~Тайна Монстра на дне Озера~

— Чай будешь? — Не откажусь. — Это утро преподносит сюрприз за сюрпризом, что и настораживает порой Линча. Синдервильское чудовище и писатель сидели в зале в доме монстра. Оторвавшись от просмотра телевизора, Касспел пошёл заваривать чай. Было довольно скучно. Ещё вчера ребята Линча свалили на тусу к своим знакомым, да они звали их собой, но Егор и Джон решили посидеть дома, ребята вроде бы обиделись и в тоже время вроде нет. Линч заверил Касспела о том, что те вернутся как минимум дня через два, максимум через неделю, если повезет. Линч даже удивился реакции Джона, от слова что максимум через неделю те вернутся… И вот, чай уже готов. — Держи. — Благодарю… — Линч задумчиво отхлебнул чаю из любимой кружки. — Интересно, когда они вернутся? — Джон лишь пожал плечами, и отхлебнул свой кофе из кружки, на который Егор порой фыркал. — Чем мы можем заняться пока тех не будет? — Да много чем. Можем поплавать, позагорать на пляже, посмотреть телевизор, в баньку сходить, покататься по городу, книгу почитать, все что хотим можем делать. — Правда? Тогда… Джон уселся рядом с Линчем на диван, закинув ноги на свободную часть а головой он улегся на колени Егора. Две недели прошло после совместного душа между ними, а такие изменения произошли у Джона по отношению Егору. Линч улавливал от партнера нотки дофамина и вазопрессина, он и раньше улавливал большие выбросы этих гормонов. Касспел попросту счастлив? Или влюбленный в бога? Линч попросту на действия писателя потрепал каштановые волосы, в дружеской манере. Тот что-то промычал. — Ты в последнее время очень расслабленный, и наглый порой. — А разве есть причины для беспокойства? Ками и Элайджа сдохли, больше не угрожает опасность, моя светлая энергия быстро накапливается и растет по твоим словам. А наглый я ещё в прошлой жизни был. — То что ты был наглый и в прошлой жизни не кто не спорит, меня интересует твоё изменчивое настроение. — О чем ты? — Писатель приподнял свои очки, и заглянул в глаза сверху чтобы показать свой недоумевавший взгляд. — Да, не бери в голову… — Линч решил промолчать, ведь не было и в правду того и за чего ему так нужно переживать и за хорошего настроения партнера. Джон лишь на эти слова, погладил Линча по щеке правой ладонью руки и потянул его лицо вниз. А после, опираясь на левую руку он немного приподнялся, они чуть прикоснулись губами, а их глаза сматривались в самую глубь друг другу где у каждого была своя вселенная. Пока один видел зеленые луга трав, то другой видел цвет морской волны под собой и немного поплывшие взгляд. Писатель подался вперед, смыкая свои губы в легком поцелуе. Линч на действия Касспела не реагировал, он просто наблюдал, будто хотел увидеть на сколько далеко уйдет писатель, Егор без препятственно для Джона приоткрыл губы позволив углубить поцелуй. Писатель не теряя и секунды проник в рот, язык старался вылизать каждый миллиметр, привкус зеленного чая и кофе был не обыкновенно горьким и одновременно сладко бодрящим. Дыхание участилось, и Джон отцепился от губ приятеля, между их ртов протянулась тоненькая нить слюны которая через секунду оборвалась. Писатель вскочил с колен божества, и ставя свои босые ноги на пол, из темного дуба. После чего Джон перебрался с дивана на пол перед Линчем, ладони писателя скользнули по щиколоткам, плавно двигаясь по голеням к коленям. Раздвинув ноги Егора в стороны, устраивается по удобнее между коленей. Дальше назойливые ручки скользили по внутренним частям бедер, раздвигая их ещё больше для поля битв, за тем руки прикоснулись к паху поглаживая с низу верх, забираясь своими пальчиками под серую футболку. Линч