Дневное солнце приятно греет светлую макушку, а от реки веет легкой прохладой. Чимин комфортно устроился на песке, аккуратно разматывая компрессы, которые делал дворцовый лекарь. Никто не поинтересовался у него, кто же обработал ему синяки, но это только радовало. Он очень хотел оставить в тайне все свои походы во дворец и встречи с королём. Благо отца несколько дней нет дома, а матери всё также плевать: вероятно, она даже не заметила повязки. Благодаря отсутствию отца, Чимин позволил себе сегодня поспать подольше, зная, что никто не встретит его кулаками, если он не уйдёт рано утром.
От лоскутов ткани приятно пахнет травами. Запах совсем не резкий, а какой-то свежий и сладковатый. Наверное, одной из трав была мята. Места ударов болят намного меньше, а синяк на скуле уже начал желтеть. Видимо, травы действительно помогают быстрее избавиться от следов. Чимин споласкивает в воде каждую полоску ткани, хорошо выжимая и раскладывая на траве чуть дальше от берега, чтобы они высыхали на солнце. Маленький горшочек с дополнительным лекарством он берег, как самое ценное, что у него есть, боясь, что может потерять или повредить его.
Сегодня у тётушки в пекарне снова есть для него работа, поэтому он обработает свои синяки и сможет поесть. Чимин в очередной раз убеждается, что всё в его жизни чередуется: за плохим следует хорошее, за хорошим — плохое. Так не у него одного, он уверен. Просто каждый по-разному всё принимает для себя. Чимин научился находить хорошего как можно больше, даже в мелочах, в любой незначительной детали. Так жить проще, особенно когда действительно положительного в жизни не так-то и много.
Он рассматривает маленький керамический горшочек в своих руках. У него цвет такой интересный, бледно-голубой, с серыми пятнами — у лекаря вся посуда была такая. Чимин вспоминает комнату, увешанную небольшими пучками трав, в которой приятно пахнет и всё пропитано странным уютом. Правда, он это только потом понял, потому что в тот момент расслабиться не мог от пристального взгляда короля. У него от воспоминаний мурашки по телу пробегают, а лёгкий стыдливый румянец вновь проявляется на щеках. Король сам отвел его к лекарю, сам проводил до выхода. Разве каждый нищий удостаивается такого? Там, возле красивой лестницы у главных дверей, он на секунду захотел остаться. В чужих глазах, в которых с первого взгляда ничего — пустота бездонная да холод непробиваемый, он всё еще чувствовал спасение.
Чимин задумчиво водит тонким прутиком по песку, вырисовывая узоры. Вчера на рынке он слышал, что король снова кого-то казнил. Но ведь за дело: мужчина тот человека задушил. Разве мог глава королевства иначе поступить? Заслужил ли убийца милости? Но не все люди понимают, кто-то согласен, кто-то нет. Так, конечно, всегда, но Чимин искренне не понимал тех, кто звал Юнги жестоким. Они, сразу понятно, не виделись с ним близко. Ему самому почему-то сразу на защиту захотелось кинуться, сказать, как они не правы, но всех не переспоришь.
Он в своей памяти сбережёт всю ту глубину чужой справедливости и милосердия, которую на себе прочувствовать смог. Чимин не мог решить, стоит ли ему идти на следующий приём, или нет. Его кормили уже дважды, хотя оба раза он приходил совсем не за этим. В душе был небольшой страх: вдруг подумают, что он туда для этого ходит, ждет, что его кормить будут. Но с другой стороны в эту сказку снова хочется, сесть на траву и рассматривать всё, что вокруг находится, такое неописуемо прекрасное, как в тех историях из детства.
Время неумолимо бежит вперед. Солнце высушивает ткань, и Чимин начинает аккуратно наносить смесь из трав на синяки, до которых может дотянуться. Он не уверен, что делает всё правильно, но старательно повторяет все действия лекаря, которые успел запомнить. Убедившись, что всё крепко держится, он убирает лишнюю ткань и сосуд для трав обратно в мешочек на поясе, поднимаясь с песка. Нужно успеть в лавку, иначе работы не будет, и его не покормят.
— Тётушка, я не опоздал? — он подходит к лавке, возле которой несколько человек.
— Нет, Чимин-а, заходи, я сейчас приду и скажу, что делать, — она приветливо улыбается, упаковывая одному из покупателей хлеб.
Чимин заходит в теплое помещение, в котором витает запах дрожжей и выпечки. На столе в небольших ёмкостях настаивается тесто, накрытое полотенцами. Тут всегда такая уютная атмосфера, что его каждый раз окутывает комфорт.
— Пекари сегодня заняты, — женщина заходит в пекарню, стараясь делать всё быстро отчего выглядит суетливой. — Мне нужно замесить тесто. Я вот сделала часть, сейчас в печь буду ставить, но нужно еще.
— Хорошо, если скажете в каких пропорциях добавлять ингредиенты, я сделаю, — Чимин закатывает рукава кофты, чтобы не мешали.
— Я тут уже их смешала немного, — она ставит на свободный стол жестяной чан, в котором жидкое тесто. — Теперь нужно постепенно добавлять муку и замешивать вручную. Это долго, а я не могу прилавок бросить.
