***
Чёрное платье с вуалью, закрывающей уродливое лицо — она пыталась скрыть свое состояние, не показывать это ни армии, ни Розе, ни Дарклингу. Последнему в особенности. Он не оплакивал Троянова во время похорон, молча стоял, наблюдая за всем с отчужденностью. Ему не было смысла приходить, просто в нем осталось горчичное зерно долга. Дарклинг понимал, что Филипп умер не только за свою Королеву. Он умер за Равку. Не важно, Восток или Запад. Он умер ради страны, которая нуждалась в единении. Все за круглым столом в зале военного совета были погружены в молчание. Они победили, но цена столь высока… Объективно, всем в этом зале было все равно на командующего Филиппа Троянова, о нем думали только Алина и Роза, сидящие рядом. Старкова аккуратно запустила руку под стол, касаясь пальцами кисти Ярмаковой. Она дёрнулась, словно обожглась, но потом подняла взгляд на Заклинательницу: он говорил о многом. — Итак, мы собрались здесь ради обсуждения дальнейших действий. Битва выиграна, но это не значит, что война с Шуханом закончена. Эксперименты над Гришами продолжаются, а это значит, что наша победа имеет значимость лишь на нашей территории, — Морозов постучал пальцами по дубовому столу. Это звучало так цинично на фоне тех потерь, что были накануне. Но если они не проявят стойкость, то кто тогда сделает это? Алине хватало пережитого, чтобы просто молча сидеть и внимать каждому слову Заклинателя Теней. Он рассказывал о дальнейшей стратегии, казни военнопленных и об отсутствии какой-либо связи с Кир-Табан. Половина информации проходила мимо ушей. — Та сволочь, что убила Филиппа улизнула в Шухан. Никаких действий не было предпринято. Так и собираемся бездействовать? — Роза буквально зашипела, как кошка, которую сильно дёрнули за хвост. Алина попыталась успокоить девушку касанием, но от этого она ещё больше разозлилась и вскочила на ноги. Ярмакова была в ярости. — Предлагаешь всем умереть во благо твоей великой мести? Как эгоистично, Госпожа Ярмакова, — холодно отрезал Дарклинг. Слишком. У самой Алины волосы на голове зашевелились от такого равнодушия к чужому горю. Но он был прав, а градус напряжения нужно было сбавить: — Туше, Дарклинг. Мы в трауре, а Розу можно понять. Нам всем нужно сохранять спокойствие, иначе не добьёмся совершенно ничего, — Старкова буквально силой усадила Шквальную на место. — Ставить её цели врознь с нашими — чистейший идиотизм. Но девочку можно понять, — Зоя как обычно оставила колкий комментарий, за что получила ответный холодный взгляд Алины. — Её цели соответствуют тому, что хотим сделать ВСЕ мы. Просто когда развернётся полномасштабная война с Шуханом, дайте нам того, кто убил генерала армии Западной Равки, — в глазах Старковой мелькнул огонь. Теперь на ноги уже встал Николай. Вид его был измученным, словно он работал всю ночь над восстановлением разрухи в городе. Но Алина знала, что причина тому другая, более ужасающая. Это зверь внутри скрёб своими когтями грудную клетку царевича. Его глаза были наполнены грустью и нерешительностью, но он все равно сказал: — Шухан разорвёт нас на части и все здесь это прекрасно знают. Вспомните, скольких мы потеряли из-за их оружия. И сколько теперь страдают из-за парема, — в его голосе была боль. Несмотря на то, что они с Дарклингом буквально захватили трон Равки, эта страна была по праву Николая. Его семья занимала законное место, хоть это и походило больше на усладу собственных интересов, нежели справедливое правление. Тем не менее, Ланцов ощущал свою ответственность перед государством и хотел оградить людей от страданий. — Парем нужно вывести переливанием. Но ты прав, люди могут пострадать в огромном