Настало время говорить о доме и войне,
О взорванной луне, немыслимой цене,
О шорохе лавин, о яде редких вин,
О том, как я закончу бой один…
Шеминов провел рукой по лакированному зеркалу иномарки, любовно стирая еле заметную грязевую полосу. Черный мерседес отозвался на прикосновение хозяина и издал механическое урчание. — Сережа молодец, — Стас кивнул и быстро обошел машину, забираясь на водительское сидение, — Даже ключи оставил. Продюсер махнул рукой стоящей на улице троице, приглашая в салон. Хотя Арсению казалось, что долгожданное воссоединение Стаса с собственным автомобилем не предусматривало посторонних. Антон плюхнулся на переднее сидение, предоставляя Попову и Янковской возможность тревожно оборачиваться и неловко касаться друг друга. — Давно ты догадался? — Янковская вздрогнула от звука заведенного двигателя. — Самое главное при раскрытии умышленного преступления — выделить выгоду, мотив, обозначить цель, — Стас крутанул руль и выехал на оживленный проспект, — Нужно найти самого обиженного, самого брошенного, самого чувственного человека, который уже не способен контролировать ураган эмоций внутри себя. Любая провокация сойдет. — Ты описал каждого сидящего в этой машине, — Антон фыркнул. — Вы — заложники собственных страхов, а этот человек пленен переживаниями за других, — Шеминов упорно не произносил заветное имя. — Все равно не могу понять… — Шастун принялся заламывать пальцы, — Почему она? Откуда столько злости? — Скоро сам спросишь, — продюсер вдавил газ в пол. Арсений продолжал молчать. Он смотрел в слегка запотевшее окно, на проносящиеся пейзажи Москвы, на медленно загорающиеся фонари. В его голове пульсировал какой-то сгусток воспоминаний и вспышек пролетевших недель. Каким жалким и измученным он покидал аэропорт со Стасом, стараясь добраться до офиса в назначенный час. Каким злым и непреклонным голосом он разговаривал с Антоном в саду, давая обещание никогда не простить парня за ошибки прошлого. Каким слабым и разбитым он чувствовал себя на чердачном матрасе в объятиях Яны. Каким он был. И каким он стал. Попов знал, кого они увидят в издательстве, кого поймают с поличным и бесконечно осудят. Но испытывал ли он долю жалости? Испытывал ли необъятное презрение? Облегчение? Испытывал ли Арсений хоть что-то? Мужчина уткнулся лбом в прохладное стекло. В груди тянуло и ныло, будто изможденный путник приближался не к финишу, а к самому началу тяжелейшего пути. Обещанный книгами, фильмами и присказками «свет в конце туннеля» отчаянно не хотел появляться на горизонте. «Когда же все закончится?» — Арсений зажмурился от острой боли в висках. На сидении рядом покоилась рука Янковской. Попов обхватил кисть девушки и принялся поглаживать мягкую кожу большим пальцем. От такого касания теперь не летели искры, не разгорался пожар, не перехватывало низ живота. Арсений просто держал ее руку, как последний кусочек понятной реальности. И этого было вполне достаточно, чтобы суметь жить дальше. — Ты уверен, что она будет там? Уверен, что не ошибся? — голос Шастуна странно сипел. — Антон, я буду рад не меньше твоего, если наша администраторша не окажется таинственным анонимом, сливающим засекреченную информацию о бывших коллегах, — Стас цокнул языком. Каждый в этой машине был эгоистом по-своему. Разговор не складывался лишь по причине различных ожиданий и взглядов на финал великой пьесы. Арсений в мыслях прокручивал способы возвращения опеки над дочерью, Антон рассчитывал риски возобновления уголовного следствия, Шеминов выдумывал наказание для виновной, а Яна взвешивала приоритеты будущей жизни, добавляя в список новые пункты. И вряд ли кто-то из них мог похвастаться вынесенным уроком. Вдруг Арсений ощутил шевеление со стороны Янковской. Последние несколько часов девушка выглядела очень странно. Бесконечно перебирала волосы, бросала неуверенные взгляды и часто дышала. Яна о чем-то думала. Девушка сместилась ближе, пересаживаясь на среднее место, и прильнула головой к мужскому плечу. Неожиданный всплеск нежности смог вызвать недоумение. Яна прерывисто выдохнула. — Omnia licuit, — глаза девушки закрылись. Попов кивнул. Сам себе или Яне. Или Стасу, многозначительно наблюдающему за происходящим в зеркало заднего вида. Арсений совершал все ошибки по большой любви. Настало время залечивать ею раны.***