поддаётся этим не замысловатым действиям партнера. Егор задерживает дыхание, когда писатель своей горячей, почти обжигающей ладонью рисует различные узоры внизу живота. Божество прикрывает глаза, нежные пальцы медленно спускаются ниже и достигают края джинс. Он чувствует невесомые поглаживания, которые дарят ему нежные пальцы через ткань. Линч даже не думает останавливать Касспела. — " К черту, пусть делает все что хочет!» — Егор закусывает губу. Джон, не получая сопротивления, и начинает наглеть ещё больше. Его ладонь ощутимо сжимает выпуклость, заставляя член пульсировать, а изо рта старшего вырваться воздух. Еще чуть-чуть и Линч перестанет себя контролировать. Он забывается, когда получает такое необходимое сейчас трение и упускает тот момент, когда писатель расстегивает джинсы и стягивает боксеры. Его рука ложится на ничем не скрытый член и совершает поступательные движения, большим пальцем Касспел размазывает по головке выступающие капельки смазки. Вроде бы, Егор должен его остановить, или хотя бы спросить, что тот вытворяет, но он лишь подмахивает бёдрами и поощряет действия Джона срывающимися с уст рваными вдохами. Касспела настораживало что Линч даже слова не молвил. Писатель обхватывает губами головку и медленно опускается вниз, беря наполовину. Возбуждение божества оттягивает щеку, тот усмехается сверху и путает пальцы в каштановых волосах, слегка надавливая на затылок. Джон берет идеально: он скользит языком по всей длине, проводит рукой от яиц до самого верха и тихо стонет, посылая приятные вибрации. Касспел двигает головой чуть активней, слегка задевает зубами и поднимает игривый взгляд, замечая как в глазах его Линчи, пылает пламя, будто сам король ада поднялся из преисподние, и подарил похоть на целый день. Писатель активней насаживается, расслабляет горло и понимает, что член божества идеален в его глотке. Он ложится на язык, приятно тяжелеет внутри. Касспел сжимает губы, создает щеками вакуум и начинает двигаться в привычной скорости, доводя Егора до седьмого неба. Линч смотрит сверху вниз, слабо толкается бедрами вперед и кусает губу, чтобы не кончить раньше времени. Джон останавливает движения, и выпускает из-за рта член. — Я хочу тебя… — Смотря в глаза, полу голосом говорит тот. — Хочу тебя в себе. — А как бы ты хотел? Нежный секс, сегодня. Или, как мы тогда любили? — Второй вариант был немного пугающим. — Давай второй вариант. Линч, почти не чего не говоря, помогает Джону встать на ноги. — Обопрись руками об этот столик, а лучше держись за него. Касспел оперся руками об журнальный столик, как ему и сказал Егор. Внезапно божество прижалось к спине. Джон дернулся, но в тот же миг его придавило сверху. Воздух выбило из легких, а горло свело ужасом — ни вскрикнуть, ни вдохнуть. На нем лежал Линч — тяжелый, но чертовски теплый. Писатель попытался вдохнуть и потянулся руками вперед, к краю журнального столика — и тут же щиколотки оплело будто канатами: скользкими, горячими, чуть дрожащими, словно в них бился пульс. — Линч, — выдавил Касспел, до побелевших костяшек вцепившись в стол. — Не пугай так… — Он смолк. В висках застучало. Сердце билось так, что того гляди сломает ребра. Он закрыл глаза, уговаривая себя успокоиться. — «Все хорошо, Егор не сделает мне больно.» И тут канаты потянули его ноги в стороны. Медленно, не причиняя боли, но заставили шире развести бедра. Джон охнул. Писателю казалось, что уже кто-то трогает его, между раздвинутых ног, изучает, но краем сознания он понимал, что это игра воображения. Пока что его только держат. Пока что… Монстр, что прижимал его к столику, вдруг слез с него и устроился на диване, ожидая