Эрвину хотелось бы, чтобы время дальше потекло столь же быстро, как и обычно, но оно вместо этого тянулось из-за Леопольда под боком, касательно которого он испытывал несколько тревожное предчувствие. Леопольд же вёл себя на удивление тихо и не дёргал его. Ну точно что-то задумал вытворить.
Через четыре дня ему заявили, что его хотели бы видеть, и он отчасти испытал облегчение: долго молчавший Леопольд уже начал его нервировать, потому что он привык к проблемам оттуда. И это было скверно. Дурных привычек ему ещё не хватало...
– Я неплохо продвинулся, но ещё есть над чем поработать, – заявил Леопольд. – У тебя назначены какие-то сроки для меня?
– Э... нет? Работай себе в своё удовольствие.
Леопольд рассеянно повторил последнее слово, и он вынужденно поинтересовался, всё ли в порядке.
– Вроде бы. Знаешь, всё ещё не могу привыкнуть. Всё вокруг чистое, зелёное...
– Ну, ты попытайся как-то. Тебе теперь в этом жить.
Леопольд, вроде бы пребывавший в почти меланхоличном настроении, бросил на него неожиданно острый взгляд.
– Так, значит, более мягкий Леопольд тебе тоже не нравится? Ладно.
– Это ещё что значит?
– Ладно, Эрвин, – повторил тот тоном, в котором слышалось, что он на что-то нарвался. – Ладно. Посмотрим.
– И как это понимать? – осведомился Эрвин.
– Узнаешь, – Леопольд усмехнулся. – Вряд ли вспомнишь, конечно, особенно об этом разговоре, но узнаешь. Возвращаясь к теме... я скоро закончу с симуляцией. Ещё три-четыре дня. Уведомить тебя тогда?
– Конечно. И отчёт пришлёшь.
– Отчёт – само собой, – Леопольд склонил голову набок. – Так, интересуюсь, не надоело ли тебе меня слышать.
Эрвин покачал головой.
– Можешь даже позвонить. Мне нужно это посмотреть перед запуском в ход... Ты что, что-то замалчиваешь? – спросил он, рассчитывая застать Леопольда врасплох.
Тот даже не дрогнул.
– Нет.
– Ложь, – оценил Эрвин ответ. И снова никакой реакции, хоть он чётко почувствовал что-то недосказанное.
– Отнюдь. Какие у меня могут быть от тебя секреты, да ещё и по работе?
– Лукавишь. Трижды. Учитывая наше с тобой соглашение о том, что в голову я тебе не лезу, все твои скелеты в шкафу остаются инкогнито, как и их количество.
– У меня в шкафу живёт кое-что другое... не суть. Разве ты уже не влез? Когда ты заставляешь меня что-то делать?
– Нет, это просто приказ. Мне для этого не нужно ничего исследовать. Я ничего не нарушал касательно обещания ничего у тебя не
читать.
– А... – Леопольд чуточку переменился в лице. – А.
– Вот. Поэтому... давай-ка уважать друг друга, ладно? – Эрвин поднялся с табурета, намереваясь закончить разговор, пока у них обоих остались хорошие впечатления. Может быть, Леопольд хотел всего-то парочку пряников вместо постоянного щёлканья кнута над ухом, и поумерит после них нарывательства и хамство?
Ещё через четыре дня ему и впрямь позвонили с сообщением о том, что работа окончена, и он, поблагодарив, достал из шкафчика висевшую там на всякий пожарный случай скромно расшитую униформу: четвертый ранг, самое то, чтобы никто не дёргал ни по пустякам, ни по важным делам. Охрану на выходе он
заставил ненадолго закрыть глаза, чтобы те не могли что-либо рассмотреть, и, тихонько проскользнув мимо, направился в зал для учений, где уже наверняка тестировали всё то, что Леопольд наворотил. Пробовать лично он, разумеется, не собирался, поскольку требуемой физической подготовкой не обладал, но ему достаточно было взглянуть. И ощутить эмоциональный отклик, который вызывала симуляция.
В каком-то из коридоров он слабо уловил отголосок чьего-то замешательства по его поводу, но не придал ему особенного значения. Скорее всего, просто по ошибке показался кому-то смутно знакомым.
В зале для учений он нашёл офицера Оула, по-совиному немигающе наблюдавшего за происходящим, и присоединился к нему, зная, что с ним вряд ли заговорят. Оул только покосился на звездочку на его погонах, отмечавшую особое назначение, и продолжил наблюдать.
Наблюдения Эрвину понравились и не понравились одновременно. Первое выражалось в том, что Леопольд крайне ответственно подошёл к делу, дойдя даже до перерисовки моделей гриссов вплоть до буквального соответствия настоящим, которых можно было увидеть на корабельных видеозаписях. Движения и поведение тоже полностью соответствовали – и этим не ограничивались: Леопольд по имевшимся на руках сведениям обрисовал полную картину поведения гриссов и вложил всё осмысленное не только в сценарии поведения, но и в характер движений. То ли плотно работал с трехмерным моделированием, то ли заставил кого-то из ответственных за это всё специалистов подправить буквально всё. В общем-то, Эрвин именно этого и хотел... но к делу подошли, пожалуй, слишком дотошно. Леопольд так расширил базу возможных действий виртуального противника, что люди терялись перед скоростью и напором нападения. Да, офицерам следовало бы знать, что их ожидало, но вот так сразу... он уже чувствовал замешательство и страх от новичков. Могло отбить охоту продолжать обучение, а разведчики ему очень нужны были. Заставлять Леопольда смягчать что-либо... не покатит. Точно взбрыкнёт и наворотит чего-нибудь совершенно отвратительного. Да и ему, откровенно говоря, не хотелось предъявлять претензий к столь кропотливо сделанной вещи, как и менять её. Другой выход...
