The witch's dance

      Выживание среди монстров формировало стрессоустойчивость, принятие собственного безвыходного положения и, конечно же, отсутствие какого-либо страха. Чувство безысходности покинуло сердце и оставило за собой лишь опустошенность и принятие своего скорого статуса. Боялась ли Алина? Нет. Она решила мстить за тех, кто умер несправедливо.       К сожалению, могущество в иных вопросах не давало ей права повелевать смертью. Она бы отгоняла старуху с косой дряхлым веником и была довольна, если бы та приняла её за сумасшедшую и держалась подальше.       Со своей бледностью на щеках, Алина больше походила на мертвую невесту, хоть и в дорогом подвенечном платье. Пока слуги закрепляли фату к голове, она лишь стояла, как кукла, совершенно не двигаясь, словно её это и вовсе не волновало. — Никогда бы не подумал, что буду стоять на свадьбе в качестве твоей стороны, когда ты сочетаешься с Дарклингом. Это похоже на безумие, учитывая, что мы бежали от его темнейшества, — Филипп поправил подол её платья, чтобы не измялся. — Времена меняются. Иногда, стоит довериться врагу, если друзей рядом нет, — Старкова схватила его за руку и легко сжала, — вы с Розой поедете в Поднебесный, чтобы известить Драгомирова. Я пересеку Каньон позже, когда улажу дела здесь. Объявим народу, что стечения обстоятельств вынудили меня поступить таким образом. — Это сумасшествие. Тебя не поддержат в войне, если не предоставишь документ подтверждающий автономию Запада, — покачал головой Троянов.       И это имело смысл, а у неё не было банального плана, как провернуть эту аферу. Для начала, пусть это и безумие, она просто попросит Морозова об этой бумаге. Надежда маленькая, но попытка — не пытка. — У меня есть предположение, как уговорить его на это. Но, думаю, Дарклинг запросит что-то дорогое взамен, — Алина со свистом выдохнула, когда слуги отошли и захлопали в ладоши.       Она готова к церемонии.       К алтарю её поведёт, непосредственно, верный сердцебит. Было видно, что и сам Филипп нервничал, все время снимая несуществующие пылинки с кафтана. Настал тот самый час, когда все переживания нахлынули на неё, подобно волне в беспокойном море.       Платье было бесподобно — белое, с красивыми отливами и стразами, которые формировали солнце на животе. Длинный подол, у которого длина была полтора метра, и полупрозрачная фата делали её образ нежным, недосягаемым. Алина походила на фею, что вышла из волшебного мира, чтобы подарить людям любовь.       Чтобы подарить капельку любви и ему.       Александру Морозову.       Как-то Филипп подошёл к ней и сказал, что сердце Еретика бьётся ровно, как часы и только в моменты, когда Старкова оказывалась рядом, ритм менялся, обнажая его истинные эмоции. Стоило лишь догадываться, какая эмоция была подлинной: ненависть или любовь. Но Алина, почему-то наивно верила, что Король Теней заинтересован в ней не только, как в объекте силы, но и как в женщине. Но это диктавало ей женское самолюбие, которое появилось с её восхождением на престол. Заклинательница мысленно готовила себя к тому, что новый статус лишь пустяк.       Глупость.       Игра.       Но у входа в Тронный зал, Старкова замерла, как вкопанная, невольно останавливая Филиппа. — Ты в порядке?       Нет, Алина не в порядке. Ей хочется разорвать грудную клетку и вольной птицей улететь ввысь, туда, где солнце лучами тёплыми греет. — Сейчас все изменится, Филипп. И мне страшно. Я вхожу во власть монстра, которого в глубине души принимаю, — выдохнула Старкова, сжимая белоснежное платье в ладонях. — Принимай, не опуская головы. И не забывай, кто ты.       Сердце колотилось, а ноги подкашивались, но девушка сделала шаг вперёд, как только двери отворились и почувствовала, что силы приливают в кровь, даруя мощь. Зал был полон приближенных Гришей, которые смотрели на неё с подозрением и опаской. Женя, Зоя и Николай — вперились в неё взглядами, но от них не исходило осуждения.       Все понимали, что это вынужденная мера, чтобы одержать победу. Чтобы стать сильнее, ради тех, кто верил в Святых.       