— Я всё сделаю, — он уверенно кивает, разминая пальцы. Чимин прекрасно знает, что замешивать такое количество теста руками — это тяжело.
— Потом разложи порциями в пустые горшочки. Пока ты сделаешь, испечётся хлеб, я дам тебе немного за работу.
— Спасибо, — благодарная улыбка трогает бледные губы. Женщина осматривает всё еще раз, кивая на свои мысли и уходит.
Чимину немного боязно испортить всё, поэтому он очень аккуратно добавляет муку, следя за консистенцией. Он тратит много сил, руки уже болят от непрерывной нагрузки, но это единственный вариант, чтобы он смог поесть. Никто другой на рынке не относится к нему так, как тут. Если Чимин спрашивает про еду, в основном его гонят куда подальше, и слушать это каждый раз большого желания нет. Чтобы замесить тесто до нужного состояния, ему требуется около часа. Закончив, парень чувствует себя довольно уставшим, но удовлетворённым от того, что выполнил задание. Он, как и было сказано, раскладывает все тесто по порциям, накрывая полотенцем.
Выйдя из лавки, Чимин видит возле прилавка большую очередь. Тётушка суетливо бегает от человека к человеку, вежливо улыбаясь, и успевает узнать, как у кого дела, пока заворачивает сладкие булочки.
— Ты уже справился? — она замечает вышедшего парня.
— Да, всё сделал, как вы сказали.
— Ох, время так быстро летит. Подожди, пожалуйста, немного. Я отпущу людей.
Чимин, уставший стоять, расслабленно садится на стул рядом с прилавком в тени. Немного съезжает на нем и откидывает голову назад, прикрывая глаза. От жаркого солнца и работы хочется спать, тело немного вялое. Возможно, он снова пойдёт к реке, чтобы поесть и окунуться в прохладной воде, да и на берегу не так жарко.
Внезапно шум людских голосов на рынке затихает, погружая площадь в тишину, оставляя слышным лишь стук копыт. Чимин, привлечённый внезапной сменой атмосферы, открывает глаза, видя, что перед лавкой останавливается королевский экипаж. Он сразу садится ровно, сглатывая.
Такое происходит не впервые. Рынок — самый короткий путь до моста через реку и до выезда из города. Однако обычно экипаж никогда не останавливается. Несколько секунд ничего не происходит. Окна кареты закрыты плотной тканью, не позволяя видеть, что происходит внутри.
Чимин не сводит с темно-синей кареты взгляд, ощущая, как сердце, отчего-то, ускоряет свой ритм. Там наверняка король, в нескольких метрах от него, и снова это странное желание увидеться.
Дверца открывается, и на пыльную землю спрыгивает советник, тяжело вздыхая. Он нечитаемым взглядом смотрит прямо на Чимина, шагнув в его сторону.
— Идём со мной, — Чон подходит к парню. Чимин удивлённо смотрит на старшего, несколько раз медленно моргнув. Он только собирается открыть рот, но советник перебивает: — Без лишних вопросов, — тот удивительно аккуратно обхватывает предплечье Чимина, тем самым настаивая, чтобы он его слушал.
Чимин ничего не понимает. Ни когда идет вместе с Хосоком к карете, ни когда садится на оббитую мягкой тканью и наполнителем скамейку, ни когда экипаж трогается, увозя его в неизвестном направлении. Он резко чувствует себя очень грязным, сидя на дорогой ткани. Хотел увидеть короля? Бойся своих желаний. Потому что вот он, прямо напротив него. Взглядом даже не удостаивает, смотрит стеклянными глазами в окно, отодвинув шторку.
У Чимина вопросов огромное количество, а еще немного страшно. Он не может даже предположить, что происходит, а в голову лезут самые плохие варианты развития событий. Может, он что-то сделал не так? Почему его забрали прямо с рыночной площади на глазах у всех горожан? Теперь слухов пойдет… один краше другого, Чимин уверен. Он переводит потерянный взгляд на Хосока, но тот лишь жмет плечами и отворачивается.
Он аккуратно сидит на краю скамьи, опустив сложенные ладони между ног, и старается не нервничать. Чимин точно знает, что ничего дурного не делал, а если кто-то оклеветал в чём-то, он обязательно оправдается перед королём. Чимин пытается отвлекаться, смотря в окно на проплывающий мимо пейзаж мест, в которых ранее не был, но не помогает. Даже любимая природа не спасает от гнетущей неизвестности.
— Куда мы едем? — спустя долгое время, не выдержав этого непонимания, Чимин всё же задает вопрос, но не смотрит ни на кого из присутствующих.
— В поместье моего военного советника, — негромко отвечает Юнги и переводит взгляд на парня. Тот на него всё так же не смотрит, и Хосок демонстративно отвернулся. Не любит, когда люди совершают необдуманные поступки.
Мин свой поступок действительно обдумать не успел. Он младшего заметил случайно, и тут же из горла вырвался приказ остановиться. Снова, когда дело касается этого изумрудного мальчика, он не может объяснить самому себе своих собственных действий. Король едет по важному делу и везет с собой нищего паренька. Намджун его засмеет и не посмотрит, что король. Боги, он же даже имени его не знает.