количестве. Гриши сейчас невероятная ценность для армии, — пробормотала Алина. Роза побледнела и повернула голову к ней: — Вы хотите отступить… Несмотря на то, что сделал Филипп ради нас. Вы забыли, скольких мы потеряли при этой бойне?! — Ярмакова хлопнула по столу. Стакан с водой полетел в сторону и ударился об стену, из-за сильного порыва ветра. Ярость блеснула в её голубых глазах, контроль был утерян. Зоя вскочила следом, намереваясь приструнить Шквальную, которая уже хотела перевернуть стол к верху ножками, но Алина оказалась быстрее. Преломление света прямо перед взором Розы окунуло её во тьму, заставив временно ослепнуть. — Верни мне зрение! — прошипела Роза, пытаясь нащупать ладонью тело Старковой. — Для начала успокойся и возьми себя в руки. Если ты не будешь вести себя адекватно, мне придётся применить грубую силу, — Алина холодно глянула на неё. Голос был наполнен мраком. — Убьёшь меня? — из её потемневших глаз потекли слёзы. — Это сделаю я, если не замолчишь. Если не можешь усмирить себя здесь, то будешь это делать либо за дверью, либо на небесах, — Дарклинг тихо подошёл к ней. Только сейчас Алина уже сама вздрогнула и поднялась. Ей совершенно не нравилась интонация Морозова. Под влиянием всех факторов, он мог без зазрения совести пустить в горюющую теневой разрез и срубить голову с плеч долой. — Не угрожай моим людям. Ты не вправе, — прошептала ему Старкова. — Если ты не можешь успокоить её, то это сделаю я, — зрачки сверкнули. Чёрный Еретик омрачался тенью. Ей хотелось ударить Александра, влепить ему хорошую затрещину так, чтобы голова дёрнулась. Но все это — пустота, растрачивание понапрасну сил и эмоций, которые итак были в подвешенном состоянии. Алина поняла, что не ослабила действие слепоты и решила «отпустить» силу, рассеиваясь в пространстве. Роза ещё ближайший час не сможет нормально видеть, такова особенность человеческого зрения, подвергшемуся влиянию извне. Заклинательница лишь посмотрела на Женю, безмолвно прося увести Ярмакову к себе в покои. И та выполнила просьбу, смотря на скорбящую с сочувствием. — Проблема решена? Тогда продолжим, — он уничтожающе глянул на неё, словно Алина была источником всех его бед. Хотя, возможно, так и было. Обсуждения продолжились.***
Алина осторожно вошла в спальню, которая пустовала, по всей видимости, очень давно. Ровно с того момента, как она сбежала. Здесь же, в комоде, нашлась сорочка. Если Дарклинг ночевал в другой комнате, то сюда он точно не сунется. Она позвала слуг, которые помогли набрать ей ванну, и тут же погрузилась в неё, спрятав свое тело под толстым слоем пены. Кожа распарилась, кончики пальцев сморщились из-за воды. Казалось, будто все нормально, нет войны, нет потерь и горести. Словно она продолжала размеренно жить с Малом в Керамзине, в «роли» маленькой отказницы. Милый, милый Мал! Если бы он только знал, что происходит в её жизни. Если бы он только был жив, а не умер на северной границе, среди озлобленных фьерданцев. Слёзы вновь накатили. Она всхлипнула, прикрыв рот ладонью: не было сил сдерживать эмоции. Мал, Филипп. Два некровных брата, те, кто были достойны лучшего. И обоих погубила она сама. Взор был затуманенным, Алина дернулась, когда увидела мутную фигуру. Вода плеснулась за края ванны, выливаясь на кафельный пол. — Филипп? — прохрипела Алина. Но силуэт стал отчётливым, заиграли чёрные краски кафтана. Словно Ничегоя, Дарклинг двигался по направлению к ней. На груди была брошь из золота с изображением затмения. Её противовес. Её самый потаённый кошмар и самое сладкое желание. Он стоял здесь, смотря на неё безэмоционально, словно не трепетала его прогнившая душа от одного