Александр стоял на ступенях подле своего чёрного трона и смотрел прямо ей в глаза, не упуская из вида. Чёрный кафтан, расшитый серебром сидел на нем отлично, подчеркивая подтянутый стан. А она все никак не могла выдохнуть, лишь смотрела на него с замершим где-то в груди сердцем. — Перед вами, верными подданными всей Равки, Заклинательница Солнца, Святая Солнца и Звёзд, Повеливающая Северным Сиянием — Королева Алина! — громогласный голос Розы заставил девушку встрепенуться.       Столкнувшись взглядами, Старкова едва заметно улыбнулась, но и этого было достаточно, чтобы Ярмакова засветилась от счастья. Ей стало легче.       По мере приближения к Дарклингу, ей казалось, что глаза его начинают светиться то ли маниакальным, то ли искренним светом. И тем не менее, страх отошёл на второй план, когда его холодная ладонь коснулась руки Заклинательницы и повела к себе, помогая встать напротив. Длинный подол тут же расправили слуги, но Старкова даже не обратила на это внимания, продолжая смотреть в глаза мужчины.       Того, кто хотел её убить. Того, кого хотела убить и она.       Того, кто желал её страстно. Того, кого она желала также страстно в ответ.       Вперёд вышел Ланцов, смотря на неё стойко, но с досадой. По одну сторону от него стояла Женя с бархатной подушкой и темной короной для Дарклинга, а по другую — Филипп, держа на такой же подушке корону из золота, но с чёрным узором.       Алина понимала, что им больно делать все то, что им поручили на этой церемонии. Противно стоять и держать короны тех, кто испортил их жизни. И если её принимали, то Дарклинга нет. Его боялись.       Настроение в момент изменилось, отрезвляя её, подобно пощечине. Они же вдвоём с Дарклингом монстры. Николай зачитывал речь, которую она совершенно не слышала из-за назойливого писка в ушах. — Согласна ли ты, Алина Старкова, сочетаться в браке с Королём Равки — Дарклингом?       Заклинательница замерла, недоуменно смотря на штурмхонда.       Не с Дарклингом. Не с ним.       С Александром Морозовым.       Она подозвала его поближе и прошептала на ухо едва слышно, параллельно смотря в глаза Короля Теней: — У него имя есть. Не могу тебе его сказать. Но знай, что я выхожу не за Дарклинга, — Алина отпустила рукав его рубашки и посмотрела на Филиппа, что теперь с подозрением косился на Ланцова.       Ей было важно сказать это хоть кому-то. Кто поймёт и услышит. И не важно, что этим человеком оказался Ланцов. На его месте она представляла Мала, как бы оправдываясь перед покойником, который теперь никогда не окажется рядом, чтобы поддержать. — Это считать за «да»? — такой же тихий вопрос в ответ.       Алина медленно кивнула Николаю и посмотрев в глаза Александра, на долю секунды замерла, решаясь на сложное. Увидев в его глазах знакомый блеск, она нервно сглотнула. Как бы их созависимость не погубила тысячи. — Моё имя отныне — Алина Морозова. И впредь прошу обращаться так, — громогласно произнесла девушка.       На лице мужчины появилась ухмылка, которая тщательно скрывала мимолетное удивление, проявившееся так быстро, что никто не успел заметить подобный феномен. Александр помог встать ей на колени перед Ланцовым, придержав за локоть, а после, опустился сам. Когда корона была возложена ей на голову, Старкова-Морозова вспомнила момент своей коронации; тогда она была в предвкушении сладостной жизни со властью в руках.       Но сейчас всё было иначе.       Корона Александру безумно шла, он походил на искусителя, властителя ада. — От имени Святых, нарекаю вас Королём и Королевой Равки, мужем и женой, — выдохнул Ланцов и громко захлопнул книгу, — Теперь я могу идти?!       Зоя нагло усмехнулась и ответила: — Помолчи пока, парад лицемерия ещё не закончен.       Бывший принц показушно взвыл и вновь повернувшись к ним, сказал: — Можете поцеловать друг друга.       Алина грозно глянула на «супруга», а тот лишь пожал плечами и спустился по лестнице вниз, направляясь к выходу. Она осталась стоять одна, подле тронов и Гришей, что тоже уже постепенно расходились. Одна.       Навсегда одна.