В зелёных глазах океан непонимания и тревоги, и Юнги внезапно нравится. Он видел в этих глазах смирение, видел благодарность, видел смелость. Сейчас видит страх, природа которого ясна как день. Мину бы хотелось его не мучить, объяснить, что происходит, однако он это для начала себе попробует объяснить. Несмотря на это, наблюдать за плеском чужих эмоций увлекательно. Парень оказывается довольно открытый, у него на лице написано буквально всё, о чём он думает. Юнги кажется, что он мог бы наблюдать за этим изумрудным мальчиком всю поездку, и не надоест. Младший вообще стал часто посещать его мысли. Король осматривает чужое тело, замечая под тонкой тканью одежды повязки, и тихо хмыкает. Действительно попытался перевязать, почти так же, как делал это Акио.
— Хосок, когда остановимся, дай ему какую-нибудь одежду, — советник обращает внимание на короля, слабо дергая бровями в удивлении. Но, видя полную серьезность Мина, вздыхает и кивает.
— Хорошо. Через сколько остановимся?
— Как только солнце сядет, — Юнги снова смотрит на парня, замечая, как внимательно тот слушает.
— Нам так долго ехать? — тихо спрашивает Чимин, поднимая неуверенный взгляд на короля.
— К утру приедем. Дорога не такая дальняя, но из-за обилия дождей землю размыло, лошади не могут идти быстро, — Юнги смотрит прямо в зеленые глаза. Чимин внезапно морщится, опуская ладонь на живот. — Как давно ты ел?
— На приёме, — сглатывает вязкую слюну, которая наполняет рот, стоит ему вспомнить, как вкусно для него готовил Леон. Если бы королю не взбрело в голову забрать его, непонятно зачем, он бы и сегодня поел, но парень этого, конечно же, не скажет.
Хосок тянется к небольшой сумке, стоящей на полу и достаёт оттуда яблоко. То самое из королевского сада, и протягивает его Чимину.
— Съешь хотя бы это, до остановки еще практически два часа, — Чимин смотрит на протянутый ему фрукт. Такого от советника он немного не ожидал, но этот человек вообще сложен ему для понимания. Сколько раз парень его видел, ни разу не смог понять его эмоции.
— Спасибо, — он кланяется, насколько это возможно сидя, и откусывает небольшой кусочек яблока. Юнги видит, как младший слабо прикрывает глаза от насыщенного вкуса, и удовлетворенно улыбается. Едва заметно, одними уголками губ.
Через два часа они останавливаются в небольшом лесу: нужно поесть и дать кучерам немного отдохнуть. Хосок, как ему и велели, сразу уводит Чимина за собой, уходя с ним к багажной повозке. Вещей немного, они едут всего на два дня, но везти их с собой в карете определенно неудобно. Чон раскрывает дорожную сумку, достав оттуда несколько аккуратно сложенных вещей и даже обувь, протягивая их Чимину. Тот смотрит на предложенную одежду. Такой красивой у него никогда не было, и он не уверен, может ли надевать вещи советника.
— Я не думаю, что отдать мне это — хорошая идея, — он нерешительно смотрит на мужчину перед собой.
— Если отдаю, значит хорошая, — Хосок тяжело вздыхает, настойчиво толкая одежду в чужие руки. — Мы едем в поместье не последнего в королевстве человека. Ты не можешь появиться там в таком виде. Переодевайся, свои вещи положи рядом с сумкой, — Чимин на чужие слова хмурится, всё же забирая одежду.
— Я вообще там не должен появляться. Зачем я здесь? — несмотря на всё еще колеблющийся внутри страх, он всей этой ситуацией недоволен, а ему еще и выдвигают условия.
— Не знаю, — Хосок пожимает плечами, поворачиваясь обратно к сумке, аккуратно складывая вещи, которые выпали.
— Но вы же зачем-то забрали меня, — уверенно смотрит на мужчину. Он знает, что ведет себя неподобающе с десницей короля, но и его понять можно. Чон понимает.
— Я правда не знаю. Его Величество о причинах принятия тех или иных решений не всегда мне сообщает, — он немного смягчается и смотрит на младшего, который прижимает к своей груди стопку вещей. Чимин напоминает Хосоку птенца, которого выкинуло из гнезда. Худой, взъерошенный, побитый, но стоит, не шелохнётся, недовольство свое прямо высказывает. И не абы кому, а человеку, чей статус намного выше. Чимин перед ним в поклоне сгибаться должен, но в зелёных глазах нет ни крупицы подчинения. Советник понимает, что не ему этот омут покорится. — Однако не переживай, ничего дурного тебя не ждёт. Спроси у него сам — тебе ответят.
— Разве могу я настаивать на объяснениях у Его Величества? — тонкие брови слабо дергаются в удивлении, а Хосок только усмехается.
— А у меня, значит, можешь? — Чон скрещивает руки на груди, не отводя пристального взгляда. Чимин на секунду теряется, думая, что своими словами мог оскорбить. Хосок с его эмоций тихо смеется, немного удивляя этим младшего. — Ты забавный.
— Чем же?
— Ведешь себя вежливо и аккуратно, но при этом совершенно непокорный, — он тихо хмыкает, пряча руки за спиной и не дожидаясь какого-либо ответа, уходит.
