***
Питер чувствует запах Стайлза. Он окружает его, как дуновение воздуха. Он его кислород. Это отличается от той связи, что между ним с бетами. Она одновременно и сиюминутна, и осязаема. Она стала необходимостью. Хейл чувствует его запах, когда с Дереком приближается к руинам дома. Он улавливает как минимум шесть других запахов. Кейт работает не одна. Конечно, как всегда. Под домом Хейлов проходят туннели. Туннели, которые были заблокированы барьерами из рябины, когда Талия и остальные пытались выбраться наружу. Туннели с дверями, которые были заперты и закованы цепями, потому что Кейт нацелилась не только на волков. Она знала, что есть и люди. На них ей было плевать. Один из туннелей начинается в нескольких сотнях футов от дома, в углублении земли, скрытом рощей. Вход походит на старый погреб или укрытие от дождя. Питер рывком открывает дверь, поднимая слой грязи, и спускается по ступенькам. Дерек молча следует за ним. Внутри темно. Глазам нужно время, чтобы привыкнуть. Честно говоря, он удивлен, что ему сразу не всадили пулю в череп. Хотя Кейт, вероятно, думает, что быстрая смерть слишком хороша для него. Может, это даже правда. Туннели тесные и промозглые. Они пахнут глиной и сыростью, а еще смертью. Питер уверен, что чувствует запах смерти. Конечно, чувствует и запах горящей плоти. Конечно, слышит их крики. Это и есть тот туннель, по которому он сбежал? На самом деле он очень мало помнит о пожаре. Это, наверное, подарок. Он знает, что пытался добраться до Калеба. Не смог. Часть подвального потолка рухнула, преграждая ему путь. Затем появились удушливый черный дым и стены пламени. Возможно, он думал, что сможет выбраться, вернуться другим путём. Он до сих пор не знает, как выжил. Часть его всегда будет сожалеть о том, что он сделал, но не сегодня. Сегодня он должен убить Кейт Арджент. Ради Калеба. Ради стаи. Ради Стайлза. Спасти его. Другого варианта нет. Разумеется, он знает, что они с Дереком идут прямо в ловушку. До сих пор пиздецки больно, когда в шею вонзают электрошокер.***
Стайлз что-то говорит. Боже. Почему Стайлз постоянно говорит? Питеру удаётся сдержанно зарычать, прежде чем он различает тревогу в тоне Стайлза и кислый запах его страха. Он жмурится и открывает глаза. Они с Дереком прикованы к стене. Слишком прикованы, по мнению Питера. По жжению запястий он понимает, что кандалы обмазаны аконитом, но что это за цепи, обвившие их, как мишура? Его затуманенный взгляд следует за ними к основанию. И это стопка промышленных аккумуляторов. Значит, впереди удары током. Полезно знать. — Боже, серьезно? — Стайлз продолжает болтать. — Вам не кажется, что это слишком? — неудачный выбор слов, — Вы вообще знаете, что такое перебор? Питер рычит, когда Кейт притягивает Стайлза ближе. Стайлз кажется невредимым, но в темноте видно, как он бледен, а сердце бешено бьется, как у испуганного кролика. Его руки скованы за спиной. Кейт наматывает ещё один отрезок цепи на наручники и привязывает Стайлза к своему маленькому импровизированному электроблоку. Стилински не достаточно близко, чтобы Питер мог дотянуться, но он всё равно тянется к нему. От Стайлза пахнет ужасом и непролитыми слезами. Питер наклоняет голову, чтобы понюхать воздух. Рядом ещё как минимум четверо охотников. Может, больше. Охраняют туннели, наверное. Очевидно, Кейт не думает, что ей они нужны здесь, в этой комнате. Очевидно, она думает, что у неё всё под контролем. Она должна была привести армию побольше. Если Питер закроет глаза, то увидит ряд полок. Увидит банки и ещё банки с вареньем и джемами, а в углу булькающий прибор для домашней пивоварни Джеймса. Туннели и подвал под домом Хейлов никогда не были зловещими. Он снова