***
Каштанова разбудил звонок телефона. Он неохотно разлепил глаза, чтобы взглянуть на экран. Ну конечно, кто еще будет звонить в такую рань, — в одиннадцать — кроме как не Антон. Юрка провел носом по сенсорной поверхности, принимая вызов. Высвобождать руки из теплого одеяла не хотелось. — Чего тебе? — буркнул он, щурясь от солнца и отсутствия очков. — Слушай, я тут такое откопал… — Черников внезапно запнулся. — Подожди, ты что, еще спишь? — Э… — Юра привстал на кровати, протирая глаза. — Вроде того… — Опять до ночи читал? — Нет, как раз наоборот: отоспаться за всё время решил, — Юрий нацепил круглые очки и наконец взял телефон в руку. — Так что ты там нашел? — Короче, я слазил на чердак, а там такое… Ты не представляешь, сколько там старых книг и вообще всего-всего! Услышав о чем-то старом, Юрка тут же проснулся. — Серьезно? И как твой дед тебя туда пустил? — на другой стороне послышался немного нервный смешок. — Он на рыбалке и понятия не имеет, что я творю, — признался Тоха. Каштанов коротко рассмеялся, услышав его тон. — Ну как же еще… Так ты хочешь чтобы я пришел? — Конечно, хочу! Знаешь, — Антон демонстративно понизил голос, — я думаю, что если там всё расчистить, постелить на пол старые одеяла и притащить какой-никакой светильник… Будет просто потрясающее место, чтобы читать там Гоголя или что еще, что мы там можем найти… Юра улыбнулся. — Хорошо, я помогу тебе… Разумеется, Юрка махнул на сон рукой. Тайны старого чердака, в который они с Тохой лазили лишь когда-то давно, в детстве, были гораздо лучше этого. Зайдя за калитку чужого дома, которая была открыта, Юрий провернул ключ в замке, запирая её. Черников, услышавший его, выглянул из-за входной двери. — Пошли? — он подождал Юру на пороге пару секунд, а затем нырнул с ним в ту недостроенную, нерабочую часть дома, где были сложены все ненужные вещи и где в маленькой каморке был вход на чердак. — Как тебе вообще пришло в голову туда забраться? — спросил Каштанов, наблюдая за тем, как Тоха быстро залазит наверх по шаткой деревянной лесенке. — Зашел сюда, чтобы откопать старую одежду, вот и вспомнилось детство, — веснушчатый придержал стремянку, пока Каштанов взбирался по ней. — Помнишь, как мы смотрели на звезды отсюда? — улыбнулся он, разгибаясь и отходя, чтобы дать другу спокойно влезть на чердак, и не столкнуться при этом с ним. — По твоему, я могу это забыть? — Юрка поправил сползшие на кончик носа очки. — Ну, мы ведь тогда совсем маленькими были, — отвернулся Антон. — Ну и грязно же тут… Юрий молча смотрел ему в спину, раздумывая о чем-то своем. Вид запыленного чердака вызывал легкую ностальгию. — Придется убраться, — вынес вердикт Тоха. — Давай ты пока пособираешь со всех углов книги, а я вытащу всё то, что тут не к месту — вроде банок и всего такого, что можно перенести вниз. Каштанов кивнул. — Книги убирать отсюда не будем? — Нет, не думаю, надо будет их для начала перебрать… А еще из каморки утащить какое-нибудь старое одеяло. — Там найдется и пара подушек, — Юра бросил очередной, поднятый с пола, том в угол, куда сразу решил стащить все найденные книги. — Твой дедушка не склонен что-либо выкидывать, поэтому я уверен, что там скопилось много чего-то, чем можно заставить это место. — Это да, старой одежды и всякого хлама у нас предостаточно, — задумчиво протянул Черников, подтаскивая к себе деревянный ящик, чтобы складывать в него всё то, что мешалось на полу. — Но, знаешь, я никогда не был против этого. А вот мои родители, когда приезжают, часто жалуются. Мама говорит, что мы могли бы, к примеру, убрать весь хлам снизу, обустроить для них спальную комнату, да и в принципе помещение для гостей или что-то подобное. — Если бы они еще приезжали так часто, чтобы это имело смысл, — не сдержавшись, фыркнул Юрка. — На самом деле я с тобой согласен, — Антон подтянул переполненный ящик к лестнице. — Иногда я не понимаю, зачем они сюда заезжают, — сделал откровение он и в его голосе Юре послышалась легкая грусть. — Чтобы увидеть сына, очевидно, — пробормотал в ответ он, отходя к стене со скопившимися там стопками книг. — Это конечно, — тон Тохи стал более веселым. — Но мне комфортнее здесь, когда их нет. Я понимаю, родители, всё