***
В морге было холодно, словно сама смерть действительно поселилась в этом месте, принося за собой лишь могильный мороз, от которого всё тело сводило судорогой. Белая лампа тускло горела на потолке, освещая холодильные камеры и железный стол. Сильно пахло хлоркой... запах будто стал частью помещения, неотделимой деталью, без которой морг уже сложно представить, и впитывался в кожу, как в губку. Каноко до этого момента никогда не была в моргах, а сейчас подумала, что это в скором времени станет обыденностью. Её собственное волнение витало в воздухе давящей энергетикой, и Дазай явно понял такое беспокойство, иногда смотря в сторону коллеги своим карим взглядом. Каноко неожиданно для самой себя отметила, что начала замечать в нём гораздо больше деталей: постоянно новые бинты на запястьях, ровная осанка и длинные пальцы. Подобная новость окончательно убила в ней всякую трезвость разума, оставив умирать от полной безнадёжности. Это была именно безнадёжность. Каноко даже не глядела на него, опасаясь, что любое движение или жест выдадут её с потрохами, заставят стыдиться этих чувств и поставят позорное клеймо на всей оставшейся жизни. Она говорила даже меньше обычного, пока Дазай продолжал беседовать и улыбаться во все зубы... оказывается, у него очень богатый словарный запас: Осаму способен сказать об одной и то же вещи несколько раз, но никогда не повторяться. Каноко предположила, что он прочитал очень много книг в своей жизни, все анализировал и вдумывался в каждый абзац. Ей Дазай виделся тем человеком, который оставлял карандашом свои мысли на полях страниц. Её же речь была богата лишь в мыслях — вслух она сказала ему три фразы, из которых одной стала «доброе утро». Патологоанатом пояснил, что Исоко умерла, когда ей перерезали горло, а уже после смерти убийца оставил у неё на спине длинные раны... значит, в этом был определённо свой смысл. Госпожа Хатако при жизни, наверное, была красивой женщиной, а это бледное тело с уродливой полоской на шее — всего лишь её кукла, неудачное подобие ужасного мастера. На фотографиях прошлого Каноко отметила плавные черты лица, которые заострились, стали грубее после убийства. Смерть — это некрасиво, смерть — это мрак, который приходит по душу каждого. Саито не вздрогнула, когда патологоанатом показал тело, даже не качнулась, — она неотрывно глядела, словно действительно выражала ей таким образом сочувствие за непрожитые годы. Для Дазая смерть имела иное значение. Каноко посчитала, что для него смерть — это голос подлинной свободы, которая даст ему возможность избавиться от чего-то ненавистного и крайне болезненного. Своя собственная смерть — вот единственная полная свобода. Не так ли? — Позвольте оставить нас, — повернулся Дазай к человеку. Врач без лишних слов вышел, зная приказ вышестоящих лиц о приходе частных детективов. И сразу стало холоднее, будто в самом деле последний источник тепла пропал. Она сжала свои пальцы от дикого волнения, а сердце забилось сильнее, когда Каноко вновь посмотрела на мёртвую Хатано. Ей вдруг показалось, что она обязательно откроет глаза, схватит её за рукав пиджака и не даст ни малейшей возможности выбраться... утащит за собой на тот свет. Дазай задумчиво осмотрел тело. Каноко заметила в его тёмном взгляде едва уловимый интерес, словно ему предложили решить загадку на время, оттого азарт бешено разливался в крови, давил на сознание и действовал чертовски опьяняюще. Красная полоска на женской шее была мерзкого чёрно-бордового цвета, привлекала к себе внимание против воли, и Каноко сглотнула вставший ком в горле. — Тебе доводилось видеть много трупов? — неожиданно слышится с его стороны, и Каноко мгновение думает, что он обращается даже не к ней. Достаточно, чтобы привыкнуть к ощущению смерти рядом с собой. Достаточно, чтобы привыкнуть к металлическому запаху в воздухе. Достаточно, чтобы не отворачиваться от них. Сначала это были простые похороны неизвестных ей людей, затем Маркус с простреленной на её глазах головой; после учёные Широ, дохнущие, как мухи, от руки их безумного начальника... и Хотару Накано в той самой проклятой гостинице. В голове возникали образы дорогих людей, чьи тела ей так и не удалось увидеть: Юки и приёмная мать. Она не смогла попрощаться; не смогла сказать, как сильно на самом деле их ценила... Каноко закусила губу, чтобы Дазай не уловил это изменение в её мимике. — Нет. А тебе? Как много крови ты повидал? Часть её порывается задать ответный вопрос, но другая — останавливает, держит мёртвой хваткой, потому что знает: Дазай ни за что не будет с ней откровеничать. Каноко почти физически ощущала эту невозможную стену между ними — преграда, от которой вдруг стало тошно. Если бы захотела... если бы она только дотронулась до неё, то по поверхности прошлись бы линии трещин? Девушка почувствовала себя ужасно глупой, словно она полностью расклеилась. Как давно это вообще начало происходить с ней?.. Бирюзовые глаза вновь осматривают тело и натыкаются на запястья с круглыми синяками вокруг них и одним еле заметным, почти невидимым — на безымянном пальце. Исоко ведь замужем. Она носила кольцо. — У тебя есть какие-то мысли? Мыслей много, слишком много. Ты, Осаму Дазай, даже не представляешь, как много у неё в голове этих чёртовых мыслей. Хотя лучше бы тебе действительно о них не знать. Каноко выдохнула. — На запястьях синяки. Вероятно, её привязали, чтобы она не могла сопротивляться, — сказала она. — И... — И?.. — На безымянном пальце есть след от обручального кольца, однако я не помню, чтобы при госпоже Хатано находили кольцо, — Осаму склонил голову. — На ней нашли только её одежду и пару украшений — серьги и цепочку. Там не было кольца. — Может быть, она его обронила? — хитро улыбнулся он. Нет, он не спрашивал. Дазай проверял её, очевидно зная ответ с самого начала... ему интересно, догадается ли она. — Не думаю, — произнесла Каноко. — Она — сентиментальный человек, поэтому не станет так невнимательно относиться к таким вещам, как подарок мужа. И убийце оно не нужно, ведь в таком случае забрал бы и серьги, и дорогую цепочку. — Тогда почему? Почему? Почему Вы, госпожа Хатано, решили отказаться от кольца? С какой целью?.. Вы дорожили своей семьёй, Вы дорожили своими детьми и возлюбленным. Быть может, вы так сильно поссорились, что решили, что вас больше ничего не должно связывать? Обручальное кольцо — это же не просто какая-то безделушка. Кольцо словно связывает воедино души влюблённых, делает их одним целым... романтично, пожалуй. А, со слов в отчёте об Исоко, она являлась именно романтиком. Важное, важное, важное... она оставила его, потому что это важно, потому что определённо знала!.. В голову внезапно ударила ледяная мысль. Госпожа Хатано знала, что идёт на смерть. Она знала об этом и хотела, чтобы об этом узнали другие, ибо в ином случае Исоко не сняла бы кольцо. — Потому что это не серийное убийство, — пришла к выводу Каноко. — Она специально обронила кольцо, чтобы люди, которые найдут её тело, догадались, что её убили по другой причине. — Браво, химэ, — шёпотом сказал Дазай. — Где же мы найдём это кольцо? — Около дома? — предположила Саито. Он щёлкнул пальцами. — Именно, — кивнул мужчина. — Безусловно, это не серийное убийство, хотя убийца хотел, чтобы это выглядело таким образом... у всех маньяков есть определённый способ убийства. И у нашего это — перерезанное горло и крест на спине. — Но он ведь не маньяк, — Каноко посмотрела на женщину. — Вот только он хочет, чтобы это выглядело, словно в Йокогаме действительно завёлся маньяк. Киллер? — Примерно так он и мыслил, но меня больше интересует заказчик... это же его план, — Дазай посмотрел на мигающую лампочку. — Дело в том, что это не первое похожее убийство. Воздух показался невозможно тяжёлым. — Перерезанное горло и крест на спине, — продолжил он. — Пара убийств в похожей форме... они происходили давно, оттого в полиции сейчас им не придают огромного значения. Убитыми были, в основном, не последние люди в обществе. Безусловно они связаны. Поначалу в полиции пытались разобраться с этими делами, однако каждое расследование заходило в тупик. — Видимо, они просто не пробовали обратиться к господину Эдогаве. Дазай усмехнулся. На самом деле, Каноко уже убедилась, насколько скверный характер был у Рампо. Он не брался за скучные, по его мнению, дела и порой изнывал от безделья за столом, зная, что никто не повесит на него работу и не заставит разгребать бумаги. Разумеется, Куникиду это злило, потому казалось, что у старшего детектива скоро лопнут очки от негодования, но упрямство Рампо было всегда сильнее. — Эти преступления ведь совершил один человек... — сказала девушка. — Заказчик специально искал киллера, который выставит убийство, как серийное. Будто и правда маньяк. И это причина, по которой господин Охнуки решил обратиться в агентство? — Я не могу тебе ответить, химэ, — снова улыбнулся Дазай. — Я пока мысли читать не умею. Каноко так почему-то не думает... ей кажется, что Дазай как раз знал все её мысли и мечты, будто ему открылась вся её душа с ранами и шрамами. Она желала обнять себя, защитить от всего этого, но в то же время нечто абсолютно неизвестное тянулось и тянулось, обезумело от бесконечной тоски и боли, которая, как яд, текла по венам. Саито понимает, как трудно дышать в момент, когда это не то тёплое, не то до дикости ледяное чувство снова ударяет по сознанию... да к чёрту! Пожалуй, нет ничего прекраснее, когда ты знаешь, что в мире существуют люди, которые тебя поддержат, ждут и любят. Исоко Хатано знала это. На всех фотографиях она улыбалась самой счастливой в мире улыбкой. Почему судьба распорядилась с ней вот так? Поистине, любовь дарит надежду, но вместе с этим губит лучше любого кинжала. И уж точно Каноко не хочет жить с этой тёмной надеждой.***