открывает глаза. В углу стоит хорошенькая темноволосая девушка. Её широко раскрытые глаза покраснели. — Вот и они, — говорит Кейт, отступая назад. — Все мои утятки в ряд. Мне уже не нужно объяснять? Если щенки гадят, то получают разряд. Больно пиздец, я знаю, но ты исцелишься. Но твой маленький человеческий питомец нет. — Мальчик не имеет к этому никакого отношения, — говорит Питер и задумывается, можно ли сказать что-то подобное, чтобы это не прозвучало так, будто было написано дрянным голливудским сценаристом. — Отпусти его. Нет. Не получится. — Ещё чего, — говорит Кейт, улыбаясь ему так, словно он самое забавное существо на свете. — Парнишка отмечен. Как только увидела его, я поняла, что он был твоей маленькой игрушкой для клыков. И смекнула, что, если заберу его, тебе просто придётся поиграть со мной в апорт. Шрам на лице. Кейт думает, что Стайлз... для Питера то же, что и для стаи Девкалиона. Да разве это редкость? Ну и что с того, что стремление волка предъявлять права и метить иногда прекрасно сочетается с мазохистскими наклонностями человека? Питер уже встречал людей, которые кувыркались так, что оставались шрамы, подтверждающие это. Но только кто-то настолько извращенный, как Кейт, мог предположить, что такие шрамы, как у Стайлза, у ребёнка его возраста, могут появиться по обоюдному согласию. Но, полагает Питер, как ещё можно объяснить израненного мальчика, который решил быть рядом с волками? Любой менее экстраординарный человек запер бы свои двери, закрыл окна и выстелил бы стены рябиной. — Тётя Кейт! — говорит Эллисон срывающимся голосом. — Тётя Кейт, на Стайлза напали. Это безумие! Боже, пожалуйста, просто остановись! С тобой что-то не так! Ты больна. Это неправда. — О, милая, — говорит Кейт и подходит к батареям. — Это правда. Электричество ослепляет Питера, выталкивает волка вперед. Заставляет его глаза вспыхнуть, его лицо измениться. Когти, клыки и рёв альфы. Сбоку от него Дерек, он тоже рычит, его лицо искажается, зверь вырывается наружу. Монстры. Монстры. С другой стороны от Питера обрывается тонкий, пронзительный крик боли Стайлза, когда электричество толкает его хрупкое человеческое тело, и он падает вперёд. Он висит на скованных наручниками и цепями руках. Его тело дёргается, как рыба на крючке. Лицо Эллисон Арджент — маска ужаса. Её большие тёмные глаза наполняются слезами, и она поднимает дрожащие руки, чтобы прикрыть рот. — Ты их видишь? — спрашивает её Кейт низким голосом. — Видишь, какие монстры в мире бывают? Видишь, с кем мы должны бороться? Это война, Эллисон. Питер расправляет плечи, качает головой и снова прячет волка. — Стайлз — человек. — У войны есть предатели, — говорит ему Кейт. — Он ребёнок! — рычит Дерек, не сдерживая своего волка. Эллисон отшатывается. Выражение лица Кейт становится едким, светлеет. — О, дорогой, — говорит она. Она делает шаг вперёд и проводит пальцем по груди Дерека. — Погляди-ка на себя, милый. Ты повзрослел во всех отношениях, правда ведь? Дерек рычит, но Питер слышит дрожь в конце, которая вот-вот перейдет в всхлип. — Конечно, — говорит он, чтобы отвлечь её внимание от племянника, — он уже слишком стар для тебя. Нет ничего более отталкивающего, чем парень, который уже может голосовать, я прав? Взгляд Кейт останавливается на нём, и она убирает руку с вздымающейся груди Дерека. Хорошо. — Осторожнее, Питер, я не знаю, сможет ли твой маленький питомец выдержать ещё больше вольт. Питер приподнимает губу в рыке. Он тут же возненавидел себя за то, как быстро показал ей свою ахиллесову пяту. Стайлз что-то бубнит, и Кейт подходит к нему. — Что такое? — спрашивает она его, протягивая руку и дёргая за ухо. Её голос, полон фальшивого