Чимин только легко жмет плечами, задумываясь. Он бы не назвал себя непокорным. Ему не хочется бунтовать или делать что-то назло, просто в данный момент он не хочет быть вещью, которую можно вырвать из течения жизни, просто потому что захотелось. И неважно, кто это делает, даже если сам король. Но от слов советника о том, что ничего плохого его не ждет, внутреннее напряжение отпускает.
Чимин отходит немного дальше и переодевается. Теперь на нем плотные темные штаны, которые должны идти строго по ногам, но из-за худобы велики ему. Шёлковая белая блузка оказывается ему длинной, но он удачно заправляет ее, скрывая этот недочет, а воротник красивой сборкой закрывает его шею. Осталась только жилетка, и потребовалось немного времени, чтобы Чимин с ней разобрался. Пришлось затянуть шнуровку на спине до максимума, потому что на его худом теле ткань совсем болтается. Жилетка очень красивая, чёрная, с тёмно-зеленой вышивкой шёлковыми нитями. Чимин не думал, что когда-то наденет на себя что-то подобное. Хоть одежда и красивая, ему кажется, что он выглядит в ней немного нелепо. Но Хосок был прав: в своей одежде заявиться в поместье он не может.
Вернувшись, Чимин обнаруживает зажжённый костер, а немного дальше еще один, вокруг которого разместились кучера. Хосока не видно, остался лишь Юнги, который сидит прямо на земле, постелив какое-то покрывало на нее. Он задумчиво смотрит на огонь, а Чимин глядит на него, снова в чёрные омуты, в которых языки пламени танцуют. Мин в теплом свете от костра еще красивее. Переливы ярких красок от огня растекаются по бледной коже, заставляя её светиться. Юноша не может насмотреться, ему недостаточно и с каждой секундой хочется всё больше. Этот человек заставляет чувствовать себя непонятно. Чимин такого раньше не ощущал, чтобы взгляда отводить не хотелось.
— Присаживайся, — Мин головой указывает на покрывало, лежавшее чуть в стороне от него. Младший, аккуратно ступает по траве и послушно садится. Мужчина поворачивается к нему, ловя его взгляд своим, нечитаемым абсолютно. У Чимина мурашки по спине пробегают.
Юнги рассматривает, нисколько не стесняясь. Изумрудный мальчик выглядит совсем иначе в дорогой одежде. Такой же хрупкий, но теперь выглядит еще более нежным. Длинные рукава блузки почти закрывают пальцы, одежда Хосока явно не по размеру, но это не портит внешний вид.
Человек перед ним красивый, несмотря на нездоровую серость кожи, впалые щеки и излишне торчащие кости. Всё равно красивый. Мин людей редко анализирует, никто не цеплял раньше, не привлекал взгляд, да и забот других слишком много, не до этого. Но этот паренёк… он пугает и тянет одновременно. Тревожно, что из-за какого-то мальчишки он мыслить здраво прекращает, отчёт своим действием не отдает, но как же к нему притягивает. Он такой разный, такой живой, казалось, несгибаемый. Что в его душе творится? О чем он думает? Что толкает его жить? Юнги всё это узнать хочет, лично от младшего услышать.
Они сидят, как два магнита с разными полюсами, ощущая невероятную тягу. Двое из разных миров, и каждому чужой мир узнать хочется, понять, проникнуть в самые глубины. Две противоположности, которые пересечься не должны были.
У одного в глазах — чёрная ночь, у другого — солнечное утро.
Одному в жизни не хватает света, другой всю жизнь спасение лишь во тьме находит.
— А где Хосок? — Чимин нарушает тишину, всё же первым отводя взгляд, смотря на темный лес сквозь пламя костра.
— Повёл лошадей на водопой. Кучера должны отдохнуть, чтобы не уснуть в дороге, — его голос тихий, спокойный, будто сплетается с треском горящих веток, но Чимин отчётливо всё слышит.
— Если я спрошу, что тут делаю, вы ответите?
— Нет.
— Я же не вещь, Ваше Величество. Я нищий, значу меньше, но тоже человек. Меня нельзя забрать, когда и куда хочется, — произносит задумчиво, спокойно. Юнги чувствует: не злится, просто не понимает.
— Знаю. Извини за это, — парень возвращает удивленный взгляд на короля. — Непривычно слышать извинения из моих уст?
— Да. Вы не обязаны передо мной извиняться, — он легко пожимает плечами и отводит взгляд, боясь снова засмотреться. — И всё же. Почему нет?
— Если я пообещаю ответить тебе на твои вопросы, когда мы вернёмся в город, сможешь просто выполнять то, что я попрошу? — голос ровный, но будто обволакивает. Чимину кажется, что они вдвоем сейчас отрезаны от мира атмосферой вокруг.
— Довольно милосердно с вашей стороны дать выбор тому, у кого его нет, — он усмехается, аккуратно ложась на спину и смотрит на звездное небо. — Я не смею ослушаться вашего приказа, Ваше Величество.
— Я не сказал, что буду приказывать. Я лишь прошу.
— Тогда хотя бы скажите, когда мы вернёмся в город.
— В поместье мы пробудем два дня и одну ночь. Если не будет дождей за это время, обратно мы доберемся быстрее.
— Хорошо.
— Как твое имя?
— Чимин.
— Чимин… — Юнги повторяет, пробуя его на вкус, а Пак впервые слышит, что его имя произносят вот так, с опаской и трепетом одновременно.