– Вы кого-то ждали отсюда? – тихо осведомился офицер Оул, немного склонив к нему голову, и он, вынырнув из раздумий, обнаружил, что программа уже закончилась. Инструктор отчитывал подопечных по поводу ошибок и общего количества потерь, однако помимо стыда от тех гораздо сильнее веяло облегчением оттого, что
это закончилось; офицеры, только наблюдавшие за всем из интереса, уже расходились, и офицер Оул, должно быть, по этому поводу его и потормошил.
– Нет-нет, я просто задумался, офицер Оул. Спасибо.
В ответном взгляде можно было прочесть вопрос «а откуда вы меня знаете?», но офицер Оул мудро оставил его при себе, пусть даже посчитал, что его голос звучал знакомо.
Улыбнувшись, Эрвин направился обратно. Где-то в коридорах у него промелькнуло специфическое ощущение того, что за ним следили, но он, не заметив никого, кто проводил бы его взглядом, выбросил это из головы. Другой выход...
Нет, за ним определённо следили.
Ускорив шаг, он вернулся к обдумыванию. Другим решением проблемы было продлить срок обучения. Эта идея, в принципе-то, ему нравилась: помимо более качественной подготовки неплохо было бы готовить ещё в штабе сразу
офицеров разведки и давать им сразу какую-нибудь углубленную специализацию, потому что в открытый космос лично ему хотелось бы выпускать как можно больше людей, которые знали бы, как себя там правильно вести, вплоть до автоматизма.
Он на ходу отправил приказ охранникам пропустить следующего офицера без проверки (то есть, себя) и ускорился еще немного: ощущение слежки не пропадало.
В зале для аудиенций он уже вздохнул с облегчением, продолжив раздумывать о том, какими ещё знаниями было бы неплохо напичкать одну из наиболее важных категорий армии.
В нынешних апартаментах Леопольда последнего так и не было, и Эрвин отправил задумчивый взгляд криокамере. Может быть...
Подъёмник снова заработал. Немного обеспокоившись, Эрвин отступил вбок от него, чтобы вышедший из него человек не сразу его заметил. Скорее всего, это был Леопольд, с той же вероятностью ответственный за ощущение слежки.
Из подъёмника в помещение и впрямь ступил Леопольд, безотлагательно и отчего-то зло прикрикнувший на него... и только в следующее мгновение повернувший к нему голову, словно просто почуял его присутствие. В последующее тот оказался перед ним и без малейшего объяснения сразу схватил за грудки, помяв ему пиджак.
– Ты чем думал?! – гаркнул на него Леопольд. – Совсем свихнулся в своём застенке?
– Меня никто не знает в лицо, – холодно ответил Эрвин, это самое лицо которого всегда было очень незапоминающимся. Он много раз видел, как оно впоследствии быстро затиралось в памяти у людей само по себе, без малейшего участия с его стороны. – И я буду принимать меры, если ты немедленно не прекратишь.
– Да любая случайность – и всё! И твоя Империя без правителя! Ты...
Леопольд щёлкнул зубами, едва не прикусив язык – хотя Эрвину хотелось бы этого буквально, – и возмущённо, укоризненно уставился на него, словно рассчитывал, что он потрудится дочитать всё во взгляде, раз насильно закрыл рот.
– А теперь –
убери руки, – добавил Эрвин уже вслух. – И не смей больше ко мне прикасаться без моего разрешения.
– Перегнул, – неразборчиво процедил Леопольд сквозь сцеплённые зубы.
– Ничуть. С чего ты решил, что тебе можно так себя вести?
Леопольд только прищурился.
– Ну?
Говори.
У приоткрывшего рот Леопольда напряглись желваки; мгновение задержки, но Эрвин его заметил. Это значило, что у Леопольда было больше одного мотива, и тот вытолкнул на поверхность более удобный для озвучивания. И когда это тому вообще пришла сама идея о подобных умственных упражнениях? И ведь ещё оттренировать нужно было. И чего ради?
– С того, что я обеспокоился тем, что у тебя происходит, – послушно выдал речевой аппарат Леопольда. Взгляд же выразил желание приложить к этому всему ещё парочку нецензурных нелестных слов. – И ты это игнорируешь. Ты со своими забавами со стремительной экспансией и жонглированием делами устроил себе большую слепую зону в виде собственных гражданских. И я собирался тебе рассказать чуть позже, но разозлился и отправил всё уже. У тебя во входящих должна быть парочка ссылок.
Он собирался встряхнуть мне контрразведку, вспомнил Эрвин, поморщившись. Он не очень-то и хотел узнавать о том, что у него под самым боком происходило что-то, что ему очень не понравится, но теперь выбора у него не было.
– А ты мог разобраться тихо? – осведомился он. – Не ты ли бил на то, что я должен переложить часть дел на кого-нибудь?
– Нет, я хотел, чтобы ты об этом знал! Потому что потом – потом, Эрвин, ты уложишь меня обратно в криокамеру, и останешься в полном неведении касательно того, что у тебя под носом происходит.
– Прелестно, – констатировал Эрвин. – Рассказывай.
– Сообщения у тебя на почте. Всё равно доказательств захочешь, – упёрся Леопольд, и он не стал настаивать и заставлять того рассказывать.
