***
Горячий шоколад на языке заставляет её зажмуриться от удовольствия. Роза, сидящая рядом, посмеивается от выражения лица Алины. Старкова же, никогда раньше не пробовала ничего вкуснее и даже те пироги, что приносила Женя, и рядом не стояли по сладости. На кровати ещё лежит имбирное печенье и Алина довольно им хрустит, радуясь такой мелочи, как ребёнок. — И как тебе? — Печенье? Очень вкусное, — хмыкает Старкова, облизывая кончики пальцев от крошки. — Совет, — поправляет Роза, а затем дает указ слуге Марии подать чай через пятнадцать минут. Тайное сборище лжецов и лицедеев. Старкова прекрасно понимала, как к ней относились. И хотя Роман пытался переубедить её в обратном, такими уродами даже править не хотелось. Единственный человек, что заслужил толику уважения — Кирилл Чернов, который действительно занимался делами армии, а не просто просиживал штаны и тратил всё золото из казны на личные нужды. Алина прекрасно понимала, что в случае переворота, будущего Правителя будет выбирать Совет Министров, а ей надо 《заслужить》доверие тех, кто в нем состоит. — Они презирают меня. Думают, что я лишь наивная маленькая девочка, с амбициями льва, — горько отвечает Старкова. — Министры сражались за свободу Запада. Они были теми, кто создавал автономное государство, не зависящее от Ланцовых, Каньона и Дарклинга. Им сложно принять тебя, ты чужеземка, — Роза кладёт руку ей на плечо, успокаивая. — Я сражаюсь за свободу Единой Равки. Мне не нужны смерти ни на Востоке, ни на Западе. Они просто верят в то, что жить под гнетом врагов — легко. И это неправильно. Роза заправляет за ухо светлую прядь и берёт руки девушки в свои. — Ты и должна сражаться. Неважно, твоя это битва или тех, с кем ты даже не знакома. Сражайся в своей голове, сражайся, чтобы не забыть, как это тяжело, — она улыбается, подбадривая. — Я всю жизнь борюсь за своё место. Устала доказывать, что достойна того, на что претендую, — Алина вздыхает, чувствуя, как в носу начинает щипать. И она уже знает, как будет действовать дальше. Даже пойдёт к Дарклингу, если придётся объединиться и защить дом. Наш дом. То место, где земля плодородна. То место, где обычные люди готовы сражаться за Родину. То место, где цветут красные маки, что отныне теперь её второй символ. — Алина, ты слишком строишь высокие ожидания насчет других. Дай им время и они поверят тебе, — пытается убедить Роза, растирая костяшки Старковой. — Думаешь? — с какой-то тайной надеждой спрашивает Алина, будто слова подруги могут что-то изменить. — Люди долго пытаются привыкнуть к чему-то новому. Им нужно убедиться, кого сажать на трон. Ты Заклинательница Солнца. С этим не должно быть проблем, люди чтят тебя и они тоже будут. И ей хочется верить в то, что выглядит муляжом. Пустышкой, с красивой оболочкой. Алина медленно касается пальчиками шрама на ладони, который теперь снова проявился, как напоминание о том, что было в Керамзине. Её детство, отрочество. Мал. По нему она скучала больше всего, ночами вспоминая смазанный силуэт. Иногда Алине даже казалось, что проходя мимо рынка, она чувствует запах жира и мороза — так пахла шуба Оретцева. Охотой, трудом, войной. Здесь же, в незнакомом до кома в горле месте, были только Филипп, Роза и Роман. Старковой становится страшно, когда она осознает, что ей придётся вернуться на Восток. Когда-нибудь, это время наступит. Чтобы увидеть близких, чтобы увидеть его. — Роза… Наверное, через какой-то промежуток времени, мне придётся посетить Восточную Равку. Ты… Поедешь со мной? Девушка молчит, явно не ожидая такого вопроса, но потом отвечает: — Да. Ты же моя будущая королева, — улыбается Розита и на сердце становится легко. Королева. Тот статус, что был презираем долгие годы. Все они считают, что женщина не может править государством. Что женщина слаба и глупа для этого. Но Алина будет той, кто сможет доказать всему миру обратное. — Да будет так.***
