Клаустрофобия

Часы лениво отбивали минуты, пока молодые люди сидели на кухне. Их обоюдное молчание прерывал только ночной шум улицы, проникающий сквозь настежь открытое окно. Хлоя задумчиво рассматривала тёплую жидкость в кружке, Феликс же решил дождаться, пока она сама решит начать диалог. Его нейроны составили где-то с десяток возможных причин появления девушки у него в квартире в компании недостаточно увесистых для всего гардероба Хлои чемоданов, которые так непривычно занимали коридор. И каждый из вариантов был хуже предыдущего. Он не знал как ему себя вести, радоваться ли тому, что его эгоистичное желание всё-таки исполнилось и девушка сейчас с ним, или все же паниковать такому резкому изменению её решения, которое казалось ему окончательным. — Я ушла из дома, — тихо констатировала девушка, не отрывая взгляда от чая. — Я понял, — аккуратно прохрипел Феликс, прочищая горло после долгого молчания. Вопросов у него была целая куча, но одного взгляда на девушку ему хватало, чтобы затолкнуть их все куда поглубже. Она действительно приложила много усилий, чтобы выглядеть так же, как всегда, но для него этого было недостаточно: слишком остро он ощущал мельчайшие изменения в её поведении. Раньше Хлою это раздражало… — Мы с Одри поругались, — Буржуа вздохнула, впервые не называя эту женщину мамой. — Не из-за тебя, если ты об этом подумал. Да в принципе вряд ли есть какая-то объективная причина в этот раз, — девушка распустила волосы, пытаясь подавить зевок. — Мне просто надоело терпеть её. После вечера она как всегда закатила скандал, я была на взводе, не промолчала, она меня ударила, я наговорила ей кучу гадостей, чему несказанно рада, и ушла. Вот и вся история. Девушка повела плечом, едва усмехаясь. Тон её был совершенно будничным, будто бы она пересказывала как прошёл самый серый день самой серой мышки. Феликс напрягся, крепко сжав челюсти. Они снова замолчали: Хлоя больше не хотела ничего говорить, парень пытался усмирить бушующий гнев. Он бы саморучно придушил бы эту гадюку, называющую себя матерью его Хлои, но ей бы вряд ли стало от этого легче. Сейчас не время для его ярости, его место подле девушки, он знал, что должен быть рядом, должен быть тем, на кого она сможет положиться. — Уже поздно, давай вещи разложим завтра, сейчас прими ванну и ляжем спать, — проговорил Феликс, закуривая. — Чемоданы разбирать не буду, — она поджала губы. Парень вопросительно вскинул бровь. Девушка закатила глаза и объяснила. — Адриан сказал, что ты уезжаешь в Лондон, смысла нет их разбирать. — Поедешь со мной в Англию? — Феликс устало покачал головой, догадавшись в чем было дело. — Вряд ли командировка на пару дней пойдёт тебе сейчас на пользу со всеми перелётами. А ты пока придёшь в себя, привыкнешь к свободе… А как приеду решим что будем делать дальше, хорошо? — Феликс, — девушка тяжело вздохнула, закусывая щеку, она крепко сжала в руках кружку, стыдливо опустив глаза. Горький ком из слов застрял где-то возле корня языка, вызывая рвотный позыв от собственной никчемности. «У меня нет денег» — произнесла про себя девушка, не найдя в себе сил продолжить вслух. — Хлоя. — Голос его был тихим, но строгим. — Пойдем, нам обоим нужен отдых, все остальное решим завтра. Он аккуратно потянул её на себя, и девушка, как ведомая кукла, поднялась со стула. Феликс заключил её в объятия, подхватывая под локти. Хлоя устало уткнулась ему в грудь, обессилено размякая в его руках. — Я не знаю что мне делать, — руки девушки невесомо расположились на его талии. Она тяжело выдохнула, сдерживая накатывающую панику. Сейчас решение, в котором она была так уверена ещё пару часов назад казалось совершенной глупостью, безумством. — Сейчас ничего делать и не надо, — Феликс крепко обнял её, задумчиво глядя в окно. — Начало положено, а дальше как захочешь, так все и будет, хорошо? Девушка молча кивнула, прикрывая глаза, с момента ссоры, эти чертовы двое суток, она не давала себе ни на секунду быть слабой. Она успокаивала