***
— Почему в лофте Питера пугающая амазонская богиня? — спрашивает Стайлз на следующий день театральным шёпотом. Скотт толкает его локтем, чтобы он заткнулся. — Мальчики, — растягивает Питер. — Знакомьтесь, Брейден. Брейден, это Скотт, моя бета, и Стайлз, мой… — Тявкающий щенок, — добавляет Дерек, поднимая брови. Стайлз возмущается. — Стайлз в стае, — заканчивает Питер. Стайлз показал средний палец Дереку. Брейден с любопытством смотрит на них обоих, явно ожидая, что Дерек поставит тощего юношу на место за неуважение. Она выглядит слегка удивленной, когда Дерек улыбается. Настоящая улыбка, обнажающая зубы, а не в стиле «я-вырву-тебе-горло-через-секунду». — А это Брейден, — говорит Питер мальчикам. — Брейден — консультант. Стайлз осматривает её сверху донизу. — Консультант в смысле тот, кто консультирует или что? У неё огневой мощи больше, чем у маленькой тихоокеанской нации. Умный мальчик. Питер ухмыляется. Это должно было быть собранием стаи, но оно очень быстро скатилось к разговору о школьных танцах. Они были перенесены, поскольку школьный спортзал нужно продезинфицировать или что-то в этом роде на следующей неделе. Итак, танцы завтра вечером. Питер не возражает против смены темы. Он не хочет, чтобы Стайлз был более вовлечен, чем уже, ведь речь о Кейт. И Стайлз во многих отношениях — обычный подросток. Кейт может приехать в город в среду, но сегодня понедельник, а завтра танцы, а до среды ещё вечность. — Подожди, — говорит Дерек, его брови делают что-то сложное и осуждающее. — От кого дезинфицируют спортзал? — Наверное, от крыс, — говорит Стайлз. — И вам двигают танцы назад, а не вперёд? На вторник? — А я откуда знаю? — говорит Стайлз. — Как будто кто-то потрудится прийти в школу в среду. Дерека, кажется, больше беспокоит тот факт, что школа позволяет своим ученикам собираться в спортзале, полном крыс, если честно. — Это будет катастрофа, — радостно продолжает Стайлз. Питер улыбается ему, чувствуя прилив необъяснимой теплоты. Девушку, которую Стайлз ведёт на танцы, девушку, в которую он, как он утверждает, безумно влюблён уже много лет, зовут Лидия Мартин. Любопытство Питера разыгралось настолько, что он решил поглядеть на неё издалека. Она симпатичная, на его взгляд. Он не станет винить Стайлза во вкусе. А ещё она надменная принцесска старшей школы. Королева улья. Стерва. Поначалу, наблюдая за тем, как она держится во дворе с группой девушек, жаждущих ей угодить, Питер был немного разочарован в Стайлзе. Он так привык к мальчику, который удивляет его, а теперь он делает что-то банальное, к примеру, влюбляется в эту девушку. Однако Питеру не потребовалось много времени, чтобы пересмотреть свои выводы и разглядеть правду. Лидия просто притворяется дурой. А в старших классах, где красота является более ценной валютой, чем мозги, это невероятно верная тактика. И невероятно коварная. Лидия могла бы понравиться Питеру, а таких людей очень мало. Он оставляет стаю в гостиной и направляется на кухню, чтобы приготовить себе кофе. Стайлз следует за ним. — Я прочёл книгу, — говорит он. Питер нажимает кнопку кофемашины. — Понравилось? Стайлз пожимает плечами. — Я узнал своё место. Питер чувствует укол, когда Стайлз так говорит. Хейл знает, что это намеренно. — Это странно, — продолжает Стайлз. — Типа у Скотта всё по инстинкту, и я немного завидую. Мне как бы нужно самому всего добиться, понимаешь? И я не хочу быть кем-то, кого можно заткнуть, просто зарычав, или типа того. Я не волк. Я бы не смирился. Ну я бы заткнулся, только потому что ты напугал бы меня до усрачки, но возмутился бы, понимаешь? — Да. — Я не хочу тебя ненавидеть, — говорит Стайлз. — Но ты не можешь обращаться со мной, как с волком. И я... наверное, я не могу обращаться с тобой, как с человеком. Эта защитная альфа-хреновина, это тоже инстинкт, да? И каждый раз, когда я делаю что-то, что ты мне запретил, это похоже на прямой вызов альфе, так? Даже если я этого не хотел? — Так, — соглашается Питер. — Хорошо, — Стайлз сжимает губы