***
С самого утра атмосфера в замке не очень нравится Чимину. Может, от задумчивого Тэхёна, который лишь пару раз за утро попался на глаза и даже не зашёл на урок; может, от Чонгука, который ни с кем не разговаривает, уйдя в себя. Между этими двумя что-то произошло, но Чимин не лезет. Если Чон захочет — сам расскажет, но его вид не мог не волновать. Завтрак проходит в каком-то гнетущем молчании. Даже Лиа не стала пытаться расшевелить Чонгука. Во дворце снова день приёма. Король скоро пропадёт из вида, как и советник, отправляясь в главный зал. Чимин тихо вздыхает, понимая, что этот день будет бесконечным. Еще не хватает пасмурной погоды, но на улице ласково светит солнце. Чимин выходит во внутренний двор, решая подмести дорожки от листвы и песка — заняться всё равно нечем. Из головы не выходит Чонгук, хотелось знать хотя бы, что случилось, но парень лишь отмахнулся коротким «скоро пройдёт». Пак понимает, что Чонгук не обязан пускать его в душу, делиться проблемами этой души тоже. Просто Чимин хочет помочь. У него всегда была странная потребность в том, чтобы у знакомых ему, хороших людей, тоже всё было хорошо. Он вздыхает, осматривая длинную дорожку, камень которой теперь был хорошо виден без лишнего мусора. — Совсем нечем заняться? — позади слышится голос короля, пропитанный улыбкой. — Приём же скоро, — поворачивается к мужчине, прислоняя метёлку к стене. — Вы что-то хотели? — Да, кое-что, помимо того, что просто увидеть тебя, — на губах так и светится лёгкая, ласковая улыбка. Юнги, перед целым днём разлуки, хочет увидеть своего изумрудного мальчика. — Твои родители покинули город. Дом остался пустой, теперь ты волен делать с ним что пожелаешь — он твой. Во дворце сегодня нет дел, можешь сходить туда, посмотреть, нужно ли что-то починить. Я потом отправлю рабочих, чтобы всё сделали. Чимин удивленно смотрит на короля, медленно моргая, и выдыхает. В голове сразу же рождается идея того, что он сделает с домом, но резкое сомнение омрачает план. Юнги видит странное изменение в чужих глазах и парой шагов подходит ближе, смотря в зелёную радужку. — Что такое, моя драгоценность? Ты не рад? — Рад, — качает головой, смущаясь близости. Все же на внутренний двор направлены множество окон — увидят. — Я хотел отдать дом тётушке из пекарни. Она так помогла мне, а у неё большая семья очень, поэтому… — Так что тебя беспокоит? — холодные пальцы привычно касаются мягкой кожи на щеке, и Чимин опускает взгляд. — А что, если что-то случится и мне придётся уйти из дворца? — вздыхает, понимая, что он от этого совсем никак не застрахован. Никто не знает, что будет завтра. — Я никогда не выгоню тебя из дворца, Чимин, — серьёзно произносит, поднимая ладонями чужое лицо, смотря в глаза. — А вдруг… А что если что-то случится? Вдруг придётся уйти? — Послушай, — Юнги выдыхает, поглаживая щёки большими пальцами, заставляя кожу под ладонями краснеть. Чимин глазами бегает по окнам, боясь, что кто-то заметит. — Я обещаю, что тебе будет куда идти. Если когда-то ты сам захочешь меня покинуть, если твое желание будет искренним и так для тебя будет лучше — я отпущу и не оставлю на улице. Если со мной что-то случится, и уйдёшь ты из этого места при другом правителе, даже тогда я оставлю для тебя место, в которое ты сможешь вернуться. Всегда. Поэтому если сейчас ты хочешь и можешь отблагодарить человека, который помог тебе выжить — сделай это. Чимин смотрит на него удивленно, впитывая каждое слово, и боится дышать. Король, наверное, даже и не понял, что подарил ему сейчас самое ценное, что мог — свободу выбора. Юноша не планирует никуда уходить, но ему сказали, что он может. Нет никакой золотой клетки или чего-то подобного. Он свободен. А король готов ему дать место для полёта, опору, от которой всегда можно оттолкнуться. Он смотрит в тёмные глаза, чувствуя, как свои вот-вот слезами наполнятся. И уже не волнуют его окна, за которыми прислуга ходит, и внутренний двор, куда любой может выйти. — Спасибо, — произносит искренне, слегка севшим от внутренних эмоций голосом, и не может остановить цветущую улыбку. — Ты моя главная драгоценность, Чимин, — наклоняется и касается тёплого лба сухими губами, задерживая прикосновение, и оставляет мягкий поцелуй. — Чего бы ты ни захотел, чего бы ты ни попросил — я сделаю всё ради твоей улыбки. Даже если ради этого мне придётся оставить тебя. — Не придётся, — выпаливает юноша, прижимаясь одной щекой к чужой ладони, что так и касаются лица. Он снова бросает взгляд на окна и кусает губы. — Увидят же, Ваше Величество. — Мне всё равно, — качает головой, снова оставляя горячий поцелуй на лбу и отпускает, решая не смущать, но не отходит. — Я перестану делать подобное, только если ты лично