В сообщении Леопольд и впрямь оставил просто ссылки на рабочие ресурсы контрразведки, куда Эрвин, обладавший исключительным доступом ко всему, что только существовало в локальной сети, мог спокойно попасть и не ждать загрузки прикрепленных файлов; не внушительная экономия времени, но ему сейчас не хотелось проводить и лишней секунды в обществе Леопольда.
Дело оказалось куда менее серьёзным, чем он успел предположить: у него всего лишь сформировалась небольшая политическая оппозиция. И до тех пор, пока гражданские жили хорошо, военные получали достойную оплату, а он находился вне чьей-либо досягаемости, эти вообще не представляли угрозы. Сделать, конечно, что-то нужно было, но это не было дело первостепенной важности.
– И? Да, неприятно, но ничего ужасного не произошло, – прокомментировал он. – Это не настолько страшно, чтобы отчитывать меня, да ещё и в таком тоне. Так что сбавь обороты, пока вручную не прикрутил.
– Ты обещал так не делать, – дотошно напомнили ему. – А злюсь я оттого, что ты лично куда-то попёрся.
– Я волен делать что хочу.
– Нет, у тебя есть теперь обязательства, и одно из них – оставаться живым.
– Да-а, – протянул Эрвин ехидно; Леопольд чуточку склонил голову набок, пытаясь понять, откуда у него это самое ехидство прорезалось. Он и сам не слишком понял и пока что списал на защитную реакцию: всё разумное менялось со временем, так почему бы и не ему тоже? – А ещё – в добром здравии и расположении духа, чему ты старательно мешаешь. Позлишься на себя?
Леопольд отправил ему долгий-долгий взгляд.
– Ни дня не проходит, – сказал тот затем. Без труда дополнивший фразу Эрвин немного озадачился. Кое-кто уже пожалел о собственных предпочтениях? – А что касается этих... – он кивнул на экран рабочего компьютера Эрвина. – Я ребят уже снарядил. Потолкуют, разъяснительную работу проведут.
Не став первым делом ужасаться (хотя бы тут Леопольд был последователен и пытался снять с него работу; ему, по сути, сейчас предоставляли отчёт по текущей стадии дела), Эрвин вместо этого уточнил:
– Трупы будут?
– Нет, конечно. Я своих всегда учил работать изящно. Или ты... – Леопольд немного помедлил. – Нет. Я же сказал, разъяснительную работу. Первых – пугать, чтобы потом никаких претензий к тебе не было, а вот всех последующих уже можно и в расход. Устраивает?
– Жестоко. Однако справедливо. В конце концов, это подходит под статью о госизмене, а там у нас смертная казнь.
– Именно, – Леопольд кивнул. – Рад, что тут у нас взгляды сходятся.
И ведь действительно рад, подумал Эрвин, смерив взглядом это чудовище. Неважно, что трудоспособные (пусть и немного глупые) люди погибнут – рад, что диалог сложился и свернул с неприятной темы.
– За то, что сам управился с задачей – хвалю. Молодец. Но чтобы больше ты ко мне
вот так не подходил. Это ясно?
– Так точно.
Эрвин снова смерил Леопольда взглядом, на этот раз с сомнением: слишком уж охотно согласился...
– Меры я в твоём отношении всё равно приму, можешь не подлизываться, – предупредил он, наблюдая за реакцией.
– Ты же уже принял, – Леопольд непонимающе нахмурился, ощупывая взглядом его лицо. – И неоднократно.
– Вынужденно. Ты сам неоднократно вызывал меня на это, и я вижу, что твоё поведение прогрессирует. Переступать собственные слова и применять те же методы более интенсивно я не стану. Пришло время других мер. Я тебя предупредил.
– Что, спать меня уложишь? – Леопольд усмехнулся. – Если я исчезну, ребята только удостоверятся в том, что нужно было сразу кончать тех, кто воду мутит.
– Что мне только на руку, – Эрвин вернул усмешку, и леопольдова медленно сползла.
Леопольд досидел до двух часов ночи, поглядывая на потолок почти в видеокамеру, но в конечном итоге сдался и улёгся спать – в криокамеру за неимением другого варианта. Естественно, Эрвин её включил.
В следующий раз Леопольд проснулся ещё через шесть десятков лет. Примерно. Эрвин точно не подсчитывал; могло быть почти семь, могло быть ближе к пяти. Для него самого часть из этого времени неестественно растянулась впоследствии одного из вынужденно принятых им решений, поэтому само ощущение времени дало небольшой сбой в этом промежутке. Но это было не столь важно.
– Ты... не усыплял меня? – непонимающе переспросил Леопольд, увидев его, терпеливо ожидавшего неподалёку на складном кресле.
– Проверь год, – посоветовал Эрвин, указав на недавно заряженный им передатчик, лежавший за бортом криокамеры, и Леопольд, с сомнением поглядев на него, нащупал прибор. После взгляда на экран у того немного переменилось выражение лица – но только немного; Леопольд этого ожидал.
– Понятно... – тот потянулся, разминая шею и жмурясь, и затем снова присмотрелся к Эрвину.
А потом тот рассмотрел.
– Эрвин?.. Что... что это с тобой?
– А как ты думаешь?
Леопольд осторожно поднялся, перешагнул борт криокамеры, придерживаясь за него же, и не менее осторожно приблизился, не отрывая взгляда.
– Ты можешь двигаться?