лишь пересечения взглядов. Словно это не он обнимал её тогда, жаждал большего. Старкова медленно опустилась под воду, скрывая оголенные плечи. Румянец проступил на щеках, то ли от жара, то ли от смущения. Было все равно, по большому счету. Уже. — Ты скучаешь по нему. Она недоуменно переспросила: — По Филиппу? — Я про Мала. У тебя пополнение в списке мертвецов, так что теперь ещё и по почившему Троянову, — Дарклинг опустился на бортик ванной, смотря на неё сверху вниз. Заклинательнице стало неуютно. В одной комнате с Еретиком, они обсуждали друга и её бывшего возлюбленного, словно это норма и Алина сейчас не лежала голая под водой. — Они умерли. Надо привыкнуть к этой реалии. — Вот что я имел ввиду, когда говорил о вечной жизни. Нас не убить. А те, к кому привязываемся — умирают. Алина резко вскинула голову: зрячий глаз окинул его лицо недовольно, со смесью презрения и обиды. — Ты привязался к Улле. — Она моя сестра и Морозова. И будет жить также долго, как и мы с тобой. А вот ты выбираешь тех, кто легко умирает. Глупо. Дарклинг неожиданно зашёл за спину, но Алина не повернула головы. Шорох одежды заставил девушку вздрогнуть и залиться «краской», только теперь уже точно от смущения. Она невольно наклонилась вперёд, словно освобождая ему место в ванной! Немыслимо. По воде пошли круги и когда она ощутила крепкое мужское тело сзади, то сжалась ещё сильнее, нервно теребя мокрые белёсые пряди в руках. Святые, да она готова себе была волосы вырвать с корнем! Глупая дура, идиотка! Как так можно было? Дарклинг словно знал, что она позволит себе подобное, что отступит. Алина слышала запах еловых ветвей, словно Морозов только что приехал из леса. Хотя, это могло быть и правдой — на нем был выездной кафтан. — Боишься меня, маленькая Святая? — хриплый голос возле уха вызвал целый табун мурашек по открытым плечам. — Нет. Ничего не боюсь, а уж тебя — тем паче. Попытка показаться смелой выглядела, увы, жалко. — А зря, Алина Морозова. Жена да убоится мужа своего, — в голосе легко читалась усмешка. — Пусть муж боится жену, Александр. Она ведь тоже больно может сделать, — она со всей силы загнала ногти в его коленную чашечку. Морозов тихо рассмеялся: он словно был котом, играющим с маленькой мышкой. Которая снова оказалась в его ловушке. — Ты такая отчаянная, моя милая Алина. Но я рад, что ты остаёшься все такой же, — его ладонь резко заскользила по её шее, обхватывая крепко. Это движение было таким интимным, что девушка выдохнула слишком тяжело. Александр резко притянул её к себе спиной: она почувствовала крепкий торс. И не только. Твёрдое упёрлось ей прямо в поясницу. Нетрудно догадаться, учитывая, что она была уже не маленькой девочкой. — Серьёзно, Морозов? Пришёл, чтобы обласкать, а на следующий день вновь быть холодным, как изваяние? Я на это не подписывалась, — фыркнула Алина, пытаясь высвободиться из его рук. Но он не хотел отпускать, лишь прижал её к себе ещё сильнее. Пальцы начали медленно скользить от шеи и ключицы вниз, к ореолам сосков. Это прикосновение было настолько приятным… Такого она не ощущала даже с Норвудом. — Знаешь, что самое раздражающее на всём белом свете? Ты была предназначена мне Святыми. Противовес, солнечный свет, Заклинательница, что способна обуздать и привнести покой. Но ты упорно бежишь от меня. Сначала после слов моей матушки, потом из часовни, а затем и после свадьбы. И сейчас вновь намереваешься сбежать, — в голосе сквозило недовольство. Алина перевернулась: теперь она столкнулась с Дарклингом лицом к лицу. Под глазами были синяки, капилляры полопавшиеся. Но глаза все те же. Как же она рада его видеть. Несмотря на то, что он полный