Грешновато

— Тогда предлагаю сыграть в карты! — Лофт смеется, спрыгивает со стола и делает телом какой-то замысловатый танцевальный оборот. — И на что же? — лениво спрашивает Тиван. Они сидят на Знамогде в его личных комнатах, и никто из них не удосужился заметить, как хвастовство его новыми экспонатами переросло вдруг в сдержанную дружескую попойку.  — Предлагаю… — Лофт проводит большим пальцем по своей нижней губе и вдруг сияет. — На поцелуи! Ну а что? Локи отбрасывает с лица чёрные кудри: — Я пас. — Почему? Тебе же нравятся азартные игры? — О, ну знаешь, — Эн Дви стучит ногтями по металлической поверхности столика. — Котёночек в карты хуже, чем в шахматы. — И, очевидно, проявляет сегодня чудеса скромности, — подхватывает Тиван. Локи обреченно стонет и сползает по вишнёвому диванчику, на котором лежит, растягиваясь во весь рост. — О нет. Только не это. — Только не «что»? Грандмастер хохочет. Даже Тиван чуть приподнимает уголки губ, и Лофт смотрит на них с искренним любопытством. Локи бледнеет, заливается едва видным румянцем и прячет лицо в ладонях. Сдавленно говорит: — Ничего, — чем вызывает новый взрыв хохота. Лофт оглядывает их всех и присаживается на корточки, кладя подбородок на стол. — Я пропустил нечто грандиозное, да? — громко шепчет он. Тиван бросает на Локи долгий взгляд, чем заставляет его совсем от них отвернуться: — Определенно. — Ох, Локи-Доки, ты, ты даже не представляешь себе, какая это история! — Эн Дви восторженно машет руками, чуть не проливая напиток на брата, и снова смеется. — Нет, — Локи отнимает руки от лица, и им открывается, что его скулы все залиты яркой смущенной краской. — Грандмастер, пожалуйста, нет. Взгляд Эн Дви немного смягчается: — Ох, ну будет, котёночек, будет. Мы же просто смеемся, да? И ты, м, сам потом всё расскажешь. Локи обреченно откидывает голову на подлокотник дивана: — Ладно, — и голос у него, как у осужденного на казнь. Взгляд Лофта обещает им всем тщательнейший допрос с пристрастием. — Ладно! — он вскакивает, хлопает в ладоши, делает резкий разворот вокруг себя — украшения в длинных рыжих волосах тихо звякают. — Раз уж один Локи отказался играть, тоже откажусь. Из солидарности. Тиван медленно отпивает золотистую жидкость из высокого узкого стакана и доливает себе ещё. — И что же, — говорит он. — Ты предлагаешь нам с братом поцелуи друг с другом? — Да, Локи-Доки! Так, м, не интересно. Лофт смеется и слегка оглаживает свои бёдра: — Что ж, тогда, предлагаю себя. Кто выиграет партию — того поцелую, м? Лофт вернулся к ним после длительного отсутствия всего пару недель назад, и всё это время был куда больше занят «милым маленьким тёзкой», чем кем-то из них двоих. Даже сюда, на Знамогде, он добирался сегодня своим ходом, не гостя ни у кого из них — а потому они оба отвечают: — Ладно. — Отлично! Эм, ну, да. Лофт обворожительно им улыбается. У Тивана, разумеется, в два счёта находятся карты, и Лофт пересказывает им какие-то замысловатые правила, которым научился за путешествие. Игра — муторная, строится почти что на голой удаче, но Эн Дви всё равно самоуверенно улыбается: — Что ж, сдавай! Кого попало Грандмастером не называют. Однако Тивану в первый раз очень везет — он выходит из партии с впечатляющим результатом, и насмешливо смотрит на них на всех. — Что ж, целуй. — Сейчас! — Лофт по-хозяйски выдвигает ящички секретера и извлекает оттуда баночку с карминовым порошком. Смачивает пальцы слюной, в пару быстрых движений наносит его на губы, и со свойственной ему шутливой торжественностью оставляет на скуле Танелиира яркий отчётливый след. — Нам же надо как-то документировать количество побед, верно? Локи наблюдает за ними, так и не встав с дивана, и они с Лофтом иногда переругиваются и смеются, пока братья сдают карты снова и снова. Во второй раз побеждает Тиван. В третий — тоже. Поцелуи алеют на его шее и в уголке губ, и каждый