грядущего представления, и Касспел смог глубоко вдохнуть. Он изо всех сил держался за край, пальцы заболели от напряжения. Джон, зажмурившись, прижался лбом к плоской деревянной поверхности… Из-под низа, перевалившись через плечо, по шее поползло скользкое, длинное, узкое — будто галстук. Оно обвило шею, словно шелковым платком, только не плоским, а упругим, округлым, и скользнуло по кадыку вверх. Писатель сглотнул, стиснув зубы. Кончик «платка» был похож на язык. Он все двигался выше, к челюсти, и остановился у самых губ. Джон сжал их. Все мышцы его тела застыли в крайнем напряжении, задубели. Кончик «платка» мгновенно скользнул по губам, оставляя вязкую, безвкусную слизь, и проник в рот. Челюсти свело, словно кто-то надавил на них, или вколол анестетик. Касспел беспомощно застонал, не способный помешать вторжению. Тентакля обвела кромку зубов паренька и дотронулся до щеки изнутри. У него не было вкуса. Будто вода обрела форму и теперь хозяйничала у него во рту. Щупальце все перетекало от шеи в рот, укладывался внутрь, сворачиваясь клубком. Тентакль наконец прекратил шевелиться. Он застыл во рту Касспела, заткнул его, как пробка. С уголка губ стекала слюна. Писатель постарался глубоко и медленно дышать носом. Он приоткрыл глаза. Хотелось сглотнуть, но он боялся, что щупальце полезет в горло и прошьет его до самого нутра. Линч точно учуяв мысли Касспела, вдруг двинулся, заворочался, распирая собой рот. Он словно бы менял форму, становился толще, но короче. Кончик его уже не был таким острым, а стал округлым. Он скользнул по языку писателя, все такой же гладкий, но остановился как раз вовремя, чтобы не вызвать рвотного рефлекса. Джон с облегчением выдохнул. Кончик прокатился обратно. Неужели Егор даёт время писателю, что бы тот успокоился? Касспел сконцентрировался на дыхании, а щупальце так и елозило по его языку взад-вперед, и это даже начало казаться приятным. Его округлый скользкий конец вопреки всему захотелось облизать. «Расслабься и получай удовольствие». Но какое тут удовольствие, когда у него от ужаса все тело свело… Мерные движения щупальца во рту странным образом успокаивали. Линч будто показывал ему: видишь, я ничего такого не делаю, не заставляю тебя давиться, почему ты боишься меня? И Джон сдался. Он все еще держался за край столика, но позволил себе чуть удобнее положить руки. Он немного прикрыл рот. Само собой вышло, что он обхватил губами щупальце, словно член отсосать собрался. Оно ритмично проскальзывало туда и обратно. Интересно, как он отреагирует, если сжать сильнее?.. Писатель попробовал плотнее обхватить его, и щупальце вдруг ускорилось. С закрытыми глазами это даже почти походило на минет, который недавно делал сам… Щупальце, казалось, стало горячее и больше в размерах и вело себя, как человек: быстрее двигалось, тыкалось головкой то в небо, то в щеку, того гляди сорвется и кончит. Едва заметное возбуждение зародилось внизу живота. Джон словно бы увидел себя со стороны. Вот он лежит грудью на журнальном столике, цепляется за него, а Егор, подобравшись к нему из-за плеча, снизу, трахает его в рот… пока его ноги приглашающе разведены в стороны. Осознание, что Линч все еще держит его за лодыжки щупальцами и наблюдает за этим, возбуждало сильнее Касспела. Он дернул ногами, что бы прикрыть немного нарастающее возбуждение, но стискивающие его канаты только крепче сжали. Поджался в испуге и зад, рефлекторно напряг ягодицы, однако с разведенными ногами это оказалось не просто. Канаты потянули за лодыжки. И писатель оказался постыдно раскрыт. Словно учуяв его страх, щупальце во рту заскользило еще резче, забилось в экстазе, и на язык