засранец. И все равно живой. Старкова чётко помнила его взгляд, когда он сражался и увидел её на волькре верхом. Смесь восхищения и… радости? — Свадьбы? Ты и вправду считаешь, что я твоя жена? Это лишь союз, обременённый тяжёлыми обстоятельствами, — покачала головой Алина. « — Не забывайте, что мы трудимся, во благо нашей автономии. А вот вы, Санкта-Алина, вставили нам палки в колеса, вступив в брак с человеком, которого хотели убить. Что это, акт милосердия? — его ухмылка отпечаталась на затылке, подобно священной руне, о которой следовало помнить. — Акт самопожервтования, Чернов. Я продала себя, чтобы Запад смог существовать отдельно от Ос-Альты. Но вы этого не поймёте, ведь по-волчьи воете и заставляете меня делать то же самое, — прошипела Старкова.» Только теперь, вся эта автономия не имела смысла. Девушка мыслилила о проблеме исключительно в ключе единства. Она больше не дробила Равку на Запад и Восток. Тогда какие же отношения теперь между ними? Если брак — фальшивка, а условия договора — недействительны? — Обстоятельства исчерпаны. Но ты по-прежнему моя жена. И сейчас мы сидим в одной ванной, словно влюблены и не ждём друг от друга никаких полезных действий в отношении Равки, — Дарклинг коснулся пальцами её щеки, мягко оглаживая румяные щеки. Татуировки на теле засветились золотом, а его чёрные взбухшие вены на грудной клетке начали постепенно бледнеть. Он словно стал «свежее». Прикосновение было наполнено нежностью, совершенно ему несвойственной. Но пускай это будет обман. Алина хочет, хочет забыться! Оставить все переживания в чёрном ящике и наконец вновь почувствовать себя живой. Её прозвали ведьмой фьерданцы, за благословение от Святых — где бы она не прошла, там появлялись маки. Так может, она и его околдовала? Но что это за трюк, может, это и не она? А Александр, самый излюбленный враг? — Почему ты не убил меня тогда? В часовне. Почему постоянно раздаешь мне шансы, хотя другим такая роскошь недоступна? — прошептала она. — Ты особенная. Правда, моему терпению тоже приходит конец. И твой побег — не исключение. И знаешь в чем проблема? Ты наступаешь на одни и те же грабли, словно тебе нравится это. Нравится мой гнев, — на его лице расцвела ухмылка. — Может и так. Она посмотрела на его губы так, как не смотрела никогда. Сейчас больше всего хотелось ласки, ощущения сильных мужских рук на теле. Алина играла с огнём, вкушала запретный плод, что таким манящим казался в её глазах. Александр обхватил пальцами её подбородок и притянул к себе: губы обдало жаром и вкусом шоколада, словно до этого он съел кусочек заветной плитки. Девушка инстинктивно придвинулась ближе, обхватывая ногами торс. Он впился в неё так неистово, будто между ними был огромный магнит, притягивающий все сильнее. Татуировки на теле засветились так ярко, что Алина зажмурилась. Как же хорошо было! Тело словно отзывалось на ласку от самого злейшего врага, жаждало больше! Она могла бы раньше не простить себя за эту оплошность, но сейчас ей было уже все равно. Старкова впитывала его запах все больше, чтобы каждая клеточка тела ощущала присутствие Морозова. Его ладони скользили по нежной коже, обжигая, словно раскаленное железо. Эту страсть было неугомонить, они так долго терпели, боролись с вожделением, терзали друг друга… Жар под ногтями усилился, когда Александр привстал и притянул к себе ближе. Его член скользнул по внутренней стороне бедра и заставил девушку испуганно выдохнуть, когда упёрся прямиком в промежность. Губы мужчины нашли её, он прикусил их и оттянул. Своеобразная пытка для обоих. — Моя милая Алина, ты все-таки решила сдаться. Мне очень нравится, когда мы заодно, — выдохнул