Цена идеала

В лазарете церкви Фавония обычно всегда было тихо. Как правило, сестры старались ходить здесь бесшумно и переговариваться полушепотом, чтобы не потревожить покой больных. В маленьких комнатках, разделенных перегородками, стояли одноместная кровать, тумбочка для личных вещей и пара стульев, на которые могли присесть посетители и вполголоса, подражая сестрам, поговорить с пациентами. Однако сегодняшний день стал исключением из правил. В лазарете, уже давненько не видевшем больных, было очень шумно и тесно. Люди набились в самую дальнюю палату и даже столпились в коридоре, лишь бы услышать и увидеть то, что происходило внутри. Действующий магистр Джинн, ее сестра Барбара и горничная Ноэлль столпились вокруг почетного рыцаря, спасителя и героя Мондштадта. — Я точно знаю! — кричал Итер отчаянно, с болью в голосе, то и дело подскакивая на кровати. — Я видел ее мертвое тело своими глазами! Пока Барбара пыталась усадить его обратно, Джинн стояла рядом, беспомощно опустив руки. Впервые она была так растеряна и потрясена, что даже не сразу нашлась, что сказать. — Я… я не хочу сказать, что не верю тебе. Но, все-таки, Итер… Я думаю, этому есть логическое объяснение… — Она не договорила, но и так все было понятно. Логическое объяснение означало «Альбедо не может быть убийцей». — Пожалуйста, позволь тебе помочь, — лепетала Барбара, буквально повиснув на шее путешественника. Под этими словами подразумевался издевательский подтекст. Ты болен, бредишь, у тебя лихорадка, галлюцинации, сотрясение… Итер на секунду прекратил сопротивляться и позволил себя усадить. Это было больно. Ему отказывались верить. Да еще и выбирали слова так осторожно, словно общались с душевнобольным. Именно таким они его сейчас видели. — Может, мне принести чай? — спросила Ноэлль осторожно. Никто не ответил ей, и она затихла, не зная, чем помочь, но готовая в любой момент сделать то, что у нее попросят. — Джинн, пожалуйста… — попросил Итер. Взмолился, закрыв лицо руками. — Я знаю, что я видел. Он изуродовал ее тело и что-то делал с ней… Его затрясло от воспоминаний. Они ярко появлялись в его голове, контрастируя со светлой комнатой, теплыми руками Барбары, надежной Джинн, заботливой Ноэлль, что ужас пережитого казался еще сильнее. Как он мог есть и спать в том помещении? Как мог обниматься с Альбедо, отвечать на его прикосновения? Итер делал это, чтобы выжить. И сейчас ему нужно взять себя в руки и убедить всех в своей правоте. Это его шанс. Нельзя его упускать. — Ты уверен, что именно Альбедо ее убил? — спросила Джинн мягко. Она присела рядом с ним на кровать и положила руку на его плечо. Этот жест успокаивал и умиротворял. — Он… он сам потом признался в этом, — ответил Итер, чувствуя на сердце тяжесть. Барбара, сидевшая с другой стороны, взяла его за руку. Во время их разговора она то и дело пораженно охала и округляла глаза от испуга. — Это точно был… Альбедо? — продолжила допрос Джинн. Ее мягкий намек и взгляд сразу подсказали путешественнику, что она знает о двойнике, но, по всей видимости, не хочет, чтобы об этом знали другие. Итер твердо кивнул. — Да. Я это точно знаю. — Тогда… расскажи мне все. Путешественник сглотнул ставшую вязкой слюной. Он не мог рассказать все. Не мог признаться в том, что спал с этим чудовищем. — Пожалуйста, Джинн… просто… просто поверь мне. Альбедо очень опасен. Он убил много людей. Он… он описал это в своих книгах, и никто, вообще никто, ничего не заподозрил. Если его не остановить, он продолжит! — Под конец его голос сорвался на крик, и он так искренне, так отчаянно посмотрел на магистра, что женщине стало не по себе. — Но ведь книги далеко не всегда пишутся на основе реальных событий… С минуту они смотрели друг на друга. Но молчание прервали тихие шаги, а затем голос Лизы, внезапно возникшей перед