Младший замолкает, рассматривая темное, далёкое небо. Ему больше не страшно, это чувство перестало тянуть внутри, и на его место пришёл покой. Сейчас в окружении темноты и вдали от дома, он чувствует безопасность. Несмотря на то, что он не знает, где находится, не знает, куда точно едет, и людей тут он толком не знает. Но парень в безопасности.
Чимин снова чувствует на себе изучающий взгляд, но не реагирует. В голове всплывают слова Лиары о том, что король назвал его изумрудным мальчиком. Кажется, за его глаза. Чимину интересно посмотреть, что это за камни такие — изумруды. Его раньше вообще ни с чем хорошим не сравнивали.
— Ваше Величество, — тихо произносит, но на мужчину всё так же не смотрит. В нем немного смелости прибавилось от того, что король так спокойно ведет с ним беседы.
— М? — Юнги подпирает голову рукой, упираясь локтем в свою ногу.
— А изумруды красивые? — Чимин всё же поворачивает голову на старшего. Длинная челка светлыми прядями спадает на лицо, но он так расслаблен, что не хочет двигаться, чтобы убрать ее. Мин долго молчит, смотря в эти глаза, которые сейчас темнее, чем прежде. В них полный штиль, спокойствие и только редкие блики от костра. Красивые ли изумруды?
— Они безумно красивые, Чимин.
***
До поместья они доезжают ранним утром. Чимин немного устал от тряски, но это того стоило, чтобы увидеть, как по полю медленно начинает стелиться туман. Молочная дымка буквально укутывает землю, плывя медленно, будто живая. Чимин не отрывается от окна практически всё время, прервавшись лишь на короткий сон. Он до этого момента за город совсем не выходил, но ничего нового он, конечно, не видит. Те же поля, те же леса, небольшие озера и пруды, но отчего-то в его душе разливается поистине детский восторг. Эти бескрайние поля, усеянные цветами, будто заставляют дышать свободнее.
Выйдя из кареты на твердую землю, Чимин сразу осматривается. Дом не очень большой и в два этажа. Перед главным входом небольшой пруд с маленьким фонтаном и яркими рыбками. Много цветов у самого входа на территорию, отчего парень не прекращает улыбаться. Если ему разрешат тут погулять, он рассмотрит каждый лепесток.
Его внимание привлекает вышедший из дома мужчина, который направляется в их сторону. У него шаг тяжелый, осанка ровная, и от него прямо веет уверенностью. Его руки скрещены за спиной, а чёрные короткие волосы не закрывают лоб.
— Доброе утро, Ваше Величество, — он кланяется, смотря на Юнги, и переводит взгляд на Чона. — И тебя очень рад видеть, Хосок.
— Спасибо что пригласил, Намджун, — советник слабо улыбается, легко кланяясь в ответ.
— Давно у вас слуги так дорого одеты? — военный осматривает Чимина, который стоит немного позади Мина. Юноша кланяется, с интересом разглядывая нового для себя человека. — Нет, не слуга. Крестьянин в дворцовой одежде.
— Он тут по моей просьбе, Намджун. Прошу прощения, что не спросил тебя. Но попрошу разместить его в служебном крыле. Считай, он мой гость, — Юнги тихо вздыхает, понимая общую абсурдность всей ситуации. Ему даже немного стыдно, впервые за долгие годы.
Чимину находиться тут немного неловко, он по факту даже не гость, его балластом притянули. Здесь, конечно, красиво, но сейчас хочется спрятаться куда-то. Хозяин дома проводит их в поместье, где к Чимину сразу подходит мальчик лет двенадцати, видимо, слуга. Тому велят отвести Чимина в нужную комнату и показать поместье, чтобы он не потерялся, если захочет пройтись.
Как только они оба уходят, Намджун скрещивает руки на груди, смотря на короля в упор. Он этого человека знает с тех пор, как сам на горшок ходил, и чтобы Мин Юнги делал какие-то странные вещи — нонсенс. Он всю жизнь все ходы продумывает наперед, разбирает все возможные варианты событий и лишь потом принимает решение. Ким младше на несколько лет, всегда учился у короля сдержанности и хладнокровию, хоть и помогает в ведении военных дел королевства.
— И кто это? — не то чтобы он против нахождения того светловолосого паренька тут. Ему банально интересно. Он ведь даже не слуга, явно придворного этикета не знает.
— Чимин, — коротко отвечает Юнги, слыша от Хосока тихое «о».
— Так вот как его зовут, — задумчиво произносит Чон, поправляя рукава своей чёрной блузки.
— Ты не знал? — удивляется военный, смотря то на одного, то на второго в непонимании.
— Я сам только ночью узнал, — Юнги пожимает плечами, делая вид, что его вся эта ситуация абсолютно никак не трогает, хотя внутри он горит заживо от стыда.
— Я правда не против, что он тут, но хотелось бы знать что-то кроме имени, — Намджун вздыхает, легко кивая головой, и уходит в сторону своего кабинета. Хосок решает их оставить и убедиться, что Чимин благополучно разместился в комнате.
Юнги любит это место. Тут так же тихо и спокойно, как и в его дворце, но дом меньше, и от этого комфортнее. Мин иногда задумывался, зачем королю вообще дворец, если он там живет один, а слуг нужно немного. В его доме пустовало огромное количество комнат, внешний вид многих он уже забыл. Балы он никогда не устраивал, не его это.