В нос ударил запах подпаленного сцепления. Шеминов вдарил по тормозам, заставляя машину протяжно взвыть и остановиться возле каменного здания. Арсений заметил, как тело Яны напряглось и сжалось, словно готовясь к возможной опасности. Девушка не любила это место, хоть и не скупалась на рассказы об увлекательной работе журналисткой. Актер понимал — Янковская не хочет возвращаться в эти стены. Спешка, с которой они покидали конференцию, куда-то испарилась. Никто не хотел выходить из машины первым, потому что дальнейшего плана действий просто не существовало. Стас тихо кашлянул, прикрывая рот кулаком, и обратился к Янковской. — Под сидением Антона есть металлический ящичек. Вытащи его, — Шеминов терпеливо скосился на девушку. Яна неловко согнулась, просовывая руку под переднее кресло. Несколько секунд копошения, и затертый контейнер был представлен публике. — Что там? — Янковская коснулась холодной поверхности. — Ствол, — голос Стаса прозвучал так, словно он произнес самую очевидную на свете вещь. — Очень смешно, — журналистка скептично подняла брови, но все же отпихнула ящик подальше от себя. Арсений быстрым движением вскрыл две разболтанные защелки и распахнул податливую крышку. Оружие отливало черным блеском и небрежно лежало в груде фантиков, упаковок от жвачек и пыли. — Ты издеваешься? — Янковская выпалила на одном дыхании, завороженно рассматривая металлический корпус, — Стас, это же пистолет! — Правда? — Шеминов театрально схватился за голову и округлил глаза, — Господи, откуда он здесь? — Прекратите оба, — Антон устало вздохнул, выхватывая пистолет из рук Арсения, — Нашли время. — Я здесь ни при чем, — продюсер продолжал коверкать собственный голос, — Я предупредил ее, что там ствол, ровно десять секунд назад. У Яны серьезные проблемы с доверием! Тебе не кажется? — Ты закончил? — Шастун дождался окончания представления и убрал пистолет под ремень брюк. — Вполне. Стас натянуто улыбнулся и резко открыл дверь, почти вылетая из машины. — Он такой, когда нервничает, — Антон проводил уходящего продюсера взглядом, — Начинает нести всякую чушь. — Зачем нам пистолет? — Янковская подогнула колени, стараясь не смотреть в сторону пустого ящика. — Наличие оружия у такого человека, как Стас, не должно вызывать вопросов, — Шастун пожал плечами, — К тому же, это обычный травмат. — Мне плевать, для каких целей Стасу пистолет, — Яна нервно убрала прядь волос за ухо, — Зачем нам нести его на встречу с Сурковой? Вопрос остался без ответа. От прозвучавшего имени оба мужчины поджали губы и спрятали глаза в пол. Они не верили. Или не хотели верить. У Арсения жгло в груди. Что-то отчаянно хотелось вырваться наружу. Что-то недосказанное, недопонятое, опрометчивое и необдуманное. Виски продолжало пронзать иглами, мысли погружались все дальше и дальше в прошлое, мелькающие перед глазами кадры мешали фокусировке внимания.*
Арсений издал слабый, нервный смех и ловко выкинул окурок одним легким движением. Попов перевел глаза на друга и так же сделал шаг навстречу. Теперь мужчины стояли почти вплотную, будто во всем саду больше не оставалось свободного места.
— Мне наплевать, за сколько преступлений ты в ответе, и наплевать, какая грязь будет написана в твоей главе, — в шепоте Арсения слышались одновременно злость и скорбь, — Но я никогда не прощу тебя за предательство. Не прощу за то, что ты сделал с нашим шоу.
Попов прикоснулся к чужому плечу, и в его глазах заплясали искры.
— Но какая разница, Антон? — мужчина медленно развернулся по направлению к дому.
*
Арсений резко втянул воздух, будто только что выныривая из воды. Антон вглядывался в пустоту, не решаясь открыть дверь и последовать за Стасом в издательство. Тон, наложенный перед началом конференции, успел потускнеть и смазаться. Теперь красноречивые синяки под глазами парня возвращали в реальность. Попову хотелось коснуться друга. По-старому, по-привычному. Без всякого подтекста зарыться пальцами в солнечные кудряшки, потрепать по голове и пинком отправить на очередную иногороднюю сцену их продолжительных гастролей. Антон бы залился смехом и высунул язык. Тогда Антон бы раскрасил весь мир яркими красками. Арсений простил его. Конечно, простил.*
Актер опалял бесконечными поцелуями шею, будто каждый мог стать последним.
