Ведь чудо всегда ждёт нас где-то рядом с отчаянием.
Эрих Мария Ремарк
Декабрь 1944 This way - prvrln Что из себя представляет женщина в отчаянии? Несет ли она угрозу или может потянуть за собой в бездну? Но стоит подарить ей немного надежды, и тогда, определенно точно она будет способна спасти весь мир. Есть одно лишь но. Надежда в разбитом сердце, словно ранний саженец — ее легко загубить, не прилагая больших усилий. Последний год учебы для Дионы Фанкорт выдался самым странным и богатым на события. Мягко говоря. Конец шестого курса можно обозначить одним именем — Клаудиус Эйвери. Летние дни, до краев наполненные самобичеванием и мокрыми от слез наволочками. Родители, которые начали беспокоиться вопросом ее замужества и подбором женихов. Безусловно, она любила мать и отца, но словно существовала в какой-то иной реальности. Не магической или маггловской, а совсем другой параллели, когда она видит цвета, а они только ценник всему... Никогда не понимала, зачем нужно все, что их окружает, но продолжала плыть по течению. Диона не смелая, и уж точно не храбрая, но на факультет змей попала не случайно — ей было комфортно среди скользких лицемеров. Они всегда окружали родителей, и с детства она привыкла слышать откровенную ложь в лицо. Впервые осознание пришло на первом курсе, когда Николь и Джули захотели общаться с ней. Потом она подслушала их разговор — ее родители попросили девочек приглядывать за ней. Если бы не просьба ее влиятельных родителей, ее не подпустили в закрытый клуб. За долгие годы пребывания среди подпевал Николь Руквуд она привыкла и давно позабыла свое первое о них впечатление. Стала одной из них. Но исчезни она, никто не заметит — настолько незаметная и незначительная ей отведена роль. Диона не входила в число умнейших, что рвали с себя шкуру, чтобы получить Превосходно — такие, как Малфой, Реддл, Фармер и Николь. Но последняя старалась не ради звания лучшей, а чтобы стать достойной невестой Малфоев. Слушать каждый день про обязанности будущей леди Малфой, про непревзойденного наследного принца рода Малфоев — ее личный ад, в который ее окунали день за днем. Диона ждала этой свадьбы больше, чем сама Николь — лишь бы та уже наконец заткнулась и нашла другую тему для разговора. Ей были непонятны причины обожествления богатенького блондина. Слушать тирады в его честь было еще сложнее — симпатичная мордашка, и все тут. Зато слухи о том, как тяжело ему держать ширинку застегнутой ходили легендарные. В редкие моменты собраний без Николь, они составляли списки его, и казановы с когтеврана, жертв — Малфой ушел немного вперед. Также Диона была посредственным дуэлянтом. Никаких выдающихся способностей. Кроме одной — голос. Петь она любила всегда. С раннего детства, когда было паршивое настроение или ломалась любимая кукла — она хоронила ее в земле и пела той прощальную песню за упокой. Она ни разу не пела для кого-то живого. Однажды мама рассказала ей про прабабушку, которая была нимфой, но Диона считала, что это сказки. Хотя они жили в магическом мире, и волшебство было чем-то обыденным — нимфы считались пережитком, чем-то далеким и неизвестным — как основатели школы волшебства. Поэтому приняла мамину просьбу, не петь на публику, за непреложную истину — Диона никогда не задумывалась, что это может быть правдой. Ее никогда не просили петь — она не пела. Вот и все. Пока ее не услышала Нимат и не заставила задуматься о причинно-следственных связях. Почему мать никогда не рассказывала, что ей передались эти способности, почему она сама никак не связала сказки из детства с беспричинной озабоченностью запрета петь? Диона считала, что запрет связан с ее бесталанностью. Почему ей не помогали развить этот дар? Возможно, мать и сама не знала, так оно или нет, и решила, что меры предосторожности лишними не будут. Но было уже поздно. Нашелся человек, которому не все равно — кто хочет помочь ей. Пусть она и понимала, что Нимат может попросить плату за свою помощь, но Диона была к этому готова. Раньше у нее не было даже этого выбора. Вспомнив о своем даре, она не могла не думать про белокурого вампира. Николь и ее мания-Малфой выстроили негативный ассоциативный ряд при упоминании блондинистой головы. Но после встречи с Дорианом это изменилось — после их случайной встречи… Итогом первой был страх, который вызывал новое, неизвестное ранее существо. От него веяло холодом, смертью и тайной, которую хотелось узнать. Его внешность притягивала взгляд — идеальное красивое лицо с мраморной белой кожей. Рельефное тело, по которому расползались синеватые венки. В их вторую встречу, Диона заметила, что когда он сыт, его губы наливаются вишневым оттенком, а в глазах горит больше жизни. Он все еще пугал ее, потому что она не знала, чего можно ожидать. И хоть он не причинил вреда, наоборот выручил ее, не выставил, а помог снять стресс. Думая о том дне позже, она корила себя за безумство — шансы быть убитой или как минимум ограбленной, изнасилованной и брошенной в переулке были почти стопроцентными. К тому же попросить после всего этого вампира полежать с тобой на одной кровати, Салазар, дуракам воистину сказочно везет! Протрезвев утром, она пожалела почти обо всем, что спрашивала или делала тем вечером. Хорошо, что не попросила продемонстрировать особенность высокородных вампиров, потому что именно об этом она думала, засыпая. Снежинки оседали на черных завитках волос — весь черный образ Дионы был покрыт слоем летящих хлопьев. С ней рядом шли две блондинки и хихикали. Повод для вылазки — платье на рождественский бал. Сейчас, среди двух белых лебедей, она ощутила себя черным вороном. Ее поток мыслей никак не вписывался в поверхностные обсуждения цветов платья. И все же она начала вслушиваться. — В белом, и ты, и я будем, как призраки, — заставляя снежинки кружиться перед собой, заметила Джулия. — В этом сезоне в моде бархат и плотные ткани. Ты уже видела новую обложку Спеллы? — спросила Николь тоном, который не предполагает отрицательного ответа. — Да-а, слышала, в полном выпуске появится интервью Тернер и Ванрейя, — снежинки упали, и Джули развернулась к Николь. — Как думаешь, будущую леди Малфой с подругой, позовут на фотосессию новой коллекции? — прикусив тонкую губу, она прищурила маленькие карие глаза. — Ага, со всей свитой. Джули, честное слово, — закатила глаза Николь и отпихнула подругу, проходя мимо. — А ты почему молчишь? — резко сменила тему Джули. — Представляю вас на обложке, — пытаясь скрыть раздражение, ответила Диона. Затылком она уже какое-то время ощущала давление. Такое бывает, когда кто-то прожигает тебя взглядом, но оборачиваясь, она никого не заметила. — Смотри, у трех метел, там не Эйвери разве?! — вглядываясь вдаль, Джули указала пальцем вперед. — Что? — Диона проследила за ее пальцем, но поздно поняла, что над ней издеваются. — Какая ты наивная, — рассмеялась блондинка и