Со мной страна, где я влюблен, Где нет ни чисел, ни имен, Где только мы с тобой вдвоем, Где только я и ты…
«Dreamland» — Thomas Mraz
Горло першило. Яне казалось, что ее голову поместили под пресс и сдавили, как прокисший арбуз. Старомодный будильник отчаянно заливался трелью под ухом, уже несколько минут оставаясь без внимания. Девушка закашлялась и накрыла ладонями лицо, выбираясь из-под груды одеял и пледов. Янковская приняла сидячее положение на краю кровати и оттолкнула ногой пустые бутылки, мешающие проходу. Выцветшая ночнушка сползала с плеч. Яна вновь потерла глаза, красные и раздраженные от несмытой туши, и накинула вязаный кардиган, почему-то висящий на прикроватной лампе. Во рту расстилалась пустыня. Девушка медленно прошла на кухню и припала губами к крану с питьевой водой. Квартира представляла собой жалкое зрелище, превратившись в натуральную свалку меньше, чем за сутки. Пустые бутылки, упаковки заказанной еды, мятая одежда, разбросанные по сторонам листы бумаги с записями. «А это что, черт возьми, такое?» — Яна почти заскулила, когда взгляд упал на размалеванные обои. В месте, где обычно висели бумажки с заметками или фотографии, теперь красовалась масштабная надпись, выполненная перманентным маркером. Очевидные символы занимали треть стены: «2АЯ». Янковская слабо помнила, как и чем утешалась после неоднозначного сбора в главном офисе. Вероятно, пила. Много, безостановочно, самозабвенно заливала в себя алкоголь, лишь бы не видеть, не чувствовать, не помнить, а главное — не думать. Не выходила из квартиры, не заряжала телефон, не смотрела в окно и на время. Ей было плевать. Но одна дата не могла вылететь из головы даже под конской дозой спирта. Сегодня состоится пресс-конференция, где Янковская выступит в роли пострадавшей в аварии. Сегодня все закончится. Сегодня люди получат ответы на вопросы, члены команды выскажутся, а автор статьи упадет с пьедестала народной славы. Яна распахнула форточку на кухне и подвинула деревянный стул. На столе уже валялась распотрошенная пачка сигарет, которая так и манила прочистить мозги едким никотином. Вспыхнул огонек, девушка закурила. Затем метким броском отправила окурок в раковину и посмотрела в окно. Сразу подожгла вторую, закончила и вновь выбросила окурок. И вновь посмотрела в окно. «O, sanctorum…» — Яна закатила глаза, вскочила со стула, больно ударяясь пальцем, и прижалась к стеклу. Во двор въехала знакомая машина и остановилась возле подъезда. «Выбрали самое подходящее время!» — бесконечно спотыкаясь о бутылки и коробки, Янковская бросилась в спальню, желая сменить одежду на что-то более пригодное для утренней встречи с друзьями. Ровно через 78 секунд раздался звонок в дверь. Яна сама засекала. Девушка решила не утруждаться лишний раз, чтобы посмотреть в глазок. Она и без того отлично знала, кто окажется за дверью. — Ты просто кретинка! Какого дьявола ты творишь?! — не успела Янковская повернуть защелку замка, как дверь с силой распахнули. — Тише, Арс… — за спиной разъяренного Попова показалась долговязая фигура. — Я просто не понимаю! Так сложно ответить на звонок? Сложно? — Хватит орать, голова раскалывается, — зашипела девушка, прикладывая ладони к вискам. — Ой, разумеется. Мы помешали благополучному похмелью? — скептично зашептал Арсений и вновь перешел на крик, — Сегодня конференция, Яна! Не забыла? Только сейчас девушка смогла сфокусировать внимание на незваных гостях. Оба мужчины были одеты в деловые костюмы сдержанного сине-черного тона. Волосы были аккуратно уложены, под глазами виднелись следы работы визажистов. — Вы чего так вырядились? Только двенадцать утра, — фыркнула Яна, проходя на кухню, — Начало в шесть вечера. — Начало вечеринки в шесть, а конференция стартует через два часа. Ты в каком мире вообще? — теперь уже раздраженный голос подал Антон. Кухня смотрелась достаточно красноречиво, чтобы избежать лишних вопросов. Разукрашенная стена, ворох документов, разбросанные сигареты и бутылки. Яне нечего было добавить, а актерам нечего спросить. — Ты могла сказать… — смягчился Арсений, обводя глазами бардак. — Сказать о чем? — заинтересованно и надменно бросила Янковская. — Что… Что не очень хорошо себя чувствуешь… — будто смущаясь собственного замечания протянул мужчина. — Я отлично себя чувствую, — отрезала журналистка, — Дайте мне полчаса на сборы. — Ну уж нет. Мы поедем прямо сейчас, и