***
На следующий день история повторилась — новое письмо превратилось в новую кучу мелких кусочков бумаги, валявшейся по всему штабу. Селестрия рвала и метала; остальным ребятам не оставалось ничего, кроме как тихо наблюдать за всем этим. Но однажды тормоза Жана сдали, и бывший сокурсник решил узнать у Смит о причине ее поведения в последнее время. — Эй, Селестрия. — обратился к ней Кирштайн на одном из перерывов между тренировками. — Что случилось? Ты ведешь себя странно. В ответ блондинка только послала ему полный злости взгляд, отчего по спине пробежались мурашки. Криста и Имир сидели рядом с подругой. Они обе заметили, что в последнее время Сели изменилась, причем кардинально: она стала более раздражительной и постоянно ругалась с главнокомандующим по поводу какой-то «Милены Гарднер». Как выяснилось позже, выше названная особа — мама их сокурсницы, с которой у нее не очень теплые отношения. Но блондинка никому не говорила ни причину ее ярой ненависти, ни её предыстории. Эрен больше всех переживал за Смит — она такая, что в порыве злости может сделать с собой что-либо, что могло понести за собой серьезные последствия. И поэтому всегда ходил за ней хвостиком или просто наблюдал издалека, как делал в кадетском корпусе. Она всегда была задумчивой и замкнутой — могла просто сидеть в лесу часами и смотреть в небо, или, прогуливаясь возле озера неподалеку от училища, кидать в него камни и наблюдать за рябью воды. Она всегда была будто чужой. А Йегеру ходить за ней по пятам доставляло неописуемое удовольствие — он словно изучал ее, находил изъяны и достоинства. Нравилось смотреть в ее изящные аристократические черты и находить в них историю ее семьи. Нравилось смотреть, как она своими прекрасными длинными пальцами гладит лепестки одуванчика, нашептывая себе что-то под нос. Она просто ему нравилась такой, какая есть. Парень не помнит, когда это началось — слежка за ней, дурные мысли о её красоте и изяществе, любовь к каждому её движению. Он ссылался на подростковый возраст и часто заставлял себя думать об упорной учебе и осуществлении мечты, но Селестрия не выходила из головы. Чем больше он отрицал свою тягу к ней, тем больше она нарастала. Это нельзя назвать таким большим словом, как «любовь». Нет, это просто привязанность. Говорят, мы сами пишем свою историю. Тогда о чем будет история Эрена? О мести? О Микасе и Армине? А может о ней? Да, он уверен, что в его истории добрая половина будет посвящена только ей одной. — Тебя это не волнует. — огрызаясь, отвечает Жану Рия. — Нас всех это волнует! — вступается за друга Конни. — Ты наша подруга, Селестрия! Конечно мы будем беспокоиться. Ее пыл на секунду стихает от таких теплых слов. Она жалеет, что так накричала на всех их. — Простите. — выдыхая, извиняется она. — Все в порядке. Не обращайте на это внимания. — Но как мы можем просто молчать, Сели? — встряет Криста. — Тогда какие из нас друзья? — Спасибо, что беспокоитесь. Но, правда, все в порядке. — Мы сделаем вид, что поверили тебе. — кривя губы, смеется Имир, уходя на тренировочную площадку. — Может все-таки расскажешь, что случилось? — тихо спрашивает Йегер у Смит. Та губы мнет, но ответ дает отрицательный. Значит и правда что-то очень серьезное. Если не скажет она, то он узнает от других. Но узнает. Ханджи была в своем кабинете, когда Эрен наведался к ней. Женщина занималась отчётами, но все равно любезно его встретила. — Тебе ведь интересно, что происходит с Селестрией, не так ли? Ты не первый, кто этим интересуется. Не первый значит... Вот оно как. Кто-то спрашивал об этом до него. — Вы знаете причину? — с надеждой спрашивает шатен, но Зое только виновато улыбается. — Прости, но если я скажу это тебе, боюсь, малышка прикончит меня где-нибудь за поворотом. — конечно, она шутила. Селестрия никогда бы так не поступила по отношению к близкому человеку. Но в каждой шутке есть доля правды. Рия действительно разозлится, если узнает об этом. — Поговори с ней. Тебя-то она точно не оттолкнет. Может, и так. Но между ними слишком большое расстояние длиной в бездонную пропасть, чтобы рассказывать о таком сокровенном.***