получила раздраженный взгляд синих глаз. — Да ладно тебе, я шучу. Наверное, они внутри, не волнуйся. — Я и не волнуюсь, — попыталась твердо выдавить Диона, но по снисходительному взгляду Николь было понятно, что неудачно. — Пошлите сначала в сладкое королевство, у меня закончился шоколад для похудения, — скомандовала Николь, отбрасывая жидкие белые волосы за спину. — Идите, я догоню вас у мадам Малкин, — кинула Диона. Стоять в очереди за сахарными перьями и шоколадом для похудания, у которого для похудания одно лишь название, не было никакого желания. Догонять и узнавать, все ли с ней нормально, естественно никто не стал. Такое не в правилах подобных компаний. Если бы она пришла с жалобой, касательно выбора цвета наряда или фасона туфель — другое дело. Остановившись напротив трех метел, она прожигала дыру на вывеске, но тряхнув головой, развернулась. Инстинктивно испугавшись колокольчика, который извещал об открытии двери, она забежала за угол и ударила себя по лбу. «Почему я прячусь, я что, следила за кем-то или воровала?» Она собиралась выйти, но замерла, как вкопанная, услышав знакомые голоса. — Еще полчаса и я ухожу, — она услышала то, что показалось ей затяжкой сигареты. — Почему так рано, вышибала, мы же только пришли? — поинтересовался голос Малфоя и она скривилась. Конечно, Малфой, собственной персоной! Если не треп с упоминанием его имени, так он сам, но вклинивается в ее будни. — Я говорил не называть меня так, принцесса, или на следующем матче я вышибу тебя с поля, — раздраженно ответил первый голос. — Угомонись, Эйвери, я понял. Так что за дела у тебя? — она услышала хруст снега, как если бы кто-то переминался с ноги на ногу, чтобы согреться. — Нужно выпустить пар, договорился сходить в библиотеку с одной пуффендуйкой, — скучающе ответил Эйвери. Она поджала губы и сильнее прижалась к стене. Хотелось сорваться и побежать, но звуки любых шагов были слышны издалека и ее точно бы разоблачили. — Что, даже не придется спаивать свою жертву? — усмехнулся Малфой. От его слов ее лицо болезненно исказилось. — Заткнись. Пошли, — до нее донесся смех блондина и звон колокольчика. Развернулась и побежала прочь. Решила просто походить недалеко от поворота на ателье одежды. Рано темнело, фонари уже зажглись, теплый свет от столбов освещал холодно-синеватую мрачную погоду. Задумавшись о своей никчемности, она не заметила приближающуюся сзади фигуру. Поздно отреагировав на хруст снега, что означает шаги, Диона резко повернулась, пытаясь достать палочку, но рука запуталась в зимней мантии, как и ее собственные ноги. Она вскрикнула, когда чужие руки взяли ее за плечи, не давая повалиться в снег. — Реакция есть, а вот ловкость движений хромает, — кинув взгляд из под бровей, она увидела знакомую ехидную улыбку и ледяные глаза. — Привет, солнышко. — Салазар, это ты, — отряхиваясь, выдохнула Диона. — Привет, Дориан. Что ты здесь делаешь? — палочка так и осталась лежать в кармане. — Услышал твою мольбу о спасении, — увидев ее растерянное лицо, он закатил глаза. — Эти девицы отбивают всякое желание жить, не думаешь так? — пояснил он и Диона искренне рассмеялась. — Постой, ты что, следил за мной? — немного насторожилась она. — Громко сказано. Мне просто скучно и я увидел вас, — пожал он плечами. Но что-то подсказывало, что он врет. Хотя какая разница… — Разве у тебя нет... Эээ... Вампирских дел? — тише добавила она. — Вампирских дел? — повторил он, забавляясь. — Ты очень милая, когда пытаешься быть серьезной, — он наклонился к ее лицу, заглядывая в глаза. — Ты ведь издеваешься, да? — в ответ последовала очаровывающая улыбка, и ей пришлось отвернуться, чтобы скрыть покрасневшие щеки, хотя от погоды они, наверняка и так были красными. — Хотел позвать тебя потренироваться еще, если ты свободна, — сегодня на нем было черное пальто, которое он не застегивал. Зачем вообще носит его — непонятно. Холод он не ощущал, как она позже узнала. Для антуража, как и черную водолазку, судя по всему… А вдвоем они могли бы сопровождать похоронные процессии. Пошли бы ему черные волосы или нет, подумалось ей. — Что? Потренироваться? — задумалась она. Он хотел снова повторить этот странный спарринг, у которого не было победителя. Но зачем? — А как же Нимат? — вдруг вспомнила она. — Она сейчас занята. Так что скажешь? — сверкнул он глазами. Очередное безумство, подумалось ей. Но он так смотрел, казалось ему и правда было нужно ее согласие. Дориан помог ей, поэтому отбросив свой страх, она, улыбнувшись, кивнула. — Только мне нужно сначала выбрать платье, — поджав губы, она подняла на него взгляд. — По какому случаю? — от его сканирующего взгляда, она закашлялась и пошла в сторону магазина, пока Дориан искоса наблюдал за ней. — Рождественский бал, — ответила она, заправив прядь волос за ухо. Поймав себя на том, что мило беседует с опасным существом и даже смущается, Диона тряхнула головой и выправила прядь обратно. Она свела брови и поджала губы, повторяя про себя — «он опасен, вампиры убивают людей». — Если со времен балов, на которых был я, ничего не изменилось, то это мероприятие слишком светское и помпезное, — рассуждал он. — Думаю, тебе пойдет сапфировый, — остановившись, произнес, смотря в ее глаза. От прямоты его слов и глаз, под которыми она ощутила себя абсолютно голой и беззащитной, Диона не нашла слов, чтобы ответить и заторможено кивнула. — Мы пришли. Я подожду тебя там, — он кивнул на столб, недалеко от магазина и, улыбнувшись, исчез. К этой особенности она никогда не привыкнет. Сейчас он здесь — через секунду его нет. Непонятно зачем, осмотревшись вокруг, Диона зашла внутрь. Девочки уже были на месте и давно выбирали себе платья. Хозяйка предложила помощь и заказ индивидуального кроя бального платья, но таскаться на примерки по три раза на неделе перед балом, не было желанной перспективой, поэтому Диона решила выбирать из готовых моделей. Николь и Джулия считали это решение неприемлемым и пытались отговорить ее, но скоро сдались и занялись своими нарядами. Осмотрев две дюжины платьев средней длины и стандартного кроя, она попросила доступ в зал с более дорогими моделями, имеющими набор устойчивых чар. Увидев платье Нимат в прошлом году на балу, многие девочки осудили или позавидовали такому выбору, в том числе и она. Диона захотела выбрать нечто по-настоящему интересующее ее, а не одобренное коллегией блондинок, как было каждый год. Ряды платьев просто висели в воздухе, отделенные овальными куполами для целостности. Разделены по цветам, от наиболее легких и незаметных чар — вроде блеска и супер прочности, непромокаемости. До наиболее сложных и дорогостоящих — туманная дымка, грозовые молнии, северное сияние, и другие природные и не только явления, окутывающие платья. Она решила начать с синего ряда платьев. Начало было слишком скучным и простым, но дойдя почти до конца, ведьма увидела черно-синее платье