попросишь меня об этом, — Чимин не попросит. Ему бы хотелось оставаться в таких моментах, жить только ими, а не просить прекратить. Юнги отрывается от младшего с трудом, но нужно идти. Он поворачивается в сторону, откуда всё это время ощущал пристальный взгляд, и видит в окне второго этажа Тэхёна, который наблюдал за ними. Они встречаются взглядами, и Восточный король отходит от окна. Мин только хмыкает — он и рад дать этому трусу почву для размышлений. Пусть помучается в своих мыслях. Чимин, оставшись один, быстро заходит обратно через двери кухни, сразу же натыкаясь на стоящего там Хосока. — Хотите что-то сказать? — Пак останавливается, смотря на советника. — Нет, — легко качает головой, позволяя уголкам губ слабо подняться вверх, но потом всё же спрашивает: — Отвергаешь его? — Не могу ему врать. Не испытываю того же, что и он, — старается выглядеть уверенно, не собираясь раскрывать перед советником свои истинные чувства к королю. — Не пожалей потом, — легко хмыкает и уходит, не желая в этом участвовать. В этом весь Хосок — поможет, если попросить, но не станет лезть просто так. Он поэтому и к Тэхёну с упрёками не лезет, хотя тоже может что-то сказать. Чимин уходит на поиски Чонгука и Лиары, находя первого всё за тем же столом на кухне. Видимо, парень с завтрака так и не ушёл никуда, задумался о чем-то глубоко и губы кусает, да так, что те ранками пошли все. Чимин садится напротив, а тот даже внимания не обращает, всё так же смотрит куда-то в окно, на улицу. — Эй, Чонгук, — тихо зовёт, чтобы не напугать, но старший всё равно дергается. — Ты как? — Всё хорошо, просто задумался, — голос немного севший от долгого молчания, и он прочищает горло. — Если захочешь рассказать, что случилось, я выслушаю. — Спасибо, Чимин, но всё хорошо, правда. Просто спал плохо, устал вчера, вот и состояние разбитое немного, — он пытается улыбнуться, но получается скверно. Ему вообще ничего не хочется, он устал. Устал ждать чего-то, устал понимать, устал слушать всех о том, что он должен понимать. Он не должен, никому и ничего, но понимает. Тэхён же мог остаться хотя бы пока Чонгук не уснёт, мог, но не сделал. Никогда не делал. Иногда Чонгук чувствует себя игрушкой для снятия напряжения — пришли, полюбили и ушли. Он не может сказать, что король им просто пользуется, он чувствует его любовь, из раза в раз, в каждом прикосновении и поцелуе. Иногда кажется — лучше бы этого не было. Пусть бы приходил, просто получал удовольствие и уходил. Знать и чувствовать, что тебя любят так же, как и ты, но этого совершенно недостаточно — ещё больнее. Чимин смотрит с тоской, помочь хочет, но Чон даже не знает, что должен рассказать и что его гложет. Они всегда так расстаются после того, как переспят. Тэхён говорит, что любит и просит верить, а Чонгук молчит. — Не хочешь отвлечься от своих мыслей вне дворца? — Чимин опирается локтем на стол и ладонью подпирает голову. — А что, есть возможность? — Чонгук заинтересованно смотрит на младшего потому что да, отвлечься хочется. — Да. Мне нужно сходить в свой дом. Он теперь пустует по некоторым обстоятельствам и там нужно убрать. Мне бы не помешала помощь. — Хорошо. Может, Лиару возьмём? Она тоже без дела ходит. — Я так и хотел, осталось её найти. — Она сказала, что в сад пойдёт. Оба парня и правда находят девушку в саду. Она просто сидит на скамейке перед розами, заплетая волосы в две косички. Предложение Чимина и её вполне удовлетворяет — никому не хочется сидеть без дела весь день. Они привыкли работать, и от безделья с ума сойдут. До дома Пака доходят в тишине, только уже не в такой тяжёлой, как была за завтраком. Их молчание какое-то уютное и спокойное. Или может так кажется только Чимину, погружённому в свои мысли. Сложно полностью осознать, что сейчас он войдёт в пустой дом, который теперь принадлежит только ему. Несмотря на то, что он собирается его подарить другому человеку, он, возможно впервые открывает хлипкую дверь без страха. За дверью не ждёт злой отец, который свалит его с ног первым же ударом, и нет запаха еды, который заставлял живот отзываться болезненными спазмами. Чимину кажется, что он видит этот дом впервые. Родители практически ничего не забрали из вещей и посуды, поэтому складывается чёткое ощущение, что оба вот-вот вернутся. Чимин осматривает кухню, открывая ящики и находя там некоторую еду — отдаст соседям. Парень, не обращая на друзей внимания, проходит по коридору от кухни, останавливаясь у двери, которая ведет в родительскую спальню. Когда он был здесь последний раз? В десять лет? В восемь? А возможно, когда ещё была жива бабушка? Он не помнит. Буквально не знает, как выглядят комнаты в этом доме. Последние годы он видел только свою и кухню. От этого