Старкова играет световыми переливами, подставляя лицо поближе под палящие лучи. Урок с Драгомировым начался полчаса назад, теперь Алина могла с уверенностью сказать, что Солнце повиновалось ей гораздо охотнее, чем до вживления золота и парема. Сейчас их занятие было посвящено преломлению света, а также — иллюзорности объектов. До этого она метала ножи, с точностью попадая в десятку. С их последнего разговора с Розой прошло две недели и за это время, она каждый день упражнялась, а также ходила на собрания Совета. Алина развивала свой дар, практиковала разрез, но при этом Роман учил её обращаться с холодным и огнестрельным оружием, а также учил бороться в рукопашном бою. 《 — Ты никогда не знаешь, в какой момент тебя может подвести Сила. Будь готова метнуть нож туда, где будет опасность.》 Ей было легко это освоить; Мал успел научить её некоторым основам, также на руку сыграл боевой опыт. Главным достоинством Старковой была маневренность. Благодаря тому, что она быстро замечала цель или же объект, успевала обезвредить противника. Подготовка к свержению Златана завершилась — уже через пять дней было назначено время. Алину трясло от сладостного предвкушения и ужаса; она успокаивала себя тем, что также пойдёт с заговорщиками и будет использовать свою Силу на практике — это полезно. Ей нужно быть мечом, щитом, винтовкой. Всем и сразу, чтобы пережить эту Судную ночь и встать на путь, который изменит жизни многих. Девушка касалась пальцами своей золотой броши, понимая, почему она выбрала именно льва. Сильное отважное животное, которое не склонится ни перед кем. — Достаточно дурачиться, Старкова. Исчезни уже наконец, — фыркает Драгомиров, усаживаясь в кресло. Она закатывает глаза и преломляет свет таким образом, что всё тело скрывается из виду, сливаясь с задним фоном. Алина замечает, как подается вперёд Роман, пытаясь разглядеть её в свете комнаты, но это слишком хорошая иллюзия. Девушка медленно ступает вперёд, передвигаясь бесшумно на мысках и только тогда, когда подходит слишком близко, задерживает дыхание и прямо перед его лицом зажигает световую искру. Драгомиров выругался, с испуга обливая рубаху вином. Старкова заливисто рассмеялась, а потом вновь показалась перед ним, наконец замечая стоящего в углу Филиппа. — Пока ты была так увлечена процессом, тебе уже могли пять раз кинуть нож в висок. Когда двигаешься, видна рябь по иллюзии. Спереди всё хорошо, но по бокам и со спины ты слишком заметна. Работай над тем, чтобы контролировать иллюзию со всех сторон, — вместо приветствия говорит Филипп. Этому трюку она училась уже как месяц и только неделю назад начало получаться относительно достойно. Парем способствовал усилению способностей, но она также чувствовала себя сильно измотанной, когда использовала золото. Пару раз её даже тошнило и из носа текла кровь — Целительница заверила, что юрда в малом количестве может вызывать привыкание, но золото перебивает её, поэтому нет эффекта ломки или же сильной зависимости, лишь отторжение организма. Наркотик действовал очень странно, Алине иногда даже казалось, что её Сила начала слишком быстро менять курс на другое направление. И тем не менее, парем давал силу, которой ранее не было. Алина убеждала себя, что это необходимость, но страх зависимости накатывал каждый раз, когда она смотрела на золотые узоры, которые, казалось, светились в темноте даже без её воли. Она знала, какие последствия бывают от парема; начиналась самая настоящая вакханалия и, если человек умирал, то Гриш в буквальном смысле сходил с ума, его тело истощалось, а силы были непредсказуемыми. Лучше быть без сил, чем стать Безумной Королевой-палачом. Старкова прекрасно понимала, что вся её привилегия — Сила Солнца и ничего более, но всё равно каждый раз с испугом вызывала световую сферу, опасаясь, что в один момент всё выйдет из-под контроля. Стоило бы в принципе отказаться от этой затеи — зачем рисковать здоровьем? Но вся её жизнь стала риском, азарт перекрывал доводы разума, а сама она стала подобной людям из Бочки: такая же опасная и до отвращения безрассудная. Важен результат. Этому научил её Дарклинг, пока она пыталась рассчитать правильный путь до этого 《результата》, а в конечном итоге просчитывалась. Возможно, цель и не оправдывала средства, но их мир был слишком несправедлив, чтобы дальше продолжать играть по правилам и строить из себя моралиста. Помимо тренировок, она ходила в Министерство, якобы в библиотеку, но на деле, следила