и раскрыла рот от изумления. Оно было идеально. Настолько, что лучше она не смогла бы придумать и сама — даже если думать пришлось бы век. Синий бархатный верх платья, открытые плечи и вырез на груди в форме чайки. От выреза вверх к шее шли тонкие темные нити, похожие на корни мертвого дерева — они оплетали шею. Низ платья был не просто черным — это была черная река, не ткань, а нечто живое, в чем можно было увидеть свое отражение. У подола платья проплывала лодка, на которой стояла тень без лица. Лодка, то исчезала в тумане, то снова появлялась из него. Девочки не поняли ее выбор и с ужасом переглядывались друг с другом, пока Диона выкладывала на кассу кругленькую сумму за изумительное платье. — У этого платья есть история - оно само история, — улыбнувшись, сказала мадам Малкин. — Если вы знакомы с греческой мифологией, то поймете, — она указала на подол платья. — Стикс - река потустороннего мира Аида, что есть воплощение смерти и бессмертия. С ее помощью переправляются души умерших в царство мертвых, — лица блондинок перекосило от жути сказанного. — Если верить мифологии, то ранее Стикс была богиней водных стихий. Вот так, девочки, — вздыхая, она хлопнула в ладоши. — Спасибо за рассказ, мадам, — искренне улыбнулась Диона, забирая платье. Сложенное в специальный чехол для платьев с тонкими чарами, оно не весило почти ничего. Не дожидаясь подруг, она вышла на улицу и подошла к столбу. A nostalgic dream – Питер Гандри — Готова? — раздалось тихое за спиной. Не до конца обернувшись, она ощутила, как что-то скользнуло ей в руку, затем резкий рывок. — Мог бы предупредить, — преодолевая головокружение, она сфокусировала взгляд. — Думала, что мы воспользуемся камином в зеленом драконе, — недовольно заметила она. — Не удержался, — пожал плечами он и скинул пальто. — Не думаю, что мне повезет дважды, и ты захочешь остаться ночевать, поэтому решил сэкономить время. — За прошлый раз, э-э... извини, что я... — замялась она, не зная, как подобрать слова. — О чем ты, солнышко? Здесь примут любую заблудшую душу, — он налил в стакан что-то красное, и Диона отвела взгляд. — Особенно такую исключительную красоту, — она случайно поймала его взгляд на себе, пока он отпивал и нервно сглотнула. — Я была не в себе... — все же решила закончить оправдываться Фанкорт. — Покажешь платье? — Дориан указал пальцем руки, в которой держал стакан, на чехол. — Да, конечно, — девушка улыбнулась смене темы и принялась доставать платье, но замерла, когда Дориан медленно покачал головой. — Я бы предпочел увидеть его на тебе, — загадочно улыбнулся он. — Вряд ли я получу приглашение на бал. С твоей стороны будет жестоко лишить меня такого удовольствия, Диона, — прожигая ее взглядом, проговорил он. — Э-э-э... Хорошо. Где я могу переодеться? — неуверенно спросила она. — Первая дверь налево, — глазами указал на лестницу. Поднимаясь, она ощущала спиной, как он провожает ее глазами. По телу пробежали мурашки, когда обнаженной кожи коснулся прохладный воздух замка. Она уложила платье на постель, и зачарованно разглядывала бы его дальше, если бы не звуки мелодии, что доносились снизу. Аккуратно протиснувшись в ткань, она ощутила, как та обволокла каждый сантиметр ее тела. Длинный подол чувствовался, как морозный холодок, который не доставлял дискомфорта. Само платье выглядело объемным, но таковым не ощущалось. Посмотрев на себя в зеркало, захотелось подколоть волосы, чтобы открыть вид на красоту корней, огибающих полузакрытую шею. Собрав волосы в небрежный пучок, она развернулась и, подойдя вплотную к двери, пыталась успокоить разбушевавшееся дыхание. «Он опасный хищник, это вампир - они питаются кровью таких наивных тупоголовых девиц, как ты, Диона», — повторяла она себе. Слова в голове звучали, как бред. Он только что насытился при ней, к тому же согласившись прийти в его владения, и не имея никаких оборонительных реакций, что она сможет сделать, если он захочет ее убить? Может спеть? Голос — вспомнила Диона, у нее есть голос и об этом не стоит забывать. Шаг. Еще один. Он стоял у лестницы и пил, когда обернулся, чтобы взглянуть на нее. Так и застыл с бокалом у губ. Рот приоткрылся, и алая капля потекла по его нижней губе. Медленно слизав ее, он опустил бокал и сделал шаг к ней. Реакция говорила сама за себя — похоже, платье пришлось по вкусу бессмертному. Многие нашли бы жутким, совпадение представлений о красоте с древним вампиром — ей же понравилась подобная реакция, и она улыбнулась ему. — Это волшебно, — оторвавшись от платья, он нашел ее глаза. — Сейчас ты действительно нимфа, — он протянул ей руку, когда она спустилась достаточно близко. Даже на высоких каблуках, она еле доставала ему до плеча, вероятно рядом с ним ее силуэт напоминал человекоподобную миниатюру. — Спасибо, — с улыбкой, что теперь тронула и глаза, ответила она. Это то, чего ей не хватало — восхищение. Этот взгляд, который он не мог отвести, заставлял молодую ведьму ощущать себя живой и нужной. — Подаришь мне танец, о древнее божество? — наклонившись и нависнув над ней, прошептал он, на что последовал кивок кудрявой шевелюры. Сейчас ей казалось, что это он зачаровал ее своим голосом. Прохладные пальцы скользнули на тонкую талию и притянули к себе. Мелодия создавала атмосферу бального торжества. Несмелым движением, Диона положила свою руку на его шею и заметила, как он прикрыл глаза. Взгляд наткнулся на вишневые, после крови, губы. Наверное, он проследил за ее взглядом, потому что пухлые губы растянулись в мягкой улыбке. Она перевела глаза на его пальцы, что поглаживали ее руку. На горячей коже приятная прохлада его касаний ощущалась чем-то дурманящим. Подняв голову и поймав блеск в его глазах, голова окончательно пошла кругом — она сжала пальцы сильнее. Ему нравилось, как она реагирует — пьянела, будучи абсолютно трезвой. Нужно что-то делать или... Он наклонился ближе, и дыхание опалило ей щеку. — Я... — в который раз за день, она не знала, что сказать. — Я чувствую твои эмоции и слышу, как бьется твое сердце. И знаю, чего ты боишься, — прошептал он, касаясь губами уха. Дышать стало не просто тяжело — она думала, что скоро начнет задыхаться. — Не бойся, — выдохнул он ей в губы, и мягко прошелся ими по ее дрожащим губам. Она хотела ответить. Сказать, что не боится. Отстраниться или попросить прекратить. Но внутри, все жаждало ощутить вкус вечной жизни. Ее губы приоткрылись и прижались к прохладным губам. У него был вкус крови и запах морозной, леденящей зимней ночи. Сейчас ей было так жарко, что хотелось погрузиться в этот холод, чтобы прийти в себя. Диона сделала глубокий вдох и нашла силы, чтобы отстраниться. — Я... Мне нужно обратно, — часто моргая и пытаясь прийти в себя, отрывисто промямлила девушка. — Я провожу, — его губы мягко коснулись ее ладони и он отступил.***
Искусство - это не то, что ты видишь,
а то, что ты заставляешь других видеть.
