***
Юнги действительно в ярости. Хосок рассказывает ему всё, как только король заходит в свой кабинет. Злость вспыхивает моментально, и наверняка вылилась бы на советника топящей волной, если бы ее не сдержала дамба переживаний за Чимина. Чон был готов к тому, что его, как минимум, ударят, прекрасно понимая, какие на самом деле чувства испытывает Юнги к своему слуге, но король сдерживается, лишь осуждающе посмотрев на Хосока. Чёрт, он ведь просил. Обещал своему изумрудному мальчику, что с ним ничего не случится, потому что советник будет рядом. Решив оставить разборки с Чоном на утро, он быстрым шагом направляется в крыло, где находится комната Чимина. Его шаги эхом разлетаются по пустому тёмному коридору, когда он подходит к нужной двери. На вежливость нет ни сил, ни желания, поэтому дверь открывает резко, даже не постучавшись. Чимин под одеялом слабо дергается — не спит. Юнги садится на край кровати, стягивая одеяло, и тянет за руку, заставляя сесть. На щеке уже начал расцветать синяк, а на пухлой нижней губе видна небольшая ранка. Юноша боится лишний раз вдохнуть, видя, как горят злостью чёрные глаза даже в темноте комнаты. Злость эта ему не грозит, он понимает, но всё равно не по себе. — Ваше Величество, я в порядке, прошу, усп… — Твои родители важны тебе? — обрывает его слова стальной голос мужчины. — Что? — Эти люди что-то для тебя значат? — Нет, — Чимину даже не нужно время на раздумья после сегодняшнего инцидента. — Тогда одевайся, — Юнги встает с кровати, открывая шкаф, что стоит вдоль противоположной стены, и достаёт для младшего одежду. — Что Вы собрались делать? — Чимин поднимается следом, откинув одеяло, и становится голыми ступнями на холодный пол. В его голосе обеспокоенность и толика страха, только он не короля боится, а за него, но Мин трактует это иначе. Он старается успокоиться, не пугать юношу, но внутри закипает вулкан. — Наказать виновных, — говорит немного спокойнее, и Чимин, видя борьбу внутри короля, аккуратно касается его спины ладонью. — Ты идёшь со мной. Покажешь, где твой дом. — Ваше Величество, они этого не стоят, и отец больше меня пальцем не тронет, — он не хочет отпускать мужчину в город, не хочет, чтобы тот терял контроль, действовал необдуманно и доставил себе проблем из-за какого-то слуги. — Стоит, — отрезает, медленно выдыхая, и оборачивается к младшему, смотря в обеспокоенные глаза. — Моя драгоценность, ты либо пойдешь со мной и позволишь мне разобраться со всем в тишине, либо я пойду один и подниму на уши половину города в попытках найти твой дом, — Чимин прекрасно понимает, что всё так и будет, король не отступится, поэтому забирает из чужих рук свою одежду, прося мужчину выйти, пока он переоденется. За это время Мин забирает из конюшни Бархата, кое-как запрягая его, и подъезжает к главным воротам. Он помогает Чимину забраться в седло, сажая перед собой, и крепко обнимает рукой со спины, чтобы не упал. Юнги старается сдерживать свою злость, надевая маску спокойствия, чтобы не пугать Чимина и не причинять ему неудобства, что выходит у него скверно. Стоит ему только посмотреть на чужое лицо со следом удара — злость снова едким потоком оплетает его внутренности, пробиваясь в мозг. На его поясе висит меч, которым он пользовался изредка и только лишь для защиты, ни разу не направляя оружие ради чего-то другого. В данной ситуации он не знает, ради чего его взял и чего в его действиях больше: защиты своего или мести за то, что тронули. Чимин спрыгивает с коня и на секунду замирает перед своим домом. Хотя может ли он сейчас назвать его своим, и был ли он таковым хоть когда-то? Юноша не был тут уже несколько недель, а люди, что живут в этих стенах, даже не беспокоились о нём. Неприятно, но не ново, поэтому он отпускает эти мысли, не зацикливаясь. Юнги громко стучит в дверь, за которой слышна брань отца, ведь время позднее. Мужчина открывает и немеет от страха, видя самого Короля Юга в своих дверях. Мин жёстко усмехается, отталкивая Джусона с прохода. Тот на ватных ногах валится на пол. На шум выходит Эмма, замирая каменной статуей в дверном проёме кухни. — Вы забыли, как приветствовать своего короля? — холодно произносит Мин, смотря на мужчину пристально, пронзая остротой и непоколебимостью. Чимин от короля такой ауры еще не ощущал, она должна пугать — опасная, жестокая, подчиняющая, но не пугает. Знает ведь, что его защищают. — Прошу прощение, Ваше Величество, — Эмма кланяется, сразу выпрямляясь и сжимая тонкими пальцами дверной косяк. Юнги бросает на нее быстрый взгляд и хмыкает — юноша действительно её сын, только видимо забрал от нее все лучшее, даже того, чего в ней самой нет. — Я понял свою ошибку! Чимин, прости за то, что было днём на рынке. Это эмоции, я переживал! — мужчина поднимается, делая шаг в сторону сына, но Юнги одним резким движением обнажает меч, остриё которого оказывается у чужой шеи. — Только попробуй сделать шаг к нему, и я снесу тебе голову, даже не раздумывая, — Мин не выглядит так, будто шутит, и от этого напрягается даже слуга. — Переживал? — он смеется. Жестко и нездорово, тяжело выдыхая. — Мой лекарь потратил много времени, чтобы с тела твоего сына сошли побои. Мой повар потратил много сил, чтобы кости твоего сына были покрыты не только кожей. Мой советник лично занимается его обучением. Твой сын старается изо всех сил, благодаря за еду и крышу, которую ему дал я, — он усмехается, глядя свысока на мужчину, который со страхом смотрит на лезвие у шеи, — и это за несколько недель. Что для своего сына сделал ты за восемнадцать лет? — У меня нет таких возможностей, — он даже не пытается сдержать дрожь в голосе, но всё еще уверен, что сможет оправдаться. — Я давал ему всё, что мог! У него всегда была крыша над головой, всегда был дом, куда он мог прийти. Мы никогда не жалели ему еды, но он отказывался её есть, Ваше Величество. Я пытался приносить