такое, — попытался он оправдаться то ли перед другом, то ли перед самим собой. — Но, знаешь, они никогда не понимали, почему мне нравится здесь жить и я не хочу переезжать с ними в город, ездить в разные страны по их командировкам… Я относительно постоянный человек. А когда они приезжают, я каждый раз чувствую, что меня будто хотят вытянуть отсюда силой. Каждый раз боюсь, что они заберут меня, — тихо выдохнул он, откидывая со лба рыжие волосы. — Не заберут, если ты им объяснишь. Да и вообще, — Юрка запнулся, побоявшись, что его слова могут быть слишком грубы. — Говори, я не обижусь, — повернулся к нему на секунду Черников прежде, чем уйти в противоположный угол чердака. — Если они действительно хотели, чтобы их ребенок был к ним привязан и любил их, не стоило в раннем детстве перевозить его сюда и почти что бросать, — стараясь говорить мягче и при этом не потерять мысль, выдал Юрий. — Ну, про «бросать» ты, конечно, загнул, — перетащив очередной ящик, Антон тихо охнул, распрямляясь и хрустнув спиной. — Да и про любовь тоже. Я люблю их, ничего против них не имею… Просто некомфортно при их приездах периодически, вот и всё. — Ну, знаешь, — тон Каштанова утратил свою прежнюю твердость и снова стал таким же мягким, как обычно при разговорах с ним. — Я всё еще помню, каким потерянным и испуганным ты выглядел, когда мы встретились. Тоха на несколько секунд рассмеялся. — Ну ты и вспомнил, — улыбнулся он очкастому. — Конечно, а каким же мне еще надо было выглядеть — ребенку, которого привезли непонятно куда и оставили с малознакомым человеком, пускай даже и родственником. К тому же, у меня совсем не было друзей здесь, а знакомиться сам я в принципе не привык, да и выходить из дома тоже. — В общем, тебе со мной повезло, — усмехнулся Юрка. — Ага, повезло, — протянул Антон, снова отворачиваясь к остаткам мусора, что он убирал в ящики. Юру почему-то напряг его тон. — Я пошутил если что, — ляпнул он, сваливая последние книги в угол. — Нет, правда же повезло, — в глазах повернувшегося Тохи виднелось легкое удивление. — Шутки тут не особо уместны. Ты меня вытащил, так что… действительно повезло, — усмехнулся он Каштанову, который мельком бросил на него свой зеленый взгляд. — Не подошел бы я, так это сделал бы кто-то другой, — пожав плечами, констатировал факт Юра. — Навязчивых придурков в поселке и без меня хватает. — Ах, так ведь то навязчивые придурки, но ты, мой милый, есть нечто иное, — театрально произнес Антон, взмахнув рукой со старой подставкой под свечи. Юрий фыркнул, почти беззвучно рассмеявшись. Что-то внутри него перевернулось, когда в мыслях сам собой повторился конец фразы. В каждой шутке есть доля правды и правда, которую только что услышал Юра, грела сердце, хотя в груди одновременно с этим что-то боязливо тяжелело, словно противясь тому теплу, что разлилось внутри.Горячность и запыленный чердак
17 июня 2022 г. в 19:00
В темном полупустом доме изредка что-то потрескивало. Холодильник то и дело начинал шуметь, а за окном приглушенно раздавался лай собак и чьи-то возгласы.
Антон полулежал на кровати; Юра, читающий книгу, сидел рядом. Черников совсем недавно уснул, съехав вниз и немного вбок, опершись головой о чужое плечо. Одна из еще незаживших ран на его ноге снова кровоточила — засохшая корка треснула примерно посередине. Каштанов почти не замечал этого, целиком находясь внутри «Преступления и наказания». Он мельком глянул на Антона рядом: тот едва слышно сопел, сжимая в руках складку его яркой летней рубашки, и Юрию совсем не хотелось его будить с учетом того, как рыжик сегодня устал.
Звук проворачивающегося в замке ключа заставил Юру вздрогнуть. Он тут же положил книгу на пол и, осторожно встав, выскочил в прихожую, прикрыв дверь зала. На пороге стояли улыбающиеся родители.
— Привет, — мама обняла его на секунду. Её каре-зеленые глаза, точь в точь как у сына, сияли.
— Твой отец получил премию, — они оба так выразительно радовались, смотря на Юрку, что тот тоже не смог сдержать улыбки после этого восклицания.
— Поздравляю, — тут он вспомнил про своего друга. — Там Антон — в зале — спит. Не будите пока его, пожалуйста, наши сегодня совсем его загоняли…
— Да, конечно, — понимающе кивнул его папа.
