The witch's dance

      Она открывает глаза, преисполненная силой и желанием покорить самые недоступные вершины. Как только Алина лениво отодвигает одеяло в сторону, то замечает на руках витеватые золотые узоры, которые идут от кончиков пальцев и заканчиваются в районе плеч. Затем узоры на двух руках переплетаются в области грудной клетки и шеи, образуя хитросплетение, которое со стороны выглядит просто великолепно. Старкова начинает смотреть ниже, подмечая каждую золотую линию: они идут вниз, опоясывают, доходя до бедер. Заклинательница встаёт с постели, чувствуя, как ночная рубаха скользит по икрам, и улыбается сама себе: неужели, всë получилось? Она едва двигает пальцами, как солнце вырывается наружу, освещая всë пространство вокруг, искря радужными лучами во все стороны. Этот свет обволакивает её, ленно скользя по лицу, шее и ключицам. — Выглядит бесподобно, — бархатный голос отскакивает эхом от стен.       Старкова медленно поворачивается к дверному проëму: там стоит Филипп, покручивая в руках белую розу из зимнего сада. — Цветок? — Твоя Сила, — улыбается Троянов и проходит внутрь, осматривая убранство покоев.       В лёгкие попадает терпкий аромат горького шоколада. Она уже давно не разговаривала с Филиппом — тот был весь в хлопотах. И тем не менее, под глазами появились тени, взгляд стал более серьёзным, тяжёлым. Драгомиров готовил их к восстанию против Златана. — Ты уже знаешь? — не вопрос, скорее утверждение. — Обидно, что не ты это сказала, моя Солнечная Королева, — фыркает Филипп.       Алина усаживается за туалетный столик, собирая белёсые волосы в тугой хвост, лишь бы те не лезли в глаза. Старкова не хотела грузить его ещё большей информацией. Троянов вырос, скрываясь от Дарклинга и Второй Армии — незачем было подвергать его такому риску. — Любое знание может навредить тебе. Филипп, в золоте парем… Я не знаю, как будет вести себя моя Сила, — покачала головой Заклинательница, оборачиваясь к нему. — Парем?! — взрывается Троянов, делая несколько шагов вперёд, — Ты спятила? — Роман сказал… Что при смешении с золотом, парем ведёт себя иначе. Он не меняет Силу Гриша, а улучшает в десять раз, — хотя она и пыталась успокоить его, всë равно в голосе были нотки противного сомнения, которые добавляли ложку дёгтя в бочку с цветочным мëдом.       Такой риск не был оправдан. Её жизнь, рассудок и тело были подвержены опасности — никто не мог знать, как поведёт себя наркотик, что испортил жизнь тысячам Гришей. Алине хочется нырнуть обратно в кровать пол одеяло и не высовывать нос: очень стыдно перед Филиппом. И страшно. Ужас неизвестности сковывает мышцы тяжёлыми цепями ответственности, к которой Старкова явно оказалась не готова. Невольно, девушке вновь хочется оказаться в лесу, один на один с природой, чтобы спросить у деревьев, у сойки, у солнца, что не греет зимой, как ей поступить и что стоит сделать. Правильный выбор всегда приносил тяготы — его принять сложнее всего. Но что оказалось ещё более трудным, так это усмирять появившееся чувство превосходства и гордыни, что отравляли юное сердце грязными помыслами. Парем действовал: ей хотелось доказать всему миру, а в первую очередь Дарклингу, что она не пустое место. Что она сильна и может контролировать то, что было в ней всегда. — И ты действительно в это веришь? Парем опасен, а ты так безрассудно кинулась в это дело, даже не посоветовавшись со мной, — было видно, что ещё немного и он, как разъяренный бык, кинется на Алину. — Филипп, у меня нет выбора. Больше нет. Ты сам знаешь, зачем мы здесь. Убрать Златана и подчинить Западную Равку. Думаешь, подобные решения даются мне легко? На Востоке наверняка уже прознали про то, что я в Ос-Керво, а Керчия и Фьерда точат зубы, чтобы потом разорвать всю Равку на куски. Они не побоятся Каньона, не отступят даже если перед ними возникнет Дарклинг с Армией Ничегоев. Наши противники слишком давно хотят отобедать нашими землями, а Гришей продать в Керчии, как скот, — она выдыхает, а потом резко дёргается, как от удара.       Вот он. Тот самый момент, которого она боялась.       