– Могу, конечно, – Эрвин развёл руками, показывая, что организм у него всё ещё двигался.
– А ходить?
– И ходить.
Этого он, впрочем, не стал демонстрировать. Леопольд немного наклонился, уже присматриваясь к его глазам, а затем – к шее, где было видно сочленение органики и синтетики.
– Что случилось? – взгляд Леопольда снова вернулся к его глазам в попытке что-то там вычитать. – Только не говори, что ты снова куда-то вышел, и что-то случилось.
– Нет, я просто решил снизить нагрузку на себя и продлить собственный рабочий срок.
– Ты... ты
что?! – негромкий после пробуждения голос Леопольда, склонившегося над ним, стремительно сделался громче. – Просто так?!
– Думаешь, это было просто? – поинтересовался Эрвин, уже довольно давно отмучившийся, чтобы спокойно говорить на эту тему.
Опёршись на подлокотники, Леопольд упёр взгляд куда-то в стену за ним и устало, протяжно выпустил воздух. Эрвин почему-то ощущал себя совершенно обыденно. Ровно до тех пор, пока не вспомнил, что кое-какая вспомогательная вычислительная техника внутри него, как и хранилища данных, была довольно хрупкой.
– Я так понимаю, ты так и не нашёл способ синтезировать себе твою энергию вне тебя, – произнес Леопольд прежде, чем он собрался велеть отодвинуться. – Но зачем так радикально? Зачем в ущерб себе?
– Не вижу ущерба.
– Ты... – ещё немного склонившийся Леопольд почти интимно заглянул ему в глаза. – Во всяком случае, ты более живой, чем в прошлый раз.
Эрвин легко мог предположить, что тот завершил совсем не ту мысль, которую собирался. И столь же легко – что изначальная тоже выскользнет наружу, стоило бы только помаячить поплавком над поверхностью воды. Леопольд просто заставил себя найти в сложившейся ситуации что-то хорошее и сосредоточиться на этом.
– И что, не мешает тебе? – осведомился он, с плеском роняя поплавок в темную воду.
Подлокотники едва слышно затрещали, оказавшись под напряжением. У Эрвина же возникло эфемерное ощущение того, что он сейчас окажется в воздухе, хоть он ныне был тяжелее прежнего.
– А как ты думаешь? – медленно процедил Леопольд. – Я, конечно, говорил, что мне нравишься ты, но это не значит, что я готов
так отсекать доступные мне перспективы. Я гедонист, и ты это прекрасно знаешь. Как мне это нравится, по-твоему? Как мне ещё реагировать?
– Теперь тебе остается только смириться.
– Не верю, – Леопольд сощурился. – Ты запасливый. У тебя-то точно лежит где-нибудь в заморозке сброшенная шкура на случай надобности. Верни обратно.
– Нет, – твёрдо отрезал Эрвин. – Пока мне нечем запитать всё остальное – нет. Потом видно будет. И не перечь! Мне виднее, сколько мой организм потребляет энергии, и сколько ему такими темпами осталось. Это вопрос выживания, в который тебе нечего внести.
– Так ли и нечего? – Леопольд, оставив один из подлокотников в покое, попытался поднести пальцы к его лицу.
– Замри. Ты плохо помнишь, чем это в прошлый раз закончилось? Для тебя это должно быть буквально вчера.
Немного поколебавшийся Леопольд и впрямь не стал ничего дальше предпринимать, хоть и помрачнел, и выпрямился.
– Говнюк ты иногда, Эрвин, знаешь? Тебе ведь хватило бы сейчас на это сил. Ты и поговорить со мной пришёл, потому что тебе их не жаль на меня потратить.
– В обычной мере расхода.
Леопольд скривился.
– Ладно, закрыли тему. Алистер вернулся? Хотелось бы...
– Алистер ушёл на покой.
– Ну, я догадывался, что когда-нибудь ему придётся... – Леопольд осёкся, сообразив, что на вопрос о местоположении не отвечали о пенсии. – Он... и ты... ты не разбудил меня, чтобы я мог попрощаться...
– Он не просил этого делать. Раз не просил – я поступил по своему усмотрению.
– Это вот это твоё усмотрение? Да ты!.. – Леопольд снова прервался: организм, судя по резкому вдоху, затребовал кислорода. – Он вообще возвращался сюда?
– Нет.
– А кто-нибудь из...
– Если ты надеешься найти кого-нибудь близкого по духу среди его потомков, то нет, – с неожиданно для него самого прорезавшимся удовольствием ответил Эрвин. – Все Фезеры, так же как и все Анхальты, уже давным-давно на Гернии, составляют управляющее ядро с лучшими из других коллег. Туда потихоньку стекаются и те, кто чувствует, что их этническая родина – теперь там. Ты туда не попадешь. Единственный доступный вариант для тебя повидаться с кем-нибудь из Фезеров – если одного из их птенцов занесёт на Бринию. Для них этот путь всегда будет открыт.
Леопольд отступил на шаг, неверяще глядя на него.
– Почему?
– Я предупреждал. Сначала о том, что я буду принимать меры, затем – о том, что меры будут приняты.
– Это вот это вот твои меры? – вспылил Леопольд. – Они должны были касаться исключительно меня!
– Они и касаются тебя, – Эрвин чуточку прищурился, наблюдая. – С Алистером у нас всегда было полное взаимопонимание. Он сказал, что устал, попросил отпустить. Я согласился.
– Да? Тогда я тоже устал. Отпусти.
– Нет.
