Игра не стоит свеч

      Надежду можно сравнить с крошечным огоньком в кромешной темноте, который призывает не сдаваться, заставляет вставать раз за разом и двигаться вперёд. Сакура действительно считала свою жизнь ужасно скучной: она родилась в совсем простой семье, закончила обычную школу и поступила в не самый престижный колледж, не сдав экзамены достаточно хорошо, чтобы пройти на бесплатное обучение. Она находила судьбу несправедливой. Как же так вышло?!.. Сакура так много работала, трудилась, заучивая материал, но в итоге всё равно не сдала на высокий балл. Она чувствовала себя виноватой, а жизнь перестала приносить хоть какое-то удовольствие. Краски природы стали блеклыми, небо над головой — тусклым. И, видимо, высшие силы захотели наказать недовольную девчонку, отняв у неё родную мать и оставив с больным отцом. Исаму возненавидела собственное существование, мечтая скрыться хоть куда-нибудь, чтобы больше никогда не видеть божий свет.       Она даже пробовала ходить к психологу, но любые сеансы оказывались пустой тратой времени. Ненависть Сакуры к миру, к самой себе оказалась настолько велика, что душа искала любые способы успокоения. Знакомые советовали какие-то таблетки, но девушка пренебрегала всем: им не понять. Отношения с отцом не ладились после смерти матери, а учёба в колледже скатилась к самому дну. Мысли о самоубийстве стали посещать всё чаще, но в последний момент, когда Сакура практически приняла решение распрощаться с жизнью, ей написала женщина. Нет, Исаму и правда не знала её, но незнакомка общалась с ней удивительно мягко, понимала и слушала все проблемы, хотя Сакура до этого никогда её не видела. Она представилась красивым именем Кихару и сказала, что может помочь ей справиться с горем. Каким образом? Сакура не понимала, но впервые была искренне рада, что хоть кто-то по-настоящему выслушивал её. Но она бы сейчас отдала всё, чтобы вернуться назад и не общаться с этой женщиной.       Бесплатный сыр лишь в мышеловке, а Сакура стала пленницей этого непонятного места с другими девушками, которых Кихару Накамура заботливо называет «дочерьми». Да как она только может?!.. Её мать мертва, а её прах развеян над озером. Кихару безумная, она сумасшедшая... боги, неужели это и правда её наказание? И сколько Сакура рыдала по ночам? Десятки, сотни, тысячи раз, пока к утру не оставалось даже слёз, а из горла вырывался только жалкий хрип. Ей не нужны никакие сёстры, не нужно быть гейшей, чёрт возьми!.. Она просто хочет домой, но Накамура похожа на стенку: ничего не слышит и говорит одно и то же. Сакура так боялась, что её продадут где-то на чёрном рынке, но правда оказалась не сильно лучше. Весь дом — сплошной лабиринт, который меняет свои коридоры каждый месяц. Девушка искренне пыталась запомнить хоть какой-нибудь из них, однако кошмар в виде женщины с чёрными волосами настигал всякий раз, мягко хватая её за горло.       — Сакура-чан, ну куда же ты уходишь?       Она — тень, которая следит за каждым шагом и появляется сзади в самые неожиданные моменты. Сакура не понимает, каково это — быть гейшей, но Накамура ласково объясняет: предназначение. Однако нет... чёрт, она же не профессионал, не училась этому ни разу в жизни и совсем не такая плавная, как те изумительные девушки из Киото. Как такое только пришло в голову этой ненормальной женщине? Гейши должны уметь развлечь гостей приятной беседой и следить за тем, чтобы их бокалы не оставались пустыми. Сакура же не может похвастаться подобными навыками, но зато обладает симпатичной внешностью, из-за чего мужчины желают пообщаться с ней и попытаться продолжить разговор в другом, более тихом месте. От этого всегда тошнило: Сакура ни за что не станет этого делать. Хотя Накамура, называющая себя при гостях наставницей, отказывала всем гостям, когда речь заходила об интимных услугах гейш, и не терпела, когда люди на этом настаивали. Но это всё ещё клетка без выхода, где ей, кажется, суждено умереть.       Впрочем, жизнь известна своею непредсказуемостью, а надежда начинает гореть во тьме в самые неожиданные моменты, ибо встречи со странной особой, которая каким-то образом пробралась к ней в комнату, Сакура ожидать никак не могла. Девушка называлась Каноко Саито — работницей этого заведения, ненароком узнавшей тайну безумной хозяйки. У неё спокойный взгляд, мягкие движения и длинные волосы, которые блестят на искусственном свету. Она обладает тихим голосом и неторопливой речью, словно вся состоит из чего-то очень умиротворяющего и лёгкого на ощупь. Каноко обязательно вытащит её — на это хотелось надеяться больше всего на свете. Сакура грезила лишь о том, когда вернётся обратно домой и наконец-то обнимет отца... но это пока только мечта. Она опять впервые за долгое время молит богов об удаче, молит о Каноко, которая поможет ей. По крайней мере, Сакура на это очень надеется.       Исаму действительно ненавидит свою работу, но она начинает свой долгожданный танец для гостей, когда звучит первые ноты сямисэна. К ней приковано всё внимание, а любая ошибка стоит немалой цены, но Сакура за долгое время не чувствует совершенно ничего, кроме безразличия и единственного чувства долга. Белый грим, с трудом наносимый в течение часа, опротивел так сильно, что девушка готова просить вылить ей что-нибудь на лицо, дабы капли вновь побежали по лицу, а кожа задышала. Веер в руках Сакуры будто плывёт сам собой по воздуху, хотя одни боги знают, насколько тяжело ей даются эти движения. Она даже близко не стоит с роскошными гейшами Киото, но гостям нравится. Сакура почти лишена эмоций, что придаёт ей определённый шарм и загадочность. Сейчас девушка действительно походит на фарфоровую статуэтку, которую тронь — части тела качаются. Однако в эту секунду Исаму знает, что Накамура наблюдает за ней, видит любую оплошность и следит за порядком в зале из тени.       Её взгляд невольно цепляется за окружение вокруг. Гости за столиками одобрительно улыбаются, пока другие девочки разливают им алкоголь. Однако что-то смущало, что-то совершенно не вязалось с этой картиной уважаемых японских мужчин, испытывающих настоящую слабость к традиционной культуре... в глубине зала, почти в тени сидело двое молодых людей, которых достаточно сложно причислить к высокому классу из-за их относительно простой одежды: обычная рубашка, не самое дорогое пальто и абсолютно иной взгляд. Сакура едва не отступилась, когда заметила их, хотя лицо оставалось равнодушным. Она не имела и малейшего права на ошибку, если не хочет провести день в тёмном и закрытом помещении. Что они тут делают?.. Или девушка банально себя накручивает. Опять же, мысли возвращались к Каноко Саито, которая должна вызвать полицию, рассказать или предпринять хоть какое-то решение, чтобы спасти не только её, но и всех остальных.       Куникида испытывал к этому заведению крайне противоречивые чувства. С одной стороны, гостиница действительно красивая, от неё веет духом старой Японии, а кимоно у каждой девушки уникально: это даёт представление о том, что хозяйка, которая управляет этим местом, знает все мелочи в отношении одежды и культуры своей родины. И это, наверное, подкупало в какой-то степени. Куникида не мог назвать себя настоящим ценителем древней Японии и традиций, но такое внимание к деталям всё-таки приводило его несколько идеализированное сознание к восторгу: всё по правилам. С другой стороны... ему не нравилась сама атмосфера, это чувство подвоха. Он понимал, ради чего они сюда пришли, поэтому доверять обложке никогда не стоит. Доппо увидел за жизнь достаточно красивого, но лживого: подлинная сущность так или иначе всё равно брала верх. Но детектив продолжал следовать собственным убеждениям, поэтому он был готов рискнуть ради спасения девушек, если они и правда находятся здесь. К тому же, Куникида здесь не совсем один.       Мужчина перевёл взгляд на Дазая, который, кажется, искренне восхищался музыкой сямисэна, положив голову на руки, сложенные «домиком». Конечно, напарник иногда выводит его из себя, но он не подведёт. Точно так же и Доппо никогда не разочарует Дазая. В конце концов, директор не зря поставил их в одну пару. Они оба способны прибегнуть к отчаянным мерам, чтобы оказать помощь. Девушка на сцене провела веером, словно указывала на кого-то из присутствующих, а после подкинула предмет в воздух. Она закончила своё представление, и гости аплодидировали ей — даже Куникида пару раз хлопнул в ладоши. Он разглядел её. В каштановых волосах сияет серебряный кандзаси, который так завораживал, что едва ли вообще можно отвести взгляд и посмотреть на что-то другое... впрочем, Доппо уловил иную деталь, которая заставила его с некоторым шоком расширить глаза. Гейша не носила серёжек, но вот в левом ухе у неё проколот хрящ, где чуть блестел железный гвоздик. Он настолько неприметный из-за остальных украшений, что сложно даже найти его. Можно подумать, что это совершенно обычная вещь — многие дамы прокалывают себе уши, — но на фотографии со своими друзьями у Сакуры был проколот именно хрящ левого уха.       — Сакура... — выдохнул Куникида.       Дазай с крошечным удивлением отвлёкся от сцены.       — Что ты сказал?       — Посмотри на ухо девушки, — он не стал показывать пальцем. — Сакура не носила серёжек. Но, по словам отца, она три года назад из-за спора проколола себе хрящ.       — Что ж... мы нашли Сакуру, Куникида-кун, — с какой-то приятной улыбкой произнёс Дазай. — Однако...       —... не можем вызвать полицию, — закончил за него детектив. — Мы имеем дело с эспером.       — Именно!.. — щёлкнул пальцами он. — Я бы пообщался с Сакурой лично.       — Как ты это сделаешь? — скептически спросил Куникида.       Дазай выглядел так, словно у него действительно имеется какой-то невероятный план, в который он ещё почему-то не посвятил Доппо. Вероятно, он придумал его только что... или догадался раньше, что Сакура находится здесь. В любом случае, Куникида очень сильно хочет послушать его.       — Предоставь это мне.       Мужчина поднял руку, тем самым подзывая официантку с подносом к себе. Леди мило улыбнулась гостю и склонила голову в знак почёта и уважения.       — Чем могу быть полезна господам?       Дазай повторил её улыбку, чем вызвал небольшой румянец на щеках работницы. Он попросил её наклонить голову вперёд, будто собрался сказать ей кое-что очень противозаконное, отвратительное и секретное.       — Как зовут девушку, которая танцевала сейчас?       Официантка на мгновение застыла, а глаза стали лихорадочно бегать по столу, цепляться хоть за что-то в качестве поддержки, но она всегда возвращалась к двум молодым людям, из-за чего руки нервно схватили поднос. Куникида понял одно: ни черта она не знает.       — Простите... я не знаю этого, — улыбка Осаму стала куда более хитрой. — Нам не разрешают говорить с ними.       — Свет мой, давай я тебе заплачу, — она застыла от подобного предложения. — Я и мой друг очень хотим поговорить с ней... гейши же должны развлекать гостей. Сколько тебе нужно йен?       Официантка замотала головой.       — Я не могу. Не поймите меня неправильно, но наставница... — взгляд устремился куда-то вдаль. — Она не разрешает.       — И почему же? — спросил Куникида. — Или в вашем заведении гейши сами выбирают себе клиентов?       — Не совсем так, — забеспокоилась девушка. — Нужно говорить с наставницей.       Дазай вдруг взял её за руку и чуть пригладил женские пальцы, а после вложил туда крупную купюру, чем вызвал у леди немой шок. Она казалась школьницей, которая не знает, как ей поступить: сдать учителям своего одноклассника или отважно хранить секрет его проступка? Доппо отлично её понимал, потому что сам бы точно отказался от взятки, однако сейчас речь идёт о спасении пропавших дам, потому он готов пойти против собственных принципов и доплатить ей.       — Хорошо, — работница спрятала купюру под слоями кимоно. — Я попробую.       Она медленно шла в другую сторону, постоянно смотря куда-то и крепко прижимая к себе чёртов поднос.       — Видишь? — сказал Дазай. — Это было просто.       — И откуда у тебя деньги? — недовольно спросил Куникида. — Я помню, тебе даже трудно заплатить за себя в ресторане.       Он приложил палец к губам и абсолютно невинно прикрыл глаза.       — Считай это моим секретом, — рассмеялся детектив. — Я шучу, Куникида-кун.       — Ты хоть понимаешь, сколько я отдал за этот рёкан?! — разозлился он. — Между прочим, я рассчитывал бюджет на год!..       — Мне просто нравится видеть твоё мрачное лицо, — издевательски сказал Дазай, отчего напарник едва не вцепился в его пальто. — Ладно!.. Куникида-кун, ты же меня задушишь... я планировал умереть с красивой дамой!       — Добрый вечер.       Куникида нехотя отпустил Осаму. Перед ними стояла высокая женщина в красивом лиловом кимоно, которая сложила руки в замок и холодно оглядывала гостей с ног до головы. Она даже не стала склонять голову, как все остальные девушки в этой гостинице, а словно считала себя главнее, выше их... взгляд чёрных глаз кажется льдом, а официантка, которой они заплатили, стыдливо держалась где-то далеко, определённо зная: она с позором провалила задание. Женщина же была куда старше всех остальных работниц — Куникида бы дал ей около тридцати пяти лет, но не больше. В воздухе повисло какое-то напряжение, а в горле резко пересохло. Наставница, о которой говорила официантка?.. Возможно. Он чуть скосил взор на её руки, полностью сокрытые под тканью перчаток. И для чего? Наставница — бывшая гейша, которая обучает новое поколение. Она должна чтить традиции — никаких перчаток.       — Меня зовут Кихару, — женщина всё-таки склонила голову перед ними. — Я являюсь наставницей гейши, которую вы могли видеть на сцене.       — Ах, — только произнёс Дазай. — Прошу же, Кихару-сама, присядьте с нами.       Дабы не создавать неудобства другим важным людям, женщина подсела рядом и, чтя хоть какие-то традиции и нормы вежливости, долила детективу саке.       — Может быть, что-нибудь расскажите о себе? — почти ласково сказал Осаму.       — В какой момент решили обучать гейш? — подыграл Доппо.       — Я не веду светских бесед, — особенно мрачно ответила женщина. — Не стоило подкупать Эйко, чтобы нанять гейшу.       — На самом деле... у нас куда более деликатный вопрос, — шёпотом сказал Дазай. — Красоту девушки на сцене можно сравнить с редким цветком... раз уж Вы считаетесь наставницей, то мы бы хотели снять эту леди буквально на одну ночь.       — Исключено.       Чёрные глаза подобны самой тьме, которая пытается проникнуть в глубь организма, разума... Дазай кашляет в кулак два раза.       — Настоящие гейши никогда не будут оказывать интимных услуг.       — Вот оно как, — сказал Куникида, удивлённый такой принципиальности. Обычно люди готовы на многое ради денег, но Кихару не сломить. — Могли бы тогда поговорить с этой девушкой?       — Нет, Сакура-чан очень сильно устаёт после танца.       — Так её зовут... Сакура? — хитро спросил Дазай.       Её поймали за руку. Они действительно нашли пропавшую Исаму. Но женщина не растерялась; наоборот же, она выглядела совершенно спокойной, будто точно знала, что именно это они соберутся спросить. Холодная красота... Кихару даже близко не подходит под его идеал спутницы для жизни, однако Куникида не может не отметить вот этот мороз и темноту, которые привлекают к себе, заставляют смотреть и дальше. Особенно лиловый цвет её кимоно. Доппо на мгновение задумался. Фиолетовый цвет — королевский цвет, символ людей высокого положения в Японии. Она не просто так надевает именно это.       — Очень популярное имя, спешу напомнить, — бесстрастно произнесла Кихару.       — Можем ли поговорить с хозяйкой гостиницы, Кихару-сама? — улыбнулся детектив. — Знаете, ваш персонал мне не очень нравится... я хочу высказать ей всё лично.       — Уверена, она обязательно с вами поговорит, — совсем ледяным тоном сказала женщина. — Прошу прощения, меня ждут мои подопечные. Наслаждайтесь музыкой, господа... а если действительно хотите побеседовать с ней, то, пожалуйста, поднимайтесь на пятый этаж. Дверь в самом конце коридора.       Она аккуратно поднялась со своего места, шурша тканью одежды, и скрылась за углом. Куникида вытянул блокнот с ручкой. Ситуация ему совершенно не нравилась... казалось, что где-то есть ловушка. Кихару определённо не считает их за дорогих гостей. Может ли быть такое, что Накамура знает об их присутствии здесь? Связаны ли чернила в доме Химеко Сато как-то ментально?.. Да кто эта Накамура вообще такая?!       — Я пойду туда, Дазай.       Осаму повернулся.       — Ты же знаешь, что это ловушка, не так ли?       Он кивнул. Они не смогли поговорить с Сакурой: девушка каким-то удивительным образом пропала.       — Мы должны найти хозяйку. Эсперы — непростые преступники, — Куникида открыл блокнот. — Полиция тут не справится.       — Конечно, ты прав, — легко согласился Дазай. — Однако... мы уже нашли хозяйку!       — Кихару?.. — призадумался он. — С чего ты это взял?       — Она скрывает собственные руки под перчатками... вероятно, Кихару обладает каким-либо даром, но способность проявляется в физическом виде, — мужчина приложил ладонь к подбородку. — Скорее всего, она прячет чёрные вены на руках.       — Я не знаю, Дазай, — замотал головой Куникида. — В любом случае, я найду эту женщину. Отыщи девушек, а после и меня. Мы сможем положить этому конец.       Доппо протянул руку второму детективу.       — Напарники?       Дазай усмехнулся и крепко пожал ладонь.       — Напарники.

***

      Страх бывает разным. Страх неизвестности, страх потери чего-то дорогого и страх... опасности. Опасность казалась чем-то острым, ярким и невероятно быстрым, похожим на голодного хищника, который учуял раненое существо в глубине чащи леса. Любой из страхов возможно преодолеть со временем, однако сама опасность... сложно сказать, но это заставляло бежать без оглядки, действовать здесь и сейчас и понимать, что того же времени на раздумья банально нет. Каноко чувствовала постоянную панику, когда находилась в тюрьме безумного учёного, которая поселилась где-то внутри неё, проникла на клетчатом уровне и осталась там навсегда. Девушка постепенно научилась запирать чувства, которые так и рвались наружу, и старалась выжить при любом раскладе, однако от тревожности она не избавится уже никогда. Сердце бешено стучит, руки потеют, а в голове не остаётся ни одной здравой мысли. Такое состояние сводило с ума, призывало замереть на месте и провалиться сквозь землю, но Каноко именно в эту секунду осознает: она просто обязана собраться. Девушка может паниковать где-то в душе, но сейчас она нужна другим. От неё что-то зависит.       Саито прижалась к стене, но тут же отскочила, боясь того, что она вдруг исчезнет и поглотит без остатка. Соберись же! Думай, думай!.. Что нужно делать? В каком направлении двигаться? Чёрт его знает, ибо Каноко не имеет и малейшего понятия. Она перебирала в голове не один вариант дальнейшего развития событий, но каждый из них сводился к какой-то чуши. Нужно признать, девушка даже близко не была готова к чему-то подобному... её пугало будущее, пугало проклятое непонимание собственного положения, однако безумие настигло в самый неожиданный момент. Каноко стала свидетельницей преступления, и Накамура объявила на неё, грубо говоря, охоту. С чего же ей начать? Девушка изо всех сил старалась набрать Анго или хотя бы позвонить в полицию, но сеть буквально испарилась. Как же так? Снова паника, снова она накрывает с головой, подобно заботливой тьме. Саито в один момент осознала: Накамура уже в курсе того, что она подслушала её разговор. Возможно, по этой причине Каноко и не может никому дозвониться. Ещё чего.       Она не собирается умирать здесь. Уж точно не в чудовищном доме, где о её смерти даже не узнает спецотдел по делам одарённых. Накамура хочет попробовать? Каноко готова попытаться оказать сопротивление, не желает сдаваться просто так, даже если угроза висит прямо над головой. Девушка не хочет, чтобы по её вине пострадал хоть кто-то... совесть сожрёт, не оставит и кости, а заплаканное лицо Сакуры станет преследовать до конца дней. Безрассудно ли это? Абсолютно. Но Каноко верит: ей обязательно придёт в голову какая-нибудь идея.       Коридор вывел в гардеробную, и Саито стала озираться по сторонам в поисках хоть чего-то. На крючках висели женские пиджаки, кардиганы и прочие кофты, которые нельзя кидать, иначе они банально станут мятыми. Девушка выдыхает, чувствуя, как часть страха исчезает: она хотя бы выбралась, не погибла и не попалась Накамура. Чернила, чернила... её способность именно в этом? Нет, определённо нужна конкретика, которой Каноко, увы, не обладает. Сейчас она должна хорошо подумать. Женщина писала на листе бумаги чернилами, а после оживила их при помощи своего дара. Но она использовала не шариковые и не гелевые ручки — перо и чернильница. Придерживается консервативности? В этом Саито не уверена. В любом случае, если это действительно чернила, значит они могут испаряться под действием высокой температуры. Каноко бегло огляделась и прислушалась: никого. У неё не так много времени, а в гардеробную может зайти кто угодно. Совершенно бессовестным образом она рылась по чужим карманам в поисках простой зажигалки. Ей бы очень не хотелось, чтобы кто-нибудь думал, что она в самом деле воровка. Одолжит — и отдаст!       Фиолетовая зажигалка казалась совсем новой, а пламя манило к себе, словно звало, гипнотизировало. План ненадёжный, с кучей минусов, однако он хотя бы у неё был. Скорее всего, Анго выскажет ей всё, если узнает об этом и она выживет после всего этого ужаса... госпожа Саито, я же просил Вас не влезать в неприятности. Уголок губ чуть приподнялся. Анго-сан, Вы действительно просили, но Каноко не послушала. Надеюсь, что Вы извините её после. Девушка открыла свой шкаф, вытащив лёгкую юкату с верхней полки. Кимоно сейчас выглядело особенно тяжёлым, а обувь натирала кожу. Она всё исправит, точно исправит; по крайней мере, ей очень хотелось в это верить. Шпильки давили на кожу головы, и Каноко стала очень быстро их вытаскивать: так проще. Только сейчас она осознала, насколько всё ей опротивело. Красивая одежда вызывала ужас, притягательная причёска отвращает — не быть ей моделью для традиционных нарядов. Каноко снова посмотрела в зеркало. Над её внешностью упорно трудились девочки, а сейчас Саито таким варварским способом уничтожает плоды их работы. Мысленно она уже попросила у всех прощения.       Каноко выглянула в коридор, надеясь не встретить там никого. Любой бы обязательно поинтересовался причиной лени и полной безответственности тихой девчонки, которая совсем недавно так тяжело получила желаемое место. Не такое уж оно уже и желаемое, если честно. На кухне пахло чем-то жареным, странными специями, а ещё китайской лапшой, которую девушка успела возненавидеть за последние пару недель, активно питаясь исключительно ею. Даже само название противно. Кажется, еду заказывали из каких-то хороших ресторанов, а те, кто приносит с собой какие-то продукты, могут готовить прямо здесь. Пусто. Словно разом исчезли все люди, давая ей полную свободу действий. В подобную удачу верить совсем не хотелось. А если Накано уже кого-то убила? Нет! Такое звучало слишком глупо даже в её панических мыслях. Наверное, они просто отошли покурить или вовсе отправились домой — в конце концов, время двигалось к вечеру. Мари хватилась её ещё полчаса назад. У неё уже нет выбора. Из тумбочки девушка вытащила очиститель воздуха, попробовав распылить его: работает.       — Каноко, наверное, ты и правда будешь умнее нашего отца, — удивлённо бубнил мальчик, когда сестра решала за него задачки по математике. — Я вот так не могу.       Конечно, она довольно часто помогала ему с уроками, сидела до позднего часа, чтобы Юкиносукэ усвоил тему предмета — бунтарская же душа брата рвалась постоянно на улицу, бегать, прыгать и драться со всем, что движется или мирно стоит. Порой она искренне недоумевала: в кого он такой? С математикой брат совсем не дружил, полагая, что никогда в магазине не станет брать сто бананов и смысла их считать совершенно не видит. Мать часто говорила о репетиторе, но Юкиносукэ дёргал только родную сестру: хочет с ней — и ни с кем больше. Ну разве Каноко могла ему отказать? Особенно, когда он плел из её волос косу, пока она вчитывалась в условия.       — Я просто старше тебя, — она погладила его по голове.       — Неправда, — уверенно произнёс Юкиносукэ. — Ты будешь умнее отца! У тебя всегда получается что-нибудь придумать.       Знал ли Юки, что всё обернётся именно так? Мог ли он хотя бы на одно мгновение представить, что отец, которого он любил и с которым играл в бейсбол, без зазрения совести откажется от них? Мог ли её брат подумать о том, что их крепкая и очень дружная семья даст трещину, расколется и буквально исчезнет с лица земли?.. Маркус всегда выбирал возлюбленную Фриду, несмотря на какие-то светлые чувства к приёмным детям. Но приёмные дети — это же всё равно дети! Остатки святой наивности в душе Каноко не хотели верить в предательство близкого человека, а вот остальная часть темноты и холода шептала: такова людская природа. Она не властна над поступками и мыслями других людей, а значит не может в должной мере поставить себя на его место. Да наплевать. В любом случае, он мёртв, её мать мертва, а брат... о нём девушка желала думать меньше всего. Но она же, в конце концов, что-то придумала!.. Пожалуйста, Юкиносукэ, гордись ею. Хотя Каноко почему-то уверена, что он бы гордился ею и без этого.       