ними. — Что случилось с моим маленьким помощником? — спросила библиотекарь в своей обычной манере. Однако ее улыбка быстро исчезла, когда она увидела лица сидевших на кровати сестер и растрепанного путешественника. — Девушки в храме говорят, что почетный рыцарь сошел с ума, и теперь обвиняет главного алхимика в убийстве. — Я не обвиняю! — тут же выпалил Итер. — Я рассказываю правду. Лиза посмотрела на серьезную Джинн и испуганную Барбару. Их реакция говорила красноречивей слов. — Я думала, это просто неудачная шутка. — Лиза, пожалуйста, осмотри почетного рыцаря, — всхлипнула Барбара. — Я не могу найти никаких ранений. Возможно, дело не в физических повреждениях, а в воздействии на разум… я в этом совсем ничего не пони…ма…ю… — И девушка окончательно зарыдала. Достав белый аккуратный платочек с голубой вышивкой, она промокнула бежавшие по ее щекам слезы. Итер не знал, как реагировать на ее плач. Более того, ему тоже очень хотелось заплакать. Сжав ладони в кулаки, он закусил губу, не позволяя себе разрыдаться. Лиза осторожно наклонилась к нему и положила руки на его лоб. Ее ладони загорелись фиолетовым светом, но быстро погасли. — Я не могу найти никаких следов воздействия, — заключила она, выпрямляясь. Ее лицо нахмурилось. — Только то, что наш почетный рыцарь испытал много стресса. Ты, наверное, сейчас плохо ешь и спишь. Итер кивнул. Его нижняя губа дрожала. Он вообще весь дрожал. Джинн гладила его по спине, старалась приободрить, а меж тем, смотрела на Лизу и пыталась понять, что же ей делать в такой ситуации. Количество человек таком маленьком клочке пространства только росло. Розария уже некоторое время стояла в коридоре, прислонившись плечом к стене, и внимательно слушала все то, что происходило в комнате. Ее рука, то и дело, поглаживала копье. Пришли Мона и Фишль. Принцесса Осуждения разразилась никому не понятным монологом, который, по всей видимости, должен был утешить путешественника. И, на самом деле, отчасти попытки понять, что она сказала, действительно отвлекли Итера от боли. — Я слышала, что вы зашли в тупик, — сказала астролог, серьезно смотря на собравшихся. — Но я знаю, как вам помочь. — Она вытянула руки, и между ними появился кубок, сотканный из воды. — Звезды могут ответить на любые вопросы. Все почтительно отошли от нее, чтобы дать пространство. Итер смотрел на нее с надеждой. Может, она действительно подтвердит его слова? Но в то же время было страшно. Страшно, что она увидит его позор. Что, если… если одно из ее видений будет о том, как он стонет под Альбедо, и явно не от боли… Он жалел. Жалел, что поддался. Жалел о том, что между ними было. Он должен был бороться до самого конца. Нет, не так! Если бы он сопротивлялся, то его бы сейчас здесь не было! Неважно, что увидит Мона, он будет к этому готов. Астролог закрыла глаза, погружаясь в транс. Водные знаки плясали около нее, отбрасывая тени на все вокруг, погружая комнату и находящихся в ней в полумрак. — Я вижу, — начала Мона медленно, ее ресницы слегка подрагивали. — Альбедо, он… не хороший человек. Звезды говорят, что он делает много неприятных вещей. Сердце Итера остановилось на секунду и забилось с бешеной скоростью. Он боялся, но так хотел надеяться, что наконец теперь… теперь все будет хорошо. Все станет снова хорошо. Джинн выглядела скептичной, но она явно была не против послушать, что же скажет астролог. Лиза относилась к Моне с уважением. Она, как никто другой, знала, каким путем даются знания и талант. Барбара испуганно сжимала платочек, боясь услышать, что все это время по их городу ходил опасный преступник. Ноэлль и Фишль невольно восхищались красотой, с какой происходило таинство гадания. Розария… ей не нужны были предсказания. Она и так все для себя решила. — Однако Альбедо сделал много и хороших вещей. Он старается улучшить