Клаустрофобия

Хлоя лениво стянула неудобные туфли на каблуках и босыми ногами прошлась по знакомым коридорам отеля. Приятная прохлада пола освежающе лизнула гудящие стопы. Девушка тяжело вздохнула. От скандала с матерью её спас только деловой партнёр, решивший в срочном порядке решить с ней какие-то вопросы, а значит насиловать её нервную систему мать будет в лучшем случае завтра после обеда. Девушка скинула комбинезон, плавно стянув ленты с плечей, оставляя его валяться бесполезной тряпкой на полу. Все, чего ей сейчас больше всего хотелось: смыть с себя сегодняшний день, забыть его как страшный сон и проснуться так, словно ничего и не было. Ни этой глупой выходки с Зои, ни этой Маринетт, которая светилась от счастья подле Адриана, ни, что самое главное, их разговора с Феликсом. Может быть стоило оставить все, как есть, без разговоров и расспросов, просто пересилить себя, дождаться, пока он уедет и выкинуть его из головы. «Ты мой приоритет, а не один из вариантов» В голове горьким упоминанием всплыл образ парня, так некстати обнажившего свои чувства в самом честном их виде. Если бы он заставил её остаться с ним на одну секунду дольше ничего бы не закончилось, наспех собранная маска безразличия раскололась бы на мелкие кусочки и только Богу известно чем бы все закончилось. В какой-то степени, девушка даже обиделась, что он её не остановил, а с какой-то, была безмерно ему благодарна за то, что не дал разрушить ей привычный уклад жизни собственными руками. Привычный уклад жизни — едко повторил внутренний голос. Разве это можно считать жизнью? Тот никчемный сценарий, который ей начиркала мать, ни разу не посоветовавшись с Хлоей, не дотягивал до такого громкого слова «жизнь». Существование и только. Без лишних чувств, слов, действий, все четко, словно она продукт компьютерной программы, а не живое существо. В целом, этого от неё и требовали — быть послушной куклой. Привычные водные процедуры не помогли смыть липкое сожаление с тела, которое, казалось бы, проникло в ядро каждой клеточки тела, переписывая генетическую программу на свой лад. Пальцы медленно скользнули по экрану, набирая знакомый номер. Сейчас она в очередной раз выльет кучу желчи Натаниэлю, обмывая кости высшему свету, скрывая истинную причину звонка. Она хотела заполнить возникшую пустоту хоть чем-то, продолжать глупую беседу до тех пор, пока усталость не возьмёт своё и тело не отключится прямо во время разговора. Только бы не оставаться опять наедине с собой, только бы перестать представлять, а что было бы, если бы она не ушла. Нат как всегда почти мгновенно взял трубку, нехотя отрывая глаза от экрана графического планшета. — Я думал позвонишь только завтра. Неужели Одри решила сократить свой любимый сценарий промывки мозгов? — парень тихо вздохнул, разминая затёкшую шею. — Если такое произойдёт, Бражник выйдет на площадь и снимет с себя маску, — фыркнула в ответ Хлоя, даже не желая на него снова ворчать за демонизацию матери, с которой в данный момент была согласна. — Её отвлекли по работе, так что все соки из меня выжмут завтра. — Она была в ярости, да? — Нат покачал головой, заранее зная ответ. Хлоя не ответила, поэтому он продолжил. — А вообще как вечер прошел? Ты обещала мне эксклюзивные фото нарядов, новые лица, фактуры. Мне нужны интересные образы. — Я выделю в расписании для тебя время, раз ты так остро нуждаешься в музе, — зевнула девушка. Он закатил глаза. — Мир перевернётся с ног на голову, если ты будешь чьей-то вдохновительницей. Разве