Змей-провокатор

Какой-то потусторонний, загадочный полумрак клубился на нижнем уровне убежища. Ритуальным одеянием он окутывал Орочимару с головы до ног. Сегодня он наконец-то сам испытает новый портал. Вопреки ярым протестам Кабуто, вещающего об опасности для жизни, сегодня будет сделан шаг в иную реальность. Орочимару уже известно, что это не просто портал в другую деревню. Его подопытные доложили, что там, куда ведёт лиловый проход, есть быстрые железные повозки, над головой сияют иные созвездия и, самое важное, там сложно использовать чакру. Одному из них это и вовсе не удалось. А что Орочимару? Он был очень взволнован и крайне возбуждён. Сейчас он прикоснётся к этой пространственной аномалии, перейдёт в другой мир. Он не имел понятия, что это — иная вселенная или, может, будущее, но любопытство и исследовательский интерес подталкивали вперёд с невиданной силой. Быть может, никто из современников Орочимару, ещё не касался этих тончайших материй между мирами. Возможность быть первооткрывателем придавала Змею сил и решимости. Все, кого он посылал в портал, возвращались целыми и невредимыми, а значит, и он сможет. Шагнёт за грань привычного и обыденного, исследует то, что невидимо глазу и неслышно уху. Вначале он осторожно прикоснулся к тёмно-лиловому облаку кончиками пальцев и почувствовал... препятствие? Мягкое и податливое, как жвачка, но всё же препятствие. Орочимару надавил сильнее и только тогда смог проникнуть пальцами, а затем и всей кистью, внутрь портала. Вторая рука проскользнула следом. Он попытался что-нибудь нащупать, но потерпел неудачу. Как будто его руки проваливались в небытие. Было немного боязно, страх перед неизведанным щекотал нервы, но это даже возбуждало. Орочимару тяжело дышал, его губы, подрагивая, складывались в кривую усмешку. Чуть помедлив, он всё-таки решился зайти сначала одной, а затем и второй ногой прямо в глотку лилового монстра. Когда Змей нырнул в портал с головой, он почувствовал будто падает в никуда. Там не было ни звуков, ни запахов, ни каких-либо других ощущений. Наконец, он приземлился на ноги в каком-то лесу. Вдохнув полной грудью непривычно свежий воздух, он раскинул руки в стороны. Ощущение свободы не покидало его. Казалось, с воздухом в лёгкие попадали невесомые частички счастья. Орочимару воровато осмотрелся. Вокруг никого. Чуть впереди на мгновение осветил сумерки и почти сразу погас какой-то огонёк. «Что ж, время начать изучение этого удивительного мира», — рассудил он, но, прежде чем решительно направиться вперёд, поднял руку и направил чакру в ладонь. Рука едва заметно засветилась. Тогда он увеличил объём чакры, и только после этого рука засветилась равномерным синим светом. Привычным движением он полоснул пальцами по дереву. Кора с хрустом треснула, на стволе появилась зазубрина. Он убрал чакру и рукой коснулся ствола, на ощупь он оказался шершавым и грубым — совершенно обычным. Как будто дерево росло не в ином мире, а в соседнем с убежищем лесу. Затем он сложил печати для ветряного порыва, направил чакру в живот и попытался рассечь потоком воздуха соседнее дерево. Орочимару специально использовал обычное количество чакры, чтобы определить, насколько слабее будет его техника здесь и стоит ли на неё полагаться. На дереве образовался разрез, глубокий, с рваными краями, но всё же до настоящих возможностей Порыва ветра было далеко. Змей недовольно хмыкнул и пошёл дальше. Вскоре перед ним тёмно-серой изгибающейся лентой развернулось дорожное полотно. Ранее Орочимару не приходилось видеть чего-то подобного. С интересом он шагнул на серую гладь и, наклонившись, провёл пальцем по твёрдой, чуть шершавой поверхности. Вдруг