***
Где-то через час в пути они проехали под большим указателем, извещающим водителей, что они скоро въедут на территорию города Канзас-сити. Впрочем, это было видно и так — движение стало ещё оживлённей, чаще стали появляться билборды, расхваливающие расположенные в городе компании, на небольшом отдалении от дороги то и дело мелькали корпуса каких-то складов или производств, похожие на огромные картонные коробки. Яркая светящаяся реклама призывала свернуть с трассы, чтобы остановиться на ночь, поесть самому, заправить машину или же получить какие-нибудь услуги по её ремонту. Непонятно отчего Карла Джин ожидала, что они поедут сразу в город, однако Антон вскоре свернул на объездную дорогу. Несмотря на новизну впечатлений, — она ещё не бывала в настолько больших городах, — разглядывать однотипные виды за окном ей довольно скоро надоело. Да и, опять же, самого города здесь было и не видно. Она решила, что стоит попробовать узнать, что всё-таки Антон собрался делать. — Скажи… Мы ведь не на станцию переливания крови едем, верно? Он на секунду оторвался от дороги, скосив глаз, бросил на неё нечитаемый взгляд. — Всё так. — Но куда тогда? — Охотиться. Карла Джин поняла, что более подробных объяснений не получит. И ей это очень сильно не понравилось. Неужели он вот так сходу заставит её… Что? Соблазнять какого-нибудь пьяного идиота в баре? Носиться за целью по улицам, как гончая за зайцем? Как вообще такие как он охотятся? Она сильней сжалась на сиденье, борясь с желанием подобрать ноги, подтянув коленями к подбородку. Через какой-то десяток минут Антон всё-таки свернул на дорогу, ведущую к центру города. Скоро вид за окном начал меняться. Жилые дома, возможно, офисы, по большей части коробки из тёмно-красного кирпича в семь-восемь этажей. Некоторое время они ехали среди этих однообразных и довольно унылых кварталов. Несколько раз автомобиль сворачивал, и Карла Джин вскоре оставила все попытки отслеживать направление, куда они едут. Впрочем, скоро пейзаж неуловимо изменился. Дома в целом выглядели так же, но вот дорога стала похуже. Мусора прибавилось, как и граффити. Если до этого она видела их разве что в виде закрашенных кусков стены где-нибудь в глухом проулке, мимо которого они проезжали, то теперь их прибавилось. Некоторые своеобразными украшениями красовались и на фасадах. Люди, прохаживающиеся по тротуарам, собирающиеся в кучки у перекрёстков тоже отличались. Карла Джин сильней вжалась спиной в сиденье автомобиля. Хотя куда уж сильнее. — Я… Я не уверена, что смогу, — наконец выдавила она из себя. — Конечно сможешь. Просто положись на инстинкты… Он ещё раз повернул, притормозил, дальше поехал гораздо медленнее. Улица, на которую они выехали, отличалась от прежних настойчиво лезущим в глаза освещением. Его источником были многочисленные разноцветные вывески, яркие лампочки, обрамляющие входы в заведения. Людей стало ещё больше. И выглядели, и одеты многие из них были совсем уж чудно, как на взгляд Карлы Джин. Выделялись группки девиц, внешний вид которых совсем не оставлял простора для догадок об их занятии. Ужасно. Зачем он привёз меня сюда? — Послушай, тебе не кажется, что снимать сейчас девушку… — начала Карла Джин, когда Антон свернул к обочине, как раз к группе девушек под заливающей всё неестественным светом вывеской. — Это не для меня. Что? Он совсем остановил машину и перегнулся через сиденье к сунувшей в салон через открытое окно голову девице. — Хей, малыш! Карле Джин показалось, что он принюхался. Мотнул головой. — Не ты. Девица исчезла, вместо нее у окна замаячили сразу двое. Карла Джин решила, что еще немного — и ее стошнит. — Сколько платишь? Он молча продемонстрировал извлечённую откуда-то, как казалось, чуть ли не из рукава купюру. Номинала Карла Джин не разглядела, да и не приглядывалась. Куда больше её занимал сидящий с ней в одной машине нечеловек и общающиеся с ним особы. Мимика и язык тела, конечно, не говорили ничего. Нельзя было понять, что он задумал. Девице же, кажется, увиденная сумма показалась вполне сходной. — Ну хорошо, ковбой, — сказала с томным смешком, — уверяю, ты точно не пожалеешь. — Это не для меня. — Его голос, как и обычно, был лишён всякого выражения. — Для неё. Я посмотрю. — И мотнул головой, указывая на Карлу Джин, съёжившуюся на сиденье, как будто от этого она и правда стала бы незаметной. Её била дрожь. Хоть она и не знала, чего боится. Проститутка поморщилась. — Посмотреть будет уже дороже. — Не проблема. Залезай. Мягко хлопнула дверь, скрипнула кожа сиденья, зашуршала одежда. Запахло приторно-сладкими духами или жвачкой. А может, и тем, и другим сразу. Запах. Он немедленно заполнил всю машину. Затянутого в джинсы бедра коснулось бедро голое, едва-едва прикрытое обтягивающей мини-юбкой из какой-то блестящей синтетической материи. Карла Джин тупо уставилась на свои ноги и ноги этой девушки, соприкасающиеся так тесно, не в силах поднять взгляд на лицо. Машину слегка качнуло — они отъехали от обочины и развернулись на дороге. Карле Джин показалось сначала, что с ней происходит то же, что и позапрошлой ночью. Когда её доводило до неконтролируемой паники собственное изменившееся сердцебиение. Горло сжало