***
Драгомиров повернулся к собеседнику, словно только заметил его присутствие, хотя Филипп сидел позади и даже демонстративно кашлял, чтобы Инферн обратил на него внимание. — С какой целью вы позвали меня? — Троянов вложил в голос всю скуку, которую мог себе позволить. — Хотел в первую очередь поговорить об Алине. Ты ведь её близкий друг. Что скажешь по поводу того, что произошло? — Роман налил и подал ему квас. Филипп лишь отпил, смотря в одну точку: он до сих пор не понимал того, что произошло с его подругой. С его королевой. — Солнце стало нестабильным. Это может принести серьёзные последствия, — его задумчивое настроение слегка огорошило Романа, но он не подал виду. — Верно. Юрда-парем требует постоянного и бесконтрольного подкрепления, а это ломает разум. То, что произошло — не должно повториться вновь. Боюсь, что в случае ещё одного такого всплеска, мне придётся убить Госпожу Старкову не раздумывая, — покачал головой Драгомиров. Сердцебит дернулся: эти слова были подобны пощечине. Он никак не ожидал такого расклада. Филипп также понимал, что Алина едва ли могла контролировать свои Силы, а это могло убить их всех: один разрез в порыве ярости и все её близкие были бы мертвы, окропляя руки Заклинательницы в красный. — И что в таком случае делать? — Окончательно взять под контроль волькр, отстранить Алину от дел и дать ей время на восстановление. Ко всему прочему — нужно решить проблемы в армии; после смерти, не без помощи нашей Королевы, Кирилла Чернова среди солдат начались беспорядки. Офицеры пытаются уладить этот вопрос, но без руководителя им долго не продержаться, — Роман сел напротив Филиппа и протянул ему бумагу. Сердцебит нахмурился недоуменно, но взял свёрток. — Если кратко, то здесь приказ о твоём зачислении в ряд генералов армии. Ты достаточно показал себя в бою, физическая подготовка у тебя отменная. Вся проблема в том, что твои навыки Гриша явно проигрывают, а мне бы не хотелось иметь в армии неквалифицированных военных. Будешь упорно работать и тренироваться — получишь высокую должность. — Почему я? Мои навыки сгодятся ради защиты одного человека, а не ведения целого отряда и разработки военной стратегии. И вы решили, что я самый подходящий вариант, когда армия и так разваливается без моей помощи? — усмехнулся Филипп, отодвигая указ в сторону. Ему совершенно не понятны мотивы Драгомирова и пока все доводы не были выслушаны, не стоило лезть в то дело, в котором он не разбирался. — Никогда не поздно научиться. Тем более у тебя есть потенциал и желание сражаться за Алину. Что ещё нужно для такого важного дела? Лишь знания, которые я могу тебе дать, — Роман явно преследовал какие-то свои цели и хотел их достичь любым способом. Филипп улыбнулся, а затем придвинулся к мужчине и прошептал ему в самое ухо: — А меня вы тоже планируете использовать и обмануть, как сделали с Алиной? — Избавьте меня от осуждения, Филипп. Вы сами видели, что я «сделал» с Алиной и чему её научил. Теперь полученные умения наступают мне на горло и по мне не скажешь, что я доволен. Ни единого шанса на отторжение идеи: Филипп заинтригован. Его воистину интересовал Роман: безупречный политик, хитрый лис, безликий, что скрывался за множеством масок. Было ли это предложением дьявола? Может быть, да. Но он протянул руку, в знак договора, пренебрегая словом, что дал Алине. Служить и защищать он будет на расстоянии. — Поэтому, я соглашаюсь. Алина стала безупречна и если вы научите меня тому же, то я смогу отплатить равноценно, — Филипп крепко пожал ладонь Магистра. — Вы приняли верное решение. Пока прошу не информировать Алину о сделанном выборе: её нестабильное состояние может сыграть на руку врагам, — Роман поднялся со своего места, давая понять, что разговор подошёл к концу. Троянов кивнул и развернувшись на пятках, пошёл к двери, не оборачиваясь. Полностью ощущая, как размеренно билось сердце Драгомирова.***
Она слизала порошок с пальцев, чувствуя, как естество опустилось до уровня животных и то, те не вели себя так отвратительно. Алина едва ли могла контролировать собственные действия, но юрда-парем помогал забыться, утолить внутренний голод и ненавистную суть внутри, что требовала ещё больше Силы, чем есть у неё сейчас. Алина почувствовала присутствие Призрака; шторы колыхнулись практически незаметно, но Заклинательница научилась определять каждого Ворона, что работал на неё. — Инеж… Рада видеть тебя снова, — Старкова медленно развернулась к сулийке на пуфе, даже не скрывая остатки порошка возле губ и носа. — Санкта, — девушка поклонилась, смотря на неё благоговейно, но её взгляд изменился, когда Гафа заметила мешочек на туалетном столике, — Мне