жизнь жителей Мондштадта. Я вижу, как он проводит дни и ночи за своими исследованиями, которые затем спасают людей. Ее слова принесли облегчение всем собравшимся. Всем, кроме Итера. — Но он убил мою сестру! — крикнул он, не сдержавшись. Говорить про другие смерти он не решался. У него не было никаких доказательств, кроме книг, которые успела прочитать половина Тейвата. Мона нахмурилась, словно мысленно задавала этот вопрос. Все с нетерпением ждали ее ответа. — Что касается убийства… Нет, я не вижу. Твоя судьба и судьба твоей сестры сокрыты от меня, потому что вы ходите под другими звездами. И из-за того, что вы так тесно связаны с Альбедо, часть его судьбы также ускользает от моего взора. Итер поник. Он помнил это, но предпочел забыть. Захотел поверить, что что-то изменится, и в этот раз Мона сможет увидеть его страдания и подтвердить его слова. Астролог опустила руки и расстроено оглядела всех вокруг. Несмотря на то, что всеобщее настроение приподнялось, ее лицо оставалось грустным, потому что была задета гордость профессионала. Водяные знаки растворились, комната снова стала выглядеть, как раньше. Мона посмотрела на Итера. — Он очень сильно любит… думаю, тебя. Так сильно, что совершил нечто невозможное. Но что — я не понимаю. Больше она ничего не могла сказать. Итэр закрыл лицо руками. Он не плакал, но его так крутило от ставшей физической боли, что другие предпочли бы видеть его слезы. С отчаянием он провел по своим волосам, а затем поднял ноги и, согнув их в коленях, прижал руками к груди. Ноэлль встрепенулась и поднесла ему кружку с водой, пытаясь предотвратить начинавшуюся истерику. Путешественник пил, захлебывался, кашлял и снова пил. Его зубы стучали друг об друга. Джинн вскинула руку, но побоялась к нему прикоснуться. Однако через секунду все прекратилось. Он сделал несколько вдохов и выдохов, наконец, успокаиваясь. У входа снова послышался тихий шорох. Все посмотрели туда. На пороге стояли Эмбер и Эола. Девушки были так напуганы и сбиты с толку, что нарушили только-только установившееся спокойствие. Скаут, не теряя времени, подбежала к Итэру и опустилась перед ним на колени, взяла его руки в свои. — Итер, я… то, что говорят сестры… это правда? — спросила девушка убитым голосом. Ее глаза были так широко распахнуты, что путешественник видел в них свое отражение. Растрепанный, уставший, осунувшийся. Ему правда было жалко ее. Эмбер всегда так восхищалась Альбедо, с таким упоением читала его книги и обсуждала со всеми, что видеть ее такой, с разбитым сердцем, было невыносимо. Итер хотел сказать «нет». Только ради того, чтобы она успокоилась. Но если он не сделает это, не разобьет ее сердце, его сестра так и останется неизвестным безмолвным призраком. — Да, — ответил он. И разрушил чужие воздушные замки. Эмбер побледнела. Ей стало так дурно, что она обмякла и, казалось, вот-вот упадет в обморок. Ее покачнувшееся тело подхватила приблизившаяся Эола. Она встала и мягко подняла подругу на руки. — Если это правда, — сказала она, и ее голос был таким ледяным, словно Итер снова оказался раздетым в самой гуще метели Драконьего хребта, — то какого черта ты разгуливаешь с убийцей под ручку, мило ему улыбаешься и целуешь? Да еще и говоришь нам о вашей любви? А то интервью? Зачем ты дуришь нам всем голову?! Ее слова вонзаются в его сердце ледяными копьями. Все девушки до этого старались деликатно обходить эту тему, но Эола, прямолинейная, как и всегда, выдала то, что думала. — Я… — Итер не знал, что ответить. Он силился выдавить из себя хоть что-нибудь, но не мог придумать. Слова давались с трудом. Язык онемел и отказывался двигаться. А еще стало трудно дышать. Путешественник снова попытался сказать что-то, но из горла вышел лишь сдавленный всхлип. Глаза обожгло, и стало так больно, так горячо, что собственное