— Яна, послушай. Это не так просто, как тебе кажется… — мужчина замер на мгновение и уткнулся лбом в женскую грудь.
— Только не говори, что это «по любви», — журналистка нетерпеливо зарылась ладонью в копну темных волос, — Иначе мне придется уйти…
Арсений ничего не ответил, а лишь сделал глубокий вдох и продолжил распалять касаниями женское тело. Пара глаз небесного цвета бурлила то ли обидой, то ли злостью, то ли жадностью и обожанием. Пронзительный и разгоряченный взгляд приковывал к кровати. Арсений был честен. И упрекал Янковскую в отсутствии этой честности.
*
Мужчина перевел взгляд на девушку, растерянно водящую пальцами по обивке кресла. Яна накручивала прядь волос, покусывала нижнюю губу и так же не решалась открыть дверь, чтобы покинуть автомобиль. Подол платья помялся и перестал переливаться блеском недавно отпаренного шелка. Кем была Яна в понимании Арсения? Кем была и кем являлась теперь? Актер почти произнес признание в любви, нетерпеливо стоя посередине гримерки за несколько минут до начала пресс-конференции. Повторил бы он попытку вновь? Произнес бы заветные слова, если бы вознаграждением стали разметавшиеся по соседней подушке огненные волосы, сонная Яна, варящая ему кофе, нескончаемые стихи на латыни, обрывистые поцелуи и тонкая ухмылка? Арсений произнес бы. Конечно, произнес. — Пора идти, — неуверенный голос Антона вырвал мужчину из размышлений. — Антон, я хотел сказать… — Попову вновь мешала страшная нехватка времени. — Я тоже хотел сказать, — Шастун утвердительно кивнул и быстро открыл дверь, — Но позже. Янковская последовала примеру парня и покинула машину, даже не обернувшись на погруженного в мысли Арсения. «Позже может не быть» — актер вздохнул.***
Весь этаж кишел вялыми и раздраженными работниками издательства, которые изо всех сил старались окончить рабочий день на полчаса раньше. Десятки девушек в бежевых лодочках сновали из угла в угол, таская коробки, наматывая на локоть провода или нещадно раскидываясь листами с неудачными текстами. Мужчины в растянутых свитерах дымили электронные сигареты и поглядывали на часы. Несмотря на творящийся вокруг ажиотаж, группка недавно прибывших посетителей привлекла внимание нескольких редакторов и журналистов, которые теперь с сомнением косились на гостей. — Так ничего не выйдет, слишком много народу, — Стас обернулся на подоспевшую троицу, — Яна, сколько здесь этажей? Ваше издательство занимает все? — Здание небольшое и полностью принадлежит нам, — девушка задумалась, — Пять ярусов. — Подробнее и быстрее, — Шеминов сильнее натянул козырек кепки, стараясь скрыть лицо от любопытных глаз. — Первый этаж — охрана, кафетерий, гардероб. Второй и третий — стандартные офисы для редакторов, верстальщиков и журналистов. Четвертый — отдел фотографов и иллюстраторов. — А пятый? — Ни разу не была, — Янковская пожала плечами, — Вроде, там соорудили архив и местную свалку. Ничего интересного. — Оксана смогла бы опубликовать статью оттуда? — Не думаю, — Яна резко развернулась в пол-оборота, избегая зрительного контакта со знакомой коллегой, — Корпоративные компьютеры подключены к общей сети только на втором и третьем этажах. Если сегодня она решит выложить часть статьи вручную, то вынуждена будет искать компьютер здесь. — Черт, — Шеминов сокрушенно выругался, — В таком случае придется избавляться от людей во всем здании. — Стас, ты меня определенно пугаешь, — Антон скрестил руки на груди и вопросительно поднял брови, ожидая дальнейших действий продюсера. — Страх придумал трус. Шеминов улыбнулся и развел руками. Мужчина неспешно прошелся вдоль стены и провел рукой по штукатурке, слегка пачкая пальцы белой пылью. — Яна, давно здесь пожарку проверяли? Громко сирена орет? — Откуда мне знать… — девушка насупила брови, — Стас, ты что задумал? — Пора взбодрить сонное царство литературы, — продюсер остановился возле красной кнопки пожарной сигнализации, — Надеюсь, никто не боится громких звуков? Я вот боюсь салютов… — Стас, что ты… Протест Янковской так и не был