***
Ос-Керво встретил её ясным небом, тёплым ветром и бокалом вина, который перед ней поставили слуги, а после оставили Зал Совета, давая возможность обсудить все вопросы без лишних свидетелей. Министры были в сборе, за исключением Вячеслава Рождественского, да упокоится его жалкая душа, на место которого взяли Даниила Победоносцева — мужчину сорока лет, который был заместителем Министра финансов. Роман Драгомиров сидел по правую руку от неё, слишком часто поглядывая на профиль: взгляд холодных серых глаз выражал крайнюю степень заинтересованности в её персоне, что не могло не настораживать. — Итак, господа Министры, я пришла к вам с весьма грустными новостями. Мне пришлось тайно уехать из Большого Дворца, чтобы не травмировать равкианцев своим отъездом. Но возникла неразрешимая проблема, о которой я не могу умолчать, — начала Алина издалека. Ей даже пришлось встать и медленно вышагивать по залу, лишь бы не испытывать напряжения во всем теле от множества взглядов, устремленных на неё. Стук её каблуков эхом отдавал в перепонках, действуя на психику, подобно метроному. Она медленно ходила позади мужчин, слегка дотрагиваясь пальцами до спинок их стульев. — Что вы имеете ввиду, Королева? — спросил Богдан Кузнецов, начальник королевской стражи. — Я прибыла на Восток по просьбе Николая Ланцова о помощи. При этом, я не теряла времени и заключила договор с Дарклингом об автономии Запада. Мы наконец достигли цели, к которой долго шли. Документ будет оглашен завтра на площади, поздравляю. Министры начали искренне радоваться, пожимая друг другу руки, лишь Драгомиров остался сидеть неподвижно, а затем сказал: — Проблема? Что это значит? — Мне пришлось отдать ему нечто ценное взамен. Казалось, что все стихли одновременно. Молчание начало затягиваться и Алина продолжила: — Взамен на автономию Запада, он потребовал мою свободу, как женщины. Я заключила брак и официально стала Алиной Морозовой. — Ты спятила?! — взревел Роман, сметая со стола бумаги. Алина дернулась, готовая отразить любой удар, но мужчина лишь тяжело выдохнул, усаживаясь обратно в кресло. Она впервые видела его таким злым, встревоженным. На его лице не было ни единой эмоции, кроме животной ярости, что не стереть простыми извинениями. — Возьмите себя в руки. Я не намерена выслушивать ваши истерики. Приняв это решение, я освободила Запад от Дарклинга, но добровольно надела на себя цепь. И вернувшись сюда, я пришла просить вас о помощи. Как супруга того, кто пошёл на уступки, — твердость в её голосе пошатнула уверенность всех в этом зале. Алина Старкова отныне не просто Королева Запада. От её решений зависела судьба двух государств, что когда-то были единым целым. И сейчас, когда тяжёлые времена настали для всех тех, что ранее были родственниками по духу, наступил момент объединения. — Но вы его супруга! Какая автономия может быть? — выкрикнул Министр иностранных дел. — Заклинательница Солнца не может принадлежать кому-то, кроме самой себя. Я не принадлежу Равке, не принадлежу Дарклингу. Моё благословение действует на тех, кто достоин. И я буду биться за тех, кто верен. Её слова отпечаталась в сознании, подобно молитве, что читали в соборах. Это был тот самый момент, когда следовало научить действовать всех вместе, ради интересов страны. Ради народа, что нуждался в Святых. — О чем вы пришли просить нас? — Чернов налил себе квасу и сел за стол: его вид был беззаботным, словно мужчину не волновало ничего, кроме волькр и армии. — О временном объединении. Всем известно, что Шухан нападает на границы Востока. При этом, он угрожает нашей автономии, регулярно пытаясь нарушить наши планы, касаемо поставок парема. В один день все может быть разрушено и он вторгнется на наши земли. Надо вступить в альянс с Востоком и дать отпор, — Алина ударила кулаком по столу, не в силах сдержать эмоции, что убивали её изнутри. — Вы просите о невозможном, — прошипел Роман, вставая со своего места. — Я прошу о том, что в наших силах. У нас есть армия, есть флот, есть Восточные Колонии и Керчия. Наши союзники могут помочь нам всем, — повысила голос Старкова. Драгомиров пересёк расстояние между ними в несколько шагов: его взгляд метал молнии. — Вы, видимо, не совсем понимаете, о чем говорите, Королева. Вы вышли замуж за Дарклинга во имя автономии и мы это примем, как должное. Но помогать врагу — это уж слишком, — прорычал Роман. — Дарклинг не враг Западу. Ему дела нет до этих земель, но есть дело до Ос-Альты. Я выросла на Востоке, знаю цену человеческим жизням, как никто другой. И если