стоило прийти позже? Заклинательница поднялась на ноги, немного не устояв, покосившись вправо, но все-таки удержалась. — Это все мелочи. Лучше обрадуй меня новостями. — Радовать особо нечем. Поставка парема в Шухан была остановлена, но случился перехват. Макхи Кир-Табан подорвала корабль: наркотик был уничтожен, как и факт её преступления против Гришей. Доказательств нет, — сулийка опустила глаза, словно чувствовала вину перед Алиной. Старкова едва ли могла сказать хоть что-то: её план провалился, жизнь и здоровье катились ко дну, а надежды рушились. Всё её существование обрекли на сущий ад, когда она стала Гришем. И вереницу событий запустил именно Дарклинг, что не давал ей покоя — всегда оставлял для себя лазейки в юной голове. — Проклятье! — прошипела Алина, ударяя по столу ладонями, словно гнев мог утешить раненое сердце. — Что мы можем ещё сделать, Санкта? — Инеж была готова на все: это читалось в её глубоких карих глазах. Алина судорожно сглотнула, чувствуя, как боль в груди разрастается, а кожа горит. Солнце начало незаметно искрить в руках, сопротивляясь воле девушки, но Заклинательница сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладонь, пытаясь успокоить бурлящее негодование. — Уже ничего, Инеж. Подойди к Роману, он выдаст из королевской казны восемьсот тысяч крюге. Передай всем Воронам огромное спасибо за отзывчивость, — усталость в голосе была слышна отчётливо, но Старкова постаралась произнести это как можно искреннее. — Никто не мог предположить этого, Госпожа Алина. Главное, что парем уничтожен — это наша изначальная цель, — она склонила голову в знак уважения. — Я довольна вашей работой, Инеж. Вороны, действительно, оказывают мне неоценимые услуги, за которые я не могу заплатить достойную цену. Передай Казу Бреккеру моё почтение и слова благодарности, — уголок губ дрогнул в улыбке и Алина по-дружески дотронулась до плеча Призрака, которая тут же просияла. Инеж Гафа была удивительной девушкой: скрытная, очаровательная и на удивление — лёгкая, в прямом смысле этого слова. Каждое её движение было невесомым, а от того Инеж бесшумно передвигалась, за что и получила прозвище «Призрак». — Конечно, моя царица. Прикажете отплыть в Кеттердам? — Да. В случае чего, мои пташки тут же донесут вам о новом деле, — Алина почувствовала, как тьма разрастается в груди. Захотелось откашляться: выплюнуть всю Скверну и парем из лёгких. Сулийка кивнула и как только Алина отвлеклась на потекшую кровь из носа, исчезла из комнаты, не оставив и следа за собой. Заклинательница резко схватила платок со стола и зажала ноздри, дабы остановить кровь. Тяжёлое дыхание через рот только осложняло ситуацию; все это побочные действия наркотика, который распространялся по телу неравномерно, травмируя ткани. Старкова с тяжестью в ногах оперлась о столик, пытаясь сохранить вертикальное положение. Татуировки загорелись адской болью, напоминая о великом обмане: « — Чего тебе ещё нужно? — прошептала она, пробуя языком собственные горячие слëзы. — Единство Равки. И ты сможешь мне в этом помочь, если окажешь неоценимую услугу. Твоими руками я взял Запад подобно прыткому лососю из моря, но теперь пришло время действовать вместе. Я уверен, что ты идеально справишься с ролью послушной жены, которая во всём поддерживает истинного Короля, — он мягко выгнул её кисть и поцеловал тыльную сторону ладони.» Это было смешно: можно сказать, что забавно. Алина обманулась сама, доверившись не тем людям, а сейчас Дарклинг вынуждал её выйти на связь. Заклинательница уверена, что дело именно в этом — тату жгли кожу, вызывали сильнейшее раздражение. «Она слишком близко его к себе подпустила, разрешила быть слабой и безвольной женщиной. И дело не в ирисах или же их уникальности. Дело в связи. Старкова больше не хочет умолять, не хочет ждать помощи от других. И для этого нужно на корню обрубить то, что мешает и отвлекает. Девушка зажмуривается, пытаясь сдержать гнев, что вырывается из неё, подобно лавине. Резко распахивает глаза и тяжело дышит в неверии, когда замечает, что радужка стала жёлтого, практически золотистого цвета. Старкова не отшатывается в ужасе — понимает, что это из-за парема и сильных эмоций, что бурлят в ней, вырываясь наружу яркими вспышками гнева. — Мне стоило быть более внимательной к самой себе. Надеяться только на свою Силу. Я перестану взывать к тебе, Александр, — тихо прошептала Старкова.» И вот, сейчас Алина снова балансировала между двумя огнями, что опаляли пятки, заставляли шипеть от невыносимой боли. Сейчас, когда она так уязвима, ей снова приходилось собирать связь по крупицам, соединяя волокна их разумов, словно сидя за веретеном. Заклинательница