Эдгар Дега.
Декабрь 1944, Франция Перемещение через портключ было выворачивающим наружу — всех подташнивало. Хозяин дома пригласил пройти гостей в свое скромное обитель. Каллиста огляделась вокруг, поместье было таким красочным и ярким — «подстать сыну поместья», подумала она про себя и улыбнулась. Он поймал ее улыбку и заразительно растянул губы в ответ. Невозможно спокойно смотреть, как его лицо озаряет пространство вокруг, словно теплое солнце. Она быстро отвернулась и услышала за спиной смешок. — Дамы, ваши комнаты на втором этаже левого крыла, — Забини посмотрел на девушек и перевел озорной взгляд на Каллисту. Тернер отвела взгляд в сторону второго этажа. — Если кто-то захочет личное сопровождение, я всегда ваш покорный слуга, — добавил он бархатистым голосом. — Думаю, она пока в состоянии дойти до двери. Но кто знает, может твоя помощь понадобится вечером, — Нимат не отрывала хитрых глаз от раскрасневшейся Калли, но подумала, что девушка упадет прямо здесь от смущения и потянула ее за руку в сторону лестницы. — Бесплатный совет - не забывай о своем состоянии, Фармер, — черные глаза встретились с изумрудными и воздух начал искриться от напряжения. — А бесплатная помощь к совету тоже прилагается? — Нимат склонила голову набок. Не сумев сдержать румянец от его пристального взгляда, она поспешила удалиться с Тернер в свои комнаты. Каллиста не имела понятия, какие у Нимат и Реддла отношения — они были слишком сложными для простого объяснения, к тому же слизеринка не особенно любила говорить о личном, скрывая за колкостями и смехом сокровенное. Они были не слишком близки, чтобы она спросила напрямую, но узнать побольше не отказалась бы, так как это отвлекало от собственных переживаний. Девушки принялись переодеваться. Исайя сказал, что так скучал по лету и теплу, что к его приезду родители наложили на особняк и сад чары, чтобы температура была, как в тропиках. В Париже в принципе не было холодно, как в Британии, но это не тропики. Девушки не ожидали, что будет настолько жарко, так что пришлось долго подбирать, в чем можно выйти на ужин. — Думаю это лишнее, Калли, — Нимат подошла сзади и стянула с нее джемпер и отбросила на кровать. С каких пор она называла ее Калли? Узнав Тернер немного ближе, с языка так и срывалось что-то ласкательное — наедине с ней, когда когтевранка не носила маску аристократки, то была самым милым и очаровательным созданием. Часто улыбалась, смущалась и шутила. Теперь Нимат понимала, откуда у Забини было желание помочь ей — она сама искренне хотела защитить это хрупкое и чистое создание и если бы узнала, что кто-то в стенах школы имеет на нее зуб, вероятно, лично расправилась бы со смертником. Совместные сборы не были дискуссионным вопросом — Нимат просто вошла без стука, и начала помогать выбирать наряд. В последнее время она была общительнее, чем обычно. Без джемпера платье казалось уж слишком открытым — тонкие кружевные лямки белого легкого хлопкового платья. По фасону чем-то больше похоже на спальный наряд. Мать сказала ей, что это отличное летнее платье и точно понравится Аварусу — его здесь нет, но платье пригодилось. Свои волосы Тернер решила не укладывать. Из-за влажности они завились в мягкие волны, и никакая укладка не сможет ей помочь сейчас. Плюс это бы значило, что она старается понравиться — такого эффекта она не хотела, потому что размышления привели ее к тому, что лучше, когда люди не думают о тебе больше, чем нужно. От этих мыслей стало страшно неловко. С чего бы это ему думать о ней больше, чем следует? Нимат была в слизеринского цвета шелковой юбке высокой посадки, что хоть и выглядела скромно, но при движении можно было разглядеть очертания округлых бедер. Сверху была блузка на запах, прикрытые руки — этот наряд сильно подчеркивал ее фигуру в форме песочных часов, и если она хотела удачно себя подать, у нее это однозначно получилось. Ее волосы тоже от влажности стали похожи на волнистый водопад, но она, как смогла небрежно их заколола. Пара черных прядей Нимат упали на шею, еще одна не хотела отлипать от щеки. Девушки были, как две противоположности. Каллиста имела более мягкие и нежные черты, худое тело и красивые тонкие руки — глядя на нее можно сказать, что она пишет стихи, играет на фортепиано и рисует. Нимат же в силу яркого характера и огня в глазах, была на черты более резкой. Хотя ее красоту можно было назвать классической — пухлые, но не вульгарные губы, выразительные скулы и яркие большие глаза, прямые густые брови и ресницы. Ее взгляд часто смущал и вызывал напряжение у собеседника, если она того хотела. Когда они спустились вниз, молодые люди что-то эмоционально обсуждали. Точнее Исайя эмоционально — в силу своих корней — жестикулировал, а Том лишь качал головой, но спокойно ждал, пока тот закончит. — ...и если мы поймем, как можно нанести их на предмет или даже на тело человека, ты можешь... — он замолчал, увидев, как Том поднял глаза и сам обернулся. Парень забыл, о чем говорил и яркая — самая широкая улыбка за день, прилипла к его лицу. — Думаю, мы закончим позже. Хотел высказать вам претензии за долгое ожидание, но теперь понимаю, зачем мы столько ждали, — Исайя переглянулся с Томом, и они пошли в сторону девушек.***
You don't own me - Лесли Гор"You don't own me
I'm not just one of your many toys
You don't own me..."
"Ты мной не владеешь
Я не одна из твоих многочисленных игрушек
Ты мной не владеешь..."