мы не поможем, то умрём следом за ними, — прокричала Алина. Бокалы затряслись, а солнечные вспышки начали искрить в воздухе, заставив всех Министров подскочить со своих мест во благо собственной безопасности. — Королева не должна жертвовать своими людьми, ради тех, кто обратился против нас. Каньон, — прошипел Роман. — К черту Каньон, Роман! Он уже не та проблема, коей был раньше! — прорычала Старкова. Драгомиров тяжело вздохнул, а затем повернулся к мужчинам и едва заметно кивнул им, давая указание временно покинуть зал. Девушке ничего не оставалось, как тяжело выдохнуть и сесть на свое место, запивая душевную боль вином. Она ожидала подобной реакции, но не была готова к подобным испытаниям. Что это? Неуверенность в успехе? Сомнения в себе или Дарклинге? Ей казалось, что слово Королевы — закон, но все было иначе. Алине буквально приходилось доказывать собственную правоту. — Ты устроила сцену. Это было неправильно, — покачал головой Драгомиров. — А ты издеваешься надо мной. Не смей говорить мне про то, что мои решения невзвешанные. Я все обдумала ещё в Ос-Альте, — выплюнула Алина. — Почему ты вышла за него? — неожиданно спросил Роман, вставая перед ней, подобно скале, которая убийственна для корабля. О которую легко разбиться. — У меня не было выбора. Я жертвую всем ради свободы. Но знаешь, что меня злит больше? Что даже тогда, меня предают, — прошептала Алина. «— Как ты думаешь, кто был с ним в постоянной переписке? Давал указания, какие занятия нужно с тобой проводить и что делать, чтобы ты стала сильнее? — он медленно подошёл к ней, как кот, и обвил руками тонкую талию, крепко прижимая к себе. — Ты блефуешь, — Алина трясло, как при лихорадке. — Если бы блефовал, то посоветовал Роману обычное серебро, а не золото. А так, на твоей шее теперь красуется ещё одна моя печать, которую я попросту активировал в первый раз, а ты и не заметила. Мне всего лишь пришлось разыгрывать идиота, чтобы ты поверила в своё могущество. Надо же дать тебе ложную надежду на собственное превосходство.» Воспоминание отозвалось сильной душевной болью. Она не могла поверить в то, что её использовали все вокруг, лишь бы достичь своих алчных целей, которые не имели конца. В этом мире словно не существовало справедливости по отношению к её судьбе, что была так тяжела. Хотела ли она переродиться, чтобы больше не быть Заклинательницей Солнца? Когда-то, Алина всерьёз размышляла над этим, но сейчас, когда её Сила была так ценна, она боялась помыслить о том, чтобы потерять солнечный свет навсегда. — О чем вы? — недоумение на его лице вызвало лишь раздражение. — О чем я? О твоём предательстве, Роман. Дарклинг мне все рассказал. Скажи мне, когда ты лгал, у тебя просыпалась совесть хотя бы иногда? — прошептала Алина, чувствуя, что она совершенно обессиленна. Драгомиров молчал, смотря на неё виноватым взглядом. Она прекрасно понимала, что ему нечего ответить. В такие моменты, Алина думала лишь об одном: что в этой жизни она делала неправильно, за что впоследствии получала ножи в спину от тех, кому она доверяла? — Так что незачем мне рассказывать о тех, кто пострадает в процессе войны с Шуханом. Я прекрасно знаю, что такое риск. И я готова справиться без твоей помощи, — в глазах защипало, а голос дрогнул. Она была готова расплакаться от досады и обиды, что поселились так глубоко в сердце, наверняка отравив все прекрасное, что там могло остаться. — Мне было нелегко обманывать вас, — начал Роман, но она его прервала: — И все же, ты это сделал. Лично позволил мне надеть на саму себя оковы в виде парема, привязал к Дарклингу Скверной, уничтожил мою веру в тебя, — Алина не выдержала и слезы полились из глаз, несдерживаемые ничем. Драгомиров хотел было подойти к ней, но она резко вскочила на ноги и отошла назад, прижав руку к груди, где под тканью серого кафтана было спрятана татуировка Дарклинга: — Я думала, что продала себя единожды, согласившись на свадьбу с тем, кто уничтожил все мои надежды на лучшую жизнь. Но сейчас я поняла, что продала себя ещё тогда, когда встретила тебя. Когда сделала татуировку, что теперь болит так сильно, что хочется вырезать кожу, лишь бы не чувствовать эту боль, — задушенно пробормотала Алина, смотря сквозь мужчину. Уходя из зала, она чувствовала лишь одно: опустошение, граничащее с безумием. Святая, что для всех являлась эталоном праведности, сейчас совершала целый ряд неправильных решений. Может, зря она в это ввязалась? И Мал был прав? Она не создана для того, чтобы быть Заклинательницей Солнца?***