Алина начала мыслить, как Дарклинг. Думать, как он. Ей хочется вершить судьбы и спасти Гришей, даже если пострадают отказники. Даже если им придётся убить всех тех, кто позарился на территории её Родины. И здесь было мало от Александра — скорее, именно тут произошло конечное становление её, как личности, взрощенной тяжёлыми уроками Багры и эмоциональным 《побоями》со стороны её сына. — Я понимаю твоё желание помочь стране, Алина. Не забывай, я преклонил перед тобой колени в Каньоне. Не только перед тобой, но и перед моим домом, что ты так хочешь защитить. Но я тоже беспокоюсь. Ты единственный человек, что у меня остался, — Троянов отводит взгляд в сторону, будто смутившись от рьяной речи.       Всë это ощущается как хмель, странный сон, из которого ей не хочется выбираться. Алина понимает. Алина знает, каково это — терять близких людей. Керамзин был суровой школой для неё, чтобы осознать, насколько важно иметь друзей и просто тех, кто протянет руку помощи в трудную минуту. Может, сначала их общение и было не таким гладким, но Алина осознает, что Филипп отныне часть её самой. Его мать проявила милосердие, признав Святой, впустив в свой дом. Хотя он и был скептиком, все равно пошёл за ней, ведя навстречу долгу перед Равкой. Что было бы, оказавшись он фанатиком культа Беззвездного Святого? Наверное, Старкова так и не добралась бы до Ос-Керво, не испытала бы свой дух на прочность.       Они были похожи — также рискнули, ради тех, кто дорог. Алина теперь с пониманием смотрела на Филиппа, признавала его, подпуская все ближе. Они могли стать друзьями.       Они стали друзьями. Брат и сестра не по крови, а скорее по духу. Алина вела его, а он её. Такого ощущения духовной близости у неё не было даже с Малом. Казалось, что между ними была такая же мудрëная связь, как и с Дарклингом. Что-то, что связывало сердца, оставляя за собой терпкий запах сирени, что стояла в вазе на столе у Ольги. Эта эмоциональная привязанность была как глоток воды в пустыне, она питала Заклинательницу. Возможно, Алина просто устала от постоянного напряжения, что давило на виски, травило сознание, подобно сильнейшему яду, и привязалась к тому, к кому не стоило. И тем не менее, ей хочется вверить ему свою жизнь. И для этого не нужно вынимать сердце и класть на золотое блюдо, лишь бы заслужить доверие, как в случае с Дарклингом. Достаточно простых разговоров, медовухи в чашке и понимания. — И я ценю это, Филипп. Ты знаешь моё отношение к тебе, — шепчет она, будто боясь спугнуть его своим неизведанным порывом. — Так почему ведёшь себя так, будто мне безразличны твои трудности? Ты всегда можешь на меня положиться, — он подходит ближе и по-братски кладёт руку ей на голову, перебирая пряди волос в хвосте.       Она вновь чувствует аромат сирени, отчего слëзы наворачиваются на глазах, удушающий ком образуется в горле.       Алину никогда не ценили, как человека, а заметили только тогда, когда обнаружили в ней способности эфириала. До этого она была просто сироткой из Керамзина, метиской, чья мать принадлежала вражеской стране, отказница, маленькая девчонка-картограф, которая не представляла из себя ничего существенного, кроме как комок проблем и нервов для других. Сейчас же всë изменилось и теперь она — спасение Равки. Заклинательница Солнца, Святая, Алина Старкова. Всё это смешалось в грязную кучу, не представляющую ничего. Солнце больше не светило, а сама она стала разочарованием в людских глазах.       Возможно, он единственный, кто верит в неё. Мал не верил, Николай сомневался, Зоя с насмешкой относилась к любым её действиям. Даже Роман редко хвалил, хотя она старалась изо всех сил. Ей хочется восстановить честь, чтобы она перестала быть разочарованием в собственных глазах. Может, солнце и появилось, а Сила пробудилась, она по-прежнему оставалась картографом, который мало что понимал в делах Гришей. Она утыкается носом в его живот, прикрывая веки, что пульсируют от гнева. Тянет воздух сквозь зубы, преисполняясь ненавистью к самой себе. — Могу. Я это точно знаю. Но теперь прошло время, когда я могла себя жалеть. Нужно быть сильнее и мудрее, чтобы выиграть ту битву, в которую мы с тобой вступили. Я не позволю себе снова дать слабину, — шепчет она, заверяя и себя, и его.       Обет, что она дала самой себе, заставляет вздрогнуть Троянова: такие слова на ветер не бросают. И если Алине надо будет научиться быть той, кто силен, Филипп не сомневался: она такой станет.