Леопольд сцепился с ним взглядом, но он был готов к последствиям от своих действий. И он был морально готов к тому что на него надавят. Его, к тому же, изрядно встряхнула и закалила потеря всего остального тела, так что Леопольд сейчас виделся ему более лёгкой для обращения персоной.
– Почему? – резко, требовательно осведомился тот, так, словно готов был не просто вытрясти – вырвать из него ответ при нужде.
– Обещал, – напомнил Эрвин, не став со своей стороны требовать сменить тон: всё равно бесполезное занятие. – Мало того, у нас с ним, как я уже упомянул, было полнейшее взаимопонимание, так что мы могли договориться.
– И всё же ему ты долгожительства не пообещал!
– Не заслужил, – лаконично ответил Эрвин. Леопольд с возмущением набрал побольше воздуха в грудь, и он добавил: – Долгая жизнь – не дар, Леопольд. Далеко не дар.
– А я, значит, заслужил?
– А тебе я этого ещё не преподнёс, – Эрвин чуточку склонил голову набок, присматриваясь. – Ты ещё не жил долго, чтобы утверждать. И уж тем более чтобы ощутить.
– Я могу себе представить, – вдруг заявил Леопольд. – Я вижу, как мир меняется. Я каждый раз прихожу в другое окружение; люди меняются. Я могу понять, как ощущается для тебя течение времени. Скажи, зачем отказываться от кого-то, кто мог бы его скрасить?
– Мне этого не нужно.
– Послушай...
– Нет, послушай меня ты! – Эрвин едва не хлопнул ладонью по подлокотнику, в последний момент удержавшись от слишком человеческого для него жеста. Он бы всё равно не получил от этого никакого удовлетворения. – Ты хочешь, чтобы я завертел с тобой интрижку, а потом периодически доставал тебя из криосна для той же цели? А ты понимаешь, что если для тебя это будет просто череда... событий, то для меня будут проходить десятки лет между твоими пробуждениями? Зачем мне это даже гипотетически? Головой-то подумай!
Леопольд сощурился на него; желваки у того напряглись... однако щериться не стал, вместо этого предпочтя изобразить некоторое подобие смирения:
– Ладно... значит, немного отложим этот разговор. А пока что я побуду полезным. Ты ведь любишь, когда я полезен, верно? Объяви, что там тебе нужно было на этот раз сделать.
– Симуляцию мне подправь, – с облегчением отозвался Эрвин. – Кроме того, мне нужна ещё одна. Мы тут наткнулись ещё на кое-кого... пока что происходит дипломатия, но я не думаю, что всё закончится миром в итоге. Да и вообще – когда-нибудь понадобится. Потом... понаблюдаешь за штабом. Возможно, на нынешний момент ты можешь предложить какие-нибудь интересные поправки. И ещё кое-что насчёт мер... вон там, – он указал в угол. Это было Леопольду за симуляцию, раз уж тот так уж хотел оставаться жить у него. – Теперь твой матрац, чтобы ты больше в криокамере не ютился. Захочешь – закажешь себе под него какие-то ножки, не захочешь – можешь спать так, он на жёсткой основе. Бельё сам себе постелешь.
Ему отправили долгий взгляд прежде чем кивнуть, и он сообразил, что, пожалуй, не следовало столь отчётливо выдавать облегчение.
Однако на этот раз Леопольд не выкидывал больше фортелей, что его весьма удивило. Зато возложенные на него задачи исполнял с отстранённым видом, одна за другой, неделя за неделей, и по истечении третьего месяца испросил вернуться обратно в криосон. Эрвин согласился, гадая, что будет в следующий раз.
Затем всё продолжилось так же, и он не стал реагировать за ненадобностью.
Затем Леопольд щёлкал на него зубами. Он не реагировал.
Затем Леопольд плевался в него ядом (не выходя за рамки). Он не реагировал.
Затем Леопольд... снова сделался отстранённым. Он не реагировал (хоть и вздохнул с облегчением).
Затем Леопольд неожиданно сделался умеренно дружелюбным. Надо признать, это было наиболее удобно, особенно если ему требовалось обсудить какое-нибудь дело или просто чем-нибудь поделиться. И он, видя, что Леопольд отпускал к этому всему комментарии мягче тех, которые можно было ожидать, обсуждал и делился: если Леопольд сделался более дружелюбным оттого, что неосознанно искал в нём замену Алистеру, он мог здесь пойти навстречу до известных пределов; если Леопольд был дружелюбен просто так (или из каких-то скрытых мотивов), он мог быть немного дружелюбнее и сам хотя бы в качестве поощрения. Таким образом, между ними установилось что-то вроде равновесия.
Затем Леопольд снова был дружелюбен.
И снова.
Вздохнув, Эрвин задумчиво потёр висок. У него не было никаких гарантий касательно того, что Леопольд будет продолжать в том же духе; учитывая натуру того, склонную скрывать до последнего собственные мотивы и даже намёк на дальнейшие действия, он не мог рассчитывать на то, что Леопольд поведёт себя так же и на это пробуждение. Поэтому пока что он отложил всё это на потом (пока спит – есть не просит) и вместо бесплодных размышлений привычно выкроил себе несколько минуток, чтобы проверить всех воспитанников. Анхальты чувствовали себя прекрасно, птенцы Фезеров, как обычно, разлетелись кто куда, об Оулах он всё знал и так – один из них по обыкновению был под самым боком...