в тонкую линию и слегка хмурится. Потом снова пожимает плечами. — Ты же не пытаешься заставить меня чувствовать себя маленьким и слабым, правда? — Ни за что. — И ты знаешь, что я не пытаюсь тебя разозлить? — Знаю. — Тогда, думаю, мы во всём разберёмся, — говорит Стайлз. — Если ты все ещё хочешь, чтобы я был в стае, я имею в виду. — Ты в стае, — говорит Питер. — Дело сделано, Стайлз. Никаких возвратов. Стайлз улыбается и весь расслабляется. — Хорошо. Мне нравитесь все вы, идиоты. — Поистине высокая похвала, — говорит Питер. Кофе начинает капать в чашку. — В книге сказано, что в большинстве стай от десяти до пятидесяти членов, — говорит Стайлз. — Примерно так. — У нас четверо. Питер отпивает кофе и откидывается на стойку. — И? — А должно быть от десяти до пятидесяти, — говорит Стайлз. — Ты укусил Скотта. Почему не укусил больше никого? — Потому что я больше не сумасшедший? — Это ещё надо доказать, — отвечает Стайлз. — Но послушай. Ты укусил Скотта, потому что ты стал новой альфой, а волк сделал это исключительно из инстинкта, чтобы собрать в стаю. Теперь ты приструнил волка, что обрадовало бы горожан, которые хотят прожить жизнь, не превращаясь в оборотней, но потребность в создании стаи все ещё есть, не так ли? Ну ты ведь хочешь восстановить свой дом. Ты бы не стал этого делать, если бы не собирался восстанавливать стаю. — Верно, — говорит Питер. — И причина, по которой я до сих пор ни черта не сделал с домом, — это Ардженты. Зачем строить то, что они разрушат? Это касается и стаи. Сейчас не время. — Ладно, — говорит Стайлз и наливает себе газировку из холодильника. Питер не поверил этому ни на мгновение. — Ладно? Стайлз открывает банку с газировкой. — Ладно. Я уважаю твой авторитет как альфы. Ладно. — Но? — спрашивает Питер, зная, что это еще не всё. — Но когда придет время, в команде по лакроссу есть парень, который по-любому разрешит укусить, если попросишь. Я его считаю полным уёбком, но только потому что я из тех немногих, стоящих в школьной пищевой цепочке ниже его. Ну и, думаю, это показуха, — морщит нос. — Я почти уверен, что с ним что-то происходит дома. Питер замер. Он не сомневается в инстинктах Стайлза. Но они беспокоят его. Это беспокоит его. Тот факт, что у Стайлза, кажется, появился какой-то интерес или стремление спасти какого-то мальчика, который для него ничего не значит. Опять. — По-моему, ты должен рассказать это отцу, а не мне. — Но ты спас меня, — говорит Стайлз, широко распахнув глаза. И вот оно. Детская уверенность Стайлза в том, что Питер лучше всех на свете. Как возможно, что кто-то такой умный, как Стайлз, кто с легкостью ориентируется в серой зоне моральной условности, может поверить в это? Как так получилось, что его реальность может вот так разбиться о его веру, а его вера еще может колебаться? Как он может каждый день глядеть в зеркало на свои шрамы и при этом хотеть стоять плечом к плечу с волками? И вдруг Питер понимает, что не хочет разрушать веру Стайлза. Он мог бы разорвать ее одним словом, если бы захотел. Это было бы просто. Но, возможно, стоит сохранить ее для них обоих. — Когда с Арджентами будет покончено, я займусь этим, — наконец говорит он. — Если ты все еще думаешь, что это хорошая идея. Стайлз улыбается ему. — Спасибо, альфа. В этом слове нет и тени сарказма. Питер протягивает руку и проводит ладонью по стрижке Стайлза. Тепло, которое оседает в его животе, не имеет ничего общего с кофе.***