хочется тихо засмеяться и ещё раз спросить у этих людей, почему они так ненавидели его. Втроем было бы легче выживать. Они с отцом могли бы работать вместе, приносить домой деньги и еду. Чимин легко трясёт головой, отгоняя бесполезные мысли с долей сожаления — всё это не имеет больше никакого значения. Юноша нажимает на ручку двери и толкает ее, входя в комнату. Ничего примечательного: старая, иссохшая кровать, комод, который он помнит еще из дома бабушки, пару стульев и лампы на столиках у кровати. Он подходит к комоду, открывая ящики, и смотрит на одежду матери, которую та с собой не забрала. Всё, что здесь есть, он отдаст соседям — таким же бедным людям, какими были и они. — Ты рассматриваешь всё так, будто впервые оказался здесь, — тихо говорит Лиара, бесшумно вошедшая в комнату. — Так и есть, — Чимин улыбается девушке, смотря, как она садится на родительскую кровать. — Я не был в этой комнате, думаю, около десяти лет. — Как так? — она удивляется, проводя рукой по застиранному покрывалу на кровати. — Мне незачем было здесь появляться, — Пак жмет плечами и садится рядом с девушкой. — А я в детстве часто бегала к папе, — она легко улыбается приятным воспоминаниям. — Твой отец любит тебя, — Чимин смотрит на нее, качая головой. Лиара становится серьёзнее, немного хмурясь. — Мы тебя тоже любим, Чимин. Ты же знаешь это? — она отводит взгляд, пряча своё смущение и умиляя этим парня. — Знаю, Лиа. Она только тепло улыбается, продолжая бороться с накатившим смущением. Чимин не желает долго находиться в этой комнате, поэтому выходит. Он проверяет еще пару маленьких комнаток, которые больше служили кладовыми, где много хлама, но решает его не разбирать совсем, вдруг тётушке потом что-то понадобится. Чимину хочется довести дом до идеальной чистоты. Мать редко убиралась, поэтому в трещинах пола много грязи и пыли, печь не чистилась никогда, и вся кухня в следах готовки. Даже его комната, в которой ничего не было, вся в пыли — Чимину просто нечем было там убрать. Сейчас они взяли с собой из дворца всё нужное. Пак, выйдя из комнаты родителей, отправляется в свою, желая начать с неё. Нужно хотя бы одеяла выбросить — они уже ни для чего не годны. — Что это? — удивленно спрашивает Чонгук, заходя в пустую комнату с подобием кровати. — Моя комната, — Чимин жмет плечами, заводя друзей внутрь. — Ты шутишь? — Нет, — он подходит к окну, открывая его настежь. — Я у своих соседей не был, но думаю там живут примерно так же. Так выглядит нищета. — Кажется, только что я ещё сильнее полюбила свою жизнь, — удивлённо произносит Лиара, занося в комнату вёдра и тряпки со щетками. — Я рад, — Чимин тихо смеётся, будто убеждая этим, что не нуждается в жалости. Его никто и не жалеет, чему он безумно благодарен. Все трое принимаются за уборку. Лиара, включая всю свою жизнерадостность, разговаривает без умолку, полностью разряжая атмосферу. Поддаваясь девушке, каждый начинает вспоминать какие-то забавные истории из детства, стремясь их рассказать. Чонгук старательно обходит упоминание Тэхёна в каждом рассказе, что привлекает внимание Чимина, но он не лезет. Парень улыбается, и ему этого достаточно. Светлые волосы настойчиво лезут в глаза, пока Чонгук не подходит к нему, завязывая пряди лентой на затылке в хвостик, как у себя. Чимин никогда не завязывал волосы, удавалось только подстригать, но сейчас, на свое удивление, он обнаруживает, что завязать их это весьма удобно. Он благодарно улыбается на маленькую помощь, пропуская тот момент, когда Лиара, весело смеясь, пачкает им лица мыльной пеной. Горькие пузырьки лезут в рот, заставляя отплёвываться, отчего девичий смех только громче разливается по дому. Чонгук, возмущенный таким грязным приёмом, начинает сразу с тяжелой артиллерии, плеская в девушку мыльной водой. Чимин, стараясь уклониться от брызг, которые летят в разные стороны, поскальзывается на мокром полу, падая на твёрдую поверхность и, в добавок, разливая ведро с чистой водой. В комнате повисает секундная тишина перед тем, как все взрываются смехом. Чимин смеётся громко и искренне, как никогда до этого. Ему так хорошо и тепло на душе, будто он наконец-то на своём месте в этой жизни. Еще месяц назад он даже подумать не мог, что когда-то в этой комнате он будет лежать на полу и дурачиться с друзьями, смеясь до сложностей с дыханием. На глазах выступают слёзы от смеха, и он всё же поднимается, понимая, что весь мокрый, как и Лиара. Девушка смотрит на Чонгука, хитро улыбаясь, и сама окатывает его водой с ног до головы. — И как нам теперь убирать? — сквозь смех спрашивает Чонгук, чувствуя как белая рубашка прилипла к телу. — Я сейчас принесу одежду, она, конечно, не дворцовая, но для уборки сойдёт, — Чимин, стирая