Змей-провокатор

Дни пролетали со стремительностью запущенных умелой рукой сюрикенов. Назначенный Орочимару день наступит, стоит только солнцу озарить своими неумолимыми лучами окрестности. А пока на небе бледным пятном хозяйничает луна. Цунаде бы хотела, чтобы ночь никогда не заканчивалась, но какой бы сильной куноичи она ни была, небесные хранители были ей неподвластны. Она смотрела на краешек звёздного неба из окна захолустного бара, всё ещё открытого несмотря на очень позднее время. Никому Цунаде не могла доверить гнетущих её мыслей, некому было посетовать на свою глупость. В таких случаях она обычно брала в руки кувшинчик с саке. В нём растворялись печали и тревоги. Пускай и не навсегда, а только на время она забудет обо всём. Приятный туман в голове закроет плотной пеленой ненужные обременяющие мысли. Ради этого стоило сбежать от Шизуне, дождавшись пока та уснёт. Она бы не одобрила ночного хождения по барам, не говоря уже о соглашении с Орочимару. Одинокие огни маленького бара горели до самого рассвета. Его владелец не нарадовался ─ наконец-то хоть кто-то посетил его заведение, да ещё и столько выхлестал. Ради этого стоило поработать ночь напролёт.

***

Не видя ни солнца, ни луны, под искусственным светилом Орочимару корпел над расшифровкой очередного свитка. Но мысли упрямо возвращались в тот день и сбивали с толку. «Зачем я озвучил эту глупость? А ведь можно было просто попросить голову старика. Или этого оболтуса Джирайи. Но я решил затронуть гордость. Вот только гордости у нашей Принцессы слизней, как видно, не осталось… Хм… Может, она просто не придёт? Тогда договор автоматически аннулируется… Мечтать не вредно. Она так трясётся над этой своей Конохой. А что ей сделала Коноха? Отняла всё: семью, парня, а судя по последним словам ─ и рассудок». Он хоть и надеялся, что Цунаде струсит и не придёт, но стражей отослал на второпях состряпанную миссию, а Кабуто отправил с поручением в другое убежище. На всякий случай. «Если не придёт, хоть поработаю спокойно, в тишине, ─ думал Орочимару, но его планам было не суждено сбыться. Находясь в мыслях не пойми где, но точно не здесь и сейчас, он резко взмахнул рукой и случайно опрокинул колбу с мутной тёмно-алой жидкостью. ─ Проклятье! Да что за день сегодня такой! ─ вскричал он, мгновенно вернувшись к реальности. Содержимое колбы тем временем растекалось липкой бурой лужицей по идеально отдраенному Кабуто полу кабинета. ─ Кровь василиска, редчайшая субстанция. Что мне стоило поставить её сразу в шкаф? Или проверить, действительно ли она ускоряет рост змеиных клеток… А впрочем…» Он облизнулся, глядя на пятно на полу. Опасные эксперименты его никогда не пугали. Да и такая доза вряд ли сможет что-то нарушить в его и без того неоднократно изменённом теле. Затем он вытянул свой язык и аккуратно, чтобы не пораниться об осколки колбы, слизнул с каменной поверхности драгоценную жидкость. Слегка закружилась голова. Как после алкоголя. В юности Орочимару однажды пришлось попробовать алкоголь — сокомандники затащили в бар, чтобы отметить успешное завершение миссии. С тех пор он никак не мог понять, как Цунаде хлещет это пойло едва ли не вёдрами. Орочимару встряхнул головой, отгоняя дурман не то воспоминаний, не то василисковой крови. Его тёмные волосы стрелами разметались в стороны. Тонкая прядь упала на лицо, разделяя его пополам, словно трещина на маске. Какую же маску ему выбрать сегодня? Безразличие и холодное презрение? Или одержимость, непредсказуемость и жестокость? Чего заслуживает сегодняшняя Цунаде? В кривой самодовольной ухмылке он обнажил длинные клыки. Заслуживает ли она стать его марионеткой? Орочимару спрятал в стол все свитки, разложил по местам инструменты, а затем накинул плащ, удобный как вторая кожа, и направился наружу встретить гостью, раз уж там, в тёмных недрах убежища, ему сегодня спокойно не