В заброшенном доме пахло сыростью, мраком и едва кровью, от которой разом начала кружиться голова. Запах смерти ощущался тяжестью на плечах, отчего Каноко прижала сумку ближе к себе, будто действительно боялась, что некто сорвёт с неё вещицу и испарится в темноте. Здание опечатали, закрыли все двери на непрочные замки, и даже редкие бродячие собаки не приближались к нему, явно чувствуя всю скверность этого места. Каноко ни за что бы не смогла ходить здесь в одиночку... чудилась отовсюду опасность. Она обязательно оборачивалась несколько раз за полчаса, и даже присутствие Дазая несильно размыло краски тревожности. Его спокойствие казалось ненормальным. Каноко подумала, что ему и вовсе дела нет до тёмных углов, шорохов по сторонам и взглядов местного сброда, разглядевших новые лица. Вот только подходить по какой-то причине не спешили. Каноко считала, что таких неблагополучных районов в Японии в принципе не существует, но, оказывается, в каждом правиле есть исключения. Дазай остановился перед дверью подъезда и резко оборвал жёлтую ленту, которой полицейские пытались надёжно обклеить вход. Не получилось. Что они хотели найти здесь? Что желали отыскать?.. Им нужны доказательства, которые покажут, что мотив убийства заключался в совсем другом. Но и кольца будет недостаточно. Каноко присела, чтобы осмотреть поросшие кустарники, но среди травы, грязи и пыли не нашла ничего. Сердце пропустило удар. Должно же быть где-то здесь. Она не могла ошибиться. Вряд ли Хатано забросила его куда-то далеко от входа в дом. — Кольца здесь нет, — сказал Дазай. Ей стало не по себе. Она не ответила. По правде сказать, Каноко практически всегда молчала. Говорить с ним было отчего-то очень болезненно, жутко и невыносимо. Разгадка находилась на поверхности, однако чертовски больно... чертовски невозможно внутри. Все органы будто падали вниз от этого. Дазай постоянно улыбался, вечно шутил и вёл себя несерьёзно, по мнению Куникиды, но были и такие моменты, когда он становился будто не самим собой, будто в нём сидит некое проклятие, которое раз за разом рвётся наружу, чтобы явить свою истинную сущность. И она снова вспомнила свой сон, который не хотел покидать сознание, отпечатался там жуткими картинами. Его оболочка точно ломалась под чужими действиями, рушилась и в ту же секунду восстанавливалась, не оставляя после себя и царапины. Каноко закусила щёку изнутри: они слишком разные, они не смогут поладить никаким образом. Может быть, не такие уж и разные. — Мы пришли ведь не только ради кольца, — тихо начала Саито. — Здесь ведь уже проводили обыск. Они нашли только тело. — Верно, — сказал Осаму. — Твоя способность может узнать человека по энергии, так ведь? Каноко повернулась к нему. Он уже знал про возможности её способности, недостатки и явные преимущества. Так поэтому Осаму решил разыграть эту партию... девушка почувствовала страх, но не свой собственный и не тем более Дазая: ужасом было пропитано всё это место — от пола и до крыши. Энергия слабая, её почти невозможно уловить, но она без рук хватает, пытается проанализировать, чтобы в следующий раз узнать по ней преступника. Страх, который витал в воздухе, принадлежал ему!.. Даже не госпоже Хатано. И это вдруг так поразило Каноко, что она поначалу подумала, что явно ошиблась. Испуг, серый цвет и запах марганцовки — такой была энергия, блеклая и совсем тонкая. Возможно, если бы они пришли сюда на день позже, то Саито бы ничего уже не ощутила. — Серый цвет... марганцовка, — произнесла Каноко. — Он был чем-то напуган. — Скорее всего, он и сам понял, как много ошибок допустил во время убийства, — предположил Дазай. — Мало киллеров согласятся на такое дело. Убийство женщины из правительства — опасная работа даже для профессионала. Вероятно, убийце срочно были нужны деньги. Наш заказчик тоже об этом знал. А какая энергия у Дазая?.. Вопрос откровенно поставил Каноко в тупик. «Поток света» молчал, не подсказывал, не говорил, а любое использование силы разбивалось о невидимую стену чего-то совершенного, чего-то уникального по своей природе. Способность достигала цели в определённый момент, но после замедлялась, становилась такой медленной, что Каноко осознала: между ней и Осаму — чёртова бесконечность. Его дар не позволит ей и на йоту приблизиться к нему. Ведь Дазай не доверяет никому и ничему, поэтому эта преграда будет вечной, не разрушится от случайного касания. Она чуть отшатнулась от него, словно эта мысль причинила ей физическую боль. Осаму проследил за ней, и неожиданно Саито заметила в тёмных глазах неясную эмоцию. — Кроме того, во время своей смерти Исоко должна была находиться в Токио. — В Токио? — Об этом поделилась её секретарь. Госпожа Хатано взяла некоторые свои вещи и, никого не предупредив, улетела на частном самолёте в Йокогаму, — продолжил он. — На ресепшене сказали, что она уехала на такси. Вероятно, в аэропорт. — Что могло её заставить так резко уехать в Йокогаму и не предупредить даже свою помощницу? Резко — срочно. У неё было какое-то дело, которым она не имела права пренебрегать, веская причина... возможно, именно это дело и стало причиной её убийства. Предательство? Точно не японского правительства в таком случае. А если брать мафию? Определённо нет, иначе бы этим занимались другие люди. Кииоши Охнуки подозревал кого-то, он что-то знает, что сам никогда не скажет. Значит, Исоко Хатано тоже в этом замешана. Но не удивительно, если они — коллеги. Дело связано именно с ним. Она должна была что-то передать!.. Каноко вздрогнула, словно на улице стало невероятно холодно, мороз ударил по коже. — У неё было что-то с собой или она знала нечто такое, из-за чего её нужно было убрать, — заключение далось ей тяжело. — О, — чуть улыбнулся Дазай. — Мне нравится твоё предположение. Я бы сказал, что я его поддерживаю. — Но подожди!.. — не закончила Каноко. — Если она улетела в Йокогаму с некоторыми вещами, то от неё ведь должны остаться сумка или багаж. Их так и не нашли. — Убийца забрал их с собой, — сказал он. — Искать его равно поиску иглы в стоге сена. Выбросил в ближайшем баке, дабы избавиться от улик. Или... они всё ещё у него по какой-то причине. — Нам надо рыться в мусоре? — спросила Каноко с чуть заметной брезгливостью. Лезть в баки она явно не хотела. Придётся в таком случае снова закидывать вещи в стирку. — Не переживай, химэ. Даже если такое произойдёт, тебе не придётся пачкаться. Рыться буду только я. Её словно током ударило. Простая фраза — а на душе уже нет живого места. Неужели она так легко стала влюблённой идиоткой? Соберись же!.. — Эй, детективы, — послышался голос откуда-то сзади. К ним подошёл какой-то бритый парнишка в дешёвой куртке и старых ботинках. Наверное, он из той компании ребят, которые косились на них по дороге... Каноко неосознанно прижала сумку к себе: стало не по себе. Ей уже доводилось встречаться с преступниками, доводилось находиться в эпицентре страшных событий, но каждая опасная ситуация воздействовала на неё одним и тем же образом — проклятой тревожностью. Хотелось уйти подальше, не разговаривать, не видеть. Она выдохнула, призывая себя к спокойствию. Дазай вышел вперёд. — С чего ты решил, что мы детективы? На нём нет и тени волнения. Каноко поняла, что ему взаправду нет никакой разницы. — Одежда нормальная, ленту отклеили, да и слух пошёл, что в этом доме какую-то тётку грохнули, — хмыкнул парень. Он был не намного младше неё самой. Может, год или два. — Богатая тётка. Таких в нашем районе не бывает. — И ты что-то знаешь об этом? — Предположим. — Зачем тебе нам помогать? — задумчиво спросила Каноко. Такие парни ведь не выносят любых представителей закона, пусть они и являлись частной организацией. Он как-то печально усмехнулся. — Моя сестра боится... я хочу, чтобы этого уродца поскорее поймали, и она смогла спокойно жить. Каноко заметила, как мускул на лице Дазая дрогнул. Всего одно нервное движение, всего одно помутнение взгляда, от которого станет жутко кому угодно... никто бы не обратил внимания, однако улавливала практически все мелочи. Дазай Осаму для неё — картина, искусство, которое можно рассматривать дни, месяца и годы, находить новые линии и