выступившие слёзы в уголках глаз, выходит из комнаты. Он находит в родительских вещах одежду: штаны и потрёпанные кофты для себя и Чонгука, и даже откапывает свободное платье, ушитое в поясе — для Лиары. Он возвращается в комнату, отдавая друзьям одежду, и девушка быстро выходит в коридор, чтобы переодеться. Парни, оба без стеснения, снимают мокрые вещи, кидая их прямо на пол. Чонгук не сразу замечает замершего Чимина, который взглядом скользит по его телу, после чего протягивает свою кофту. — Чонгук, — привлекает его внимание, — возьми эту, она с воротником. — Зачем? — непонимающе смотрит на вещь. — Твоя шея, — легко улыбается, понимая, что Чонгук забыл о чужих следах на коже. Тот слабо дергается, сразу прикрывая алеющие метки ладонью, забирает у Чимина кофту и протягивает свою. — Прости, я привык, что их не видно за дворцовыми блузками, — Чимин только качает головой, спокойно переодеваясь полностью, и свешивает их мокрые вещи с подоконника. — Не спросишь? — Нет, — легко улыбается, отрицательно качая головой . — Ты весь день выглядишь так, будто у тебя кто-то умер. Или в тебе что-то умерло. Ты только отвлёкся, не хочу погружать тебя в это снова. Если ты действительно захочешь поговорить, я всегда к твоим услугам, но сейчас ты не хочешь. — Мы завтра уезжаем, — зачем-то сообщает. — Я знаю, — кивает всё с той же лёгкой улыбкой. Дверь открывается, и в комнату вбегает довольная Лиа, сразу разрушая атмосферу, которая начала тяжелеть. Это позволяет двоим выдохнуть спокойно. — Смотрите, а мне даже идет, — она довольно крутится в легком платье, которое раньше было красное, но уже выцвело от времени. — Оно такое лёгкое, по сравнению с дворцовыми. Спасибо, Чимин. — Конечно, тут же просто кусок ткани, — Чонгук снова улыбается. Они всё же домывают комнату, выгружая на улицу ненужные одеяла. Следом идёт самое тяжёлое — кухня. Им нужно практически два часа, чтобы отмыть и вычистить всё. Чимин искренне старается, не желая отдавать тётушке грязный дом. Он представляет, что сможет отблагодарить её за всё, и на душе расцветают цветы. Он думал, что она помогает просто из жалости, как сможет. Думал, ей нет особого дела до него, не привык к чужой искренности, но, когда увидел её счастливые глаза, всё переосмыслил. Она правда за него переживала, единственная в этом городе, которая не забыла про его странное исчезновение. И как же она была рада увидеть его живым и здоровым. Чимину хотелось отплатить ей за всё и сразу, простого «спасибо» ему было мало, ведь благодаря этой доброй женщине он смог как-то выжить. Он будет всю жизнь ей благодарен. Чонгук, как человек с наибольшей силой из присутствующих, вызывается отнести непригодные для пользования вещи на свалку, что была на окраине города — десять минут ходьбы. Спорить никто не стал, а от помощи тот отказался. Чимин решил, что Чонгук хочет побыть один и не стал настаивать, уводя Лиару перебирать вещи родителей. — Знаешь, ты даже в такой простой одежде выглядишь, как девушка из дворца, — Чимин легко улыбается, когда они сидят на кровати перед ворохом вещей. — Мне всегда говорили, что я вписываюсь в дворцовые коридоры. Кёко как-то пошутила, что если бы я была призраком, то точно жила бы во дворце, — она тихо смеется, аккуратными заученными движениями складывая одежду. — Когда я тебя увидел, подумал, что ты служанка короля, если честно. — Всегда хотела ею быть, но Его Величество не подпускал никого к себе, — она немного надулась, останавливая руки, и посмотрела на юношу. — Может, я недостаточно красива, чтобы соответствовать? — Ты очень красивая, Лиара, — Чимин смотрит на девушку, утвердительно кивнув на свои слова. Она опускает голову, пряча покрасневшие щёки. — Ты правда так думаешь? — Да. Даже когда ты привела меня в комнату подземелья, я обратил внимание, что ты самая красивая, — искренне произносит, даже не собираясь лгать. Он правда считает девушку красивой. Сложись его история иначе, и не будь сердце занято, он бы без раздумий влюбился. — К тому же ты добрая и искренняя. Поверь, среди горожан таких качеств не хватает. Ты производишь завораживающее впечатление, на тебя невозможно не обратить внимания, — Лиа расплывается в мягкой улыбке, смотря на парня даже сквозь смущение. Она радуется чему-то, Чимин видит это, и надеется, что она больше не будет занижать о себе мнение. — Спасибо тебе, — тихо выдыхает, беря очередную вещь, чтобы сложить. Когда они полностью складывают одежду, чтобы отнести соседям, возвращается Чонгук. Менее веселый, чем был до этого, но Чимин подозревал, что так будет. Сколько человека не отвлекай, полностью от тревог не избавить. Уборка дома закончена спустя час, остается только разнести вещи соседям. Люди с благодарностью принимают