сочувствия. — Что ты говоришь, детка? Глаза Стайлза расфокусированы, а его тело ещё дрожит от тысячи крошечных толчков электричества, но он всё равно выдавливает из себя слова. Потому что он упрямый. Потому что не знает, когда заткнуться. Потому что он необыкновенный. — Я не питомец, — хрипит он. — А бета. Кейт прижимает его голову к стене, обнажая горло, и смеётся. Затем она снова опускает его голову и поворачивается к Эллисон. — Твоим родителям не следовало держать тебя в неведении. Незнание — это слабость, Эллисон. Ты должна знать всё, если хочешь выжить! Ты Арджент. Ты охотник. Ты была рождена, чтобы убивать этих шавок. Эллисон в шоке, думает Питер. Она неподвижна, застыла, всё дрожит, как будто это её ударило током. — Они монстры, Эллисон, — говорит Кейт. — Они монстры. Дерек рычит, рык раскатывается по комнате. — Что... — Эллисон, кажется, внезапно просыпается. Она переводит взгляд с Дерека на Питера, на Стайлза, а затем снова на Кейт. — Я тебе верю. Стайлз издаёт звук, похожий на всхлип, ну, разумеется, он всхлипывает. Он человек. Он не может знать, что она лжёт. Эллисон расправляет плечи и поворачивается лицом к тёте. — Что я должна сделать?***
Кейт всегда считала оборотней чудовищами. «У неё не так хорошо развито понимание иронии, как ей хотелось бы думать», — размышляет Питер. А ещё она всегда думала, что оборотни — это скорее животные, движимые одними лишь базовыми инстинктами и звериными побуждениями. Должен существовать особый вид когнитивного диссонанса, чтобы придерживаться веры в то, что твои враги — это безмозглые дикари, хотя они живут в том же городе, что и ты, ходят в ту же школу, что и ты, и тусуются в тех же местах, что и ты. Но нет, пожалуй, это вовсе не когнитивный диссонанс. Возможно, это просто старая добрая человеческая способность глядеть в глаза соседям, держа оружие наготове. Кейт считает, что Питер не более, чем зверь. Она недооценила его, и это её ошибка. Она считает его неспособным к выработке стратегии, как может человек, когда на самом деле Питер мог перехитрить Макиавелли в два счёта. Если он выживет, нужно будет выделить время на злорадство. Кстати, Стайлз обвинил Кейт в том, что она не видит краёв. Это забавно, потому что он вот-вот узнает, что эта черта Кейт не идёт ни в какое сравнение с Питера.***
— Питер? — шепчет Стайлз. Кейт открывает чемоданчик, полный ножей. С множеством блестящих-блестящих ножей. Питер воображает, что Кейт собирается преподать Эллисон импровизированный, но очень подробный урок анатомии оборотня. — Питер, прости. — Тссс, — последнее, чего хочет Питер, это чтобы Стайлз снова привлёк внимание Кейт и напомнил ей, что она уже давно не пропускала электричество через их тела. — У неё был пистолет, — шепчет Стайлз. — Я бы не сел в машину, но у неё был пистолет. Такие люди, как Кейт, обычно так и делают. — Ты не сделал ничего плохого, — тихим шепотом говорит ему Питер. — Я должен сегодня отвести Лидию на танцы, — шепчет в ответ Стайлз. — Она сейчас взбесится! Питер не может не улыбнуться. Так и будет, думает он, если она вообще имеет представление о ценности этого юноши. Питер определённо почувствовал бы себя обманутым, если бы кто-то лишил его компании Стайлза. — Уверен, ты найдешь способ загладить свою вину перед ней, — обещает он, его голос настолько низкий, насколько возможно. Губы Стайлза изгибаются в улыбке, одновременно печальной и ироничной. — А кто загладит вину передо мной? Ты потанцуешь со мной, когда мы выберемся отсюда, Питер? — В любое время, когда пожелаешь, лапушка. Он бы легко снёс за этот обмен любезностями ещё нескольких сотен вольт электричества, думает Питер, если бы только им не пришлось проходить через Стайлза.