выплеснулось что-то — безо всякого вкуса, но более жидкое, нежели слизь. Он задохнулся, закашлялся, едва не подавившись собственной слюной. Щупальце издевательски потянулось в самое горло, но уже без прежнего энтузиазма. Оно покинуло рот, возвращая возможность дышать, и Касспел машинально сглотнул то, что оно извергло. Щупальце, мазнув по щеке, скользнуло вниз, к шее. И Линч, словно перестав церемониться, начал с ним игру. Одежда что так и была на Джоне, оказалась не нужным тряпьем, от которого хочется избавиться. Под свитер скользнули тентакли, они прошлись с поясницы к плечам, стягивая фуфайку сироккого цвета. Ширинка медленно заскрипела, в следующее мгновение щупальца стянули с писателя джинсы. Боксеры тоже стащили, и забросили на одежду, которая валялась на полу. Еще одно щупальце, толще и ощутимо тяжелее чем то, что недавно было во рту, потекло по голени и дотронулось до его колена с внутренней стороны, щупальце с округлым кончиком неотвратимо поползло по его ноге вверх, касаясь бедра, словно кто-то вел ладонью. К нему присоединилось еще одно, и они синхронно двинулись вверх по обеим ногам. Одно щупальце ткнулось под яйца. Его скользкий конец был, наверно, в той же безвкусной слизи, как та, которая подсыхала уже на щеке и губах; оно уверенно надавливало, оттягивало мошонку и пока еще не причиняло боли. И тут к губам Джона метнулось что-то длинное, черное, он приоткрыл рот и впустил уже знакомого гостя, судя по ощущениям и размеру. Ненасытное щупальце больше не церемонилось, оно скользнуло по языку до горла, и Касспел подавился. Щупальце легло во рту неподвижно, закупорило собой. Писатель задышал носом, едва сумев приглушить рвотный рефлекс. Он снова обхватывал губами щупальце, а оно вибрировало и не собиралось на этот раз двигаться. Щупальце зашевелилось, немного отползло и осталось лежать на языке приятной тяжестью, больше не заставляя его задыхаться. Зато внизу притихшие было отростки опять пришли в движение. Тот, что интересовался яйцами, медленно и неплотно обвил их, а второй… второй пошел выше. Джон не сдержал стона. Тентакля в буквальном смысле держало его за яйца, его мерная вибрация сдавливала их, и это поразительным образом доставляло удовольствие и заставляло член тяжелеть. Тепло и обилие слизи даже заставляли думать, будто кто-то взял его яйца в рот. А скользкое и толстое щупальце издевательски ползло между ягодиц. Касспел замычал, когда оно коснулось ануса, но, к счастью или к горю, внутрь оно не полезло. Толстый конец провел между ягодиц, расталкивая их в стороны, и потек обратно. Линчу нравилась присуща определенная ритмика: щупальце скользило между ягодиц в том же темпе, что и недавно трахало в рот. Писатель почувствовал, как нарастало возбуждение. Щупальце во рту начало едва уловимо двигаться — медленно, не проникая глубоко. Его скольжение между губ уже заводило. Касспел провел по нему языком, и щупальце ускорилось. А то, что было внизу, изогнулось и терло анус. То щупальце, что обвивало яйца, зашевелилось, раскручиваясь, точно змея, и поднырнуло под отросток, раздвигавший ягодицы. Джон широко распахнул глаза. Щупальце скользнуло упругим концом, словно головкой члена, к анусу и настойчиво прижалось к нему. Дырка была слишком узкой, но оно попыталось ввинтиться. Во рту ходило все быстрее, снова провоцируя рвотный рефлекс. А сзади так терло колечко мышц, что писатель, в очередной раз признал: это приятно. Эти действия ему что-то то и напоминают, будто такое было и не раз. Прям перед глазами мелькают картины, где его бессовестно раскрывают эти тентакли, и жестко втрахивают этим огромным щупом. Это настолько приятно, что у него