***

      Розы обвили стол, обнажая шипы на стеблях, в то время как Елизавета, ныне Муркина, «сотрясала воздух» своим вселенским недовольством. Любой ее яростный вопль сопровождался цветением кустовых, что с каждым разом все больше раздражало Олби. — У нас был другой план! Какого черта ты допустил то, что она вышла замуж за Дарклинга?! Уму непостижимо! — Святая в облике юной девы с силой пнула софу. — Сие не знаю и знать не хочу. Прекрати истерику, Елизавета, уже тошно смотреть на твою кривую рожу, — Норвуд косо глянул на неё из своего кресла, не удосужившись подняться. — Паскуда ты, Юрис. Приобрёл новое тело, так и забыл, ради чего мы здесь, — прошипела Муркина.       План изначально был дерьмовым: никто не предполагал, что заклятые враги объединят судьбы ради спасения страны и Гришей. — Досадно, да? Я живу неплохо и без твоей помощи, — ухмыльнулся Норвуд и, похлопав девушку по плечу, вышел из комнаты.       Муркина взревела, раскидывая документы и чертежи по столу. Гнев, злость, ненависть — все это бурлило в ней.       Елизавета ненавидела всех: Юриса, Дарклинга. А в особенности — Алину Старкову, что спутала все карты. Приходилось долго притворяться невинной овцой, ради мщения за Морозова, который, по всей видимости, забыл, кем она являлась для него. Тяжёлая ночь сказалась на настроении; хотелось изрезать шипами всех, кто появлялся в радиусе тридцати метров.       Юрис оказался наглым прохвостом, что, походу, слишком привык к Заклинательнице, пока спал с ней. Сама Елизавета понятия не имела, заподозрила ли его Старкова, но была уверена в том, что Дарклинг точно узнал свою старую подругу в новом юном теле. Но сейчас, Муркину даже волновало не то, что состоявшаяся свадьба может расстроить её планы, а то, что эксперимент над волькрами у Драгомирова прошёл гладко. Эту информацию ей донёс Юрис, скрыв все от своей псевдо-королевы.       Волькры — существа страшные, неестественные из-за своей натуры, сотворенной в Скверне, смраде и черни. И тем не менее, нашёлся человек, что разработал формулу укрощения этих тварей. Удивительно, насколько податливыми они становились от порошка, что способен был сдержать буйный нрав. Бывшие люди за уродливой оболочкой. Ах, как это трагично!       И ей, определённо, нужно вернуться на Запад. Нужны волькры, черт дери!       Она докажет Дарклингу, что его выбор был ошибочным.

***

      Отчётность выматывала, ровно как и нахождение во главе Временного Правительства Запада. С Алиной было легче — её инициативность и дальновидность помогали вести государственные дела без особых потерь в виде эффективности и успешности принятия решений. Пока в Поднебесном было спокойно, Роман мог не беспокоиться за безопасность границы с Каньоном; сначала, шпионы все доносили в замок и в Совет Министров, а потом уже информация распространялась по Западной Равке, подобно чуме.       Его злило молчание. Ни разу после ухода Старкова не отправила вестника с письмом. Словно затихла перед бурей. Дальнейших указаний от Еретика не поступало — Драгомиров мог выдохнуть.       Единственным беспокойством по-прежнему было эксперементальное новшество, касаемо волькр. Все это началось с отъездом Старковой — Генерал Чернов отправил следом за ней группу солдат, в качестве подмоги; все погибли, кроме одного, у которого в кармане оказался мешочек с заветным порошком. Юнец дал дёру: распылив парем прямо в морду монстра, «оглушил» существо, сбежав из Каньона.       Волькры — уродливые выродки, с перепончатыми крыльями и мордой лошади; сухие, как мумии.       Тем не менее, они поймали одну тварь; она не далась без боя, но все-таки сдала позиции. Парем действовал, как наркотик для Гришей, только позволял им передвигаться на не ярком и палящем солнце.       Чернов предложил другую безумную идею, притащив в подпольную лабораторию усовершенствованное лошадиное седло, со специальными ремнями под крылья и в точности повторяющее анатомичное строение волькры. Роман не знал, насколько подобное эффективно, поэтому «позволил» продолжить эксперименты, не обрывая нить надежды на модифицированное оружие против врагов. Если волькры смогут сражаться при дневном свете, то это будет отличным поводом для ведения войны с новым оружием в виде когтей и острых зубов — жестоких и беспощадных детищ Дарклинга.