сестру, игнорировала выпады матери, шаблонно улыбалась отцу, старательно блистала в классе. Словно её карточный домик все ещё стоит на месте, выдерживая все шквальные ветра. Только при Феликсе маска дала трещину, образ рассыпался и слёзы градом посыпались из васильковых глаз. Старательно продуманный сценарий жизни стерся с лица земли, оставляя на своём месте месиво из букв и несвязных предложений. Обратно дороги нет. От осознания этого факта горло сдавили крепкие лапы беспомощности и страха, сердце бешено колотилось, словно от скорости кровотока будет зависеть избежит оно боли и разочарований или нет. Но Хлоя знала наверняка, что впереди совершенная пустота, чистый и пугающий лист, слишком огромный для неё, не привыкшей к такой свободе. Девушка плакала тихо, практически бесшумно: не всхлипывала, не шмыгала носом и уж тем более не позволяла себе громко реветь. Время от времени слух Феликса улавливал тяжёлые выдохи, которые были единственным индикатором плача девушки. С каждым годом они меняются, меняется их окружение, планы, стремления и даже место проживания. Неизменным остаётся только одно: молчаливая поддержка Феликса и загнанная в угол Хлоя. Всякий раз, когда он случайно находил её убежища в момент грусти, она злилась, будучи излишне гордой девчонкой. Сначала она громко ругалась на него, а потом тихо плакала, пока он, словно многовековая скала, закрывал её от всего остального мира. Потом Хлоя успокаивалась и он молча уходил, никогда и нигде не упоминая о произошедшем. Хотя девушка кожей ощущала временами его взгляд, полный превосходства, когда она выходила в свет, натягивая маску. И каждый чертов раз она ненавидела себя за слабость, за то, что позволила ЕМУ лицезреть её в таком уязвимом положении, чувствуя свой проигрыш. Она прилагала столько усилий каждый раз, чтобы обойти его, насолить как можно сильнее, быть лучше, быть первее, но всегда, даже когда объективно победа была за ней, Хлоя не чувствовала ликования. Для неё Феликс всегда оставался лучше, чем остальные, что временами приводило её в бешенство. Она благоговела и робела перед ним, скрывая эти постыдные чувства так глубоко, что сама порой забывала об их существовании. Но он всегда напоминал, действуя по одной и той же схеме: «приехал — вскружил голову — перевернул её жизнь вверх дном — уехал». И после его визитов Хлоя всегда собирала свой идеальный образ заново, переклеивала свою маску в трехсотый раз, вспоминая парня всеми известными ей ругательствами. Каждый раз после его уезда она мечтала никогда больше не видеть этой надменности в глазах парня, так похожего на её возлюбленного. Всю свою жизнь Хлоя его ненавидела до дрожи в пальцах. Сейчас же девушка сломя голову неслась к нему в квартиру, отказавшись от своего привычного уклада, сбегая от всего остального мира. Она мечтала наконец-то уткнуться ему в грудь и послать всех остальных куда подальше, не видеть и не слышать никого кроме него. Только бы перестать вести себя как обычно и выдохнуть, выталкивая из своего организма с воздухом всю скопившуюся в ней за столько лет пыль и прочую дрянь, которой её любезно пичкала маменька. Она ненавидела его только потому, что рядом с ним ощущала непривычную свободу, какое-то странное всепринятие. Её пугало и злило то, как легко он выкраивал из куклы Одри человека, живого и самостоятельного. Сегодня, пожалуй впервые, он был её союзником, а не врагом. Был её единственным спасательным кругом. А может и всегда им был, просто она выбирала не ту сторону? — Иди в ванную, я пока постелюсь, — проговорил парень, когда девушка окончательно успокоилась. Она молча кивнула. Он аккуратно отпустил её, едва ощутимо мазнув поцелуем висок, и вышел с кухни, давая ей возможность привести себя в порядок. То, что она при нем плакала, не означает, что ему можно видеть её зареванное лицо с потекшей тушью. И девушка была ему благодарна, впервые разглядев в его поведении искреннюю заботу, немного холодную и искореженную, но такую родную.