пятна, но так и не понять истинного замысла до самого конца. Почему ты так смотришь? Почему ты так реагируешь? Совсем не те вопросы, которые ей стоит задавать в мыслях. У неё в голове — Дазай. Его так много, его дьявольски много. Ей вдруг показалось, что одно упоминание чьей-то сестры или брата выводит его из себя, ломает эту извечную маску спокойствия и вызывает искреннее непонимание. Есть ли вещи, которые Дазай действительно не понимает?.. Она услышала тихий смех. — Понимаю, — сказал он. — Что полезного расскажешь? Вместо слов парниша достал золотое украшение, покрытое пылью и в некоторых местах грязью. Каноко на мгновение перестала дышать. — Понятно, — улыбнулся Дазай. — Почему не продал? — Мог бы, но не стал, — выдохнул он. — Я выходил курить тогда и увидел эту тётку возле этого дома... меня не было видно, я в самой тени был. Мне показалось, что она что-то обронила, но я не придал этому значения. — Ты видел её с кем-то? У мальчишки практически нет волос на голове. Он выглядел, как уличная дворняга, ищущая причину подраться и пытающаяся доказать кому-то свою правоту. И девушка вдруг в сознании дорисовала ему тёмные пряди и проклятую родинку на правой щеке... испугалась сама себя, когда поняла, что этот парень чем-то похож на него. Ей стало так дурно, так страшно, так отвратительно, что Каноко захотела сбежать отсюда поскорее, прижаться к какой-нибудь стене и закричать со всей силы. Она сходит с ума? Нет, конечно, это не он. Разумеется, нет!.. Чёртово помешательство. Прекрати, перестань сейчас же. Если ты сейчас не прекратишь, то рискуешь попасть в дурдом уже не по прихоти Танеды. — Вообще я ушёл, но... — парень задумался. — Перед этим я заметил, что она приехала на машине, и водитель вышел за ней. — Такси, — сразу же сделал вывод Дазай. — Номера запомнил? — Не-а. — Марку? Цвет? — Тойота вроде, — сказал он. — Чёрного цвета. В номере была единица. Дазай сказал про такси... возможно, Исоко из аэропорта заказала такси. Вот только убийца или заказчик просчитали всё так, что настоящего водителя ей не удалось достать. Но и преступник ошибся и действовал крайне неосторожно. Ему следовало выбрать другое место или иной способ убийства. Пытался подражать кому-то? Потерял хватку? В голове сотни вариантов развития событий, но Каноко поняла одно: этого человека можно поймать. Вот только ей нужно выяснить способ. Совсем немного!.. — Хорошая работа, — сказал Дазай. — Эта информация обязательно поможет делу, можешь не сомневаться. — Оно не принадлежит мне, — сказал он, протягивая кольцо. — Лучше отдайте родственникам этой дамы. — Благородно, — без колебаний принял украшение Осаму, спрятав его во внутренний карман пальто. — Многие на твоём бы месте его давно продали. — Я — не многие, — раздражённо сказал он и поплёлся в противоположную сторону от них, кинув на Дазая последний взгляд. Улыбка на лице детектива исчезла, словно он вспомнил что-то неприятное; нечто, что выводит его из себя одним упоминанием. Каноко показалось, что ощутил то же, что и она: дежавю, чёртово дежавю. Почему? Почему?! Ей вдруг захотелось так сильно вытрясти из него это знание; так сильно, что остальные желания меркли по сравнению с этим. Скажи же ты ей уже! С какой стати судьба каждый раз сталкивает нас? И дело ведь не только в случайности? Дазай действительно не умел читать мысли, но ему это и не нужно: он знал ответ на любой вопрос, читал её как открытую книгу, потому что для него у неё нет тайн и никогда не будет. Она тяжело выдыхает, осознавая, что это дело будет для неё куда более сложным, чем Каноко представляла себе на первый взгляд. Девушка посмотрела на темнеющее небо, и это мрачное ощущение смерти никуда не исчезло, оно стало только больше. Исоко Хатано, она постарается успокоить Вашу душу.***
Юкиносукэ Уэйн рассчитывал, что информацию об одном странном мужчине вполне себе европейской внешности достать будет просто. С вероятностью в девяносто процентов мафиози полагал, что он является иностранцем, у которого нет японского гражданства, поэтому разыскать приезжего человека легче, однако эти десять процентов сыграли с ним злую шутку. Лермонтов — тёмная фигура этого мира, которая появилась так же резко, как и исчезла... и Юки действительно не знал, что ему следует делать. Иногда ему даже казалось, что никакого Лермонтова и не было, — банальный плод воображения, которого у него много, слишком много, если подумать. Информатор, которого ему подыскала Ариёси, взаправду был человеком, никак не связанным с делами мафии — ему важны лишь деньги, — оттого внутри Юкиносукэ появился крошечный росток доверия. Доверия, что, может быть, его секрет никогда не угодит в руки Мори. Юки никому не доверял. Но недоверие это росло вовсе не от законов мафии и его преступной жизни — от страха, что им воспользуются; от того дикого страха, что лучший друг способен оказаться первым врагом, который без колебания всадит нож в спину. Пять лет служения Огаю сделали из него параноика, но он никогда не бежал от этих страхов, волнений; напротив, Юкиносукэ был готов первым ударить в шею. Из него вырастили убийцу, руководителя, преданного слугу, однако эта встреча с Лермонтовым дала чётко понять ему: у него всё ещё есть свои личные цели и желания, которым хотелось следовать, чёрт возьми. Он ощущал себя донельзя паршиво от всего накопившегося за каких-то жалких пару месяцев. Возникло чувство, что мир, которому примерно до этого момента было наплевать на него, начал отторгать его, словно Уэйн — лишняя деталь в этом огромном механизме. Или он опять создал себе проблему на пустом месте. От количества бумажной волокиты его оторвал звонок того самого информатора, и Савако сообщила, что он хочет побеседовать с Юкиносукэ ещё раз. Похоже, ему удалось что-то достать. Этот человек назначил встречу в каком-то баре на окраине города, полностью пропахшем жареным мясом и дешёвым алкоголем. Старый пол скрипел под подошвами, а внимание нескольких пьяниц обращено исключительно на него. Подростки редко сюда заходят. Основную их массу представляют будущие головорезы, которые в скором времени попадут в руки мафии по тем или иным обстоятельствам. Там же и подохнут, вероятно. Юки видел их часто, с какими-то работал, будучи ещё «зелёным» в преступном мире, а некоторые даже оказывались у него в подчинении. Разумеется, они недооценивали его и считали, что ровесник не может им указывать. Впрочем, каждый из них довольно быстро брал слова назад, когда вертикальное положение их тел менялось на горизонтальное из-за прижатого к голове ботинка. С его властью приходилось считаться, как и с его физическими навыками. Ни один из них ни в какое сравнение не шёл с ним. Информатор сидел за самым дальним столом, куда плохо падал свет. Он был мужчиной неопределённого возраста с редкими морщинами на лбу и каштановыми волосами. Юки так и не узнал его имя, но, со слов Ариёси, информатор не хотел представляться, предпочтя оставить это профессиональной тайной. У такого человека, наверное, врагов ещё больше, чем у любого мафиози. Откуда его достала Савако? Юкиносукэ не пытался в этом разобраться: ему это не нужно. Главное — результат. А какими целями он добит — второй вопрос. Человек повернулся к нему. — Добрый вечер, господин, — улыбнулся он. — Прошу прощения за срочность. Уэйн без эмоций кивнул. — Вам удалось достать информацию, не так ли? — Я всегда держу своё слово, Юки-сама, — сказал информатор. — Хотя это и не было просто... человека, которого Вы ищете, просто не существует. Что?.. Юкиносукэ дёрнулся, как от удара тока, а лицо побледнело: испуг такой сильный, что где-то внутри органы переворачиваются, смешиваются в единую массу. Дышать стало труднее. Где вся его хваленая выдержка? Где та выносливость, которую он в себе взращивал с рождения?! Юкиносукэ был не готов к этому — вот и весь ответ. Неужели он действительно сходит с ума? Вот так медленно и мучительно? — Официально, я имею в виду, — успокоил его мужчина. Юки нахмурился. — Я предполагаю, что этот человек находится в стране абсолютно нелегально. Он не сидел в тюрьме, у него нет даже номера телефона... очевидно, что он выживает любыми доступными способами. На душе становится легче, совсем немного: Юкиносукэ всё же не сумасшедший. Лермонтов никогда не являлся плодом больного разума, и это не отвратительная галлюцинация, паразитом поселившаяся в сознании. — Как Вы узнали, что это он? — Я не даю Вам полной гарантии, господин, — махнул рукой информатор. — Однако этот человек, судя по всему, любит азартные игры, поэтому часть собственного заработка, если такой вообще имеется, тратит на подпольные казино. Понимаете? — У него появились долги, — Юкиносукэ сдержал истерический смех. — Всё верно, — снова улыбнулся он. — Любому хозяину казино не понравится, если кто-то из посетителей не платит по долгам. Один из таких обсуждал с товарищем своего клиента, у которого имеется страсть к азартным играм... он регулярно приходит в пятницу вечером, уходит и обещает покрыть все