Как и советовал Забини, она придержала свое желание до нужного момента — так ей удалось заставить Тома отправиться с ней в Забини-мэнор в Париже на рождественские каникулы. Не сказать, что Том сильно противился, ведь официальное приглашение от рода Забини — это разрешение не возвращаться в приют на каникулы. В восторге Том также не пребывал — он хорошо скрывал, но Нимат видела, как он смотрит на итальянца и немного побаивалась за последнего. Каллиста была обязательным условием Забини и «я не выдержу одиночного пребывания меж двух змей». Злость так и не прошла, поэтому пришлось выпить пару флаконов успокоительного, перед тем, как требовать свое законное право на желание и не убить объект своей одержимости. Пока Каллиста и Исайя шли впереди, Том потянул Нимат за локоть, чтобы она отстала от идущих впереди и повел в сторону. — Куда мы... — возмутилась Нимат. Они были в чужом доме, к тому же совсем его не знали и ребята ушли вперед — они могут их искать в конце концов. Реддл протащил ее еще немного и они вошли в тускло освещенный угол, за выходом в холл. Он притянул ее вперед, не рассчитав силу, так что она споткнулась, и ему пришлось поймать ее, скользнув рукой по талии. Фармер выпрямилась и подняла на него недовольные глаза. Невозможно было понять, о чем он думал в этот момент. Злость, холод, похоть — все слилось в одном взгляде. — Ты же знаешь, что здесь будут и другие мужчины? Считаешь, выйти голой к незнакомым людям в чужом доме, разумно? — он не кричал, но в голосе звучала такая сталь, что ей стало не по себе. — Голая? На мне больше одежды, чем на Тернер... — она пыталась осмыслить его слова и отвечать головой, а не сердцем, как и советовал Исайя. — В доме моего друга мне не угрожает неподобающее обращение, — игривый огонек заиграл в зеленых глазах, когда до нее дошло, что он высасывает повод из пальца. «Чтобы победить мужчину в его игре, нужен мозг», но она не удержалась и добавила. — Ты боишься, что у меня появится выбор, Том? — она попыталась стрельнуть этими словами ему в лицо, и довольно прищурилась. — Друг? — презрительно усмехнулся он. — Фармер, ты наивнее, чем я думал. Не существует дружбы полов. Если ты считаешь иначе - ты глупа. Он отошел от нее на шаг. Надменно окинул ее лицо и вернулся к глазам, вопросительно подняв бровь. — О, Мерлин, Том, у тебя нет настоящих друзей, даже твоего пола. Что ты можешь знать об этом? — разгораясь, как спичка она возмущенно вышагнула в сторону и хотела уйти, потому что их могли пойти искать и… Да, эмоции начали брать верх и нужно было скорее вальсировать подальше. Он же не надеялся, что она пойдет обратно и переоденется? Том перекрыл ей дорогу рукой, стоя грудью к ее боку, так что ей пришлось повернуть голову в его сторону, их лица оказались всего в паре сантиметров, и она ощутила его дыхание. Решила играть до конца, поэтому отстранилась от него и прижалась одним плечом к стене. — Если бы у него был шанс, думаешь, он бы не затащил тебя в постель? Наивно полагаешь, дело в том, что вы друзья? — он оскалился и приблизился к ее лицу, беря ее подбородок тремя пальцами и чуть притягивая к себе. Ее прядь скользнула по его ладони. — Он не сделал этого до сих пор, только потому, что на тебе есть след другого мужчины. Дружбы.Не.Существует. — он сказал это медленно и четко, смотря в глаза, но на последних словах голос начал хрипеть. «След? Он что действительно сказал сейчас, что пометил меня?» Смотря в ее глаза он медленно, но уверенно закусил ее нижнюю губу и оттянул, как если бы хотел обозначить — только он может ее истязать, но никто другой. Он слегка дернул ее губу, но разжал зубы, поэтому могло показаться, что он хотел сделать ей больно, но только прошелся зубами по губе. Она задержала дыхание от его слов, ощущения власти — хотелось покорно кивать головой и позволить все, что ему хочется, но она лишь стояла и смотрела в его глаза, которые выражали превосходство и желание обладать. «Убьет или съест?» Затем кончиком языка он провел по ее приоткрытой губе, и ее веки начали дрожать. Руки сложены, ногти с силой впивались в кожу — держаться было все сложнее. Он навис над ней, будто собирался... Послышались голоса и они обернулись. Том выпрямился и, опуская руку, провел пальцами по ее ключице, линии груди, животу и остановился на ткани шелковой юбки. Проследив за ее реакцией и убедившись, что получил нужный эффект, он поднял уголок рта. — Дамы вперед, — пригласительным жестом, он указал рукой в сторону длинного коридора и ждал, пока она пройдет вперед. Сфокусировав, наконец, взгляд, она выпрямилась, как струна. Поправила подол юбки и, шагнув вперед — конечно, ненамеренно — прошлась левым бедром по его телу, задевая область брюк. Он тихо усмехнулся. Пошел следом, оценивая, как она — естественно, ненамеренно — покачивала бедрами из стороны в сторону при каждом шаге, заставляя шелковую ткань танцевать в такт своим шагам. Том уверен, Нимат не осознавала свою власть над мужчинами — он был единственным, на ком она смогла ее опробовать и эта мысль заставляла его самодовольно скалиться. Не нужно давать кому-то играть свою игрушку, чтобы понять ее ценность — захотят отобрать, оставить себе. Приют так воспитал его. Нет, эта игрушка только его. Пока ему нравится с ней играть, он не позволит даже посмотреть кому-то в сторону этих изгибов. Раньше в ней не проглядывалось то, что начало проявляться в последний год учебы. Она была такой же злой, тихой и закрытой, но сейчас училась играть на публику — притворяться простой и поверхностной, когда ей это было нужно. «Училась у лучших», — он хмыкнул своим мыслям. Хоть он и не верил в дружбу, но Нимат больше всех подходила под это описание. Все разговоры по душам, что у него были, моменты слабости, когда хотелось лезть на стену от безысходности — она всегда оказывалась рядом. Даже когда он впервые испытал удовольствие от чужой смерти, можно сказать, они сделали это вместе — и это было прекрасно. Он видел свой огонь и хладнокровную чистую ярость в ее глазах и часто вспоминал ее лицо в тот момент.***