Тьма в Тронном Зале окутывала пространство, выявляя истинное настроение её обладателя: Дарклинг сидел на троне неподвижно, всматриваясь в одну точку. Второй трон пустовал и его это безмерно раздражало. — Никакой информации касательно царицы нет. Её видели слуги после того, как вы ушли, но больше никто с ней не сталкивался. Также с ней ушёл Филипп Троянов, приближенный сердцебит. Подозреваю, что они двинулись в сторону Каньона, — доложил Иван. — Розита Ярмакова и Елизавета Муркина тоже пропали? — сухо поинтересовался Дарклинг даже не поворачиваясь в сторону сердцебита. — Их уже допросили. Я лично проверил их, девушки не знают о нахождении Алины Старковой. Стало известно о том, что Ярмакова состоит в романтических отношениях с Трояновым. Но даже она не знает о его нахождении и не обсуждала с ним побег из Равки, — Иван выглядел недовольным, взбешенным собственным провалом. Дарклинг махнул рукой мужчине и тот незамедлительно поклонился и вышел, оставляя царя одного, наедине со своими мыслями. Мысли сводились к двум ситуациям: побегу Алины и Шухану. Одно другого хлеще. И самое странное было то, что во время празднества к Заклинательнице подошла старая женщина, после чего её нашли растерзанной на улице, прямо под одним из окон Дворца. И она сказала Старковой нечто, что побудило её бежать отсюда и делать это очень резво, не оглядываясь назад. Он был уверен, что всему виной были шуханцы. Разговор с их послом накануне убедил Александра в том, что те не были намерены поддержать дружеские отношения между странами. Морозов и сам не хотел этого делать. Жизнь научила его важному правилу: никогда не склонять головы. «Вечер затягивался, но присутствие Алины, её забавный полупьяный вид, помогали ему немного расслабиться, напомнить самому себе, что даже игра может поднять дух. Платье на ней сидело идеально, подчеркивая её статус, ныне достойно обретенный. Корона на голове выглядела эффектно, спору нет. Дарклинг испытывал самодовольство — выковать из дерева самый настоящий меч было очень непросто. Но сейчас, в его руках было одно из самых сильных оружий, что способно уничтожить все, но в то же время воссоздать из пепла новый мир, который могут разделить только они — воистину сильные, эфемерные для всех остальных. — Праздник прекрасен, царь. Даже жаль омрачать его новостями, которые я принёс, — елейно пропел посол. Морозов даже головы не повернул, продолжая смотреть на танцующих Гришей. Ал-Тир Кабаат был щуплым низким мужчиной, с узкими глазами, походящими на змеиные, и отвратительной улыбкой из пожелтевших зубов. Всем своим видом он больше напоминал преступника, нежели человека, который приехал вести дипломатические переговоры. — Не бойтесь сказать свое слово. Я сначала выслушаю, прежде чем предпринимать какие-либо действия, — предостережение в голосе Дарклинга заставило мужчину смутиться, но не отступиться: — Макхи Кир-Табан не будет той, кто позволит Равке существовать. Она сотрет вас с лица земли, вместе с Фьердой. Вы ещё успеете пожалеть, что не подписали акт о добровольной капитуляции, — прошипел Кабаат. Морозов медленно повернулся к шуханцу, сверля его убийственным взглядом, от которого ужас распространялся по коже, вызывая табун неконтролируемых мурашек. Истинный ночной кошмар. — Тогда мне абсолютно нечего терять: я могу смело отослать ей вашу голову. Как вы на это смотрите, господин посол? — холод в бархатном голосе — всего лишь визуальная уловка. — Кергуды заставят вас и ваш народ страдать, Дарклинг. Александр ухмыляется, стирая грань дозволенного, как последнюю черту меж ними. Шанс упущен: — Тогда передайте вашей правительнице, что шуханские дети будут рыдать, когда я заберу души их отцов и матерей. И видят Святые, он не врал.» На самом деле, в этом мире все легко сломать: по ощущению, это как сильно сжать спичку, а та треснет, разломавшись на две половины. Дарклинг разрушил этот мнимый мир, позволил вольность в отношении Равки. Но сейчас, наступило то время, когда возможность отомстить сливалась с жаждой мести. И становилось единым целым. Что могло быть сильнее, чем ненависть к врагам? Отвращение к тем, кто ушёл, не сказав ни слова. « — Ты… Ты бы хотел остаться? — неуверенно, с запинкой, спросила Старкова. — Да. Хотел бы.» Боль меж рёбер сильная, что хотелось ударить кулаком по стене, разбивая костяшки в кровь. « — Тогда, почему нет? — прошептала она. Пальцы коснулись тёмных прядей, что теперь отделились от идеальной причёски. — Потому что тогда я не смогу остановиться.» И все это — чёртова правда. Гнойная рана на его черством