Лес, окружающий старый дом Хейлов, залит солнечным светом. Стайлз сидит, скрестив ноги, на крыльце, жуёт ручку и выполняет домашнее задание. Питер сидит на верхней ступеньке и наблюдает за ним, поглядывая на Дерека и Скотта каждые несколько минут, чтобы убедиться, что они всё ещё тренируются. Пока Питер и Стайлз сидят на солнце, Скотт работает над своим контролем, вновь и вновь прячет и выпускает когти. Дерек — хороший учитель. Он, как терпеливый старший брат. Благодаря этому у него есть возможность сосредоточиться на чём-то другом, а не на горе или предательстве. Скотт же всем этим не запятнан.
— Найти
х, — бормочет Стайлз, — если значение
a равно… тьфу. Просто тьфу, — он сбрасывает учебник с колен. — Какой вообще в этом смысл?
Питер пожимает плечами.
— Спроси Дерека. Он был математиком.
Глаза Стайлза расширяются.
— Дерек увлекался
математикой? — он корчит лицо. — Серьёзно? С такими плечами и прессом? И этим
лицом?
— У спортсменов не может быть плеч и пресса? — с ухмылкой спрашивает Питер. — Или лица? Кроме того у него не было таких мускулов, когда ему было шестнадцать.
Стайлз тычет себя в живот.
— Наверное, мои шесть кубиков прячутся под картошкой фри.
— Возможно.
Стайлз какое-то время работает над домашним заданием, и постепенно выражение его лица становится серьезным. Наконец он снова откладывает учебник.
— Могу я спросить тебя кое о чем, Питер?
— М-м-м?
Стайлз секунду кусает губу, прежде чем заговорить.
— Если я в стае, значит Кейт Арджент тоже попытается меня убить?
— Ты не волк, — говорит Питер. — Она может не понять, что ты из стаи.
— Хорошо, — Стайлз поднимает брови. — Шизичка, убившая всю твою семью и вернувшаяся за тобой и Дереком, согрешит милосердием, верно.
В его словах есть смысл. Маленькое саркастическое замечание.
— Ты будешь меня тренировать? — спрашивает Стайлз. — Типа, я знаю, что не могу сделать ничего такого, как Скотт сейчас, но, может, пару приёмчиков? Вообще, я даже никогда не дрался в школе. Единственное, когда я машу конечностями, как ниндзя, это когда случайно прохожу через паутину.
Питер смеется, это представив.
— Пожалуйста? — спрашивает Стайлз.
— Ладно.
— Ага! — Стайлз поднимается на ноги и подпрыгивает. — Щас врублю плейлист для тренировки!
— Этого не будет, — говорит Питер.
— Посмотрю, есть ли у меня на телефоне «Eye of the Tiger»!
— Если ты это сделаешь, сделка расторгнется, — сухо бросает Питер.
Стайлз спрыгивает со ступенек на землю, спотыкается, размахивает руками и упал бы лицом вниз, если бы Питер не схватил его сзади за футболку.
— Так вот что за ниндзя-движения.
Стайлз усмехается ему.
Обучение Стайлза не совсем бессмысленное занятие, рассуждает Питер. Не то чтобы несколько дней обучения блокированию ударов или их нанесению возымеют какое-то значение, если дело дойдет до битвы с Кейт Арджент, но нет ничего плохого в том, чтобы помочь Стайлзу вернуть уверенность в себе. И, если Питер способен в этом помочь, Кейт не приблизится ни к Стайлзу, ни к кому-либо из бет.
Питер снимает футболку и бросает её к ступенькам.
— Ох, — произносит Стайлз, его сердцебиение учащается. Он краснеет, прочищает горло и глядит куда-то сквозь плечо Питера. — Ладно. Приступим.
И Дерек, и Скотт тренируются без футболки. Так прохладнее, а оборотням жарче, чем людям. Но прежде чем Питер успевает сказать Стайлзу, что он может оставить одежду, если хочет, Стайлз сбрасывает свою мешковатую фланелевую рубашку, а затем стягивает футболку, которую носит под ней.