По дороге в столовую она молчала, но чувствовала, как Исайя прожигает ее взглядом. Тернер пыталась отвлечься, рассматривая стены и яркие картины на них — вкус хозяев поместья был близок ей. Ей нравились сады и природа на картинах — казалось, весь дом благоухал чем-то живым, дышал. Они подошли к проходу в столовую, и перед самым ее носом возникла его рука. Он медленно преградил ей дорогу и ей все-таки пришлось поднять на него взгляд. Парочка, что шла позади, как назло куда-то пропала. Шоколадные глаза изучающе осматривали каждую деталь на ее лице. Она ощущала почти физически, как он проходится по щекам, останавливается на губах и возвращается к глазам, что все чаще моргают, пытаясь придумать правильную реакцию на его поведение. — Почему ты избегаешь смотреть мне в глаза? — улыбка не сходила с его красивого лица. Он был одновременно спокоен и возбужден. Как человек может сочетать в себе такое противоречие? Исайя склонился к ней. — Неужели я настолько ослепителен? — ее губы дрогнули, а брови нахмурились. — Per favore, отойти с прохода, — она знала, что это игра, и она ни к чему хорошему не приведет, поэтому обернулась, ища глазами Нимат. Эту странную парочку так и не было видно. Она ощутила, как его рука тянется к ее лицу, и напряглась всем телом, выпучив на него темные глаза. Каллиста напряженно следила за движением его руки — он дотронулся до ее волос и заправил небольшую прядь завитка ей за ухо и опустил ладонь. — Так-то лучше, — сказал он, глядя в ее глаза, затем отступил, пропуская вперед. — Пойдем. Он отодвинул ей стул и помог сесть, задев тыльной стороной ладони пару позвонков на спине, когда задвигал стул. Занял место напротив, положив локти на стол, сцепив руки в замок, чтобы опереться на них головой. Указательные пальцы касались губ и потирали их в раздумье. Забини снова разглядывал ее, будто она была математической задачкой, которую ему по гроб жизни необходимо решить. — Перестань так смотреть на меня! — она не выдержала и шикнула на него. Ее слова вызвали его улыбку, и он наклонил голову набок. — Почему ты улыбаешься? Весь день сияешь, как дети рождественским утром, тебе что пять? Ты делаешь это специально? Издеваешься надо мной, это что такое развлечение? — казалось, что сейчас вылились мысли, которые она старалась не озвучивать, а он молчал, смотрел и улыбался. Она дышала как паровоз, платье от жары начало липнуть к телу. Нимат так и не дошла до столовой. «Что у них там происходит? Разве можно заниматься чем-то наедине в чужом доме…» Тернер тряхнула головой от этих мыслей и собиралась встать, чтобы уйти. Ей нужно было подышать, но он протянул руку через стол и остановил ее, легонько касаясь места сгиба руки. По телу прошел жар и она отстранилась, понимая, что сейчас покраснеет. — Прости, я не мог тебя остановить. Кажется, ты первый раз говорила то, что действительно думаешь, — он говорил спокойно, но легкая улыбка все же осталась. — Ты очень красивая, когда не сдерживаешь свои чувства, — она в шоке рассматривала его, не зная, что сказать. — И конечно, я рад, что мои взгляды не оставляют тебя равнодушной, — он усмехнулся, как мальчишка. — Но я всегда такой, когда нахожусь в стенах поместья. Тепло и родные заставляют меня улыбаться, быть более тактильным. Ей стало стыдно за свои мысли, поэтому кивнув, она отвернулась, разглядывая пейзаж за окном. Послышались шаги и в столовую. Вошла Нимат, а через пару секунд и Том. Он явно был занят, разглядывая вид перед собой — другие люди его даже не смущали. Казалось, ему стоило больших усилий оторвать хищный взгляд от ног девушки. «Как она может спокойно выдерживать такой взгляд?» Но, кажется, на ее лице читалось — все под контролем, так и должно быть. Каллиста покачала головой и отвела взгляд. — Мы отстали, прошу прощения, — она спокойно села на свое место рядом с Тернер, явно не собираясь пояснять, где же они отстали и что делали. Нимат с прищуром рассматривала ее лицо и смогла прочитать все, что произошло до их прихода. Улыбнулась краем губ, смотря девушке в глаза. — Прости, надеюсь, он тебя не обижал. На тебе лица нет, — Нимат бросила строгий взгляд на лучезарного итальянца, но тот лишь рассмеялся. — Все в порядке, — ответила она также спокойно и отвернулась, не желая продолжать тему. — Завтра приедут родственники. Вас просто очарует моя бабуля Джиселла. Очень жду вашего знакомства, — Исайя хитро улыбнулся и рассмеялся, увидев реакцию девушек, которые, кажется испугались.***
— Забини, — Том неспешной уверенной походкой приблизился к парню, который обернулся, вопросительно изогнув бровь, спокойно выжидая продолжения. — Надеюсь, та сказка о дружбе, в которую верит Фармер, окажется правдой. Иначе вымыслом может оказаться не только она. В ответ на открытую угрозу парень лишь ухмыльнулся, растянул губы в скупой улыбке, задумчиво смотря сквозь пространство. — Только эта ведьма не видит, что ты по уши влип, да? — спокойно ответил Исайя, на что получил ожидаемую реакцию в виде гневного взгляда собеседника, сделавшего шаг навстречу. — Я тебя предупредил, Забини, — бросил Том и сделал шаг, чтобы вернуться в свою комнату, но остановился от кинутой в спину фразы. — Вам нужно поговорить. Ты не сможешь оставлять её подвешенной вечно, Реддл. Прими её полностью или отпусти, — от этих слов у Тома неприятно скрутило живот, исказилось лицо, как от подсунутого лимона. — Тебе ли раздавать советы, Забини? Влюбился в чужую невесту - неподобающе джентльмену, — цокнул, не оборачивалась Том. Он не хотел продолжать этот жалкий, неуместный разговор отдающий привкусом горькой правды, которую не хотел признавать. — Ты делаешь ей больно... Никто не может ждать вечно. Тебе придётся принять это решение, — Том развернулся, но тот уже скрылся за дверью. Кулак саданул по стене. Перед глазами стояло зеленоглазое, черноволосое улыбающееся ему лицо. Какое право имеет легкомысленный когтевранец с подобной репутацией, высказывать ему такое? Но его слова уже просочились в голову. Мысль, что он должен был отпустить её —отвратительна и вызывала подступающую тошноту. Но если бы он был честен с собой, идея о существовании в его жизни женщины, полностью шла вразрез с планами на жизнь. Он никогда не хотел быть скованным простыми слабостями вроде любви и семьи — то, что сам рассматривал, как рычаг давления на людей. Он хотел быть свободным от них — слабость всегда потенциально делает тебя ничтожным и беспомощным перед обстоятельствами, этого он никак не мог допустить. Сзади послышались шаги и женский, до боли знакомый, смех. Будто лишний раз, напоминая ему о своём существовании и разбивая всё логические цепочки в голове.***
I will survive (1981) - Глория Гейнор
"And you'll see me, somebody new;
I'm not that chained up little girl
who's still in love with you.
And so you felt like dropping in
and just expect me to be free,
But now I'm saving all my lovin'
for someone who's lovin' me..."
"Да, отныне я нашла себя!
Я не та девчонка, что любит
и все ждет тебя.
А ты уверен, что одна я,
и нет рядом никого,
Но я отдам любовь тому лишь,
кто готов дарить любовь.