больше еды, чтобы он не стеснялся брать ее! — Чушь! — Мин надавливает на меч, лезвие которого ранит кожу на шее мужчины, заставляя страх топить его сознание. Король бросает взгляд на женщину, так и стоящую в дверях с абсолютным безразличием, будто всё, что тут происходит, не касается её абсолютно. Юнги неосознанно свободной рукой заводит Чимина сильнее себе за спину, стараясь спрятать от этого абсурда. — Думаешь, тебя это не касается? — обращается он к Эмме, которая даже на него толком не смотрит — будто в пространство. — Я никогда его не хотела, желала избавиться, мне даже дали специальный настой, что должен был очистить мой организм от этой заразы. Мать настояла — я родила. Не себе рожала, он мне не нужен, ни сейчас, ни тогда. Я его никогда не трогала и ничего ему не должна, — Чимин думает лишь о том, что за всю свою жизнь это самая длинная речь, что ему сказала мать. Юноша видит, как напрягается король, готовый взорваться от этих слов, и чего на самом деле ему стоит сохранить своё самообладание. Чимин не знает, может ли так делать, но аккуратно, почти невесомо, касается подушечками пальцев чужой ладони, незаметно для своих родителей. Хочет показать, что это того не стоит, что его не трогает. Эмма не сказала ему ничего нового и удивительного, всё это он знал всю свою жизнь. Она действительно ничего ему не сделала, ни плохого, ни хорошего, и Чимин даже немного может её поблагодарить, за то, что не выгоняла из дома. Юнги чувствует прикосновение к своей ладони и ловит теплые пальцы своими холодными, на секунду сжимая. Ярость отходит. — Я не желаю видеть вас здесь, — голос всё такой же — пустой, холодный, но властный. — У вас есть один день, чтобы покинуть город, — он снимает с ремня на поясе мешочек с монетами, бросая его с шумом на пол. — Этого хватит, чтобы переехать. Уезжайте к границам, чтобы я больше никогда не смог вас увидеть. В этом городе вам появляться запрещено. Ступите на эти земли — вашим домом станет подземелье, — он проводит мечом по шее Джусона, раня, но не настолько, чтобы убить или причинить серьезный вред. Приносит боль, лишь крупицу той, что тот причинял Чимину, и оставляет напоминание о себе на всю жизнь. Они покидают дом, не прощаясь. Чимин не может понять, что именно сейчас чувствует. Осознает ли, что его родителей изгнали из города? Да, определенно. Но что ощущает по этому поводу — не понимает. Это слишком сложные эмоции, и, если быть полностью честным, он не желает в них разбираться. Юноша останавливается на дороге перед домом, поворачивая голову в сторону тёмного леса. Он так манит своей безопасностью, в свои объятия, готовый защитить от всех невзгод, как в детстве. У него рядом частица этой темноты, в короле заложенная, но сейчас ему мало. Тянет к берегу спокойной реки ужасно. — Что такое? — Юнги слегка потряхивает от отступающей злости, но он замечает, как замер его слуга. — Разрешите мне… — он отворачивается от леса, смотря на Юнги, — разрешите мне прогуляться, пожалуйста? Я дойду до дворца сам. — Ты хочешь в лес? — Да. — А что там? — Безопасность, — тихо произносит, снова отворачиваясь, и легко кусает губы. — Будешь против моего присутствия? — Нет, — легко качает головой, даже не смотря на короля, и отворачивается полностью, — с вашего позволения, я покажу вам место, которое спасало меня долгие годы, — «пока не появились вы» хочется добавить, но он не решается. Король следует за юношей в тишине, ни о чем не спрашивая, и ведет за собой Бархата. У него на душе спокойствие, он выплеснул негатив, избавил своего изумрудного мальчика от страшных снов прошлого, уверенный теперь, что те его не побеспокоят. Они медленно заходят в лес, и Чимин снимает обувь, босыми ногами становясь на прохладную траву, улыбаясь. Он будто в объятиях дома оказался, окружённый безопасностью, уверенный, что никто сюда, в эту тьму, по доброй воле не зайдет. А он заходит, снова прячется, только сегодня не плачет, как в детстве. Юнги с удивлением замечает белый цветок у тропинки — одна единственная ромашка, будто сам лес Чимина ждал. Мин срывает белый цветок, улыбаясь своим мыслям, и следует тенью за слугой, не мешая и не отвлекая. От чего — не знает, но понимает, что нужно побыть незаметным. Чимин слышит тихий плеск впереди, и буквально через минуту выходит к реке, сворачивая с тропинки в своё укромное место. Делится с королём своей тайной, подпускает к месту, где прятался всю жизнь. Становится уязвимым, и даже не задумывается об этом. Садится на песок, слыша тихий шелест сбоку — король опускается рядом, оставив коня у воды. — Я сюда всё детство сбегал, когда били. Прятался, особенно ночью. Люди боятся в лес ночью идти, он их пугает, и я всегда знал, что тут не найдут, — тихо признаётся, складывая руки на колени и опускает на них голову, наконец смотря на короля. — А ты не боишься? — Юнги вдруг чувствует отголоски умиротворения, смотря, как луна отражается в речной воде, и поворачивается к Чимину, скрещивая ноги. — Нет, никогда не боялся. Мне казалось всегда, что тьма меня спрячет. Бабушка в детстве говорила, что в моих глазах отражается природа юга, я всегда был уверен, что природа своего не погубит. — Твоя бабушка была права, — улыбается, едва заметно, полностью поддерживая высказывание. — Для нее я был кем-то важным в этом мире, — Чимин прикрывает глаза, улыбаясь, а Юнги аккуратно вставляет ромашку в его светлые волосы. — Иначе и быть не может, ты такой не только для нее, — Мин придвигается чуть ближе, рассматривая спокойствие на лице юноше. — Почему вы пошли защищать меня, Ваше Величество? — спрашивает неожиданно даже для себя, чуть громче, чем говорил до этого, потому что внутри его этот вопрос очень волнует. — Потому что ты мне важен, — Чимин плавно открывает глаза, и Юнги смотрит прямо в эту зелёную пропасть. — Вы говорили над вами закон, но нет закона, по которому вы защищали меня, — он