задолженности. — Конечно, он этого не делает. У Юкиносукэ появилось ощущение, что он другого ждать не мог. Лермонтов, ты казался ему более рассудительным человеком. — Разумеется, — информатор достал какую-то бумагу. — Здесь записаны адреса тех казино, куда в последнее время приходил этот человек. Уж простите, электронной версии не будет. — Обойдусь, — сухо ответил мафиози. — И Вы действительно считаете, что это он? — Господин, он единственный, кто подходит под Ваше описание, — сказал он. — Вы же ищете русского? У них всегда своеобразный акцент, по которому их легко узнать... светлые волосы, странная одежда и маска, скрывающая один глаз. Нетрудно подобрать. Юкиносукэ про себя согласился. Странно, если бы Лермонтов не привлёк хоть чьё-то внимание в большом городе. Если ночной клуб с преступной организацией учёных ещё можно понять, то в самой Йокогаме шансы на собственное обнаружение стремительно возрастают. Здесь ведь находится спецотдел по делам одарённых!.. В голове сразу всплыл очкастый Анго, который, как крыса, носился со своими бумажками, ещё служа мафии. Потом, конечно, Юки понял, что Сакагучи всё это время только делал вид вполне себе приличного и преданного работника архива... или где он там работал. В реальности же Анго собирал информацию, чтобы передать её своему любимому государству. Он никогда не нравился Уэйну. Слишком тихий, слишком незаметный — аж тошно. Его удивляло, что Дазай в те дни даже как-то защищал Анго от его слов. — Он не такой скучный, как ты думаешь.</i> Да что ты говоришь. Не ты ли потом пожалел об этом, Дазай? Может быть, ты первый раз в жизни ошибся?.. Ты не так уж и хорошо разбираешься в людях, если подумать. И только попробуй сказать, что он не прав. Интересно, какой частью мозга мыслил Лермонтов, раз решился весь такой загадочный появиться в Йокогаме с «Демоном» и большим количеством долгов по азартным играм. Юкиносукэ предположил, что ему просто стало скучно жить. — Вы сказали, что не нашли о нём иной информации, — сказал мафиози. — Этому есть какая-то причина? — Тут несколько вариантов, — ответил информатор. — Либо он считается мёртвым, либо он — государственный преступник, либо он работает на это самое государство. — Понятно. Понятнее не стало. — Полагаю, Вы уже получили деньги? — О, конечно, — сказал мужчина. — С Вами приятно иметь дело, Юки-сама. — Тогда это ещё не всё. Пока есть возможность, не стоит терять такого человека. Савако говорила, что его достаточно трудно достать и отыскать... в этом случае Юкиносукэ не станет упускать шанс. Он положил локти на стол. — Мне нужна ещё информация. По другому человеку. — Юки-сама... — Я заплачу в два раза выше той цены, которую отдал за прошлого. Он не обеднеет. — И что это за человек? — большая сумма явно заинтересовала информатора. — Её имя — Каноко, — Юкиносукэ достал их старую фотографию, позволяя взглянуть на женское лицо лишь из его рук. Собственное на снимке он закрыл пальцем. — Фамилией считается Уэйн, но не отрицаю, что она могла её утратить. — Род занятий? — Не знаю, — честно признался он. — Я вообще не знаю, жива она или нет. — Есть достаточно девушек с таким именем, — сказал мужчина. — На проверку каждой уйдёт слишком много времени. — Мне плевать, даже если уйдёт вся жизнь, — Юкиносукэ не контролировал себя в этот момент. Горячая кровь сильнее разгонялась по венам. Если есть хоть крошечный шанс, малейшая возможность узнать о ней, он без колебаний использует их. — В этом году ей должно исполниться двадцать лет. Должно исполниться. Первый раз в жизни Юки взглянул на это с другой стороны... и первый раз в жизни ему стало так жутко: ей целых двадцать лет. Она больше не та девочка, которая тихо читала книги на скамейке и подкармливала бродячих животных, совсем нет. Каноко давно выросла — и отрицать это бесполезно. Уэйн не исключает того, что он может вообще её не узнать!.. Кто знает, в какое чудовище её превратил Широ за время своих опытов? Вдруг её давно закрыли в какой-нибудь психиатрической больнице? Юкиносукэ боится, что не узнать его способна уже она. Пять лет — это много. Но это невообразимо много для них самих. А если всё это бесполезно?! Ему стало так больно в груди, словно дыра, которая и так появилась уже давным-давно, расширилась в собственном диаметре. Он просто хочет, чтобы всё наладилось. — Предположим, — начал информатор. — Мы имеем некую даму по имени Каноко с возможной фамилией Уэйн... двадцать лет. Родинка на правой щеке. Может, хоть что-то ещё? — Нет. Он больше ничего не знал о ней. Ты хоть сам-то веришь в свой успех? Юкиносукэ, если честно, желает горько усмехнуться. — Я просто хочу знать, жива она или нет. — Как и всегда, я ничего не обещаю Вам, господин, — произнёс он. — Я бы сказал, что ставка на успех будет только пять процентов. Но это всё ещё не равно нулю. — Хорошо. — С вами действительно очень приятно иметь дело, Юки-сама, — улыбнулся человек, обнажив верхний ряд идеальных зубов. На листочке, который ему дали, написаны несколько адресов в разных точках Йокогамы. Пожалуй, ему стоит проверить каждую из них, чтобы найти Лермонтова или слух о нём. Юкиносукэ уверен, что хозяева подпольных мест не откажут ему в услуге. Сердце билось чаще от какого-то невозможного волнения, чего-то чересчур близкого. Каноко, вы ведь обязательно встретитесь с ним, если ты жива. Только, пожалуйста, не умирай до этого момента и не теряйся.***
Расследование походило на клубок ниток, который приходилось понемногу распутывать, движение за движением, чтобы найти один конец нити и отделить его от другого. Багаж-то они нашли в одном из редких мусорных баков Йокогамы. Каноко не замечала этого раньше, но в Японии крайне мало мусорок именно на улице: чаще всего, японцы утилизируют отходы в специальных местах или доходят до дома, чтобы там отсортировать мусор. Её это несколько удивило — Дазая ни капли, поэтому он так быстро нашёл багаж Хатоно. Вернее, её кожаную сумку с оторванной ручкой. Паспорта в нём не оказалось, как и мобильного телефона женщины. Осаму с самого начала сказал, что проверять на отпечатки будет бесполезно: убийца действовал в перчатках. Хоть это он сделал. На самом деле, по словам Осаму, преступник не был гением и совершил достаточно ошибок... или работал очень быстро, оттого и необдуманно. Браться за убийство женщины из правительства будет или профессионал, или же полный идиот. Им попался второй вариант. Каноко пришла к выводу, что если за Исоко приехало такси, то она его вызвала самостоятельно... а это значит, что их убийца работает в этой сфере. Вряд ли он действительно ждал её у аэропорта так долго, ведь Исоко вполне могла пойти на какую-нибудь уловку. Ему банально повезло, но фактор удачи Каноко не хотела отбрасывать. Дазай согласился с ней, поэтому послал её в одиночку разузнать у компании такси о возможном водителе автомобиля их марки с номером, содержащем единицу. Почему только её одну? Осаму загадочно промолчал, но намекнул, что её социальные навыки стали гораздо лучше с их первой встречи. Это он так признал, что она «выросла» с того момента?.. Боги, могла ли Каноко тогда знать, что они будут работать в паре? Едва ли, наверное, но это ощущение отозвалось в ней чем-то тёплым, невероятно приятным. — Да, госпожа, — девушка, работающая в офисе компании, оказалась крайне миловидной особой, которая предложила ей и чай, и кофе в первые же десять секунд общения. — На самом деле у нас есть несколько машин с номерами, в которых есть единица, но лишь три из них чёрные... это поможет Вам? Круг подозреваемых сужается. Девушка, узнав, что перед ней находится детектив, тут же начала искать информацию в базе данных. Конечно, ничего лишнего Саито ей не рассказывала, считая, что любая утечка явно не сыграет ей на руку... Каноко чувствовала себя некомфортно от того факта, что её называют «госпожой». Разумеется, это лишь формальность, но какая из неё «госпожа»? В зеркале, висящем в лифте, Каноко показалась себе самым уставшим человеком на свете, а обычно бирюзовые глаза виделись совершенно тусклыми и тоскливо серыми. Волосы тонкие, ужасно тонкие, а руки похожи на две палки, обтянутые кожей. Кому она может понравиться? Как она может понравиться ему? Каноко закрыла себе ладонью рот от какого-то внутреннего отчаяния. Нет, обязательно найдёт в себе силы справиться с этими чувствами, она не даст себя травить этим!.. — Ненормальная, — прошептала себе под нос Каноко, ощущая тяжесть в ногах: каждый шаг давался ей сложно. Её словно сжало со всех сторон. У неё тут вообще-то важное дело, от которого зависит карьера детектива, а она думает о поганых отношениях... не о том думает. Господи, ну какая же она!.. Каноко не хочет этого, ей это совершенно не нужно, но душа противится, душа требует, чёрт возьми. И от этого становится только невыносимее жить. — Пожалуйста, — девушка в офисе отдала ей какие-то бумаги. — Имена водителей. Каноко не знала плана Дазая, но определённо понимала, что без продумывания Осаму ни за что не решился бы на