Во время вечеринки, Нимат старалась не смотреть в сторону Сильвии, что пожирала глазами Тома на протяжении всего вечера. Но блондинка буквально готова была наброситься на него! Поглаживания по плечу, мерзкого цвета когтями, вздохи от каждого его слова, раздражающий высокий смех. Стоило больших усилий не сорваться с места, чтобы вытрясти всю душу из этой блондинки и не поджечь ее волосы, одной силой мысли. Поджечь полупрозрачное платье, потому как девушка была почти нагой. Нимат улыбнулась своим мыслям — они помогли усидеть на месте и сохранить хладнокровный вид при разговоре с Джиселлой. — Дорогая, мужчины не настолько сложны, какими хотят казаться, — Джиселла посмотрела на своего мужа, затем на Тома и вернула свой проницательный взгляд на Нимат, будто прочитала ее мысли. — Сильвия выбрала сегодня довольно откровенный наряд, тебе так не кажется? — продолжила рассуждать женщина, рассматривания свой идеальный маникюр. — Однажды, когда мы были моложе, тогда мы еще не были женаты с Ричардом. Какой он был горячий в свои двадцать с небольшим... Я отвлеклась. Помню за ним бегала одна вульгарная девица, что не смущалась показывать свои прелести общественности. И почему девушки считают, что кусок мяса, который сам ложится в пасть, интереснее охоты? Я знала, что у него ничего не будет с такой, как она, но ты же понимаешь, женщины, — Джиселла произнесла последние слова с дьявольской усмешкой и коснулась руки Нимат, что внимательно слушала женщину, понимая, куда она ведет. — Чем чаще рядом появлялась эта девица, тем больше внимания оказывалось в мою сторону другими мужчинами. И знаешь, это распаляло необычайный инстинкт охотника у Ричарда, — она нежно улыбнулась, смотря в сторону своего мужа, а затем добавила, плавно повернувшись к Нимат. — Но от девицы я все-таки избавилась, dio mio, — женщина многозначительно подмигнула удивленной девушке. — Избавились? — Нимат не могла прочитать эту женщину от слова совсем, но бабушка Забини была явно сложнее, чем хотела казаться. Она разглядела это, потому что сама придерживалась той же стратегии. — Я убила ее, — невинно смеясь, ответила женщина, но она могла поклясться, что девицы уже нет в живых. — Конечно же, я не призываю тебя убить внучку моей близкой подруги, — рассмеялась женщина. — В нашу сторону идет приятель моего внука. Думаю, он хочет пригласить тебя на танец, — шепнула наклонившись Джиселла и подмигнула. Действительно, оглянувшись, Нимат увидела высокого коренастого парня в красной рубахе, вышагивающего в их направлении. Подумать над тем, что сказала ей женщина, времени не оставалось — пришлось импровизировать. Она бросила взгляд на Тома и сидящую уже гораздо ближе Сильвию, которая невпопад вставляла свои реплики в разговор парней. Нимат подумала, что хуже вечер точно не будет… — Синьорины, добрый вечер. Сейчас все желающие будут разучивать румбу. Хотел пригласить вашу собеседницу, Джиселла, если она не против, — пропел парень, наклонившись к сидящим, и в галантном жесте протянул руку. Ожидая ответа на приглашение, он приветливо улыбнулся. Парень имел очень характерную внешность итальянского горячего танцора и одет был соответственно. — Предпочел мне молодую кровь, да, Алессио? — рассмеялась женщина, засмущав парня. — Он отличный партнер, Нимат, смелее, — подбодрила она. — Я не умею танцевать, — с невинным лицом и жалостью в голосе, соврала Нимат. — Синьорина, я буду рад научить вас, — самоуверенно парировал итальянец и протянул руку ближе. Бросив последний взгляд, она поймала момент, когда Сильвия потирала брюки Тома от случайно пролитого вина и чуть не поперхнулась воздухом! Она резко взяла протянутую ладонь и встала. Походка, с которой парень вел ее в центр зала, тянула на звание танца. Нимат думала только о том, чтобы не смотреть в сторону, где сидели Реддл и его собеседники, но затылком ощущала, мечущий молнии взгляд. Зверек в клетке потер руки и злобно оскалился. «Подайте мне его злость на завтрак, обед и ужин!» Отступать было поздно — когда пришло осознание, что все внимание сейчас направлено на них. Они остановились, мужчина развернулся и приблизился к ней, не скрывая хищной улыбки от созерцания смятения в ее глазах. — Просто доверьтесь мне, — он подмигнул ей и притянул ближе. Непростительно близко. Она была в такой близости лишь с одним мужчиной, что обжигал сейчас ей затылок. Алессио показывал, куда она должна класть руки и как ими двигать, просил повторить за его движениями. Пока ее зверек в клетке радовался, Нимат краснела. Дискомфорт ощущения чужих рук на своем теле не отступал, она чувствовала себя изменщицей. Формально она свободна и никому не принадлежит. Никто не просил ее быть верной и стать его. Почему же на сердце будто скребут кошки, а чутье подсказывает, что скоро гореть ей в праведном гневе темных глаз?***
— Прекрати так глазеть. Он ее не съест, — рассмеялся Исайя, щелкнув перед лицом Тома пальцами. На что в ответ полетел убивающий взгляд. — Ты можешь пойти танцевать с ней сам, думаю, она будет в восторге, — пожимая плечами, предложил итальянец. Сбоку ему что-то говорила назойливая блондинка, но он ничего не слышал. Не мог сосредоточиться на высоком голосе с акцентом. — Я спросила, может, ты составишь мне пару в танце? — придвинувшись и сжимая его руку, произнесла может Сильвия, а может ее имя звучит иначе… Он нехотя перевел на нее взгляд. Танцы — это то, что у него получалось, но он терпеть их не мог. Явление всегда сопровождалось обязательствами старосты и неловкими ситуациями — тем, что сложно поддавалось его контролю. — Хорошо, — он хищно оскалился, посвящая эту эмоцию, отнюдь не молящей рядом ведьме и встал. Довольная блондинка засеменила за ним по паркету. — Culo testardo, — донеслись до него слова когтевранца, когда он направился в центр зала. Блондинка заискивающе улыбнулась ему, когда он повернулся к ней. Небрежно притянув ее, он повел партнершу в танец. Взгляд ловил ее плывущий силуэт, ее удивленное лицо и пронзающий взгляд. Они прожигали друг друга глазами. Немой диалог продолжался на протяжении всего танца. Его челюсть сжалась, когда итальянец проводил пальцами по голой коже на спине его ведьмы, стискивал талию и заставлял кружиться его ведьму так, что черные локоны подпрыгивали. — Мне сразу показалось, что между нами пробежала искра, — охая от силы сжатия, выдохнула блондинка. — Гореть в огне, — вслух произнес он свои мысли, сжигая взглядом Алессио. Сильвия громко рассмеялась, принимая это на свой счет. Они приблизились к танцующей паре. — Предлагаю