тело казалось ему чужим и неприятным. Он пытался вдохнуть, но не мог. А затем зарыдал. Громко, совсем по-детски, так, как никогда не плакал с поры младенчества. Так горько и отчаянно, что его тело сотрясали эти приступы. — Я не… не… не… зна…ю… Итер пытался выдавить хоть что-то, но ему удавались только отдельные непонятные звуки. Все растерялись, не зная, как реагировать на эту вспышку. Эола опустила Эмбер на стул. Она совсем не жалела путешественника. Ее лицо так и оставалось отрешенным и ледяным. Но в глазах горело беспокойство за подругу. Барбара подбежала к обессилевшей девушке и попыталась привести ее в чувства. Ноэлль поднесла ей стакан с водой. Чуть успокоившись, скаут села и сжала Эолу за руку, ища ее поддержку. И получила. Джинн не могла спокойно реагировать на страдания Итера. Она осторожно положила руку на его плечо, стараясь приободрить, но у нее не получалось. Он плакал и дрожал еще сильнее. Она не знала, как его утешить. Пообещать что-то, что могло навредить невиновному человеку? У нее нет никакого права на это. В коридоре раздались громкие шаги — кто-то новый бежал сюда со всех ног. Розария вскинула голову и увидела Кейю. Капитан кавалерии несся, как ненормальный. Услышав странные звуки, он ускорился, хотя, казалось бы, это было невозможно. Влетев в комнату, он на секунду замер, оценивая обстановку: трясшегося в истерике Итера и растерянных дам, которые не знали, что с ним делать. Мужчина сработал на инстинктах. В секунду оказавшись рядом с кроватью, он сгреб путешественника в охапку и прижал к себе, так сильно и крепко, что звуки прекратились — Итеру стало тяжело дышать. — Я здесь. Все хорошо. Я никому не позволю тебя обидеть, — шептал Кейа, поглаживая путешественника по спине. Капитан кавалерии был необычайно серьезен и в то же время так заботлив. Итер не знал, как реагировать. Но чужое тепло и сильные руки, которые принадлежали не Альбедо, которые обещали защиту и предлагали тепло, такие добрые и ласковые, совсем его сломили. Все это время он желал, жаждал этих слов. Хотел ощутить себя в безопасности. Нуждался в жалости и сочувствии. Любви. Не в той обжигающей и испепеляющей, которую давал ему Альбедо. А в той, какую ему сейчас позволял ощутить Кейа. Для удобства капитан кавалерии так же, как до него Эмбер, опустился на колени. Итер постепенно успокаивался. Обвив руками шею Кейи, он прижимался к чужому телу. Теперь он не плакал. Просто икал. — Итер? — нежно позвал Кейа. Добившись чужого внимания, он спросил: — Расскажи-ка мне, что учудил Альбедо. Я обещаю, я сделаю все возможное, чтобы разобраться в произошедшем и помочь тебе. Путешественник так хотел верить его словам. Так хотел отдаться его поддержке. Так желал этого понимания. Что просто не смог не поддаться, и рассказал. В сотый раз, то немногое, что мог, что был готов рассказать. Кейа слушал внимательно. Его лицо было спокойным и очень участливым. Он ни разу не усомнился в чужих словах, ни разу ничего не спросил. Когда Итер закончил, они так и продолжили сидеть. Путешественник не хотел терять это тепло, эту поддержку, и потому всячески тянулся и прижимался к Кейе. Никто не смел нарушать тишину. Пока на пороге не появился Альбедо. Это произошло так тихо и так внезапно, что все испугались. Никто не знал, как теперь реагировать на него. Бежать? Обвинять? Сделать вид, что ничего не случилось? Итер замер. Его мышцы одеревенели, отказывались слушаться, не давали пошевелиться. Весь мир померк. Перед глазами был только алхимик. Альбедо медленно подошел прямо к нему. Другим, находившимся в комнате, он уделил едва ли больше милисекунды внимания. Итер знал, чувствовал — сейчас алхимик тоже не видит больше никого и ничего кроме него. И Кейи. — Кейа, скажи, пожалуйста, что происходит? Ты же знаешь, что Итэр мой парень, да? Его ледяная вежливость