говорит едва слышно, поднимая голову с колен. — Мы всегда защищаем тех, у кого находится наше сердце, моя драгоценность, — между ними расстояния практически нет; Юнги касается пальцами мягкой щеки, как всегда обжигает холодом своих рук, но Чимин даже не вздрагивает, боясь верить в услышанное. — Что вы… — голос не слушается и приходится медленно выдохнуть, чтобы оставаться в здравом сознании, — что вы имеете в виду? — Я хочу тебя рядом с собой, моя драгоценность. Не как слугу, далеко не как слугу, — его ладонь полностью накрывает щёку младшего. Большой палец ласково скользит по коже, а сам он тонет в глазах напротив. Тонет, но даже не старается выбраться, уходя всё глубже. — Ты такой прекрасный. Мой изумрудный мальчик, который перевернул мою душу, пробрался в самый ее центр. Я хочу видеть тебя постоянно, ищу в тенях дворца, каждый вечер борюсь с желанием, чтобы не пригласить к себе. Чтобы уснуть под твой мягкий, обволакивающий голос, которым ты рассказываешь прекрасные истории. Спокойствие, уют, комфорт…ты все несешь с собой, я хочу утонуть в тебе, Чимин, и никогда не всплывать, — у Чимина сердце в груди стучит, готовое ребра сломать, внутри все приятно крутит. Он нужный, особенный, важный. Такой лишь для одного человека, того, к кому так сильно тянет, о ком мысли с утра до ночи, с кем мир сужается до них двоих. Но... Юнги всё в этих глазах видит, как в открытой книге читает, но спотыкается о страх, что плещется в глубине. А у Чимина в голове Чонгук — разбитый и криво склеенный, который ждет, но не дождётся. Просит о малом, но не получит и этого. Чонгук, у которого взгляд неживой, у которого улыбка как у куклы. Который красивый, словно фарфоровая фигурка, который светлый, и который свою любовь в руках изрезанных несет. Он прекрасен, но недостаточно, всегда недостаточно. Чимин — не Чонгук. Он так не сможет, не хочет, не согласен. Король смотрит, как эйфория в глазах меняется грустью. Хочет стереть это и медленно к губам манящим тянется. Прекрасно видит борьбу внутри, потому что уверен — всё взаимно, но Чимин отворачивается, качая головой. — Нет, — сглатывает, поджимая губы, и чувствует, как колет в глазах, — простите, Ваше Величество я… не чувствую того же. — Врёшь ведь, — тихо хмыкает, даже не ощущая разочарования. Потому что знает, что врёт. Врёт и чего-то боится. — Нет. Как бы я смел вам врать? — старается говорить уверенно, но голос срывается, пропадает. Потому что хочется ответить, хочется поддаться, но страх железными цепями сковывает. Он не сможет выдержать, как Чонгук, не сможет стерпеть и каждый раз отпускать. Юнги причину страха не совсем понимает, лишь догадывается, но давить не собирается. Отстраняется немного, чтобы парень мог спокойно выдохнуть и взять себя в руки. У Чимина ладони влажные и сердце всё еще колотится, он старается незаметно глубоко вдохнуть, но Мин всё видит, едва заметно улыбаясь. Он был бы расстроен отказом, если бы Чимин действительно не испытывал к нему ничего, но не заметить чувств молодого человека практически невозможно, а значит шанс есть. Чимину нужно несколько минут, чтобы взять себя в руки. Это время они сидят молча, и Юнги просто любуется младшим. Внезапно король чувствует, что его руки касается что-то мягкое. Он вздрагивает от неожиданности, смотря в бок, и привлекает этим внимание слуги, который сразу расплывается в счастливой улыбке, видя рыжего кота. — Персик! — юноша тянется к животному, беря на руки, и по-детски чмокает в мохнатую макушку. — Персик? — Юнги немного удивляется, смотря, как чужие глаза снова горят нежностью. — Да, я его так назвал. Это уличный кот, но он часто приходил ко мне в комнату через окно. Я всегда удивлялся этому, ведь никогда не кормил его, только играл и гладил, — кот громко мурчит, начиная лапами мять ноги Чимина, которые тот скрестил для удобства, и укладывается на них. — Иногда доброта и ласка стоят больше, чем еда, — король протягивает руку, почесав за рыжим ухом, и тихо хмыкает, когда кот сильнее подставляет голову. — Я его так давно не видел. — А почему Персик? — Ну…потому что он рыжий, — Чимин легко пожимает плечами, смотря на короля. — А ты видел персики когда-нибудь? — Нет, у нас на рынке только абрикосы есть. — Тогда понятно. Юнги сдерживает смешок, чтобы не обидеть им парня, который полностью переключает внимание на кота, и они снова погружаются в тишину. Уходить совершенно не хочется — тут слишком спокойно, нет никаких проблем, будто они прошли сквозь какой-то защитный барьер. Король ночи всегда любил, когда оставался один в своих покоях. Как правило, в это время он предоставлен сам себе, ничего не решает, ни о чем не думает. Просто Мин Юнги, у которого тоже есть свои переживания, страхи и радости, которые всегда меркнут, ведь его королевство — всегда приоритет. — А можно задать вам немного наглый вопрос? — Чимин нарушает тишину спустя долгие десять минут. — Можно, — он решает не уточнять, что этому мальчику вообще всё можно. — А почему Король Востока так поступает с Чонгуком? Хосок сказал, что он тоже страдает, но тогда почему? — тихо спрашивает, не совсем уверенный в том, что может задавать подобные вопросы, но ему нужно это знать. — У них очень сложное положение, — задумчиво произносит Мин, смотря в темноту речной воды. — Никто из них, на самом деле, готов к этому не был, поэтому происходит то, что происходит. — Можете рассказать, пожалуйста? Я переживаю за Чонгука, — врет, отчасти. За Чона переживает, но собственные чувства пугают сильнее. — Мы знакомы давно, наши отцы были близкими друзьями, я ездил в Восточный дворец еще до того, как там появился Чонгук, лет с пятнадцати, наверное. Тэхён всегда был себе на уме, влезал в неприятности, сбегал из дворца, чудил и, по правде сказать, его отец переживал и постоянно ставил меня в пример, хоть я и младше. Когда я сел на трон, его отец был не уверен, что его сын справится