— Ой, да… а я тут накупила, — мама Юры махнула рукой в сторону пакетов с едой, которые уже разгружал на кухне её муж. — Хотела с Костей сегодня чего-нибудь сготовить. Хотя, авось и успеем. Поужинаете, может, вместе как раз? — она кивнула в сторону зала. — Или ели уже?
— Чай и воздух, — пробормотал Юра, вспомнив, что было, когда они с Антоном несколько часов назад, уставшие, пришли к нему домой.
— Тогда помоги нам, глядишь, и справимся за полчасика.
Юрий кивнул и пошел вслед за матерью на кухню.
Заняло это все хоть и больше получаса, но меньше шестидесяти минут. Работали быстро и почти молча, так, как было принято в их семье.
Когда Юра вернулся в зал, чтобы разбудить Тоху, то уже был немного запыхавшимся. Антон, по своему обычаю, скрутился комочком и приобнял подушку.
Каштанов склонился над ним и тут же ощутил еле уловимый запах молока с печеньем, который почему-то еще слегка отдавал полевыми цветами. Вдохнув этот слабый аромат, Юра ощутил, как и всегда в таких случаях, странную размытость мыслей, а внутри начало просыпаться удивительное чувство свободы вперемешку с еще чем-то — таким теплым, и в то же время заставляющим что-то в груди тяжелеть.
Почему-то ему стало страшно. Он поднял голову, чтобы больше не ощущать того легкого аромата, что заставлял сердце биться чаще.
— Эй, Тоха, — Юра попытался осторожно пробудить его ото сна.
Тот приоткрыл глаза несколько секунд спустя и сразу же сел, стараясь проморгаться.
— Извини, я не планировал… — его взгляд устремился к окну, пока Каштанов отходил от него еще на шаг. — Уже так поздно?
— Скоро девять, — Юрка опустил взгляд на свои часы — они были такие же, как у Антона. Почему-то парни всегда считали их парными, хотя они просто были одинаковы.
— Мои родители хотели, чтоб ты поел с нами — ужин приготовили только что, — проинформировал Юра, неосознанно поправляя ремешок на запястье.
— Я мог бы и помочь, — вздохнул Черников, поднимаясь с дивана. Он повернулся к неплотно закрытой двери, из которой в комнату падал желтый луч света — в зале Каштанов его не включил.
— Перестань, моя мама бы этого не допустила.
— Твои мама и папа — просто замечательные, — слегка улыбнулся Тоха, на секунду оборачиваясь к нему — полоска света скользнула по его веснушкам и огненным волосам. Юрка ответил на эту улыбку, и они двинулись на кухню, где их уже ждали тарелки с едой, от которых всё еще шел призрачный пар — самое то в прохладный летний вечер (или уже ночь), чей ветерок проникал в комнату из открытого окна.
— Здравствуйте, — Тоха махнул рукой мужчине и женщине, сидящим на кухне.
— Привет-привет, — на манер деда Коли ответил папа Юры.
В этом коротком перебросе приветствиями Юрка невольно увидел произошедшее две недели назад. Тогда он перекинулся такими же словами с дедушкой Антона. Тоха сел за стол, последовав примеру Каштанова.
— Как дела с этим? — мужчина кивнул на его покалеченную ногу.
— Пустяки, все нормально, — беспечно отозвался Антон. — А как поживают чертежи, дядь Кость?
— О, замечательно, — улыбнулся тот, склоняясь к очередной ложке супа. — Мне сегодня выдали премию, — не сдержался он. Юра незаметно усмехнулся, глядя в тарелку.
— Поздравляю! — просиял его друг.
— Как вы всё же похожи, мальчики, — вздохнула женщина, выразив за сына его мысли. — Вот и Юра пару часов назад точно так же сказал.
На этот раз Юрка всё же не удержался и фыркнул. Антон посмотрел на него через стол. По его взгляду было видно — он понял, что это фырканье означает.
— Вы меня плохо знаете, тетя Ира, — поднял голову он, проглотив очередной кусок тушеного мяса.
— Отчего же? — улыбнулась мама Каштанова.
— Оттого, — просто ответил Тоха. — Мы, конечно, в некоторых ситуациях и можем говорить одинаково, но…
— Каждый человек уникален, правда, Антон? — перехватил его мысль Костя, закивав. — Вот и у нас на работе так…
Юра не обращал на эти слова внимания. Это предназначено было Тохе, который всегда с готовностью и даже интересом слушал истории его отца. Он же отличался любопытством только в тех случаях, когда они с ним были одни. Тогда можно было спокойно поговорить — так, как нельзя говорить больше ни с кем. Юрий чаще всего обсуждал всё его волнующее именно с папой, а не с матерью.
Отец мог отбросить лишние, на его взгляд, беспокойства и спокойно выслушать, а благодаря своему опыту часто вместе с этим он давал весьма полезные советы, приводя примеры похожих ситуаций из жизни. На него всегда можно было положиться — но только будучи с ним наедине.