что, только для каких-то дрянных вещей, — на том стороне трубке щёлкнул электрический чайник, значит разговаривать он с ней будет долго. — Ну кто-то с тобой не будет согласен, знаешь ли, — тихо проворчала она, но тут же принялась рассказывать о гостях вечера, попутно пересылая парню фотки, даже не давая ему зацепиться за эту ни к месту брошенную фразу. Так прошли десять, двадцать, тридцать минут. Привычная схема: Хлоя говорит про всех все плохое, Нат пытается вычерпнуть из её рассказов хорошее, изредка кривясь на совершенно посредственные наряды. — Ты начинаешь повторяться, — проговорил парень, в третий раз выслушивая реакцию Джози на знания Зои в искусстве. — Люди для обсуждений кончились, знаешь ли, — фыркнула она, закатывая глаза. — Разве? Кажется ты про кого-то забыла, — с намеком сказал Нат. В ответ ему досталось долгое молчание. — Можешь не притворяться, что ты спишь. — Я просто молчу, — шикнула Хлоя. — Ты же, вроде как, у нас эмпат из шайки великой благодетельницы Дюпен-Чен, мог бы и догадаться, что я просто не хочу говорить. — Давай, прочти мне ещё нотацию как быть хорошим человеком, ты же у нас в этом деле главный спец. — Может быть и так, кто знает какие у вас умыслы у всех, правильно? Раскрой все свои карты, может быть я бы и оказалась самой доброй, — Хлоя, к своему презрению, боялась рассказать все своему «не другу», она боялась признаться себе, что все сложилось так, как она хотела, но совершенно не так, как представляла на самом деле. — Ладно, не хочешь рассказывать про Феликса, не рассказывай, — он махнул рукой. — Сам придумаю его пассии имя и образ. Дай-ка подумать, блондинка или брюнетка? Думаю всё-таки русая, такая, «clean girl», в классическом чёрном платье. Какая-нибудь Анна, или Мария… — Он пришёл сам, — тихо прервала его Хлоя, раскинувшись на кровати звёздочкой. — Что? — парень удрученно хмыкнул, — Такую теорию мне разрушил… Даже не верится, неужели никто не согласился? — Он не предлагал, — снова односложно ответила Хлоя. — Нет? — парень боялся задать лишний вопрос, словно кожей ощущая изменения в настроении девушки, стоило только Феликсу появится в их разговоре. — Нет, потому что я «приоритет, а не один из вариантов», — повторила девушка слова, так прочно въевшиеся в подкорку, она продолжала их прокручивать с того момента, как услышала, не на секунду не прекращая. — Ого, не ожидал от него таких слов, — парень почесал затылок, судорожно размышляя как на это реагировать. — Я тоже, — вторила ему девушка, — я тоже. — Думаешь это было искренне? Может быть это просто игра на публику, чтобы ты повелась на него? Хотя он хорош, меня бы тоже такой поступок покорил, — он откинулся на спинку стула и оттолкнулся от пола, проезжая на колёсиках половину комнаты. — Мы попрощались, Нат, на этом все, — девушка вяло обняла себя руками, поворачиваясь набок. — Я ему отказала, а он принял мой ответ. Так вся эта сумбурная история и закончилась. Так все и должно было быть. Девушка кивнула, словно нуждалась в дополнительном подтверждении своих слов. Натаниэль какое-то время молчал, молчала и Хлоя. В машине она представляла, как выплеснет все свои мысли на парня, стоит ему только завести разговор о Грэм де Ванили, но слова застряли где-то на уровне перстневидного хряща гортани и отказывались выталкиваться наружу. — Ты правда думаешь, что так тебе будет лучше? — через какое-то время снова заговорил парень. — Я должна так думать, — вяло бросила девушка, сильно зажмуривая глаза. — Пришли хоть, что ты там набросал.

