Игра без правил.

Пиканье кардиостимулятора. Микки приоткрыл глаза, немного повернув голову в сторону. А затем опять темнота, пожирающая его с головой. Операционная. Крики врачей. Суматоха. И Милкович опять отрубился. Брюнет очнулся в какой-то палате, не зная, что произошло и как он вообще сюда умудрился попасть. Сколько времени он здесь находился, понятия не имел. Но по уже завядщим в вазе дешевым цветам, стоящим рядом на тумбочке, похоже прошло уже не меньше двух недель. Память никак не хотела возвращаться к нему, и чтобы хоть что-нибудь узнать, Милкович приподнял голову, и в ту же секунду по телу пробежалась резкая волна боли, от чего парень невольно зажмурился и рухнул на подушку. Больно, но нужно терпеть. И он бы вытерпел, если бы в палате не запищала какая-то хрень, и в неё тут же не ввалились врачи, сразу же наводя панику в «комнатушке», если это можно так назвать. — Сукаа. — Последнее, что он успел прошептать, прежде чем вновь погрузиться во тьму. Что было дальше, парень уже и не помнил, потому что ему что-то вкололи: скорее всего успокаивающее, чтобы он не дёргался. Приоткрыл глаза Милкович только где-то через два часа. Чтобы его уложить, нужна большая доза успокоительных, а не эта хуйня, которую ему вкололи. На его пробуждение тут же отреагировала дежурная сестра, всё это время сидевшая рядом и читавшая книгу. Девушка подскочила с места и быстро позвала главного врача, от которого теперь зависело, что будет с Микки дальше: в общем его жизнь сейчас зависела от этого седого мужчины. — Мистер Милкович, вы меня слышите, видите? — Равномерным тоном говорил врач, светя фонариком больному в глаза, что его очень раздражало, но всё же брюнет кивнул. — Хорошо, это очень хорошо. Я ваш лечащий врач, Джон Уильямс. — Так же спокойно говорил Джон, но по его лицу было видно, что он очень доволен чем-то. — Блядь, док, какого хера я вообще тут делаю? — Выпалил парень и начал осматривать своё тело. Только сейчас он заметил, что его правая рука была по локоть в гипсе, по всей груди была навязана повязка: такое чувство, будто они хотети превратить его в мумию, пока он был в отключке. От резких движений всё его тело опять заболело: было бы неплохо узнать, где он так умудрился убиться. — Эй, эй, эй, полегче. Без резких движений. — Сурово ответил врач на возмущения своего пациента. — Я скажу вам, что вы здесь забыли. Только дайте слово, что не будете ничего предпринимать. Мик глубоко вздохнул, но всё же слегка кивнул головой, так как отвечать у него не было сил. Джон приставил стул к койке, сел на него и начал свой монолог, паралельно с этим умудряясь записывать что-то в медицинской карте. — Вы поступили к нам шетнадцатого октября примерно в четыре часа дня с тяжелыми побоями. С вами была какая-то девушка, брюнетка, которая представилась нам вашей сестрой. Она сказала, что вас сбила машина, а виновник скрылся с места аварии. — Док вздохнул, перечеркнув что-то в карте, и продолжил, — Так же она сказала, что вы сами каким-то образом смогли дойти до дома, и оттуда она уже вызвала скорую. Микки лежал и слушал его почти не дыша. Его сейчас даже особо не волновало то, как он получил все эти ранения. Единственные два вопроса, которые пришли ему в голову, так это какое сейчас число и где сейчас Мэндс. — Сколько я здесь уже? — Тихо спросил брюнет, смотря в потолок. — Сегодня уже первое декабря, так что вы здесь уже полтора месяца, а если точнее, то месяц и шестнадцать дней. — Безэмоционально проговорил Джон, продолжая заполнять какие-то бумаги. Микки не мог поверить ни единому слову этого Уильямса. Ну никак он не мог пролежать тут полтора месяца. Он же Милкович, а Милковичей просто так не уложить. Он снова погрузился в свои мысли, пытаясь вспомнить тот злосчатный день, но ничего не вышло, и брюнет поник ещё больше. — А Мэнди? Где Мэнди? Я хочу увидеть её. — Сухо сказал Мик, переводя взгляд то на дока, то обратно на белый потолок. — Мне нужно с ней поговорить. Это жизненно необходимо, понимаете? — Начал умолять его Милкович, видя, что врач никак не реагирует на его слова. — Мэнди, это та девушка, которая приехала с вами сюда, как я понимаю? — Впервые Джон оторвался от бумаг и поднял взгляд на брюнета, который так же кротко кивнул. — Она приходила к вам всего раз и принесла эти цветы. С запиской. — Док открыл тумбочку и вынул оттуда небольшой конверт, протянув его парню. Микки взял его здоровой рукой и осмотрел, но открывать пока-что не стал. Сейчас он наврятли поймет хоть что-то, что ему написала сестра, так что решил оставить это до лучших времён. — Больше она сюда не заявлялась и ни разу не звонила, — Вновь заговорил мужчина и опустил взгляд обратно на бумаги. — Итак, мистер Милкович. Вы поступили к нам со сломанной правой кистью, с ушибами и переломами нескольких рёбер, а так же с легким сотрясением головного мозга. Так что, считай, вы родились