Она просто обязана поговорить с Дазаем. Должна, должна... чёрт возьми! Вот только девушка и понятия не имеет, каким образом сможет подняться на второй этаж. Путь к общей лестнице ей закрыт. Пробраться под видом гостьи? Нет, она слишком приметна. Залезть на второй этаж прямо с улицы? Каноко действительно высокая для среднестатистической японки, но она всё ещё не дотягивает своим ростом до фонарного столба, даже если подставит какую-то скамейку. Время неумолимо играло против неё, оно поджимало, а страх быть пойманной рос в геометрической прогрессии. Если у неё ничего получится? Ради чего всё это было? Из-за чего она тогда пыталась узнать тайны этого места? Рисковала жизнью? Каноко сжала зубы: она сумеет. Что бы ни произошло, она предпримет хотя бы попытку. А выбора у неё и нет. Накамура будет преследовать её.       В углу блестела металлическая дверца, и Каноко словно озарило. Ну конечно же! Как же она сразу не догадалась? Девушка вспомнила свой старинный дом в провинции Соединённых Штатов, доставшийся Маркусу от какого-то родственника в наследство. По рассказам матери, особняку действительно немало лет, оттого наличие пищевого подъёмника никого не удивляло. Будучи маленькими, Каноко с братом любили баловаться с ним, клали мягкие игрушки и ждали, когда крошечный лифт поднимет их, а после бежали на второй этаж. Игры играми, а тот пищевой подъёмник был ручным: приходилось кому-то на втором этаже крутить трос, чтобы еда поехала наверх. Но японцы известны своими технологиями — в этом месте подъёмник автоматический. Нужно лишь нажать кнопку. Вот только выдержит ли трос вес человеческого тела? Саито в этом чертовски не уверена. Будет не очень хорошо, если она упадёт прямо в шахту. Однако это — единственный выход.       Девушка с трудом отодвинула тяжёлую крышку. Темно и, опять же, немного страшно. Коленки дрожали от волнения, а Каноко постаралась сунуть одну ногу в небольшое помещение. Всё получится — она не сомневается. Худоба впервые помогла ей, оттого Саито удачно уместилась на поверхности. Наверное, если бы она весила чуть больше, то подъёмник даже не сдвинулся с места или — того хуже — упал вообще. Каноко снова в мыслях читает молитву об успехе, сложив ладони друг другом.       Лифт остановился. Девушка попробовала сдвинуть новую дверцу рукой: закрыто. Брови недовольно свелись на переносице. У неё откроется всё. Подошвой обуви Каноко со всей силы ударила по металлу, отчего дверь открылась и стукнулась ручкой о стенку. Боже... ей даже не верилось! Она действительно смогла сделать это?! Саито оглянулась по сторонам. Комната, в которую её привёз пищевой подъёмник, вероятно, служила каким-то помещением для горничных, куда Каноко никогда не попадала. Нет, это явно не коридоры сумасшедшей Накано. Полотенца разложены по полкам, пахнет свежестью, а свет бьёт по глазам из-за нахождения во тьме какое-то время. Девушка тут же прижалась к полу, чувствуя, как вена гулко стучит вместе с сердцем. Она сделала слишком высокую ставку, но в конечном счёте завоевала первый приз. Конечно, это только одна партия. Финал же неизвестен.       Снова пусто. И ни единой души в округе. В такие моменты невольно вспоминаются все шаблонные сюжетные моменты в фильмах ужасов, когда из-за угла вылезает маньяк и пугает до потери пульса главного героя, а вместе с ним и всех зрителей. Если честно, Каноко боялась, что что-то подобное может случиться и сейчас. Вдруг Накано вылезет из стены и схватит хитрую девицу, решившую бросить ей вызов? Или сама Накамура протянет руку к её лицу, схватит за подбородок и перережет горло? Неосознанно она схватилась за шею. Стало как-то совсем не по себе.       Послышались шаги. Девушка прислонилась к стене, готовая к тому, что нужно будет хоть как-то защищаться. Наверное, её нужно будет отправлять на шоу экстрасенсов, если этим человеком действительно окажется Накамура или Накано. Впрочем, такое может произойти лишь при живой Каноко. А выжить очень хотелось. Некто остановился прямо в нескольких метрах от неё.       — Я Вас вижу, Каноко-сан, — она сильно вздрогнула, узнав обладателя голоса.       Дазай Осаму смотрел на неё несколько насмешливо, будто имел дело с неразумным ребёнком, который решил его обдурить. Неужели это так просто?.. Девушка полагала, что станет ходить здесь кругами, пока не вспомнит номер комнаты, в которую заселили загадочного гостя. Она и правда забыла номер, к которому сама его и проводила. Настоящая стыдоба, если честно. Вот только Дазай самым удачным путём оказался прямо рядом с ней. Его руки спрятаны в карман пальто, а запястья вновь закрыты этими бинтами. В голове снова возник тот же вопрос. Почему? А вдруг он действительно попал в какую-то тяжёлую аварию, из-за которой вынужден скрывать часть кожи? В этом случае Каноко, наверное, хочет ему искренне посочувствовать.       — Шпионом Вам не быть, — почти горестно произносит Дазай.       — Господин Дазай... — шепчет девушка. Почему-то она не в состоянии отойти от удивления.       — Я заметил Ваше отсутствие на ресепшене, а Ваша начальница негодует вот уже полчаса и обещает уволить Вас, как только найдёт, — Каноко хмурится. — Хотя я предполагал, что Вы банально ушли домой... а оказалось, что Вы ходите по гостинице.       — Это неважно, — покачала головой она. — Я больше не буду здесь работать.       Теперь в удивлении приподнимает тёмную бровь Дазай.       — Неужели? Позвольте, Каноко-сан... — он улыбается. — Могу я узнать причину, по которой такой ответственный работник решает покинуть своё место?       — Я... — Саито не представляла, как начнёт этот разговор.       Что она ему скажет? Господин Дазай, Вас очень хочет убить одна немного странная женщина, которая по совместительству является хозяйкой гостиницы!.. Также она была бы не против прибить и Вашего друга. Ещё бы хотелось добавить, что Накамура управляет чернилами. Каким образом?! Да Каноко сама не знает! И это можно назвать провалом. Наверное, он даже ей не поверит и примет за дуру. Мужчина ждал ответа.       — Господин Дазай, мне крайне сложно объяснить это, — Каноко выдыхает. — Вам грозит опасность.       — О, — он выдаёт лишь этот звук. — Какая?       Ей кажется, что мужчина ни капли не удивлён. Улыбка сияет на лице, а взгляд совершенно спокойный, даже ленивый, будто ни единая вещь его сейчас не волнует. По правде сказать, Каноко рассчитывала на более... эмоциональную реакцию. Он вертит головой в разные стороны, словно что-то проверяет.       — Вы спрашивали меня про странности в доме, — всё тело напряжено. Девушка осознала простую вещь: ей с ним некомфортно. — Я готова Вам ответить.       — Но по какой-то причине до сих пор тянете... — задумчиво сказал он. — Вы же не расскажите мне просто так?       В глазах Осаму появились проблески некой заинтересованности.       — Верно, — более уверено произнесла Каноко. — Предлагаю Вам сделку, господин Дазай — информация в обмен на информацию.       Дазай изобразил глубокий мыслительный процесс, приложив пальцы к подбородку. Он согласится — в этом Каноко отчего-то совсем не сомневалась. Осаму достал ключи из кармана бежевого пальто и лёгким движением открыл дверь своего номера, встав в сторону.       — Дамам уступаю, — девушка встала столбом, а взгляд лихорадочно стал бегать с комнаты на собеседника. — Я не очень хочу болтать прямо здесь... думаю, Вы и сами понимаете.       Конечно, она всё понимает. Вот только Каноко ему... не доверяет. И дело даже не в самом Дазае, наверное. Здесь играла роль природная недоверчивость, которая только усилилась после пяти лет заключения. Проще ни с кем не общаться вообще. Сидеть в тихой квартире и смотреть в потолок — занятия куда более лёгкие для девушки. Она и сама знала, что так жить нельзя, что должна принимать больше участия в социальной сфере. Пока все девочки после работы ходили гулять друг с другом, устраивали какие-то вечеринки и поздравляли с праздниками, Каноко с мрачным видом ехала домой. Почему-то часто начал идти дождь, когда она уходила и садилась в автобус. Нет, по-своему Саито очень любила дождь, однако эти тёмные краски, бесконечная тоска и чёртово одиночество съедали её. Иногда она так сильно завидовала, когда видела, как родители обнимают своих детей, как братья тянут сестёр за собой. Каноко не может привыкнуть к чужим людям, найти в них поддержку и утешение, оттого недоверие ко всему стало чем-то твёрдым, буквально каменным. А сейчас Дазай предлагает ей зайти в комнату, один на один.       — Хорошо, — Каноко аккуратно ступает, чуть косясь на молодого человека.       Он закрывает за ними дверь, включая освещение. Простая, но по-своему уютная комната вызывала в девушке какие-то особенно приятные чувства. Казалось, что здесь нет лишней детали, всё на своих местах — Каноко провела рукой по стенам: даже лучше самых дорогих номеров гостиницы. Однако её привлекло, пожалуй, не только это. Она убирала некоторые комнаты до того, как попасть на ресепшен, поэтому видела разбросанные вещи гостей, чемоданы и сумки. Спальню Осаму же, по сравнению с другими, можно смело назвать пустой. Будто он и не жил здесь. Взгляд Каноко скользнул в ванную. Абсолютная чистота. Да он даже не тронул какие-то шампуни и полотенца.       — Для начала я хочу знать настоящую причину Вашего пребывания здесь, — она подняла палец вверх. — Вы не турист.       Он смотрел на неё неотрывно не больше пяти секунд, словно размышляя: стоит ли ей, почти незнакомой даме, доверить тайну? Был ли смысл вообще скрывать от неё что-то? Она уже поймала его на бессовестной лжи, оттого упираться практически нельзя.       — Возможно, наше знакомство и правда можно назвать судьбой, — Дазай улыбается. По спине пробежались мурашки. — Я и мой напарник — Куникида Доппо — тесно работаем с полицией. Нам поручили дело о пропавших девушках. Улики привели нас именно к этому месту.       И это действительно многое объясняет. Каноко исподлобья посмотрела на него: нет, он ей не врёт.       — Они все здесь, — произнесла она. — Я нашла девушку, которая представилась Сакурой...       — Сакура, — почти неверяще сказал мужчина. — Забавное совпадение. Вы нашли место, где её держат?       — Вы ведь эспер, господин Дазай? — вопрос на вопрос.       Осаму подозрительно прищурился.       — С чего Вы это взяли? Я не упоминал эсперов.       Каноко выложит все карты на стол, если потребуется.       — Мари-сан — эспер, — его взгляд приобретает больше интереса. — Она умеет определять наличие дара у людей.       — Не стану врать Вам, — он пожал плечами. — Мы обладаем способностями. Поэтому для задания выбрали именно нас. И всё же, Каноко-сан, мне нужно место, где держат пропавших девушек.       Саито выдыхает.       — Это не так просто, — по правде сказать, она и сама не имеет понятия, как нужно объяснить всё ситуацию без абсурда и полного отсутствия логики. — Господин Дазай, Вы знакомы с Накано-сама? Вероятно, нет. Она является управляющей персоналом... второй человек после хозяйки. И эта женщина тоже эспер.       Ей сложно понять его эмоции. Выражение лица кажется равнодушным, несколько беззаботным, но карие глаза говорят о каком-то беспокойстве, а губы чуть сжались, будто молодой человек перед ней в чём-то очень сильно просчитался. Был у него план с самого начала? Каноко понятия не имела, но вряд ли кто-то из этих детективов вообще готов к такому количеству эсперов на одну небольшую территорию богатой гостиницы. Наверное, она его даже понимает, поскольку сама совершенно не знает, что ей делать и как поступить. Оказывается, девушка снова приняла участие в партии против смерти. Но в этот момент Каноко чётко осознаёт, что хочет взвыть от усталости. Боги, неужели так сложно дать ей отдохнуть от всего этого?!.. Она же обычный человек, всего лишь девчонка, которая всеми фибрами души ищет покоя и тишины. Почему раз за разом такое происходит? Каноко даже подумала, что в прошлой жизни совершила какой-то страшный грех, из-за чего судьба теперь преподносит ей испытания. Однако Саито вновь хочет призвать себя к холоду внутри, ведь только так она сможет выжить. Или хотя бы попытаться.       — Вы знаете её способность?       Девушка медленно кивает.       — Всё это место — один большой дар, — слова трудно даются. — Оно живое... Накано умеет управлять этим домом. Коридоры, окна, этажи — всё подчиняется ей.       — Невероятно... — прошептал Дазай. — Я удивлён, что Вы остались живы. И тогда Вы решили предупредить меня. Как это... благородно.       Нет, он вовсе не смеялся над ней, но Каноко совершенно не понимала его поведения. В человеке перед ней была неизвестная сила, которую Накамура не имела права игнорировать. У него тёмные глаза, но при определённом освещении они казались совсем чёрными. Девушка почувствовала беспокойство и некоторый трепет одновременно. Хотелось уйти, куда угодно... только бы не видеть, не ощущать.       — Я прошу только помочь им, — сказала Каноко. — Ни одна из них не заслужила заточения.       Он как-то особенно странно взглянул на неё.       — Вы не перестаёте удивлять меня, химэ, — Дазай усмехнулся, отчего девушка разучилась на одно жалкое мгновение дышать.       — Что?..       — Что? — невинно улыбнулся Осаму. — Вам не понравилось прошлое прозвище. И я решил придумать Вам новое.       Это слишком. Это не поддавалось никакому объяснению. Звучало чересчур сладко и одновременно совсем жутко. Её не нужно так называть... Каноко плохо понимает шутки, не любит прозвища. Что-то морозное сковало изнутри, будто невидимая рука ухватилась за ядро разбитой души. Она замотала головой.       — Не надо меня так звать, — это навевало неприятные воспоминания.       — Химэ подходит Вам лучше всего, — парировал мужчина, взяв её руку в свою.       Неожиданно свет в номере погас. Каноко выдернула ладонь из его крепкой хватки. Что происходит? Нет, он не выключал свет. Она бы это, без сомнений, заметила. Стало страшно, словно горло сжали, а тело ударили о холодную поверхность. Боги, боги... Каноко может бояться многого, но точно не темноты!.. Ей показалось, что сам Широ Ишии схватил её за волосы и начал свой безумный эксперимент, закрыв ей глаза какой-то повязкой. На секунду девушка подумала, что сейчас позорно станет плакать. Нет... ни за что она не будет рыдать, никогда не заплачет. Каждой частицей своего естества Каноко ненавидела собственные слёзы, считает их каким-то тяжким преступлением, но безумие каждый раз ищет повод заставить её пролить хоть одну слезу. Она схватилась за чёрные пряди: ни за что и никогда. Дазай попробовал включить заново свет, но кнопка оказалась бесполезной. Он посветил фонариком на телефоне.       — Вы знаете, что это может быть? — Осаму стал предельно серьёзным. — Техническая проверка?       — Не думаю... — ответила Каноко, пытаясь придать своему голосу больше решимости. — Это она.       Саито не думала об этом. Скорее, знала.       — Вам лучше уйти, — произнёс Дазай. — Уходите из гостиницы или рискуете умереть. Удача второй раз может быть не на Вашей стороне.       Девушка потянула его за рукав пальто, тут же остановив.       — Я не смогу оставить всё это вот так, — Каноко не хочет называться спасительницей, но чёртово желание помочь преследует, ищет, как голодный зверь в зимнюю ночь. Если уж ей никто не помог тогда, сможет помочь она. — Накамура всё равно придёт за мной.       — У Вас нет с собой оружия, — холодно ответил Осаму.       — Пожалуйста.       Каноко приложила руку к своей груди. Он глядел на неё добрых десять секунд, всматривался в плавные черты лица и пытался узреть признаки лжи, предательства, греха, но её глаза искрились какой-то надеждой, такой надломленной и почти серой, что Дазай едва не отошёл от неё, словно от прокажённой. Готовность идти на верную смерть ради спасения кого-то?! Да кем она себя возомнила!.. Думает, что одарённые ничем не отличаются от простых людей?       Выражение лица детектива нечитаемо, но Каноко впервые улавливает иной взгляд. Не такой равнодушный, но всё ещё чертовски блеклый.       — Почему? — Дазай задаёт один вопрос.       — Я так чувствую.       — Это не ответ, — его голос похож на лёд.       — Я не хочу, чтобы кто-то... страдал, — она может выдавить из себя только это.       Он тяжело дышал, но очень быстро вернул себе прежнее самообладание.       — Хорошо, химэ, — сдался Дазай. — Смею предположить, что Накамура лишила нас света ради отсутствия связи внутри здания. Тогда отступать нет смысла.       Так вот по какой причине Каноко не смогла позвонить Анго. Связь начала исчезать уже в тот миг.       — Что я могу сделать?       — Верните свет, — дал указание мужчина.       — Если Накано управляет этим местом, то есть ли смысл пытаться бороться с её способностью?       — Разумеется, она действительно эспер, однако контролировать подачу электричества не может, — изрёк Дазай. — Даже это здание присоединено к общей системе электроэнергии. Включите рубильник — всё заработает. Вы знаете, где он находится?       Девушка кивнула.       — Тогда отправляйтесь туда, — он открыл дверь.       В коридоре возмущённые постояльцы жаловались на внезапное отключение света на всём этаже, хотели пойти на ресепшен и потребовать объяснений. Они даже не заметили тихого появления Дазая, который достал какую-то вещь из внутреннего кармана своего пальто. Каноко присмотрелась: пистолет. Что он собрался делать?! Он в самом деле решил стрелять? Она хотела дёрнуть его, остановить, но тот шепнул ей что-то и почти мягко, успокаивающе улыбнулся. В этот момент Дазай показался ей безумцем. Он поднял руку вверх, и раздался оглушающий выстрел, из-за которого Саито против воли вжалась в стену. Постояльцы вскрикнули от ужаса, разом бросив всё обсуждение. Осаму же развёл руки в стороны и с самым непринуждённым видом объявил:       — Леди и джентльмены, это ограбление! — для пущего эффекта он выстрелил ещё один раз. — Я даю вам всем один шанс покинуть помещение... или, в противном случае, следующая пуля попадёт кому-то между глаз.       На этой фразе его голос пугающе понизился. Гости ахнули и действительно побросали всё, ринулись к ближайшей лестнице, восприняв слова Дазая за чистую монету. Он умел убеждать, особенно с оружием в руках. Детектив производил впечатление — отрицать подобное невозможно. Этаж опустел, когда мужчина попал в какую-то стену.       — Вы специально, верно?       — Правильно, — он щёлкнул пальцами. — Не нужно, чтобы кого-то задело. Будет плюсом, если кто-нибудь из них вызовет полицию.       — А если Вас посадят?       Дазай легко рассмеялся.       — О, химэ, меня точно не посадят, — она нахмурилась от дурацкого прозвища. — Не надо на меня так смотреть! У Вас есть какое-то время. Бегите же.       Ей хотелось что-нибудь сказать. Каноко боялась, что может говорить с этим человеком последний раз. Именно этот ужас смерти поразил её. Нет, они выберутся. В это хотелось верить, этим хотелось жить. Она снова кивнула.       — Берегите себя, господин Дазай, — Каноко помчалась к лестнице, чувствуя, как мужчина продолжает смотреть ей вслед. Точно так же, как и в те разы, когда им доводилось встречаться.

***

      Куникида Доппо знал, что действовать нужно именно сейчас. Каким образом искать пропавших девушек? Пожалуй, это единственное, что действительно приводило его в замешательство. Он шёл по третьему этажу и искал конец коридора, но помещение словно становилось больше, длиннее... Куникида думал, что сходит с ума, но разум не обманывал. Он определённо проходил здесь и сейчас сделал круг. Мужчина резко развернулся, когда услышал шум позади себя. Женщина, назвавшая себя Кихару, медленным шагом проходилась по мягкому полу и с каким-то страшным высокомерием глядела на него. Он готовился к этой встрече. Дазай оказался чертовски прав: никакая она не наставница — хозяйка, причём самая настоящая. При ней не было знакомых перчаток. Куникида вытащил карандаш.       — Вы, клопы... — каждое её слово пропитано ядом. — Влезли в мой дом, а теперь пытаетесь украсть моих девочек.       Девочек?.. Куникида анализировал.       — Для чего они тебе?       — А для чего нужны дети матери?! — выкрикнула Накамура. — Они мне дочери, но вот вы... мужчины. Как вы только посмели прийти сюда?       — Они не могут быть тебе детьми, — холодно произнёс Куникида. — Их семьи ищут их.       — Я — их единственная настоящая семья!.. — её бледная кожа стала розоветь от гнева. — Мне уже это надоело.       Накамура обнажила собственную руку и провела острыми ногтями по коже. Выступила жуткая чёрная кровь, которая густыми каплями стекала по запястью, падая на пол и превращаясь в нечто страшное. Что она делает?.. Намеренно причиняет себе увечья. Но для чего? Способность!.. Кровь становилась каким-то мерзкими существами, которых Куникида уже видел до этого. Вот только сейчас они были более крупными, чем тогда. Чернила, чёрт возьми. Монстры стали визжать, готовые разорвать человека перед ними по приказу безумной создательницы.       — Поэзия Доппо: зажигалка! — он оторвал лист от своего блокнота, который тут же преобразовался в нужную вещь. Благодаря высокому росту Куникида сумел дотянуться до пожарного датчика, который среагировал в ту же секунду, вызвав поток воды. Маленькие чудовища стали кричать ещё больше, но от них оставалась лишь грязная лужа.       — Так вот, что у тебя за способность, — презрительно произнесла она.       — С тобой можно бороться, Накамура, — Куникида следил за тем, чтобы монстры не вставали. Вода их замедляет. — Предлагаю тебе сдаться добровольно.       — Я не сдамся... я никогда не позволю забрать моих дочерей! — голос дрожит так сильно, что Куникида подумал: она бредит. Её чёрные глаза словно в полном безумии, таком ужасном, что всё остальное для неё не имеет и малейшего значения.       Это пугало по-своему. Он вытащил пистолет из кобуры. Разумеется, Доппо не желает стрелять в женщину, но если обстоятельства будут того требовать... что ж, каждый сам делает выбор. И дело даже не в идеалах. Куникида ставит на чашу весов жизни невинных девушек и жизнь одной сумасшедшей преступницы. Он нисколько не сомневается в себе.       — Ты направляешь на меня пистолет?! — прошипела она.       — Оставь свои попытки борьбы.       Однако Куникида в последний момент заметил, как чернильные нити обвили его ноги, заставив упасть на пол.       — Я здесь главная, — надменно сказала Накамура. — Вы умрёте, как и те пешки мафии, что являлись ко мне.       Пешки мафии?.. Пистолет от неожиданности выпал из рук. Нити сильнее давили на ноги, грозясь разрезать кожу. Накамура опьянена собственной победой, а новые монстры, как тараканы, побежали к нему. Поистине, отвратительная способность. Она отвернулась всего на секунду, но этого хватило, чтобы Куникида вырвался из оков чернил, дотянулся до оружия и выстрелил ей прямо в плечо. Женщина закричала, схватившись за ранение. Боги видят, он не хотел причинять боль. Из раны потекла самая обыкновенная, красная кровь, капающая по руке и смешивающаяся с чёрной. Да она сама чудовище. Накамура посмотрела на руку и точно не поверила в собственную неуязвимость. Существа, которых она призвала, неожиданно исчезли.       — Кровь... — она схватилась за голову. — Кровь!       Куникида и правда потерялся. Кихару вдруг сильно зарыдала и взялась за рану в плече, словно некоторый позор. Но она тут же достала нож из кармана и насквозь проткнула им запястье. Детектив пожелал её остановить.       — Схватите... схватите его! — она отступила, однако её прислужники, куда более мощные по размеру, чем предыдущие, с новыми каплями чернил ринулись на него. Проклятье.       Что она делает?! Почему уходит именно в этот момент? А что ему делать? Куникиде показалось, что он разучился дышать. Сейчас мозг активно подкидывал идеи, но ни одной из них он не хотел пользоваться. Как остановить дюжину тварей за раз? Нет, здесь не должно быть людей. Он же проверил! Или они его убьют, или...       — Поэзия Доппо: граната! — в руке появилась взрывчатка. Куникида выдернул чеку и незамедлительно бросил её, отбежав на приличное расстояние и пригнувшись.       Взрыв. Не такой сильный, чтобы сильно повредить здание, но подходящий для уничтожения монстров. Стены разрушились, а пол, кажется, стал совсем не пригодным, чтобы ходить по нему. Всё пространство окрасилось в чёрный. Неужели? Он справился с этим, пусть и таким радикальным путём. В любом случае, Куникида готов понести наказание за убытки, если директор выставит ему крупный счёт. Люди хотя бы не пострадали. Впрочем, детектив вряд ли второй раз решится на что-то подобное. Помещение загорелось. Накамура сбежала, чёрт подери. И где её искать?! Но она не могла далеко уйти, учитывая, что ближайшая лестница позади него, а рана в плечи не позволит слишком долго бегать. Он попытался встать, оперевшись о стену, пока не... она не пропала! Доппо снова свалился, недовольно ворча от такой неуклюжести. Вот только увиденное поразило его до такой степени, что очки чуть ли не спали с него.       Потайной коридор?