***

Утро, начавшееся для Хлои в обед, встретило её болью в висках, жжением в глазах и опухшим лицом. Девушку едва не стошнило от лицезрения её отражения: такой жалкой она давненько себя не видела. Час ежедневной утренней рутины и она снова выглядела безупречно. Девушка спустилась в общий зал, к своему несчастью замечая издали фигуры родителей. Ладно, сейчас все пройдёт как всегда, мать выйдет из себя, ей достанется, потом Хлоя станет снова идеальной и все вернётся на свои места. Только вот привычную картину Мама-агрессор, Хлоя-жертва, Отец-хреновый спасатель, нарушала розовая макушка. Девушка нахмурилась: обычно сестра не присутствовала на драматическом спектакле «Порка от Одри Буржуа». Одри смерила дочь холодным взглядом, снимая солнцезащитные очки: — А вчера ты в дверях не замирала, Хлоя, — она произнесла ее имя так, словно её могло стошнить только от одного упоминания о дочери. Девушка проследовала на своё место, по обыкновению молча: сейчас партия Одри, значит все остальные должны смиренно закрыть рты. — Итак, ты произвела фурор, рада? — девушка промолчала, уткнувшись глазами в кружку с чаем. Дворецкий поспешил принести ей завтрак, но старшая Буржуа недовольно скривилась. — Унеси, мог бы догадаться, что сегодня она не ест. Зои встревоженно поджала губы, кинув жалобный взгляд на сестру, которая словно бессердечная статуя неподвижно сидела за обеденным столом. — Столько лет, столько лет я вертела тобой перед Агрестами на что, чтобы какая-то безымённая девка увела его из-под твоего носа?! Ты хоть представляешь сколько возложено было на ваш брак, м? Ты хоть понимаешь как ты меня подвела? От тебя не требовалось что-то невообразимое, просто надо было привязать к себе этого Адриана, в чем сложность? Сколько ты меня обманывала, что все идёт по плану? Сколько собиралась скрывать, что все давно проиграно? — Одри не срывалась на крик, но злость в её голосе нарастала с каждым вопросом. — Я жду твоих нелепых оправданий. — Адриан всегда был глупцом, ты же знаешь, он гонится за искренней любовью, — девушка проговорила это как зазубренную поговорку. — И что, так сложно было изобразить искреннюю заинтересованность? — женщина вздёрнула тонкие брови. — Моей любви ему было недостаточно, мама, — прошелестела Хлоя, сглатывая все свои возражения. — Но я уверена, что и без Агреста я все ещё могу быть тебе полезна. — Конечно ты будешь мне полезна, — она выделила слово, давая сразу понять, что не потерпит ещё каких-то выходок дочери. — Я столько в тебя вложила не для того, чтобы ты пустила в канализацию все мои планы. В отличие от тебя, у меня есть запасные варианты. Девушка прикрыла глаза: а вот и кульминация. Для её матери не были секретом отношения Адриана и Маринетт, она давным давно уже присмотрела Хлое новую «цель» для окольцовывания, а значит, она решила просто в очередной раз напомнить своей нерадивой дочурке об её провале. Все дело было совершенно в другом. — Как ты могла привести эту на такой серьёзный вечер? — она не удостоила Зои даже взглядом, словно её здесь вообще не было. — Мало вокруг тебя было достойных кандидатов? Мы не выводим её в свет. Она не называла сестру по имени, делая какие-то странные акценты на местоимениях. Для самой же Зои это было уже в порядке вещей, но как и в первые разы до безумия больно. Она не так часто пересекалась с матерью в последние полгода, за которые уже успела старательно забыть это мерзкое чувство. На лбу в очередной раз горело клеймо «приемная дочь Мэра», которую даже собственная мать не воспринимала родной. — Если бы я появилась в обществе какого-то мужчины, у нас могли бы возникнуть проблемы с Адамсами в будущем… — Хлоя не позволила себе посмотреть на Зои, которая была менее привычна к подобным концертам матери, всегда слушая их за дверью. — Поэтому ты решила, что куда лучше будет вывернуть грязное белье нашей семьи на всеобщее обозрение? Браво, Хлоя, у тебя это получилось, мы опозорены твоими стараниями, — женщина театрально хлопнула в ладоши. — Дорогая, но они же обе наши дочери, — попробовал возразить до сих пор молчавший мужчина. — Она мне не дочь, — отрезала женщина, свирепо стукнув чайной ложечкой по столу. Зои сжалась в комочек, закрывая рот, чтобы не всхлипнуть. — Нелепое позорище, без всяких способностей и талантов, как ты вообще мог позволить ей жить в нашем доме? Если бы ты не оставил