зажмурилась, представляя коридор и голубую нить, что вела её к заветной двери закрытого ото всех разума. Она медленно наматывала «ведущую» на палец, продолжая идти за голубым свечением вдаль. Алина чувствовала и ощущала каждой клеткой своего тела нечто инородное и холодное, словно девушка сливалась с чужим телом, свыкалась с присутствием кого-то ещё в своей голове. Тьма рассеивалась, уступая место очертаниям их спальни. Тёмный силуэт Дарклинга был размытым, настолько нечетким, что Алина инстинктивно щурилась, пытаясь разглядеть его лучше. «В тишине слышен звук, издаваемый цикадами. Здесь была мирная гавань, остров, скрытый ото всех, для личного уединения. — Это место подобно Иерихону. Дом, в котором можно быть самим собой, несмотря на то, что происходит вокруг.» Так она думала о Поднебесном, но сейчас, когда разум Дарклинга открылся ей навстречу и она ощутила знакомое тепло и блаженную тьму, то тут же засомневалась в своих словах. Алина корила себя за то, что привязалась к тому, кого презирала. Кто принёс ей столько боли… — Я удивлён, что ты решилась полностью восстановить связь. Каковы мотивы? — хрипловатый голос Дарклинга заставил девушку вздрогнуть. — Тебя это беспокоит? — Милая Алина, ты заявилась в прошлый раз, воспользовавшись печатью Скверны. Тебе этого было мало? Сейчас ты вновь привязываешь наши разумы, хотя подобное было противным? — злобно оскалился Дарклинг, яростно смотря на свою противоположность во всем. Старкова медленно прошла вглубь, чувствуя, как пространство вокруг расширяется, меняя очертания. — Мне не до личностных разборок. Пришла заявить, что твоя печать мучит меня. Останови это, — прошипела Алина. — О чем ты? — его недоуменный голос настолько возмутил Старкову, что девушка не раздумывая двинулась вперёд. Она резко дернула край халата в сторону, как можно больше оголяя грудную клетку, по которой расползались чёрные «нити», что скапливались в области сердца. Александр медленно подошёл к ней, нерешительно протянув ладонь, но после прошедшей секунды, все-таки дотронулся до шеи, фалангами оглаживая взбухшие от черноты вены. Алина замерла от невесомого движения: табун мурашек прошёлся с головы до пят, вынуждая вздрогнуть. В серых глазах Морозова отражалось странное сожаление, которому она не хотела верить. — Вот, что ты сделал со мной, Александр. Не делай лицо страдальца, на тебя не похоже. Неужели, не знал о последствиях? — прошептала Алина. — Скорее, не думал, что ты будешь так сильно страдать, — его бархатный голос словно погладил Старкову по «загривку». Его касание принесло облегчение, мимолетное спокойствие, словно Алина переместилась в мирную гавань. Боль и извечная жажда отступили. Алина прикрыла веки, чувствуя дыхание мужчины над собой. Чернота исчезала: Дарклинг забирал всю её боль, начав тяжело дышать. Старкова открыла глаза, замечая его губы в миллиметрах. Казалось, что лицо Беззвездного потемнело: на нем стали проступать вены, наполненные Скверной. Взгляд отяжелел. — Спасибо, Александр. Даже несмотря на то, что это сделал ты. Её выдох был спусковым крючком: Алина обхватила рукой ладонью затылок Морозова и прижалась губами к нему: нежно, с извращенной благодарностью. Александр притянул её к себе ближе, утопая в этом наркотике, что был похуже юрды-парема. Был хуже всего на свете, потому что в этой борьбе они продавали души, интересы, корыстные желания. И каждый раз проигрывали. Алина не знала, злился ли он, но когда она медленно отодвинулась, разрывая контакт, в его глазах мелькнуло разочарование, что тут же скрылось за маской равнодушия. Тем не менее, Дарклинг продолжал держать её в объятиях, не выпуская. — Никогда не благодари меня, Алина. Потом будешь жалеть об этом. — Я знаю. А ещё я знаю, что наши жизни объединены союзом, что просто так не разорвать. Моя миссия провалилась, через несколько суток Шухан сделает объявление о том, что начнётся война с Западной Равкой, — выдохнула Старкова, нервно сжав плечи Александра. Ни один мускул не дрогнул на его лице. — И тогда знай, я вернусь. Ради Равки. Ради того, чтобы бороться плечом к плечу. — Ты презирала саму мысль о том, что будешь бороться рядом со мной. Отвергала всеми способами единение. Что изменилось? — тьма внутри него рокотала. Старкова дотронулась рукой до его щеки, покрытой шрамами волькр: солнце мягко начало обволакивать их, подобно защитному куполу. Удивительно, что она сохраняла контроль после принятого порошка. — Знаешь, раньше я видела в тебе врага. Сейчас я вижу лишь других. И их же делаю мишенью. Свои чувства я предать не смогу: когда все закончится, мы поквитаемся. Если этот день настанет, то долг будет уплачен. И ты поймёшь это сразу же.