и арктическое спокойствие заставляли путешественника чувствовать тревогу и страх. Боясь, что Кейа сейчас отпустит его, он прижался к нему сильнее, словно это могло защитить его от Альбедо. — Знаю, — спокойно ответил капитан кавалерии. — Я его отпущу. Обязательно. Как только ты объяснишь, какого хрена происходит?! Кейа сорвался первым. Он все же разорвал объятия и вскочил на ноги, чтобы посмотреть на Альбедо, увидеть все то, что раньше он не замечал. Итер не смог его остановить. Теперь рыцари стояли друг напротив друга, готовые в любой момент броситься в атаку. Джинн встала между ними. — Успокойтесь! — крикнула она. — Еще не хватало вашей драки. Альбедо сложил руки на груди и посмотрел на Итера. Путешественник понял, что он недоволен. Нет, даже не так. Алхимик был в бешенстве. Он ощущал это на инстинктивном уровне. Чувство самосохранения кричало ему бежать. Так быстро, так далеко, как только можно. Но ноги не слушались. Вдруг взгляд алхимика смягчился. Стал обеспокоенным. Изящным легким движением он опустился рядом с Итером на кровать и коснулся его щеки. Так нежно и трепетно, словно боялся навредить или напугать. — Неужели тот инструмент так сильно на тебя повлиял? — спросил он встревоженно. Путешественник не понимал, что происходит. Он мог только сидеть и смотреть глазами кролика на хитрое представление лисы. — Какой инструмент? — спросила Джинн, не выдержав. Альбедо словно ждал этого вопроса. Обернувшись к ним, он с готовностью ответил: — На Драконьем хребте мы наткнулись на группу Фатуи. Они тестировали какое-то странное устройство, и Итер попал под его воздействие. Кажется, Мона и Фишль уже видели подобное, когда отдыхали на островах Золотого яблока. Девушки переглянулись в ужасе. — Они снова взялись за свое?! Путешественник мог лишь хлопать ресницами, пытаясь переварить услышанное. Осознать и представить. Но когда до него дошло, он дернулся. — Нет, это неправда! Он все врет! Внезапное осознание накрыло путешественника. Он вдруг со всей ясностью увидел весь коварный план Альбедо. Нужно ему помешать, нужно… — Врет, что вы сражались с Фатуи? — уточнил Кейа. — Что? Нет… Мы с ними столкнулись, но… Итер так и не договорил. Что-то зажглось в глазах Джинн, Моны, Фишль, Кейи, Эмбер. Что-то нехорошее, что-то такое, отчего его живот скручивался в тяжелый узел. — То есть, ты не понимаешь, что случилось? — спросила Мона. — Словно мир реальности и мир фантазий поменялись своими отражениями и померкли в твоих глазах? — уточнила Фишль. — И то странное поведение сегодня, — добавила Эола задумчиво. — Воздействие такого рода трудно отследить, — заметила Лиза, вспоминая их отчет. — Я должен был сразу заметить, — вздохнул Альбедо. — Твои мысли смешались в один большой клубок, и ты больше не можешь отличить правду от навязанных воспоминаний. Красиво. Очень красиво. Нельзя не восхититься, с каким изяществом и ловкостью алхимик вывернулся из этой ситуации. — Ты… ты подлец, — выдохнул Итер. Его губы криво изогнулись. Теперь все вокруг считали его сумасшедшим, как тех Фатуи на острове. Никто не поверит его словам. Никто не остановит Альбедо. — Итер, позволь помочь нам, — сказала Джинн, прижав руку к груди. Ее слова выражали всю искренность, все горячее желание спасти его. От этого тошнило. — Я сделаю устройство, которое нейтрализует эффект, — пообещал Альбедо и потянулся к нему, словно желая обнять и успокоить. Однако Итер не дал ему этого сделать. Он отшатнулся от алхимика, оставив его неверяще смотреть на пустое пространство рядом с собой. На секунду его взгляд словно сказал: «Ты пожалеешь об этом». Но путешественник не собирался терять такую возможность. Он будет бороться до конца. — Ты убил мою сестру! А теперь выставляешь меня сумасшедшим! Я знаю, что я видел! Ты ее расчленил в своей лаборатории, в той пещере, да еще и