Морозов и резко притянул её к себе. Она вновь представила себя в свадебном платье, в Тронном зале. «Платье было бесподобно — белое, с красивыми отливами и стразами, которые формировали солнце на животе. Длинный подол, у которого длина была полтора метра, и полупрозрачная фата делали её образ нежным, недосягаемым. Алина походила на фею, что вышла из волшебного мира, чтобы подарить людям любовь. Чтобы подарить капельку любви и ему. Александру Морозову. Как-то Филипп подошёл к ней и сказал, что сердце Еретика бьётся ровно, как часы и только в моменты, когда Старкова оказывалась рядом, ритм менялся, обнажая его истинные эмоции. Стоило лишь догадываться, какая эмоция была подлинной: ненависть или любовь. Но Алина, почему-то наивно верила, что Король Теней заинтересован в ней не только, как в объекте силы, но и как в женщине.» «По мере приближения к Дарклингу, ей казалось, что глаза его начинают светиться то ли маниакальным, то ли искренним светом. И тем не менее, страх отошёл на второй план, когда его холодная ладонь коснулась руки Заклинательницы и повела к себе, помогая встать напротив. Длинный подол тут же расправили слуги, но Старкова даже не обратила на это внимания, продолжая смотреть в глаза мужчины. Того, кто хотел её убить. Того, кого хотела убить и она. Того, кто желал её страстно. Того, кого она желала также страстно в ответ.» И вот все сбывается, по мановению благославения Катерины Люберач, никак иначе. А может — Людмилы, торговки, с которой вся эта история и началась. И упокой ее среди Святых, не солгала. Он скользнул внутрь, заставляя её охнуть и вцепиться ногтями в белоснежные плечи, словно изо льда сотворённые. Алина ощущала себя будто единым целым со своей противоположностью, сопоставлением. С её Александром Морозовым. И хоть чёрный ворон, как и белая голубка — вольны лететь куда хотят, все равно оставались вместе, держались друг друга. Он начал двигаться, заставляя Заклинательницу вздыхать все сильнее, переходя на томные стоны. Александр оттянул её волосы, освобождая себе обзор на нежную шею и примкнул к ней губами, оставляя влажную дорожку из поцелуев, не переставая при этом двигаться. В ванной было довольно дискомфортно и когда Алина взглядом показала на дверь, он все понял. Вышел сам и помог ей, а затем закинул её на руки. Дойдя до кровати, они буквально упали на неё, утопая в мягкости подушек и шёлкового одеяла. Это словно наркотик — привязываешься к человеку, потому что именно с ним получаешь всю ту энергию, что так необходима. Словно он является смыслом двигаться дальше. Его горячие касания опаляли девичью кожу. Александр прижал её к кровати, смотря на неё, подобно хищнику. Тяжёлое дыхание сбилось у обоих: он снова вошёл, заставляя растягиваться под его длину. Алина сжала ноги и хитро улыбнулась, когда мужчина буквально прорычал ей в лицо: — Дразнишься, дикая? Сбить с тебя всю спесь? — Ну попробуй, если жизнь не дорога, — ухмылка на лице расцвела, подобно бутону мака. Жаркий поцелуй в губы заставил его простонать лишь одно. — Алина… Он ощущался совсем иначе. Каждое движение, каждый толчок заставлял Заклинательницу охать от палитры возникших ощущений и чувств. Алина толкнула его вбок, заваливая и взбираясь сверху в позу наездницы. Член вошёл до упора, вынуждая закатить глаза и прикусить губу. Девушка схватила Морозова за горло, нежно, но крепко, вдавив в кровать, и начала интенсивнее двигать бёдрами. Потемневшие глаза выдавали мужчину с головой: Заклинатель настолько озверел, что вдавливал пальцы в бёдра до синяков, насаживая все сильнее. Словно хотел поглотить. — Это так возбуждает… Видеть, как ты сдаёшься, — прохрипела Алина, наклоняясь