сердце, что болела все сильнее. Дарклинг чувствовал страх Алины, ощущал каждый вздох, который она издавала, в попытках прийти в себя. Он просто знал: сейчас она испытывала такое, что словами нельзя описать. Обида ли это? А может, отчаяние? Нельзя сказать наверняка. Морозов медленно поднялся на ноги и медленным шагом прошёл к выходу из Тронного; Гриши услужливо поклонились и открыли перед ним двери. В коридоре у окна стояли Иван и Фёдор, переговариваясь о чем-то своём. Заметив царя, они тут же ровно встали, готовые выполнить любое поручение. — Скажите всем: аристократии, отказникам и Гришам о том, что настали сложные времена. Донесите вести в каждый город, в самую глухую деревню о том, что его Величество Равкианский Царь и Беззвездный Святой — Дарклинг объявил войну Шухану. — Неужели… И вправду? — пробормотал Фёдор. Дарклинг лишь сказал: — К шести часам подготовьте мне документ на подпись о стечении войск в столицу. Наверное, пришло время использовать Ничегой и Волькр по их прямому назначению. Ему нужны дополнительные силы.***
Её всю колотило, то ли от того, что в комнате плохо работал камин, то ли от произошедшего. Их с Елизаветой отпустили совсем недавно; допрашивал этот идиот Иван. Он был слишком бесцеремонным, несдержанным: хватал за руку так сильно и крепко, что на коже следы остались от его цепких пальцев. Роза мерила шагами маленькую комнату, которую ей выделили, и не могла даже присесть из-за стресса. Она просто не могла поверить в то, что Алина и Филипп исчезли, не сказав ей! Да, она догадывалась, что все дело в политике: Заклинательнице следовало объявить народу о том, что она заключила союз с Дарклингом. Но Ярмакова была уверена, нет, рассчитывала, что Алина возьмёт её на Запад с собой! Роза успела соскучиться по дяде, по личным вещам в комнате и по лошади Пеппи, которую Роман подарил ей на восемнадцатилетие. Принесенный в комнату кофе совершенно не радовал; девушка была бы счастлива, если бы её оставили в гордом одиночестве и не трогали до самого утра следующего дня. Но, видимо, её мечтам не суждено сбыться, потому что следом за служанкой, на который был идеального цвета кремовый кафтан, зашла Муркина. — Что тебе надо, Елизавета? — устало выдохнула Роза, не в силах ссориться. — Я пришла сказать о том, что Дарклинг объявил войну. А ты сидишь тут и чахнешь в своей коморке, — фыркнула девушка и запрыгнула на туалетный столик, поудобнее заерзав бедрами по гладкой поверхности. Роза подошла ближе, расставляя руки по обе стороны от Муркиной. То ли пыталась проявить давление, то ли показать превосходство. Она сама не понимала до конца, что именно делает. — А вот ты не чахнешь совсем. Ходишь, разнюхиваешь все, как крыса. Это мерзко выглядит. — Уж лучше быть в курсе событий, чем как ты — ничего не знать. Чем ты занимаешься в свободное время, Ярмакова? Читаешь детские сказки? — ухмыльнулась Елизавета, кивая головой в сторону книги на кровати. Шквальная зло выдохнула и схватила девушку за руку, потянув на себя. Муркина странно улыбнулась, обнажая белоснежные зубы. — Не твоё собачье дело, Елизавета. Зачем пришла? Совсем нечем заняться? — Слышала, что тебя твой сердцебит бросил и ушёл с нашей дражайшей царицей обратно на Запад. Тебя бросили, — прошептала Муркина ей на ушко. Ярмакова попыталась отстраниться, но дипломат схватила девушку за талию, не позволяя отодвинуться. Елизавета смотрела на девушку, как хищный зверь, который нашёл свою добычу. — Не трогай меня, Муркина. Я знаю, что ты не та, кем являешься. Что ты обманываешь Алину. Что пытаешься обмануть сейчас меня, — собственный рык пугает Розу, но она продолжает смотреть в ясные голубые глаза уверенно, не отводя взор. — Знаешь, мне даже жаль тебя, Роза. Ты так очаровательна в своей глупости, что мне совершенно не хочется тебя трогать. Но придётся, — Елизавета нежно обняла девушку, окутывая её своими внутренними демонами. Роза дернулась, что есть мóчи, почувствовав путы на руках: стебли с шипами впились в нежную кожу, царапая на теле следы от «когтей» Елизаветы. Она не успела даже вскрикнуть: гладкий стебль появился меж зубов, подобно веревке. Девушку охватила самая настоящая паника: не успев вовремя среагировать, теперь Ярмакова не могла использовать Силы, чтобы дать отпор. — Думаю, ты прекрасно поняла, кто я. Но не нужно истерики, моя милая. Отныне, ты принадлежишь мне. Будешь слушать меня. Потому что я этого сильно хочу, — рассмеялась Елизавета, оглаживая щеку Шквальной. Муркина, заметив сильный рывок Розы, позволила ей говорить, отводя стебль ото рта. — Зачем