озвучен. Шеминов с силой ударил кулаком по кнопке, запуская воющую сирену и механический голос дикторши из колонок. — Внимание! Сработала пожарная сигнализация. Всем сотрудникам следует немедленно покинуть… Паника всегда была заразой, передающейся воздушно-капельным путем. Уже через несколько секунд встревоженные переглядывания превратились в хаотичную беготню и сборы «самого ценного». Какая-то дама, совсем не вовремя потерявшая очки, с ужасом смотрела на клубни дыма, висящие в воздухе после перекура одного редактора. В ее голове сладкий пар превратился в угарный газ, уже злостно душащий ее. За одним скромным криком последовал второй, третий и четвертый. Мельтешащая масса сотрудников двинулась к лестнице, уже не обращая никакого внимания на спокойных зрителей, наблюдающих со стороны. — Спец-эффектов не хватает, — Шеминов хмыкнул, — Антон, дай-ка сигареты. Парень безмолвно протянул продюсеру пачку, уже не обременяя самого себя вопросами, которые обязательно останутся без ответа. Стас выудил зажигалку и подпалил уголок упаковки, даже не раскрывая ее. Тлеющая сигаретная пачка была отправлена в металлическое мусорное ведро с небольшим отверстием. Дождавшись, пока из всех щелей и прорезей повалит гадкий дым плавящегося полиэтилена и табака, Шеминов опрокинул ведро и толкнул ногой в сторону лестницы. Самодельная бочка источала едкий запах и изрыгала струйку черного дыма. Какая-то девушка, тревожно идущая по коридору, вздернула нос и втянула запах. Ее глаза мгновенно расширились от неподдельного ужаса, и неизвестная работница бросилась вперед, положив начало всеобщей давке. Десятки людей теперь принялись пихаться и ускорять движение потока. — Так-то лучше, — Стас удовлетворенно кивнул, наслаждаясь устроенным представлением. — Грандиозно, но глупо, — Арсений обвел глазами этаж, — Пожарная часть в пятнадцати минутах езды от здания. Если учесть московские пробки и упертых водителей, то минут восемнадцать. — Можно еще учесть лень проплаченных компаний, которые устанавливают сигнализацию в офисах, — Шеминов ободряюще подмигнул, — Думаю, у нас есть минут двадцать. А это почти вечность! Продюсер устремился вдоль столов и стеллажей с бумагами, рыская глазами по поверхностям и углам. — Эй, Яна! — Шеминов подлетел к первому попавшемуся ноутбуку, — Как устроена система личных онлайн-кабинетов? — Каждый офисный компьютер присвоен кому-то из сотрудников, — девушка медленно двинулась за мужчиной, — На нем установлена специальная рабочая программа, где журналисты и редакторы хранят черновики работ, отправляют колонки на проверку или загружают в сеть. — Доступ через пароль? — Да, персональный код-ключ, который выдают при устройстве на работу, — Яна говорила все более заинтересованно, — Ничего необычного. — Значит, взломать можно только один кабинет за раз… — Стас задумчиво бубнил под нос, — Оксана могла скачать программу себе на ноутбук, вскрыть один аккаунт и спокойно сидеть дома за кружкой чая в поисках вдохновения… — Если вся информация шла через один компьютер, почему руководство издательства не прикрыло лавочку? — Шастун так же принялся осматривать компьютеры. — Боже, Антон, — Стас закатил глаза, — Руководство никогда не сотрудничало с нами. Это грязный инфоповод, сенсация! Они пустили сюда Матвиенко и позволили развивать авторский стиль несколько часов! Янковская подошла к стеллажу с документами и принялась задумчиво покусывать губу. Девушка о чем-то думала, стараясь максимально быстро сопоставить причины со следствиями. — Оксане было не выгодно менять личный кабинет, она работала через один канал. И когда Сережа принял решение о сделке, ему было необходимо войти в тот же аккаунт, — Яна прервалась и победно выдохнула, — Его должны были посадить именно за тот компьютер, откуда велась публикация. — Яна, сколько их здесь? — Шеминов кивнул девушке, выражая похвалу. — Около шестидесяти на втором этаже и где-то сорок здесь… — лицо Янковской мгновенно потускнело от осознания, — Стас, мы не успеем… — У нас осталось пятнадцать