с такой ношей, но он — единственный наследник, — Чимин слушает внимательно, механическим действием продолжая гладить кота, и рассматривает профиль мужчины. Безумно красивый. — Тэхён принял корону лишь два года назад. Это ничтожно малый срок для правителя, особенно когда на тебя открыто не возлагали никаких надежд. Он, на самом деле, оказался ответственным на этом посту, но отношение уже покойных родителей давит на него до сих пор. — Его отец знал про их с Чонгуком отношения? — Никто не знал, кроме меня, Хосока и Намджуна. Я не скажу, сколько они вместе, потому что Чонгук рос, служа ему, но довольно давно, — он переводит на младшего взгляд, легко поправляя цветок в его волосах. — Тэхён боится, Чимин. Чонгуку кажется, что он просит малого, но эта малость стоит самую максимальную цену. Тэхёну всегда твердили, каким он должен быть, иначе не справится. Он еще не нашёл подход к своему народу, хоть люди его и приняли, но это лишь начало. Удержать свое влияние, доказать, что ты достоин занимать место на троне и носить корону, доказать свою непоколебимость и справедливость. Не запугать, вызывая ненависть, а балансировать на краю страха и уважения, — он вздыхает, снова переводя взгляд на воду. — Никто не осудит его за связь со слугой, но он боится, что, прими он Чонгука, народ отвернётся, начнётся хаос, стычки, недовольства и его просто свергнут. — Вы думаете, он поступает правильно? — Нет, не правильно. Он молчит, никогда не разговаривал с Чонгуком на этот счёт, не пытался объяснить, не хочет грузить этим, не хочет взваливать на него ответственность, но делает только хуже. Просто твердит, что всё нормально, и говорит, что любит, — Юнги пожимает плечами, тихо хмыкнув. — А вы не такой? — вопрос вырывается быстрее, чем парень смог его обдумать и до короля доходит. Вот она — причина страха. Чимин просто боится оказаться в итоге с разбитым сердцем. — У меня другая история, моя драгоценность, — он ласково улыбается, ненавязчиво взяв его руку в свою, поглаживая костяшки большим пальцем. — Я уже принят народом, знаю подход к своим людям. Возможно, выбрал не идеальную тактику, и многие меня боятся, но в моем королевстве спокойно. — Но ведь никто не застрахован. — Конечно, но, когда понимаешь, что можешь делать в той или иной ситуации, принимать решения не так страшно. Юнги не хочет биться головой об стену и доказывать, что не испугается, как Тэхён, что Чимин не будет на месте влюблённого Чонгука. Он притянет своего изумрудного мальчика к себе, докажет своим отношением, а не пустыми словами, которые того все равно не убедят. Когда знаешь проблему — проще бороться. На душе спокойно, ведь есть уверенность, что он сможет добиться того, что его драгоценность будет рядом.***
Во дворце полным ходом идет подготовка к приёму. За всем, что делают слуги, тщательно следит Тэхён. Все должно было стоять на своем месте и не сантиметра в сторону. Чимин и Чонгук носят вазон с цветами по коридору уже третий раз, повинуясь желанию Восточного Короля, который всё пытается догнать идеал. Все порядком устали, но никто из слуг против ничего не скажет, продолжая украшать коридоры дворца и главный зал. — Он всегда такой? — тихо спрашивает Чимин, когда удается вырваться из дворца под предлогом сходить в сад. — Раньше было ещё хуже, — Лиа сидит на скамейке, отпивая яблочный сок, который успела принести с кухни. — Куда уж хуже? — Чимин поднимает тяжёлую лейку с водой, аккуратно поливая розы. — Два года назад я ездил в соседнюю деревню, чтобы добыть ему чайные розы определенного цвета, потому что тут таких не было, — мрачно произносит Чонгук, сидя рядом с девушкой на скамейке. — И зачем ему это? — вопрос Чимин задаёт больше риторический, не особо дожидаясь ответа. Он слишком устал сегодня, бегая по всему дворцу по поручениям Кима. В голове клубком путаются мысли о вчерашнем разговоре с королём на берегу. На его отказ не ответили никак, а с утра в комнате стоял новый, свежий букет его любимых ромашек, перевязанный всё той же тёмно-зелёной лентой. Он стал больше обращать внимание на состояние Чонгука — тот не особо разговорчивый и часто уходит в себя, но иногда он отвлекается и кажется вполне довольным жизнью, даже шутит. Тэхён к нему на людях никакого внимания не проявляет, а Чон старается появляться как можно реже в его поле зрения. Чимин наблюдает и определенно такого не хочет, и все ещё не думает, что может быть как-то иначе. Из мыслей вырывает быстрый топот по дорожке. Кёко, которая тяжело дышит от бега, сообщает, что король ищет Чонгука. Он тяжело вздыхает, но поднимается со своего места, не спеша и как-то лениво уходя из сада, оставляя их. — Лиа, можешь помочь мне, пожалуйста? — Чимин поворачивается к девушке, отставляя пустую лейку в сторону. — Конечно, — она поднимается и подходит к Чимину, присев на корточки. — Я буду держать розы, а ты подвяжи их просто. — А зачем это? — она аккуратно завязывает верёвочки в местах, на которые указывает парень. — Чтобы куст рос правильно, и не мешал другим растениям, — он легко улыбается, смотря, как старательно девушка выполняет его просьбу. Берёт садовые ножницы и аккуратно срезает один цветок с не полностью распустившимся бутоном, протягивая его ей. — Спасибо, — благодарит, видя лёгкий румянец на щеках Лиары. — Красивый цветок, — она аккуратно берет его в руки, смотря на парня. — Простоять должен долго, еще не полностью распустился. — Спасибо, — она поднимается, посмотрев на свои часы. — Ой, извини, мне пора бежать на кухню. — Конечно, удачи, — он кивает, смотря ей в след, и тихо смеется с девичьей энергии. Чимин сам поднимается, собираясь отнести ненужные инструменты на место и видит, как из-за поворота на небольшую аллею выбегает Персик. Пак удивленно смотрит на кота, который начинает тереться о ноги. — Как ты тут оказался? — Я встретил его у ворот, — Юнги выходит следом, держа в руках небольшую