Его бледный худощавый торс пересекают розовые шрамы от пыток альф. Некоторые все еще заживают. Другие, предполагает Питер, никогда не исчезнут. Питер моргает и вдруг видит Стайлза таким, каким он был той ночью: весь в открытых кровоточащих ранах. Есть прогресс. Но, судя по тому, как Стайлз борется с собой, чтобы не съёжиться и не прикрыть тело руками, он не чувствует того же.
— Хорошо, — говорит он, не отрывая взгляда от Стайлза. — Давай посмотрим, на что ты способен.
Стайлз выдыхает. Под солнечным светом его бледная кожа поблёскивает.
— Да уж. Это мне говорит
оборотень.
Питер поводит плечами.
— Я позволю тебе нанести первый удар.
Стайлз фыркает.
— Гм, да,
позволишь, потому что это не настоящий бой! В том-то и дело, Питер.
— Ты пытаешься заболтать меня в надежде, что я сам сдамся?
— Это сработает? — с надеждой спрашивает Стайлз.
— Без шансов, принцесса.
Стайлз снова фыркает.
— Принцесса, серьезно? Это трэш-ток у тебя такой?
Питер пожимает плечами.
— Если хрустальная туфелька подойдет...
Стайлз радостно смеётся.
— Какой же ты мудак!
Он смеётся. Только на этот миг он забывает о своих шрамах. Его запах яркий и свежий. Солнечный свет заставляет его глаза сверкать.
— Всё ещё жду удара, Стайлз, — напоминает ему Питер.
Стайлз наносит удар. Он ужасен. Питер легко ловит его кулак, блокирует его и выводит из равновесия. Стайлз стонет.
— Блин! Это должно было застать тебя врасплох!
— То, что ты ударил меня, когда я попросил тебя ударить меня, должно было застать врасплох?
— Да! — Стайлз закатывает глаза. — Потому что только дебил мог ударить тебя, когда ты попросил, а ты знаешь, что я не дебил, и поэтому не ожидал, что я это сделаю. Это типа многоходовочка.
— М-м-м, — Питер наклоняет голову и с любопытством смотрит на него. — Тебе не приходило в голову, что ты слишком много думаешь об этом?
— Сегодня я забыл принять аддерал. Я не думаю много. Я поверхностно размышляю о шести миллионах разных вещей, — Стилински усмехается.
— Ну посмотрим, получится ли тебя вымотать, — предлагает Питер.
Он не вкладывает никакой реальной силы в наносимый им удар, но этого оказалось достаточно, чтобы попасть Стайлзу в плечо. Стайлз от удивления отпрыгивает назад.
— Ой!
— Я сделал больно? — тотчас же спрашивает Питер.
— Ты серьёзно задел мою гордость! — Стайлз сердито глядит на него и потирает плечо. Затем начинает замысловатое подобие танца, перепрыгивая с ноги на ногу, что больше напоминает Питеру малыша, которому нужно помочиться. — Ладно, нет, погодь. Я это стряхну. Стряхну.
— Я не могу тебя ударить, ты слишком жалок.
Стайлз победно поднимает руки.
— Мой план сработал!
— Ударь меня ещё раз, — говорит Питер и закатывает глаза.
Это…
весело. Веселье — подходящее слово? Питер так давно не веселился, что не уверен, оно это или нет. Но Стайлз улыбается, пригибается и вертится, как идиот, это забавно.
Всё это исчезло, как только он об этом подумал, потому что веселье — это то, чему место где-то не здесь, в другое время, не тут. Что дорого Питеру? Его беты, Стайлз и такие моменты, как этот. Они, должно быть, мимолетны. Кейт попытается уничтожить их.
Его улыбка растворяется.
— Подожди.
Стайлз тяжело дышит, грудь его вздымается. Рубцы на ней горят яркими нитями.
— Чего? — его собственная улыбка неуверенно гаснет.
Мрачное настроение Питера портится ещё больше и превращается в нечто похожее на меланхолию, словно Стайлз такой же призрак, как и все, кто умер здесь. Питер принимает расслабленную позу, разжимает кулаки. Пытается снова улыбнуться Стайлзу, но вместо этого отходит. Он поворачивается к деревьям.