Юра лишь изредка прислушивался к разговору, большей частью смотря в окно. Слыша долетающие до него обрывки фраз, он поминутно поражался тому, как его папа и Антон говорят друг с другом на равных.
То ли Константин так подстраивался под него, то ли сам Тоха снова приобрел ту самую серьезность, которая его пугала — неизвестно.
— Значит, вы собираетесь в лес, — выдернул его из раздумий голос мужчины. Ира уже ушла, и последние несколько минут Черников беседовал с ним вполне спокойно и, судя по всему, не таясь.
— Да, но Юра боится повторения истории, — Антон кивнул на свою израненную ногу под столом.
— Ну, я бы тоже боялся, — тихое цоканье Юрки заставило его папу остановиться на полуслове. — О, так ты слушаешь.
— Да. И да, я боюсь, — спокойно ответил Каштанов.
— Ну, в нашем лесу на самом деле не так просто заблудиться, как тебе кажется…
Теперь молчал Антон.
— Да, в заброшке тоже нельзя было, — кивнул Юра.
— Это не то, — всё-таки не удержался его друг. — Пока ты «спал», мы с твоим отцом говорили обо всем этом. С его советами с нами ничего не случится.
— Да. Я тоже думал раньше, что ничего не случится, — таким же ровным тоном подтвердил Юрий. Антона, судя по всему, именно это расстраивало и раздражало больше всего.
— Но это же нечестно! Ты обещал, — воскликнул он, привстав. В этом возгласе Каштанов различил тень обиды. Константин осторожно опустил Антона обратно на стул, положив руку на его плечо.
Почему-то именно это окончательно подорвало желание Юры находиться сейчас в доме. Хоть он тогда это и не особо понял…
— Я подышу свежим воздухом, — без обиняков сказал он, направляясь к прихожей. Выходя и закрывая за собой дверь, он всё еще слышал приглушенные голоса на кухне.
Летний прохладный ветерок отрезвил Каштанова, и он тут же почувствовал укол совести, который как иголкой царапнул по чему-то внутри. Одновременно с этим Юра ощутил себя глупцом, что часто и бывало после того, как его редкая вспыльчивость проявлялась.
Он присел на ступеньку прямо у входной двери — если кто-то откроет её и его стукнет, он все равно этого заслуживает.
Почти совсем стемнело, а после готовки и довольно плотного приема еды хотелось спать.
Входная дверь тихо скрипнула, и Юрка отодвинулся от неё. Рядом опустился Антон. Он закрыл дверь, а теперь сидел, прижав колени к груди и положив на них свой острый подбородок.
Парни молчали. Рыжик явно нервничал — он потянулся к ране на ноге и его ноготь подковырнул высохшую кровяную корочку. Юра поднял руку и накрыл ей его ладонь, предотвращая самоповреждение. Пальцы Антона замерли. Каштанов, заметив это, тут же отпустил их.
— Прости, — тупо выдал он, отвернув голову.
— Ага. Всё хорошо, — просто отозвался его друг. — Так ты не пойдешь со мной? — через некоторое время всё же спросил он. Юрий снова почувствовал царапанье совести вместе с оттенком сомнений.
— Я… Не уверен, — выдавил он с трудом. Черников внезапно повернулся к нему всем корпусом.
— Но я хочу пойти туда с тобой. Я переступил через себя на прошлой неделе для того, чтобы пойти с тобой туда, куда хотел ты. Мы договаривались, что ты сделаешь то же самое, — его лица почти не было видно в тени, но Юра уловил блеск в лазурных глазах. Он не смог ответить сразу, вглядываясь в ясную радужку, пока Антон неподвижно — таким же взглядом — изучал его лицо.
— Хорошо, — наконец твердо сказал Каштанов, сдаваясь, но стараясь не подавать виду. — Но только после того, как всё это заживет, — он указал на чужую ногу. Тоха вздохнул — вроде бы с облегчением — и потрепал его по темным вьющимся волосам. Тепло разошлось от этого жеста по всему телу, потому как он значил, что всё в порядке.
— Договорились. И не переживай за меня так, — слабо улыбнулся Черников. — Я же все-таки не ребенок.
Да, разумеется, он уже не был ребенком… И Юра знал это, хоть подсознание пока что отказывалось принимать это за факт.
Потому что если Антон не ребенок, не его «младший брат» — что это за чувство, которое возникает по отношению к нему всякий раз, когда он вдыхает его запах рядом с собой и ощущает прикосновения чужих рук?
Что-то внутри, то, что почему-то боялось этих чувств, отчаянно противилось признавать Антона повзрослевшим и пока что одерживало победу над здравым смыслом.