***
На несколько следующих дней Питер отдает Скотта на обучение Дереку. У них есть взаимопонимание, которого у Питера со Скоттом не будет никогда. Они проводят много времени у обломков дома Хейлов, и Дерек учит Скотта, как защищаться и как нападать. Обычно их тренировки заканчиваются тем, что они вдвоем лежат в траве, переводя дыхание, а Питер наблюдает с крыльца, наполовину погрузившись в воспоминания. Скотт радостно рассказывает о девушке, Эллисон, в которую влюблен, и произносит ее имя с таким благоговением, что Питеру кажется, будто сейчас вокруг него запорхают мультяшные птицы, а лесные жители придут погреться в его доброте и любви, как диснеевских мультфильмах. Это, безусловно, облегчило бы им охоту. Однажды Питер об этом скажет. Дерек фыркает при мысли вонзить клыки в мохнатую шейку Топотуна. Скотт выглядит предсказуемо испуганным. Он почти целиком соткан из солнечного света, думает Питер. — Питер? — спрашивает Скотт однажды днем. — Ничего, если я иногда буду брать с собой друга? — Полагаю, это тот друг, который знает об оборотнях? — Питер лениво крутит травинку в пальцах. — Тот, который догадался, да, — Скотт морщит нос. — Просто я как бы игнорировал его в последнее время из-за всего этого. А он сейчас, кажется, о чем-то переживает. Питер смотрит на Дерека. Дерек пожимает плечами. — Ладно, — говорит Питер. — Если ему можно доверять. — Ему можно, — говорит Скотт. Его облегчение ощутимо. Пахнет свежим дождем. — Еще как. Питер недоумевает, почему никогда не складывает дважды два. Возможно, потому что Скотт не дал ему достаточно информации, чтобы установить связь. Но, вероятно, это потому, что Питер не мог заставить себя поинтересоваться друзьями Скотта. Но на следующий день, когда к дому с грохотом подъехал синий джип и из него вылез бледный худощавый мальчишка, Питер опешил. Это Стайлз.***
— Привет! — Скотт спрыгивает с пассажирского сиденья. — Это мой лучший друг, Стайлз. Стайлз, это Питер и Дерек. Стайлз засовывает руки в карманы джинсов. — Мы встречались. — Стайлз, — произносит Дерек ровным голосом. — В участке, — продолжает Стайлз, его сердце бешено колотится. — Мы встречались в участке. И ты сказал еще не влезать. Извини за это. Что влез. — Все в порядке, — говорит Дерек. — Круто, — говорит Скотт. Он обеспокоенно глядит на Стайлза, но Стайлз одаривает его мимолетной улыбкой, и озабоченное выражение лица становится радостным. — Кстати, я работал над своими движениями. Дерек кивает. — Давай посмотрим. Питер сидит на ступеньках и смотрит, как они сражаются. Он наблюдает и за Стайлзом. Сначала Стайлз стоит у джипа, но затем постепенно приближается к дому и, в конце концов, садится на другом конце широкой ступеньки, на которой устроился Питер. Он сгорбился и стал грызть ноготь большого пальца. — Скотт очень не опытен, — тихо произносит Питер, наблюдая, как Дерек швыряет Скотта к деревьям. Такой удар искалечил бы человека. Скотт только смеется и снова вскакивает на ноги. — Он слышит твое сердцебиение. Но просто пока не может определить, нервничаешь ты или лжешь. Но в конце концов он поймет. — Что я должен был сказать? О да, я помню этих парней, они спасли меня от стаи, которая..? — Стайлз сглатывает, и у него сжимается горло. Он закрывает рот и качает головой. — Я не должен был приходить. — Я удивлен, что ты это сделал. — Ну либо это, либо домашка, — бормочет Стайлз. — Что за ебаный выбор? Питер чуть улыбается. — Ну вот именно. — Я знаю, кто ты, — говорит Стайлз, быстро взглянув на него. — Я знаю, что ты убивал людей. — Скотт сказал тебе это? Стайлз кривит рот. — Умоляю. Если бы. Я понял это сам. Ты убил водителя автобуса и тех парней в лесу. И единственное, что их объединяло, — это связь с этим домом, с пожаром. Если бы кто-то сделал это с моей семьей, я бы их тоже убил. Единственное, чего я не могу понять, так это почему ты убил Лору. Все это время Питер смотрел на этого мальчика как на хрупкую жертву, на такое же наивное дитя, как Калеб. Но, конечно, он не так прост. Он умен. Он не боится кого-то озлобить. И он пришел сюда