я тебе? Чего тебе надо? — Мне нужна верная игрушка, которая будет доносить о планах Старковой. Но я выбрала тебя не потому, что ты прислуживаешь Заклинательнице. А потому что я выбрала тебя, — опасная ухмылка скользнула по её лицу, заставив Розу вздрогнуть. — Тебе не выгодно возиться со мной. Я не предам Алину, — выплюнула Ярмакова, не скрывая своей неприязни к Святой Роз. — Знаешь ли, я люблю все, что связано с моим даром. Твоё имя — как лакомый кусок. А ещё — ты успела здорово мне насолить. Я люблю послушание, так будь правильной девочкой, — Муркина рывком потянула стебли на себя и Роза буквально влетела в Святую. Искра взглядов промелькнула меж ними; Роза тяжело выдохнула, в то время как Елизавета смотрела на неё испытывающе. — Не разговаривай со мной в таком тоне. Я никогда не буду прислуживать тебе, — выпалила Роза. Смелый взгляд лишь позабавил Святую: — Это мы ещё посмотрим. Пути стянулись сильнее, заставив Розу завизжать. Шипы оставили порезы.***
Лаборатории, находящиеся в катакомбах под городом, вызывали только аллергию на сырость и плесень, вкупе с отвращением к крысам, нежели интерес. Алина медленно шла за Кириллом вглубь, где по его рассказам, находились испытуемые твари. С Романом она до конца дня не виделась: не было ни желания, ни сил. В какой-то момент, ей стало настолько противно от самой себя — что её использовали и выбросили, как ненужный материал, что хотелось просто развернуться и уйти с Филиппом, куда глаза глядят. Как раньше. «Видение спало: перед ней стоял испуганный лось, что шарахнулся обратно в лес, окидывая их снегом из-под копыт. Старкова тяжело дышала, неспособная прийти в себя после жестокого дурмана. Её подхватил на руки Троянов, но она была без сил. Настолько она устала, что почувствовала тяжесть век и то ли заснула, то ли потеряла сознание на руках мужчины. Пришла в себя она уже в гостинице: Филипп поднёс к её губам кружку с тёплым чаем. Девушка приподнялась на локтях, превозмогая ломоту во всем теле. — Пей, дурёха. Если бы потеряла сознание в снегу, могла отморозить себе всë на свете. Зачем ты рванула? Чем тебе лось не угодил? — сетовал Филипп, помогая ей пить. На прикроватной тумбе стояла пиала с куриным бульоном и отварным картофелем. — Я подумала, что это был олень. Олень Морозова…» Тогда, все казалось настолько нереальным, что она готова была побежать в снежную бурю за иллюзией. Сейчас, ей предстояло увидеть нечто страшное и столкнуться с волькрами лицом к лицу. Перед глазами появился образ Жени: её растерзанное лицо, что когда-то было настолько прекрасным и неотразимым, что даже царица Ланцова завидовала. — Почему Роман доверил вам проект? — спросила Старкова, когда генерал придержал ей дверь. — Потому что я единственный, кто не стал бы крутить у виска, выслушав идею. И он решил, что лучшим решением будет довериться мне, — самодовольство у Чернова присутствовало — его явно нельзя обвинить в излишней скромности. Лаборотория представляла собой тёмное помещение без источников света, содержащих большую концентрацию ультрафиолета. Всем известно, что Волькры — слепые, с острыми, как бритва, зубами, с повадками хищника, существа. Их жажда человеческой плоти и крови — жестокий инстинкт. — И все же, как вы смогли обуздать их? Словить? — вопрошала Алина. В несколько рядов стояли клетки, внутри которых, в «спящем» состоянии, находились дети мрака. Они совершенно не реагировали на внешние раздражители в виде шума от каблуков Алины или же тихие разговоры фабрикаторов возле длинных столов, за которыми они трудились. — Какой-то чудак с Востока решил переправить мешок с юрдой через Каньон и нелегально ввезти его в Ос-Керво, чтобы продать в три раза дороже. Эта информация попала к Драгомирову и он отправил шестерых Гришей на поимку этого идиота. В процессе, были повреждены мешки с наркотиком и эти твари слетелись на шум драки. Некоторые перепутали во тьме мешки с трупами солдат и вцепились в них, а после начали вести себя слишком спокойно, словно завороженные. Драгомирову доложили обстановку и он заинтересовался этим феноменом, приказав направить потом туда Шквальных на корабле и распылить эту дрянь по Каньону, — ухмыльнулся Чернов, словно гордясь предводителем. — Как я понимаю, словить потом их было не сложно, а переправляли волькр вы из Неморя ночью, — добавила Алина, быстро сообразив что к чему. Старкова решила подойти поближе и рассмотреть существ при свечах: должное освещение позволяло разглядеть каждую устрашающую деталь их природы: торчащие клыки, перепончатые крылья, острые