написал целую кипу бумаг о том, как проводил над ней эксперименты! На минуту в комнате повисла оглушающая тишина. Итер тяжело дышал, пытаясь восстановить дыхание после своего выпада. Альбедо не двигался, словно не мог переварить то, что услышал. — Итер, Альбедо не совершал ничего дурного! Он же сказал… — вдруг вмешалась Эмбер. Она так отчаянно хотела поверить в то, что ее дорогой друг не совершал ничего ужасного. Так его защищала. Ее голос стал первым. — Итер, все хорошо, никто не пострадал! — Почетный рыцарь, обещаю, все будет в порядке. — Скоро ты почувствуешь себя лучше. Все его утешали. Уверяли в том, что все хорошо. Что все нормально. Успокаивали, увещевали. Но пока все внимание было обращено на Итера, путешественник видел, слишком хорошо видел, как уголок розовых губ приподнимается в самодовольной ухмылке. — Даже если так, — вдруг сказала Розария, приближаясь к ним. — Я хочу проверить твой лагерь. Она прокрутила копье в руке и указала кончиком в грудь Альбедо. — Тебе ведь нечего скрывать, раз ты весь такой хороший. Алхимик не реагировал. Все в комнате боялись, что конфликт снова разгорится, и кто-то все же пострадает. Однако слова Розарии тоже имели смысл. В какой-то степени она была права. — Хорошо. Я не против, — ответил наконец Альбедо. — Можешь его осмотреть. — Он обернулся и посмотрел путешественнику прямо в глаза. — Все для твоего спокойствия, Итер. Надеюсь, после этого расследования ты снова позволишь мне себя обнимать. Я успел соскучиться. Все смутились от его откровенности. Видеть такого мягкого и влюбленного Альбедо было непривычно. И, вместе с тем, жалко. — Тогда мы пойдем прямо сейчас, — сказала Розария и развернулась, но окрик Итера заставил ее замереть на месте. — Не ходи одна, — попросил путешественник встревоженно. — Он может тебе навредить! Услышав его слова, Кейа взъерошил волосы Итера и затем присоединился к Розарии. — Если тебе так будет легче, я отправлюсь с ними, — сказал капитан кавалерии и тепло ему улыбнулся. Итер все еще не был спокоен. Он нервничал, хотел тоже пойти, но боялся, так боялся снова увидеть это место. Боялся, что не выдержит. — Я с вами, — сказала Эола и, отпустив руку Эмбер, вышла в коридор. — А после, Итер, если мы ничего не найдем, ты позволишь Альбедо заняться своим лечением. Путешественнику было страшно. Он не хотел даже думать о том, каким будет это лечение. Трое носителей крио элемента вышли в коридор, однако Альбедо так и не последовал за ними. — Позволь мне поцеловать тебя на прощание, — попросил он мягко, глядя Итеру в глаза. — Пожалуйста. — Ох, бедняжка… — прошептала Барбара, но ее услышали все в комнате. — Это так жестоко, — сказала Ноэлль расстроено. — Альбедо не мог этого сделать, Итэр. Он очень тебя любит, а ты… — Эмбер смотрела на него с упреком. — У тебя совсем каменное сердце, милашка, — Лиза расстроенно покачала головой. Все так жалели Альбедо. Словно он страдал тут больше всех. От того, что путешественник лишает его своей любви. Как будто они герои сопливого романа, нужного лишь для того, чтобы скрасить одинокий вечер. Чем больше жалели Альбедо, тем меньше жалости доставалось Итэру. Его считали больным, да. Но даже больные могут вызвать раздражение своими капризами и опустошить самую большую чашу терпения. Всеобщее давление казалось слишком сильным. Невыносимым. Итеру хотелось их любви, их тепла и доброты. Хотелось почувствовать себя в центре внимания. Альбедо снова все разрушил. Своим появлением все испортил. И теперь издевался. Делал все, что хотел. Теперь с всеобщего молчаливого одобрения. Итер поступил малодушно. Впрочем, в последнее время он часто так поступал. Путешественник понимал, что если сейчас даст слабину, то ложь Альбедо быстро подтвердится. Быстро разовьется. Станет необратимой. Но вынести всеобщее осуждение… Он едва пережил