встал. И давление на анус, обещание большего до того дразнило, что он сам бы насадился на этот конец, если бы мог двинуть бедрами. Егор обвил его член по всей длине — да сколько же у него этих щупалец?! — и провел по нему, как кулаком. Щупальце, тершее анус, протолкнулось на миллиметр внутрь, раздвигая мышцы. Касспел, сознав, что это произойдет по-настоящему, а не останется фантазией, замычал, и тут же вогнали ему щупальце до самого горла. Из глаз брызнули слезы. В задницу медленно входил толстый и скользкий щуп, вибрировая и пульсируя, вынуждая анус то сжиматься, то растягиваться. Держаться за журнальный столик было все сложнее. Он ощутил, как щупальце, еще недавно скользившее между ягодиц, обвивает его талию. Оно было словно бесконечным. Двумя кругами оно обернуло тело, плотно фиксируя на месте, а его конец, сузившийся, ставший тонким, как травинка, дотронулся до кончика обнажившейся головки члена. — «Можно больше не держаться.» С внезапным облегчением подумал писатель и разжал пальцы. Вокруг запястий тотчас оплелись щупальца, прижимая руки к столу, вытягивая мышцы. Линч не напрягаясь, удерживал его за талию навесу, плечами писатель лежал на столе. Быстрые движения сводили с ума. Щупальце, проникшее в анус, не церемонилось. Прокручиваясь, оно упорно лезло внутрь. С него было так много смазки, что ему это удавалось без особых усилий. Растянутые мышцы чуть жгло, они так плотно сомкнулись вокруг щупальца, что Егору должно бы стать больно. Но может, этими щупальцами и вовсе ничего не чувствует. Однако его крепкая хватка на талии отчего-то заставляла Касспела почувствовать себя в безопасности, словно божество о нем позаботится, хотя так и будет. Или же все дело было в том, что он наконец-то начал получать удовольствие. Тоненький усик обвел по кругу его уретру и замер за долю миллиметра до того, чтобы забраться в нее. Щупальце, обвившее член, держало уверенно. А щупальце, лезшее внутрь задницы, остановилось. То, что было во рту, замедлилось и тоже встало, полностью заполнив собой рот и дойдя до глотки. Божество, заткнув его со всех сторон собою, замер, дав писателю возможность все осознать. До него запоздало дошло, что он практически подвешен в воздухе за талию, только ноги оттянуты щупальцами. Плечи уже не касаются стола, руки тянутся к нему, а голова безвольно свешивается вниз, чтобы Егору было сподручнее иметь его в рот. И как-то плевать, ему хотелось что бы Линч продолжил, чтобы тот имел того пока не потерял сознание. Все будто остановилось. И вдруг все разом пришло в движение: начало таранить рот; двинулось назад и снова рванулось вперед щупальце, распиравшее зад; заходили кольца на члене. Сбоку появились два тонких черных усика и обвили твердые соски, оттягивая их вперед. Ноги натянуло так, что стало почти больно. А щупальце, касавшееся головки члена, опять обвело дырочку уретры и попыталось в нее забраться. Джон застонал. Это было слишком. По сведенным мышцам живота прошла волна дрожи, пальцы на ногах напряглись. Потяжелевших яиц коснулось скользкое, сжимая, и Касспел замычал. Божество потянул его подвешенное тело за руки и за ноги, не позволяя и шевельнуться. Щупальце, поршнем ходящее в заднице, ускорилось, согнулось, меняя угол, и дотронулось наконец до нужной точки. Писатель закричал бы, не будь у него во рту живого кляпа. Он весь был распят, растянут — и осознание этого стало последней каплей. Его точно молнией прошибло вспышкой болезненного экстаза, и он кончил в одном бесконечно долгом миге. И вместе с тем, как член дернулся, выплескивая сперму, хватка Линча ослабла. Глаз Касспел был не в силах открыть, силы его окончательно покинули. Он