Намджун его всегда принимает как старого друга, а не как короля. Без помпезности, излишнего фарса, выслуживаний и всего прочего, чем любят заниматься многие знатные люди, которых Юнги приходится посещать. Мин вообще никогда не желал, чтобы ему в ноги падали все поголовно, ему этого почтения не нужно абсолютно. В его интересах безопасность и благополучие собственного народа, за который он несет ответственность. Его волновал порядок на его землях, а не то, как красочно его встречают.
Ему такое отношение отец с детства прививал, и сам таким был. Мать его была мудрой королевой, гордой и справедливой, они с отцом отлично дополняли друг друга, и успели все это передать самому Юнги.
— Расскажешь всё же, что это за парнишка? — Намджун садится на стул за массивный деревянный стол, а Мин расслабленно размещается в кресле напротив, закидывая ногу на ногу и скрещивая пальцы в замок на животе.
— Если бы я сам знал, — он откидывает голову на спинку кресла, вздыхая. — Нищий мальчишка, который оказался на территории дворца в день приёма. Своровал у меня яблоко от голода. Я хотел его наказать, но не смог.
— Жестокий Мин Юнги, про истязания которого легенды в народе слагают, отпустил воришку? — Джун усмехается, смотря на короля. Формальности опущены, тут они не король и военный советник, они друг другу как братья.
— Сам не знаю, что со мной творится. Каждый раз, когда вижу его, меня туда магнитом тянет. Я в эти глаза насмотреться не могу, а я его третий раз вижу, Джун, — он трет пальцами веки, вздыхая, и поднимает голову, смотря на друга. — Мы через рынок ехали, я его случайно возле пекарни увидел, приказ остановиться вырвался сам собой. И вот он тут.
Намджун долго смотрит на Юнги. Всегда сдержанный человек сейчас начинает путаться в самом себе, и никто кроме него это не распутает. Ему самому нужно все обдумать, прийти к какой-то точке и сделать выводы. Никто за него правильно эту загадку не решит. Военный ему ничего не отвечает, понимая, что разговор дальше не пойдет, да и нечего ему сказать.
Сейчас есть вопросы важнее. Каждый год четыре королевства обновляют договор о мире. Каждый раз условия, на которых держится мир, меняются. И если к востоку и западу у Мина вопросов нет, то у всех всегда стоит вопрос с Королем Севера. Ради подавления агрессии севера когда-то этот мирный союз и был заключён. Никому не хочется войн, а северянин каждый раз пытается себе выгоды больше найти. Тот на престоле дольше Юнги, но и у отца с ним проблемы были.
Намджун достает несколько старых свернутых бумаг с гербом северного королевства. День обещает быть долгим.
***
Чимин сидит на мягкой кровати, которая заправлена серым покрывалом. В комнате помимо нее есть еще стол и небольшой шкаф. От постели пахнет свежевыстиранным бельем. Чимин откидывается на подушку, не сдержав довольного протяжного выдоха. Последний раз на нормальной кровати он спал еще в доме у бабушки, когда та была жива.
В дверь тихо стучат и сразу открывают. В дверном проеме появляется Хосок.
— Можно?
— Конечно. Зачем спрашиваете? — он снова садится на кровать, скрещивая ноги, и смотрит на советника.
— Потому что это твоя комната, — вздыхает тяжело, осматриваясь, и останавливает свой взгляд на парне. — Тебе всё показали?
— Нет. Тот мальчик, что забрал меня, сказал подождать немного и ушёл, — он легко жмет плечами.
— Идём, я устрою тебе экскурсию.
Чимин не спорит, слезая с кровати и обуваясь. Вчера во время остановки он хорошо поел, и сейчас в нем было куда больше энергии, чем обычно. Хосок показывает ему, где находится кухня, где купальня для прислуги, на всякий случай показывает путь до комнаты Юнги, и выводит во двор.
— Вопрос, наверное, глупый, но как Намджун понял, что я не слуга? — они не спеша идут по маленькому парку, который находится за поместьем.
— Твой поклон. Так кланяются простые жители города. Во дворце и в поместьях есть этикет, — Хосок останавливается, поворачиваясь к нему лицом. — Ты просто кланяешься, но, если бы ты был слугой, ты бы кланялся иначе, — он заводит одну руку за спину, а вторую сгибает впереди, не сильно наклоняясь. — Вот так было бы правильно. А девушки приседают в поклоне. Это называется реверанс.
— Так? — Чимин повторяет действия старшего. Чон легко поправляет его руку за спиной и удовлетворённо кивает.
— Да, так правильно.
— Спасибо, — он тепло улыбается, смотря на Хосока.
— Ты выглядишь сегодня живее, — замечает Чон, не сводя глаз с Чимина. Наверное, он может понять, что в этом парне видит король. В нем и правда жизнь течет, это невооружённым взглядом видно.
— Просто я поел.
— Как мало нужно для счастья, — тихо хмыкает и переводит взгляд на одно из деревьев, по ветке которого пробегает белка.