спазмом, как от долгих-долгих рыданий. Она застыла на сиденье, не двигаясь. Антон свернул в какой-то проулок между домами, остановил машину и выключил фары. — А ей это, кажись, не особо в охотку. Послушайте, мистер, я не хочу ввязываться ни во что… — девица повернулась к водителю, вытянув острый подбородок. Карла Джин набросилась на нее. Прильнула к щеке, сухими потрескавшиеся губами безошибочно прижалась к месту, где было горячее всего, слаще всего. Проститутка поперхнулась словами, застонала — не заученно, по-настоящему. Повернулась, обхватила плечи Карлы Джин. Карла Джин резкими короткими поцелуями отметила движения крупных сосудов на её лице, от виска и до ключиц. Интересно, похоже ли это на то, что испытывают мужчины — живые мужчины — к женщинам? — это мысль мелькнула и пропала. Карла Джин нащупала в кармане ножик. Впереди Антон повернул зеркало заднего вида так, чтобы видеть их обеих. Включил радио. Повертел тюнер, быстро переключая станции с что-то болтающими ведущими, остановился на одной. Пел смутно знакомый высокий мужской голос. Out on the street I'm stalking the night. I can hear my heavy breathing. Paid for the kill But it doesn't seem right, Something there I can't believe in. Они обе поплыли. Карла Джин от непонятного нервного возбуждения. Девушка — от прикосновений. Обмякла, повисла на Карле Джин, обхватив её за плечи. Обнимала, гладила по спине. Пока та её целовала. Плечи, верх груди. Приятная кожа, горячая только. Кажется, горячей, чем должна быть. Она точно не больна ничем? Медленно достала нож, выщелкнула лезвие, поставила на ограничитель. Но в ход пускать не спешила. Всё-таки было страшно. Страшно сделать что-то не так. — Ты такая холодная, малышка… — Пробормотала девушка. — Ничего, я тебя разогрею… Voices are calling from inside my head — I can hear them, I can hear them. Vanishing memories of things that were said… They can't try to hurt me now! Голос певца стал более экспрессивным, брал более высокие ноты. Возможно, ей показалось, но Карла Джин различила едва слышную фразу, что пробормотал Антон: — Безусловно, ты её разогреешь… Девушка, впрочем, ничего не заметила. Потрогав пальцами маленькое лезвие, Карла Джин поняла, что её пальцы лишь чуть-чуть его теплее. But a shot in the dark! One step away from you. A shot in the dark always creeping up on you! «Я вампир. Я действительно вампир. Я — нож. Мы оба кусаем…» — подцепив зубами кожу девушки, там, где гулкой подземной рекой шумел горячий ток крови, она дернула головой чуть в сторону и ткнула остриём ножика. Девушка приглушённо вскрикнула. Её заглушила ритмичая партия гитары. Накрыть губами место прокола. Прижаться, втянуть кожу. Кровь сама небольшими толчками побежала ей в рот. Сопротивления почти и не было. Если бы Карла Джин могла хоть о чём-то думать, то удивилась бы этому. Но всё её внимание было сосредоточено на одной маленькой ране, в которой сейчас для неё сосредоточились все блага этого мира. Насыщение наступило быстро. Она оттолкнула от себя обмякшую девушку, откинулась на спинку сиденья. Было хорошо. Расслаблено. В голове пусто. Вытерла тыльной стороной ладони рот, рука обессиленно упала на колени. Сползла вниз по сиденью, пока её колени не уткнулись в спинку сиденья водителя. Последним, что она смогла различить перед погружением в горячую, ватно-мягкую темноту, был звук открывшейся и тут же захлопнутой двери автомобиля.***
Просыпаться было приятно. Ухо уловило звуки раннего утра: щебет птиц, редкие звуки машин и полное отсутствие человеческих голосов. Она улыбнулась, не спеша открывать глаза, погрузившись в утреннюю мелодию, расслабленная и отдохнувшая. Мне приснился такой странный сон… Повела плечами, попыталась потянуться. И вскочила, растерянно моргая. События последнего года — и вчерашнего вечера, — накрыли с головой, заставив вновь испытать приступ нехватки воздуха. — Я уже боялся, что ты не проснешься, — произнес с переднего сиденья Антон. — Что? Карла Джин обнаружила себя там, где и должна была быть — на заднем сиденье автомобиля где-то на обочине шоссе. Похоже, что после отключки Антон укрыл её — лежала она под тонким шерстяным одеялом. — Новообращённые, случается, не переживают окончательной перестройки их тел. — О. Его слова должны были испортить ей настроение. Но этого почему-то не случилось. Она меланхолично обвела взглядом окрестности. Синеватые в свете блекнущего на востоке неба невысокие холмы, ровная зелёная поросль полей. Росы там, наверное... Ни одной души на мили вокруг. И от земли холодом тянет. На мгновение захотелось пробежаться куда-то в этот простор. Но крайняя расслабленность тела заставила тут же забыть эту идею. — Я так понимаю, ты меня уже закапывать собирался? Что ж, место симпатичное, мне нравится. Он в ответ лишь коротко, вежливо хохотнул и повернул ключ зажигания. — Тут неподалеку городок. Мы остановимся там. — Но солнце... — Тебе должно быть получше, чем в первый раз. Если будет совсем плохо, накрывайся одеялом. Карла Джин сочла за благо кивнуть, — он должен был её видеть в зеркале заднего вида, — постаралась устроиться поудобнее на сиденье и подремать ещё немного. Кажется, у неё ещё есть время до того, как первые лучи достигнут их машины.