обмен партнерами, — улыбнулся Алессио, кивнув Тому. — Спасибо, но нам и так... — прощебетала блондинка. — Почему бы нет, — не сводя взгляда с зеленых глаз, бросил Том. — Ну... ладно, — недовольно согласилась Сильвия. Задрав подбородок, Нимат стояла, как вкопанная, на месте. Он двинулся на нее, когда итальянец уже умело кружил блондинку в своих руках. Даже когда он подошел вплотную, Нимат не пошевелилась, чтобы продолжить танцевать, и он с силой притянул ее на себя. — Мне больно, — прошипела она, впиваясь ногтями тыльную сторону его ладони, когда они начали танцевать. — Что, не так нежен, как твой итальянец? Он раскрутил ее и резко дернул на себя так, что она впечаталась в его грудь. Разгневанные глаза были в нескольких дюймах от его. — Может, просто я не так податлива, как милая Сильвия? — с холодной злобой выплюнула она. Он заставил ее наклониться и запрокинуть голову так, что волосы едва касались паркета. Кончик носа прошелся по касательной ее шеи. — Достаточно податлива, чтобы таять в чужих руках, — угрожающе прошептал он ей на ухо и больно прикусил мочку. С рыком она приняла вертикальное положение, переводя дыхание. — Заметил? Когда ты успел обратить внимание? Неужели, между беседами в приятной компании и потиранием твоих брюк, тебе стало скучно? — буднично спросила она. Пальцы на талии сжались — вероятно, скоро на этом месте останется синяк. — Если ты еще раз пойдешь с ним танцевать... — В этом доме полно других мужчин, как ты уже заметил ранее, — осматриваясь вокруг, произнесла она. Краем глаза она увидела, как Алессио уводит рвущуюся в их сторону Сильвию и удовлетворенно улыбнулась уголком губ. Пальцы крепче сжались на белой рубахе — «Мое». — Ты хочешь узнать предел моего терпения, Нимат? — обманчиво спокойный голос заставил ее поднять глаза. — Однажды, ты его увидишь, — прошептал он ей в губы и отпустил. Выходя из зала, он уловил тоскливо смотрящего Забини в сторону скромной когтевранки и закатил глаза. Слишком много межполовых романтических мотивов для одного рождества…***
Сидя на диване, он наблюдал за другими людьми. Она действительно подарила ему картину — эта мысль снова заставила его улыбнуться воспоминаниям. — Что это? — наклонив голову набок, он осматривал подарочную упаковку в тонких руках. Она смущенно улыбнулась и глазами намекнула забрать скорее свой подарок. — Я обещала, — объяснила она. — С рождеством, господин староста и, просто человек с широкой душой, — мило поддразнила его Каллиста. Прикусив губу, он принял сверток, принявшись нетерпеливо его распечатывать. Он узнал ее по одному лишь фрагменту — тот самый сад, который она рисовала в их первую встречу. Полностью освободив картину от обертки, он поставил ее на полку и, не отрывая глаз, отошел подальше. — Та самая! Ты ее закончила... — восторженно отозвался он. — Надеялась, тебе понравится, — сложив руки, она прикусила губу и опустила глаза. — Спасибо, — незаметно для нее, он подошел и оставил легкий поцелуй на ее щеке. На то мгновение, что его губы задержались на коже, она замерла. Пытаясь скрыть неловкость и повторяя себе — «итальянцы очень тактильные, это нормально, все дело в культуре» — Тернер натянула улыбку и подошла оценить расположение картины. Почесав бровь, он наблюдал за тем, как она делает вид, что рассматривает картину. Он впервые за долгое время ощутил неловкость в общении с девушкой. — У меня тоже кое-что есть для тебя, — совпадение или нет, но он планировал вручить ей подарок именно сегодня. Рука нырнула в карман. Он вытащил небольшую коробочку и протянул ей. Каллиста продолжала стоять на месте и теребить пальцами рукава. — Не стоит... — сведя брови, начала она. — Не обижай меня и прими подарок, — он подошел и раскрыл ее ладонь, помещая туда коробочку. — Спасибо, — мягко улыбнулась она, поднимая глаза. Пытаясь унять дрожащие пальцы, она открыла коробочку — внутри лежала подвеска на серебряной тонкой цепочке. — Красивое, оно что-то значит? — спросила она, рассматривая символы на круглом медальоне. — Амулет Солнца, — кивнул он. — Он лучше работает на солнце. Потом сама расскажешь, работает ли он, — улыбнулся он. Он сделал еще глоток виски, наблюдая, как пара змей выплескивает свой яд друг на друга. — Сегодня ты много пьешь, nipote, — женщина опустилась рядом с ним и покачала головой. — У меня странное настроение, nonna, — он отставил бокал и улыбнулся ей. — Ti sei innamorato, mia cara, — поглаживая его руку, нежно улыбнулась она. Он рассмеялся и покачал головой. — Нет, nonna, я могу определить влюбленность. Думаю, у меня кризис, — нахмурившись, отозвался он и Джесилла звонко рассмеялась. — Amore mio, как же ты можешь определить ее, если ни разу не был влюблен? — она обняла его и поцеловала в щеку. Заметив, что оставила след помады, женщина цокнула и стерла ее с щеки внука. — Я был... — не согласился он и женщина фыркнула. — Не был. И не спорь со мной, culo intelligente, — отмахнулась она. — Я вижу, как твои глаза теплеют, когда касаются ее лица. А теперь не докучай мне и иди к ней! — она шлепнула его по бедру и допила остатки вина. Спорить с nonna было бесполезно. Если она так видит, лучше пусть будет так, даже если нет. Посмеиваясь своим пьяным мыслям, он все же поднялся и направился в сторону смеющейся девушки. Она пыталась научиться базовым шагам сальсы под руководством его деда. Получалось довольно забавно, особенно, когда она злилась на себя за ошибки. Мило прижимала руки к груди и раздраженно вздыхала. — Не против, если меня заменит внук? Совсем выдохся, — Ричард театрально вздохнул, выражая всем своим видом усталость. Она обернулась, все еще смеясь и кивнула. Немного вина помогло ей чувствовать себя более раскованно с этими людьми. — Твоя бабушка заказала мою картину, — поделилась она, когда он притянул ее для танца. — Правда? — в ее нежных карих глазах отражалась искренняя радость, от которой все улыбалось внутри него самого. — Знаешь, думаю, если бы я отказала ей, она могла бы просто приказать мне, — шепнула она ему, и он рассмеялся. — Да, nonna, добивается того, чего хочет. — Я... Я не думала, что мне здесь понравится. Твоя мама обещала поделиться рецептом какао, если я выучу три связки подряд, — он наблюдал, как она высвобождает наружу все свои мысли, которые привыкла сдерживать. — Она врет. Это семейный секрет, не ведись на ее уловки, — усмехнулся он. — Ты всегда можешь попросить меня. Согласен был твоим личным поставщиком. Играла музыка. La tua nuova casa nel mio petto, пел нежный голос, пока они смеялись и танцевали...