за Черновым, что иногда заглядывал туда. Она даже один раз подслушала разговор Кирилла и Вячеслава, что, безусловно, поверг её в состояние шока: 《— Дарклинг сдаёт позиции. Шпионы доложили, что ему нездоровится в последнее время. Говорят, Скверна разъедает его изнутри, — шепчет Рождественский, нервно касаясь пальцами края бордовой жилетки. Кирилл внимательно всматривается в глаза старика, а затем произносит: — Кеттердамские преступники? — Керчия не ввязывается в наши дела, ты сам это знаешь. Нам хватает и своих шпионов из Ос-Альты, — закатывает глаза Вячеслав. — Виктория? — спрашивает Кирилл, а затем берет спичку и закуривает из трубки, выдыхая густой сероватый дым прямо в лицо мужчине. Рождественский даже не морщится, а просто идёт дальше и она слышит едва различимую фразу: — Уже нет. На обратном пути в Ос-Альту, через Каньон, её подрали волькры.》 Тогда она поняла, что и на Востоке завелись крысы. Даже непонятно, за кого она 《играла》в этой системе. Её обеспокоило то, что Рождественский и Чернов проявляли такое пристальное внимание к Дарклингу. Неужели, они планировали заговор? Решили убить его руками Заклинательницы? — Какие новости от войска? — спросила Алина, снова вызывая радугу, которая начала искрить меж пальцев. — Чернов готовит их к быстрой резне. Видимо, никто не собирается долго тянуть с твоим вознесением, — отвечает Филипп. Троянов, под прикрытием, вступил в отряд Гришей, под командованием того же Чернова. Теперь, Филипп выведывал информацию для Алины и Романа, рассказывая о том, как проходит подготовка к свержению Генерала Златана. — Это случится уже скоро, — кивнула Алина сама себе и рассеяла радугу по всей комнате; блики окрасили стены, напоминая самоцветы. — Нужно, чтобы армия увидела человека, что поведёт их в бой. И это не Генерал Чернов, — сказал Роман, поднимаясь с кресла, — Ты должна выйти к ним. Заклинательнице показалось, что мир замер перед глазами. Морально, она совершенно не была готова выйти к людям, которых поведёт за собой. Хотя Сила и совершенствовалась день ото дня, Алина не могла в полной мере использовать её, опасаясь разрушений, ведь способности Солнца могли искажаться, подобно разбитому зеркалу. — Когда? — Они сейчас собираются на построение. Думаю, время пришло. Долго тянуть нельзя, — говорит Роман, а затем бросает в неё огненную стрелу, от которой Старкова уклоняется, перекатываясь влево. Наверно, она готова.***
Серый кафтан плотно прилегает к телу, а брошь тяготит в области сердца, но ей всё равно. Алина Старкова выходит из экипажа, двигаясь среди рядов бойцов, которые стоят по стойке 《смирно》и дают отчёт своим командирам. Она видит на ступенях Кирилла Чернова, что облачен в чёрный мундир с золотыми погонами, выделяясь на фоне остальных. Статный, гордый, воинственный. Ей бы спрятаться где-нибудь да не попадаться ему на глаза, но Алина идёт вперёд, гордо подняв голову. — Что вы забыли здесь, Госпожа? Заблудились в поисках дамской комнаты? — один из офицеров похабно усмехнулся и потрогал толстыми пальцами сальные усы. Со стороны армии послышался гогот; когда им давали право смеяться, они это и делали. Она молча проходит мимо, даже не удостоив его взглядом. Идёт твёрдой походкой дальше, смотря прямо на Чернова; его взгляд скользит по фигуре Алины и, неожиданно для неё самой, двигается в сторону, освобождая своё место на ступенях. Уголок его губ дрогнул в самодовольной ухмылке, но Старковой было плевать — пусть тешит своё самолюбие сколько душе угодно. Старкова смотрит на лица стоящих перед ней: в их глазах непонимание, насмешка, равнодушие. Ей же хочется видеть преданность. Она тяжело вздыхает, на секунду закрывая глаза, представляя Новокрибирск, Тенистый Каньон и все те жертвы, что она понесла на своих плечах, пока вела армию. Алина не чувствует ног, не слышит голоса, а в ушах лишь пение сойки — такое далёкое. Она станет той, кто будет достойна трона Западной Равки. Ради Мала, Николая, Жени и Зои. Ради всех тех, кто верил в неё, ради тех, кто думает до сих пор, что она мертва. — Воины! Вы те, кто возьмёт оружие, чтобы защитить свои семьи. Вы те, кто свергнет Златана, чтобы спасти Запад от растления изнутри! Я та, чьё имя