тарелочку с фруктом, порезанным дольками. — Решил, что он может бегать и тут, на кухне его покормят. Если захочет, сможет убежать обратно. — Спасибо вам большое, Ваше Величество, — Чимин не может сдержать довольную улыбку, снимая перчатки, в которых работал, и берет кота на руки. Юнги, кажется, готов кого угодно пустить на территорию и в сам дворец, если его драгоценность будет и дальше так улыбаться. — Это тебе, — король опускает на скамейку тарелку, а Чимин садится рядом, гладя кота, который послушно сидит на его руках. — А что это? — он берет дольку нарезанного фрукта, смотря на кусочек красноватой кожуры. — Это персик, — Юнги тихо смеется, видя, как младший бегает глазами от кота к фрукту и обратно. — Не рыжий, — выносит вердикт и откусывает кусочек, сразу закидывая в рот остальное. — Очень вкусно, спасибо. — Кушай, моя драгоценность, — Мин закидывает ногу на ногу, опираясь на колено руками, не сводя с юноши взгляд. — Вы всегда так будете меня называть? — он выдыхает смущенно, опуская на кота взгляд, только бы не смотреть на мужчину напротив. — Да. Тебе не нравится? — Нравится, — тихо произносит, съедая еще дольку персика. Ему нравится, ещё как нравится, каждый раз, когда слышит это обращение, у него дыхание замирает от той нежности, с которой король это произносит. — Расскажешь, что Тэхён делает с моим дворцом? — у Юнги дел огромное количество, и Хосок наверняка ждет его в кабинете, но покидать компанию юноши так не хочется. — Украшает, — легко кивает своим словам, отпуская кота на землю, — точнее, говорит, как украшать. Требует, чтобы всё было идеально, в итоге получается действительно очень красиво. — Устал? — Да, но мне нравится чем-то заниматься, поэтому я не жалуюсь. — Отдохни сегодня хорошо, завтра будет тяжёлый и долгий день, — Мин поднимается, решая, что должен всё же идти работать. — Окажешь мне услугу завтра? — Какую? — После приёма я хочу послушать новую легенду, которую ты расскажешь, — король мягко улыбается, подходя к сидящему Чимину, и берет его руку в свою. — Мой сон будет намного крепче. — Вы же знаете, я не могу отказать, — произносит, смотря в темные глаза напротив, понимая, что даже не хочет отказывать. Противоречит себе, боится того, что может их связать, но сам в эти руки идет. — Хорошего дня, моя драгоценность, — он оставляет легкий поцелуй на тыльной стороне ладони, заставляя Чимина в удивлении раскрыть глаза от такого жеста, и спокойно уходит прочь.***
К приёму всё готово идеально, как Тэхён и хотел. Все комнаты подготовлены, хотя, как правило, никто из гостей во дворце не остается, только близкие. Ким лично встречает гостей, любезно приветствует, очаровывая своим уникальным обаянием, и создает атмосферу вечера. Чонгук наблюдает за ним издалека, не имея возможность оторвать взгляд, зная, что сам притягивает к себе янтарные глаза. Его король невероятно красив: белые брюки с высокой посадкой выделяют его длинные ноги, идеально белая рубашка скрыта пиджаком глубокого винного цвета, который сзади значительно длиннее, а на воротнике рубашки аккуратная брошь в виде банта с красным камнем в середине. Чонгук может смотреть на этого прекрасного мужчину, кажется, вечно, на его улыбку и игривый блеск в глазах. Тэхён изучающий взгляд на себе чувствует, и это греет душу. Его свет постоянно избегает быть рядом, это расстраивает, пусть Ким и знает — сам виноват. Он часто задумывается, а что будет, если Чонгук откажется? От него откажется. Ким не знает, но думает, что потерять целое королевство не так страшно. Однако, несмотря на это, каждый раз выбирает то самое королевство, молча покидая юношу из ночи в ночь. Хочет поговорить, но все не решается, тянет, боится, что пообещает что-то позже, но не сможет выполнить обещание. Сегодня вечером ему хочется отвлечься. Он любит внимание, любит, когда его много, ему нравится эта жизнь, в которой можно постоянно куда-то двигаться. Сегодня во дворце его друга много людей, которых он давно не видел, и Король Востока позволяет себе просто расслабиться. Чонгук всегда где-то в поле зрения, как и положено личному слуге на таких мероприятиях. Он мягко улыбается гостям, вежливо здоровается со всеми, кланяется и предлагает свою помощь. Он идеально воспитан, Тэхёну часто говорили, что его слуга прекрасно отражает своего короля. С этим невозможно не согласиться. Черные волосы Чона собраны в аккуратный хвостик сзади, перевязаны короткой чёрной лентой. Старший хочет медленно развязать их, позволить упасть на лицо и вплести в мягкие пряди пальцы. Долго гладить юношу, а потом тягуче целовать, пытаясь выразить действиями хотя бы толику той любви, которую на самом деле испытывает. — Смотрю, ваша пара как всегда прекрасна, — Тэхён слышит знакомый голос за спиной и поворачивается. — Привыкли держать планку, — Ким улыбается, видя перед собой Намджуна. С военным советником они не виделись практически год — не удавалось пересечься. — Я так давно тебя не видел. — Да, я бываю тут не чаще тебя, обычно это Юнги сбегает в мое поместье от здешних забот, — он тихо смеется, переводя взгляд на Чонгука. — Привет, кроха. — Господин Ким, мне уже двадцать один, а вы продолжаете меня так называть, хотя не так уже и старше меня, — Чон наигранно возмущается, кланяясь, и при поклоне прячет улыбку. У него к этому человеку всегда была особая привязанность и иной уровень уважения. — А ты все так же улыбаешься, делая вид, что против, — Тэхён неосознанно делает мелкий шаг в сторону, стараясь закрыть своего слугу. — Не прячь его, знаешь же — не претендую. — Прости, само как-то, — тихо выдыхает Тэхён, сразу становясь на прежнее место, потому что действительно знает — никто его свет не заберет. — Позволишь, я поговорю с ним? — Намджун обращается к королю. Тот не хочет позволять, но отказать будет невежливо, тем более старому другу, поэтому только кивает, отходя в сторону, увлекаемый