над ним. Он начал двигаться все сильнее: шлепки и их стоны заполнили комнату. Александр словно хотел оставить на ней все больше знаков «принадлежности» только ему и никому более. Алина помнила, как он ревновал её к Норвуду. И не просто, как личность, а как объект вожделения и тёмных мечтаний. Заклинатель резко скинул её с себя и перевернул на живот, заставляя раздвинуть ноги. У неё ноги сводило судорогой, но не было конца их воссоединения, мнимой чёрной любви. Головка скользнула по клитору, а затем он снова вошёл, заставляя Алину простонать его имя. Обезумевший, оголодавшийся по её ласке, Александр готов был разорвать милую Заклинательницу на части, когда она простонала это заветное слово: — Александр. Он брал её сзади, пока она шипела и закатывала глаза, и мысленно кляла себя за такой провал. Алина ведь сдалась перед ним. Позволила быть сверху, быть тем, кто мог любить и ненавидеть её сильнее, чем она сама. Мужчина схватил её за горло и заставил откинуться назад, прижимаясь спиной к его оголенному натренированному торсу. Святые, он был чертовски красив! Сущий дьявол… Толчки стали все сильнее: казалось, стенки влагалища разорвёт от силы и жары внутри. Грудь набухла от возбуждения и каждый раз в ней возникали приятные ощущения, когда он прикасался к ней. — А знаешь, в чем ирония? Сдалась ты, — прорычал Морозов. Его голос сорвался на последнем слове. Тело Старковой ярко засветилось, когда Александр прижал Алину к себе так сильно, что кости затрещали. Оргазм накрыл с головой — их буквально трясло, пот лился градом по отныне вечно молодым телам. Сперма заполнила её до краёв, стекая по внутренней стороне бедра вниз: их плоть пульсировала. Это незабываемое ощущение. Солнечные лучи начали постепенно рассеиваться, когда они легли на кровать: обессиленные и преисполненные. Он даже не вышел из нее — так и продолжил лежать, смотря на умиротворенное лицо Алины. А она же смотрела на него так, как и в самом начале их знакомства. С восхищением и привязанностью. — Моя милая Алина… Что же ты наделала? Я ведь теперь тебя никогда не отпущу. Она поднимала белый флаг. Эта битва была проиграна.***
— Ты выглядишь сносно, — Каз Бреккер скинул капюшон со своей головы. Алина же не рискнула этого сделать: чёрный плащ и платок скрывали её белёсые волосы ото всех, не позволяя разглядеть в ней Заклинательницу Солнца. Эта встреча не была запланированной. И как бы она не хотела тревожить керчийцев, которые уже небось молились о своём возвращении в Кеттердам, Старкова все-таки рискнула вытянуть их из кроличьей норы, куда они забились. — Молитвами Инеж, никак иначе. Мне сообщили информацию, что шуханцы хотят подстроить атаку на Запад и взять Каньон под свой контроль. Мне нужно взять одного из информаторов который готов рассказать всё об этом. Деньгами не обделю, конечно же, — Старкова нервно посмотрела на «Грязные руки», осознавая, насколько же это обидное прозвище. — На кой чёрт тебе нужен Каньон? Будет даже легче, если они его раздолбают в хлам, — за спиной возник Джес, вертя в руках свой пистолет. — Чтобы Волькры за ночь успели сожрать половину населения Равки? Ну уж нет, обойдусь, — фыркнула Алина. Бреккер, казалось, задумался о своём, рассматривая трость с наконечником в виде головы ворона. И пусть лучше так, чем если бы Каз просто смотрел на неё, как на идиотку. И хоть Заклинательница была той, кто мог требовать — ей хотелось получать долю внимания, от этого странного человека, с нетривиальным складом ума. — Мы займёмся этим, жди вестей. В случае чего, тебе придётся убить их самой. Мы беремся за информацию, не более. Каз кивнул напоследок, прежде чем скрыться в темноте подворотни.