в глаза ударил яркий свет. Грохот приближавшегося монстра оглушил Орочимару. Лишь в последний момент ему удалось инстинктивно отпрыгнуть в сторону, но несмотря на это чудовищное нечто с адским скрежетом и визгом замедлило движение. Змей успел рассмотреть агрессора. «Что это? Повозка? Такая быстрая... — недоумевал Орочимару. — И почему у меня сердце ушло в пятки? От неожиданности? Уж лучше на эту дорогу просто так не вылезать. Опасные вещи существуют в этом мире». Тем временем повозка мгновенно разогналась до прежней скорости, и сумеречная пелена поглотила последние отблески огней. Орочимару поднял голову. Небесный купол раскрашивали дивным узором далёкие вспышки сияющих звёзд. Змей невольно засмотрелся. Незнакомые сплетения и причудливые фигуры заполоняли небосвод. Внутренние волнения постепенно сходили на нет под влиянием их гипнотического мерцания. Орочимару прищурился и пошёл вдоль дороги. Вскоре вдалеке показались размытые контуры какой-то местной деревни. «Как интересно, — Змей довольно облизнулся и шагнул было вперёд, но Небесный купол раскрашивали дивным узором далёкие вспышки звёзд. Змей невольно засмотрелся. Незнакомые сплетения и причудливые фигуры заполоняли небосвод, а также успокаивали внутренние волнения своим гипнотическим мерцанием. Орочимару прищурился и пошёл вдоль дороги. Вскоре вдалеке показались размытые контуры какой-то местной деревни. «Как интересно, — Змей довольно облизнулся и шагнул было вперёд, но природная осторожность, переходящая в мнительность, заставила его остановиться, — однако для первого раза, пожалуй, хватит». Мягкими, крадущимися шагами он направился обратно вглубь леса, к порталу. Переступив границу миров, Орочимару в ту же секунду почувствовал разницу. На него будто бы сразу обрушились все тяготы родного мира. Даже воздух казался более плотным, точно резиновым. Каждое движение давалось нелегко, с усилием, а на плечи неподъёмным валуном легли сильнейшая усталость и полное измождение. Согнуться пополам, обхватить лицо руками и прорычать что-то нечленораздельное — вот что хотелось в тот момент сделать Орочимару, но он продолжал стоять, горделиво подняв голову. Негоже перед подчинёнными показывать свою слабость. Тем более, перед Кабуто. Он должен знать, что всё прошло замечательно и что угрозы жизни нет. И Змей продолжал изображать отличное самочувствие, получалось очень правдоподобно. В притворстве ему равных не было. Когда Орочимару дошёл до своего кабинета, он уже едва держался на ногах. «Пожалуй, чакру в том мире стоит использовать только в случае опасности, — рассудил он, закрывая за собой дверь, после чего упал на кровать и уткнулся носом в подушку. — Однако, пока не испробуешь что-то на себе, последствий не узнаешь. Так что, можно сказать, опыт прошёл успешно». Всё тело было такое тяжёлое, оно будто намертво вдавилось в постель. В голове яркой оглушительной кометой пронеслась мысль, что расслабляющий массаж, сделанный тонкими умелыми пальцами Цунаде, был бы сейчас очень кстати. Правда, такие эксперименты она бы вряд ли одобрила. Но с каких это пор Орочимару нуждался в её одобрении, и почему он вообще задумался об этом? «Быть может, я подпустил её слишком близко? Чрезмерная привязанность к людям — это слабость, которую я не могу себе сейчас позволить. Эксперимент принимает слишком неожиданный оборот, даже я сам не решаюсь предположить, чем он закончится. И всё же даже в таком измождённом состоянии я вспоминаю касания её пальцев, порой неловкие и нерешительные, будто вычерчивающие ранее неведомые символы на моей коже, а порой ногтями остервенело впивающиеся в спину. От каждого из них по коже будто бы пробегал электрический