ощутил, как щупальца отпускают его. Одно выскользнуло изо рта. Другие расплелись, освобождая запястья и лодыжки. Те, что оттягивали соски, неприятно дергали, пропали. Медленно, расплелось щупальце и на обмякшем члене, за ним исчезло то, что сжимало яйца. То, что крепко обхватывало талию, бережно опустило его на столик и тоже пропало. Осталось лишь одно — то, которое затыкало задницу. Оно мелко, быстро двигалось, вбиваясь внутрь, и болезненно чувствительные мышцы сокращались, стискивали его. Касспел, всхлипнув, попытался отползти, забраться на стол целиком, но его хватило лишь на то, чтобы подтянуть на него одно колено. А Егор, наверно, одобрил то, как Джон для него открылся. Щупальце заходило еще быстрее, доставляя удовольствие, это было мучительно приятно. Оно настолько вбивалось в него что живот прогинался, и выпирал округлую форму. Подрагивая, Касспел стонал, совсем не стыдясь своего охрипшего голоса. Писатель почувствовал, что его снова заводило. Его возбуждало, то как его грубо трахает щупальце, то как оно раз за разом проходит по той точки что внутри него, этот щуп так пульсирует в этом месте, а это давление в низу живота что аж видно сам щуп. Все так это приятно, что снова встал, истекая смазкой. Щупальце, пульсируя, словно увеличивалось в размерах. Оно сменило тактику: двигалось размашисто, почти выскальзывало из задницы — и тут же вламывалось обратно, будто огромный член. Касспел уже дрожал всем телом. Со лба градом катился пот… Щупальце вошло так резко, что Джон не сдержал короткого вскрика, и тут же кончает. И он ощутил, как внутри становится тепло, влажно. Божество так долго кончало, что писатель почувствовал нутром каждый толчок спермы. Если допустить, что это была она… Щупальце оставалась в внутри него, бедра писателя обвивает щупы, двумя кругами. Запястья оплели щупальца, вытягивая руки к верху. Джон уже мало что соображал. Тентакли подняли его в воздух и перемещали поближе к их обладателю. Касспел, как безвольная кукла, висел над ногами Линча. Егор обхватил талию приятеля, и тут же щупальце, словно бы сдувшееся, легко выскользнуло из него, и пропало. По бедрам стекало то прозрачное и безвкусная жидкость. Писатель чуть не терял сознание, его мышцы сладко побаливали, если бы он мог физически стать лужицей, то он бы ей стал. Вдруг, все тентакли отпустили бедра и запястья, а паренек упал задом прямо на член Линча. Джон вскрикнул, жался, заскулил, глаза влажные, дышит отрывиста и глубоко, лепечет невнятно. -~Линч… Ммм, АХА~ Ли-инч… На это божество только начал сменать губы писателя. Линч жадно целовал Касспела, чуть не вылизывая десну до зубов. Он ждал, ждал когда стенки внутри Джона расслабятся, перестанут так сжимать его внутри. Через несколько минут стенки разжимаются, и Егор тихонько толкается внутри Касспела, приподнимая и опуская его за талию. Писатель мычал в поцелуй, он чувствовал приятные разряды боли, но уже не в силах возбуждаться. Джон обхватил шею Егора, и повис на ней. Касспел, начинал отключаться, то резко приходить в сознание. Поцелуй разорвался. Размеренный медленный темп, Линчу больше нравился чем Касспелу, которому нравилась грубо, связанным, постыдно раскрытым, и оттраханным до звезд в глазах. Примерно пять минут такого ленивого секса, и божество излил своё семя внутрь писателя. Джон не как это не комментировал, а просто подремывал на плече Линча, глубоко дыша стараясь как можно равномерно, не в силах шевелится и говорить, все что он хотел так это спать. А Егор приобнял того за плечи, не удивлялась такому раскладу действий его писателя. — Я люблю тебя, Джон. — Ву, чё за бредятина? Разве бывает такой нелепый секс? Он мерзок.