— Это больше, чем вам может показаться, — внезапно серьезно говорит Чимин, перебирая пальцами за спиной ленту от шнуровки. — Не думаю, что кто-то из вас может представить, насколько сильно ценности в вашем мире отличаются от нашего. В том мире, где я живу, кусок хлеба — это гарантия того, что ты проживешь еще один день. Иногда люди за еду готовы убивать.
— Люди везде могут убить за мелочь.
— Вы всё еще не понимаете, — он качает головой. — У вас есть родители?
— Да.
— Они вас любят? — Хосок задумывается.
— Да.
— А за что они вас любят? — Чон хмурится, смотря в серьёзные глаза напротив.
— Думаю, потому что я их сын. Моя мать долго не могла иметь детей, но очень хотела.
— Вас любят просто потому что вы есть, Хосок, — меж тонких бровей пролегает складка. — Меня родители ненавидят. Всегда ненавидели, потому что меня нужно было кормить. Сейчас ненавидят по привычке. Вас когда-нибудь били по привычке? И я далеко не один такой. В моей части города так растет каждый третий ребенок, утопая в родительской ненависти, просто потому что хочет есть.
— Хочешь, чтобы я почувствовал вину? — он усмехается, впиваясь в младшего тяжёлым взглядом.
— Нет. Никто не должен чувствовать вину за то, где он родился. Я лишь показал вам: то, что в вашем мире ежедневная мелочь, в нашем — может разрушить жизнь.
Чон на это ничего отвечать не хочет, задумавшись. Он всегда знал, что люди не умеют ценить то, что имеют, но никогда не задумывался относительно себя. Он редко вообще думал о таких глубоких вещах. У него и без этого есть, чем заняться, но этот парень парой очевидных слов заставил его подумать.
Весь день Чимин тенью следует за Хосоком, куда позволяет старший. Ему всё равно заняться нечем, а один он не хочет ходить, потому что банально стесняется. Короля он не видел с того момента, как его самого увели в комнату. Старался не искать его взглядом, но каждый раз глаза суетливо бегали.
С Чоном поначалу неловко: Чимину кажется, что советнику он мешает. Тому же наоборот — лишняя помощь. Он Чимина то принести что-то попросит, то передать просьбу, то слуг позвать. Лучше, чем одному бегать, и младший не бездельничает. Паку с советником становится на удивление комфортно. Это тот тип людей, первое впечатление о которых обманчивое. Возможно, Хосок смягчился осознанно, понимая, что его серьезность не располагает к себе. Зачем ему вообще располагать к себе младшего? Так просто хотелось, без веских на то причин. Хотелось видеть живые эмоции в зелёных глазах, а не напряжение.
Хосоку показалось, что младшему очень нравится ощущать себя нужным и полезным. Он совершенно не мешает и с рвением старается выполнить любую просьбу, даже если его попросить просто принести чай. Хотя советнику и самому особо нечем было заняться в поместье.
Чимина снова полноценно кормят вместе со всеми слугами, и ему даже кажется, что сил в его теле в десятки раз больше. Всё же еда — необходимое организму топливо, а он вынужденно лишает его этой подпитки. День стремительно движется к концу, жара спадает, а на улице быстро темнеет. На стенах поместья зажигаются свечи, озаряя коридоры теплым жёлтым светом.
Чимин чувствует себя так хорошо, как не было уже долгие годы. Он сыт, принял ванную, а не помылся в реке, и сейчас лежит на нормальной кровати. На столе стоит керосиновая лампа, отчего комната наполнена приятным оранжевым светом.
— Тебя король ищет, — Чимин от чужого голоса вздрагивает, совершенно не слыша, как зашёл Хосок.
— Меня? — он удивленно смотрит на старшего. Тот только кивает.
— Он в саду, попросил позвать тебя.
— Хорошо.
Чимин ощущает, что скучал. Наверное, странно чувствовать подобное к человеку, которого ты видел лишь несколько раз. Но Чимин принимает то, что король заставляет чувствовать себя необычно. Он выходит из поместья через чёрный ход, оказываясь сразу возле сада. На улице уже совсем темно, и воздух немного прохладный. Чимин замирает на несколько секунд, делая глубокий вдох свежего вечернего воздуха. Лампа в его руках освещает путь, и все это кажется таким нереальным. Вчера он чувствовал, как желудок сжимается от голода, а сегодня он сыт, и его ждет самая сладкая ночь в теплой постели. Он не думал, что ступит в этот мир, где его проблемы — мелочь. Не надеялся даже, что хоть на короткий день, его жизнь станет так прекрасна.
Подошва от его ботинок мерно отстукивает по камню на дорожке при каждом шаге, а впереди слышны тихие голоса. Он делает несколько громких шагов, чтобы сообщить о своем присутствии.
— Добрый вечер, — Чимин кланяется так, как его учил Хосок, когда подходит к белой скамье с узорной спинкой.
— Добрый вечер, Чимин. Как тебе мое поместье? — Намджун в тусклом свете лампы выглядит еще более внушительным и мощным, но совершенно не пугает. Парень немного удивлён его вопросом. Вроде он явно не тот, мнение кого должно быть важно.
— Тут очень красиво, — тихо отвечает, смотря в чужие глаза, и хмыкает. — Если вам действительно интересно мое мнение.
— Я дорожу этим местом. Мне интересно мнение каждого нового человека, который тут оказывается, — Ким смотрит пристально, думая, что младший отведет взгляд, но удивляется, понимая, что парень перед ним даже не думает об этом. Похвально. Юнги был прав — гордый и уверенный.