всё, что дают. Пак не рассказывает правдивую историю о пропаже своих родителей, но многие наверняка догадываются. Слухи в их местах разносятся быстро, и о стычке с отцом на рыночной площади наверняка слышал если не каждый, то через одного. Когда они уже направляются во дворец, к ним присоединяется Персик. Чимин рад видеть пушистого друга, но его к рукам сразу прибирает Лиара. Обнимает кота и, болтая с ним, уходит немного вперед. — Ты знаешь, что нравишься ей? — тихо спрашивает Чонгук, чтобы не услышала девушка. — Почему ты так думаешь? — удивленно смотрит на друга, идя рядом спокойным шагом, и переводит взгляд на нее. — Это видно. Она пытается скрывать, но, когда смотрит на тебя — всё понятно, — пожимает плечами и переводит взгляд в сторону. На улице начало темнеть. — Мне кажется, ты не прав. С чего я вдруг могу ей понравиться? — Чонгук только тихо смеётся, и совсем легко улыбается. — Сам Король Юга тебе своё сердце отдал, а ты думаешь, что не можешь понравиться этой девушке? — Ничего он мне не отдал, — тихо произносит, поджимая губы. — Ещё скажи, что и твоё не забрал. — Я не чувствую к нему ничего, — Чонгука это упрямство поражает, но в чём-то он даже рад, может Чимин не совершит его ошибок. Хотя понимает, что на это надеяться глупо, но, может быть, его другу повезёт больше. — Так же, как и я к Тэхёну, — легко улыбается, чувствуя такое редкое имя на языке. — Ты его любишь. — Вот именно, — усмехается и переводит на парня взгляд. — Не вздумай принимать её чувства. Она живёт полной жизнью, твой отказ точно ранит её куда меньше, чем если ты просто попытаешься с ней забыть его. — Кажется, ты просил не совершать твоих ошибок, а сейчас толкаешь меня в них. — Ты сам в них вошёл, — качает головой, цепляя руки в замок за спиной, — но, возможно, твой король имеет больше храбрости. — Ты то просишь меня не ошибаться, то говоришь, что, возможно, это не будет ошибкой. Ты такой непостоянный. — Ты мне нравишься, Чимин, — смотрит на него, позволяя улыбке стать куда теплее. — Ты хороший друг и потрясающе сильный человек. Твоя жизнь была очень тяжёлой, и я не хочу, чтобы она становилась тяжелее. Я буду рад, если твой король сможет сберечь твоё сердце, но я должен предостеречь. У меня все вышло не так хорошо, и другого примера я не знаю, чтобы точно тебе сказать — «бывает иначе». Я не знаю, бывает ли, но и объективно сказать, что будет обязательно плохо — не могу, — он снова отводит взгляд куда-то вдаль, там, где уже нет домов, а лишь далёкое поле. — Лиара рассказывала, что ты был весь избитый в вашу первую встречу. Меня не бьют, Чимин. Но следы на моём теле куда болезненнее. Просто не бросайся в омут с головой. — У тебя всё будет иначе, Чонгук, — Пак останавливается, поворачиваясь к парню. Он вспоминает Тэхёна в тёмном коридоре ночью. Тот пытается всё решить, он борется, пусть медленно, но идёт к правильному решению. Чимин протягивает ему руку, с оттопыренным мизинцем. — Я обещаю. А я всегда сдерживаю обещания. Чонгуку внезапно хочется верить с новой силой, даже если вера пустая её у него не отнимут. Сколько бы ни говорил, что уже ничего не ждёт, но он протягивает свой мизинец, скрепляя детским жестом обещание, в которое верит по-взрослому.***
Тэхёну видеть поникшего Чонгука тяжело. В голове крутится только один вопрос: а сколько тот ещё выдержит? Из них двоих Тэхён старше, ответственнее, должен быть умнее. Он должен заботиться о том, кто был с ним рядом так долго. Но он только всё ломает. Видеть Юнги, который, не переживая ни о чем, касается своего слуги — завидно. Он рад за друга, но злится на самого себя ещё сильнее. Почти весь день он проводит в своих покоях, обдумывая всё. Ему нужно поговорить с Юнги. Тэхён, конечно, знает чужую позицию, но в этот раз хочется копнуть глубже в собственных страхах. Окончания приёма ждет с трудом, отправляясь в королевский кабинет, как только слуги докладывают, что Юнги свободен. В кабинете его ждут, и Восточный Король даже не удивлён, видя Хосока и Намджуна. Он спокойно садится в одно из кресел, откидываясь на спинку, и сцепляет пальцы в замок, смотря на остальных. — Нам надо поговорить, — Намджун серьёзно смотрит на мужчину, опираясь бедрами на стол напротив кресла, пока Юнги убирает в шкаф сбоку какие-то бумаги. — Я за этим сюда и пришёл, — тихо хмыкает, абсолютно не удивлённый враждебностью в чужих глазах. Ким всегда особо сильно защищал Чонгука. — Я устал смотреть, как он пытается клеить себя после каждой вашей ночи. Ты можешь просто с ним поговорить? — военный советник скрещивает руки на груди. Хосок отходит к небольшому дивану и молчит, как обычно. — Что я ему скажу? То, что он и так понимает? — Дело не в его понимании, Тэхён, — Юнги тихо произносит, возвращаясь