эту девчонку здесь, вчерашнего позора можно было бы избежать. Мужчина что-то невнятно пробурчал, с тоской глядя на падчерицу, которая неестественно сгорбилась над тарелкой, скрывая лицо за спадающей челкой. Она не двигалась, не издавала никаких звуков, сливаясь с мебелью комнаты воедино. — Ну да, Зои же «грязное белье» нашей семьи, — протянула Хлоя, внимательно наблюдая за матерью. — А, нет же, твоё «грязное белье», мама, результат твоей ошибки. — Хлоя повторила манеру речи женщины, старательно выделяя местоимения. — Что, прости? — Одри почти прорычала этот вопрос, переключившись на дочь, которая даже не дернулась под напором матери. — На твоём месте я бы, наверное, тоже бы скрывала дочь, появившуюся от любовника, какой позор: сбежать с иностранцем от мужа, бросить ребёнка, и вернуться, как только он занял пост Мэра. Ещё бы такого не пытаться скрыть, — Хлоя вальяжно отпила горький зелёный чай из кружки и с вызовом посмотрела на женщину. — Это все, что ты хотела добавить к своему наказанию? — губы Одри вытянулись в одну сплошную тонкую линию. — Не думай, что после произошедшего ты отделаешься только лишением еды, у меня над тобой гораздо больше власти. — Только потому что я тебе её позволяю, — оборвала девушка мать на полуслове, она подорвалась на месте, уперев руки в стол. — Знаешь, мама, а ты права в том, что Зои не твоя дочь, она слишком светлая и мягкая. Но я, я же совершенно другое дело! Все, что есть во мне воспитано тобой, я почти полная твоя копия, такая же стерва. Зои не ответит тебе, а я не позволю так обращаться с моей семьей. Раздался звонкий хлопок, удивленный вскрик Зои. Бледная щека Хлои постепенно багровела, кожу неприятно щипало после удара. Секундное удивление сменилось заливистым смехом, младшая Буржуа отшатнулась от стола, запрокидывая голову. — Тебе весело? Хочешь ещё? Посмотри до чего ты меня довела своими выходками! — она тряхнула рукой, будто бы от этого удара ей было также больно. Одри тяжело дышала, едва сдерживая желание снова ударить дочь. — Знаешь, а с меня хватит. Хлоя, едва сдерживаясь, чтобы не сболтнуть лишнего, повернулась и быстро выскочила из обеденной, громко хлопнув дверьми. — Я не разрешала тебе уходить! Женщина сорвалась с места, как хищник, преследующий жертву. Она нагнала дочь в одной из комнат, больно ухватив за локоть, ногтями впиваясь в кожу, отчего острая боль пронзила руку даже сквозь ткань рубашки. Хлоя шикнула, пытаясь вырваться, но мать крепко её держала, она вынудила девушку стоять к ней лицом и, оставляя жалкие сантиметры между ними, яростно прошипела: — Ты забываешься, маленькая дрянь. Думаешь если я закрыла глаза на твои вольности с Фатомом, тебе теперь все можно?! Ты сейчас кусаешь руку, которая тебя кормит, — Хлоя затравленно отвернулась, избегая взгляда матери, нос неприятно горел, предвещая появление непрошенных слез. Только не при ней, только не сейчас. Осознание, что все это время, она знала о приходах Феликса в их дома неприятным хлыстом прошлось по спине. Её маленький глоток свободы и то был под каблуком её матери. Девушка продолжала отворачиваться, пытаясь выбраться, но у Одри были совершенно другие планы. Она без какого-либо намёка на нежность резко повернула голову Хлои за подбородок. — Думаешь мне приятно возиться с тобой и твоими делами? Думаешь мне нравится все решать за тебя? Да будь в тебе хоть капля моей решимости, ты бы давным-давно построила свою жизнь, а не бегала бы за мной послушной псиной, как твой отец. Моя копия?! Слишком высоко ты себя поставила, — девушка крепче стиснула челюсти, изо всех сил сдерживая слезы. Мать, которой она была так предана, которую она так любила, смотрела на неё сейчас как на последнее ничтожество. — Если бы ты могла сделать хоть что-то сама, я бы не вмешивалась. Моя хорошая, твой единственный вариант — удачно выскочить замуж, пользуясь той фамилией, которая у тебя есть, как ты не поймёшь! — женщина ослабила хватку и девушке удалось наконец выбраться. Она потёрла подбородок, скривившись то ли от физической, то ли от душевной боли. — Я мечтала бы оставить на тебя своё дело, но что мы имеем, м? Ты всю жизнь выезжала только за счёт положения отца в обществе, своего у тебя нет ничего. Ни планов. Ни амбиций. Ни желаний. Пустая избалованная девчонка и точка! Больше ничего нет, в тебе нет ничего, за что можно было бы ухватиться! Ни. Че. Го. — процедила