дальнейшие действия. И первый раз в жизни — пожалуй, самый первый, — Саито полностью доверялась ему, не спрашивала о деталях и связях — только положилась на него, словно прямо осознала: он не подведёт её. В конце концов, это уже было раньше. И в гостинице, и в особняке Луань Дазай спасал её, пусть и не совсем так, как в тех дешёвых романах, которые продавались в мягкой обложке в любом книжном магазинчике на углу. Спасение, основанное исключительно на доверии, которое Каноко утеряла за пять лет почти окончательно... Осаму будто вселял в неё уверенность, а затем безбожно отнимал одним своим появлением. Вырывал её с корнем мимолётным взглядом. Каноко думает, что у неё всё взаправду на лице написано. Ей хочется думать, что она не влюблена, действительно ужасно хочется, но иногда некоторые вещи проще принять, как приговор. — Определённо тот, кого мы ищем, — в конце собственного монолога сказал Дазай, перебирая листы и что-то быстро печатая в ноутбуке. Разумеется, последнее принадлежало не ему. — Тору Сакамото... сорок пять лет. В разводе, между прочим. Каноко мрачно посмотрела на него, и снова это чёртово ощущение, душащее железной цепью, порвать которую она не в состоянии, даже если была бы куда сильнее. Она плохо представляла, сколько у него ещё козырей... десятки, сотни, тысячи? Неужели он действительно мог достать такую информацию за несколько дней? Дазай — мастер тактики и стратегии, замечательно управляется с огнестрельным оружием, эспер и неплохой хакер. Что ещё умел этот человек? Помимо этого, Осаму, пожалуй, был великолепным актёром и обладал невозможной харизмой, заставляющей томно вздыхать всякую девицу. В гостинице Накамура она помнила подобное и не понимала... сейчас тоже не понимает. Она-то не вздыхает по Дазаю. У неё что-то куда более болезненное. Они обедали в каком-то ресторанчике, который находился недалеко от агентства, с большой порцией рамэнов и вкусными тайяки в милых тарелочках. Его обаяние просто нельзя отрицать. Официантки смущённо прикрывали лицо своими подносами, когда принимали у них заказ, пусть Дазай ничего и не сказал им, выходящего за рамки приличия. Простая улыбка — они таяли. Вопреки всему, Каноко совершенно не ощущала ожидаемой ревности. При влюблённости ведь такое должно быть? Раздражённость, например? Почему-то все собственные чувства Саито пыталась объяснить с научной точки зрения... выходило паршиво. Нет, в ней не было этой ревности, отравляющей организм самым жутким ядом на свете. Опустошение — в себе. Неизвестное разочарование. — У него есть дети? — попыталась поддержать разговор Каноко. — Да, двое, — кивнул он. — Младшая дочь попала в аварию, в результате которой у неё сильно повредился позвоночник. Она осталась инвалидом. Прикованная к креслу девушка, совсем ещё молодая и полная сил, но уже лишённая многих возможностей... отчего-то Каноко вспомнила себя в темнице Широ. Нет, её нельзя было назвать полной сил; напротив, она ещё никогда не была так беспомощна в физическом плане. Тем не менее её тоже лишили слишком многого. Саито посмотрела на солнце за стеклом. Она скучала по нему, очень скучала. Так сильно, что ни за что бы не променяла пару мгновений, проведённых под лучами света. Со временем ты учишься ценить даже самые простые и обыденные вещи. Официантка принесла им две порции рамэна. — Ты не умеешь есть палочками? — казалось, искренне удивился Дазай. — Что? — Каноко не сразу сообразила, что он обращается к ней, как обычно отказавшись от комплекта традиционных столовых приборов. — Пытались научить. Никто её и не учил. Она услышала короткий смех с его стороны. — Дай свою резинку для волос, — Каноко опешила от просьбы. Саито всегда носила вторую резинку на запястье на тот случай, если первая порвётся или хвост ослабнет: ей будет проще добавить дополнительную заколку, чтобы он крепче держался. Она забывала о ней, брала из привычки, скорее, а теперь аксессуар больно стянул кожу, словно злобно напоминал о себе таким образом. Каноко аккуратно подцепила её и с непонимающим взглядом отдала Дазаю. Всё равно не ответит ей, даже если спросит. Он берёт её ладонь и просто обматывает несколько раз пальцы с палочками, связывая так, что при разъединении палочки только сильнее прижимались друг к другу. Каноко не смогла сдержать судорожный вздох, глядя на собственную конечность, будто в первый раз увидела её. — Я... — она явно разучилась говорить. — Не знаю, что сказать. — Не стоит благодарностей, — склонил голову набок Дазай, усмехаясь. — Таким способом совсем маленьких детей учат есть. Он не упустил возможности слегка поддеть её, чтобы на женском лице вновь появилось это смущение, от которого Каноко захотела провалиться сквозь землю... быть не здесь. Не здесь!.. Внутри всё ныло, отчего Саито бы убежала прямо сейчас, оставив его одного, но ноги словно приросли к полу. — Спасибо, — она всё равно благодарит и почти, как провинившийся ребёнок, опускает голову вниз к своей порции. — Некоторые блюда не распробовать без палочек, — сказал Дазай. — Ты ценитель высокой кухни? — По настроению. Каноко больше ничего не сказала. Кусок в горло не лез... боги, как же это непривычно. Она спокойно вздыхала и точно так же пыталась выдохнуть, но воздух время от времени словно застревал. Как ей привести в порядок мысли? Как? Почему никто не учил её этому?.. — По крайней мере, у нас есть мотив преступления, — Каноко благодарила всевышние силы, что Осаму не умеет читать мысли, иначе бы сейчас мог состояться неприятный разговор. Ему нет дела до неё: у него в голове сейчас расследование. И, наверное, она даже рада этому. — Понимаешь, о чём я говорю? — Он взял такое рискованное дело... может быть, у него появилась надежда, что его дочь можно поставить на ноги? — Скорее всего, — произнёс он. — Такие операции никогда не дают полной гарантии на восстановление, однако если есть шанс, то почему бы ему этим не воспользоваться. — Подобное лечение очень дорого обходится. — Поэтому, — Дазай закрыл крышку ноутбука. — Он согласился на это дело. Каноко помешала палочками лапшу. — Ты говорил про прошлые убийства... их тоже совершил он? — Между убийством Хатано и прошлыми прошло немало времени, — начал Осаму. — Почти девять лет, если точнее. Я предполагаю, что Сакамото оставил эту деятельность, когда выручил за заказы достаточно денег, чтобы отсылать их своим детям, однако его младшая дочь попала в аварию, оставшись инвалидом. — Ему снова нужны деньги. — И довольно срочно, — сказал он. — Наш заказчик знал об этом и был готов предоставить эти средства. Сакамото просто не учёл все факторы. — Он просчитался, — прошептала Каноко. — Но у нас недостаточно доказательств. Если говорить прямо, всё сказанное ими — их предположение, основанное на психологии и возможном мотиве человека. Каноко не сомневалась в этом, у неё внутри даже не возникло вопросов, словно это — истина, самая прозрачная и чистая. Но им нужны реальные доказательства, которые раскроют этого человека. Возможно, следует снова обратиться в офис и потребовать у них последние адреса, куда приезжал Сакамото. Но Каноко не отрицала, что он или его заказчик смогли придумать ему алиби. В конце концов, этот заказчик тоже не желает, чтобы его раскрыли. И это логично. — Они нам не нужны, — махнул рукой Дазай. — Нужно только имя нанимателя? — Охнуки сказал, что ему не нужен сам преступник... заказчик — единственный, кто его действительно интересует. Дело Исоко никак не связано с полицией, потому что за него отвечает сам Охнуки, — подчеркнул Осаму. — Думаю, ему не слишком важно, какими способами мы выбьем из Сакамото имя заказчика. Она на мгновение перестала дышать. Его взгляд ей чем-то не понравился... какая-то пугающая дрожь прошла по телу, отчего Каноко почувствовала себя разом не в своей тарелке. Возникло снова то же ощущение, какое было в особняке Синьхуа: пассивная власть, давящая хуже любой вещи на свете. Она не могла сказать, что Дазай любил командовать — ему вообще плевать на это, ведь у него собственные принципы, — но всё равно в его руках практически весь контроль над ситуацией. Он будто знал личность убийцы с самого начала, но умело скрывал, ибо ему нравится эта игра вместе с ней. Дазаю не составило труда собрать пазл воедино тут же... и это вызывало в ней страх. Однако это не тот страх, который был у неё в лаборатории Широ, совсем нет. Было чувство, что у него есть власть над ней. — Осаму, что ты собрался делать? — она не отрывала от него взгляда. Что ты задумал? Скажи ты ей!.. Вы же на одной стороне, чёрт возьми. — Химэ, мне нужна твоя помощь. Ей давно не было так холодно, несмотря на жаркую погоду в Йокогаме. На секунду показалось, что пальцы окоченели от сильного волнения. Дазай перестал улыбаться, молчал всю дорогу, и это лишь больше нервировало её. Она подумала, что вот-вот прижмёт его к стене и заставит ответить на собственные вопросы. К её удивлению, он свернул куда-то в тёмный переулок, ожидая, что Каноко пойдёт за ним... проклятье, что ты делаешь? Саито давно