— Э! Питер, что ты… — Стайлз протягивает руку и хватает его за плечи. Его тонкие пальцы вжимаются в мышцы шеи Питера.
Слишком близко к горлу.
Питер выпускает когти раньше, чем это осознаёт. Его глаза альфа-красные. Его рык пробирает до костей. Он уворачивается и сбрасывает с себя угрозу. Осознание следует лишь через долю секунды после панического инстинкта, но Стайлз уже лежит на земле. Питер чувствует запах крови. Стайлз лежит на боку. Он пытается перекатиться на колени, чтобы уползти.
— Стайлз! — Питер делает шаг к нему.
Внезапно появляется Дерек и оттягивает Питера назад. И рычит на него.
— Оставь его! Назад!
Скотт падает на колени рядом со Стайлзом, его руки нависают над другом.
— Ты ранен? Он ударил тебя?
Испуг Стайлза остро ощущается в воздухе, но его голос едва ли дрожит.
— Я в порядке. Я коснулся его шеи. Это плохо, да? Что я коснулся его шеи?
Боже. Даже балансируя на грани панической атаки, он не теряет проницательности, сразу понимает, что пошло не так. Волк Питера воет. Питер может звать мальчика стаей, но волк… волк его так и не признал. Ему это непонятно. Волк пуглив.
— Дерек, — бормочет Питер. — Всё нормально. Я в порядке.
Дерек медленно отпускает его.
— Стайлз? — Питер делает шаг вперед, его желудок скручивает. — Стайлз, прости.
Скотт помогает Стайлзу подняться. На локте у него царапина, залитая кровью. Его сердце стучит так, будто стремится вырваться из груди. Его запах остр от адреналина.
— Прости, — повторяет Питер.
Стайлз одаривает его дрожащей улыбкой.
— Да ладно. Когда я играл в лакросс, мне было хуже.
Только вот Питер
зарычал. Толкнул его, причинил ему боль и зарычал. Не нужно быть сраным психологом, чтобы понять, куда эта ассоциация привела Стайлза. Прямо на тот склад. Вернула к Девкалиону и его стае.
— Я понял, — продолжает Стайлз. — Ну я про то, что ты был как бы в коме шесть лет, и всё это время все эти медсестры и врачи постоянно трогали тебя, а ты не мог их остановить. Не говоря уже о волчьей твоей стороне. Я понял.
Стайлз Стилински. Этот чёртов мальчишка. Он невероятный. Он доказал, что способен удивлять Питера каждый божий день.
— Я никогда тебя не нюхал, — говорит Питер. — Это было упущением с моей стороны.
Стайлз трёт кровоточащий локоть, уголки его рта опускаются.
— Мне не следовало так к тебе прикасаться.
— Прости.
— Замолчи, — Стайлз делает шаг вперед, прямо к Питеру и, наморщив нос с сомнением, задирает подбородок, обнажая горло. Затем он наклоняет голову в сторону.
Питер видит, как под кожей пульсирует его сонная артерия. Предвосхищает сладкий медный привкус его крови, что так близка к тонкому слою его кожи. Он протягивает руку и обхватывает пальцами тёплую от солнца шею Стайлза. Просовывает большой палец под челюсть и ещё немного наклоняет голову. Глаза Стайлза округляются, а рот слегка приоткрывается. Кончик его языка облизывает нижнюю губу, а сердцебиение учащается.
— Вот и всё, — произносит Питер тихим голосом. — Просто наклонись.
Стайлз сглатывает. Его рот подергивается.
— Ты уверен, что ты не вампир?
Питер улыбается и опускает голову, чтобы нежно прижаться лицом к изгибу шеи Стайлза. Оборотень вдыхает тепло, пот, солнечный свет и что-то, что слегка напоминает карамель. Зная Стайлза, наверное, это она и есть.
Стайлз наконец расслабляется, закрывая глаза, когда Питер вдыхает его запах. Затем Хейл снова отстраняется и берёт правую руку Стайлза в свою. Он поднимает её и прижимает ладонь Стайлза к своему горлу. Он позволяет мальчишке коснуться яремной вены волка. Пальцы Стайлза находят крошечный участок, который пропустила сегодня утром бритва Питера, и потирает щетину.