Луна ярким серпом повисла в темной бездне ночи; яркие бриллианты звезд, рассыпанные по всему небу, мигали светлячками, потонувшими в омуте. Было ветренно. Эрен не мог заснуть. Голова шла кругом от навязчивых мыслей. Он поворачивался с бока на бок, но уснуть так и не удалось. Ему необходимо поговорить с Селестрией, и, тогда может, шатен сможет спать спокойно. Почти пустая комната встретила его в своих глухих объятиях. Ни единой души вокруг. Только он и его проблемы. Отец Селестрии запретил кому-либо делить с ним комнату. Это было опасно. Эрен тихо встал, взял с рядом стоящего стула кофту, и вышел из комнаты. Маленькими шажками он прошмыгнул мимо комнат остальных и остановился возле самой крайней. Комнаты Селестрии. Стучать было глупо. Парень толкнул дверь, а та с противным скрежетом отворилась на пару сантиметров. Йегер посмотрел в образовавшуюся щелочку — она не спала. Сидя на краю кровати, Смит о чем-то усердно думала, что даже не заметила названного гостя. Это даже дало время шатену рассмотреть ее во всей ночной красе. Белое атласное ночное платье словно зеркало отражало от себя желтоватый лунный свет; тонкая бретелька сползла элегантного плеча, оголяя треть руки. Ее грудь вздымалась от тяжелого дыхания, а губы дрожали от каждого выдоха. Пышные ресницы трепетали. Заметив Эрена, Селестрия замерла. Словно зверек, загнанный в угол. Очнувшись, девушка подозвала сокурсника рукой, приставив палец к губам. Их не должны услышать. Они стояли друг на против друга, глядя в глаза. Многим этот момент показался бы слишком интимным и личным, но подростков это не волновало. Они просто наслаждались моментом, которой выпадет раз в миллион. Такой чистый и искренний. Нежный и сладкий. — Ты что-то хотел? — наконец спрашивает Рия. Эрен подошел ближе, почти в плотную, и положил руки на ее локти, слегка сжимая. — Сели. — говорит он, наклоняя лицо к лицу девушки. Между ними остается пару миллиметров. — Расскажи мне все, если тебя это тревожит. Она смотрела на него с полным несчастья взглядом. — Я не могу так... — почти плача, произнесла она. — Я не могу тебе врать. И Рия рассказала. Все, без исключения. То, как с ней обходились в детстве. И то, как ее мать бросила их с отцом и вышла замуж за другого. И даже то, что она никогда ей не писала. Эрен слушал молча, сильнее сжимая ее локти. Он злился сам на себя — не зная ее истории, он хотел ворваться в этот водоворот жизни девушки, которая была ему не безразлична. Какой он глупец. — Отец убеждает меня снова начать общаться с ней. Но я не хочу, понимаешь? В ответ он просто обнял ее. Светлая макушка Смит оказалась на уровне его губ, а запах ванили врезался в нос. Он был дурманящим и сладким, таким, от какого хотелось заснуть и не просыпаться. Йегер чувствовал, как ее сердце билось в такт с его. Он чувствовал, как ее грудь поднимается в такт с ним. Он просто ее чувствовал рядом с собой. — Хочу на улицу. Там не жарко. — чуть слышно прошептала девушка и подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Эрен ответил кивком головы. Теплая майская ночь ворвалась в комнатку быстрым порывов ветра. Тюлевая занавеска белой дымкой поднялась над молодыми людьми, падая на их головы. Шатен первый спустился с окна на землю. Расстояние от подоконника до земли не превышало двух метров. Когда парень оказался на земле, он вытянул руки, чтобы поймать подругу. Селестрия прыгнула в его теплые объятия с закрытыми глазами. Тепло Эрена грело и окутывало все ее тело. В такую ночь приятно оказаться где-нибудь на природе. Когда вокруг тебя глушь, вся эта красота воспринимается еще ярче. Она не подсвечена фонарями и светом из окон, тишина и всеобщий покой не нарушаются шумом и гамом людей. В игре тусклого лунного света в листве деревьев можно различить причудливые фигуры. Кроме луны, небо густо усеяно звездами. Хорошо просматриваются созвездия и Млечный путь. Они стояли, словно завороженные и, не отрываясь, смотрели на все это великолепие. Шатен накинул на девушку свою кофту, прижимая ее к себе. — Все будет хорошо, Сели. Я обещаю.