***

Тёплая вода приятным потоком смывала с девушки прошедший день, убаюкивая. Сил совершенно не было, как и каких-то мыслей и эмоций. Она просто стояла под потоком воды, облокотившись о стену, прикрыв покрасневшие глаза. Хлоя не знала сколько так зависала, затянутая в какой-то вакуумный кокон, в котором кроме неё и воды не было ничего больше, но от такого банального действия ей становилось легче, будто бы вода и правда уносила все тревоги за собой в хитрые сплетения канализационных труб. Она вышла, закутываясь в заранее подготовленное парнем полотенце. Зеркало было затянуто паровой пленкой, скрывая наверняка не самый лучший вид девушки. Она вяло натянула пижаму, которую дворецкий учтиво положил отдельно от всех вещей, и направилась к спальне. В комнате парня не оказалось. Только аккуратно заправленная кровать и такой же диван. Девушка тяжело вздохнула, то ли прохлада комнаты вернула её в реальность, то ли её расстроил диван, на котором явно собирался спать Феликс. Девушка уверенно качнула головой, решая запретить ему спать отдельно. Она уселась на кровати, ожидая молодого человека. С кухни слышался негромкий разговор на китайском, видимо, даже в такое позднее время Феликс работал. Хлоя цокнула, в какой-то степени оскорбленная тем, что в такой тяжёлый для неё период этот трудоголик все равно занят делами. Ей хотелось заполучить все его внимание, чтобы он был с ней, чтобы холил и лелеял. Девушка усмехнулась, осознавая, как жалко, наверное, она выглядит в такие моменты. Ей так не хватало тепла от родителей, что она буквально сходила с ума от идеи быть кем-то любимой. Бегала за Адрианом как сумасшедшая; окружала себя огромным количеством парней с невнятной репутацией подхалимов. Да и в целом, во всех её предыдущих отношениях она не любила людей, а любила быть любимой. С Феликсом все будет так же? Он станет очередным её бывшим парнем, который ей просто наскучил? Или в этот раз ему наскучит она, когда до него окончательно дойдёт вся плачевность её внутреннего мира? Какими будут отношения двух поломанных эгоистов? Девушка облокотилась о стену, задумчиво разглядывая вид за окном. Мысли её тянулись так лениво и медленно, что к окончанию фразы она сама уже забывала начало. Реальность постепенно ускользала из её рук, она уже не могла понять какой звук был на самом деле, а какой ей просто послышался. Хлоя путалась в собственных рассуждениях и сама не заметила, как заснула. Феликс, урегулировав все рабочие вопросы, наконец вернулся в комнату. Девушка, свернувшись от холода, тихо посапывала, устроившись в углу кровати. Губ парня коснулась легкая усмешка и он, подойдя к девушке, накрыл её одеялом. Она не шелохнулась, вымотанная событиями предыдущих дней. Парень погладил её по голове, задумчиво хмурясь. Он мечтал видеть её такую: слабую, сломленную и послушную. Мечтал сбить её картонную корону с головы и наблюдать за её агонией, глумливо посмеиваясь где-то в темном углу. И вот, она униженная и оскорбленная сбежала к нему от деспотичной матери без единого гроша к кармане, растоптала свою гордость, выплюнув ему на блюдечко. Но ожидаемого ликования у Феликса не было. Все, что его радовало в данный момент, — Хлоя достаточно ему доверяет, чтобы обратиться за помощью именно к нему. Он благодарил Богов, что она все же решилась приехать, решилась все изменить. Она казалась ему сейчас такой крохотной и хрупкой, словно хрустальная куколка. Его рука плавно соскользнула с головы девушки по плечам на талию, слегка приобнимая её. Феликс хотел бы увезти её с собой в Англию, запереть в квартире, посадив на золотую цепь, только бы она никогда в жизни больше не сталкивалась с чем-то, что могло бы её расстроить. Он мечтал бы захватить камни чудес и, разрывая существующую реальность на тряпки, создать им новый мир, посадив девушку на трон подле себя. Каждая собака бы знала их имена, боялась бы, трепетала от одного упоминания, они бы могли легко править какой-нибудь империей, разделяя тяжесть короны на двоих. Она бы блистала в лучах славы и золота, сияла бы, как сияют бриллианты в её серьгах. Они бы сплелись в жадном тандеме, упоенные властью и богатством, поощряя самые гнусные пороки друг в друге. Их бы ненавидели и осуждали, порицали бы их безумства. А они не замечали бы, опьяненные омерзительным коктейлем, плясали бы на чужих костях, горячо любя себя и друг друга. Их раздутые