— Теперь ты узнал меня, волк? — шепчет Стайлз.
— Да, — Питер на мгновение закрывает глаза.
Стайлз. Стайлз. Стайлз.
Стая.
Волк теперь знает его запах, что был подарен по доброй воле. Питер больше не примет его за угрозу.
— Хорошо, — мягко произносит Стайлз.
Питер вновь открывает глаза. Отпускает руку Стайлза. Ему нравится, что юноша не убрал её с горла. Хейл проводит пальцами по вытянутой руке Стайлза, поглаживая ссадину на локте. Боли чуть-чуть, но Питер забирает её. Кончики пальцев покалывает.
Стайлз наконец опускает руку, но остаётся стоять рядом.
Позже, когда снова решает заняться математикой, он садится на верхнюю ступеньку рядом с Питером и прислоняется к нему. Между людьми это было бы случайной близостью. Между человеком и волком это нечто большее.
Это стая и безопасность.
Это дом.
***
— Ты ошибаешься насчёт Скотта, — заявляет однажды утром Стайлз, бросая свой рюкзак на пол лофта.
Питер отрывается от обеда.
— Разве ты не должен быть на уроке?
— Я был там, — говорит Стайлз. Он садится за стол рядом с Питером и протягивает руку, чтобы стащить кусок тоста. — Но потом у меня случилось озарение, я должен был прийти и сказать тебе это прямо сейчас.
— А мне нравится твое озарение, — признается Питер.
— Конечно, нравится, — соглашается Стайлз. — В общем, ты ошибаешься насчёт Скотта.
— В чем я ошибаюсь? — с любопытством спрашивает Питер.
— Ты должен сказать ему, чтобы он опять встречался с Эллисон, — говорит Стайлз.
Питер не может сдержать вырвавшегося у него рыка.
— Да знаю, — говорит Стайлз с набитым тостом ртом. —
Ардженты. Но, послушай, помимо того факта, что Эллисон совсем не такая, как ты думаешь (я вообще считаю, что она создана из пушистых облачков и детенышей животных), ты упускаешь из виду одну крошечную, макиавеллиевскую деталь.
— Ну и какую?
Стайлз сглатывает.
— Ладно, короче. Мистер и миссис Ардженты точно не знают, что Скотт — оборотень. Я знаю, ты думаешь, что они скорее всего знают и пытаются манипулировать им, как Кейт манипулировала Дереком, но, чувак, они
ненавидят Скотта. У него вроде плохо прошли встречи с её родителями. А ещё Лидия сказала, что мама Эллисон нашла в ее сумке обёртку от презерватива. И, думаю, что найти обёртку намного хуже, чем найти неоткрытый презик, верно? Потому что неоткрытый означает только то «О, мой ребёнок знает всю эту теоретическую хрень о безопасном сексе». А обёртка? Это совсем другая история. Это: «Пиздец, над моим ребёнком
надругались!» — он смеётся чересчур натянуто, и Питер задаётся вопросом, не ранила ли Стайлза эта шутка и не скрутило ли его внутренности это слово так же, как это было у Питера. — Или, может, «моему ребенку срочно понадобился шарик с водой», но это маловероятно.
— Маловероятно, да, — соглашается Питер.
— Короче, — продолжает Стайлз. — Жуткие родители Элисон прекрасно знают, что они со Скоттом занимались этим. И вообще, если они хотят заманить Скотта непреодолимой тягой Эллисон... то есть
к Эллисон, то зачем им тогда пытаться разлучить их? Они не знают, что он волк, Питер. Они просто считают его каким-то чушковатым подростком, который испортил их дочку!
— Это и есть твоё озарение? — спрашивает Питер. Он может признать, что это рассуждение логично, но Эллисон всё еще Арджент. А Стайлз хочет, чтобы он позволил Скотту встречаться с Арджент? — Ты вернулся в команду по лакроссу? У тебя разве не сотрясение мозга?