***

      Письмо о ее преждевременном возвращении наверняка потрясло бы Драгомирова до глубины души, но Алина прекрасно знала Романа — таким его не удивишь.       В любом случае, выступление перед знатью и Советом Министров было важным фактором в её дальних планах, поэтому стоило побеспокоиться об этом уже сейчас. Ей нужно было объясниться за свои действия, которые для Совета могут показаться опрометчивыми. В конце концов, никто не был слепым — все увидят кольцо и все поймут.       Запечатав послание, Алина откинулась в кресло, расслаблено вытягивая ноги под письменным столом; ей нужно организовать надёжный «тыл» в лице Розы и Норвуда. Они могли удержать в узде её положение в Большом и Малом дворце, несмотря на влияние Дарклинга в этих стенах.       Сквозь тернии к звездам — это не про неё. Она уже заботилась не о счастье для себя, а думала лишь о благополучии Гришей и тех отказников, что готовы были служить короне верой и правдой.       Нельзя было назвать политику Морозова жестокой — он действовал исходя из интересов Равки, что, конечно, Алина поняла не сразу. Жажда власти была лишь дополнением к его образу узурпатора, но на данный момент, это никак не мешало ему в управлении государством.       Был ли сейчас смысл просить его об автономии Запада? Конечно, нет. Их союз должен помочь не только населению поверить в силу власти, но и убедить союзников выложить больше силы для укрепления их альянса: Керчия — Равка — Восточные колонии.       Алина знала точно, что ей необходимо встретиться с Люцианом, только не ради предложения союза, а ради включения в альянс. В этом был огромный смысл: плантации юрды не могут попасть в руки шуханцев.       Власть в руках удержать всегда сложно, особенно если нет разума и сильных сторонников. — Объявление о свадьбе будет завтра, как и празднование, — голос Дарклинга вырвал её из раздумий и заставил повернуться. — Надо было сделать это раньше. Мне придётся ехать в ночь, — проворчала Старкова, поднимаясь на ноги.       Морозов прошёл в комнату, внимательно осматривая силуэт девушки. На ней было прекрасная полупрозрачная сорочка, нежно струящаяся по изгибам тела. Но Дарклинг смотрел на неё с интересом, изучающее, нежели с вожделением. — Ты собралась на Запад… Где гарант того, что ты вернешься сюда, на Восток? — небольшое ожерелье из изумрудов привлекло его внимание и он хозяйским жестом взял украшение в руки. — Я бы не стала выходить за тебя замуж, не решив вернуться вновь. И как бы мне не нравился подобный расклад, Равка важнее моего предубеждения. Где гарант того, что ты не вонзишь нож мне в спину? — Алина прошла к нему и запрыгнув на край туалетного столика внимательно посмотрела на Дарклинга, ожидая ответа.       Александр усмехнулся и лишь положил украшение обратно в шкатулку: — Откуда у тебя это? — Подарок Розы в честь свадьбы. Она не рада такому исходу, но поддерживает меня, как может, — Алина устало выдохнула.       Зачем эти откровения и нужда в разговорах? Почему ей так хотелось продолжать разговаривать с ним, словно от этого зависело её существование? — Неужели ты находишь что-то привлекательное в камнях на цепочке, — покачал головой Морозов и неожиданно для самой Алины, встал у неё между ног, заставив их раздвинуть.       Старкова напряглась, но не подала виду. Несмотря на её ненависть к Драгомирову, мужчина научил Алину выдержке. — Камни на цепочке явно лучше, чем твои подарки в виде постоянных «сюрпризов». Радует, что я могу засыпать спокойно и у тебя нет желания придушить меня во сне подушкой, — фыркнула Алина. — И тем не менее, ты все равно готова встретить удар от меня. Так ждёшь того, что я отомщу за твоё предательство?       Девушка замерла, боясь пошевелиться.       Да, она ждала этого. Ждала мщения, что текло в его жилах, казалось, была в нем со времен, когда Багра кормила его грудью. Александр Морозов был рождён в пепле ярости, что уничтожала города, стирала в прах жизни людей, которые осмеливались пойти против него.       