***
Гоголь открыл глаза. Он не понимал где находится. Его тело лежит на чем-то жёстком, а голова наоборот- на чем-то мягком. Он проморгался. Над ним нависло чуть взволнованное лицо Федора. Глаза у него были чуть красные, он плакал. Его руки бережно убирали белые пряди с лица, оглаживали и обжигали своим холодом щеки. Он лежит у него на коленях. На шею ничего не давит, судя по всему тот тугой бант сняли. Сам он лежал в той самой рубашке, укрытый своим же пиджаком. Опустив взгляд он увидел, что коньки до сих пор на нем, но тугие шнурки развязанны. –Никош, ты как?– Сипло, чуть дрожащим голосом задал вопрос Достоевский, продолжая оглаживать одной рукой теплые, мягкие щеки одноклассника. –У меня такой же вопрос к тебе. Ты плакал, Дос-кун?– Николай подскочил с чужих колен, садясь на лавочку, как оказалось в раздевалке, и поворачивая личико Феди к себе, оглаживая щеки большими пальцами в перчатках. –Я первый задал вопрос– Чуть обиженно прошипел Демон, спокойно отдаваясь в руки блондина. –Со мной все хорошо, не беспокойся. Ты плакал, Федь?– Имя. Гоголь редко называл Достоевского по имени, чаще пользуясь прозвищем. Так что эта, казалось маленькая и не важная деталь, очень сильно бросилась в глаза оному. –Я испугался. Ты... Ты просто упал, чуть не стукнувшись головой о лёд. Я кое-как с помощью Дазая тебя в раздевалку утащил. Но он сказал что ты просто в обмороке,может от переутомления...– Редко всхлипывая прошептал Федор, уводя взгляд заплаканные глаз в сторону. –Дурашка, со мной все нормально– Тихо, успокаивающе, тепло прошептал Гоголь, улыбаясь с лёгкой усмешкой. Горячими ,искусанными в кровь от нервов губами Николай поцеловал Достоевского в лоб, чуть хихикая и трепя по макушке, в знак поддержки. –Ну-ну, Федь, я здесь и со мной все хорошо, чего же ты?– Эти слова. Такие теплые, такие тихие и такие нужные. На глаза вновь накатились слезы. Да, вроде ничего серьезного и не произошло, но просто... Достоевский сам был на нервах. Все это время, хоть и не подавая виду, он тоже не спал ночами, для вида держа книгу в руках, а на самом деле наблюдая за Колей; все это время он тоже переживал и нервничал. А тут такое: выступающий человек, которому ты уже душу продал, за которого боялся всем сердцем, просто падает на лёд, с риском расшибить себе голову, при этом пропадая в сознании и уходя из реального мира. Видел бы Николай, как тогда Достоевский подорвался. Видел бы как он за него беспокоился. Брюнет уже не отрицает. Да, он странный. Да, ему нужно лечится. Но от этого безумно красивого принца, с этими белоснежными, серебристыми в ночи волосами и просто прекрасными, цветными глазами , у него живот в тугой узел затягивается, бабочки в нем пархают ,а сердце бешено бьётся. Да, он продал душу этому шутливому Дьяволу. И не о чем не жалеет...***
Ты продал душу свою, Взамен на любовь. Взамен на страданья и боль. Но ты счастлив поди, Что обрел столь запретный плод. Да, это статья, Закон, беготня. Но ты не страшишься наказания, Что может упасть на тебя. Ты наслаждаешься сладким, Прекрасным и теплым Принцем темной ,заснеженной глуши. Отдаешь ему свое время и тело, Доверяешь бесплодно. Не прячешь слез и горя, Открывая раны, Не боясь насыпления соли. Веришь ему, как слепой поводырю, И знаешь: он– Принц твоей черной души.***
–Иди сюда– С этими словами, которые были сказанны шепотом, отбиваясь от стен, Гоголь прижал Федора к себе ,обнимая. В его плечо уткнулись, зажмуриваясь и тихо всхлипывая. Николай поглаживал Федора по спине, шепча что-то не разборчивое. Лишь последнюю фразу Достоевский смог понять: –Как только мы вернёмся, ты будешь спать. Тебе нельзя так напрягаться и часто быть на нервах, Дос-кун– Переживает. Гоголь переживает. Переживает за взаимно любимого человека.