не ощущала себя такой раздражённой — от его молчания и нежелания делиться своими мыслями. Здесь никого не было — только они и мрачный уличный коридор. Дазай повернулся к ней. — На самом деле... я должен извиниться, — сказал Осаму. Глаза в полном неверии уставились на него. — За что? — Если бы я не успел отыскать тебя в доме Луань, ты бы погибла. Вероятно, по моей вине, ведь я не дал тебе никакого оружия на случай самообороны, — отстранённым голосом произнёс он. — Это было моей ошибкой. Он действительно говорил это? Холодная маска Каноко, которую она постоянно поддерживала, чтобы оградиться от чувств, травм, радости и переживаний, вдруг дала трещину, сильную трещину, едва не ломаясь на равные части. Почему Дазай поднял эту тему? Почему извинился перед ней? Какова настоящая причина?.. Она замотала головой. — Я... нисколько не виню тебя, — сказала Каноко. — У меня даже мысли не было, чтобы таить обиду. Дазай вновь смотрел на неё так странно, так необычно, что ей в эту же секунду захотелось перестать с ним разговаривать. — Я просил тебя узнать о Тору Сакамото в офисе не просто так, — начал он. — Сакамото благодаря небольшим связям теперь знает, что некий детектив пыталась найти о нём информацию. — Ты хочешь сказать, что он попытается убить меня? — Каноко отшатнулась. Дазай кивнул. — Сакамото думает, что расследование ведёт только один детектив, — Осаму подошёл ближе к ней. — И это ты, химэ. И опять этот взгляд глаза в глаза, как при танце во время её вступительного экзамена. Она уже догадалась, что это значит: Каноко выступит в роли приманки, тем самым вытащив из Сакамото дополнительную информацию по убийству госпожи Хатано. Сердце забилось в бешеном темпе, а ладони вспотели от дикого ужаса. На секунду Каноко не поверила в услышанное. Это же безумие! Как же так?.. Есть ли другой вариант? Саито так не считала... важно дать понять Тору, что всё идёт исключительно по его плану. Он обязан подумать, что переиграл наивного детектива, постарается убить как можно скорее, чтобы избавиться от возможной помехи. Дазай тоже об этом знал. А если не получится? Сама мысль о провале страшила, а воспоминание о приставленном ноже к горлу братом Синьхуа только сильнее нагоняли паники. Холодный металл на шее, пуля в груди, раны на спине... но она же эспер. Каноко, чёрт возьми, одарённая. Да, у неё не слишком хорошо выходит управлять способностью, однако это совсем не означает, что она у неё отсутствует. — Что мне делать? Каноко — умная девочка. Он сразу это понял. — Узнай имя заказчика, — наклонился к её лицу он. — Любой ценой. Или я сам это сделаю. Главное, замани его. Я найду тебя. Она не моргает. — Ты узнаешь его по энергии, используя свою способность, — Дазай взял её руку и вложил что-то тяжёлое в неё. — Я не хочу рисковать твоей жизнью ещё раз. Если что-то пойдёт не так, стреляй и не раздумывай. Он отдал ей пистолет. — Что?.. Я не смогу это сделать! — Нет, ты сможешь, — голос был твёрдым. — Ты — часть агентства, поэтому имеешь право пользоваться пистолетом в случае экстренных ситуаций. И ещё... Дазай прикоснулся к другой её руке и закрепил какую-то вещь на внутренней стороне рукава клетчатого пиджака. Каноко приподняла кисть: крошечный и незаметный чип с красной точкой посередине. — Так я смогу узнать, где ты, — пояснил Осаму. — И услышу весь ваш разговор. Он продумал всё до мелочей. — Когда это произойдёт? Каноко было трудно принять ответственность, которая тяжёлым грузом ложилась на плечи, сдавливая сильнее, жёстче, грозясь поломать суставы внутри. Происходящее случалось будто на автопилоте, совершенно не с ней, но в то же время другая её часть определённо точно принимала задание почти с честью. Она обещала доверять Дазаю — и сдержит слово, как бы трудно не было. Каноко верила ему. Осаму читал всё это по глазам, и Саито показалось лишь на мгновение, на долю секунды, что у него возникло непонятное желание чего-то, тут же исчезнувшее во тьме. — Он уже приехал, — сказал Дазай. — Ты найдёшь его по энергии. И не рискуй собой понапрасну. Она медленно шла в противоположную сторону от него, ничего не сказав в ответ, но чувствуя, как он смотрел на неё. Пистолет во внутреннем кармане пиджака придавал уверенности, но это всё ещё ничего не решало... Каноко понятия не имела, что могло быть в голове у отчаявшегося человека. Ему ещё есть, что терять, поэтому он будет бороться за это до самого конца. И вряд ли он побрезгует пачкать руки о кровь какого-то детектива, которая явно лезет не в своё дело. — Химэ. Саито оборачивается. Дазай через плечо бросает: — Я не сомневаюсь в тебе.***
Дазай не соврал. Она почувствовала энергию этого человека совсем близко и наткнулась взглядом на припаркованную чёрную машину, в которой определённо кто-то сидел. Чёртова единица. Ей тяжело даже приблизиться, но Каноко идёт и идёт, ощущая, как «Поток света» наблюдал за ситуацией, находился, словно отдельное существо, где-то позади и направлял её вперёд. Дар не действовал против неё; напротив, он как будто давал понять, что не хочет оставлять её в одиночестве. И это вызывало в ней нечто хорошее. Сильный запах марганцовки ударил по мозгам, когда она открыла дверцу пассажирского сидения, отрезая пути отхода. Водитель повернулся к ней. Он и правда соответствовал своему возрасту: морщины залегли под глазами, взгляд уставший, а в волосах присутствует заметная седина. Сакамото был одет бедно. Настолько бедно, что невозможно и подумать, что такой человек зарабатывает большие деньги. — Куда поедем, госпожа? Каноко назвала случайный адрес, находящийся на юге Йокогамы, но не надеялась, что Сакамото действительно повезёт её именно туда. Она не ошиблась. Тору развернул машину куда-то на север и ни капли не беспокоился, что Саито могла заметить. Взгляд зацепился за фотографию двух детей с неизвестной женщиной в рамке, стоящей практически рядом с рулём: две девочки обнимают друг друга, а вот лицо, вероятно, матери закрашено тёмным фломастером. — У Вас красивые дети, — сказала Каноко. Его страх, который до этого момента ощущался слабо в воздухе, вдруг возрос до бешеного предела, а руки крепче сжали руль. Она попала в цель: его дети — его слабость, самая главная из всех возможных. — Все говорят, что они — полные копии меня, — после минуты молчания ответил он. Атмосфера словно приняла физическую оболочку, колола кожу, впивалась крошечными иглами. Почему у его бывшей жены закрашено лицо? Насколько сильна его ненависть к ней? И по какой причине?.. Фотография детей старая — его дочери должны вырасти, судя по всему. Он поставил этот снимок в рамку, потому что у него нет другого, иначе бы нашёл без матери... может быть, ему просто не позволяют видеться с детьми? Лишился родительских прав или сам бросил семью, сожалея об этом после? Одежда у него мятая — новой супруги нет, — и совсем не бреет лицо. Каноко предположила, что он живёт в полном одиночестве. Нет, Сакамото бы не стал идти на заказные убийства, если бы бросил семью, — не пошёл бы на это. Значит, его действительно лишили права видеться с дочерьми, которые тоже не хотят встречаться с отцом, но его желание помогать им слишком большое. — Вы очень хотите увидеться с ними, — сказала Каноко. — Но нет такой возможности, верно? — Вы хороший детектив... но вместе с этим наивный. Парадокс, не находите? — Каноко напряглась. — Вы так спокойно сели в мою машину, пусть уже и догадались. Есть ли логика в Ваших действиях? — Могу задать ответный вопрос, — Саито сжала ткань собственных брюк. — Вы признаётесь в убийстве Исоко Хатано? — Знаете, я терпеть не могу богачей. Они считают, что деньгами смогут подчинить любую жизнь... в какой-то степени это правда. Вот только посмотрите хотя бы раз в жизни, как они трепещут перед смертью!.. — Сакамото издал смешок. — Вы уже не забудете выражение их лиц. Она молчала. — Богатеи всегда помыкают рабочими людьми. У Цукими ведь тоже были мечты и цели, — произнёс с горечью он. — Но человеку, который сбил её было наплевать... она была ребёнком, ещё школьницей. Но вот ей уже восемнадцать, а она до сих прикована к инвалидному креслу. Что Вы думаете об этом, госпожа детектив? Каноко могла понять его дочь — Цукими. У неё тоже когда-то были мечты. Боги, она так хотела поступить в чёртов Кембридж, чтобы устроить себе хорошую карьеру и быть гордостью в семье. Какой была бы её жизнь, если бы она не угодила в руки Ишии? Вероятно, у неё до сих пор были короткие волосы и этот яркий огонёк в глазах. Каноко закончила бы школу с отличием... но какой толк жалеть об этом? Она ничего не изменит, но если продолжит думать об упущенном, то жизнь превратится в ещё больший кошмар. Сакамото брал заказы исключительно на богатых людей, потому что ненавидел их, презирал и полагал, что каждый из них виновен в инвалидности его дочери. — Я не жду Вашего сочувствия, — хмыкнул Сакамото. — Если честно, мне всё равно. — Вы хотите убить меня, — сказала она. — Однако... Вы действительно считаете, что после моей смерти Вас прекратят искать? — Вы