сегодня, хотя точно знает, насколько опасными могут быть оборотни вообще, и насколько опасен Питер в частности. Питер мгновение подумывает напомнить ему старую поговорку о любопытстве и кошке, но затем замечает, как меняется выражение лица Стайлза, когда тот глядит через поляну на Скотта. Стайлз здесь не потому, что он любопытен и безрассуден. По крайней мере он здесь не только поэтому. Он здесь, чтобы убедиться, что Скотт в безопасности. Несмотря на страх, который, должно быть, отчаянно скребется у него в животе, оттого что он находится рядом с волками после того, что с ним случилось, дружба значит для него больше, чем все остальное. Странно видеть такую преданность в таком молодом человеке. Большинство подростков, естественно, любят заявлять, что готовы умереть за своих друзей. И все же немногие, подозревает Питер, оказались бы здесь сейчас при тех же обстоятельствах. В Стайлзе Стилински есть нечто исключительное. — Ну, — говорит он наконец, — если тебе когда-нибудь удастся выяснить, почему я убил Лору, дай мне знать. Ответ Питера мог показаться несерьезным, но Стайлз не улыбается. На мгновение он задерживает взгляд на Питере. Его брови чуть нахмурены, а на переносице видна крошечная морщинка, к которой Питер хочет протянуть руку и стереть большим пальцем. — Сам не знаешь? — он спросил. — Сто разных причин, — Питер пожимает плечами. — И ни одна из них не достаточно хороша. Она была моей любимицей, понимаешь? Из всех моих племянниц и племянников она была моей любимицей. — И она бросила тебя, — тихо говорит Стайлз. — Этого повода недостаточно, — Питер спрашивает себя, какого черта он вообще рассказывает об этом Стайлзу. Потому что он посторонний, наверное. Он не стая. Потому что если бы Питер когда-либо попытался поговорить с тем человеком, который имеет для него значение, с Дереком, то это закончилось бы лишь кровопролитием, поскольку их ярость и горе снова одержали бы верх. Стайлз кивает и снова переводит взгляд на Дерека и Скотта. Они долго сидели в тишине, прежде чем Стайлз снова заговорил. — Ты знал, что я знал, — говорит Стайлз, переводя взгляд на Питера, а затем снова на землю. — На складе. Ты сказал, что оборотней не существует. Ты предупреждал меня ничего не говорить. — Под повязкой на глазах были раны, — говорит ему Питер. — Я понял, что ты был в ней не все время. — Шерлок, — шепчет Стайлз, голос выдает улыбку. Питер рад, что не слышит лжи. Правда намного хуже. Девкалион и стая альф изнасиловали его и пытали. А что может быть лучше пытки, чем показать, что они чудовища, пока они это делают? Питер и сам монстр и умеет думать, как монстр. Это всегда было в его природе. Он не хочет, чтобы Стайлз знал это о нем. Питер Хейл на самом деле никого не спасает, и эта фантазия будет греть его, пока он не решит ее детально рассмотреть. Они вновь молчат. Питер не знает, что им есть что еще сказать. Они сидят на крыльце и смотрят, как Дерек и Скотт сражаются, а дневной свет медленно сменяется сумерками.***
Стайлз становится постоянным участником их дневных тренировок. Иногда он тихо сидит на ступеньках и наблюдает, а иногда достает из рюкзака домашнее задание и начинает его выполнять. — Ты никогда не рассказывал Скотту, не так ли? — тихо спрашивает Питер однажды днем. Стайлзу не нужно спрашивать, о чем он говорит. — Нет. Питер лениво пролистывает несколько страниц учебника по химии Стайлза. — Дело в том, что Скотт… — Стайлз качает головой и начинает снова. — Если бы я рассказал ему, что это оборотни, он бы свалил всю вину на себя, потому что он тоже один из них. Типа однажды он пытался убить меня, он говорил тебе? Питер поднимает брови. Стайлз отрывает лист от домашней работы. — Когда он впервые обратился. Он пытался напасть на меня. Мне повезло, удалось запереться от него. Но после этого он еще сто лет верил, что я боюсь его, боюсь того, кем он стал. Так что, если бы я рассказал ему, что произошло на самом деле… — он пожимает плечами. — Скотт — мой лучший друг. Он мой брат. Я не позволю ему оттолкнуть меня ради моего же блага. — Что, по его