за стол. — Есть разница между тем, что он просто предполагает, и тем, что ты лично ему скажешь. Это же элементарно, я не понимаю, почему ты просто не поговоришь с ним. — Вы его не знаете, — хмыкает, смотря прямо в глаза Джуна. — Он не будет довольствоваться обещанием. Его хватит на какое-то время, но потом ему будет так же больно ждать. А если я не выполню это обещание? — Да с чего ты взял, что это закончится как-то плохо? — кулаки военного сжимаются, но он выдыхает, сохраняя спокойствие. Чонгук всегда был ему дорог, без особой причины, так просто получилось. Когда-то стоило увидеть мальчишку на несколько лет младше, который смотрел огромными глазами и разговаривал не по годам вежливо, и разорвать какую-то незримую связь стало невозможно. Намджун всегда был для него старшим братом, хоть и виделись они не так часто и пусть тот был слугой. — На твоём месте я бы уже давно признал его хотя бы в стенах дворца. — Но ты не на моём месте, Намджун. На твоих плечах не висит бремя власти, и твои решения не могут изменять течение жизни в целом королевстве. Поэтому даже не заикайся о том, что бы ты делал на моём месте, — говорит ровно, не выдавая промелькнувшего раздражения. Он не хочет обсуждать это ни с Намджуном, ни с Хосоком, но второму хватает сдержанности, чтобы молчать. Юнги единственный, кто может мыслить, как он и понимать его, и слушать нравоучения советника в планы не входило. Он уважает Кима, но не все вопросы тому дано решить. — Почему ты вообще думаешь, что от тебя отвернутся? — Юнги спокойно произносит, стараясь не допустить ссоры. — Ты прекрасно знаешь, какое мнение обо мне было у моих родителей. Весь совет был согласен с ними. Я не совершал ошибок с того момента, как принял корону, но они этого ждут. Когда мой отец заболел, совет не решал, когда проводить мою коронацию. Они решали, кто достоин перенять наследие короны. Избранник короля — мальчишка из дворцовой прислуги. Кто примет Чонгука, Юнги? Если бы не воля отца, я бы не стал королём, он просто дал мне шанс. — Распусти совет, избери новый, посади доверенных людей. Сделай хоть что-то. Ты король, Тэхён! — Намджун не объективен, и возможно не задевай вся ситуация его лично, он бы размышлял иначе, но сейчас он только злится. — Два года! — повышает голос, смотря на советника, и сжимает пальцами подлокотники кресла. — Я не могу распускать его сейчас, это запрещено! Я слишком мало времени у власти, и еще год я буду под опекой совета. Не пытайся примерить на моё королевство правила своего. — Успокойтесь, — Юнги вздыхает, надавливая пальцами на глаза — он устал. — Тэхён, ты сменишь совет, когда придет время. В остальном — тебя приняли. Вся прислуга во дворце получила от твоего отца разрешение уйти. Им бы выплатили деньги и построили дома в любом месте, какое они пожелают. Это было платой за их службу. Ты же знал это? — Тэхён кивает. — Сколько из слуг ушли? Пять? Восемь? И то, это были взрослые люди, которым уже просто хотелось спокойной жизни. Они благодарили лично тебя, и искренне желали тебе легкой короны. Весь твой дворец полон людей, которые решили остаться с тобой. Половина из них видела, как Чонгук рос еще до того, как он был приставлен к тебе, вторая половина растила и тебя тоже. Перестань бояться, и просто позволь Чонгуку быть немного ближе. Тэхён замолкает, понимая, что Юнги прав. Где-то внутри себя он все это понимает. Власть — его привилегия, ему нужно это понять и признать. Его будут слушать, и народ не бунтовал после его коронации. Но всё равно есть страх заговоров и свержения, страх, что Чонгуку причинят вред, чтобы добраться до него. При этом пора делать выбор, каким бы сложным он для него ни был. — Отпусти его, — раздается железный голос военного в повисшей тишине. — Пусть покидает дворец и идёт своей дорогой, раз на свою ты его поставить не можешь. — Сначала говоришь, что он тебе дорог, а потом предлагаешь выкинуть из дворца? — усмехается жестко, сдерживая внутреннее раздражение от этого предложения. — Продай, — не сводит взгляд с короля, давя на него собственными словами. — Продажа королевских слуг — обычная практика. Он обученный, толковый, красивый — его купит любой состоятельный человек. — Ты себя слышишь? — он медленно поднимается, от чего Хосок и Юнги напрягаются, но не влезают. — Ты жалкий лицемер, Намджун, — морщится брезгливо, останавливаясь в шаге от советника. — Он верит тебе, верит в твоё отношение, а ты предлагаешь сдать его как товар. Будешь считать себя лучше меня после этого? — Не хочешь чужим? — усмехается, не сводя взгляда со злых глаз напротив. Он не глядя берет какую-то бумагу со стола позади себя и припечатывает ладонью к крепкой груди. — Продай мне. Тэхён не готов верить в услышанное. Кто-то