***

      Она уворачивается от огненного шара, что пролетает над головой, и падает коленями в сугроб, ощущая мороз на ладонях, пробирающий до костей. У Алины есть доля секунд, чтобы подняться на ноги и вновь побежать вперёд, не оглядываясь на Розу и Романа, что преследовали её позади. Горло болело из-за сбившегося дыхания и сильной жажды, поэтому, когда Старкова спряталась в овраге, тут же схватила горсть ещё не растаявшего после Масленицы снега и отправила ту в рот, утоляя потребность в жидкости. Заклинательница Солнца пускает дуговой разрез, распиливая дерево на две части и обрушивает его туда, где секундой ранее стояла Роза, готовая направить на неё ледяные глыбы. У неё появилось несколько секунд и Старкова быстро выпрыгивает из укрытия, решив бежать вглубь леса, скрываясь за еловыми ветвями, что хоть как-то укрывали её от зоркого взгляда Романа. Она всë ещё боится в полной мере использовать Силу, что рвалась из недр её души и тела, как вода, прорвавшая плотину. Её начинает мутить от непрерывного бега: желчь подступает к горлу и Алина тяжело сглатывает, продолжая двигаться дальше. Главное правило, которое она усвоила за время тренировок и из жизненного опыта — нужно постоянно менять местоположение, чтобы враг не смог быстро найти тебя в укрытии. Именно это спасало ей жизнь много раз: Старкова быстро бегала, манëвренность помогала ей уклоняться от размашистых Сил подвластных Беззвездному Святому Гришей и, конечно же, его разрезов, что рубили всë вокруг, как овощи для супа.       Тренировочный костюм, который уже успел истрепаться, был весь мокрый от пота и регулярных падений в мокрый, уже начинающий подтаивать, снег. Сбоку послышался свист: горящий хлыст просвистел над головой, подпалив седые волосы. Старкова повернула голову и заметила бегущего параллельно ей Романа, что слишком резво настигал еë. — Неужели ничего не применишь, Алина? Боишься того, что не справишься с собственными силами? — послышалась издевка сверху: с ветки, прямо перед ней слетела Роза, наотмашь ударяя по лицу кулаком и поваливая на землю.       Ей не хочется вредить Шквальной, чьи пальцы уже искрят, готовые выпустить электрический разряд, но у Алины не остаётся выбора. Старкова с силой пинает её коленом меж ног, а затем скидывает с себя, наматывая блондинистые волосы на кулак: она отшвыривает от себя Розиту, как котенка, но и Роман не медлит, кидая в неё синее пламя, что едва не врезается ей в грудь. Племянница Драгомирова поднимается на ноги, но не успевает сделать и шага, как Алина рывком тянет её на себя и прикрывается её телом, как щитом, прекрасно понимая, что Роман не будет бросать в неё огонь, который уж точно попадёт в цель. — Гадство, — шипит Роза, пытаясь вывернуться из кольца рук. — Только дëрнись, я тебе глаза выжгу, — зло парирует Старкова и как только оказывается на безопасном расстоянии от Романа, откидывает от себя девушку и скрывается за камнем, отбегая в зону, где её будет сложнее разглядеть среди деревьев.       Алина замечает, как в её сторону летит электрический разряд и дёргается в сторону, но не рассчитывает траекторию и летит вглубь оврага. Воздух выбивается из лёгких вместе с отчаянным криком, когда Старкова позвоночником чувствует всю твёрдость булыжников, находящихся внизу. Вот только это был не овраг, а возвышенность, под которой протекала река, что уже успела оттаять. Девушка попыталась подняться на ноги, но тело будто не слушалось, парализованное из-за удара. Голова кружилась, пока яростный рык не привёл её в чувство: навстречу к ней медленно двигалось три волка, что теперь дикими оголодавшимися глазами смотрели на добычу, что свалилась прямиком к ним. Старкова медленно попыталась подняться, как «вожак» ринулся к ней, не давая даже возможности взвесить все варианты развития событий. Она вздергивает руки и образуя сплетение, взывает к свету, ослепляя животное яркой вспышкой. — Алина! СБОКУ! — слышится крик Розы сверху.       