читается в молитвах. Та, чьи способности защитят ваш кров, ваших жён и детей. Моё имя — Алина Старкова! Она переводит дыхание, наблюдая за тем, как шёпот разносится по рядам — все забыли о том, что в строю положено молчать. Алина прекрасно понимала, насколько сильно слухи о её силе и святости разлетелись по всему миру. Все отныне знают имя Заклинательницы Солнца. Имя той, что приравнивалась к Богине. — Генерал Чернов! Что это за самозванка! Уберите её! — взвизгнул один из командиров. К ней метнулись несколько Гришей, но даже Кирилл не успел заслонить её своей грудью — Старкова спасла себя сама. Яркий солнечный разрез горящей волной взметнулся над их головами, уничтожая крыши казарм, превращая здания в щепки. Старкова замерла с поднятной рукой в воздухе, пока не стих отчаянный крик омерзительных существ, называемых людьми, что ползали на коленях, моля о пощаде. Чернов замер за её спиной, а затем поднял руки вверх и склонил голову, смотря исподлобья. В его голубых глазах виднелся испуг, который был у всех. Алина соединила руки воедино, призвала силу парема и вся площадь заблестала, освещаемая солнечными сферами в вечерней полутьме. Ноздри раздувались от яростного дыхания, в карих глазах сверкали молнии гнева на грани с отчаянием. — Слушайте все! Я — Заклинательница Солнца, Дщерь Двух Столбов, Солнечная Святая! Моё имя — Алина Старкова! — казалось, что гланды разорвёт от напряжения; появилось желание прокашляться. Трепетный шёпот прошёлся по рядам солдат: некоторые мужчины упали на колени, другие же — начали креститься. Лишь её имя слагалось на их устах, как молитва. Санкта-Алина. Она сразу вспомнила тот самый момент в Большом Дворце. Старкова стояла перед таким же количеством народа, показывая способности своего Солнца. После изнуряющих уроков Багры, Алина смогла открыть новые горизонты своей ослепляющей силы, что способна разрушать и созидать. 《– А теперь покажи им. Я ухмыльнулась и сделала то, чему меня учили, — широко развела руки, чувствуя, как раскрываюсь, а затем резко свела ладони вместе, и зал затрясся от громкого гула. В мгновение ока комнату затопило ослепительным светом, от которого зрители дружно ахнули и зажмурились, пытаясь руками защититься от яркого сияния. Я продержала их в таком состоянии несколько секунд, а затем опустила ладони и позволила свету померкнуть. Гости разразились оглушительными аплодисментами и яростно затопали ногами. Мы поклонились несколько раз под музыку оркестра, и аплодисменты перешли в возбужденную болтовню. Дарклинг потащил меня к краю сцены и проговорил: — Слышишь их? Видишь, как они танцуют и обнимаются? Теперь они знают, что слухи — правда, и вскоре всё изменится.》 И Дарклинг был прав… Достаточно маленького чуда, чтобы люди уверовали и пошли за тобой. Но все они любят сладкую ложь, когда Алина ценила правду. И ей бы успокоиться, увидев в их глазах преданность и веру в неё, но на душе отчего-то тягостно, словно кто-то повесил ей валун на шею. Только сейчас Алина осознает, что, возможно, ведёт этих людей на смерть, ради достижения собственной цели. Разве теперь, они с Дарклингом не есть суть одно? Кажется, словно кто-то кинул её в омут с головой, а Старкова отчаянно барахтается, балансируя меж надеждой и отчаянием. Эти люди стоят на коленях, Гриши крестное знамение накладывают на чело, а Заклинательница продолжает сиять, понимая, что весь свет — пустой обман, ради которого они все будут продолжать жертвовать своими жизнями, своей судьбой. — Я стою перед вами не просто, как Святая! Я Генерал, что управлял Гришами! Я хочу мира этой стране и буду той, кто встанет перед врагами, заслоняя детище грудью. Я выбираю всех вас, для того, чтобы вы следовали за мной. Кто-то снова начал возносить молитвы Святым и Алина развела ладони в сторону, отчего свет расщепился на маленькие шары, так похожие на звезды, и закружил над их головами. Генерал, стоящий позади неё, кашлянул, намекая, что представление возымело свой эффект, но Старковой было мало. Её все время ограничивали; правила, законы, желания других — всё это мешало истинной Силе. Наверное, в чем-то Дарклинг был прав: те, кто видит вождя и лидера, пойдут за ним. Алина рассеяла свет