Последними он проверил Кортсов, тоже по обыкновению: там обычно всё было в порядке. Сейчас он проверит Лео, скорее всего, с последнего раза наверняка получившего пару-тройку повышений; общительный храбрый львёнок, любимчик в отряде, должен был дозреть до самого настоящего льва...
В поиске не оказалось ни единой строчки. Эрвин удивлённо моргнул. Может, ушёл...
В числе тех, кто покинул ряды его армии, тоже никаких Кортсов не оказалось. Когда он снял все фильтры с поиска, на всякий случай включив ещё ближайшие планеты, в результатах появился только один человек, и у Эрвина неприятно ёкнуло внутри. Кто такой Клайв?..
Пришлось искать в погибших. Оказалось, что Лео был на одном из разбитых вдрызг кораблей. Самое неприятное, что расследование нашло следы саботажа... Он помнил этот корабль. Помнил, как огорчился по этому поводу и едва скользнул взглядом по списку, даже не вчитываясь – просто оценивая количество погибших. Может быть, когда-нибудь следовало бы известить мальчика. Хорошо, что сын остался...
Однако спустя десяток лет он, снова проверив того, засомневался. Мальчишка был мелким, вид у него был злобным и угрюмым; коротенькое наведение справок показало, что семья того, состоявшая теперь только из мачехи, бедствовала: последняя не желала работать, растягивая денежный запас, оставленный Лео, и мальчику приходилось браться за подработки, чтобы одеться и прокормиться. Может и не пойти в армию... с другой стороны, если решит, что заработок хороший, несмотря на то, что непростой, и не побоится нагрузок...
Время побежало дальше. Эрвин послеживал краем глаза. Вот мальчику шестнадцать... семнадцать... восемнадцать – самое бы время... девятнадцать...
Он перестал следить. Затем, ещё через год, офицер Оул уведомил его, что в новобранческом наборе появился Кортс, не слишком одобрительно покачав головой, и Эрвин, решивший поглядеть сам, подключился к одной из камер видеонаблюдения в учебных помещениях. Мальчишка был всё ещё мелковат; личное дело говорило, что сообразителен, но не особенно коммуникабелен, и Эрвин только вздохнул. Может быть, со временем и опытом – когда-нибудь – выйдет какой-то толк...
Он забыл о мальчике на время. Вспомнил лет через семь и лениво занёс пальцы над клавиатурой; память моментально выдала ему имя, словно и не прошли годы, и он немного удивился самому себе.
– Эй, эй, это ещё что... – вырвалось у него, когда он увидел личное дело. Во-первых, физические данные не соответствовали тому, что он видел собственными глазами, во-вторых – много событий. Младший и единственный на нынешний момент Кортс, с отличием закончивший новобранческий курс, сразу же поступил на курс подготовки офицеров разведки, закончил его – с отличием – и за эти три года как-то умудрился получить высшее образование. Тут уже не на отлично, но Эрвин догадывался, что это уже было сделано из упрямства, обиды на жизнь и сугубо прагматичного желания иметь подходящие документы. Затем мальчик натащил трофеев из первого же близкого столкновения с гриссами, и чудовищно много – из боя с атаввами, затем – получил повышение... и тут уже его начали немного притормаживать, просто выписывая премии за отличия. Премий было уже много. Жаль, что необщителен – такое бы чудо да в инструктора...
Несовпадение физических данных, уже виденных им, с нынешними, побудило его взглянуть ещё раз. Ему повезло: он попал на перерыв между вылетами, и Клайв, судя по сигналу передатчика, как раз торчал в столовой, где его можно было рассмотреть.
Оказалось, что Клайв с напарником. Ещё раз глянув в личное дело, Эрвин обнаружил, что человек, который был ближе всего к этому понятию, был одним из птенцов Фезеров, которого жажда странствий занесла на Бринию, и это снова немного его удивило. Кортс снова с Фезером... и именно в то время, когда ему нужно... опять Хронология баловалась?
Отодвинув мысли в сторону, он приблизил изображение с камеры, пытаясь понять, кто из приблизительно одинаковых по комплекции мужчин его интересовал, и тогда узнал сидевшего почти лицом к камере Клайва. Кортс, с первого взгляда видно...
Глянувший на камеру Клайв откинулся на спинку стула, сложив руки на груди, и показался в этот момент похожим на лениво бившим хвостом снежного барса. Эрвин засмотрелся бы, если бы движение – очень плавное – длилось бы ещё немного дольше. Однако вместе с плавностью Клайв двигался скупо, и впечатление испарилось, когда тот застыл. Интересно... то-то Фезер прилип. Со временем в Клайве это будет проявляться всё сильнее.
Хорошо, с облегчением подумал Эрвин, устало улыбнувшись. Ещё чуть-чуть – и под боком у него будет ещё один сильный, ловкий и решительный Кортс. Линия всё же продолжалась без вмешательства...
...прерывание воспоминания...
Настоящее время
– Значит, на первый взгляд вы ничего во мне не нашли, – подытожил Клайв.
– Ну...
– Да ладно, в то время во мне никто бы ничего не нашёл, – отмахнулся Клайв. – Хорошо, что сумел вырасти, когда кормёжка началась хорошая, мог и запоздать.
Он немного помолчал.
– Я плохо помню отца, – признался Клайв затем. – Я похож на него?
– А... и да, и нет. Лео был куда более общительным. И более... не обижайся, но, если судить объективно...
– Более симпатичным, – без особого труда догадался Клайв. Надо же, его не хотели обидеть... – Ну, я вроде не жалуюсь. К слову об общении... вам и вправду совсем не нужно живое?