самоуверены, госпожа детектив, — Каноко подавилась воздухом. — Наверное, только-только поступили на службу и теперь захотели завоевать симпатию начальника раскрытием громкого дела. Смею признать, Вы — первая, кто так далеко зашёл. В других случаях я бы не допустил таких ошибок, но в этот раз... я был сам не свой. Я не стану совершать больше таких оплошностей. Они выехали уже куда-то за пределы города, и Каноко потеряла многоэтажные дома — остались только редкие деревенские домики. Настоящая глушь. Ей нужно вытащить из него имя... как?! Как это вообще возможно? — Вы ведь знали, кого убивали. — Вы о той дамочке? Конечно, я знал, — сказал Тору. — Такая же, как и все богачи. Слишком уверена в себе, потому беспечна. Вы ошибаетесь. Ей хотелось крикнуть именно это, заставить его изменить свою точку зрения... он имел право говорить так о ней. Каноко бы не назвала Хатано беспечной: она знала, что умрёт. Но она желала, чтобы преступник был наказан. Разумеется, Исоко была человеком не последних кругов, имела приличный заработок, но это вовсе не значило, что она действительно презрительно относилась к людям беднее себя. Наоборот, Исоко очень любила детей — и своих, и чужих, — поэтому навещала много приютов и написала немало книг по детской психологии. Разве её можно вообще назвать такой? Справедливость... ещё никогда стремление восстановить справедливость не было таким большим в Каноко. — Вы не знали её. — Что?.. Снова эта Ваша наивность, госпожа детектив, — он специально делал акцент на её профессии. Почему они все говорят, что она наивна? Ни черта Каноко не наивна! Она умела трезво оценивать собственные силы, пусть в минуту опасности ею чуть больше руководили эмоции, чем разум... у неё ведь всегда есть план действий. Сейчас она тоже что-нибудь придумает. Думай. Думай, пожалуйста!.. — На самом деле, — продолжил Сакамото. — Меня о вас предупреждали... о детективах, которые могут заняться этим делом. Ваш наниматель — не самый простой человек, не так ли? — Как и Ваш, — сказала Каноко. — Кто он? Тору тихо рассмеялся. — Хороший человек, госпожа детектив. — Расскажите больше. — А больше Вам знать не полагается. Она сцепила зубы от раздражения. Смеркалось. Солнце село за горизонт, а небо постепенно окрашивалось во всё более тёмные оттенки, нагоняя мрачную атмосферу и лишнюю тревогу. Машина остановилась совсем далеко от жилых участков, рядом с каким-то крупным зданием, похожим на цех. Стёкла выбиты, а краска со стен слезала, из-за чего место выглядело совершенно унылым, некрасивым, неприятным... здесь нет ни души. В случае провала никто не спасёт её жизнь. Пистолет давил на грудь, и Каноко всерьёз думала достать его и защищаться, но ей всё ещё нужно вытащить из Сакамото имя. Охнуки интересует только заказчик — от трупа Тору толка будет мало. Каноко поразилась тому, как сухо мыслила. Она ведь думала об убийстве другого человека. Да, в целях самообороны, но думала же. — И где мы находимся? — Старый металлургический йокогамский завод. Власти уже давно хотят снести это здание и построить на его месте что-то новое, — ответил Сакамото. — Я знаю практически всю Йокогаму. Он вышел из машины. — Почему же все ваши жертвы шли за Вами так спокойно? Неужели не почувствовали подвоха? Сакамото усмехнулся. Меж глаз Каноко появилось дуло пистолета. Она сглотнула вязкую слюну, застрявшую в горле. Нет, он не должен выстрелить сейчас... только не в салоне автомобиля — в конце концов, убирать следы крови и мозги довольно проблематично. Саито захотела вдруг рассмеяться. Насколько рационально она мыслит? Даже страха практически не было!.. — Ясно, — от неё это звучало невозможно холодно. — И что Вы теперь сделаете? Убьёте меня? — Всему своё время, госпожа детектив. Ей пришлось подчиниться, идти за ним, но в голове крутились варианты того, как бы она могла расколоть его. От него исходила всё та же энергия страха... он боялся за своих детей? Или за собственную жизнь? Возможно, именно того самого заказчика. На заброшенной фабрике было сыро, темно и пахло плесенью. Почти её камера Широ. Каноко пробрала дрожь. Любые воспоминания, намёки давили на неё, заставляли бояться повторения и вызывали желание скрыться поскорее. — Нравится быть детективом? — Какое это имеет значение? — подняла бровь Каноко. Нет, он не привязывает её, а в его руке не было ножа. Тору не собирался убивать, как Исоко Хатано. — Вы ведь, наверное, ужасно любите загадки. И терпеть не можете, когда у Вас что-то не получается. Рампо — может быть. Каноко — нет. — Вы боитесь, — без сомнений произнесла Саито. — Боитесь, что Ваш провал поставит под угрозу жизни Вашей семьи... Ваш наниматель знал, на что давить. Он вздрогнул. — Полная чушь. — Кто он? — Я не имею права разглашать эту информацию просто так, — сказал Сакамото, глядя на неё несколько иначе, чем в первый раз. — Вероятно, Вы хотите получить это знание даже ценой своей жизни. — Что? Бирюзовые глаза расширились от удивления. О чём это он говорит? — Как же я убил Хатано? — Вы перерезали ей горло, а затем изуродовали спину изображением креста, — ответила Каноко. — Всё верно, — сказал Сакамото. — Она почти не оказывала сопротивление, если честно. А знаете, почему крест? Я посчитал это для них лучшим знаком карой свыше. Каноко поморщилась: он был ей отвратителен. — Меня Вы убьёте так же? — Вовсе нет, — помотал головой Тору. — Вы мечтаете добиться имени моего начальника... хорошо, я предоставлю Вам такую возможность. Каким это образом? Он вытащил из своей кофты три коробка из-под спичек. — Вы когда-нибудь видели в фильмах, чтобы герой во время опасной ситуации выбирал, какой провод ему следует разрезать? — Сакамото показал ей три таблетки разных цветов. — Обычно это синий и красный... в редких случаях бывает жёлтый. Она уже поняла, к чему всё идёт. Шанс на удачу почти тридцать три процента. Это походило на чёртов «Этюд в багровых тонах»!.. Только у неё три таблетки, а не две. Это существенно уменьшает шансы на собственный успех. — Две из них отравлены... одна безвредная, — пояснил Сакамото. — Если угадаете верно, Ваша взяла. Я скажу имя заказчика и, возможно, даже отпущу Вас. Ну а коль судьба будет неблагосклонной к Вам... что поделать? — Вы обставите мою смерть, как самоубийство!.. — Ну разумеется, — пожал плечами он. — На то и был расчёт. Новое убийство в «моём» стиле действительно привело бы к вниманию общественности. Я просто убиваю двух зайцев одним выстрелом. Это же самое настоящее безумие. Саито знала это, нутром чувствовала, как собиралась рискнуть... стоит ли информация о заказчике её жизни? Стоит ли хоть каплю?! Она так долго боролась за неё, так долго шла к тому, чтобы снова стать свободной. И для чего? Чтобы собственноручно лишиться её? Каноко же так сильно хочет жить, хочет заново учиться общаться, хочет опять доверять. Ни пистолет, ни способность ей не помогут. Каноко осознавала, что она никогда не умела выигрывать в азартных играх. И этот раз может не стать исключением. — А если я откажусь? — Тогда я выстрелю, — просто сказал Сакамото. — Мало ли каких людей режут в этой глуши? — Где гарантия Ваших слов? — Её нет. Вам придётся поверить мне. Она сцепила зубы от отчаяния. У неё немного вариантов. Если достанет пистолет, он выстрелит в неё без колебаний. Применить способность?.. Каноко не могла сформировать тот же электрический шар, какой ей удалось создать в доме Синьхуа. Она всё ещё беспомощная. Нет-нет, даже не смей думать об этом. — Хорошо. Дазай ведь должен ей помочь. Но как? Успеет ли он вообще? — Выбирайте. Они абсолютно идентичные, кроме цвета. Красная, жёлтая и синяя — все одинаковые по форме, размеру и даже запаху. Ей просто нужно тянуть время. Он же не сказал, сколько ей положено выбирать. На свету ни одна из них не просвечивалась. Она не настолько гений, чтобы точно угадать, какая не имела в составе яда. Нет-нет, Каноко не может, не способна... в ней нет столько риска, столько уверенности, столько смелости. Она ошиблась? Дазай ошибся?! Осаму должен знать, что делать в такой ситуации. Взгляд едва зацепился за прослушку: он обязан помочь ей. У него определённо есть какой-то план. Скорее всего, Каноко просчиталась. Ей следовало действовать гораздо раньше, а не медлить. Она не хочет умирать. У неё нет ни малейшей гарантии, что он не выстрелит после того, как она примет таблетку. Он может сделать ещё хуже: все капсулы отравлены. Ему ведь нужно убить её, чтобы спасти жизнь своей семьи, которой он не нужен. Она появилась слишком внезапно, поставила под угрозу план его нанимателя, из-за чего ему пришлось принимать решение быстрее. Каноко не хочет этого делать. Саито не сумеет выбрать, потому что взаправду не готова так сильно рискнуть, даже ради успешного раскрытия дела... и она не сделает этого. Каноко посмотрела на убийцу Хатано с какой-то яростью, холодным гневом — и резко двинулась вправо. — Чёрт!.. — опомнился Сакамото, выстреливая. Не попал. Собственная способность словно делала её тело более гибким, быстрым. Каноко