и заметила лицо Романа в рядах среди воинов; мужчина стоял неподвижно, напряженно смотря за каждым её движением, но увидев, что всё закончилось без происшествий, даже позволил сделать облегченный выдох. Она стояла посреди них, как нечто высшее, даже неподвластное законам Малой Науки. Алина и Александр — творения бóльшего, чем Скверна. Старкова отвергала свою природу, но, может, она и вправду Святая? — Санкта-Алина… — Солнечная Святая посетила нас… — Богиня Солнца и Звёзд! Возгласы не стихали и даже командиры не собирались успокаивать собственных подчиненных — все испытывали благоговейный трепет перед той, чьё имя написано в стенах храмов, чьё имя отныне в Священных книгах, чьё лицо красуется на фресках. Ей поклоняются, ей возносят красные маки. Старкова увидела вдалеке перекошенное от злости лицо Вячеслава Рождественского и что есть мóчи, крикнула: — Пойдёте ли вы за мной, Воины? — Санкта! — возглашали они, падая на колени. — Положите ли свои головы, во благо меня и страны, что я защищаю перед врагами? — Санкта! Алина прикрывает глаза, чувствуя, как веки щекочут ресницы. Она питается их преданностью, как тёмный дух из старых сказок. — Я нарекаю вас — Солнечным Войском, что взойдёт на вершину Ос-Керво. Вас будут знать во всём мире, как сильных воителей! — кричит Старкова и в ответ слышит радостные крики мужчин. Заклинательница оборачивается к Кириллу, что смотрит на неё пристально, а затем кладёт руку на сердце и кланяется в пояс. Все делают точно также. Если Генерал признает её как вождя — значит, они тоже. Она старается скрыть удивление за улыбкой и спускается вниз по ступеням. Все резко по команде кладут руку на сердце и делают медленный поклон, совершенно не свойствующий динамике их движений. — Санкта! Санкта! Санкта! Алина идёт меж рядов, забирая остатки солнечных лучей, что струятся рядом с ней лёгкой дымкой. В голове вырисовывается картина, как Дарклинг заходит в часовню, а от него идёт тьма, 《змеей》передвигаясь по полу. Сила пьянит. Это она знала точно.***
— Это не ваша армия, а вы уже такое вытворяете! Я не позволю плести интриги за спиной Совета Министров! — вскрикнул Рождественский, громко вставая из-за стола. Его стул с грохотом повалился об кафель и остальные мужчины невольно вздрогнули. Драгомиров не вмешивался, позволяя ей самой отстоять свою честь. — Главный интриган тут вы. Не забывайте, перед кем стоите, — ядовито улыбается Алина делая несколько шагов по направлению к нему. Вячеслав рычит, злобно скалясь: — Будет мне тут шлюха указывать! Я лучше буду слеп, чем увижу, как женщина взойдёт на престол Западной Равки! — пуская пену, кричит он. Кажется, что время в зале замирает. Такое оскорбление заставляет других Министров тяжело вздохнуть, ошарашенно переводя взгляд с Заклинательницы на Министра. Ей хочется пустить разрез, а ещё хуже — выпустить тьму Дарклинга наружу, чтобы эти лицемеры обделались в свои дорогие керчийские штаны. Алинина гордость ревёт внутри, как разъярëнный зверь. Она поняла, что просчиталась — их доверие не заполучить сладкими речами. Остаётся только одно. Подмять их всех под себя. Старкова крадется, как львица перед прыжком, теперь понимая, что правильно выбрала символ Солнечной Святой. Злая улыбка расползается на её лице и Рождественский делает несколько маленьких шагов назад. — Женщина не может править? — лелейно спрашивает она, что аж колени дрожат. Ей и самой страшно от того, что она собирается сделать. — Д-да… Вы слишком слабы для этого, — испуганно бормочет он и чуть не спотыкается о ножку собственного стула, который уронил несколько минут ранее. Алина хватает его за плечи, чувствуя, как вместе с самообладанием ломается и прежняя Алина Старкова, сирота из Керамзина, наивная Дщерь Двух Столбов, что верила в чудеса и звёздное небо. — Тогда вы будете слепы, чтобы не увидеть моё правление. Её большие пальцы резко опускаются на его глазные яблоки и Старкова медленно вдавливает их внутрь, вызывая силу и выжигая радужку до потери цвета. Вячеслав визжит в её руках, как свинья, а все остальные вскакивают со своих мест, отодвигаясь подальше. Алина отпускает его голову и мужчина тут же валится на колени, держа руки у глаз, пытаясь