Её голова медленно поворачивается, когда зубы клацают у основания шеи. В голове проносится тысяча фрагментов из её жизни, когда она, возможно, погибла бы, если бы не стечение обстоятельств. Паника накатывает в тот момент, когда она резко дёргается назад, а в голову волка прилетает удар от огненного хлыста Романа. Алина отшатывается и падает в реку, оказываясь в водяной пучине без дна. Поток ледяной воды относит её в сторону, сводя всё тело судорогой. Кажется, будто и её сердце замерзает, вслед за мышцами, что отныне неподвижны. Старкова уходит под воду, видя перед собой лишь зеркально чистую гладь, которая напоминает ей освобождение. Давление в голове растёт, ещё чуть-чуть и она… Умрёт.       — Алина! БЕРЕГИСЬ! — крик пронзает удушающее пространство, Алина медленно оборачивается. Рожа волькры появилась перед её лицом, клацнув зубами прямо у носа.       От волькры отбилась, а от волка не получилось. Смешно.       Глаза закрываются, девушка чувствует собственный пульс, который, казалось, слышен отовсюду. Алина не ощущает ничего, кроме того, что её тянет ко дну, словно там запевают свою страшную песнь сирены. Поток уносит её всё дальше, а Старкова и вовсе думает, что мертва, пока маленькие огоньки не начинают слепить, заставляя открыть глаза. От рогов оленя исходит странное свечение, похожее на маленьких светлячков, что поднимаются вверх, выходя из этой пучины. Это маленькое свечение…       Может стать сигналом.       Алина тянется к связи, взывает ко всем Святым, к Малу, Николаю. К Александру.       Не к Дарклингу.       Александру.       А потом корит себя за слабость, за то, что вновь ищет помощи от кого-то другого. Я не слабая. Я сильна. Без усилителей и парема. Я способна на многое, даже если в меня не верят. И я не умру, как отказница. Я Заклинательница Солнца, Дщерь Двух Столбов, Санкта-Алина, чьё имя будет написано в Святых книгах. Алина Старкова.       Она согревает своё тело в тот же момент и делает резкий рывок вверх, начиная выплывать из воды. Алина замечает, как татуировки на руках начинают светиться, а лучи тянутся вслед за ней, сплетаясь в единый столб, что стал виден сверху, подкрепленный мощной концентрацией парема, что отныне течёт по её венам. Заклинательница выныривает, жадно глотая ртом воздух и тут же отплевываясь от попавшей в горло воды. Она пытается грести в сторону, но течение уносит всё дальше от берега. Резкий штормовой ветер вздергивает её вверх, как тряпичную куклу, и откидывает на сушу. Роза. Старковой хочется истерически рассмеяться, выплевывая воду, что успела попасть в лёгкие, а после — просто завалиться на спину и наконец увидеть небо, что не было видно за этой убийственной гладью. — Алина, Святые, как ты? — рядом с ней опускается Роза, которая бьёт по спине, чтобы Заклинательница прочистила желудок и дыхательные пути. — Могло быть и лучше… Что это было? — прохрипела девушка, намекая на столб света.       Лёд трещал под коленями, откалывался и плыл по течению дальше. Так приходила весна, пытаясь побороть зиму, что была так холодна и беспощадна. — Твои новые силы, что пробудились от парема. Ты выглядела довольно серьёзно в лесу, — фыркнула Роза, намекая на угрозы Старковой в её адрес.       