работается. Замаскировав и без того неприметный вход, Орочимару весь обратился в слух. Никого. Не шуршат шаги, не падают с веток потревоженные листья. Может, всё-таки не придёт? Тут, будто наперекор его мыслям, в нос ударил специфический для этих мест запах алкоголя. Она и не думала скрывать своё присутствие. Широкими, но неровными шагами Цунаде приближалась к убежищу, распугивая встреченную живность: мышей, зайцев и прочих зверушек, ещё не пойманных Орочимару на опыты или на обед. ─ О! Орочи! ─ раздался пьяный возглас. Кажется, его заметили. Скрываться больше не было смысла, и он вышел из-за дерева. ─ Ты вышел встретить меня? Как мило. «Вот же, ─ скривившись, подумал Орочимару, ─ даже не подумала сменить внешность. Хорошо, что я позаботился о лишних глазах. Ну хоть не привела отряд АНБУ, и то ладно. Неужели о нашей встрече никто не знает?» ─ В таком виде ты даже резиденцию хокаге посреди Конохи не найдёшь, не то что моё убежище, ─ с ухмылкой произнёс Орочимару. ─ Да брось, ─ небрежно махнула рукой Цунаде, ненароком отломав ветку дерева, ─ я не так уж и пьяна, просто чуть-чуть выпила для храбрости. Она громко расхохоталась и, оступившись, чуть не упала на своего спутника, который вытянул неестественно гибкую руку и придержал её за плечо, удерживая дистанцию, пока это ещё возможно. ─ Ты ведь знаешь, что девушку нужно сначала покормить, и только потом тащить в постель? ─ Вот и поела бы там, где напилась. Моё убежище тебе что, столовая? ─ недовольно пробурчал Орочимару сквозь зубы. Они почти пришли. Вскоре он жестом пригласил Цунаде внутрь темного проёма, напоминающего пасть какого-то животного. — Проходи, — поторопил Орочимару в ответ на озадаченный взгляд. — А где же твои мордовороты? — поинтересовалась Цунаде, углубляясь во чрево змеиной норы. — Получили выходной, — донеслось в ответ. — Сейчас направо. Цунаде шагала по убежищу будто по собственному дому. Цокот каблуков эхом разносился вокруг. В воздухе вместе с парами алкоголя витало что-то необычное, чего раньше Орочимару никогда не замечал у себя, что-то такое лёгкое и едва ощутимое. Петляя по коридорам, он уводил Цунаде всё дальше и дальше от привычной ей жизни. Где-то пять поворотов спустя они пришли в кухню. В холодильнике съестные припасы соседствовали с охлаждённым человеческим мозгом, искусственно выращенным глазом, заспиртованным сердцем волка и прочими образцами. Не пропадать же полезному пространству, ведь ел Орочимару немного — чтобы поддерживать нормальное функционирование организма. А своих сторожевых и вообще кормил через раз. Хорошая гончая должна быть наполовину голодной, чтобы вовремя учуять добычу. Наконец нужная ёмкость со вчерашним заячьим мясом, зажаренным с ягодами, была извлечена из холодильника. Цунаде сидела за столом и нетерпеливо крутила пальцами простенькую вилку с чуть загнутыми в разные стороны зубцами. Когда ей наконец подали ужин, она недоверчиво ткнула кусок мяса и с подозрением поинтересовалась: — А это случайно не змеиное мясо? Орочимару отреагировал мгновенно: — А что Ваше Слизнейшество имеет против мяса змейки? — в полной мере насладясь замешательством Цунаде, он резко добавил: — На всякий случай, напомню, что здесь тебе не ресторан, ешь, что дают, и не выёживайся. — Ой-ой-ой, — с набитым ртом передразнила Цунаде, — обиделся за своих родственников, что ли? А мясо очень даже ничего. Твой повар знает своё дело. — Я ему передам, — усмехнулся в ответ Орочимару, — комплимент от моей... шпионки в Листе. — Не слишком-то романтично, — недовольно хмыкнула Цунаде. — Сказала та, что очень романтично вусмерть напилась перед встречей и теперь качает права. Да, да, — а про себя подумал: — «Пожалуй, для меня это шанс узнать, что она думает обо мне на самом деле. Пьяные люди всегда честнее». Орочимару отвлёкся от зайца и, вытянув шею, обвился вокруг Цунаде, но не плотно — так, чтобы между её шеей и