разряд... Какое же сегодня число? Сколько дней прошло с её прошлого визита? В последнее время я так увлёкся этим новым опытом с кристаллами и порталом, что совсем потерял счёт времени», — спохватился Орочимару. Он собрал последние силы и остатки чакры, приподнял голову, а затем вытянул руку и достал со стола свои записи. Глянув на листик одним глазком, он тотчас посчитал, что обещанная неделя истекла ещё вчера, и нахмурился. Впрочем, Цунаде никогда не отличалась излишней пунктуальностью. А также Орочимару было ну очень сложно представить бывшую напарницу по несколько дней смиренно ожидающей его аудиенции где-то в лесу. Ну или то, что, не встретив его здесь, она может уйти домой. Уж Цунаде-то не отступится. Всё убежище с ног на голову перевернёт, но отыщет то, что ей нужно, ну или того. Орочимару был искренне рад, что сейчас они на одной стороне. Надолго ли? А всё-таки, как ни крути, удобно, когда твоя девушка — медик. И подлечить сможет в случае чего, и расслабляющий массаж сделать, и сексуальную потребность удовлетворить. Вот только уж больно она далеко, а связи нет совсем. Но стоит только разрешить ей пожить в убежище, как она совершенно точно уже не будет такой покладистой и безотказной, а с привычной жизнью придётся попрощаться навсегда. Орочимару как никто другой знал несносный характер Цунаде, поэтому не торопился селить её у себя. Кабуто тоже, наверное, смог бы помассировать спину, однако просить его об этом — было выше сил Орочимару. Гордость не позволяла. Да и в остальных пунктах парнишка заметно уступал Принцессе слизней. Мальчик талантливый, с большим потенциалом, преданный своему наставнику, но не более того. А Цунаде, она другая. Она с характером, упрямая и непредсказуемая, но всегда послушная его ласкам. В прошлый раз она обмолвилась, что чувствует себя живой только рядом с Орочимару. Насколько же ему приятно было слышать это от той, что вероломно похитила его покой. Те слова были, пожалуй, лучшим комплиментом для Змея. Он и сам чувствует что-то похожее. Орочимару определённо нравятся метаморфозы, происходящие с ним в присутствии Цунаде. Мурашки по спине, подрагивающие от нетерпения пальцы, медленно разливающееся по всему телу тепло ─ такие непривычные мелочи будто напоминают, что это всё взаправду, по-настоящему. Что она с ним здесь и сейчас, потому что хочет быть с ним, хочет его. Знает, какой он на самом деле, но всё равно приходит. Только с ней Орочимару не хочется казаться кем-то другим, не хочется язвить или изображать непреклонного, несгибаемого лидера. В этом просто нет нужды. Он уверен, что и она тоже не притворяется. Быть может, это чувство настоящего, свободного от масок и оков единения и сближает их так сильно? Он обожает касаться этой шелковистой, такой одуряюще приятной, безупречной кожи подушечками пальцев и чувствовать её реакцию, как она сгорает от желания в его руках. Но даже эти возбуждающие воспоминания не в силах заставить Орочимару, превозмогая усталость, побежать ей навстречу в тот же миг. Для него сейчас главное ─ восстановление сил. Мало ли кто может ошиваться возле убежища. Хотя, когда он представлял, как Цунаде сидит на пеньке, грустно опустив голову и поджав ноги, сердце будто пронзало чем-то острым. Хотелось обнять её и попросить прощения, что заставил ждать так долго. И откуда только такие мысли? Он ведь никогда не считал себя излишне чувствительным. Эта Цунаде перевернула всё вверх ногами и разбила ледяную корку на сердце Орочимару, но не легендарным ударом кулака, а теплом своей души. Женщина, которой удалось зацепить его за живое, которая приходит когда захочет и заставляет самого Змеиного саннина томиться в мучительном