тобой займутся стилисты Шеминова. Нужно сделать из тебя незаметную, но гордую и счастливую овечку, — Антон поправил галстук. — Тут и делать ничего не надо… — под нос шепнула Яна. Скользящим взглядом мужчины осмотрели стену и нарисованный символ. Затем незаметно вздохнули, переглянулись и вышли, направляясь к входной двери. Янковская нервно зарылась руками в рыжие локоны и устало размяла шею. Цокнув языком, девушка покинула квартиру, прихватив с собой лишь телефон и ключи. В могильной тишине они спустились на лифте и так же молча прошлись по двору к машине. — Я за руль, — выплюнул слова Антон и слишком раздраженно хлопнул дверью, забираясь в салон. Когда фигура парня скрылась за тонированными стеклами, Яна ощутила холодную ладонь, крепко схватившую ее за запястье. Девушку резко дернули назад и развернули, не давая ни секунды на раздумья. Мужские руки легли на талию и притянули ближе. — Что произошло, Яна? Куда ты пропала? — Арсений смотрел прямо в глаза, гипнотизируя и сбивая с толку, — Я скучал. Янковская закусила губу до металлического привкуса. В голове до сих пор гремел отбойный молоток, а никотин на голодный желудок вызывал тошноту. Девушка вдруг подумала, что больше не боится синевы перед собой. Глаза Арсения уже не казались бездонными и затягивающими в пропасть. Они казались знакомыми, чистыми, обеспокоенными. Они казались спасительными и отрезвляющими после самого страшного кошмара или целой бутылки виски. Яне словно влепили пощечину за плохое поведение и пристыдили за ребячество. — Что будет дальше, Арс? — вырвался заветный вопрос. — Насколько мне известно, дальше будет конференция… — Между нами что будет? — меньше всего Янковской хотелось разбираться с туманными ответами актера, — И будет ли вообще? — Так вот в чем дело… — удовлетворенно протянул Попов и даже выдал подобие усмешки. — Да, Арс. В этом все и дело, — девушка уперлась руками в чужие плечи и отстранилась, — Мы повязаны статьей. Все повязаны. И когда конфликт будет улажен, придет время вновь разойтись. Антон продолжит сниматься на федеральном канале, ты вернешься в фотостудию, Сережа и Дима, наверняка, сопьются, не выдержав сладостей жизни. Арсений молчал. Неуверенная улыбка сошла с лица, и он принялся покручивать серебряный перстень. — А я вернусь в издательство. Продолжу писать колонки, отмою надпись на стене и забуду наше знакомство, как дети забывают лагерную смену, — Янковская прерывисто вздохнула, — За месяц ты обретаешь новую семью, лучших друзей, любовь, наставников. Клянешься в верности и преданности, обещаешь строчить письма. А потом начинается жизнь. Потом начинается реальность. — Нам пора ехать, — прохрипел мужчина. — Мы все заигрались, Арс… — Пора ехать, — уже со сталью в голосе бросил актер и двинулся к машине. Яна пошла следом, уже жалея, что начала этот разговор.***
Для конференции и последующего банкета было арендовано небольшое арт-пространство, прежде служившее исключительно для выставок местечковых художников с раздутым эго. Теперь здесь была сооружена кафедра, выставлены несколько диванчиков и ряды стульев, занимающих добрую половину зала. «Стас не переборщил с репортерами?» — пронеслось в голове Яны, когда ее быстро вели в сторону технических помещений. Винтовая лестница уходила на второй ярус, где располагалось еще несколько приватных столов. «Там и проворачивают самые темные дела» — Янковская глянула вверх, но тут же получила нагоняй от охранника, ведущего ее под руку. Скоро эта строгая пародия на деловую встречу должна была превратиться в неформальный вечер для высших слоев шоу-бизнеса. В углу уже толпилась кучка официантов и барменов, которым проводили инструктаж и разъясняли, в каком порядке следует убрать стулья, расставить кальяны и подать напитки. Отдаленная дверь в подсобку распахнулась, и на Яну сразу налетел тот, кого точно не стоит встречать похмельным утром. — Янковская! Твой рыжий котелок варить перестал? — Шеминов тоже был при полном параде и нетерпеливо застегивал запонки, — Что с телефоном? — Разрядился, — вяло промычала девушка, жмурясь от боли в висках. — Разрядился два дня назад? — продюсер скептично вскинул брови, — Боже, ну и перегар. От тебя зеркала запотеют. — Не успела в душ сходить, — Яна безразлично кивнула в сторону Арсения и Антона, мнущихся у двери, — Прости. Стас пристально осмотрел лицо собеседницы, которое сейчас больше походило на