разговором с гостями. — Ничего не изменилось? — советник отводит Чонгука подальше от посторонних глаз, выводя на балкон. — Нет, — он грустно улыбается, смотря на территорию дворца. — Вы это каждый раз спрашиваете. Надеетесь? Я уже нет. — Ты должен его понять, Чонгук, — старший тихо вздыхает, опираясь бедрами о перила балкона, и скрещивает руки на груди. — Он не хочет даже поговорить со мной. Мне все всё пытаются объяснить. Все, но не он. — Ты и без его объяснений понимаешь ваше положение. Может раньше не понимал, но не сейчас. — Но я их заслуживаю, Господин Ким. — А если он не сможет выполнить того, что пообещает? — Мне будет достаточно, если он хотя бы попытается. Сейчас он меня и не отпускает, и себе не забирает, я болтаюсь где-то между. Когда нужен — рядом, когда не нужен — далеко. Он приходит, когда ему необходимо, а когда необходимо мне, я даже посмотреть не могу на него, потому что — люди. Настоящий он только за закрытой дверью моей комнаты, или в темноте дворца, пока никто не видит, — Чонгук опирается о перила руками, говоря тихо, чтобы никто не подслушал. — Я говорил это всем, скажу и вам: мне не нужен трон и королевство, я просто хочу проснуться с ним. Утро, Господин Ким, это много? — Ты не знаешь, что он ощущает, думая об этом. — Вот именно, — он хмыкает, смотря на старшего. Никогда не понимал, на чьей он стороне. — Не знаю. Потому что он не говорит со мной, — разговор не самый приятный, и Чон хочет его закончить. Его уже начинает злить, что все пытаются что-то ему рассказать. Почему разговаривают с ним, а не с Тэхёном? Он разворачивается, направляясь к выходу с балкона. — Он тебя любит, кроха, — доносится тихое ему в спину. — Я его тоже. Тэхён видит Чона сразу, как тот выходит с балкона. Когда этот парень в поле его зрения — ему спокойней. Он предполагает, о чем с ним разговаривал Намджун, и не только он. Единственное, на что надеется король — они не предлагают Чонгуку уйти и не мучиться. От дурных мыслей и переживаний удаётся избавиться, окунаясь в атмосферу приятного для него вечера. Он пытается не думать, не хочет. Вокруг так много людей, которые требуют от него внимания, а он устал корить себя. Где-то рядом ходит Юнги с недовольным лицом, потому что ему как раз такое обилие людей и не нравится. К Южному Королю подходит каждый, чтобы выразить свою благодарность за приглашение. Тэхён берет бокал вина, за вечер уже третий, общаясь с привлекательной девушкой, которая строит ему глазки, задавая глупые вопросы. Она ему надоела, но отказать в общении он не может. Его спасает музыка, которая начинает звучать с небольшой сцены, где сидят музыканты. Гости разбредаются по парочкам, и юная особа не решается пригласить на танец короля, ретируясь. Чонгук оказывается рядом с ним, возможно в глубине души ждет чего-то, например, приглашения на танец от короля, но юноше самому смешно от этих мыслей. К слуге подходит дама в пышном платье, в котором ей явно неудобно, но зато оно одно из самых красивых — подчёркивает статус. Она приглашает на танец Чона, а тот, Тэхён понимает, не посмеет отказать. У него нет такого права, он, пусть и королевский, но слуга. С этого момента его не интересует ничего, кроме танцующей пары. Чонгук двигается прекрасно, Ким сам его учил танцевать. Внутри гложет ревность, потому что учил он его для себя, не для дам в возрасте, которые повелись на красивое лицо молодого слуги. Он видит, как они переговариваются, как губы парня растягиваются в доброй, и, как ему кажется, игривой улыбке. Чонгук бросает быстрый взгляд на короля, хмыкая, и больше не смотрит. Тэхён длинными пальцами в белой перчатке сжимает пустой бокал, и ножка из хрупкого хрусталя лопается в его руке. Окончание произведения он ждет, едва сдерживая очевидное раздражение, стараясь не показывать негатив на лице. Однако, когда звучит последний аккорд, Чонгук не возвращается к нему, он благодарно кланяется женщине, протягивая ей руку, и они вдвоем уходят прочь из зала. Тэхён теряет дар речи, смотря в ровную спину Чона. Слугам, конечно, могут предложить продолжить вечер в уединении, но они не обязаны соглашаться, все же они не товар, не вещи, и не подневольные рабы. Ким не верит, что Чонгук мог согласиться. Или просто устал от короля и постоянного подвешенного состояния? Находиться в зале больше нет желания. Он вежливо прощается, благодаря Юнги за возможность устроить вечер. Видит в глазах друга раздражение, потому что ему потом всех домой отправлять, на что он явно не рассчитывал, но Тэхён не в состоянии быть вежливым. Мужчина покидает зал, идя по пустому коридору, кивая головой на приветствия пробегающих мимо слуг. Ноги сами приводят его к комнате Чонгука. За дверью тихо, видимо, его там нет. Он толкает деревянную дверь, заходя в темноту комнаты, и подходит к кровати. Снимает с рук перчатки, откидывая на стол рядом с кроватью, и ждет. Чонгук приходит только через полчаса. Он выполнил то, о чем попросили, но вернувшись в главный зал, узнал, что Тэхён покинул мероприятие. На это получилось только тяжело вздохнуть. Его король так ревнив и абсолютно не способен на простой разговор в любой ситуации. Юноша уверен в том, что мужчина ушёл к себе, поэтому открыв дверь, вздрагивает от неожиданности, видя человека на своей кровати. В комнате горит совсем тусклый свет от керосиновой лампы на столе. — Где ты был? — Тэхён поднимается, медленным шагом сокращая расстояние. — Выполнял просьбу, — пожимает плечами, послушно стоя перед мужчиной. — Какую? — получается немного грубо, и Ким сразу пытается расслабиться. Он не хочет скандалить или давить, ему просто нужно знать, что делал Чонгук. — А вы как думаете? — Чонгук выпил пару бокалов вина и сейчас немного раскрепощен. Он понимает, что играть не стоит, но не может остановиться. Королевская ревность для его чувств приятна. — Что могла попросить женщина у красивого молодого