обвинения Эолы и слова Эмбер. А если сейчас все его возненавидят… Едва он приобрел это незримое, тихое понимание, как его тут же снова отнимают. Он едва, почти незаметно кивнул, но Альбедо этого хватило. Итер снова почувствовал знакомые объятия. И губы. Теплые, издевательски мягкие, так отчаянно прижавшиеся к нему, словно они прощаются на долгие месяцы. Алхимик быстро превратил невинность, с какой они касались друг друга, в порочную страсть. Он с упоением ласкал чужой язык, вылизывал ровные ряды зубов, прикусывал и посасывал мягкие губы, пока Итэр невпопад отвечал ему, до сих пор не выбрав, чего же он хочет больше — остаться во всеобщей милости или оттолкнуть Альбедо. Все смотрели на них смущенно, но не могли отвести взгляд. Девушки краснели, но интерес и легкое удовольствие от такой пикантной картины не позволяли им упустить ни одной секунды. Они целовались долго, пока Кейа не схватил алхимика за капюшон и не оттянул на себя, отрывая от тяжело дышавшего путешественника. Негодующее лицо Альбедо почему-то выглядело забавно. Словно оттаскивают за шкирку кота, дорвавшегося до сметаны. — Что-то вы заигрались, мальчики. Или нам уже необязательно куда-то идти? — спросил он поддразнивающе и посмотрел на Итэра. — Нет-нет! Идите, — ответил путешественник, испугавшись. Альбедо явно не хотел уходить, однако быстро взял себя в руки и все-таки прошел к выходу. В дверях он остановился, обернулся и хотел еще что-то сказать, как Розария грубо схватила его за руку и буквально утащила за собой. Эта сцена окончательно разрядила обстановку. Альбедо выглядел таким влюбленным, таким милым, что не мог не нравится всем. Итер осознал, что натворил. Только что закрепил их отношения в глазах других людей. Своих друзей. Магистра Ордо Фавониус. Теперь они и правда посчитают его сумасшедшим. Оставалось надеяться, что они найдут что-то. Если только не… Путешественник вдруг застыл. Альбедо так легко согласился на осмотр лагеря, да еще и тремя людьми. Так спокойно, словно… словно знал, что они ничего не найдут. Словно он уже избавился от всех улик. Ужаснувшись этой мысли, он подскочил на месте и уже собирался побежать за ушедшими, как его буквально пригвоздила к месту Джинн. — Ты останешься здесь. Кто знает, как еще на тебя может влиять то устройство. — Не волнуйся, я присмотрю за тобой, — сказала Барбара, мило улыбаясь. — Скоро твой мальчик вернется. Итер не знал, что делать. Да и понимал, что в таком состоянии все равно ничего не сможет добиться. Он очень устал. Вряд ли Альбедо рискнет и убьет их всех. Это вызовет подозрения. Джинн и Лиза тоже вскоре ушли. У них были свои обязанности, требовавшие внимания. Однако на прощание они пообещали, что обязательно вернутся завтра. Оставшиеся девушки обратили на Итера все свое внимание. Ноэлль принесла всем ромашковый чай и блинчики с вареньем. Мона и Фишль вели странные пространные разговоры. Путешественник безучастно пил чай и ел блины, с тревогой думая о том, что будет дальше. Барбара расплела его волосы и теперь создавала какую-то новую прическу. Эмбер, видимо, окончательно простила путешественнику его обращение с любимым писателем. Она пересела к нему на кровать и вытащила какую-то книжку из своей сумки. Там было много цветных картинок, которые она с готовностью показывала путешественнику. А еще все обсуждали их поцелуй. Такая милая пара. Так красиво смотритесь вместе. Так вас жалко. Это так несправедливо. Ему снова хотелось плакать. По крайней мере, Альбедо больше не сможет скрывать его от всего мира. По крайней мере, Итэр сможет проводить со своими друзьями время. По крайней мере, он… Путешественник уснул внезапно. Впрочем, это было неудивительно. Усталость, физическая и моральная, так накатили на него, что он провалился в сон, едва закончил с едой. Девушки убрали из его рук пустую посуду