– А тебе разве нужно?
Клайв усмехнулся.
– Я бы, конечно, мог сказать «нет»... однако Уилл обычно обеспечивал мне его в полупринудительном порядке, так что я не могу утверждать, что
совсем в этом не нуждаюсь. Я просто не знаю.
– А я могу сказать, что нет, – произнёс Эрвин. – Это видно. Тебе не нужна компания как таковая, как и мне.
– Но тогда... – Клайв нахмурился, немного прищурившись, однако Эрвин знал, что это было не от эмоций и не специально – Клайв просто присматривался к его взгляду.
– Потому что компания приятна нам обоим, – Эрвин открыто улыбнулся. – Мы можем без неё обойтись, но нам приятно повидаться.
– ...В отличие от Леопольда, – довершил его мысль Клайв, качая головой. – Мне... жаль. Я хорошо понимаю, насколько он вас обременял с этим, и сколько нервов было потрачено. Однако обещания были сдержаны, насколько я понимаю, пусть и с условиями. Это... восхищает, Эрвин. На самом деле. У вас прорва терпения.
– Держу марку. А теперь скажи: какой самый важный урок ты мог бы извлечь из всего, что было мной рассказано?
– Решения, – ответил Клайв не задумываясь. – Решения – это важный момент. Они имеют свою цену, они имеют свои последствия. Некоторые из них аукаются сразу же, бремя некоторых приходится нести сквозь долгие годы.
Император с интересом склонил голову набок, и Клайв почувствовал, что ему следовало назвать что-нибудь ещё. Он, вообще-то, вынес много интересных для себя мыслей, но его попросили назвать одну, да к тому же, наиболее важную. А это было просто как дважды два.
Но на что его проверяли?
Молчание немного затянулось, и он, не удержавшись, обвёл взглядом потолок. Вот, значит, как здесь появился весь этот лабиринт... и у него было такое ощущение, что Леопольд пробрался и сюда. Или ещё проберётся. А то что-то здесь в последнее время сделалось почти уютно... либо он просто наконец привык к креслам.
– Хорошо, – Эрвин улыбнулся ему. – А теперь... мне нужно, чтобы ты мне кое в чём проассистировал.
Стоило фразе окончиться – и из одной из стен, из-за плотно прилегавшей к последней панели, выехала криокамера, огонёк индикаторной лампочки на которой уже светился зелёным: кто-то готов был проснуться. Вот зачем ему сегодня так много рассказали, ещё и сильно сжав часть рассказа. Император подгонял какие-то планы друг к другу.
– Познакомишься? – обыденно поинтересовался Эрвин, и Клайв, кивнув, поднялся, следуя очень мягко высказанному распоряжению.
Когда он склонился над криокамерой, в лежавшем в ней человеке он сразу увидел что-то знакомое. Это было чувство узнавания вроде того, которое ненавязчиво преследовало человека при взгляде на собственную фотографию, сделанную нечётко и со стороны: то ли своё, то ли не своё... У Клайва, впрочем, не было никаких сомнений касательно личности находившегося перед ним человека.
Леопольд открыл глаза; взгляд его почти сразу обрёл всё усиливавшуюся остроту, и Клайв вскорости ощутил то самое давление, о котором говорил Эрвин. Однако на него это никак не повлияло. Стало, разумеется, немного неуютно, но всё давление смазывалось ощущением сродства с этим человеком, проявлявшимся визуально. Он ещё немного постоял, давая Леопольду немного поразмяться в этом ключе (давление, впрочем, оставалось постоянным, словно тот колебался по его поводу), а затем протянул руку.
Коротко взглянув на пригласительно раскрытую ладонь, Леопольд снова поднял глаза... и усмехнулся, словно старому другу; давление тут же исчезло, почти не напоминая о себе, а Леопольд взялся за его руку, позволяя помочь себе сесть.
– Надо же... я думал, вам понадобится немного больше слов, чтобы прийти к консенсусу, – заметил Эрвин, наблюдавший за ними со стороны.
Леопольд резко оглянулся, взявшись за борта криокамеры; его взгляд моментально нашёл Эрвина, и вся его поза тут же сделалась настороженной и... устремлённой в ту сторону, словно кто-то мог сейчас навредить Эрвину. Клайв обнаружил себя застывшим и, к собственному неудобству, залипшим на линии обоих плеч и шеи Леопольда: он никогда такого не видел; даже Уилл так не делал и не смотрел так на него, а тот был буквально одержим им в первое время. Ну, точнее, Уилл смотрел ещё и не так, но вот поза у того была не столь говорящей. У Леопольда всё читалось именно в ней, несмотря на то, что изменение положения в пространстве было минимальным. Леопольд словно мысленно уже был около Эрвина, где ему и полагалось быть.
Видел ли сам Эрвин?
– Это теперь меня будешь будить не ты? – осведомился Леопольд, и Клайву сделалось слегка дурно: Эрвин не просто упоминал – подчёркивал, что Леопольд обращался к своему Императору на «ты», но слышать это вживую... У него немного закружилась голова. Леопольд позволял себе слишком много; Эрвин позволял тому себе это позволять, что уже было большим одолжением, но Леопольд замахивался на ещё большее, да так, словно имел полнейшее право. Даже больше – словно имел право не задумываться ни секунды о каких-либо правах.
Взгляд Леопольда опустился на шею Эрвина, словно под воздействием гравитации, и Клайв почувствовал себя лишним.
– Нет, просто хотел вас познакомить. Разве тебе не интересно взглянуть на своего потомка?