эго слились бы в одно целое, занимая все пространство в округе, удушая своими размерами окружающих. И в то же время, он не хотел выбираться из этой комнаты. Ночь за окном, спящая Хлоя на его кровати. Казалось бы, этого должно быть мало для всех его амбиций, для его планов, в которых он, как минимум, был акулой бизнеса, с миллионом сотрудников в подчинении. Он пахал как проклятый, чтобы затмить всех своих родственников и предков, чтобы все знали его не как чьего-то сына или внука, чтобы его имя имело большую цену, чем все деньги мира. Но даже адские гончие выматываются и выгорают. Ему была необходима подпитка, его собственный порох. И раньше, он на тысячу процентов был уверен, что Хлоя для него просто искра, просто отдушина. Феликс тихо цокнул и резко отошёл от девушки. Он легко бы решил все её проблемы, дал бы кучу денег, увёз бы с собой и закрыл бы Хлою в финансовую клетку, чтобы она никогда никуда от него не делась. Но та часть, которую видела только мама, когда назвала его лучиком света во тьме жизни, верещала о том, что все это не правильно. Эта его часть мечтала видеть рядом с собой не послушную собачонку, в которую он при должных усилиях бы смог превратить девушку, воспользовавшись её положением, а такую же властную, строптивую и сильную хищницу. Его эгоистичную Королеву. Феликс криво усмехнулся, разрываемый противоречивыми чувствами, которые пробуждала в нем эта чертовка. Он хотел завладеть ею, хотел спасти её, хотел бы казнить и помиловать. Деспот и влюблённый слились в его лице в безобразного гомункула, стирая прежние границы личности. Он телом ощущал, как его ломает и выворачивает, как он становится кем-то другим. Он ставил её интересы выше своих, уже который раз. Он ненавидел себя, ненавидел её за это. Но каждая её слеза тяжелыми цепями оседала на его шее, заставляя склонить голову. Она была его игрушкой и мучителем. В его душе теплилась извращённые любовь и привязанность, что-то нездоровое. Он понимал это, но никуда не мог себя деть. Если бы она сказала бы ему сейчас убить Одри, он бы не задумываясь бы сделал это. Убьёт, измучает, украдёт, изуродует — выполнит любой её каприз, как она этого всегда и хотела. Хлоя не могла себе даже представить каким зависимым он был от неё, не замечала какие верёвки она из него вила. Все началось с банального детского эгоизма, с зависти брату, в которого почему-то была влюблена какая-то девчонка. Феликс даже не был знаком с Хлоей, когда решил, что она будет принадлежать ему, просто чтобы не достаться Адриану. Кто же тогда знал, что эта нелепая прихоть приведёт к такому. Думать, что будет дальше не хотелось, чтобы он для себя не решил, Хлоя все равно выкинет что-то эдакое, что пойдёт вразрез всем его размышлениям. Он устало осел на диван, прикрывая глаза, рабочая неделя в бешеном ритме брала своё: глупое человеческое тело не выдерживало той нагрузки, которую взвалил на себя молодой человек в попытках забыться.

***

Гул мотора неприятно шумел в ушах, отчего и без того дурное настроение Феликса становилось хуже. Адриан, внезапно воспылавший любовью к родственнику, вызвался проводить того до аэропорта. И как Феликс не пытался от него отделаться, ровно в четыре пятнадцать этот гороховый шут весело махал ему в глазок входной двери. Адриан молчал, кидая выжидающие взгляды на брата. Феликс заткнул ему рот при встрече быстрее, чем Агрест успел моргнуть. Небрежно швырнул в него достаточно лёгкий чемодан и запер перед самым носом дверь. Но как бы не старался Грэм де Ванили, Адриан успел заметить компанию сумок в коридоре. И сейчас его нерадивый братец наверняка хотел задать бы кучу вопросов, но, слава всем Богам, ему хватало мозгов и терпения, чтобы молча ждать. — Все ещё не вижу смысла твоего приезда, — хмуро констатировал Феликс. — Я захотел проводить брата, разве в этом есть что-то удивительное? — бодро парировал Адриан, весело прокручивая руль автомобиля. — Есть, если вспомнить кто твой брат, — цокнул он в ответ. — В жизни не поверю, что в тебе проснулись ко мне трепетные чувства. — Да брось, пора бы нам уже наладить отношения, не дети же уже, — отмахнулся Агрест. — Адриан, схожая внешность не обязывает нас быть лучшими друзьями. Я освобождаю тебя от всех надуманных родственных обязательств между нами, — Феликс прикрыл глаза, откидываясь на спинку кресла. — Будь добр, теперь оставить меня в покое, твоё