мнению, произошло? Рот Стайлза кривится. Он поднимает руку, чтобы провести по розовому шраму, пересекающему щеку. — Он думает то же, что думают все. Что какие-то уёбки, которых мой отец посадил в тюрьму, отомстили, сделав меня своей сучкой. Питер молчит. — В любом случае, это почти правда, — пожимает плечами Стайлз. — Они нацелились на меня, чтобы избавиться от моего отца. Довольно эффективная стратегия. Питер заинтригован Стайлзом. Он очарован тем, как тот компартментализирует. Вероятно, это нечто не совсем здоровое, но Питера Хейла вряд ли можно назвать образцом психического здоровья, не так ли? Но он восхищается тем, как Стайлз отделяется от своей травмы и анализирует то, что произошло, с беспристрастной точностью. Его разум остер, как скальпель. — Он еще выдал зловещий монолог, — говорит Стайлз и закатывает глаза. — «Ты знаешь, почему ты здесь, сука? Думаешь, папочка ищет тебя? Думаешь, ему понравится то, что он увидит?» — он пожимает плечами. — Но он ошибся. Ни на одну ебучую секунду я не подумал, что моему отцу будет стыдно за меня. Его сердцебиение ускоряется, выдавая его слабость. — А ему было? — Нет! — Стайлз делает пометки на полях своей домашней работы. — Но это потому что я не сказал ему, что случилось. Я просто говорю, что не могу вспомнить. Думаю, рано или поздно он перестанет спрашивать. — А ты? — спрашивает Питер. — Тебе стыдно? — Чо за ебанутый вопрос, Питер? — голос Стайлза срывается, и Питер понимает, что пересёк черту. Он знает, что даже разделение мышления Стайлза имеет свои пределы, и что в стыде нет ничего рационального. — Извини. — Меня выгнали из команды из-за травмы. Меня вытаскивают из класса на глазах у всех на психотерапию. Вся школа, весь, блять, город знает, что со мной случилось, — его голос повышается и срывается. — Так что нет, мне не стыдно, но когда каждый порядочный человек, встречающийся на пути, глядит на меня так, будто я опорочен, или когда каждый мудак говорит, что готов поспорить, что мне это понравилось, то что я должен чувствовать? С другой стороны поляны на них таращатся Скотт и Дерек. Стайлз вскакивает на ноги вихрем конечностей и красной ветровки. — Я домой. В пизду. Домой. Он мчится к джипу, оставив разбросанные домашние задания.***
— Стайлз, сынок? Под окном спальни Стайлза Питер подслушивает, как шериф пытается поговорить с сыном. Кровать скрипит, и Питер представляет себе шерифа, сидящего на матрасе. Он знает, что Стайлз свернулся на боку, лицом к стене. Он лежал так, когда Питер впервые пришел и заглянул в окно, и с тех пор Питер не слышал, как он двигался. — Звонили из школы, — говорит шериф, и Питер слышит мягкое прикосновение ладони к ткани. Оно ритмичное, успокаивающее, но Стайлз все равно не двигается. — Ты должен был сегодня встретиться с психологом. Ты пропустил встречу. Затянувшееся молчание нарушает вздох шерифа. — Тебе нужно с кем-нибудь поговорить, Стайлз. Пожалуйста. Стайлз издает нечленораздельный звук, который может означать, что угодно. Да, нет, как хочешь. Шериф снова вздыхает. — Я люблю тебя, сын. Тишина. Через несколько минут шериф встает и медленно спускается вниз.***
— Этот дебил! — восклицает Дерек два дня спустя, захлопывая за собой дверь и пробираясь в лофт. Питер откладывает свой iPad и с любопытством смотрит на него. — Кто? — Скотт! — восклицает Дерек. Он, кажется, еле сдерживает ярость. Его когти выбиваются из кончиков пальцев, и он явно борется с желанием обратиться. — Что он натворил на этот раз? — спрашивает Питер. Он сохраняет нейтральный тон, надеясь, что этого достаточно, чтобы угомонить Дерека, даже несмотря на то, что холодная лента опасения скручивается у него внутри. Что бы это ни было, это серьезнее, чем обратившийся на поле для лакросса в волка Скотт. — Эллисон, — рычит Дерек. — Та Эллисон с улыбкой и ямочками на щеках. Эллисон, свет его жизни. — Да, я знаю о склонности Скотта к красивым девушкам и плохим стихам, — говорит Питер. — Ее зовут Эллисон Арджент. О, вот и оно. Это момент, которого Питер ждал с тех пор, как вышел из комы. Время пришло.