достала пистолет из пиджака и кое-как сняла с предохранителя... мимо. Не получилось! Раздался новый выстрел. Она услышала чей-то вскрик и даже не сразу осознала, что он принадлежал ей. Боль прожгла плечо, и Каноко рефлекторно прикоснулась к нему, ощущая влагу под пальцами: кровь. Рука задрожала. Девушка спряталась за колонну, прижав оружие к себе. Рана несмертельная, но пуля задела большую нервную связку. Каноко не могла даже пошевелить конечностью. — Проклятье, — прошептала она. Каноко уловила ещё один крик, но на этот раз мужской... и выстрел. Что-то упало на пол, и Саито едва повернула голову, боясь вновь увидеть меж глаз дуло пистолета. Сакамото с тяжёлым дыханием лежал на бетоне, а из-под него текла лужица крови. Над ним склонился Дазай, забирая оружие из ослабевшей руки. — Каноко! — резко уставился на неё Осаму. — Не трогай рану, не пытайся вытащить пулю. Он мигом подошёл к ней и взял на руки, зная, что в таком состоянии она долго не могла бы ходить самостоятельно. Перед глазами появились эти противные тёмные пятна. Адреналин постепенно отступал, и боль в плече стала только больше. Нет, она не может умереть здесь... она не умрёт здесь! Каноко не должна погибнуть от ранения в плечо, когда пережила почти пять лет настоящего ада. — Каноко, даже не вздумай сейчас засыпать, — Дазай усадил девушку на какую-то поверхность и взял её лицо в свои ладони, чтобы она не думала отворачиваться. — Не засыпай, поняла? Ты хорошо справилась, ты выиграла мне достаточно времени. Каноко против воли кивнула, осознавая, что не имела вообще никаких сил сопротивляться ему. Было страшно, было холодно, было тепло одновременно... она справится, она справится. Дазай отпрянул от неё и быстро вернулся к Сакамото. Он всё ещё жив. Дышал трудно, но дышал. Куда Осаму выстрелил? — Поговорим? — Каноко, будучи в почти бессознательном состоянии, испугалась его голоса. — Расскажешь, кто твой заказчик? Если ответишь быстро, то тобой по закону займётся японское правительство. А будешь молчать... что ж, это твой выбор. — Ни за что!.. Дазай со злостью надавил на рану, и Тору взвыл от боли и дёрнулся куда-то, но детектив держал его крепко. — Осаму... — он его собрался пытать. Это же неправильно! По крайней мере, в тот миг ей так казалось. Должен быть другой способ его разговорить. Или нет? У него нет выхода. — Иппей Окамото! Каноко распахнула бирюзовые глаза от ужаса, неверии, диком шоке... ранение в плечо будто более ни капли не беспокоило её. Осталось только имя, это знакомое имя, чёрт возьми. Иппей Окамото, она уже где-то слышала о тебе. Плохая память подводила, но это всё же не значит, что Каноко действительно забыла о тебе. — Моё имя тебе мало скажет, — произнёс человек. — Я — Иппей Окамото... и я пришёл вытянуть тебя из этого ада. Пойдём со мной. Он убил Широ Ишии. Или он с его людьми. В любом случае, напрямую связан. — То, что делают обычно с предателями, — неоднозначно ответил Иппей. — У нас мало времени. Я должен вывести тебя. Какого чёрта?! — Вот оно как, — сухо сказал Дазай. Имя не вызвало у него никаких эмоций. — Понятно. Он не знал его, в отличие от неё. — Он не жилец, скорее всего, — произнёс Осаму совершенно безразлично. — Охнуки всё уладит. Мы узнали имя нанимателя — нам больше ничего не надо. — Он... он умер. — Да, но это уже не твоя забота. Ты ранена. — Ты же его... — Послушай! Ей же нужно как-то реагировать, но Каноко, казалось, настолько шокирована всем происходящим, что даже забыла, как двигаться, дышать и моргать. Дело было не только в ране. Дазай только что убил человека, пусть и спас её таким образом. Он абсолютно спокоен, его никак не трогала смерть этого человека... ему так наплевать на всё, кроме неё, в эту секунду. — Йосано вылечит тебя, — сказал он. — Химэ, ты хоть понимаешь, как глупо поступила, когда отказалась от этих таблеток? — Мне нужно было угадать, какая из них правильная? — Нет, — совсем устало выдохнул Дазай. — Нужно было тянуть время и дождаться меня. А если бы он задел лёгкое, например? — Осаму, ты что, беспокоишься обо мне? — у неё перестало укладываться в голове хоть что-то, сердце бешено стучало, а щёки непроизвольно покраснели. — Ну разумеется, как о самом лучшем напарнике, — рассмеялся он. Смех у него вышел не таким искренним, как в особняке Луань. — Из нас получилась хорошая команда, не так ли? — Наверное. Если бы Каноко только знала, если бы Каноко только понимала... но она действительно не умела читать эмоции Осаму. Он не был для неё открытой книгой, однако именно в этот чёртов момент Каноко подумала, что это скрывал от неё куда больше, чем она могла предположить на самом деле. Смех — защитная реакция. Дазай боялся сам себя, ведь впервые столкнулся с чем-то таким, что совершенно не поддаётся его контролю, плану, принципам. И Каноко могла с уверенностью ответить, что оказалась права. Она обязательно подумает о нём ещё раз, обязательно ещё раз спросит об убийстве и таком безбожном равнодушии. Обязательно — в следующий раз. Когда у неё будут силы... и она не потеряет сознание.***
Задание оказалось завершено с успехом. О Тору Сакамото никто не упоминал в СМИ — японское правительство об этом позаботилось, как и о его смерти, — и помощница Кииоши Охнуки передала директору признательность от него за помощь государству в раскрытии преступления. Каноко оказалась на койке Акико на ближайшую неделю. Харуно, Наоми и её старший брат заходили к ней почти каждый день, рассказывали какие-то бытовые вещи и приносили фрукты. Жизнерадостный Кенджи узнавал о состоянии, а суровый Куникида только понимающе кивал и похвалил её, чему Каноко очень удивилась. Сам Фукудзава сказал, что она прекрасно справилась и достойна зваться детективом вооружённого агентства. Её это действительно тронуло. Даже Рампо один раз зашёл, надулся, как ребёнок, и начал с ней разгадывать кроссворд, чтобы ей не было так скучно. Конечно, большую часть слов угадал он. Не проведал её только Дазай, из-за чего Каноко стала совсем унылой и блеклой. Она никогда бы не подумала, что ей станет так больно от этого... жестокая правда, к сожалению. Осаму был важен исход миссии. Они — напарники, вот и всё. Она ожидала чего-то другого? Каноко уже знала, что сама себе придумала в голове, пока грустно глядела в окно с повязкой на плече. Наверное, взаправду ужасно наивная. Когда Саито первый раз спросила Акико о нём, женщина лишь ответила, что он ходит сам не свой и почти не появляется в агентстве, будто ему вообще стало наплевать на всё. Йосано добавила, что Дазай — непредсказуемый человек. Ждать от него чего-то конкретного не стоит. Спустя неделю Йосано всё же отправила её лечиться домой, и внезапно Каноко обнаружила в собственном пиджаке, разбирая вещи, то самое золотое кольцо Хатано. Что оно делает у неё? Ей казалось, что Дазай взял его с собой в тот день. Или нет?.. В офисе Саито забрала кое-какие бумаги и хотела зайти к директору, когда услышала, что он разговаривал по телефону как раз о Хатано. Оказывается, эту женщину похоронили на центральном кладбище. Решение пришло неожиданно, и Каноко подумала, что не может не посетить её могилу, потому что, в конце концов, это кольцо ей не принадлежит. Как и в прошлый раз, на кладбище оказалось тихо и спокойно. Единственная проблема — Каноко не знала, в каком именно месте тут её похоронили. По крайней мере, могила Исоко должна выглядеть хорошо, ухоженно и богато. Ряды надгробных камней с именами уже рябили у неё перед глазами, но Саито не собиралась сдаваться. Бирюзовые глаза упали на человека впереди. Каноко вздрогнула: она узнала в нём Кииоши Охнуки. У него не было какой-то охраны рядом, даже его помощница не стояла с ним... он просто смотрел на могилу. Она аккуратно подошла и прочла на камне полное имя госпожи Хатано. Пришёл навестить её, значит. — Саито-сан? — очень удивился Охнуки. — Вы что здесь делаете? — Простите мою бестактность, господин, — она склонила голову. — Я бы хотела отдать госпоже Хатано то, что не принадлежит мне. Каноко протянула ему обручальное кольцо Исоко. Он даже сначала не поверил. — Да, это её кольцо... — сказал Кииоши задумчиво. — Как Вы нашли его? — Долгая история, — коротко ответила девушка. — Пожалуйста, передайте его её близким. Мужские черты лица смягчаются, становятся плавнее. Он не видел в ней опасности, расслабился полностью, хотя, наверное, привык чувствовать угрозу отовсюду и от каждого человека. Кииоши посмотрел на её плечо. — Ваш директор сказал, что Вас ранили. Как Ваше здоровье? Каноко не сразу поняла, что нужно отвечать в разговоре с таким важным человеком. — Уже лучше... благодарю за волнение! — сбивчато произнесла в конце. — Берегите себя, Саито-сан. Она неуверенно кивнула и про себя улыбнулась. Отчего-то эта единственная фраза вызвала в ней нечто ужасно приятное. Каноко прошла к выходу, оставляя Охнуки наедине с могилой Исоко Хатано. Может быть, ей всё же удалось хоть немного успокоить её душу. Иппей Окамото, как же ты связан с ней, Широ Ишии и японским правительством?