мраморную маску недосыпа, усталости и равнодушия. Рука мужчины невольно дернулась и коснулась предплечья Янковской. — Ты как? — осторожно шепнул продюсер, стараясь не привлекать лишнего внимания. — Дерьмово, — впервые за день Яне захотелось честности. — Поговорим? — Позже. Сейчас работа. Тихое перебрасывание односложными ответами быстро закончилось. Стас сильнее сжал плечо девушки, будто стараясь безмолвно выразить поддержку. Или выразить сожаление. Шеминов извинялся этим касанием за то, что Янковская впервые ответила, изменяя самой себе. «Позже. Сейчас работа» — она покрывалась коркой льда, взращивала внутри расчетливость и остужала горячую кровь. Яна становилась такой, как они. Или уже стала. — Стилисты в той стороне, — Шеминов тряхнул головой, выныривая из прострации, и указал рукой на группку людей, — Одежда тоже там. Тебе выдадут жучок для связи с командой. — Что за жучок? На собрании это не обсуждалось. — Моя импровизационная перестраховка, — продюсер пожал плечами, — Микро-наушник, чтобы корректировать ход конференции и давать вам указания. — Ты же тоже будешь выступать. — Жучками займется Окс. Ей все равно там нечего делать, — Стас вздохнул, — Все, иди! Через полчаса запускают журналистов. Продюсер уткнулся в телефон, и его охватил ураган обеспокоенного персонала, замыкая в кольцо. Продолжать диалог было бессмысленно, и Яна зашагала к туалетным столикам с расставленной косметикой. Высокая женщина с черным каре и смешными очками, сдвинутыми на самый кончик носа, мгновенно обратила внимание на подоспевшую журналистку. — Привет! Меня зовут Наталья Конотопская, я раньше работала главным стилистом шоу «Импровизация», — женщина крепко пожала руку, — Стас поручил одеть тебя не слишком броско, но даже не упомянул, насколько шикарны твои волосы. Тут хоть в мешке выступай, все равно будешь самой заметной. — Приятно познакомиться… — выдавила сквозь зубы Янковская. — Я нашла один вариант, — разговорчивая стилистка отошла к вешалке, — Надевай. В руки девушки уложили длинное черное платье. Строгий крой, никаких лишних пайеток, вырез на ноге, оголенные плечи. В таком стоило ходить на оперу, а не выступать на сомнительной пресс-конференции. — Нравится? — Конотопская проследила за слабым блеском в глазах Яны. — Весьма, — журналистка крепче сжала струящуюся ткань и ринулась за ширму. Через несколько минут упорного пыхтения и борьбы с застежкой Янковская расслаблено взбила волосы руками, усаживаясь перед зеркалом. Наталья оценила профессиональным взглядом масштаб ущерба, который был нанесен лицу в период беспробудных поцелуев с бутылкой. Мягкие руки принялись отчаянно втирать в кожу крема и тонировать следы усталости. Отточенными движениями были подведены глаза, накручены локоны, припудрены скулы. Монотонная работа стилистки убаюкивала и успокаивала. В какой-то момент Яне показалось, что она проваливается в сон. Иногда в отражении зеркала появлялась фигура Стаса, который лишь одобрительно кивал и вновь пропадал за дверью. Длинная стрелка часов ползла к двенадцати, отчитывая минуту за минутой и безмолвно подгоняя всех присутствующих. — Готово! — внезапно над ухом раздался звонкий голос Конотопской. — Так быстро? — Яна потрясла головой, прогоняя дрему, и недовольно поерзала. — Пришлось ускориться, потому что Арсений сверлил меня взглядом последние минут пять, — женщина многозначительно вздохнула и скосилась в сторону. Янковская повернулась и моментально встретилась глазами с актером, одиноко сидящим на угловом диване. Арсений нетерпеливо встал и вопросительно сложил руки на груди. — Оставлю вас, — понимающе шепнула Наталья, — Эй, вы! Все на выход! Ваш рабочий день окончен. Кортеж, состоящий из десятка переговаривающихся визажистов и стилистов, двинулся к выходу, следуя за Конотопской. Как только помещение опустело, Арсений сорвался с места и за несколько шагов преодолел дистанцию до журналистки. — Прекрасно выглядишь, — пробормотал мужчина. — Спасибо… — недоверчиво протянула Яна, — Ты хотел что-то сказать? — Да, хотел. Девушка физически ощутила напряжение, витающее в воздухе. Арсений тяжело и протяжно вздохнул, что предвещало не самый легкий диалог. Янковская бросила быстрый взгляд на настенные часы. — Я думал о твоих словах, Яна… И я не заигрался, — быстро начал актер, — Мне абсолютно плевать, что будет с репутацией шоу. Плевать, как разрешится вопрос со статьей и разрешится