следующий Лофт оставляет на нём с большей помпой и как-бы-случайных жестов (прикоснуться к плечами, провести по груди, почти что оседлать бёдра), и с каждым разом Эн Дви становится всё мрачнее. Он наливает себе больше алкоголя, пьет — но терпкая жидкость не может унять тугое тёмное раздражение, змеями сворачивающееся в груди. Даже мысль о том, что брату пришлось доставать ради них один из последних вообще существующих, бережно им хранимых, сосудов с Рувикканскими Слезами, не успокаивает и не приносит ему удовольствия. Когда Тиван побеждает ещё раз, Эн Дви встает из-за стола. — Я, м, пройдусь. — Грандмастер! Локи приподнимается со своего места, смотрит на него беспокойно — алкоголь размягчает его, всякий раз обнажая чувства и сердце, и потому Эн Дви собирает все силы, чтобы ласково ему улыбнуться. На нежный тон выдержки уже не хватает. Когда дверь на террасу за ним закрывается, Локи оглядывает их всех, застывших и замолчавших: — Что с ним? Тиван только поджимает губы: — Ничего. Я схожу. И выскальзывает за ним вслед. Локи выдыхает, глядя на тёмную стеклянную дверь: — Только не говори мне, что они обиделись друг на друга из-за игры в карты? — Ох, Локи, я умоляю, — Лофт укладывается у него в ногах и несильно прикусывает за оголенную икру, заставляя вздрогнуть и зашипеть. — Не будь таким строгим. Мальчикам всего-то с десяток миллиардов лет. На Знамогде почти нет ветра и постоянно слышен далекий звук отбойного молотка — голова Целестиала, как-никак, сама себя на составляющие не растащит. И всё же воздух тут холодный и удивительно свежий, и Эн Дви думает, что, пожалуй, он и ему поможет чуть-чуть остыть. Не выходит. — Брат. Он не оборачивается. Тиван ступает мягко: шаг, отработанный миллионами лет охоты за самыми разными ценностями. Тиван идёт не слышно, и всё же подкладка меха мягко шуршит о камзольную ткань, когда он останавливается рядом с ним и опирается на перила. — Ты мухлевал? Тиван скашивает на него взгляд: — Немного. Ответ заставляет узел внутри Эн Дви затянуться туже. Он сжимает перила в ладонях — кажется, даже слышен жалобный треск, но он лично предпочитает думать, что он просто идёт где-то издали. — Телепортация? Иллюзии? О, Тиви-тиви, как же банально. Эн Дви знает — он может вернуться в комнаты прямо сейчас. Эн Дви знает — оба Локи будут рады ему, и, конечно, никто не откажет ему в поцелуе. Но он понимает, что это будет не то: прямо сейчас он болезненно, отчаянно завидует, потому что не проигрывал ни в одной игре уже очень давно, и потому что не привык быть настолько подчёркнуто не первым. Наверное, все их добрые отношения с братом держались во многом на совершенно разных сферах их интересов. В одном деле им обычно не бывало нужды быть первыми, и потому они оба могли с чистым сердцем радоваться успехам другого. — Вообще-то, я использовал провидение. Эн Дви удивленно моргает: — Прости, ты что? — Предсказывал будущее, чтобы тебя обыграть. Ну, ты знаешь — где будет козырь и чем ты сходишь… Тугой узел внутри него начинает ослабевать. — Тиви, ты… — он не удерживается и смеется. — О Вселенная, Тиви, ты, ты правда решил сделать это вот так? Тиван улыбается одними уголками губ. — Что оставалось делать? Грандмастер не проигрывает самой Смерти. Эн Дви оттаивает. Разворачивается, смотрит на него — длинный палец с ультрамариновым лаком несильно тыкает Тивана прямо в грудь: — А ты не подумал, что я, м, обижусь? — Пожалуй, что нет, — Тиван делает буквально полшага вперёд и кладет руки ему на плечи. — Но, возможно, я могу скрасить твои эмоции, — и целует его невесомо, в самый уголок губ. Эн Дви прижимается к нему телом, запускает пальцы под светлый мех и оглаживает его спину. — Что ж, хм. Мне, м, мне надо распробовать и подумать. — Ну, — вздыхает Лофт, когда приподнявшийся на локтях Локи вдруг говорит, что Старейшины на террасе, кажется, упоенно целуются. — Обещал — разберутся.