и тихонько уложили под одеяло, а затем ушли. Сестры любезно позволили им занять пустующие палаты, чтобы они могли отдохнуть ночью. Далеко уходить от путешественника никто не захотел. Только Барбара осталась в комнате Итэра. Она боялась оставлять его одного, поэтому легла рядом с ним на кровать и прижалась к его плечу. Иногда она вспоминала те мгновения, которые они провели вместе. Путешественник всегда был очень добр к ней. Помогал в трудные минуты. Барбара так надеялась, что они смогут стать парой. Все-таки, Итэр тоже к ней что-то чувствовал. Она это видела, но не настаивала. Понимала, что в его жизни нет места отношениям. Правда, как оказалось… Ей было больно, что не она стала его парой. Не она теперь целует его губы и обнимает. Но зато он с Альбедо. Если бы это был кто-то другой, то она бы рассердилась. Но алхимик вызывал в ней такое глубокое уважение и трепет, что она не могла найти в себе силы ревновать. Пожалуй, эта ночь была ее подарком. После этого она правда его отпустит. *** Итер проснулся от странного чувства. В коридоре стояла суета, словно случилось что-то важное. Вспомнив, что вчера его друзья ушли осматривать лагерь Альбедо, он мысленно прикинул время. Да, если они не оставались там на ночь — а они вряд ли бы там остались — то по всем подсчетам выходило, что именно сейчас они должны были вернуться. Путешественник вскочил на ноги. Ему не терпелось узнать новости. Голова на секунду закружилась от внезапного движения. Подождав, пока в глазах снова посветлеет, он подошел к двери. Однако он не успел дотронуться до ручки, как она распахнулась сама. На пороге стояла Мона. Ее радостная улыбка и сверкающие глаза заставили Итэра нервничать. Вряд ли бы астролог так радовалась, если бы Альбедо сейчас вели в наручниках в тюрьму. — Итэр, там… впрочем, ты сам лучше посмотри! Мона забежала к нему в комнату и, встав рядом, положила руку ему на плечо. Путешественник ощущал, как живот сжимается от неприятного предчувствия. Неужели все так радовались, что Альбедо теперь сможет заняться его лечением, и они в их глазах снова станут идеальной счастливой парой? Вскоре к ним присоединились Барбара и Ноэлль. Они загадочно переглядывались с Моной и отчего-то мило хихикали. Неужели… Альбедо приготовил для него какой-то сюрприз? Хочет выставить себя заботливым парнем? Стать в их глазах ангелом? Джинн и Лиза тоже выглядели взбудораженными. — Итер, там… Впрочем, лучше тебе самому увидеть. Ему стало еще страшнее. Что, если Альбедо хочет сделать ему предложение? Как Итер должен отреагировать? Если он откажет, то все возненавидят его. Если согласится, то он сам себя будет ненавидеть. А если согласиться, но постоянно откладывать? Архонты, что ему делать? Кейа выглядел странно довольным. Эола и Эмбер снова были вместе. Они держались за руки и, казалось, хотели поделиться с Итером своей радостью. Только Розария выглядела раздраженной. Она явно не хотела здесь быть, но что-то заставило ее оставаться здесь, подозрительно рассматривать всех присутствующих и быть наготове. Наконец, на пороге показался Альбедо. Он слегка улыбался, и его глаза светились странным светом. Итер никогда не видел его таким довольным… счастливым. Словно алхимик наконец-то достиг своей цели. Словно… — Итер, кое-кто очень хочет тебя увидеть. Когда он отошел и дал место другому человеку, на пороге появилась… Путешественнику казалось, что мир замер. Сердце остановилось. Комната померкла перед ним. Его швыряло из стороны в сторону, все крутилось и переворачивалось, и одновременно с этим оставалось неподвижно, пока он застывшей статуей стоял на месте, не смея шевелиться. Эти волосы… и цветок в них… белое платье. Та, кто посещала все его сны. Та, о ком он думал постоянно, не переставая. Та, кто была всем его миром. Всей его маленькой семьей. Это была… — Люмин?