Змей-провокатор

Тихой речушкой лениво и неспешно текли дни Цунаде вдоль ровных надёжных берегов. Интуитивно она чувствовала, что долго так продолжаться не может и вот-вот начнутся бурные пороги. Она находилась в постоянном напряжении, ждала подвоха отовсюду. Даже Джирайя почувствовал её странные перепады настроения и не преминул отметить это в полушутливой форме за тарелкой лапши. Цунаде не обратила внимание на замечание товарища. Её голова в тот момент была занята совсем другим, она размышляла о том, с чем же связано это её внезапное недомогание. Отравление? Но остальные же прекрасно себя чувствуют. А вероятность того, что Шизуне решила отравить именно её, Принцесса даже не рассматривала. В верности помощницы она не сомневалась даже несмотря на то, что сама часто расстраивала её, особенно в последнее время. Забота Шизуне безусловно была приятна, но порой казалась чересчур навязчивой. «И почему она внушила себе, что встречи с Орочимару — это так ужасно? За все наши «свидания» он ни разу не сделал мне больно. Но для Шизуне он всё равно навсегда останется предателем и преступником. Она совершенно не хочет войти в моё положение. Быть может, мне его ласки нужны даже больше, чем ему мои. С ним я не чувствую себя такой одинокой. А с гиперопекой Шизуне я будто связана по рукам и ногам. В конце концов, я уже достаточно взрослая, чтобы самой решать, с кем встречаться, а не сбегать из дома. Дом... Где я могу чувствовать себя как дома? Там, где раньше жили родители? Едва ли там меня ждёт что-то, кроме сжигающих изнутри воспоминаний. В деревне Листа? Многие из моих знакомых умерли. Их лица и голоса были принесены в жертву ненасытным чудовищам, имя которым война и ненависть. Я и в путешествие отправилась, чтобы от всего этого сбежать. А сможет ли убежище Орочимару стать для меня домом? Сомневаюсь. Болезненные стоны его пленников, будто когтями раздирающие сердце, его прислужники с горящей в глазах жаждой крови, облезлые стены и запутанные лабиринты коридоров ─ не очень-то всё это походит на уютное гнёздышко. Сейчас для меня ближе всего к понятию «родной дом» именно этот наш с Шизуне домик. Она так старается — и готовит, и убирает, и по магазинам ходит, да ещё и переживать за меня успевает, — Цунаде вздохнула и уселась на кровать. — Ведёт себя как мамочка подростка... Между прочим, она сейчас как раз в том возрасте, когда рожать лучше всего — уже не слишком юная и безрассудная, но и ещё не слишком старая и уставшая. То есть... получается, она жертвует своей личной жизнью ради меня? Ведь живя в такой глуши, точно не найти подходящего партнёра. Но несмотря ни на что она остаётся со мной. Я для неё не просто память о дяде, мне невольно приходится заменять ей и семью, и друзей. Вот почему она так придирчива ко мне. Просто у неё, кроме меня, никого нет. А ведь если бы Шизуне связалась с каким-нибудь преступником и убеждала всех, что любит его без памяти, я бы сама возмущалась ещё громче, чем это делает сейчас она. Потому что она не чужая для меня. И я, конечно же, тоже буду проецировать свою точку зрения на её ситуацию. И буду рассуждать на основе того, как это всё видится мне, а не влюблённой дурочке». Тут её снова затошнило, и она поспешила выйти из кухни. А когда вернулась, Шизуне была там одна и мыла посуду. «Это мой шанс достучаться до её сердца», — подумала Цунаде и решительно подошла ближе. Она обняла помощницу за плечи и тихо проговорила: — Шизуне, я так благодарна тебе за всё, что ты для меня делаешь. Не знаю, где бы я сейчас была без тебя. — Ну что вы, Цунаде-сама, — чуть слышно пролепетала Шизуне. — Ты поддерживаешь меня во всём, — вкрадчиво продолжала Цунаде, — сопровождаешь в путешествии, постоянно переезжая с места на место, хотя это вовсе не так легко, как может показаться. За эти годы ты стала мне практически родной. — Цунаде-сама... — Тарелка выскользнула из рук и со звоном упала в раковину. Шизуне повернулась, в её глазах алмазами поблескивали слезинки. — Именно поэтому я хочу, чтобы ты приняла мои чувства. — На этих словах Шизуне замерла и испуганно уставилась на Цунаде. — Мои чувства к Орочимару. Я знаю, для тебя это будет непросто, но, умоляю, пожалуйста, постарайся. Он не такой плохой, как всем кажется, он просто заблудился в этом лабиринте жизни, как и я, наверное. Он тоже нуждается в тепле и ласке, а я нуждаюсь в нём, понимаешь? Он моя родственная душа. Мы полжизни сражались спина к спине, а сейчас, когда наступил мир, пришло