парня? — Чонгук, — выдыхает с едва сдерживаемым раздражением. Его пальцы проводят по чужой щеке, и он сам смотрит в глаза младшего, требуя от него правды. — Что? — шаг вперед и его ладони касаются красного пиджака, проводя по гладкой дорогой ткани. — Ты мучаешь специально? — длинные пальцы скользят на затылок, развязывая чёрную ленту на волосах, распуская пряди. — А вы меня? — вопрос явно глубже, чем ситуация сейчас, но Тэхён не отвечает. Чонгук чувствует, как пальцы вплетаются в его отросшие волосы. Движения не грубые, он не сжимает, лишь гладит. — Ответь, Чонгук. — Вы думаете о плохом, — он вздыхает, отпуская себя и растворяется в легкой ласке, смотря в янтарные глаза, что сейчас на тон темнее. И не понятно, от освещения или того раздражения, что плещется в них. — Она попросила проводить ее к лекарю. Во время танца почувствовала себя нехорошо, — Тэхён ощутимо расслабляется и выдыхает. Знал, что Чонгук бы не оказал иную помощь, но со своей ревностью справиться тяжело. Он так сильно боится, что его свет перестанет светить для него. — Разве я когда-то давал повод сомневаться в себе, мой король? — юноша ловкими движениями пальцев снимает с его ворота объемную брошь и откидывает в сторону. Касается крепкой шеи кончиками пальцев и смотрит в чужие глаза со всей любовью, которую в себе хранит. — Я же ваш? — Да, — хрипло выдыхает, обвивая рукой талию, и прижимает юное тело к себе. — Мой свет. — Не забывайте этого. Чонгук снова целует первый, потому что хочется до боли в груди. Хочется забыться, откинуть все болезненные мысли, выпустить все те чувства, которые на людях скрывает. Он для старшего свет, так пусть в очередной раз попытается согреть, даже если снова не получится. Тэхён целует с долей отчаяния, нежно, глубоко и очень долго. Сминает такие необходимые губы своими, и, кажется, впервые за день вдыхает полной грудью. Держит младшего в своих руках, не отпуская ни на шаг, ласково обводит ровный ряд зубов языком, сплетая его с чужим. Дарит такую необходимую им двоим ласку. Чонгука в этих руках ломает, крошит, но ему так хорошо и приятно. Его барьеры рассыпаются к королевским ногам, и он, с оголенной душой, отдаётся. Тэхён тянет ленту на шнуровке его жилетки за спиной, расслабляя плотно сжимающую ткань, и расстегивает пуговицы, снимая элемент одежды. Его движения жадные, но вместе с тем тягучие, заставляют Чона плавиться. Юноша расстегивает пуговицы на королевском пиджаке, снимая его с широких плеч и обнимает, разрывая поцелуй. Дыхание тяжелое, губы приятно ноют от легких укусов и глаза горят желанием. Ему хочется подарить всю нежность и получить от короля столько же. — Ты такой прекрасный, Чонгук, — Ким выдыхает в его приоткрытые губы и тянет за руку к кровати, опуская на нее спиной. — Я такой один? — тихо спрашивает, когда старший нависает сверху, опираясь о кровать коленями. — Да, — улыбается той улыбкой, которая только для младшего предназначена. Искренней, влюблённой и до безумия нежной. В такие моменты Чонгук с новыми силами верит, что у них что-то изменится. — Самый особенный, — выдыхает мягко, снова утягивая в поцелуй. Тэхён проскальзывает языком в горячий рот и плавно вытягивает рубашку из штанов, пробираясь под нее, и наконец-то касается нежной кожи. Он не сдерживает низкий довольный стон, чувствуя, как волна удовольствия тяжестью оседает в паху. Он так скучал по этому человеку в своих руках, по его губам, по его телу, по его отзывчивости. Чонгук слегка выгибается, подставляя себя горячим ладоням и обнимает крепкую шею. Ему хочется растворяться в короле, ощущать его так близко, как только возможно. Ким отрывается от влажных губ и стягивает с младшего рубашку, несколько секунд любуясь оголенным телом. — Красивый, — наклоняется к шее, которую ему с готовностью подставляют. — Такой красивый, боги. Тэхён касается губами чувствительной кожи на шее и слабо кусает. Не сдерживается, оставляя следы между шеей и плечом, там, где будет скрыто одеждой, хотя совсем не хочется скрывать. Распирает желание, чтобы все знали, кому принадлежит юноша, но нельзя, пока нельзя. Чонгук отзывается на каждый поцелуй, слабо стонет от ощущений, что волнами накрывают его от каждого прикосновения губ и рук на своем теле. Ему этого не хватало, они давно не спали, и младший изголодался по вниманию к себе. Чон сильнее разводит согнутые ноги в коленях и плавно двигает бедрами, потираясь своим пахом о чужой. Они оба возбуждены, оба хотят подарить как можно больше ласки друг другу. Юноша пальцами комкает ткань королевской рубашки, заставляя ее выскользнуть из штанов и снимает, наконец-то ощущая контакт кожи о кожу. Король вжимает своего слугу в кровать, толкаясь в его бедра, заставляя дыхание сбиваться сильнее, а глаза покрываться легкой дымкой желания. Такой Чонгук еще прекраснее, только от его вида дыхание перехватывает. Парень совсем не хрупкий, он скорее аккуратный, но от этого прикосновения не становятся менее нежными и бережными. Тэхён достает из лежащей на полу сумки бутылочку с маслом и выпрямляется, чтобы стянуть с Чона полностью одежду. Младший снова разводит колени в стороны, абсолютно не стесняясь своей наготы, только с трепетным ожиданием смотря на своего короля. Тот наклоняется немного, губами нежно касаясь кожи на колене и медленно, дразня, опускается поцелуями по внутренней стороне бедра. Чонгук вплетает пальцы в его волосы, немного сжимая от приятной ласки и тихо хнычет, когда король опускается до самого паха и резко прерывает ласку. — Ты такой нетерпеливый, — улыбается, выливая масло на свои пальцы и, не отводя взгляда от чужих глаз, аккуратно проводит скользкими пальцами между ягодиц. Колечко мышц дергается, сжимаясь от прикосновения и Тэхён надавливает, проникая внутрь. Чонгук чувствует дразнящие поцелуи ниже пупка и стонет от проникновения, стараясь расслабиться полностью. Он сильнее разводит ноги, немного приподнимая