И ей бы щёлкнуть языком, проворчать что-то неразборчиво, но она падает без сил, ощущая на подкорках сознания лишь пальцы, что касаются синих обмороженных губ. Алина хватается за ускользающее сознание, как утопающий за соломинку. Приходит в себя она позже, вновь оказываясь в тёплой постели, с грелкой меж ног и в пушистом халате, что не даст замерзнуть прохладными вечерами в поместье. Она медленно поднимается, ступая по ковру, ворсинки которого щекочут голые ступни. Старкова двигается решительно, как хищница. В зеркале виднеется собственное отражение: синяки под глазами и уставший вид делают её менее привлекательной, но теперь тёмный взгляд наполняется силой, мужеством. Тем, чего она ранее не имела.       Довольно быть рабыней собственной силы. Алине никто не нужен, чтобы быть той, чьё имя будет вызывать трепет и уважение. Багра была права: хватит играть в детскую невинность. Сколько бы Заклинательница не отрицала своей греховности, праведницей ей точно не стать. Она хочет Трон. Желает ощутить эту сладостную мощь, что дарует ей власть, как самый дорогой подарок. Алина слишком долго подчинялась слабовольным убеждениям. С этого самого момента, Заклинательница будет с честью носить данный титул. Она будет биться за место под Солнцем, добиваться того, что её по праву. Кто сказал, что жалкий революционер может править? Генерал Златан либо подчинится, либо умрёт. Третьего Старкова ему не даст.       — Будешь терпеть, пока не отнимут всë?       Нет. Не будет. У неё уже отняли родителей, часть Силы, Первую Армию и друзей. Возможность править Восточной Равкой. Алина скалится сама на себя, улыбаясь по-звериному. Бездушно и отвратительно. Сегодня она усвоила жёсткой урок: никто не поможет тебе. Только ты сам можешь вытянуть себя из трясины.       Дарклинг.       Алина фыркает злобно, словно это имя подобно гнилому яблоку во рту. Она слишком близко его к себе подпустила, разрешила быть слабой и безвольной женщиной. И дело не в ирисах или же их уникальности. Дело в связи. Старкова больше не хочет умолять, не хочет ждать помощи от других. И для этого нужно на корню обрубить то, что мешает и отвлекает. Девушка зажмуривается, пытаясь сдержать гнев, что вырывается из неё, подобно лавине. Резко распахивает глаза и тяжело дышит в неверии, когда замечает, что радужка стала жёлтого, практически золотистого цвета. Старкова не отшатывается в ужасе — понимает, что это из-за парема и сильных эмоций, что бурлят в ней, вырываясь наружу яркими вспышками гнева. — Мне стоило быть более внимательной к самой себе. Надеяться только на свою Силу. Я перестану взывать к тебе, Александр, — тихо шепчет Старкова.       Она взывает к связи, тянется к ней, чтобы оборвать на веки вечные. Зарыть разум среди глыб льда, похоронить заживо свою сердобольность и милосердие. Яркая искра вырывается из груди, пульсируя, подобно сердцебиению. Тёмная комната озаряется тёплыми лучами, а сама она чувствует странную опустошенность, когда пальцы сжимаются вокруг искры, а та затухает, рассыпаясь на тысячи мелких осколков, что с каждым мгновением становятся тусклее, а затем и вовсе перестают светить. В покоях снова темно, лишь луна очерчивает её силуэт голубоватым свечением. Алине Старковой бы взвыть, как волчице, но она принимает новый этап своей жизни, не обливаясь слезами. Она ощущает, как золотые узоры на её теле и Ожерелье Морозова вновь начинают светиться, напоминая, что она не одна. Теперь есть стимул двигаться дальше. Без Дарклинга, Мала или Николая. Есть возможность вписать себя в историю не как безликую Святую, а Гриша, что достиг многого.       Лучи греют её тело, самолюбие и гордыню. Возможно, Алина слишком зациклилась на себе.       Но как достичь большего, не концентрируя внимания на собственном успехе?