разглядеть хоть что-то, но теперь, перед глазами тьма похуже, чем управляет Дарклинг. Тьма безысходности и страха. Кирилл от изумления раскрыл рот, сталкиваясь с ней взглядом. Радужка ее глаз была жёлтого цвета — напоминая солнечный диск. Её ярость, её гнев и ненависть к тем, кто её презирает: всё смешалось. Алина была на грани безумия и тошноты. Самое отвратительное, что ей понравилось наказывать тех, кто выступал против неё. Она показала власть. И теперь они знали, что будет с теми, кто встанет у неё на пути. — Достаточно ваших дешёвых планов, которые и одного крюге не стоят! Мне нужно, чтобы вы здесь и сейчас принесли мне клятву верности. Думаю, не стоит повторять эту процедуру на ком-то ещё, — улыбка сползает с лица и она встаёт перед ними, пытливо смотря на их лица, полные ужаса и страха. — Вы не можете нас так заставлять… Мы Совет, — лепечет один из них, но как только она вскидывает руку вверх, они все шарахаются назад, испуганно вереща. На местах остались стоять только Роман и Кирилл, смотря настороженно. Алина усмехнулась и опустила руку. — Святые, я даже не успела ничего сделать, а вы уже дëргаетесь назад и прячетесь за спинами Магистра и Генерала. Вот и вся ваша суть. Роман выходит вперёд, нацепив на лицо натянутую улыбку добродушия: — Господа, Санкта бы хотела видеть вас в рядах своих людей. Думаю, все они смогут дать клятву во время вашей коронации. Сейчас вам надо отдохнуть — осталось мало времени до переворота, — он тактично предлагает локоть, а Алина ухватывается, в последний раз смеряя их уничижительным взглядом. Драгомиров ведёт её прочь из Министерства и только у кареты прерывает молчание, пропуская её внутрь: — Ты была неосторожна сегодня. Выжигать глаза — это уж слишком. — Думаю, им стоит знать, что позволительно говорить. Никто не смеет меня так унижать, — шипит Старкова, — Я повидала достаточно, чтобы заслужить уважение. Не смей мне указывать. Драгомиров вздыхает, а потом снисходительно улыбается, как если бы она была неразумным ребёнком. — Алина, ты должна уметь убеждать людей словами. Я понимаю, ты была генералом армии и вместе с Ланцовым на пару берездила просторы Востока, борясь с Дарклингом, но война и политика — это разные вещи. Иногда слова ранят больше, чем кинжал или Сила. — Я займусь политикой тогда, когда произойдёт моё вознесение. Если сейчас они не будут следовать за мной без тупых вопросов, как я поведу их потом? — Алина тяжело вздыхает, понимая, что брошь со львом слишком тяжела. — Я научил тебя быть сильной. Видимо, сейчас самое время научить быть мудрой правительницей. Никто не хочет безумца на троне, особенно в лице женщины. Тебе предстоит ещё многое узнать о дворцовой жизни, Алина Старкова. В частности то, во что тебя не посвятил Беззвездный Святой. И ей бы успокоиться, взять себя в руки, но Солнце внутри пылает, жжёт грудную клетку. Старкова медленно вздыхает, смотря в окошко на проносящиеся деревья. Девушка сидит молча, наблюдая за постепенно темнеющей дорогой; на город опускалась ночь. Она была слишком жестока, по отношению к этому мужчине. И тем не менее, Алина жаждала того, чтобы её наконец признали. Алина Старкова хочет трон и претендует на него. У неё есть Сила и власть, чтобы управлять этим государством. Она добьётся автономии, даже если ей придётся убить Дарклинга. И больше она тешила не свое разбушевавшееся эго, а пыталась доказать потом ему то, что она не бесполезна. А также сильна. Дарклинг бы рассмеялся, посмотрев на её малый успех. Она медленный ученик, но она учится. Учится выживать в том мире, где многие хотят её убить. Перед глазами возникло изуродованное лицо Ольги, когда пуля шуханца пробила ей череп. Алина отомстит всем тем, кто покушался на неё. Сотрёт Фьерду и Шухан с лица земли, если потребуется. Даже заключит альянс с Дарклингом, чтобы уничтожить общих врагов, несмотря на протесты со стороны Николая, Жени, Зои и Мала. — Почему лев? — неожиданно спрашивает Роман. — Потому что это животное — символ отваги. Король зверей, непобедимый вождь, чьи клыки такие же острые, как и лезвие меча. Тот, на кого равняются и тот, кого боятся, — отвечает она, опуская взгляд на золотую брошь. Она — и есть лев.