Стала ли такой же Старкова? Нет.       Она начала понимать его мотивы следовать идеологии «жестокости» по отношению к тем, кто хочет отнять их дом. — Ты платишь по счетам, Александр. Придёт и мой час расплаты, ты не останешься в долгу, — прошептала Старкова, словно боясь сделать что-то лишнее, опасное.       Мужчина отошёл, давая ей возможность продохнуть и немного успокоиться. Рука, взлетевшая вверх, заставила Алину дернуться, сложив ладони в священном знаке для вызова солнца, но Морозов лишь укрыл их блаженной тьмой, из-за чего она даже перестала видеть его. — Несмотря на то, что мысли к твоему убийству приходят часто, мне по-прежнему хочется ощущать твой свет.       Схватив её за ладонь, он рывком потянул Алину на себя; рука с характерным шлепком коснулась голой полоски груди, что виднелась из-под чёрной спальной рубашки. Мягкий свет разлился по комнате, освещая все на своём пути: кровать, стены, туалетный столик. Девушка выдохнула, чувствуя, как сила плещется через край, черпая все что нужно из живого усилителя. — Ты чувствуешь, как слабеешь без меня, Дарклинг. Поэтому так хочешь поддержки. Поэтому боишься, что исчезну, — она усмехнулась, наконец осознавая закономерность.       Пазл был не сложный, но отнял значительно много времени. — И тем не менее, ты все ещё позволяешь мне держать тебя в узде, — опасная ухмылка скользнула по его лицу, из-за чего Алина вздрогнула.       Перед ней вечность, в то время как она — юна и неопытна. — Не зазнавайся, у каждого из нас есть болевые точки, на которые давить совершенно не стоит. У меня к тебе лишь одна просьба, — Алина убрала руку и вместе со светом рассеялась и тьма.       Дарклинг, казалось, совершенно потерял интерес к её персоне, а потому начал рассматривать с каким-то упоением балдахин. — Какая же? — голос безэмоциональный, сухой. — Я помогу тебе с защитой Равки. Дам армию. Попрошу взамен лишь одно — автономию Запада после победы над Фьердой и Шуханом, — выпалила она это рьяно, нервничая.       Морозов медленно повернулся, вперяясь взглядом надменным. Он царь. А она отныне — его царица.       Только власти друг над другом они по-прежнему не имели. — Хорошо. Взамен — твоя свобода.       Втянула воздух сквозь зубы больно, с холодом, отчего вздрогнула отчаянно.       Свобода — это то, что дороже изумрудного ожерелья. Дороже всех богатств земных.       Стоило ли оно того? Может и нет. Но она кивнула, обрекая себя на погибель, рядом с ним. Возможно, она пожалеет потом. Но сейчас, необходимо было рискнуть, ради высокой ставки. — Тогда подойди, жена.       Его голос охрипший, словно он долго кричал на опушке леса.       Связь дергала за золотые нити, по которым тёк парем, взывая к телодвижениям. Ноги сами понесли её к Дарклингу, словно Старкова была безвольной марионеткой. Но с каждым шагом в ней появлялась какая-то уверенность, что отметала последние ноты разума. — Мы будем делить постель, делить силу. Делить друг друга, — ухмыльнулся Дарклинг, касаясь её шеи мягко, но при этом ощутимо. — Значит, твоя тьма — моя. — Если тебе это подарит удовольствие — пожалуйста.       Алина ухмыльнулась, понимая, что игра продолжилась. Она медленно опустилась на постель, залезая под одеяло. Александр смотрел на неё, не отрываясь, при этом двигаясь к кровати неспешно, подобно коту.       Его тьма окутала кровать, закрывая от назойливых свеч и лунного света из окна. Руки мягко заскользили вверх: от колена к животу, останавливаясь с каким-то трепетом, что ощущался на кончиках пальцев.       Алина с тяжестью выдохнула, ощущая Александра иначе. Не как раньше.       Но именно сейчас, когда монстры были спрятаны в шкафу, а тьма, словно звёздное небо, окутала все пространство, ей впервые за долгое время стало спокойно.       Несмотря на то, что за её спиной, крепко обнимая, спал самый страшный монстр.