змеиной проходил кулак. Соблазн придушить её сейчас был велик, как никогда: ведь тогда не придётся выполнять никаких условий и руки у него будут вновь полностью развязаны. Но как же редко в его логово заползала такая сочная и вкусная добыча. Он решил поиграть с ней ещё немного. — Скажи, — прошипел он, — разве я такой страшный, что тебе понадобилось столько храбрости для визита ко мне? Он заглянул ей в глаза. Он был так близко, что ни одному отблеску или полутени было не ускользнуть от него. Орочимару хотел разглядеть реакцию — презрение, испуг или омерзение — то, что чаще всего испытывают нормальные люди при встрече с ним. Но увидел только взгляд охотника на добычу — азартный и боевой. Цунаде обхватила двумя руками его лицо и развернула так, чтобы жёлтые глаза с вертикальными зрачками находились в аккурат напротив её, и проговорила: — А ты сам как думаешь? Ты давно на себя в зеркало смотрел, а, змей в человечьем обличии? — она залихватски рассмеялась, будто пытаясь убедить саму себя, что это очень весело. Она наконец отпустила щёки Орочимару, и тот поскорее вернул шее обычную длину, а то мало ли что. — Приму за комплимент, — сухо ответил он, похрустывая шеей в попытках понять, все ли позвонки встали на место. — Ты поела, бесстрашная моя? — иронично изогнув бровь, спросил Змей. Он руководствовался принципом: чем раньше начнём, тем раньше закончим. Хотя ложиться в постель с пьяной женщиной даже Орочимару не считал хорошей затеей. И дело было даже не в том, что Цунаде в невменяемом состоянии, а он этим воспользуется. Договор с ним она заключала очень даже трезвой. Во-первых, не самый приятный для Орочимару запах. Во-вторых, он потратит на это дело своё время, которое мог бы с гораздо большим толком потратить на исследования, а она наутро даже ничего и не вспомнит. Это обидно. Не то чтобы он всю жизнь жаждал получить титул худшего любовника Цунаде Сенжу, но хотелось бы оставить на память хоть что-то, нежели просто чистый лист и провалы в памяти. А там, может, она и сама не захочет больше приходить. Так думал Орочимару, пока вёл бывшую соратницу в свою личную спальню. Она примыкала к кабинету, и в тот день её хозяин впервые пожалел о такой планировке. Зайдя в кабинет, Цунаде тут же воскликнула: — О! Я здесь уже была! Она провела рукой по столу в том месте, где после её удара пошли трещины. — Решил оставить на память? — озорно подмигнула она. — Новый стол ещё не готов, — осадил её Орочимару, отпирая дверь в спальню. — Слу-ушай, — протянула Цунаде, и этот тон хозяину кабинета чем-то неуловимо не понравился, — а может, ты хочешь предаться страсти прямо на столе? Он выглядит прочным, даже несмотря на мой удар. — Подтверждая свои слова, она уселась на него и закинула ногу на ногу. От такой наглости Орочимару даже оторопел. — Так, — устало выдохнул он, — будь любезна, убери свою распрекрасную задницу с моего рабочего места. В глубине души он искренне негодовал: «Да как так можно! На стол, где я работаю, исследую бесценные экспонаты! Жопой! Я даже Кабуто сюда не всегда пускаю! И он никогда в жизни... Ох, эта женщина меня до нервного срыва доведёт!» — Ладно, ладно. Что ты злой-то такой? Сразу бы сказал, что любишь классику. Цунаде грациозно, насколько это было возможно в её состоянии, спрыгнула со стола и обратила свой взор на Орочимару, который как раз распахнул дверь спальни. Не успел хозяин и глазом моргнуть, как Цунаде уже упала на его кровать и тут же недовольно нахмурилась. — Что-то у тебя матрас слишком жёсткий. — Извините, забыл две перины для принцесс положить, — буркнул Орочимару, садясь на край кровати. Ответом ему послужила тишина. Он чуть подождал, а затем развернулся. Увиденное его не то, чтобы удивило, но будто камень с души свалился. Пьяная бывшая сокомандница уснула, так и не дождавшись продолжения. Орочимару хотел было лечь рядом и спокойно отдохнуть, но тут