— Оно действительно прекрасно. Особенно сад, — взгляд изумрудных глаз смягчается. — Цветы, высаженные тут, невероятны.
— Но не лучше моих, — Юнги произносит это даже немного отстранённо, но Джун вздыхает, слабо закатив глаза.
— Оставлю вас, мне уже пора спать. Спокойной ночи, Чимин.
— Спокойной ночи, — Пак снова кланяется и садится на свободное место, ставя посередине скамьи лампу. — Вы хотели меня видеть, Ваше Величество?
— Да, — Юнги поворачивается, впиваясь взглядом в чужой силуэт, чьи очертания размыты в тусклом свете. Этот изумрудный мальчик не выходил из его головы весь день, маячил на периферии мыслей, даже когда они с Намджуном обсуждали важные вопросы. Король постоянно отвлекался, пытаясь через окно увидеть в саду светлую макушку.
Юнги ловил себя на одной, очень пугающей мысли: ему нравилось знать, что Чимин где-то в доме. Нравилось замечать его, спешащего куда-то, наверняка по просьбе Хосока. И сейчас видеть его перед собой нравится. Он позвал — Чимин пришёл. Это тоже до страшного нравится.
Он выглядит немного иначе, живее. Вот какие чудеса творят с человеком хорошие условия жизни. Юнги снова в глаза чужие смотрит, он этого весь день ждал. В этих глазах внезапно чертята пляшут, только причина этих танцев не ясна. Сам Чимин скромно сидит, на короля смотрит, и это такой контраст создает. Делает вид, что покорный, но совершенно не покоряется. В Юнги он что-то будоражит, что-то, что мертво уже давно, а сейчас медленно воскресает, по венам растекаясь.
— Тебя Хосок научил правильно делать поклон?
— Да, — он кивает, смотря на мужчину также пристально, стараясь за весь следующий день насмотреться. — У меня получилось?
— Да. Весьма красиво, — бледные губы трогает едва заметная улыбка. Чимин и её в памяти сохраняет.
У короля кожа кажется мраморной, прикоснуться хочется до покалывания в пальцах. Чимин снова ощущает отделяющую от мира атмосферу, только для них двоих созданную. Он бы так всю ночь просидел. Молчал и смотрел, как на произведение искусства. На себе такой же взгляд ощущает, но только тихо хмыкает. Что в нём рассматривать-то?
— Вы часто смотрите мне в глаза, — он сам от себя такой смелости не ожидает, но любопытство сдержать не может. — Что же вы там видите?
— Жизнь, — Юнги говорит негромко, стараясь не испортить особенность момента.
— Жизнь? При моей попытке выживать, я рад, что там есть жизнь.
— Нет, другое. Ты как открытая книга, по тебе почти все эмоции читать можно, — Юнги закидывает ногу на ногу, сцепляя пальцы на колене. — Они меняются, такие разные, яркие. В этом жизнь. У тебя душа живая, — король даже не подозревает, насколько для младшего ценны эти слова. Как сильно он старался не сдаваться и не потерять любовь внутри себя, как трепетно берег живой огонек. Его не погасили ни кулаки отца, ни безразличность матери, ни пороги судьбы, о которые он всегда спотыкается.
— А в моих ты что видишь? — Юнги слегка выгибает одну бровь, смотря на младшего с интересом.
— Отвечу, если объясните, зачем я здесь, — Чимин себя не узнает. Он бы не позволил себе так разговаривать с королём, но сейчас здравый смысл отключён.
— Мы же договорились, что я всё скажу завтра.
— Но ответ у вас есть. Днём позже, днём раньше. Разве это что-то изменит? — ничего, и Юнги знает это, потому что решил всё для себя еще днем. Осталось только не пожалеть о своем решении.
— Я предлагаю тебе остаться в моем дворце, — Чимин ожидал всего, чего угодно, но не этого. Он был уверен, что у старшего и целей особых не было. — Мне нужен личный слуга.
— Но я же ничего не умею…
— Хосок тебя научит. Мне проще взять для себя человека без знаний и научить его так, как мне нужно, чем ломать выработанные привычки у опытных слуг. Я дам тебе время подумать.
Чимин не знает, о чём ему думать. Его ничего не держит, он в своем доме никому не нужен. Там, на знакомой с детства улице, его не ждет ничего, кроме голода, побоев и сочувствующих взглядов молчаливых соседей. А тут ему предлагают буквально сказку, о реальности которой он не мечтает даже в самых ярких фантазиях. От волнения и нарастающей радости его руки начинают мелко дрожать, и он очень хочет, чтобы этого не заметил Юнги.
— Не нужно. Я согласен, — у него дыхание от волнения сбивается, и голос едва не дрожит. Он поднимается, находясь будто в прострации, пытаясь полностью осознать реальность того, как меняется его жизнь.
— Ты мне так и не ответил, — Юнги усмехается, смотря на темную спину Чимина. Тот останавливается, немного поворачиваясь к старшему.
— Я вижу в них спасение.
Юнги провожает взглядом свет от лампы, пока Чимин не скрывается за поворотом. Он снова поддался импульсивным желаниям. И совершенно не жалеет.