в рубашке, ну или вы очень везучий человек. На его монолог Мик никак не ответил. Он был слишком разочарован тем, что слёг в больничку на такое время из-за какого-то пидрилы, который не умеет водить тачку. Вся осень коту под хвост, пусть это даже его самое нелюбимое время года. Так еще и Мэндс куда-то свалила. В общем, настроения что-либо делать не было, от слова совсем. Ещё через несколько минут врач покинул палату, оставив Милковича на едине со своими мыслями. В прочем, вскоре брюнет заснул, слишком измотанный этим днём и вообще жизнью. Время в больнице летело очень медленно. Как будто он попал на какую-то другую планету, где минута — это целый час на земле. Но всё же оно шло. И вот прошёл уже десятый день после того, как Милкович пришёл в себя, после «спячки» в полтора месяца. За это время Микки успел поднабраться сил и привести организм в норму. По крайней мере он так считал. Но врачи думали совсем по-другому. Все ему твердили, что в больнице ему нужно лежать минимум два месяца, чтобы пройти полный курс лечения, но Мик посылал их на три весёлых буквы, как и обычно. Это уже было признаком того, что ему намного лучше, и он уже готов сваливать домой. И этот день был тоже не исключением. Милкович гулял по корпусу, ища какую-нибудь щель, чтобы можно было улизнуть отсюда. Да-да, он уже спокойно ходил на своих двоих, и мало того он уже бегал. Например, несколько дней назад Мик пытался незаметно уйти из больницы, но его поймали. И он ведь почти убежал, если бы не его лечащий врач, на которого он наткнулся на повороте. Микки уже досканально изучил карту всех главных и запасных выходов отделения, но все разы, когда он пытался бежать, его обязательно ловили. Ну больше он не может совершить оплошности, потому что в таком случае его, наверное, просто-напросто сдадут копам, под предлогом того, что Милкович гопник и должен сидеть в тюрьме за нарушение законов. Время было уже под вечер. Пациенты уже поужинали и разошлись по своим палатам. Микки был не исключением. Как ни странно, он умудрился своровать из столовой вилку, которой планировал открыть запасную дверь, находящуюся прямо за поворотом. За дверью всё начало затихать, а это значит, что пора сваливать. Микки накинул на плечи курту и надел ботинки, а затем тихо вышел из палаты, прикрыв за собой дверь. Он уже был почти у цели, обойдя все камеры, когда его остановила дежурная медсестра. — Милкович, опять ты за своё? Тебе ещё не надоело? — Девушка вздохнула и хотела уже звонить Джону, как вдруг Мик подлетел к ней и заткнул рот, вырвав телефон из её рук и положив в карман. — Хоть слово кому-нибудь вякнешь, и я найду тебя и отрежу язык, чтобы ты больше не болтала так много. — Из уже другого кармана брюнет вытащил платок, на который налил хлороформ, украденный у одного из дежурных врачей. — Ну и сейчас мне свидетели не нужны, так что, извините, док. — Микки зажал ей рот платком, прижав её спиной к стене, чтобы девушка не дергалась. Уже через несколько секунд её глаза начали закатываться. Значит всё-таки Мик не перепутал бутыльки со снатворными. Он отпустил блондинку, и та плавно скатилась на пол по стене, не издав больше ни звука. Пол работы сделано, осталось теперь только свалить из здания. Парень подошёл к двери и подёргал ручку, и тут его осенило: раз та девушка дежурный врач, значит у неё по-любому должны быть ключи. Мик подлетел к ней и начал рыскать в карманах. Он нервничал, потому-что отсутствовал в палате уже долго, и его могли заподозрить за очередной попыткой побега. Но вот он радостно смотрит на свою ладонь, в которой держит ключи с каким-то непонятным старым брелком. Микки подлетел к двери и начал пробовать открыть дверь каждым из ключей. И вот замок щёлкнул, и дверь приоткрылась. Вдыхая запах свободы и морозный воздух, Мик на всех парах скрылся оттуда, чтобы его вновь не посадили в палату, которую он уже считал местом похуже тюрьмы. Микки бежал до тех пор, пока не стал задыхаться и кашлять от недостатка кислорода в лёгких. Он остановился за очередным поворотом, уперевшись руками в свои колени и согнувшись почти пополам, глубоко вдыхая такой нужный ему сейчас воздух. По-немногу приходя в себя, Милкович неспеша пошел в сторону дома, но потом до него дошло: Мэнди по-любому дала им их адрес, так что, скорее всего, они уже будут дожидаться его там. Проверять свою теорию Мик не собирался, поэтому пошёл в сторону уже знакомого ему гей-клуба. Там он хотя бы сможет переночевать, ну или, если повезёт, подцепить какого-нибудь парнишку и уехать вместе с ним. Пока брюнет шёл туда, сжавшись от холода, из его головы не выходила одна мысль: чтобы жить нормально в этом ёбнутом мире, нужно ограбить банк. Записка от Мэндс до сих пор была не прочитана и сейчас лежала помятая в его кармане, рядом с телефоном той девушки, пока Милкович пытался уговорить знакомого охранника пустить его в клуб.