время повернуться друг к другу лицом и протянуть руку помощи. Я очень прошу, пожалуйста, не осуждай меня и не препятствуй нашим отношениям. Шизуне так и застыла с открытым ртом, не зная, что сказать. — Ты так говоришь, будто вас в команде было двое, — вклинился в разговор вошедший на кухню Джирайя. Цунаде чуть слышно цокнула языком. Как невовремя явился сокомандник. — Я так понимаю, что моя просьба тобой всерьёз не воспринималась. — Прости. Но я ничего не могу с собой поделать, — Цунаде развела руками и опустила голову. Джирайя вскинул руку в останавливающем жесте. — Ты всегда больше симпатизировала ему, нежели мне, и даже сейчас, когда он был признан преступником, ты не отвернулась от него... Жаль, что мне не пришлось испытать твоей такой горячей любви. Не вижу смысла спорить с влюблённой девушкой. А я, пожалуй, пойду, что-то я у тебя и правда загостился. Книга-то не ждёт, — он помолчал немного и добавил тихо-тихо почти шёпотом: — Я желаю вам только счастья, но, если узнаю, что он тебя обидел, передай, пусть пощады не ждёт. Одарив девушек очаровательной лучезарной улыбкой, Джирайя отправился собирать вещи. — А ты, Шизуне, что скажешь? — с надеждой спросила Цунаде. Она не ожидала, что товарищ сдастся так легко, и была ему благодарна. Теперь дело за Шизуне. Цунаде очень хотела, чтобы и она признала эти отношения, но боялась отрицательного ответа. — Раз уж вы, Цунаде-сама, считаете его подходящей парой и чувствуете родство душ, то кто я такая, чтобы вам что-то запрещать. Просто, молю, будьте внимательны и осторожны. Люди меняются, возможно, это уже не тот человек, с которым вы сражались спиной к спине. «Глупости!» — с возмущением подумала Цунаде, а после стиснула подопечную в объятиях и прошептала только одно слово: — Спасибо. Вдруг к горлу вновь подступила тошнота. Как же раздражает! Уже который день это не прекращалось. По возвращении из ванной комнаты на неё был направлен пронзительный строгий взгляд Шизуне. — Цунаде-сама, вам нехорошо. Это было утверждение, не вопрос. Она ожидала объяснений, причём, немедленно. Если бы Цунаде ещё что-то понимала... — Может, это... — Шизуне запнулась, будто не решаясь озвучить свою догадку. — Да, говори уже! — рассвирепела, наконец, Цунаде. — Может, это Орочимару вас отравил. — Пока Принцесса стояла с открытым ртом, не зная, что сказать, Шизуне продолжала: — Или подсадил на какой-то наркотик. Если долго не есть отравленную еду, будет становиться плохо. Про себя Цунаде отметила, что это, на самом деле, очень в его духе. Почему-то стало до тошноты обидно. Это объясняет и время появления симптомов — на исходе недели. «Неужели он мог так поступить со мной? Привязать каким-то наркотиком? Вот только зачем? Ведь мои самые сильные наркотики — его поцелуи и объятия. Он не мог этого не заметить. Зачем пичкать ещё какой-то химией?» — Нет! — решительно возразила Цунаде. — Ему не нужны наркотики, чтобы удержать меня рядом. И он это прекрасно знает. На вопросительный взгляд Шизуне Цунаде скрестила руки на груди и повернулась вполоборота, показывая, что не желает обсуждать детали. — Допустим. У меня есть ещё версия. Но она... — Ну, — поторопила Цунаде. — Учитывая ваш возросший в последнее время аппетит, сонливость и внезапные смены настроения, есть вероятность, что вы беременны. Это предположение ошарашило Цунаде, она, оглушённая, ничего не соображающая, стояла перед подопечной с растерянным выражением лица и хватала ртом воздух. — Это пока что только предположения, — напомнила Шизуне. — Позвольте мне осмотреть вас, чтобы я могла сказать наверняка. После осмотра подозрения подтвердились. Шизуне была непреклонна. — Вы действительно беременны, Цунаде-сама. Я так понимаю, отец... — Да, он, — поспешно перебила Цунаде. Её щёки вспыхнули подобно алому зареву, возвещающему рождение нового дня. — А сейчас я хочу побыть одна. — Понимаю, — тихо проговорила Шизуне. — Этой новостью я удивлена не меньше вашего. Сбежать ото всех. Прикрыть алеющие щёки вуалью темноты. Закутаться в спасительный кокон тишины. Успокоить сердце, так и колотящееся об рёбра. Вот всё, что хотела в тот момент Цунаде. Осознать и принять произошедшее было непросто. От волнения и тревоги саднило в груди и сводило мышцы. В ней зародилась новая жизнь. Дитя её и Орочимару. Цунаде ещё не задумывалась о ребёнке. С её образом жизни заботиться о ком-то было бы непросто. И даже о ней часто заботилась Шизуне. Но она же не всегда будет рядом. «Да и вообще, ребёнок — это большая ответственность. Его надо правильно кормить, воспитывать, окружать заботой и любовью. Справлюсь ли я? — Мысли метались в голове как сумасшедшие. Стоило Цунаде ухватиться за одну, как тут же наваливались все остальные. — И почему я не подумала об этом заранее? Перед походом к Орочимару всего-то нужно было приготовить специальный отвар, предотвращающий зачатие. Но нет, я же думала только о возвращении Орочимару и о сохранности Конохи, будь она трижды неладна... Новая жизнь. Новый житель Конохи. Мой наследник, моё продолжение. Есть ли что-то, что можно у меня унаследовать, кроме вредных привычек? Мда... Тут бы напиться как следует, но, увы, теперь и это под запретом. А Орочимару? Как сказать ему? Что он предпримет? Едва ли он с восторгом бросится обнимать меня, на ходу отказываясь от своих планов и экспериментов. Бедный ребёнок, у него не будет и шанса на нормальную семью». На глаза Цунаде навернулись слёзы. Мысль о том, что она постоянно будет видеть перед собой копию маленького Орочимару, как напоминание о том, что не справилась, не растопила сердце его отца, навевала смертельную тоску. Ведь этот ребёнок скорее всего воздвигнет между ними непреодолимую стену, вместо того чтобы сплотить. Цунаде не могла сформулировать конкретно, но отчего-то чувствовала, что будет именно так. Барабанами в ушах застучали сандалии Джирайи, собирающегося уходить. Голос Шизуне, тихий и заботливый, вклинивался в грубый громкий говор товарища. Сейчас всё воспринималось острее. Малейший шорох, шёпот или запах она ощущала так, будто всё происходило в её комнате. «Надо хотя бы попрощаться, а то невежливо как-то получается… ─ зевнув, Цунаде положила голову на подушку. Решительно не хотелось никуда идти. Всё, чего она сейчас желала ─ завернуться в мягкое одеяльце, сомкнуть веки и перенестись в царство снов, где всё так понятно и приятно. Внезапно она распахнула глаза и подскочила с постели: ─ А вдруг Шизуне расскажет ему?» На ватных ногах Цунаде вошла в гостиную, где Шизуне и Джирайя вежливо раскланивались. Она выразительно посмотрела на подопечную, и та едва заметно отрицательно покачала головой. Да и Джирайя тоже не выглядел встревоженным. Цунаде вздохнула с облегчением. ─ Пришла всё-таки проводить, ─ улыбнулся Джирайя, заметив подругу. ─ Да, ─ смутилась Цунаде. ─ Прости, что не смогу выполнить твою просьбу. ─ Всё в порядке. ─ Широкая ладонь мягко легла на её плечо, в его глазах отчётливо отразились печаль и горечь расставания. ─ Главное, чтобы ты была счастлива. Цунаде кивнула и обняла его на прощание, чтобы Джирайя не увидел вновь навернувшихся на глаза слёз. ─ Удачи тебе в твоём путешествии, ─ наконец смогла выговорить Цунаде. ─ Если будешь в наших краях, заходи в гости. ─ Обязательно, ─ тут же горячо заверил её Джирайя. Цунаде долго смотрела ему вслед, но он так и не обернулся. И вот наконец расплывчатый силуэт окончательно растворился в сумеречной дымке, а она всё смотрела и смотрела, как будто ждала чего-то. Ждала, что кто-то придёт и решит за неё все проблемы или хотя бы скажет, как следует поступить. Но, увы, так не бывает. Всё, что Цунаде наворотила, разгребать придётся только ей самой. Ведь она всего лишь хотела вернуть товарища на путь истинный, а в итоге и сама сбилась с пути. Заботливые руки накинули ей на плечи плащ, вытаскивая тем самым из болота мрачных безрадостных мыслей. Цунаде взглянула на Шизуне с благодарностью. ─ Спасибо, ─ тихо проговорила Принцесса, не оборачиваясь. ─ «Хотя бы один человек примет меня любой, всегда. И как я могла так с ней поступать? Она ведь тоже порадуется, если я буду счастлива? Наверное, вот только… что для меня значит быть счастливой? Быть нужной кому-то? Быть рядом с тем, кто нужен мне? Чтобы это был один и тот же человек? И это всё, вроде, есть, но… чувствую ли я себя счастливой? ─ она вздохнула и посильнее укуталась в плащ. ─ Теперь я ещё и ношу его ребёнка. Должна бы по идее радоваться… Даже если расстанемся, у меня останется его частичка. Посвящу себя ребёнку. Буду заботиться о нём, растить в любви, пусть и в неполноценной семье, а Шизуне мне в этом поможет». И всё равно на глаза наворачивались противные слёзы. Цунаде решила не сдерживаться и дать волю эмоциям. Округу огласили протяжные рыдания. А где-то в сотнях миль отсюда, под землёй будто электрический разряд прошёлся по телу Орочимару, заставив его вздрогнуть. Он недоумённо подёрнул плечами и снова погрузился в свои эксперименты.