***

      Столица не встречает их карету, скорее наоборот: ночь, опустившаяся на Ос-Керво, навеяла на жителей сон, что весь день трудились и работали. Алина держится ровно и уверенно, не давая слабины, в первую очередь самой себе. Серый кафтан с высоким горлом защитит от любой пули или стрелы. Золотые нашивки лишь добавляют образу воинственности и серьёзности в намерениях, с которыми прибыла сюда Алина Старкова. На груди, возле сердца, брошь из золота: солнце, внутри которого профиль льва, что 《рычит》на всех недоброжелателей. Она сказала Роману, чтобы тот отдал её эскиз Фабрикаторам. Алина обдумывала его много ночей, но потом решилась и отдала на рассмотрение. Первым надел брошь Филипп, преклонив колени прямо в её покоях ещё раз. Это её герб. Знак. Достояние. — Думаешь о предстоящей встрече? — из раздумий её вырывает голос Драгомирова, который откладывает книгу в сторону, даже не положив в неё закладку. — Да. Меня поражает, что весь Совет в заговоре. Неужели нет крыс? — поморщилась Старкова, дотрагиваясь пальцами до прически: Роза постаралась на славу, сделав пучок из нескольких кос и оставила часть волос распущенными, но в то же время они не лезли в глаза. Только две пряди обрамляли лицо, добавляя больше шарма. — В Совет входят те, кто хотел отдельной жизни от семьи Ланцовых и их пагубного влияния на Запад. Они примут тебя уже потому, что это просто ты. Им не нравится хаос в голове Златана, — отвечает Роман, а затем выглядывает в окошко кареты, — Приехали.       Словно подтверждая его слова, движение прекратилось вместе с бесконечной качкой, от которой Заклинательницу уже мутило. Она вышла на улицу, осматриваясь и со странным чувством взглядываясь в здание Совета. Ничего не изменилось с тех пор, как она прибыла сюда.       — Пошла вон, шлюха, и больше не приходи сюда! Не место тебе среди господ!              Мерзкие слова вновь всплывают в памяти. Но теперь ей хочется ухмыльнуться и посмотреть на рожу того напыщенного индюка, что позволил себе так с ней разговаривать. Роман же ведёт её по ступеням вверх, где она до этого разбила себе лицо. Не очень приятное воспоминание. Внутри сухо и тепло, тусклый свет виднеется в конце коридора справа, куда они и заворачивают. Старкова шагает вперёд, вслушиваясь в цокот кожаных ботинок, что выглядят до безумия дорого. Роман бы не позволил явиться сюда в чëм-то скромном и не вычурном. И тем не менее, она выглядит как человек, который поведёт Армию: серый — теперь её цвет, а брошь — символ независимости.       Старкова заходит в зал, который настолько огромен, что голова начинает кружиться от восторга. За длинным столом сидели мужчины из Совета: их одежды были роскошны, но и лицедейство цвело на физиономиях. Сразу понятно — представители власти. Как только за её спиной появился Роман, все тут же встали со своих мест и кивнули в знак приветствия и уважения. — Господа, позвольте представить вам эту юную леди. Перед вами Алина Старкова, Заклинательница Солнца и Дщерь Двух Столбов.       Шёпот проносится меж рядов, скептические взгляды врезаются в стан, что распрямляется, подобно натянутой от напряжения струне. Алина не позволяет себе даже глаз опустить, а лишь гордо вздергивает подбородок, напоминая своей манерой дикую кобылу, которая скачет меж гор и идёт на источник только тогда, когда сама изволит. Все 《мудрецы》осматривают её с ног до головы и уже один порывается задать вопрос, как Алина резко делает взмах двумя руками, делая хлопок, а затем разъединяет ладони: свет трансформируется, переливаясь и изгибаясь, меняя структуру и окрас. Лучи начинают пестрить красным, фиолетовым и зеленым — образуется радуга.       