минут, — напомнил Попов, обеспокоено поглядывая на часы. — Чуть меньше вечности! — Шеминов бросился в сторону лестницы, утягивая Яну за собой. Арсений поймал взгляд Антона. Щекотание в груди нарастало. Тревожность окутывала их обоих, заставляя повиноваться почти сошедшему с ума продюсеру, который сейчас лихо огибал столы и горшки с цветами. — Стас, куда ты? — неуверенно бросил Шастун, не разрывая зрительного контакта с другом. — Нам нужна охрана! Нужны камеры! — Шеминов кричал уже из-за угла, — Мы посмотрим, куда сел Матвиенко в тот день. — А можно подождать Суркову и спросить лично, — пробормотал Антон и нахмурился, падая на ближайший стул. — Антон… — осторожно начал Попов, — Я, наверное… — Да-да, иди с ними, — парень согласно махнул рукой. — Не могу отпустить Яну одну, когда Шеминов медленно теряет рассудок, — Арсений вздохнул и двинулся за убежавшей парой. — Я тут потыкаюсь. Может, найду чего… Арсений последний раз взглянул на Антона, который устало разминал пальцами переносицу. Из-под кожаного ремня парня торчала рукоятка пистолета, усиливающая необъяснимый страх. Что-то отчаянно не давало Попову делать шаги в противоположную сторону. Предчувствие, беспокойство. Словно нечто плохое собиралось произойти ровно в тот момент, когда Арсений потеряет друга из поля зрения. Приглушенный женский писк раздался со стороны лестницы. Актеру будто дали пощечину, возвращающую в сознание. Арсений сорвался с места и бросился в сторону прозвучавшего звука. Запыхавшись, он преодолел несколько ступеней вниз, уже готовясь к самому ужасному и невозможному. Но Янковская лишь стояла в странной позе, держась обеими руками за лодыжку. Стас недовольно осматривал девушку, замедляющую весь процесс его расследования. — Ногу подвернула, — оправдательно шепнула Яна, — Все в порядке. — Я побежал в пункт охраны, — бросил Шеминов, оставляя девушку на попечение Арсению, — Вечность — это, конечно, много. Но пора поторопиться. Янковская ухватилась за подставленное мужское плечо и вновь потерла ступню. Пока Стас не скрылся за поворотом очередной лестничной клетки, девушка продолжала усердно массировать лодыжку, морщась и фыркая. Но после окончательного ухода продюсера Яна выпрямилась и спокойно всунула ногу обратно в туфлю. Ее лицо вмиг отразилось спокойствием. — Уже не болит? — больше для вида спросил Арсений, прекрасно понимая, что стал участником очередного этюда. — Ничего я не подворачивала. Просто хотела поговорить, — Яна обернулась к актеру. — Когда-нибудь я привыкну к твоему способу привлечения внимания, — недоверчиво протянул Арсений. — Послушай меня, это важно. Девушка выглядела обеспокоенной. Она незаметно заламывала пальцы, слишком шумно дышала и метала глазами вдоль стен. Арсений улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям. Они вновь стояли на одной узкой ступеньке и застенчиво переминались от возникшей близости. Не хватало лишь взлома чердачной двери. — Я обязана была сказать раньше, обязана! — Яна глотала воздух, — Но боялась испортить маленькое счастье, которое криво складывалось у всех нас. — Сначала меня пугал Стас, потом Антон, а сейчас пугаешь ты, — Арсений взял дрожащие руки девушки, — Яна, что происходит? — Я оставила свою записную книжку в офисе. В день собрания абсолютно забыла о ней, — девушка лепетала, — Думала, что завалялась в сумке или под кроватью… Господи! Если ее забрал Дима или Сережа… — Забрали и забрали. Не переживай так, — Попов постарался отшутиться, абсолютно не понимая причину начинающейся истерики. — Дело не в самой книге! — Яна вырвала руки из мужской хватки, — А в том, что там написано! — Скрываешь страшные тайны? — Арсений криво ухмыльнулся, но ощутил подкатывающую к горлу тревогу. Янковская мгновенно замолчала. Она медленно подняла голову, смотря прямо в глаза актеру напротив. Девушку откровенно потряхивало. Попов недоверчиво отшатнулся, не желая верить никаким словам, которые Яна собиралась сказать ему в таком состоянии. — Три года назад Антон сбил меня на машине. Стас был в курсе.