когти и отвратительную костливую морду. Багра когда-то поведала ей секрет, что Скверна была столь жестока и не пощадила людей, оказавшихся во тьме: воссоздала из них армию монстров, желавших плоть людскую. Фабрикаторы сидели и упорно трудились над созданием шприцов из стали, которая тщательно выравнивалась под давлением их Силы, затем сворачивалась в трубку, а после — подвергалась холодной обработке и давлению. Последний этап — прессование, благодаря которому трубка получалось более тонкой и прочной. Такие шприцы были надежны не только для использования у людей во время военного положения; Гриши трудились здесь ради использования их на волькрах, а значит, в этом был какой-то свой смысл. Их голубые кафтаны выделяли фабрикаторов среди прочих Гришей; здесь, на Западе, было сильное отклонение от истоков Востока — цвета, для практикующих Малую Науку, были свои, лишь бы было отличие от Старой Равки. — Что ты делаешь? — Алина подошла к парню, что аж вспотел от такой ювелирной работы. Завидев Заклинательницу перед собой, он тут же вскочил на ноги, испуганно глядя на Алину. Все остальные тоже замерли, словно боясь сделать лишнее движение. — Шприцы, моя Королева, — дрожащий голос заставил Старкову улыбнуться и подойти поближе: — Это я вижу. Для чего ты их делаешь? — Волькры нуждаются в юрде. Мы размешиваем порошок до жидкой субстанции и заполняем шприц. Поскольку волькры быстро приходят в себя, наша задача — создать шприцы, которые автоматически впрыскивают нужную дозу парема в брюшную полость существа. Крепится сооружение к седлу, — выпалил парень, смотря на неё с опаской. Старкова даже удивилась подобному: получается, полный контроль ещё не доступен для них. — Можно ли разработать нечто, что защитит их от солнца? — поинтересовалась Алина. Фабрикатор замялся и за него ответил другой: мужчина средних лет с сединой в бороде. — Наверное, нет, моя Королева. Какими бы опасными зверюгами не были они для нас, их кожа слишком тонкая, чтобы выдержать ультрафиолет. Даже если укрыть их чем-то, они все равно будут уязвимы. Вы сможете использовать их только в ночи, до первых рассветных лучей. Риск велик, — пробормотал мужичок, вытирая руки от мазута. — И какой же тогда смысл использовать их, если они бесполезны днем? — закатила глаза Старкова, касаясь перепончатого крыла волькры. Та не отреагировала на прикосновение. — Мы выполняем приказ, Госпожа, и не задаём лишних вопросов. Магистр сказал сделать и мы делаем. Значит ему нужны они именно ночью, — пожал плечами он. Чернов, стоящий поодаль, не обращал никакого внимания на разговаривающих, лишь наблюдал за волькрами, что распластались на столах, раскинув свои огромные крылья в разные стороны. — А как вы думаете, достопочтенный… Почему именно солнце? Мужчина немного подумал, а потом ответил: — Тьма — странное явление, не имеющее никакой грани. Она есть везде, даже в светлых вещах. Природа её появилась ещё задолго до появления человека, она была до нас и будет после нас, что не скажешь о солнце. Оно имеет свой конец, как небесное светило и имеет конец, как луч в ваших руках. Может быть, поэтому Святые сделали две противоположности для сохранения баланса на грешной земле. У Алины замерло сердце от умных слов мужчины. Она искренне поразилась осведомленности и грамотности обычного на вид фабрикатора, который больше походил на мужика из села. — Как ваше имя? — Сергей Лебяжьев, — он пожал плечами. — А во что верите вы, Сергей? — поинтересовалась Алина, прежде чем оставить их в покое и дать приступить к работе вновь. — В свое дело, которому я посвящаю жизнь, — улыбнулся мужчина. Старкова улыбнулась и, похлопав мужчину по плечу, дала понять, что все могут дальше продолжать работу. Ей, определённо, понравилась такая позиция. Сергей сказал правильные вещи, натолкнувшие её на мысли о том, чем бы хотела заниматься она сама? Вышивание крестиком? Вязание? Семейный очаг и дети? Военное дело? Алина не могла дать себе точный ответ на этот вопрос. Возможно, все дело в том, что проблемы свалились на голову, подобно мешку. Но, стоило признаться, что она просто не знала, на что она может годиться ещё, кроме как сражаться за жизнь и быть Заклинательницей Солнца. Она лишь надеялась, что когда-нибудь наступит тот день, когда ответ на вопрос будет получен.***