Со всех сторон раздалось оханье: кто-то даже резко встал со стула, отчего тот с грохотом повалился на пол. Ей прекрасно вспомнился тот день, когда она показывала подобное 《представление》перед всей аристократией Равки. Мечты и желания на тот момент начали обрисовываться яркими красками: как мало она знала и умела! Наивный ребёнок, что верил в своё предназначение. Что Сила достаётся так просто и легко. Права была Багра: глупая девчонка, под властью тех, кто умеет быть кукловодом.       Ярость переполняет её новой волной, подобной цунами, что может снести города — Старкова резким рывком рук заставляет вспыхнуть всё помещение. Солнечные шары начинают с большой скоростью лететь по пространству зала, проносясь над головами стариков со свистом. — Невероятно! — возглас одного из них приводит её в чувство: Алина прекращает использовать свою Силу и всё вновь погружается в полумрак: лишь подсвечники на столе не дают присутствующим окунуться во тьму.       Неловкое молчание затягивается и она решается заговорить: — Господа, рада встрече. Магистр уже успел рассказать о Совете много лестного, — она немного натянуто улыбается, но садится за стол, подле Магистра.       Роман доволен. — Нас заранее предупредили о том, что вы прибудете, но такого эффекта… — один из мужчин развел руками и улыбнулся, — Право, никто не ожидал.       Драгомиров услужливо представил каждого из Совета Ос-Керво: все они были ничем не примечательными старикашками, за исключением тех, кто успел завести с ней беседу. Единственными, кто запомнился ей больше всего, были Министр Финансов — Вячеслав Рождественский и Генерал Армии революционного движения против Генерала Златана — Кирилл Чернов. Первый был сухим жилистым мужчиной за шестьдесят, второй же был молодой крупный парень с коротко стриженными бакенбардами и вьющимися усами. Волосы были пшеничного цвета, а глаза голубыми и тёплыми, не такими отстраненными и властными, как у Дарклинга. — Думаю, всем нам надо привыкать друг к другу. Насколько мне известно, переворот будет совершён уже совсем скоро, — уголок губ дернулся, в отчаянной попытке улыбнуться, но её дрожащая коленка лишь нервировала хозяйку. — При всем уважении, Алина Старкова, но кандидатура на роль Правителя Западной Равки все ещё рассматривается. Далеко не факт, что вы получите что-либо из этого. Вы с Востока, а как известно — мы с ним конфликтуем, — мерзко улыбнулся Вячеслав.       Алина усилием воли сдерживается, чтобы не метнуть в него разрез и не отсечь этому недоумку его тупую голову. — Меня не пугает подобного рода соперничество. С моими силами может потягаться разве что Дарклинг, а как известно, у него есть более важные дела на данный момент, — язвит она, замечая, как напрягается Роман, — Например, выживание, когда Шухан и Фьерда дышат в спину. — Мы с ними не конфликтуем, — возражает Министр иностранных дел — Василий Трупьянов.       Ей бы рассмеяться в голос, да этикет не позволяет. — Это вопрос времени, Господа. Добиться автономии вы не сможете из-за жадности Дарклинга, а остаться совсем одни не рискнете — слишком много врагов вокруг, а постоянные бунты истощили Запад, — фыркает Алина. — У вас есть открытые предложения? — презрительно осведомляется Рождественский.       