бедра и вздрагивает, когда чужие пальцы обхватывают его твердый член. Стон неконтролируемо срывается с губ, громче, чем он может себе позволить, но сейчас это не имеет значения. Его волнует только ласка длинных пальцев и горячий язык, который проводит по чувствительному соску. Чонгук чувствует, как палец в нем осторожно и медленно скользит внутрь до самых костяшек, надавливая на стенки, и вызывает желание скорее ощутить себя растянутым. — Добавьте второй, — выстанывает нетерпеливо и толкается твердым членом в горячую ладонь. — Будет больно, — голос немного охрип от возбуждения, и он сгибает палец внутри, растягивая младшего, но тот мотает головой. — Не будет, пожалуйста, — тихо хнычет, стараясь насадиться глубже и отказать ему невозможно. Король аккуратно добавляет второй палец, одновременно лаская его член, размазывая выступившую смазку на головке. Чонгук удовлетворенно стонет, чувствуя в себе движение и то, как растягивается вход. Он тянет мужчину к себе, снова вплетая пальцы в волосы на затылке и глубоко целует, не прекращая стонать в его губы, глуша собственные звуки, потому что иначе сдержать голос не получится. Тэхён делает все так бережно и осторожно, приносит удовольствие каждым прикосновением, топит в нем и тонет сам, наслаждаясь уже тем, как реагирует на него Чонгук. Ему хочется изласкать младшего, чтобы тот чувствовал, насколько любим, не сомневался и мог подождать своего трусливого короля. В нем нежности к своему слуге неисчерпаемые океаны, и иногда сдерживать ее приходится титаническими усилиями. Ему хочется, чтобы тот был рядом всегда, взгляд не прятал и смотрел не с грустью, а с безграничным счастьем. Чтобы в улыбке его не было иронии, и чтобы он в себе не закрывался. Тэхён все это может получить, знает, если перестанет бояться. Сейчас их никто не видит, они принадлежат сами себе и оба такие, какими хотят быть. Не важно, как это закончится, они не думают. Для Чонгука есть только руки на его теле, которые дарят удовольствие даже в едва ощутимом касании, которые держат как нечто особенное. Глаза, в которых ничего, кроме любви нет. Король добавляет третий палец, и Чон нетерпеливо просит о большем, не имея возможности ждать еще хотя бы минуту. Ему хочется этот контакт, самый близкий и необходимый. Король сдается, раздеваясь, и через несколько секунд юноша чувствует горячую влажную головку члена возле растянутого входа. Он нетерпеливо ёрзает, широко разводя колени, и громко стонет от мягкого, но глубокого толчка. Чувство наполненности сводит с ума, заставляя откинуть голову и поджать пальцы на ногах. Он тянется к старшему, неразборчиво выдыхая сквозь стоны о том, как ему хорошо. Тэхён слышит чужие стоны, и ему хочется остаться в этом моменте. Он плавно двигается, каждый раз попадая по простате, чувствуя, как Чонгук сжимает его внутри мягкими стенками и сам низко стонет. Тянется к искусанным губам, ускоряя движения и снова целует. От того, с какой жадностью ему отвечают, кружится голова, а возбуждение растет только сильнее, обволакивая все тело. Он зарывается в волосы младшего пальцами, притягивая ближе, и входит как можно глубже, сжимая пальцами свободной руки его бедро, сильнее натягивая на себя. — Ты просто не представляешь, какой ты сейчас, — выдыхает в губы, улыбаясь, и смотрит в мутные от возбуждения глаза. — Какой? — сквозь стон выдыхает юноша и тут же снова сладко стонет, когда Тэхён попадает по нужной точке внутри. Его член, истекающий смазкой, трется между их телами, добавляя колющего удовольствия. — Невероятный, — выдыхает и смотрит прямо в глаза. — Я люблю тебя, — тихо произносит, переводя ладонь на его щеку, пальцами проводя по нижней губе, — до безумия сильно, Чонгук. — Я знаю, — он мелко кивает, снова застонав от волны удовольствия, — знаю, мой король. — Не забывай об этом, молю. — Я всегда помню, — не лжет, потому что король и правда любит. Этого не достаточно для них, но он любит. Тэхён приподнимается, перемещая ладонь с округлого бедра на влажный член младшего, заставляя того захлебнуться стоном, когда пальцы сжимают горячий ствол, а движения внутри ускоряются. Они оба на пределе, смотрят друг на друга, пытаясь насытиться. Чонгук сжимает крепкую ладонь на своем члене и, ощутив очередной сильный толчок по простате, не выдерживает, с протяжным сладким стоном кончая. Пачкает их руки и свой живот, а чужие толчки в нем продлевают оргазм, от которого чёрные точки перед глазами. Тэхён кончает через несколько глубоких толчков, замирая внутри и наполняя младшего, от чего тот снова довольно стонет, чувствуя в себе горячую сперму. Король осторожно выходит из растянутого колечка мышц, и ложится рядом, тяжело дыша. Чонгук поворачивается к нему, утыкаясь в шею, и вдыхает запах чужого тела, зная, что у него немного времени осталось. Ким обнимает его, целуя влажный висок, и прикрывает глаза, позволяя себе насладиться еще немного, оттянуть момент. Никто из них не хочет двигаться, желая остаться вот так, обнимаясь, и чувствуя дыхание друг друга. Но Тэхён медленно поднимается, а Чонгук поворачивается к стене, укрываясь одеялом. В комнате тихо, и слышен только шелест королевской одежды, которую мужчина надевает на себя. У него сердце разрывается, он не хочет уходить, но не может остаться. Чонгук ничего не говорит, лежит тихо, дышит спокойно, не смотрит на него, и вряд ли в ближайшие дни посмотрит. Так всегда происходит — в моменте хорошо, а потом откатываются назад. Тэхён тихо выключает лампу полностью, погружая комнату в темноту, а Чонгук все также не шевелится. — Чонгук, — тихо зовет у двери, зная, что его слушают. — Я, правда, люблю тебя. «Этого недостаточно» повисает в воздухе невысказанный ответ и тихо закрывается дверь. Идя по пустому коридору, Тэхён понимает — этот мальчик с каждым днем всё дороже целого королевства, и, если он ничего не сделает — его свет перестанет светить для него.