– Ты знаешь, что я хотел бы видеть сперва. Однако... спасибо, – Леопольд покосился на Клайва с одобрением. – Славная зверюга.
– Ошибаешься, – сухо произнёс Эрвин. – Впрочем, у тебя будет время рассмотреть.
Клайв поднял глаза на Эрвина. Это для этого его свели с Леопольдом? Показать тому место? Или Эрвину... нужен был совет?
Впрочем, Император мог преследовать сразу несколько целей. Леопольд ещё мог быть просто нужен. Для основной своей работы. Целевой, можно сказать.
– Отчего нет?
– Он не зверь, в отличие от тебя.
Леопольд рассмеялся так, словно его это на самом деле позабавило.
– Ох, Эрвин... ты совсем разучился видеть в людях такие вещи. Идеалист. Он, конечно, не зверь в худшем понимании этого слова... но попробуй поставить ему вопрос выживания. Я бы, правда, не делал этого на твоём месте.
Клайву вспомнилось, как Император возмутился по поводу произошедшего когда-то с офицером Даки. В особенности – по поводу того, что учинил такое другой офицер. Н-да, должно быть, отчасти Эрвин и был идеалистом касательно природы нынешнего человеческого существа...
– Разговорчики, – сухо пресёк болтовню Эрвин, и Клайву, хорошо видевшему Леопольда собственными глазами, стало понятно, что этого недостаточно. И что решать, как отреагировать, этот человек будет сам, воспринимая прямое распоряжение исключительно как совет. Ну, Леопольд имел некоторое право находиться рядом с Эрвином в качестве телохранителя или Адъютанта, но это было, пожалуй, слишком.
– Да, да, разговорчики, – беспечно протянул тот. – По-моему, все свои.
Творец, подумал Клайв, ненадолго прикрыв глаза. Леопольд всего одной фразой поставил своего правителя в крайне неудобное положение: промолчит – поставит собственных подданных в один ряд с собой, будет отрицать – прозвучит слишком резко для него самого, чего Эрвин определённо не хотел. Вот только это он точно это знал, а Леопольд вывел только по манере поведения Эрвина в его присутствии и вообще по факту его присутствия. Леопольд воистину был страшным в социальном смысле существом.
– Как зовут? – снова заговорил последний, дружелюбно протягивая ладонь ещё до того как узнал имя. Последнее Клайву понравилось, хоть он чётко осознавал, что это просто небольшой располагающий к себе жест. Хорошо это было только в одном контексте: если в нём хотели видеть союзника – он этому человеку понравился.
– Клайв, – он пожал Леопольду руку. Ответное пожатие оказалось приятно крепким, хоть он почувствовал, что тот способен был сжать его кисть куда сильнее. – Клайв Кортс.
– Мог не уточнять, – на лице Леопольда, внимательно взглянувшего на его кисть и, похоже, со своей стороны тоже его оценившего, возникла одобрительная ухмылка. – Видно. Особенно мне. Леопольд. Кортс.
– Знаю, – Клайв кивнул, ослабляя хватку, и его отпустили в этот же момент, словно Леопольд в точности знал то, как долго лично у него длилось рукопожатие. Такого бы и Уилл не сумел провернуть, впервые-то видя человека. Надо бы держать этих двоих подальше друг от друга – иначе точно обоюдно уловок нахватаются, да ещё небезобидных для окружающих.
Затем он сообразил, что Леопольд только что избавил Эрвина от необходимости реагировать на неудобное положение, которое сам же и создал. Ну чисто нос утёр от обиды... а по виду и не скажешь.
– Раз вы теперь знакомы и официально, бесконечно рад сообщить, что вы будете проводить вместе некоторое время, – известил их Эрвин. – Вам обоим это будет полезно. И чтобы не тратить лишний раз время – Клайв, не мог бы ты брать их обоих на учения? Кёртису будет полезно.
Хочет, чтобы познакомились. Бедный Кёртис, подумал Клайв, соглашаясь: веского аргумента против этого у него не было. Да и если Император этого хотел – так оно и будет.
– Хочешь-таки стащить меня с кем-нибудь другим? – Леопольд же не постеснялся высказаться вслух. – Не прокатит. Ты прекрасно знаешь, почему.
– Разговорчики, – процедил Эрвин. – Я сказал «учения». Всем вам полезно будет чему-нибудь поучиться.
Леопольд склонил голову набок, пристально глядя в ответ, и Клайв снова ощутил себя лишним.
– Да-а, да-а... ну, давай поучимся. От меня не убудет.
– Спасибо, что изволил согласиться, – язвительно отозвался Эрвин. – Клайв... по возможности, пожалуйста, последи за ним на первых порах. Особенно чтобы он не вваливался на совещание Совета.
– У нас много новшеств? – почти невинно поинтересовался Леопольд, задумчиво прищурившись. Клайв почти увидел, как этот человек откладывает всё услышанное на отдельную полочку, чтобы при случае воспользоваться этим в своих целях.
– Много воды утекло с тех пор, как ты в последний раз по штабу гулял. Очень. Так что тебя ждёт парочка новых впечатлений.
– Надеюсь, положительных, – Леопольд немного наклонил голову, словно вынуждая подтвердить.
Эрвин отпустил в ответ долгий взгляд.
– Восприятие относительно.
Клайв присмотрелся к Эрвину повнимательнее, но не увидел у того на лице ни тени подсказки касательно того, какими были дальнейшие планы Императора.
Конец