ожидании встречи. Женщина, заставляющая его мысли путаться, переплетаться и затягиваться в узлы. С ним ещё никогда в жизни не случалось ничего такого. И Орочимару был ей за это благодарен. Ведь он обожал пробовать что-то новое, экспериментировать, и пусть даже материалом для исследования служили его собственные чувства, он с азартом ждал результатов. Испытать на своей шкуре тягостное ожидание, когда время будто не движется вовсе, мимолётную радость встречи, сменяющуюся томительным предвкушением близости, а потом, когда их тела сплетались воедино, уже так сложно было отделить одно ощущение от другого — всё смешивалось в яркий, обжигающий комок, который позже взрывался мириадами горящих искорок, но не ранящих, а погружающих в мягкую тёплую негу. Орочимару задумчиво улыбнулся, вспоминая эти моменты. Даже ломота в теле на время отступила, под напором таких приятных воспоминаний. Конечно, они не подарят и половины тех ощущений, но он очень надеялся, что их встреча не была последней. Опять же, зная характер Цунаде, Змей не мог с точностью спрогнозировать дальнейшее развитие событий. Он был уверен лишь в одном: она получала от этих встреч не меньшее удовольствие, нежели он сам. Это чувствовалось и в ускоряющемся пульсе, и в неровном дыхании, и в её движениях, не лишённых изящества и страсти. «Пожалуй, если бы мы проводили вместе каждую ночь, все эти ощущения бы приелись и наскучили, а ещё я бы не смог нормально выспаться. Сейчас же она как праздничное угощение, долгожданный лакомый кусочек, сладкая конфетка в награду за ожидание», — он облизнулся, предвкушая очередную встречу, и попробовал привстать на локте. Силы мало-помалу возвращались, но их всё ещё было недостаточно для вылазки на поверхность, не говоря уж об остальном. Орочимару едва не взвыл от досады. Хотелось всего и сразу, но он, лучше, чем кто бы то ни было, понимал, что так не бывает. Что необходимый результат достигается путём проб и ошибок спустя месяцы и годы, и то если повезёт. Этому покорителю неизведанного вовсе не чужды долгий кропотливый труд, терпеливое ожидание и балансирование между верой в свои силы и желанием бросить всё к чёртовой матери. Вот и сейчас он сделал глубокий вдох... выдох... и закрыл глаза. «Днём раньше, днём позже... Не так важно. Сейчас мой приоритет — восстановление. Быстрее всего это происходит во сне». Отодвинув на край сознания образы, так и мельтешащие перед глазами, Змеиный саннин забылся глубоким сном. А в это время по лесной чаще пробиралась Цунаде. Она уже проголодалась, хотя последний перекус был не так давно. Расслышав вдали шёпот волн, она вздохнула с облегчением. Лесными грибами и ягодами как следует не наешься, то ли дело жареная рыбка. Мечтательная улыбка озарила её лицо. Она разулась, закатала брюки до колен и отважно вошла в холодную воду. Вскоре удача улыбнулась оголодавшей охотнице ─ получилось поймать несколько жирненьких рыб. Теперь нужно было разжечь костёр. Цунаде опасалась, что дым заметят люди Орочимару, но всё же, предусмотрительно изменив внешность, решила рискнуть, не идти же к нему на голодный желудок. Вскорости на лесной полянке затрещали сухие ветки и появились первые язычки пламени. Они, будто тоже проголодавшись, с аппетитом поглощали наломанный хворост. Насаженные на палочки рыбки потихоньку поджаривались и уже источали превосходный аромат, от которого у любого неизбежно потекут слюнки. Вдруг Цунаде расслышала за спиной тихий шорох. Замерев на месте, она вся обратилась в слух. Тишина. Может, показалось? И вновь шорох, на этот раз ближе и громче. Без сомнений, её заметили. Ладони засияли синим светом. Готовая к бою, Принцесса резко развернулась.