Кейт Арджент возвращается в Бейкон Хиллс во вторник, а не в среду. Питер узнал, потому что Джон Стилински оштрафовал её за превышение скорости примерно в двадцати милях от города. Питер праздно размышляет, достаточно ли предупреждения Джона, переданного по СМС, чтобы сделать шерифа соучастником того, что, как мы надеемся, кончится смертью Кейт. Джон может быть человеком закона, но он не мечтательный идеалист. Он знает, что не остановит Питера. Он знает и то, почему не попытается остановить Питера. Он знает: всё, что касается семьи, имеет свои законы. Питеру нравятся Стилински. Хорошие люди. Хорошие, безжалостные люди. Джон и Стайлз сделаны из одного теста. Они оба сравняли бы весь мир с землей, чтобы защитить свой собственный. Из них получились бы хорошие волки. Питер смотрит на свой телефон, а затем бросает взгляд на стоящего на балконе Дерека. Просто стоит, неподвижный и бесстрастный, как статуя. Боже. Кейт Арджент здесь. Питер гадает, так ли она красива, как в его воспоминаниях. Она умела завладеть вниманием всех находящихся в комнате, просто войдя в неё. Она яркая. Она дерзкая. Она двигается с уверенностью женщины, которая точно знает, кто она. Дерек, должно быть, решил, что его ослепило солнце, когда Кейт впервые улыбнулась ему. Питер со своей нечистой совестью не может винить племянника. Но с каких это пор Питера волнует его совесть, чистая она или нет? Он не гордится тем, что продолжает подкалывать Дерека из-за Кейт. Хотя он эгоист. Он не хочет быть единственным, кому до сих пор больно. Почему Дерек не должен помнить, что натворил? Конечно, Дерек помнил бы и без напоминаний Питера. Или и так помнит. Но Питер — очень эгоистичный человек.***
— Каков план? — спрашивает Брейден. — Мы выманим её, — говорит Питер. — А потом выпотрошим эту суку. — Мне нравится простота этого плана, — говорит Брейден, изучая карту Бейкон Хиллс, разложенную на столе. — А что насчет других Арджентов? Хочешь, чтобы я осталась здесь из-за этих неизбежных последствий? В её тоне есть что-то вызывающее. — Что? — спрашивает Питер. — Если заплатишь, я это сделаю, — говорит она. — Скидок на остальных членов семьи не будет? — лукаво спрашивает Питер. Дерек, прислонившийся к стене, выглядит обеспокоенным. — Крис и Виктория всегда жили по Кодексу, — говорит Брейден. — Если хотите, чтобы я помогла их убрать, это будет стоить вам денег. Пятьдесят за штуку. Тридцать за дочку. Скидки на детей. Как мило. — Если они всегда жили по Кодексу, это не будет проблемой, — возражает Питер. — Если их Кодекс настолько, блять, ценен, они не станут преследовать нас за убийство Кейт. — Я сказала, что они всегда жили по Кодексу, — говорит Брейден. — Не то, чтобы я верю, что и дальше будут. Это хороший довод. — Я заплачу, чтобы ты оставалась здесь, — отвечает Питер, а затем отправляет сообщение Стайлзу и Скотту, предупреждая их, что Кейт приедет в город рано утром, и что они должны встретиться в лофте сразу после школы. Чем скорее они это сделают (закопают Кейт Арджент в землю), тем лучше.***
— Питер! — паника Скотта ощутима. Он тяжело дышит, и кажется, что на грани от приступа астмы, его голос хриплый, как будто он вот-вот расплачется. — Питер! Питер крепко сжимает трубку. — Что случилось? Дерек тут же оказывается рядом с ним, его пальцы растопыриваются, а когти вытягиваются. Скотт не на громкой связи, но Дерек слышит каждое слово. Брейден — нет, но её взгляд стал острее, и она готова выдвигаться. — Стайлз сел в её машину! Кровь Питера стынет в жилах. — Скотт. Детали. Скотт делает хриплый вдох. — Он отдавал Эллисон заметки по заданию на стоянке после школы. И тут подъехала машина. И Эллисон села в неё. И я не знаю… Я не знаю, что случилось. Я не знаю, что она сказала. Он не хотел идти. Его запах испортился буквально за секунду. Он был так напуган. Но сел. Он сел в машину! Скотт плачет. Питер холоден, как лед. Его глаза заливает красный цвет. — Я пытался следовать за машиной, но потерял её. — Где ты его потерял? Голос Скотта звучит как бы издалека, будто он отрывается от телефона и осматривается. — Думаю, я на Шестой. Возле старой шиномонтажки, которая закрылась, — впервые в его голосе Питер слышит физическую режущую боль. — Ты ранен? — Я упал с велосипеда. Я исцелюсь. — Тогда иди сюда. Сейчас, — Питер завершает звонок. В нём закипает ярость. Рвётся наружу. Яркая пылающая стена. Волк горит желанием сражаться, терзать, убивать. Он разорвёт ей горло. Он разорвёт её на куски. Питер запрокидывает голову и рычит. Звук нарастает и отдается эхом. От этого сотрясаются стены. Он съест её сраное сердце.