на полном серьёзе предлагает купить Чонгука. И не просто кто-то, а Намджун, который прекрасно знает, что Чон тоже любит. Король забирает бумагу — свидетельство о продаже. Там есть сумма, за которую обычно продают таких, как Чонгук, и печать Намджуна. Не хватает только печати Восточного Королевства для закрепления договора. Тэхён всегда ненавидел факт того, что слуг все ещё можно было продавать, и то, что сейчас это коснулось его — выводило из себя. — Завтра я, как и ты, покину этот дворец. И только тебе решать, с кем уедет Чонгук. Он слишком ценен, чтобы терять свою жизнь, помогая такому трусу, — советник непоколебим в своём решении, а мысленно только уговаривает короля уже решиться. Ему не хотелось идти на крайние меры, но Тэхёна нужно толкать, раз он сам не хочет двигаться. Король смотрит на бумагу в своих руках, пробегая по тексту раз за разом и действительно чувствует себя в тупике. Намджун делает вид, что дает выбор, но лишь давит. У Тэхёна нет выбора, он не сможет отдать Чонгука ни за какие деньги. Ничего нет более ценного, чем его свет. Он снова бросает злой взгляд на военного и разворачивается, с громким хлопком двери покидая кабинет, в котором повисает тишина. — Я не одобряю ни одно из твоих действий, — Хосок откидывает голову на спинку дивана, хмыкнув. — Ты их никогда не одобряешь. Поэтому молчишь всегда, — Джун падает в кресло, на котором до этого сидел Тэхён. — Нет иного выбора. Он знает, как должен поступить, знает, какой выбор сделать. Просто ему нужен был толчок. Момент, после которого тянуть нельзя, — Юнги расслабляется, зачёсывая чёрные пряди назад. — Ни один из вас не готов нести ответственность за этих двоих, — Хосок прикрывает глаза, поджимая губы. — Вы давите, заставляете, но они уедут и их проблемы не будут вас касаться. — Предлагаешь и дальше смотреть на эти муки? — военный недовольно хмурится. — Подталкивать и толкать — это разные вещи. Я говорю о том, что его страхи не беспочвенны. Что вы будете делать, если совет захочет его свергнуть? Каждый из вас лишь сможет отправить ему письмо с соболезнованиями, в углу которого будет ваша личная печать. Юнги не полезет на защиту, как бы сильно не хотел, а ты, Намджун, вовсе не будешь иметь возможности сделать хоть что-то. Ни один из вас не подвергнет опасности наш народ, но вы так беспечно заставляете это делать Тэхёна, — он легко жмет плечами после всего сказанного. Возможно, он утрирует и всё сложится хорошо, но он всегда такой — рассматривает худший вариант развития событий и решает, готов ли к нему, прежде чем что-то сделать. — Всё будет нормально, — Юнги кивает на свои слова. — Я бы не позволил Намджуну написать документ на покупку, если бы не был уверен, что это не навредит. Тэхён стоит в тёмном коридоре напротив ненавистной двери — комната Чонгука. В руках — уже смятая бумага, в голове — попытка выстроить диалог. Он покажет ему документ, обязан показать. Даже если не собирается его подписывать, Чон должен знать о наличии выбора. Король понимает, что слишком долго тянул и слишком неправильно поступал с этим парнем, который нес для него только свет. Внутри растекается страх, что Чонгук устал и захочет уйти. Это липкое чувство перекрывает всю злость, которая была на советника. Тэхён стучится, но не заходит — даёт себе немного времени. Чонгук открывает буквально через несколько секунд, уже переодетый в ночную одежду и удивляется своему гостю. — Извините, Ваше Величество, я не могу сегодня снова, — тихо выдыхает младший, и Тэхён видит его погасшие глаза. Ненависть к себе растет где-то внутри. — Нет, я не за этим. Мы можем поговорить? — от этих слов слуга мелко вздрагивает, но отходит от двери, пропуская мужчину в комнату. — Что-то случилось? — юноша садится на кровать, пока король становится у стола рядом. Тэхён протягивает ему бумагу, удачно скрывая дрожь в руках. — Ты должен знать об этом. Чонгук читает несколько раз, скользит взглядом по строчкам, в надежде, что ему показалось. Страшно опустить взгляд в нижний угол и увидеть подтверждающую печать Восточного Королевства. Он больно кусает нижнюю губу, чтобы сдерживать собственные эмоции, но взгляда поднять так и не может. Еще немного, и его начнет трясти от того жгучего отчаяния, что сейчас водопадом обрушилось на юные плечи. — Вы продали меня, — тихо произносит, едва слышно и даже не спрашивает. Тэхён аккуратно приседает у его ног, медленно забирая бумагу из ослабших пальцев. Он берет похолодевшие ладони в свои и ласково целует, качая головой. — Мой свет, я бы никогда не избавился от тебя. Не смог бы, — поднимает взгляд, видя непонимание в любимых глазах. — У тебя есть выбор. Я просто хочу, чтобы ты о нём знал. Я не отпущу тебя, если ты твёрдо мне не скажешь о своём