В библиотеке Поднебесного было тихо: Алина сидела в кресле и пила чай, читая книгу преданий, которую когда-то давал ей Апрат. Неудивительно, что книга была в Ос-Керво — каждому ребёнку дарили книгу о Святых, когда тот учился читать. Единственным исключением были отказники в глухих деревнях: там уровень образования был настолько низким, что люди даже говорили с ошибками. Невольно, ей вспомнилась Ольга: она была доброй, отзывчивой женщиной. Из-за произошедшего, она ненавидела шуханцев ещё сильнее прежнего: хотелось задушить эту страну. Она не представляла, каково было Филиппу: он потерял мать и жену, что была самой настоящей предательницей не только его самого, но и Равки. Троянову пришлось следовать вслед за Алиной, доверившись только своему дару, который подсказывал, что она не врала и действительно являлась Заклинательницей Солнца. — Как вам лаборатория? Вижу, вы заинтересовались этим проектом, — голос Кирилла заставил её вздрогнуть и резко захлопнуть книгу, даже не положив закладку меж страниц. — Вы меня напугали, — осуждение в голосе не было прикрыто ложной учтивостью. Генерал усмехнулся и сел в кресло напротив, а после поставил на маленький столик два бокала и бутылку, которые держал в руках. — Скажите, как вам полет на волькре? Что вы испытали? — Кирилл проигнорировал её выпад и лишь налил вина в бокал. — Сумбурно, опасно. Если мы собираемся посадить Гришей на этих тварей, нужно для начала обучить их держаться в седле, иначе смертность побьёт все рекорды, — закатила глаза Алина и взяла бокал со столика, поднёс его к губам. — Первое время мне было страшно, но я быстро привык. Это не сложнее, чем ездить на лошади, — возразил Кирилл. Пригубив, она лишь отвела взгляд сторону, как вдруг в голове появился голос. Голос на балу. Людмила.«— Что вы видели?»
«— Нас спасут только грязные твари, что прячутся в ночи, царапая когтями двери простолюдин. А ты жить будешь, если последуешь тому пути, что сама избрала. Ждёт тебя судьба нелегкая, но спасение обретёшь в маленьком человеке. И вот тебе мой совет: не пей вина.»«И вот тебе мой совет: не пей вина.»
«Не пей вина.»
«Вина.»
Старкова замерла, не успев сделать смертельный глоток. Подняв глаза, она натолкнулась на пытливый взгляд Чернова, который словно выжидал. Дерьмо. Полное и окончательное. Ей почудилось лицо Дарклинга, его колкий взгляд, что когда-то казался манящим. Сейчас — это отрезвляющая пощечина.« — Будешь терпеть, пока не отнимут всë?»
Алина резко вскочила и со всей силы плеснула вино в лицо мужчины. Чернов заорал, хватаясь за лицо; кожа начала слазить с него лоскутами. Святые… Чтобы было, если бы она выпила это… — Чёртова сука! Ты должна была сдохнуть! — заорал Кирилл и бросился на неё, поваливая на пол. Ноги и руки оказались прижаты его весом, без возможности двигаться. Старкова изо всей силы попыталась изогнуться и пнуть Чернова, но тот замахнулся и наотмашь ударил её по лицу. Адская боль «разожглась» на щеке, подобно пламени. — Почему? Кто дал тебе приказ?! — заорала Старкова, выплевывая слова ему в лицо. Генерал замер на секунду и, воспользовавшись ситуацией, Заклинательница ударила его в скулу кулаком, не пожалев костяшки. Буквально отпинавшись от него, Алина вскочила на ноги: физических сил было недостаточно — Генерал являлся военным, что уже долгие годы рубил головы неугодных. — Мне никто приказы не давал и не будет давать. И ты тоже не будешь, — сплюнул кровь Кирилл. — Я видела в тебе человека, который может повести мою армию, — покачала головой Старкова, разочаровываясь в том, кого видела подле себя. — Это не твоя армия. Здесь нет ничего твоего! — прокричал Кирилл, ударяя ладонью по столу. Его лицо было обезображено ожогом от вина, а губы исказились в дьявольской гримасе. Алина стояла ровно, лишь бы не выдать ему своей паники. А на деле; колени уже подкосились. Ей впервые за долгое время стало страшно — она была с ним один на один. — Здесь все моё. Монархия восстановлена, а твоя революция больше не актуальна. Сдайся и я не убью тебя, — Старкова была готова к сотрудничеству с таким подонком, несмотря на его проступок. — Знаете, что будет, когда вы отобьетесь от Шухана? Гражданская война. Брат восстанет на брата, будет мор и гонения, а все лишь потому, что вы вступили в брак с человеком, которого ненавидели и презирали. Которого поклялись убить перед всем Советом! Вы наглая лгунья, — прошипел Чернов, вытаскивая клинок из ножен. — Войны не будет, — попыталась образумить его Заклинательница. Чернов ухмыльнулся, всем видом показывая, что он не ищет мира с ней. — Будет. Потому что я её начну. Резкий рывок в её сторону заставил Алину дернуться назад. Время будто замедлилось: она видела перед собой лишь злое лицо и клинок из стали Гришей. Старкова не могла не действовать иначе. Мертвый Генерал лучше, чем живой предатель. Руки выставились вперёд инстинктивно, а разрез вылетел так быстро, что она даже не успела сообразить, что произошло. На шее Кирилла появилась тонкая кровяная полоса. Гортань переломилась, заставив мужчину ужасающе задыхаться и кряхтеть. Его предсмертные всхлипы могли долго быть в её ушах, но голова упала с плеч Чернова, покатившись по ковру. Алина замерла, как вкопанная; время остановилась. Тяжёлый выдох. Вдох. Выдох. Спасибо, Людмила, что предупредила. Спасибо, Александр, что научил выживать. Спасибо, Роман, что дал узнать, что такое «предательство».***