Алине хочется засунуть их самодовольство в их же интересные места, но политика — дело тонкое, ровно как и дипломатия. Она вспоминает участливые кивки Дарклинга, его спокойствие и пытается утихомирить собственное эго, оставляя место холодному рассудку, расчёту и логике. В конце концов, они видели мало, чтобы утверждать обратное её словам. — Госпожа Алина права, Вячеслав. Я привёл её не зря и как Магистр, моё слово имеет наибольший вес среди всех вас. Я этим, безусловно, воспользуюсь. И да, не забывайте, что я тоже с Востока и даже служил Беззвездному Святому, так что тоже не чист на руку. Не обижайте нашу гостью, — Роман спрятал хищную улыбку в бокале с вином, намекая, что преимущество в любом случае за ним. — Я вела Первую Армию, Господин Рождественский. Хотя и зовут меня урожденной из Керамзина, это не умаляет моих знаний на данный момент. Если кто и будет авторитетом перед Армией, так это я. Гриш, Заклинательница Солнца и Санкта-Алина. За моё здравие молятся не только на Востоке и Западе, но ещё в Керчии и Новом Земе. Я вполне способна взять автономное государство в свои руки и без помощи лицедеев и толстосумов, — поморщилась Старкова, делая жирный намёк.       Повисла тяжёлая и гнетущая тишина, что не несла ничего хорошего. Она сказала лишнего, но больше не было сил молчать. Алина всю жизнь терпела издевки и презрение, довольно. Неожиданно, послышался смешок со стороны Кирилла Чернова. Тот выглядел вполне удовлетворенным: — Святая остра на язык и имеет своё мнение… Это уже весомый плюс в вашу копилку от общего образа. Я испытываю к вам симпатию и интерес, но я также Генерал и ваши успехи в ведении Армии меня совсем не устраивают. Она же была разбита, верно?       Старкова нервно сглатывает и сжимает пальцами ткань серого кафтана. Вот и всё. На этом, все её 《достояние》и заканчивается. — Это была ничья, Господин Чернов. Действо было прервано мною, что спасло многих от гибели.       Слышится нервный выдох со стороны Драгомирова. Скользкая тема. — Именно поэтому у нас и нет оснований вам доверять, Госпожа Старкова. Слишком много поражений, вам не кажется? Распад Армии, игры со Скверной, а затем и совершенно безрассудный поступок — введение парема в кровь. Вы кажетесь импульсивной особой, что не способна контролировать собственные действия, — хмыкает Кирилл. — А у вас есть другой выбор? Без моей помощи вы всё равно не сможете убрать Златана.       Роман прерывает дискуссию хлопком в ладоши и резко встаёт на ноги, обходя её стул и останавливаясь сзади. Рука Магистра опускается на спинку её кресла и ей становится комфортнее. Есть поддержка. — Сомневаться в способностях Алины Старковой не вижу смысла — вы сами всё видели. Не забывайте, что у нашей будущей Госпожи будут я и Генерал Чернов, чтобы направлять и помогать.       Вот, последний гвоздь в крышку гроба. Послышался шёпот со стороны Рождественского, но Алина лишь завороженно смотрела на своего наставника: своими словами он неоспоримо подтвердил её кандидатуру. Её взгляд метнулся к фигуре Кирилла, но тот лишь пожал плечами и даже подмигнул, отчего сердце болезненно кольнуло. Он напомнил ей Николая.       Серый кафтан сидит донельзя правильно, а брошь с Солнцем и львом напоминает о том, что её ноша отныне тяжела. И пусть они сомневаются, пусть ведут пустые разговоры о том, насколько она неопытна. Алина, может, и молода, но на её долю выпало достаточно страданий.       Её предавали.       Пытались осквернить и обесчестить.       Угрожали смертью и избивали.       Но она двигалась вперёд, ради себя. Ради веры, что искрила в ней. Ради тех, кто шёл в капища и делал пожертвования в её честь. Ради тех, кто молился на её образы и собирал красные маки, чтобы потом возложить их на места святилищ и часовен. — Думаю, на сегодня всё?