присутствие выводит меня из себя. — Я тоже рад, что у меня есть такой замечательный брат, спасибо, что согласился поддержать мою затею, — энергично продолжал гнуть свою палку парень, мастерски игнорируя слова брата. Феликс возмущенно вытаращился на него, кривя губы. Кажется ещё немного и по миру разнесется новость: «Наконец-то люди научились убивать одним взглядом. Первым это сделал Феликс Фатом». Агрест поежился, но не отступил. — Отца раздражает наша дружба, поэтому… — Адриан многозначительно посмотрел на собеседника. — Господи, только не это, — взвыл Фатом. — Меня унижает быть твоим орудием мести нерадивому папаше, найди кого-то другого. — Не-а, — покачал он головой, даже не поворачиваясь к недовольному элементу, мысленно окрестив брата как «помеха справа». — Ты мне лучше расскажи, зачем тебе куча чемоданов, да ещё и таких цветов. Адриан взглянул на него, пытаясь уловить изменения эмоций на непроницаемом лице. Их гляделки продолжались в полной тишине, пока цвет светофора не изменился и машина снова не тронулась. — У меня в квартире живет Хлоя, — устало проворчал Феликс, чувствуя, что от этой любопытной пиявки ему не избавиться. — Что?! И ты молчал? Мне надо было об этом рассказать ещё вчера, — вспыхнул парень. — Так и знал, что доведёт её рано или поздно, в таких условиях невозможно жить. Навещу её сегодня, наверное она так переживает. — Не надо. — Отрезал парень, строго глянув на брата. — Ты в моей квартире появишься только тогда, когда я тебе разрешу, это раз. Хлое ты ничего не расскажешь, пока она сама не решится рассказать, это два. Ясно? Адриан, слишком хорошо знавший брата, понимал, что сейчас он настроен слишком серьезно, чтобы идти ему наперекор, но едкое самолюбие обиженно буркнуло. — Если ты подыграешь мне перед отцом, — заявил он в ответ, с хитрым блеском в глазах. — Когда ты стал таким шантажистом? — устало возмутился Грэм де Ванили. — Было когда и у кого научиться, — загадочно проговорил блондин. — Так что, по рукам? Я не лезу в ваши отношения, а ты помогаешь мне злить отца. Кажется тебе с этой сделки больше выгоды, чем мне, не находишь? — А ведь иногда я и правда думал, не приёмный ли ты, — усмехнулся Феликс, качая головой. В его глазах появился одобрительный огонёк, который мгновенно заставил Адриана горделиво улыбнуться. — На первый раз идёт, но на будущее, я предпочитаю более изощрённые манипуляции. — Я учту, — улыбнулся он в ответ. Оставшуюся дорогу до аэропорта они провели молча, думая каждый о своём. Адриан гадал в какой момент двое его близких людей из разряда «враги», перескочив все остальные стадии, перешли в разряд… А собственно какие теперь у них отношения? Она живет в его квартире, значит близкие, рассказала в первую очередь обо всем Феликсу, значит доверительные. Но с другой стороны, достаточно ли этого, чтобы назвать их возлюбленными? Зудящее любопытство уселось на языке, обещая выкинуть какой-нибудь неуместный вопрос в духе «так вы встречаетесь, да?», но парень терпел, собрав всю свою волю в кулак. Феликс погрузился в свои мысли, совершенно утратив связь с реальностью. Он проснулся утром, словно только закрыл глаза: ни усталость, ни тяжесть никуда не делись, словно заделались его вечными спутницами. Парень ненавидел, когда его планы резко изменялись, ненавидел неопределённость, обычно заранее предугадывая все события. Но впервые он был рад, что все идёт не так, как он задумал. Конечно, сложно будет объяснить маме, почему он сначала так рвался в Лондон, а теперь поменял билеты и улетает уже через пару дней, но он обязательно что-то придумает, это же мама. Она точно его поймёт. По крайней мере, парень на это очень надеялся. Амели всегда очень резко отзывалась о семействе Буржуа, в частности об Одри, имея с ней старый неразрешённый конфликт. Но с другой стороны, Одри теперь и для Хлои враг, значит у них есть уже тема для разговора. Феликс дёрнулся, оторванный от своих рассуждений. Он недовольно вытаращился на брата, посмевшего прервать его в таком важном и горячо любимом деле, как планирование. — Я говорю, мы приехали, Спящая красавица, будешь тут сидеть и никуда не улетишь, — покачал головой Адриан. — Или таков был твой изначальный план? Лукавая усмешка, появившаяся на лице Агреста, тут же сменилось гримасой боли, когда Феликс, не став терпеть такие заявления, ощутимо пихнул его острым локтем куда-то в районе рёбер.