Он заметил тень от неё, но даже не обернулся. Сразу понял, что Алина пришла к нему. Что чувствовало сердце в этот момент, которое за много столетий превратилось в камень? Лишь досада появилась в нем ненадолго, служа напоминанием о том, что он все ещё человек. Что все ещё жив. — Ты заявилась, после того, как сбежала, поджав хвост? — Дарклинг был в ярости. Алина прошла вглубь спальни. Их спальни. Здесь совершенно ничего не изменилось: её парфюм и украшения стояли на тех же местах, что и после её ухода. Почему-то она искренне верила, что Дарклинг захочет избавиться от её вещей, как только выяснится правда о пропаже. — Я не сбегала. Мне нужно было вернуться на Запад и ты это знал, — её тихий голос, казалось, выводил Дарклинга только больше. — Я объявил войну Шухану, — его тяжёлый вздох оборвал последнюю надежду на лучшее. Алина замерла, как вкопанная. Он медленно развернулся, вперяясь взглядом в побледневшее лицо девушки. Её губы задрожали: — Что ты наделал?! — прохрипела Старкова, чувствуя, как садится голос. Александр был холоден и расчетлив. В его глазах не отражалась жалость или же сожаление. Ей даже показалось, что тьма вокруг разрослась, подобно губительному туману. — То, что должен был. А вот ты отказалась от своих обязательств, нагло сбежав, — прошипел Дарклинг, сокращая расстояние и сжимая её кожу на запястьях больно. Хотя, после этой встречи на коже не останется и следа. — Я сделала это ради Равки. Я хотела привести армию в Ос-Альту… Дарклинг взмахнул рукой сурово; гнев был отражением его душевной бури, которую она разбудила нещадно. — Живи на Западе и радуйся свободной жизни, маленькая Заклинательница. Но не смей больше являться на моих землях. Я предупреждаю тебя: если я увижу хоть твою тень, то будь готова к тому, что твоё очередное предательство будет наказуемо, — прорычал Морозов, с отвращением убирая руки. Старкова сделала шаг назад, пораженная заявлением «мужа». Неужели, все закончится именно так?! Она действительно хотела объединить Равку, помочь с сопротивлением. « — Ты… Ты бы хотел остаться? — неуверенно, с запинкой, спросила Старкова. Мужчина поднял глаза, смотря на неё так, словно она сияла, подобно самой яркой звезде. Или же, все это вино, которое дурманило разум? Она сама уже не понимала, что говорит, пока горячее дыхание на щеке не заставило её вздрогнуть и замереть, как лань. — Да. Хотел бы.» Все это было ложью? Наглым миражом, который убил в ней последнюю надежду на сосуществование с Дарклингом? Все словно вернулось на круги своя, когда они были врагами. Их история будто возвращалась к исходной точке раз за разом, не имея развития. Противоположности не могут объединиться, ради цели. « — Тьма — странное явление, не имеющее никакой грани. Она есть везде, даже в светлых вещах. Природа её появилась ещё задолго до появления человека, она была до нас и будет после нас, что не скажешь о солнце. Оно имеет свой конец, как небесное светило и имеет конец, как луч в ваших руках. Может быть, поэтому Святые сделали две противоположности для сохранения баланса на грешной земле.» Слова Сергея возникли в памяти, но Алине не нашла в них утешения. Наверно, Святые не хотели их единения. — Хочешь спугнуть меня угрозами? Так знай, упорство — моё второе имя. И я ещё вернусь на Родину, — прошипела Алина. Золотые тату зажглись на запястьях яркими лучами, вторя её гневу. — Тогда будешь пожинать последствия, Алина Старкова. Я держу свои обещания, в отличие от тебя. Это не угроза. — Ты будешь жалеть об этих словах, Дарклинг. И когда я приду с армией, чтобы разбить Шухан, ты испытаешь такой стыд, который ещё никогда не чувствовал, — горько усмехнулась Алина. Очертания спальни начали исчезать; она прервала связь, смотря на то, как тёмный силуэт смазывался, терял свое естество. На подкорках сознания Алина услышала последнюю фразу Александра: — Чувство стыда мне не свойственно. Я никогда не жалею о своих поступках. И об этом жалеть не буду.