желании уйти, — ласково гладит пальцами ладонь, поднимая вторую руку к чужому лицу, аккуратно касаясь щеки. — Я так боюсь, что ты перестанешь светить для меня, мне так страшно, что я опоздал. Чонгук, я ничего в жизни не боюсь потерять так же, как тебя, — выдыхает и прикрывает глаза. Ему просто невероятно страшно его потерять. Страх где-то в горле стоит непроходимым комом, не позволяет даже вдохнуть. Он никогда так не был близок к провалу. — Я не уйду, — легко прижимается к ладони, потираясь о нее щекой и слабо улыбается. Тэхён в этой улыбке видит горечь. — Не смогу уйти, мой король. Даже если бы хотел. Тэхён опускает голову на колени младшего, чувствуя, как чужие пальцы аккуратно вплетаются в его волосы. Он определенно не заслуживает этого человека в своей жизни, но тот почему-то настойчиво закрывает даже открытые настежь двери. Остаётся рядом, страдает, но беспрекословно любит, чисто и искренне. Тэхён бы без него со многим не справился. Его поддержка всегда незримой опорой сопровождает короля. И он ничего за это ему не дал. Абсолютно ничего. Когда его собственные родители в голос говорили, что он плох для короля, Чонгук перекрикивал их тихим шёпотом в ночной тишине, уверяя, что Тэхён будет замечательным правителем. — Пойдём, — старший поднимается, беря парня за запястье, и легко тянет на себя. Чонгук послушно следует за Тэхёном на выход. — Куда? — шепчет, не желая привлекать внимание, когда они выходят в коридор. — Сюрприз. Король в своём решении не сомневается ни на одну секунду, уверенно идя по тёмному коридору и ведя за собой самое дорогое, что есть в его жизни. Чонгук понимает, куда его ведут уже через несколько поворотов. Он в неверии смотрит на Тэхёна, а сердце в груди ускоряется в несколько раз. Парень не верит, что его король ведет в свои покои. Роскошь, о которой он мог только мечтать много лет, сейчас будет доступна для него. Он не совсем понимает, что именно повлияло на такое решение, но в данный момент его совершенно не интересует это. Они останавливаются перед резной дверью королевской комнаты. Чонгука мелко потряхивает от волнения, и ладони незамедлительно увлажняются, но никто не обращает внимания на это. Тэхён не думает, сразу толкает дверь своей комнаты и пропускает первым Чонгука, который делает несколько шагов и замирает. Его не поражает интерьер или украшения, совсем нет. Он просто наслаждается тем, что находится тут. Пусть это не их дом, и эта комната принадлежит королю лишь временно — его впустили. Тэхён аккуратно обнимает своего слугу со спины, прижимая к своей груди, и проводит кончиком носа по распущенным волосам. — Добро пожаловать, — тихо выдыхает, аккуратно целуя в плечо, обтянутое тонкой тканью ночной рубашки, — мой свет… — Вы позволите согреть вас сегодня? — в горле пересыхает от волнения, и Чонгук боится шевелиться — вдруг это сон. — Я буду умолять тебя об этом, — улыбается, только сильнее обнимая. Они стоят так несколько минут в темноте, пытаясь просто принять и осознать важность момента. Ким всё же отпускает парня, позволяя тому нерешительно подойти к кровати, опускаясь на мягкие простыни. Тэхён быстро переодевается, ложась рядом с Чонгуком, и притягивает его к себе. Его тёплое дыхание щекочет кожу на шее, а ладони смыкаются на пояснице, обнимая. — Спасибо, — тихо выдыхает слуга, стараясь справиться наконец-то с волнением. — Это тебе спасибо, — отвечает так же вполголоса, аккуратно пальцами перебирая длинные пряди, наслаждаясь теплом в своих руках. — Ты так невероятно важен для меня. Я должен был поговорить с тобой ещё очень давно, объяснить всё. Прости меня, мой свет. Я не могу обещать, что в нашем дворце я смогу вести себя полностью открыто, но теперь я с уверенностью знаю, чего хочу и что должен делать. Я обещаю тебе, что все изменится, и такого отношения, как раньше, я себе не позволю. Возможно, я попрошу у тебя еще немного времени, чтобы я был уверен, что ты будешь в безопасности. — Сколько угодно, — он не сдерживает улыбку. Яркую, искреннюю, без капли боли и сожаления. Поднимает голову, слегка приподнимаясь на кровати и, не раздумывая, накрывает мягкие губы своими. Целует короля, вкладывая всю свою веру, которой позволили загореться с новой силой. Тэхён обнимает его, крепко сжимая талию пальцами, и мягко сминает сладкие губы, наконец не скрывая в поцелуе боль и недосказанность. У Чонгука с души будто огромный камень падает, хочется громко смеяться и поделиться своим счастьем, но он каждую эмоцию вкладывает в поцелуй, растворяясь в своём короле. — Я люблю вас, мой король, — тихо выдыхает в самые губы. — Больше, чем что-либо в этом мире, — шепчет, смотря в темные глаза Чонгука, не скрывая ничего, что творится внутри, — я люблю тебя, мой свет.