ли он вообще. Мне абсолютно все равно, где окажется каждый из нас… — Арс, сейчас не самое лучшее… — Янковская покачала головой. — Я хочу, чтобы ты осталась в моей жизни, Яна, — Арсений не дал девушке прервать его, — Я могу забрать тебя в Петербург, могу сам переехать в Москву. Можем уехать оба, куда пожелаешь. Ты только останься, ладно? Останься со мной и больше не исчезай. Девушка с силой заломила пальцы и запрокинула голову вверх, часто моргая. Глаза предательски слезились и застилались туманом, а Шеминов никогда бы не простил ее за испорченный макияж перед началом конференции. Янковская думала. Много думала. Голос в голове почти орал, взывая к справедливости. «Расскажи ему, расскажи ему. Расскажи про чертову аварию». — Мы не просто коллеги, Яна. И связаны далеко не статьей, пусть она и была причиной знакомства… Пульсация в висках нарастала, шум вокруг усиливался, а восприятие яркости выкручивалось на максимум. «Расскажи, Яна! Расскажи!» — С тобой мне стало не страшно, слышишь? Стало не больно, не тревожно, — Арсений обхватил ладонями кисти девушки, — И если ты позволишь, я не отпущу тебя никогда. «Расскажи! Сейчас!» — Яна, я тебя… Щелчок. Из колонки, подвешенной под потолком, раздалось оглушающее шипение. Затем прогремел знакомый голос продюсера, прорывающийся сквозь ужасные помехи. Арсений с Яной отпрянули друг от друга, будто кто-то застукал их за откровенностями. — «Всем участникам выйти на кафедру. Начинаем через минуту!» Голос стих, и весь мир застыл, словно поставленный на паузу. Девушка почувствовала, как вновь может вздохнуть и пошевелиться. Она столкнулась с небесными глазами перед собой, наполненными томительным ожиданием. — Яна… — Арсений шагнул вперед, но девушка отступила в сторону. — Нам пора в зал, — Янковская успокоила дыхание и быстрым шагом двинулась к двери, — Поговорим позже, ладно? Попов понуро склонил голову, но направился следом, молча соглашаясь отложить важный разговор. И вряд ли он мог представить, насколько необходимы были те непроизнесенные слова самой Яне. — Кьяра приехала? — успела шепнуть девушка перед выходом на «сцену». — Встретил минут двадцать назад, — как-то сбивчиво ответил Арсений, — Все будет хорошо. Двое людей, связанных далеко не статьей, шли плечом к плечу мимо оживленного зала. Теперь никто не думал о своем. Сейчас они думали исключительно об одном и том же — думали друг о друге, думали о вырезанной на иве надписи, думали о пыльном чердаке, думали о первой встрече. Вспышки фотоаппаратов ослепляли, и десятки голосов сливались в один. Но сейчас Янковской казалось, что она не боится ничего. Ни правды, ни лжи, ни судьбы, ни наказания. Она не боится статьи и неизвестного автора, не боится манипуляций Стаса, не боится предательства или обмана, не боится прошлого. Яне не больно. И Яне совсем не страшно.***
— Здравствуйте! Сегодня мы все собрались здесь, чтобы… Голос Стаса звучал эхом и впивался иглами под самые ребра. Продюсер развязно жестикулировал, светил улыбкой и говорил излишне величественно, словно начиная предсвадебную речь у алтаря. Яна обвела глазами кафедру. Рассадка участников конференции была строго регламентирована и продумана на предварительном собрании. На боковом диване ютились Дима и Сережа, которые пока еще не успели доставить команде новых проблем своими главами. Позов оживленно кивал головой на каждое произнесенное слово Шеминова, в то время как Матвиенко боролся с кислым выражением лица и бесконечно ослаблял галстук. Отдельно располагались Арсений с дочерью и Есеня, которую Стас намеревался официально представить, как гувернантку и воспитательницу девочки. Никаких упоминаний о передаче опеки, разумеется, не планировалось. Но сердобольная история из уст молодой няни могла сыграть на руку. Следующий диван предназначался для Антона и пострадавшей в аварии девушки. Яна сидела бок о бок с мужчиной, чувствуя его нервозность и обеспокоенность. Но о лишних касаниях и движениях Шеминов предупреждал не один десяток раз, поэтому Янковской было сложно даже вздохнуть, находясь под прицелом камер. Шастун обязан был справиться сам. — Объявляю конференцию открытой. Сейчас каждый участник выскажется по поводу статьи «Затмение» и ответит на ваши вопросы, — Стас закончил вступительную речь и откинулся на спинку личного кресла, стоящего в стороне. «Absit omen…» — Яна на мгновение прикрыла глаза, молясь безымянному богу.