Цунаде внезапно повернулась, раскинув руки на всю ширину кровати, и подмяла под себя одеяло. Контроль над спальным местом был безвозвратно утрачен. Орочимару вздохнул и направился в дальнюю лабораторию, чтобы не видеть эту балбеску и не слышать её храпа. Если поспать не удастся, то хоть поработать, быть может, получится. «Замечательно. По крайней мере, сегодня мне не придётся ничего с ней, пьяной, делать, — рассудил Орочимару и вздохнул, вспоминая прошедший день: — Пришла, понимаешь ли, доела мои запасы, осквернила мой рабочий стол своей задницей и предложением предаться на нём плотскими утехам и завалилась спать. Мда, как-то не так я представлял себе её визит. Хотя, это ж Цунаде, от неё всего можно ожидать». Отбросив посторонние мысли, он углубился в работу. Как ни странно, но сейчас ничто не мешало. Орочимару был максимально сосредоточен, ведь иначе в его работе никак. Даже тот факт, что где-то там, на его кровати, мирно похрапывает бывшая сокомандница, не выводил из равновесия. Главное, чтобы не предлагала больше всякую дичь, а так пускай спит. От спящей куноичи куда меньше проблем, чем от бодрствующей и уж тем более — пьяной. Несколько часов спустя он наведался в спальню, чтобы проверить, не проснулась ли его беспокойная гостья. Цунаде так сладко спала, положив под голову сложенные вместе ладошки, что Орочимару невольно засмотрелся и как-то сразу передумал её будить. Всё-таки нечасто к нему забредали такие милые и в то же время такие несносные гости. Он нагнулся ниже и убрал непослушную прядь пшеничных волос, загораживающую милое, кукольное личико. Почему-то так захотелось дотронуться до её идеальной, гладкой кожи, ощутить это тепло, этот свет, который она, казалось, источала каждой клеточкой своего тела, даже здесь, в тёмном подземелье. Тыльной стороной ладони он провёл по щеке, едва касаясь нежной кожи, такой приятной на ощупь. Цунаде чуть пошевелилась и перевернулась на другой бок. Орочимару прикрыл её одеялом, настолько тонким, что оно не особо скрывало её прелести, а только облегало и подчёркивало. «А фигурка у неё ничего. Такая… гармоничная, идеальные пропорции, — не смог не отметить Орочимару. Отрицать очевидное бесполезно, это понимал даже он. — Наверное, стоило всё-таки овладеть ей, пока она ещё бодрствовала, и всё равно, если не запомнит, может, даже и к лучшему. Но насиловать спящую девушку, тем более бывшую сокомандницу — это не по мне. Интересно, она думает обо мне, только как о бывшем товарище? Может, ей давно хотелось переспать со мной, поэтому и согласилась на моё предложение? Не льсти себе, — тут же одёрнул себя Орочимару. — Если бы хотела, то не нажралась бы так». Тут Цунаде лениво разлепила глаза. — О! Проснулась наконец-то, — спокойно отреагировал Орочимару. Его гостья промычала что-то нечленораздельное, села на кровати и принялась массировать виски. Тут она внезапно осознала, где находится, и замерла на месте. — Я...ничего не помню... Тебе... эээ... хоть... понравилось? — сбитая с толку, Цунаде заикалась и краснела. Орочимару довольно ухмыльнулся. — Ты слишком громко, — он сделал паузу, Цунаде смутилась и опустила взгляд, а он всё тянул, ловя странное наслаждение от замешательства бывшей сокомандницы, — храпела! Завалилась ко мне вусмерть пьяная, потребовала тебя накормить, а поев, завалилась спать! — недовольно поведал Орочимару. — Так, значит, ничего не было? — удивилась Цунаде. — Ничего, кроме беспардонного вторжения в мою жизнь и рабочий график, — с упрёком высказал хозяин спальни. — А теперь не могла бы ты покинуть помещение. — Прости, прости, — вымученно улыбнулась Цунаде, поднимаясь на ноги. — Боюсь, сейчас от меня тоже толку мало. Я приду. Через три дня. Хорошо? Не аннулируй, пожалуйста, наш договор. — Так и быть, — снисходительно прошипел Орочимару. Ему уже самому стало интересно, чем же обернётся этот их так называемый договор.