***

      Быстрее. Быстрее! Дыхание сбилось, а лёгкие словно обдало огнём, из-за чего Каноко остановилась на крошечный отдых. На её плечах лежала самая настоящая ответственность, на которую, увы, она подписалась исключительно добровольно. Девушка почувствовала себя правильно, почувствовала себя именно на своём месте... если бы она покинула чёртову гостиницу, то никогда бы себе этого не простила. Внизу оказалось тихо, а ещё очень темно. Она никак не могла разглядеть парадную дверь и ресепшен в целом. Дазай же выстрелил! Каноко предположила, что сейчас сюда обязана ехать полиция, а низ должен быть более оживлённым. Но мёртвая тишина не внушала ничего хорошего — только придавала мрачных красок этой невыносимой жестокости. Почему она не видит никого из работниц? Это сводило с ума, заставляло сомневаться в своём разуме, это... призывало бежать. Девушка мышью пробралась на нижние этажи, где должны находиться ванные для гостей. Каноко уже была здесь, но обстановку помнила не слишком хорошо. Если быть совсем честной, то память у неё ужасна.       И здесь тоже пусто. Абсолютная пустота без людей и шума. Каноко привыкла, что здесь обычно жарко и пахнет маслами, однако сейчас — гробовая тишина. На одно мгновение Саито подумала, что Накано убила всех, а свою самую мерзкую работницу оставила на десерт. Она словно играла с ней во что-то, но Каноко опять же хочет крикнуть ей: она вне игры, не желает никаким образом встречаться с ней. Девушка не стала трогать никакие стены, но страх того, что пол может провалиться прямо под ней, всё же никуда не делся. Она посветила фонариком: кажется, Каноко всё-таки нашла нужную дверь. В помещении с проводами оказалось ещё темнее. Хотя оно и неудивительно. Сюда не так много людей ходит, а от накопившейся пыли хотелось от всей души чихнуть. Рубильник и правда опущен вниз, словно намекая поднять его.       Что-то непонятное терзало её изнутри, будто произойдёт нечто ужасное. Саито замотала головой, пытаясь прогнать это беспокойство от себя. У неё почти же получилось. Двумя руками девушка потянула тяжёлую железку наверх и искренне надеялась, что она сдвинется с мёртвой точки. Должно сработать, должно... свет не включился. Всё также темно и жутко. Дазай ошибся? Возможно. Она не может этого отрицать. И снова паника. Каноко взволнованно осматривала комнату на наличие каких-либо кнопок, и взгляд цепляется за какой-то блок, от которого шли все провода. Дело в нём — Каноко почему-то не сомневалась. Вот только у неё нет навыков, чтобы заставить этот аппарат работать. Девушка плотно сжала губы. Саито бесполезна, абсолютно не пригодна для чего-то. Господи, почему именно в самый ответственный момент она терпит унизительный крах?! Каноко не смогла защитить свою мать, брата и не сумела спасти девушек, которых, как и её, держат в заточении. От собственного бессилия хотелось выть. Безысходность заставила её с силой ударить по блоку. И вдруг разлетелись искры.       Каноко отшатнулась от проводов. Это блок? Или она сама? Нет, это невозможно. Девушка посмотрела на свою руку. Ничего необычного, однако... она попробовала снова. Неизвестная сила, будто совсем и не от мира сего, скапливалась на кончиках пальцев, пробирала до дрожи, но грела осознанием своей естественности. Каноко подняла ладонь выше — яркие искры кружились вокруг неё, настоящая молния или само электричество. Зрелище заворожило её так сильно, что желудок сжался от волнения. Она никогда прежде не видела чего-то такого красивого, невероятного и нереального. Каноко не способна выразить словами собственное восхищение. Это её способность, это её сила... это то, что искал Широ Ишии всё это время. Он искал в ней дар, но никогда не мог достичь этого. Каноко поняла это сразу же, потому что дар — часть неё самой, часть души, часть прошлого, настоящего и будущего. Поток света, который копился в её теле много лет. Она взглянула на блок. Пусть хоть раз сила принесёт пользу.       Саито приложила ладонь к металлической коробке, и вдруг молния разошлась по проводам, будто сама энергия вернулась к ним, а свет стал мигать над её головой. Это работает! Она не может поверить, чёрт возьми, но у неё получилось. Руки трясутся, сердце бьётся птицей о грудную клетку, но Каноко готова рассмеяться. Боги, она смогла, она сумела, она...       — Я догадывалась об этом с самого начала, — девушка вздрагивает. — Паршивка.       Хотару почти не меняется с их последней встречи, поменяв лишь цвет привычной юкаты. Впрочем, сейчас она не слишком напоминала прекрасную управляющую, которую до дрожи в конечностях боялись все работницы этого заведения. Глаза всё ещё накрашены, однако сам взгляд казался безумно уставшим, чересчур блеклым, будто потерявший всякие краски этого странного мира. Накано стоит в пяти метрах от неё и смотрит презрительно, но с некоторым замешательством. Она в самом деле вышла из какой-то стены, которыми сама и управляла. Каноко не собирается хоть как-то дрожать, показывать свой страх — только не перед ней, только не перед хищником, готовым растерзать добычу на части, учуяв запах дикого ужаса в воздухе. Саито быстро рассуждала о возможных путях побега, однако ни один из них не давал даже пятидесяти процентов. Проклятье. Хорошо, если у неё не получается сбежать, значит придётся много общаться.       — Накано-сама, — Каноко сжала кулаки, а ногти впились в мягкую кожу. — Вы творите преступление.       — Не учи меня жизни, — грозно ответила женщина. — Я старше тебя в два раза.       — Это не даёт Вам права, — спокойно сказала она. — Вы знаете, о чём я говорю.       Хотару рассмеялась, словно Каноко произнесла только что самую великую чушь, какую только мог представить себе белый свет. Она пытается запугать её — в этом сомнений нет.       — Ты в ловушке, — особенно страшно протянула Накано. — О, ты умнее этих девиц... сумела меня провести, поздравляю. Я бы никогда не подумала, что ты можешь быть эспером, однако увиденное, я бы сказала, меня шокировало. Ты работаешь на этих детективов, верно?       — Нет.       — Не ври мне!.. — вскрикнула Хотару. — Это ты привела их сюда. Я обязана сделать всё, чтобы защитить хозяйку. На этой ноте я с тобой распрощаюсь, пожалуй.       Она хочет поднять руку, но Каноко вытягивает свою, призывая женщину остановиться. Накано опешила от подобной дерзости. И как эта Саито только смеет?! Ни разу в жизни управляющая не видела таких наглых, совершенно странных девиц, которые даже в минуту перед смертью умудряются сказать что-то и пытаются вновь проявить себя. По правде сказать, проявлять уже негде.       — Постойте, — Каноко машет пальцем. — Почему Вы так преданы Накамура?       — Что?..       Правильно, Кано-чан, разговори её и оттяни момент кошмарной муки.       — Я не собираюсь беседовать с какой-то соплячкой, — особенно высокомерно говорит Накано. — У всех могут быть разные причины.       — Нет, Вы хотите поговорить об этом, — совершенно мягко, почти ненавязчиво произносит Каноко. — Возможно, в Ваших глазах я — соплячка, но у меня тоже... были причины. Мои родители погибли на Великой войне.       Разумеется, она сильно врала, использовала информацию из биографии спецотдела и следила, как глаза Хотару нервно бегают с её одежды на саму себя. Каноко видела во взгляде женщины эту чудовищную неуверенность, дыхание стало чересчур тяжёлым, а сильный кашель заставил Саито чуть вздрогнуть. Накано закашлялась до такой степени, что вытащила из своего кимоно белоснежный платок, плотно приложив его ко рту. Девушка заметила капли крови на ткани. Что это значит?.. Она чем-то больна? Управляющая обняла собственные плечи руками. Каноко вдруг осознала, насколько бывшая начальница худая. Казалось, что она даже не худая, а прямо... костлявая, словно скелет обтянут одной только тонкой кожей — и больше ничем. Накано старалась скрыть от окружающих такой дефект под слоями одежды, но девушка подмечала всё.       — Великая война... — прошептала Накано. — Я тоже была на ней.       — Вы воевали?       Хотару взглянула на неё с какой-то ненавистью.       — Нет, — сказала она. — Я просто была жертвой.       Поговорите с Каноко об этом, ну же. Саито готова слушать исповедь этой дамы, лишь бы придумать за это короткое время какой-нибудь план, хоть что-то... она действительно выполнила задачу, которую поставил перед ней Дазай Осаму, но Каноко хочет всё-таки выжить. Если сумеет её задержать, это будет только плюсом.       — Расскажите мне об этом.       — Какого чёрта я вообще должна разводить с тобой беседы?! — совсем жалко, надрывным голосом спросила Накано.       — А Вы хотя бы раз говорили с кем-то по-человечески?       — Что ты имеешь в виду?       — Вас все боятся, — сказала Каноко. — Сотрудницы не могут выносить одно Ваше присутствие. Но Вы ничего не хотите сделать с этим. Полагаете, что криками и угрозами сможете добиться порядка?       — Именно, девочка, — самодовольно прошептала Накано. — Если бы не я, это чёртово место пошло ко дну.       Саито поднимает бровь.       — Накано-сама, это место и есть дно.       Женщина вновь начала сильно кашлять, словно подобным заявлением Каноко только что оторвала ей кусок души. Что-то неприятно заболело и внутри самой девушки... жалость, сострадание или природное милосердие — чёрт его знает, но Каноко плотно сжала губы, когда Хотару едва не упала из-за сильно сбитого дыхания, а кровь потекла по подбородку. Бирюзовые зрачки сильно задрожали от увиденного, а руки неожиданно вспотели. В мозг ударила холодная стрела какого-то далёкого, но чертовски страшного чувства. Оно походило на дежавю, будто с ней уже происходило нечто такое, но отвратительная память предпочла выбросить из ума девчонки всю лишнюю информацию и оставить там только самые печальные воспоминания. Каноко порывалась подойти к ней.       — Что с Вами? Вы болеете?       — Какая ты догадливая, — стёрла кровь с губ Накано. — Я разваливаюсь, как старый механизм.       Девушка с шоком уставилась на неё, пытаясь переварить признание. Так она... умирает?       — У меня онкология, — прижимает ладонь ко рту. — Понятия не имею, какая стадия конкретно.       — Вы пытались проходить курс химиотерапии?..       — Нет, — сердце бешено стучало. — И не собираюсь. Я и без этого знаю, что очень скоро умру.       — И Вы вот так просто готовы смириться с этим? — Каноко не верила. — Врачи хотя бы постарались Вас спасти.       Она горестно рассмеялась.       — Ты же сама сказала, что я преступница, — женщина запустила пальцы в собственные волосы. — А преступники умирают соответствующе.       Каноко уже не видела перед собой строгую, почти жестокую управляющую, которая приводила в ужас любого, кто хоть раз имел с ней дело. Вовсе нет. Сейчас Саито наблюдала за призраком этого образа — бледной женщиной, от которой через некоторое время не останется и следа. Она рассыпется в прах, который вряд ли рассеют над Тихим океаном, а через пару лет ни один живущий на свете и не вспомнит её лица, тела или специфического голоса, который Накано повышала на своих подчинённых. Да, она и правда умирала, стремительно и особенно быстро.       — Поэтому Вы потеряли управление над домом? — события, люди, дары смешивались в одну логическую цепочку, о которой Каноко задумывалась ещё с того дня.       Она не ожидала подобного.       — Как ты поняла это?.. — уставилась на неё женщина.       — Я могу предположить, что Ваша способность напрямую зависит от Вашего физического состояния... — задумчиво говорит Саито. — Если энергия в Вас иссякнет, то Вы уже не сможете управлять домом.       Накано кусает до крови нижнюю губу, не желая признавать собственное поражение. Битва, где Каноко даже не участвовала и косвенно, проиграна с таким жутким треском. В Хотару что-то лопается, будто старая рана после долгих лет лечения снова открылась, а настоящее сумасшествие готово завладеть всем её разумом раз — и навсегда. Девушка боялась быть причастной к этому, но на деле Накано сходила вместе с хозяйкой с ума совершенно неосознанно, убивала людей, похищала девочек против своей воли, пытаясь угодить Накамура все эти годы. Кошмарная преданность госпоже доводила до истерики, и Накано никогда не думала именно о себе, полагая, что Кихару-сама всегда виднее. Проклятье, проклятье... господи, она так хочет покончить с этим всем. Но что остаётся женщине, у которой, кроме своей повелительницы, нет ничего за плечами?       — Ты права, — со всхлипом ответила Накано. — У меня нет ничего! Я проклята с самого рождения!       — Расскажите, пожалуйста, — искренне просит девушка.       Не желание уйти — понимание.       — Я думаю, мои родители были самыми нищими людьми Японии, — с какой-то тоской начала женщина. — Иначе я не могу понять причины, по которой собственная мать могла продать родное дитя в бордель... — ногти снова впиваются в кожу.       — Как долго Вы там были? — Каноко хотела выслушать её.       — До девяти лет, — утирает пудру с щёк Накано. — После этого меня забрала какая-то дама, и я стала учиться быть гейшей — майко, — презрительно, со всем отвращением сказала она.       Накано раскрывалась, как цветок на рассвете после тёмной ночи. Слова давались ей предательски тяжело, но отчего-то Каноко поняла: это её исповедь, с которой она готова предстать перед богом. Впрочем, единственным священником сейчас была Саито, которая вдруг всей душой хотела протянуть ей руку.       — Япония и Америка в те годы терпеть друг друга не могли... американцы думали, что все гейши — это искуссные шлюхи, которыми можно пользоваться, — прошипела она. — Они не щадили даже подростков, маленьких девочек, которые только делали шаги в искусстве. И я убивала, Саито, — с нескрываемой яростью сказала Накано.       — Вы пользовались способностью? — Каноко уже знала ответ на этот вопрос.       — Дом — это не совсем мой дар, — пожала плечами Хотару. — Я могу управлять любым помещением, будь это маленькая комната или подвал. Однако если здание большое, то контролировать мне его намного сложнее.       Вот так просто она выкладывает все карты на стол, будто Каноко — единственная на всём божьем свете, кто способен понять её, чёрт возьми. В это невозможно верить. Враг прямо сейчас так легко раскрывает сам себя.       — Я заманивала их в подвалы, а затем убивала, морила голодом... — она не скрывала собственного садизма и жажды мести. — Иногда попадались и японцы. Вот только итог всегда был один. И хотя по всем законам военного времени меня должны были казнить без суда.       — Как Вы выжили?       Хотару усмехнулась.       — Когда-то со мной работала девушка по имени Кихару, — женщина посмотрела куда-то наверх. — Мы дружили, наносили друг другу грим, но однажды за какие-то огромные деньги в начале войны её выкупил один мафиози... имени не вспомню. Я не видела Кихару годы, однако в тот момент, когда меня должны были казнить за все убийства солдат — чужих и своих, — она воспользовалась своими связями и богатым любовником, чтобы вытащить меня.       — Кихару Накамура... — протянула Каноко. — Это её настоящее имя.       — Верно, — бесцветным голосом сказала женщина. — И я обязана ей жизнью... всем, что у меня есть. Я поклялась в собственной верности.       Её губы начали дрожать, что-то совершенно неразборчиво шептать, а пальцы с каждым разом выдирали из головы новые и новые пряди. Накано даже не пыталась скрыть слёз бессилия, слёз разочарования в своей жуткой судьбе. Как помочь сломленному человеку? Дать надежду на светлое будущее? Хотару умирает, а её внутренний огонь угасает — едва ли возможна хоть какая-то надежда. Каноко поняла: она ничем не сможет ей помочь, даже если бы очень хотела. Точка невозврата была пройдена ещё несколько лет назад, когда жизнь управляющей начала скорый обратный отсчёт. Но разве она может погибнуть так просто?.. Саито не знала, не хотела осознавать, потому что на её глазах чах человек. И это, пожалуй, самое ужасное чувство на свете.       — Вот только я уже не знаю, во что мне верить, — вдруг произносит Накано. — Я не хочу больше убивать.       — Ещё не поздно всё исправить, Накано-сама, — бирюзовые глаза с беспокойством смотрят на женщину. — У каждого человека должен быть шанс начать с самого начала. Прошу, прислушайтесь к самой себе.       Хотару оторвалась от собственных волос, глядя на собеседницу ненормально, словно с какой-то животной агрессией. Перед ней всё ещё психически неуравновешенная дама — Каноко должна понимать степень всей опасности, но наивность удивительным образом желает помочь, вытащить из омута кошмара. Никто не помог ей однажды... возможно, она сможет спасти хоть одну жизнь, хотя бы попытаться, ведь это означает, что всё не зря. Она уже и сама понимала, как дико, как абсурдно звучат её мысли, ибо холодный разум призывал не терять бдительности. Отчего-то в Каноко сочетаются два непохожих друг на друга состояния — лёд и пламя, которые слишком часто сталкиваются друг с другом. В ней всё ещё живёт добрая девочка, которая не погибла в сырых стенах тюрьмы Широ, однако бок о бок с ней существует и взрослая версия неё самой, потерявшая всякую надежду на хорошую жизнь. И эта версия бьётся о сознание, рыдает от чёртовой несправедливости, а после хоронит прошлое... снова. Снова и снова!.. Всякий раз, когда Каноко ложится спать, иллюзии тревожат её, не дают уснуть, а ужасы уколов не проходят и по сей день. Она трогает шрамы на руках, ненавидит каждую белую полосу и надеется, что однажды задохнётся во сне от страшных ощущений.       И всё хочет жить, каждой клеточкой искалеченного тела. Поразительное противоречие.       Накано тихо смеётся, совсем тихо, пока этот смех не становится громким хохотом, который разбивается о стены помещения. Женщина прижимает ладони к лицу, оставляет царапины на щеках и улыбается абсолютно ненормально и отвратительно. Каноко дрожит, сама не зная. Это пробирало до костей, ужасало... это...       — Что ты можешь знать об этом?! — смеялась громче Хотару. — Ты и привела этих детективов! Как ты можешь знать, что значит разом лишиться всего того, к чему ты стремился, чем дорожил... моё существование бессмысленно теперь.       Она рыдала, но продолжала хохотать. И это не похоже на слёзы отчаяния, ибо Накано вдруг решилась на что-то ужасающее. У неё не осталось буквально ничего. Кто-нибудь обязательно уже вызвал полицию. В лучшем случае её арестуют и дадут пожизненный срок, а в худшем — казнят. Конечно, Хотару может во всё признаться, но... будет ли от этого толк? Каноко бы действительно хотела ей помочь.       — Не говорите так, — единственное, на что способна девушка.       — Ты... — женщина достала небольшой револьвер, направив его на Саито.       Каноко сглотнула вязкую слюну, которая с трудом текла по горлу. В один момент она перестала дышать. Боже.       — Ты знаешь ответ?       Каноко впервые не знала, что нужно говорить. Паника парализовала так сильно, что конечности свело вместе от дикого страха, отчего тёмные волосы встали дыбом.       — Я тоже не знаю, — улыбнулась мягко Хотару. — Передам привет маме.       Выстрел. Саито вскрикнула и зажмурилась до такой степени, что перед глазами появились фейерверки и звёзды. Однако она не почувствовала какого-то дискомфорта вроде пробитой груди, руки или живота... увиденное же заставило её с шоком раскрыть рот. Хотару Накано лежала на полу с пулей в мозгах, а из головы вытекала горячая кровь вместе с розовым мясом. Ей вдруг стало дурно, отчего Каноко подумала, что её сейчас стошнит прямо на собственные туфли. Нет-нет, господи, нет... она не могла поверить в это безумие. Адреналин отступал, оставляя в организме лишь огромный поток энергии и истерику. Краски вокруг вдруг стали болезненно яркими. От происходящего Каноко закричала, тут же затыкая себе рот ладонью. Она дышала слишком часто, не могла осознать смерть человека, с которым говорила только пять минут назад. Почему-то девушка посмотрела на свои ладони. Они будто источали энергию, электричество, молнию — или всё сразу, чёрт возьми. Разряды тока на собственных пальцах заставляли Каноко дрожать только сильнее. Она прижалась к стене, ощущая, как тело не держит, и сползла по ней.       Саито перестала понимать реальность. Не перестала, но рука сама потянулась к карману ненавистной юкаты, вытащив телефон оттуда. Она плохо попадала по кнопкам, но выученный номер, кажется, остался в памяти до конца жизни. Послышались самые долгие гудки. Если Каноко хоть с кем-то не поговорит, то потеряет сознание моментально.       — Слушаю, — зазвучал деловитый голос Анго Сакагучи.       — Анго-сан... — она может говорить только его имя. — Анго-сан.       Каноко прикоснулась к своим щекам. Слёзы неосознанно текут, капая с подбородка на одежду.       — Госпожа Саито?.. У Вас дрожит голос, — в его словах ощущается неподдельное волнение. — Что-то случилось? Где Вы находитесь?       — Я не знаю... Анго-сан, — Каноко не хочет рыдать, но позорные всхлипы всё равно слышатся в трубке.       Почему всё повторяется снова? Почему на её глазах вновь умер человек? Она не может поверить в смерть, не способна принять, но перед глазами стоит сцена убийства её отца Широ Ишии, чья рука ни разу не дрогнула. Тот же выстрел в голову... то же убийство, капли крови на земле — ничего не поменялось. Одна из всадниц Апокалипсиса преследовала её всё существование, находила даже в те минуты, когда Каноко молила о прощении или простом милосердии. Накано рассуждала о проклятии с самого рождения, но девушка не сомневается: она также проклята. Рядом с ней люди так или иначе погибают. Широ говорил о том, что именно она виновата в смерти матери. Но возможно ли подобное? Каноко не понимает, как нужно управлять даром, как подчинить себе силу на кончиках пальцев... а вдруг её способность сводит с ума людей?! Каноко мотала головой, боясь, что именно она довела до самоубийства Накано. В этом случае её бы, наверное, следовало посадить в тюрьму. Господи, она этого не желает, не может расстаться со свободой, которую так слабо пытается вырвать из оков поражения.       — Вас похитили? — предположил мужчина. — Если Вы знаете адрес, хотя бы примерное местоположение или вид за окном, то говорите, госпожа Саито. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вытащить Вас.       — Нет, меня не похитили, но... — девушка почувствовала запах дыма. Где-то начался пожар.       Однако, помимо запаха гари, Каноко ощутила нечто иное, будто кто-то ходит буквально рядом с ней. Тяжёлые и медленные шаги звучали так жутко, что Саито разучилась говорить. Какое-то существо бродит тут... видимо, это нечто привлекли звук выстрела или крики. Не человек. Слышится рычание, от которого кровь стынет в жилах. Проклятье. Она поднялась с пола, стараясь всеми силами не смотреть на мёртвое тело.       — Госпожа Саито? Ответьте же мне!.       — Не сейчас, Анго-сан, — прошептала девушка, сбросив звонок. Каноко достала зажигалку с освежителем воздуха, перевязывая их воедино резинкой для волос.       По коридору ходило что-то... очень чёрное. Саито предположила, что нечто перед ней — одна из тварей Кихару Накамура, которых она создала для охоты на неё. Чёрт возьми. Каноко бросила взгляд на Накано Хотару. Женщина мертва, а глаза открыты, но совсем не блестят, полностью лишены всякой жизни. Каноко наклонилась и с каким-то трепетом прикоснулась к векам бывшей управляющей, опуская их вниз. Наверное, Хотару можно было назвать подлинной хозяйкой, которая всю жизнь находилась в плену главного безумца. Девушка горестно выдохнула и мысленно с ней попрощалась. Возможно, после смерти ей станет легче.       В любом случае, дом больше никому не подчиняется, но запах дыма не прошёл. Где-то определённо начался пожар. Каноко выглянула за стену: чудовище, похоже, оказалось абсолютно слепо, ибо смотрело в упор, но не собиралось нападать. У неё есть шанс.       — Ага, вот она!.. — воскликнул кто-то рядом с ней. Маленькая мошка, муха или иное тёмное насекомое село ей на плечо, отчего Каноко против силы воли дёрнулась от неожиданности, попытавшись снять создание с самой себя.       Монстр резко оторвался от какой-то стены и зашипел в её сторону. Каноко рукой смахнула чернильную муху, решив сжечь её и не оставить даже следа. Газ в баллончиках очень опасен с использованием огня, ибо способен взорваться в руках. Но это только при худшем раскладе. Саито же надеялась на чудо с самодельным оружием, созданным буквально за пять минут из резинки для волос, зажигалки и освежителя воздуха. Насекомое попалось под огнём и сгорело в нём за две секунды, из-за чего в воздухе ощущался противный запах.       Это западня. Такой маленькой струи огня не хватит, чтобы уничтожить более крупное существо. Чёрт, чёрт... Каноко сжала губы. Не хочет умирать, не хочет трупом лежать где-то тут. Молния в руке не исчезла с той поры, как Саито ударила по металлическому блоку. На полу блестело небольшое ведро с водой, которое, видимо, забыли поставить на место после уборки помещения. Ногой девушка подтолкнула его, и остатки жидкости залили деревянную поверхность. Если не убьёт, то хотя бы остановит на какое-то мгновение. Монстр встал одной своей лапой на воду, отчего на ней появились чёрные разводы, но из-за собственной слепоты не понимал ничего. Вот оно!       Каноко коснулась воды рукой, и вмиг электричество поразило чудище так, что оно стало кричать и мучиться от нестерпимой боли. Если оно испытывает хоть что-то физически, то его определённо можно убить. Но Саито не способна на сражение, ведь энергия на руке исчезла. Как же так?! Она снова со страхом взглянула на монстра: нет, Каноко прямо сейчас должна бежать, иначе будет поздно. Пока есть возможность, пока оно не двигается... девушка сорвалась с места, однако в последний момент когтистая рука этой твари ударила по женской спине, оставив на ней глубокие царапины. Проклятье!.. Каноко даже закашлялась от страшной боли сзади, но не желала останавливаться. Сейчас замедлить — ей конец.       В лёгких вновь полыхал огонь, а воздух бил по раненной спине, вызывая дополнительные приступы боли. Возможно, она упадёт и потеряет точно сознание, ведь мозгу чертовски сложно вытерпеть подобный кошмар. Пожалуйста, пожалуйста...       — Дышите, Каноко-сан, — она слышит над собой голос, а чья-то рука хватает её за предплечье, чуть встряхивая.       Каноко смутно узнаёт в человеке господина Дазая.       — Вы всё-таки живы, — не скрывая удивления, произносит он. — Не вздумайте падать сейчас.       — Там... оно, — хрипло шепчет Саито. — Сзади.       Осаму посмотрел ей за спину, замечая движение, хвост и чьи-то конечности. Разумеется, ещё одна тварь, созданная Накамура. Поразительно, как в одной женщине умещалось столько силы, совершенно неоправданной и такой отвратительной. Дом и правда оказался живым, что Дазай испытал на себе, прыгая с одного этажа на другой по секретным проходам, пытаясь найти нужный выход и Куникиду в том числе. Но Кихару удивительна и особо жестока, раз смогла сделать такое количество монстров за раз. Он не страшился ни одного, но коридоры начинали приносить дикую скуку от своего однообразия. Впрочем, ему всё же удалось отыскать хоть какую-то дверь, которая и привела к подвалам здания. После этого коридоры ни разу больше не появлялись, что заставило его несколько насторожиться, будто во всём есть один огромный подвох, которого он по какой-то причине не заметил до сих пор.       — Способность: больше не человек! — белое сияние в руке появилось как раз в тот момент, когда тварь прыгнула из тени в его сторону.       Оно и впрямь исчезло, словно человек, стоящий перед Каноко, обладал какой-то ненормальной, почти божественной магией. Она крупно задрожала, когда поняла, что чудовище буквально испарилось, даже не растаяло... Саито взглянула на него: он не сомневался в своём даре.       — Как Вы это сделали?..       — Моя способность обнуляет чужие дары, — он уловил некоторое непонимание в бирюзовых глазах. — Проще говоря, я неуязвим для эсперов.       Такая сильная способность. Невероятно. Даже не сильная... безграничная.       — Что случилось с Накано? — задал этот вопрос в первую очередь Дазай.       — Мертва... — с трудом прошептала девушка, не в силах выбросить сцену смерти из головы.       — Вы убили её? — с подозрением спросил он.       — Что? Нет! Я никого не убивала! — замотала головой Каноко. — Она... застрелилась.       Дазай чуть вздрогнул: подобного он не ждал. Девчонка не лгала, но была сильно напугана случившимся.       — Видимо, поняла, что в конечном счёте проиграет, — равнодушно произнёс Осаму.       — Она умерла у меня на глазах, — куда-то в пустоту сказала девушка.       Он хмыкнул, никак не проникшись признанием Каноко.       — Смерть — это естественный процесс, — Дазай пожал плечами. — Не нужно придавать ему столько значения, Каноко-сан. Она захотела умереть — это её выбор.       Наверное, по-своему он действительно прав, но Каноко так не могла. Жалость, тоска, ужас — всё смешалось воедино, отчего Саито почувствовала влагу на щеках. Нет, не было этого желания поплакать, порыдать: организм просто не мог больше терпеть, хотел хоть как-то выдавить всю накопившуюся негативную энергию. Дазай вдруг обхватил её подбородок рукой.       — Смиритесь с этим, — он вынуждал её смотреть на него. — Если Вы сейчас не соберётесь, то рискуете мёртвой остаться вместе с ней. Вы смогли вернуть свет, а полиция скоро будет здесь. Не останавливайтесь, когда победа прямо рядом с Вами.       Рукавом кимоно девушка стёрла слёзы с лица.       — Простите, господин Дазай.       Он ничего не ответил. Осаму прислушался к звукам в стенах. Сколько здесь ещё монстров? А после Дазай отшатнулся, когда завидел разгорающееся пламя. Чёрт возьми. Вот это уже не очень хорошо. Придётся идти другим путём — прямо через остатки тварей.       — Куникида-кун... — проворчал Дазай. — Нельзя было как-то... мягче?       Женское сердце застучало от вида пожара.       — Каноко-сан, если Вы готовы, то я выведу Вас отсюда хотя бы живой, — он взял её за руку. — Доверится ли прекрасная химэ мне?       — Это всё ещё звучит кошмарно, — сказала девушка. — Но... господин Дазай, я не хочу сегодня умирать.       А вот он, наверное, был бы не против... другое дело, что не в этом месте и не в это время. Но ей он об этом, разумеется, никогда не расскажет.       Существа вылезали из каждого угла, маленькие и большие. Вероятно, Накамура сошла с ума окончательно, обезумела от проигрыша, поэтому решила таким образом попытаться покончить хотя бы с одним детективом. Дазай очень надеется, что Куникида нашёл девушек, потому что в эту секунду именно он героически принимает на себя весь удар ярости хозяйки. Но это вовсе не значит, что он не готов. Белое сияние, белое сияние... Каноко жмурится от яркости его способности, искренне поражается силе и бежит, ибо Дазай буквально тянет её за собой. Ей слишком трудно, а вот ему — нисколько. Дазай выглядел чересчур самоуверенно, абсолютно решительно и по-своему пугающе. Для них, конечно. Почему-то Каноко не чувствовала должного страха, словно точно знала: как он и обещал, Осаму вытащит её. Поворот, другой поворот, уход направо — как просто и сложно одновременно. Он будто знал всю гостиницу вдоль и поперёк, но на деле же запомнил все ходы, ибо память у него превосходная. В отличие от неё. Каноко же позорно путалась, а пережитое за весь день заставило белый экран загореться в её мозгу. Один белый экран и перекати-поле — изумительно.       И в жалкий миг, когда они должны были добежать до выхода, горячая балка сверху собирается упасть прямо на них. Дазай пихает девушку в сторону, отчего она падает на пол.       — Каноко-сан! — этаж обваливается, а огонь полыхает рядом с ней. — Проклятье.       В этот момент ему вдруг звонит телефон. Мужчина нервно ставит на громкую связь для удобства.       — Куникида-кун, ты несколько не вовремя, — смеётся Дазай.       — Дазай, чёрт возьми!.. Ты где вообще?! — мужской голос совершенно негодует, но в нём слышится откровенное беспокойство. — Ты в порядке?       — Я жив, — говорит он. — Со мной одна из работниц. Я пытаюсь выбраться из подвала. Ты нашёл девушек?       Каноко подходит ближе к стене. Почему он вообще так спокоен, когда на него может упасть весь потолок?!       — Нашёл, — она замирает. — Они в нормальном состоянии. Полиция уже приехала, как и скорая... пожарные тоже на месте.       — Все подробности обсудим позже. Куникида-кун, ты знаешь какой-нибудь аварийный выход с левой стороны от второй лестницы подвала? — Каноко чувствует неподдельное облегчение от того, что похищенные девушки живы и, кажется, здоровы. — У тебя же была карта. Я должен спасти кое-кого.       Собственная жизнь, на удивление, волновала не так сильно.       — Аварийный выход?.. Да, возле третьей сауны должна быть табличка со стрелкой. Дазай, что происходит?       Но он не ответил, сбросив звонок.       — Они живы, — радостно прошептала Каноко.       — Каноко-сан, сзади Вас будет ещё одна небольшая лестница, — со всей серьёзностью сказал Осаму. — Вы не сможете перелезть через огненную балку, поэтому это Ваш единственный шанс. Поспешите, иначе тут развалится.       Саито первый раз в жизни взглянула на него с благодарностью, а бирюзовые глаза сверкнули добрым огоньком. Чёрт возьми, она сможет выбраться живой отсюда. Она кивнула и увидела в его взгляде искреннюю признательность за помощь в деле. Девушка понятия не имеет: увидит она его ещё хоть раз или нет... судьба совершенно непредсказуемая, но встречаться с полицией Каноко не желает. Она свернула в новый коридор, в конце которого виднелась совсем небольшая и старая дверь, которая держалась буквально на одном крошечном замке. Саито достала тот же самодельный огнемёт из кармана, плавя металл на двери. Вот ведь.       Свежий воздух бьёт в лицо, и Каноко с трудом поднимается по крошечной лестнице, падая от усталости на траву. Сейчас она кажется ей мягче всего в мире, а ночные звёзды привлекают своим светом и красотой. Девушка рассмеялась от того факта, что действительно жива. Пожар остался где-то позади, чудовища Накамура — тоже. Она подняла руку наверх, пытаясь разглядеть её. И от увиденного ей стало дурно. Помимо привычных белых полос, на запястье Каноко появился непонятный шрам, похожий на ветви дерева, который имел розовый, почти красный оттенок.       — Нет... — Саито захотела стереть, зная заранее, насколько это бредовая идея.       Она же... эспер. Боже мой, Каноко совсем про это забыла. Шрам походил на клеймо, а тело вновь задрожало. Кожа и без этого изуродована, но эту отметину Саито находила особенно неприятной. Доказательство того, что она является одарённой. Что же ей делать?! Танеда-сама отпустил её гулять на все четыре стороны только по одной причине: Каноко не эспер или же слишком слаба. Как ей скрыть нечто такое? Девушка не хочет в тюрьму, не хочет в спецотдел... Саито так искренне хочет вернуться в свою крошечную квартиру, что всё внутри переворачивается. Нет, ни за что. Никто не знает о том, что она обладает способностью. Пусть так и остаётся, пока все не забудут о её существовании.       Она попыталась встать — и тут же вкрикнула от боли.       — Спина, — Каноко прикоснулась пальцами к месту ранения. Кровь, много крови.       Чёрт побери. Этого никто не должен видеть, иначе возникнет слишком много вопросов. Она не может пойти в больницу, не может... девушка едва ли не выла от боли. Адреналин тогда заглушил реакцию тела, но мозг почувствовал безопасность, стоило ей выйти из гостиницы. А это значит, что и боль вернулась. Каноко подумала, что умрёт на месте.       Она распустила чёрные волосы из высокого хвоста, позволив им упасть одним длинным полотном на спину, полностью скрывая царапину. Вот только юката всё равно мокла от количества крови, но девушка понадеялась, что в тёмное время суток никто не заметит подобного. Каким-то чудом Каноко проскользнула незамеченной мимо компании людей и дворами прошла к метро, которое должно было закрыться через полчаса. Охранники на входе бросили на неё косые взгляды, но никак не стали комментировать нервную походку девушки, зная, что на этой станции метро работают не только гейши.       Вагон почти пустой, и Саито садится где-то в самом конце, поглядывая на оставшихся пассажиров. Какая-то пара вышла прямо на следующей остановке, выпивший мужчина так и уснул на месте с бутылкой крепкого, а женщина в белоснежной блузке задумалась о чём-то своём, читала книгу и редко глядела в её сторону, однако что-то подсказывало Каноко: она на неё смотрит. Задняя часть одежды промокла до такой степени, что скрывать её волосами стало невыносимо трудно выполнимой задачей. Девушка попыталась включить телефон, но ничего не помогало. Страшно даже представить, что там теперь думает Анго-сан. Не похоронил ли часом? Впрочем, Каноко твёрдо решила, что расскажет ему всё про гостиницу, если он спросит. Утаит только часть про способность.       — С Вами всё в порядке, мисс? — женщина всё же убрала книгу в сумку и встала со своего места.       Она очень красива. Каноко не может даже описать её словами. Нет, не сказать, что леди перед ней обладала какой-то сказочной внешностью, но её опрятность, грациозность в каждом жесте и некоторая лёгкость поражали, заставляли внутренне краснеть, словно сами рёбра полыхают алым цветом. Про таких говорят: женственная. Официальная юбка добавляла имиджу строгости, каблуки звучат мягко, а золотая заколка в виде бабочки блестит в тёмном каре, аккуратно уложенном умелой рукой. Не было в ней этого пафоса, который она видела у Мари-сан, но наряд будто отражает внутренний мир хозяйки. Но Каноко не хочет разговаривать с ней, ибо боится... боится чёртового раскрытия. А вдруг она работает на спецотдел? Девушка совсем нервно отворачивается в сторону, пытаясь притвориться то ли выпившей, то ли глухонемой.       — Благодарю за беспокойство, но мне не нужна помощь, — произнесла Каноко.       — Нужна, — настойчиво сказала женщина. — Не волнуйтесь, я врач. И я знаю, что Вы ранены. Подол вашей одежды покрыт кровью, которая стекает по Вашей спине.       — Это... — Саито не знает, как объяснить, вдруг тихо зашипя от страшной боли. — Я не могу терпеть.       — Тише-тише, — пытается успокоить её дама, хватая за руку и считая пульс. — Вы так можете потерять сознание. Удары сердца сильно превышают норму: почти сто пятнадцать в минуту. Я не сделаю Вам ничего плохого.       Каноко вновь закашливается и видит настоящее желание помочь ей. Нет-нет... она должна бежать, но ноги не держат, боль такая сильная, что голова кружится. Хотелось опустошить желудок, даже если, кроме желчи, выплюнуть ничего не получится.       — Вы позволите? — Каноко осторожно кивает, принимает поражение. Здесь она уже не справится.       Если ей придётся распрощаться собственной свободой, то девушка хотя бы надеется, что в камере у неё будет вид из окна.       — Что это?.. — с непониманием говорит врач. — Как Вы получили эту рану?       — А что там?       Что с ней успело сделать это существо?       — Чёрные капли, — ответила женщина. — Будто вылили тюбик краски. И всё это смешалось с кровью. Пойдёт заражение, если не обработать в срочном порядке.       Конечно, дама перед ней — доктор. Вот только не самый обычный, судя по реакции. Другой врач на её месте уже давно ушёл, вызвал полицию или скорую, но эта женщина почти спокойна, удивительно собрана даже для своей невероятной профессии. Вдруг действительно из спецотдела?       — Нужно вызвать скорую, — Каноко же от паники хватает чужое запястье, не давая взять телефон из сумки. Но крошечный разряд неожиданного тока поражает эту леди и заставляет буквально впечататься на другой конец места.       Саито с ужасом смотрит на свои руки, а после на врача, во взгляде которого появилось нечто новое.       — Простите меня! Это случайность! Я не хотела причинять Вам боль, — голос дрожал и дрожал, а в конце осип, из-за чего Каноко хрипит.       — Так Вы ещё и эспер, — словно ни капли не удивлена. — Должно быть, Вы очень напуганы. Успокойтесь, мисс... я же сказала, что не сделаю Вам ничего плохого. Я не буду вызывать скорую.       Каноко с надеждой взирает на свою спасительницу.       — Давайте так. На следующей остановке мы выйдем и дойдём до моего рабочего места. У меня есть кабинет и палата. Обработаю Вам раны и оставлю на ночь.       — Зачем Вы мне помогаете? Наверное, будет проще позвонить в полицию, — прошептала Каноко.       — Это моя работа, — элегантно пожала плечами она. — К тому же, я тоже эспер. В месте, где я работаю, помогают таким, как Вы.       — Простите, — спрятала лицо в ладонях девушка, боясь, что организм не выдержит, а слёзы вновь потекут из глаз. — Вы можете сказать своё имя?       — Акико Йосано.

***

      Куникида уже не знал, какой по счёту раз пытался дозвониться до своего напарника. Пожарная оперативно тушила огонь, а с полицией он уже поговорил о происходящем, передавая им дальнейшее дело. Скорая осматривала каждую из похищенных девушек, но единственная их проблема — повреждённая психика и галлюцинации. Физически они абсолютно здоровы, жалоб почти ни у кого нет. Куникида выдохнул, стерев платком сильный пот со лба. Ему повезло, что на четвёртом этаже он нашёл комнаты пропавших, стараясь вывести всех и не забыть ни про одну. И он смог. Осталось лишь найти Дазая, который вообще-то обещал вернуться. И кого же он там спасал?..       — Как Вы себя чувствуете, Сакура-сан? — спросил Доппо у перепуганной, но до чёртиков счастливой девушки. Она улыбнулась.       — Не знаю, когда в последний раз была так рада, — Сакура укуталась в предложенный ей плед. — Я так хочу сказать спасибо Вам.       — Пустяки, — ответил Куникида. — Ваш отец очень скучает по Вам, Сакура-сан.       Её лицо стало светлее.       — Я бы ещё очень хотела отблагодарить одну девушку... жалко, что я не вижу её здесь, — кажется, Сакура хотела сказать что-то, но разговору помешал Дазай Осаму, который хлопнул Куникиду по плечу, заставив того выронить ручку из рук.       От него несло чем-то горелым, однако он был всё ещё живее всех живых.       — Куникида-кун и Сакура-сан! — детектив улыбался во все зубы. — Моя душа ликует от восторга.       — Дазай... — вновь хотел заворчать мужчина, но его негодования хватило лишь на совсем безобидное: — Я рад, что ты выжил.       — Я же сказал, что вернусь, — самодовольно сказал он. — Кстати, никто тут не видел такую высокую леди с родинкой на правой щеке?       Сакура помотала головой, сильнее прижимая к себе пушистую ткань.       — Леди? Дазай, сейчас не до этого, — деловито поправил очки Куникида. — Накамура сбежала. Но она ранена, так что полиция очень быстро найдёт её.       — Она не протянет и пары часов на свободе, — усмехнулся Дазай.       — Почему ты так решил?       — Ну, скажем так, она же потеряла всякую защиту. Есть ещё люди, которые, я полагаю, не против пообщаться с ней один на один.

***

      Накамура ощущала обильное кровотечение из раны в плече, которую не удалось перевязать должным образом ещё время назад. Она выглядела жалко, совершенно побитая жизнью псина, которая потеряла буквально всё, что имела в один день... Кихару ненавидела мир, ненавидела поганую несправедливость, а сил не осталось даже на то, чтобы призвать хотя бы одно существо, которое смогло защитить её от чего-либо. Нужно признать: она проиграла. Так позорно и абсолютно глупо. И кому?! Мафиозной крысе по имени Дазай Осаму и какому-то неизвестному детективу — Куникиде Доппо? В это даже не хотелось верить, смешно до дрожи во всём теле. Она недооценила гадёныша Огая Мори, который сильно вырос с их последней встречи. Не думала, что всё обернётся именно так. Накамура ненавидела, мечтала разорвать всю кожу на куски, чтобы выдавить из себя хоть одну каплю природных чернил, но вместо желанного текла обычная, человеческая кровь.       Накамура прижалась к стене какого-то старого здания. Уже не так величественна и красива. Уже давно не совершенство. Не идеал, которым грезила все годы, а постыдная фальшивка без цели и средств. Её дочери... её прекрасные дочери, которых так варварски отобрали от сердца, от души. О нет, она ещё вернётся. Накамура отомстит каждому, кто хоть как-то приложил грязную руку к её судьбе. А начать Кихару всё ещё хочет с Мори Огая. Женщина слышит щелчок пистолета. Что?..       — Доброй ночи, госпожа Накамура, — она наблюдает перед собой юношу.       Невозможно. Он выглядит гораздо старше своих пятнадцати, чёрт побери. Кожаный плащ развивается из-за ночного ветра, а синие глаза с какой-то особой презрительностью взирают на неё. Сзади юноши появились ещё люди с оружием. Так не должно быть!..       — Ты... мальчишка из мафии, — Накамура зажимает рану.       — А Вы птица высокого полёта, госпожа Накамура, — смеётся Юкиносукэ. — Вот только не забывайте, что любая птица с больным крылом превращается в добычу. Поднимите её.       Мужчины против воли хозяйки поднимают её. Юкиносукэ всматривается в острые женские черты.       — Босс кое-что рассказывал о Вас... — произнёс парень. —... когда понял, что Вы собираете информацию обо мне. Не слишком умно с Вашей стороны.       — Ты!.. — Накамура хочет расцарапать ему лицо, но руки крепко держат её. — Щенок!       — Вам повезло, что я не бью женщин, — он смотрел на неё, но не видел перед собой никакой личности. Глупая дама, которая задумала обдурить Мори. Первый раз ли такое?       Накамура больше ничего не говорит.       — Но вот моему боссу будет очень интересно с Вами поговорить.