женщина, гневно дёрнув губами. Хлоя опёрлась о стену, прикрывая глаза, что-то в ней переворачивалось, кипело, терзало изнутри грудную клетку. Она шумно втянула воздух, пытаясь игнорировать крики матери, но предательская влага подступала к глазам. — Может быть во мне и было что-то, до того, как ты решила, что я твоя кукла, а не дочь, — похрипела девушка, не узнавая свой голос. — Ты не моя кукла, а мой самый долгосрочный проект, провальность которого я так старательно отрицаю, — Одри устало покачала головой, переходя на спокойный тон, как по щелчку меняя свои эмоции. Она задумчиво посмотрела в окно, доставая сигарету. — Проект, кукла, да какая к черту разница?! — Хлоя всплеснула руками. — Я всю свою жизнь пыталась заполучить хоть каплю твоего внимания, больше всего на свете я мечтала, что когда-нибудь, ты будешь мной гордиться, что я стану тебя достойна. — Ну прости, что природа не одарила тебя моей гениальностью, — цокнула она в ответ. — Хорошие матери любят своих детей и без ёбаной гениальности! — Хлоя сорвалась на крик, вытирая тыльной стороной ладони пару предательских слезинок. — Просто любят и все! — О, ну да, теперь я плохая мать, — женщина закатила глаза и сделала затяжку. — Все, что я делала, я делала из любви к тебе и только. Иначе не пыталась бы дать тебе хоть что-то, что в будущем имело бы ценность. Ты не задумываешься о своём будущем, считаешь меня тираном, конечно! Приятно быть беспечной в родительском доме, а когда нас не станет, что ты будешь делать? Кем ты будешь, м? Ты не умная, не трудолюбивая, не целеустремлённая. Дай тебе волю, так ты бы только и тратила деньги отца, не прилагая ни капли усилий. Хочешь сказать не так? Не заставляй я тебя вкладываться в себя, что бы ты делала? Я верила, что если от природы тебе ничего не досталось, так можно хотя бы что-то воспитать. Да, тебе не быть гением, но я должна была убедиться, что не стань меня, ты останешься на плаву. И мне, честное слово, совершенно плевать, каким образом мы бы добились твоего стабильного положения. — Нет, хватит, хватит врать! — девушка громко хлопнула рукой по близстоящей тумбочки. — Ты любишь только себя, а на нас, на меня, на Зои, даже на папу, тебе попросту плевать. Мы для тебя не больше, чем инструменты достижения твоих целей и все! — С кем я тут разговариваю, — отрешенно протянула женщина, как будто в комнате был кто-то ещё кроме них. — Твоя глупая истерика окончательно вывела меня из себя, подумать только, какой цирк устроила… Она была такой безразличной, такой холодной. Девушка покачала головой, медленно приходя в себя. В голове что-то громко щёлкало, безумные идеи метались по нейронным связям, перекрикивая друг друга. — В общем, как только прекратишь лить сопли в истерике, придёшь ко мне в кабинет, я пока придумаю что тебе нужно сделать, чтобы вымолить прощение за все, что ты натворила, — гул мыслей Хлои прервал все такой же безликий голос родительницы. — А мне не нужно твоё прощение, — тихо ответила девушка, выпрямляясь, — Теперь не нужно. Одри вопросительно изогнула брови, раздраженно хмыкая. — Не мямли, Хлоя, говори как есть, — женщина брезгливо поморщилась, надменно взглянув на дочь. — Только учти, тебе придётся отвечать за каждое твоё слово. — Я в этом не сомневаюсь, — Хлоя высоко подняла голову и серьезно посмотрела на женщину. — Мне извиняться не за что, я сделала то, что считала нужным и дальше буду делать только то, что хочу я. И теперь, мне совершенно плевать на твоё одобрение. — Милый выпад, а главное, сколько в тебе горделивости, — женщина усмехнулась и покачала головой. — Только вот твоя гордость закончится тогда, когда закончатся твои деньги, если, конечно, у тебя есть хоть какие-то запасы. Если тебе не нужно одобрение родителей, то и наша финансовая поддержка тоже. Часть девушки колотилась в истерике, не веря своим ушам и глазам, действиям; а вторая её часть не позволяла ни одному мускулу на её лице дернутся, показать своей слабости. Она сильнее нахмурилась, убеждаясь в правильности своего решения. — Насчёт крыши над головой, так уж и быть, оставайся, — продолжила женщина, с упоением наблюдая за свирепостью, плескавшейся в глазах Хлои. — Я же не чудовище, выгонять, пусть и такую, но дочь. Хлоя молча смерила её тяжелым взглядом. Женщина ушла, оставляя после себя шлейф дыма, так неприятно щекочущего нос. Хлоя