***

Хлоя недовольно поморщилась: глаза неимоверно болели. Веки так пекло, словно она закрыла глаза, предварительно засыпав в них песка. Девушка потёрла глаза, пытаясь улучшить ситуацию, но это не принесло никакого результата. Противный телефонный звонок, ставший причиной пробуждения девушки, продолжал звенеть где-то на заднем фоне. Девушка через время, всё-таки кое-как смогла открыть глаза, видя мир сквозь белую пелену. Хлоя по памяти дошла до ванной и с довольным стоном умылась прохладной водой. Водные процедуры возымели свой эффект и через время девушка могла уже более-менее отчетливо видеть мир. Из зеркала на неё смотрело какое-то чудовище, не человек. Опухшее лицо, красные глаза, остатки вчерашнего макияжа, соломенное гнездо на голове, вместо волос. Хлоя придирчиво скривилась и не долго думая забралась в ванную. Она вышла из душа, хотя бы немного приведя себя в тонус и довольно потянулась. К её большому удивлению на кровати Феликса она чудесно выспалась, наконец-то отпустив ситуацию. Девушка прогулялась по пустой квартире и грустно цокнула. Она надеялась успеть переговорить с Феликсом о произошедшем, но он как всегда попросту не дал ей такой возможности. Хлоя лениво взяла в руки телефон, листая кучу уведомлений: Зои отписывалась ей об истерике матери, старательно записывая её крики в голосовых сообщениях. Девушка раздробила свой телефон ещё в отеле, уничтожив все, что могла, мало ли Одри вздумается нарыть на неё что-то. В её новом телефоне, приобретённом пару лет назад просто из-за понравившегося цвета, было всего несколько контактов: тайный телефон Зои, номер отца, номер дворецкого, номер Феликса. Хлоя усмехнулась, весело подставляя лицо солнцу. Никогда прежде она не чувствовала такого облегчения, как сейчас. Зои, без лишних подробностей, была знакома с начальным этапом плана сестры; отец получил письмо дочери и тоже обо всем знал, о чем отчитался в сообщении дворецкий. Дорогие люди знали, что она жива и в безопасности, а значит можно отложить телефон куда подальше и, как и сказал Феликс, прийти в себя. Может быть и хорошо, что он уехал, ей проще будет собрать себя в кучку в одиночестве. Первым делом девушка вознамерилась привести себя в порядок, и уже зашла на страницу своего любимого салона, как её словно током ударило осознание. Вспомнив про своё финансовое положение, Хлоя почувствовала себя совершенно никчемной. Ей казалось, что она не может ничего, что теперь все двери перед ней закрыты. Мозг уже вырисовывал страшную картину, как её тело, над которым она так долго трудилось, приходит со временем в ненадлежащий вид, как все старые знакомые отказываются от неё, как ей приходится обслуживать каких-то пьяных уродов в грязном пабе, как её всегда пугала мама. Девушка тряхнула светлой копной волос, выкидывая из головы нелепые мысли. Она пошла на кухню, в надежде, что любимый чай поможет ей взять себя в руки. На кухонном столе лежала банковская карта и маленькая записка с коротким содержанием: «Некрасиво с моей стороны было бросить тебя, не попрощавшись. Купи себе что-то в знак извинений от меня. Пароль: 1808 » — День рождение мамы, интересно, — хмыкнула девушка, рассматривая оставленный «подарок». Она не могла смириться с тем, что денег у неё теперь в обрез на неизвестный срок, но и не могла взять те деньги, которые оставил Феликс. Хлоя какое-то время гипнотизировала несчастный кусок пластика, но, решив себя не мучать, отложила куда подальше. Нельзя было сказать, что она бедствовала по меркам обычных людей, но та сумма, которую она смогла в обход всему с собой забрать не покрывала и пятой части её недельных расходов. Денег от родителей, даже от отца, она принципиально брать не будет, разве что, заберёт их силой, но не жалостью и мольбами, уж точно не так. Хлоя с интересом посмотрела на карточку, в голове продолжал звучать собственный внутренний голос: «Разве что, только силой…» Шестеренки в голове активно начали вращаться, приводя механизм в действие. Действия выстраивались в единую цепочку, формируя чёткий путь к поставленной цели. Конечно, её затея была совершенно сырой, и Хлоя даже не планировала начинать приступать к каким-то действиям, но вчерашнее бессилие отступило, постепенно сменяясь каким-то диким азартом, в предвкушении предстоящих испытаний.