— Заткнись, — говорит Стайлз. — И
слушай. Они не знают. А мы знаем, что они не знают. Но
мы-то знаем!
— Я начинаю путаться, — спокойно произносит Питер.
— Питер, если Эллисон не
роковая женщина, то ею вполне может стать Скотт! — он морщит нос. —
Роковой мужик? Или как. Я имею в виду, что мы можем использовать Скотта, чтобы вытянуть информацию из Эллисон. О, привет, Эллисон. Когда твоя тётя приедет погостить? Она будет жить с вами? А увидится со старыми друзьями?
Питер долго молчит, наблюдая за нетерпеливым выражением лица Стайлза. Потом чуть качает головой.
— Стайлз, это не игра. Она убийца.
— Знаю, — лицо Стайлза вытягивается, — Я это знаю. Мы могли бы воспользоваться преимуществом, которое у нас есть, верно?
В сердце Стайлза Стилински вплетена нить тьмы. Безжалостность. Оно будто является отражением Питера.
— Хороший план, — наконец говорит он. — Но из Скотта ужасный шпион.
— Да, — соглашается Стайлз. — Поэтому мы ему ничего не скажем.
— Мы не скажем ему, что он шпион?
— Не-а, — глаза Стайлза блестят. — Мы разрешим его сумасшедшему лучшему другу быть бесячим третьим лишним в их отношениях и задавать все вопросы.
— Нет.
— Питер! Ну!
— Нет! — Питер сверкнул своим альфа-взглядом на Стайлза, прежде чем подумал. На мгновенье он испугался последствий, но Стайлз лишь фыркнул и упал в кресло. Питер смягчил тон, вновь заговорив, — Нет. Я не хочу, чтобы кто-то из моей стаи приближался к Арджентам. Это слишком опасно.
Я не хочу, чтобы к Арджентам приближался ты.
— Я просто хочу помочь, Питер. Ты же сказал, что я в стае, — Стайлз хмурится.
— Так и есть, — отвечает Питер. — Это значит, что моя работа — защищать вас. А это значит, что никто из вас не пойдет на ненужный риск. Понял?
— Ладно, — бурчит Стайлз.
— Славно, — Питер убирает свою тарелку. — Теперь давай я отвезу тебя обратно в школу, пока тебя не наказали.
Всю дорогу Стайлз ворчит и ноет.
***
Питер ещё два дня не видит Стайлза. Он уже забеспокоился, что Стайлз обижен, но когда тот, наконец, вновь появляется, в кои-то веки во внеурочное время, и оказывается таким же болтливым и неугомонным, как всегда. Он замирает, замолкает только тогда, когда Питер выбирает момент, чтобы обнюхать его. Юноша закрывает глаза, когда Питер кончиком указательного пальца проводит по шраму, разделяющему его щеку пополам.
— Девкалион это сделал сам, — говорит он, открывая глаза, когда Питер убирает палец. Взгляд Стайлза мог обнажить душу человека. — Надеюсь, отравление аконитом болезненно.
— Чрезвычайно, — говорит Питер, отступая назад, чтобы увеличить дистанцию между ними.
— Хорошо, — говорит Стайлз, прищурившись. Он словно только что очнулся. — Хочешь, научу тебя играть в Halo?
— Я лучше умру, — отвечает Питер.
Стайлз смеётся и направляется к дивану.
***
— Ему только исполнилось шестнадцать, — ни с того ни с сего говорит Дерек.
— Я знаю, сколько ему лет, — Питер отпивает бокал вина. Потому что он претенциозный мудак, вот почему. Если Дерек пьет пиво, то Питер пьет вино. И да, оно дорогое. — По какой причине ты почувствовал необходимость упомянуть об этом сейчас? Или вообще?
Дерек пожимает плечами.
— Я не собираюсь вставлять свой член в ребенка, Дерек, — говорит Питер, наслаждаясь тем, как скисло выражение лица Дерека от его грубости. — Кстати, слыхал, что некоторым шестнадцатилетним очень нравится спать с людьми постарше. Это правда?
Это подло, но иногда именно самые подлые приёмы попадают точно в цель.