оставалась неподвижной. Стеклянными глазами она смотрела на дверной проем, в котором недавно стояла Одри, она не шелохнулась и тогда, когда к ней подлетела Зои, заключая в крепкие объятия, никак не отреагировала когда за стеной послышались очередные крики матери, но направленные уже на отца, который к своему сожалению решился вступиться за дочерей. — Ты не слушай её, Хлоя, ты же самая замечательная у меня, самая лучшая, она это просто сгоряча, ты же её знаешь, — Зои, которой утром досталось от матери чуть меньше, чем Хлое, с паническим трепетом обнимала сестру, шепча под нос успокаивающие слова. Сердце её колотилось слишком сильно для такого маленького тела, в отличие от едва ощутимых биений у сестры. Она одна, полная жизни, пыталась вытащить их обеих из той ямы, в которую их загнала мать. Зои затихла, удивленно хлопнув глазами, когда тёплая ладонь сестры накрыла её затылок, легко растрепав волосы. — Ничего такого не случилось, обычный день в доме Буржуа, — она усмехнулась, поднимая глаза к потолку. Зои крепче прижалась к сестре, тихо всхлипывая. — Со временем же все опять станет хорошо, правда? — светлая ткань рубашки быстро пропиталась слезами Зои, неприятно прилипая к плечу. — Конечно, разве могут у нас быть другие варианты? — девушка задумчиво покивала, составляя в голове план действий. — Все будет как раньше, да? — «как раньше» не входило в понимание хорошего у девушек, но Зои цеплялась за что-то привычное, за то время, когда на щеке её сестры не красовался отпечаток чужой руки, когда её не лишали еды на целый день, когда Зои оставляли за дверью, позволяя быть свободной в забытие. — Лучше, Зои, будет гораздо лучше, — уверенно отчеканила Хлоя, почти держа плачущую сестру на руках. Пазл сложился, сценарий написан.

***

— Да, мам, я подумываю вернуться на следующей неделе, — устало протянул Феликс, разминая глаза, которые грозились расплавиться, если он сию же секунду не уйдёт от компьютера. Три дня плодотворной работы, три ночи с минимальным количеством сна. Билеты домой были куплены и сроки выполнения работы резко сократились, чему сам парень был несказанно рад. Все могло бы быть идеальным: только он и работа. Если бы не Адриан, который заглядывал пару раз к нему на работу с явным намерением вытрепать Феликсу и без того не самые крепкие нервы. Он будто бы специально приходил и твердил только о том, что они будут делать с Хлоей, которую Фатом пытался всеми возможными способами вытравить из своего сознания. Но брат не сдавался. Телефон продолжал вибрировать от его сообщений, которые последние пару дней носили примерно одинаковый характер «надо поговорить с её мамой», «может быть есть вариант подойти через её отца». Дважды Феликс добавлял его в чёрный список, и парень приходил к нему лично, пытаясь допытаться что же между ними произошло, на что в ответ получал только разгневанный взгляд холодных зелёных глаз и угрозу жестокой расправы. На самом деле Феликс просто ненавидел себя, Адриана и весь остальной мир. Его трясло от пассивной агрессии, от того бессилия, с которым пришлось столкнуться. Каждый раз, стоило Адриану опять завести разговор он представлял, как Хлоя изо дня в день прогибается под каким-то невнятным отбросом, закапывая свою гордость все глубже и глубже. Его не беспокоило то, что она отказала ему, хотя в любой другой момент его бы это очень сильно волновало. Больше всего он переживал только о том, что она продаётся, не понимая всей своей ценности. Наравне с собой и своей слабостью он ненавидел её мать, видя в ней сочетание всех грехов человечества, не будь он скован узами уголовного кодекса, наверняка бы решил вопрос с ней радикально. Или, если бы у них существовало правило судной ночи, хотя не факт, что он успел бы с ней расправиться, наверняка его бы трижды кто-то обогнал. Стук в дверь все не прекращался и парень, ругнувшись, подошел к двери. — Если это опять ты, Агрест, то я спущу тебя с лестницы, — проворчал он, громко фыркая. — Повадился чуть что приволакиваться в мою квартиру. Дверной замок громко щёлкнул и дверь бесшумно открылась. Парень, готовый посылать в далекие пешеходные походы своего родственника, в секунду проглотил все слова. Перед ним стояла Хлоя. Непривычная, какая-то блеклая, с несколькими чемоданами за спиной. Парень прокашлялся, проглатывая шок и без лишних расспросов занёс чемоданы в квартиру.