Убитые бабочки совершившие перерождение.

Собственно, как Гоголь и обещал, по приходу в номер он заставил Федора лечь спать. У них есть около десяти дней , так что волноваться не о чем. Переодевшись, Достоевский лег сразу, в отличии от Николая. Все таки ему нужно было смыть грим, расплести волосы, переодеться и убраться. Вся одежда висела на бедном стуле, а на столе были и пустые бутылки и разные штучки Коли, которыми он красился. Все это заняло по меньшей мере пол часа, ведь блондин спешил, что бы поскорее лечь в кровать. Федор лежал один. Не спал. Он ожидал вновь почувствовать это тепло, которое всегда уходит очень рано утром. Так что и уснуть без него не мог. С полуприкрытыми глазами наблюдал, что сейчас делает одноклассник и как скоро закончит. Наконец он дождался и Николай, в уже знакомой рубашке, ложится рядом, натягивая на себя свободный край одеяла. Он что-то шепчет, но Достоевский не в силах понять что. Только чуссвует, как теплое тело прижимается к его спине, а нос утыкается в шею. Руки блондина скользят по торсу и останавливаются на животе, мягко прижимая к себе. Теплые губы оставили лёгкий поцелуй за ухом, от чего брюнета пробрало в приятную дрожь. Неужели таков ответ на его прошлые действия? До дрожи, до мурашек приятно! Закусив губу Федор чуть опустил голову, давая блондину удобнее уложится, все так же утыкаясь холодным носом в шею и обжигая горячим дыханием. Достоевский не спал. Очень долго не мог сомкнуть глаз, пока Гоголь заснул довольно быстро, изредка стискивая ткань чужой футболки меж пальцев, и через время отпуская. В такие моменты он что-то мычал и жмурился, щекоча шею пушистыми ресницами. Достоевский часто наблюдал, как он мучается от кошмаров, так что ничуть не удивился такой реакции. Но поспать все же стоит. Да, определенно....

***

На часах было уже около девяти часов. Гоголь сонно открыл глаза, тут же жмурясь от солнечных лучей, что проникали в окна. Николай недовольно буркнул на погоду и столь ранний час, все же он хотел бы спать дальше так как и сам страдал от недосыпа. Но перед тем как подорваться, взгляд переполз на Федора. Он так вжался в грудь Коли, прижимая руки к собственной груди, словно маленький ребенок. Гоголь аккуратно, стараясь не потревожить брюнета убрал руки, позже чуть привстал и начал сползать к другому краю кровати. Все же окна зашторить стоит. С кровати блондин сошел успешно, на цыпочках подходя к окну и дёргая за плотные шторы, перекрывая солнцу доступ в комнату. И так же быстро, максимально тихо и аккуратно он пошел обратно к кровати, залез на нее и устроился у Федора за спиной, будто с места и не сходил. Так же клоун принял решение отдать все одеяло Достоевскому, ведь в номере для Николая было очень даже тепло, пока его друг мерз . Какой же он все таки плаксивый Мерзляк. А это даже забавляло и умиляло. Николай чувствовал что этому человеку правда нужна забота, нужен тот человек который укроет теплым пледом и прижмёт к себе, обнимет когда тот будет плакать и унесет в кровать, если заснёт за уроками ,книгой или чем-то ещё. И Гоголь был уверен что займет его место. Но не знал, что уже занял его.

***

–Федь– Николай окликнул оного, кладя голову на чужое плечо. –М?– Промычал Достоевский, вновь перелистывая страницу книги. Чуть ежась от холода он перевел взгляд на Николая, чуть приподнимая бровь. –А что это было?– Коля вернулся к той теме. Федор пожал плечами, вновь утыкаясь в книгу, а после шепотом отвечая. –Думаю, любовь. Все описывают это чувством "бабочек" и тепла. Тягой к обожаемому человеку и нужде в нем. Думаю, так это и есть– Брюнет произнес это на одном дыхании, перечитывая одну и ту же строчку пару раз, ведь потерял смысл фразы из-за своих размышлений. –Понятненько– Вздохнул Гоголь, чуть касаясь губами холодной шеи, вызывая крупную дрожь по всему телу Федора. –Коля блин!– Покрываясь краской воскликнул обычно спокойный Достоевский, отворачиваясь и скидывая голову одноклассника с плеча. –Знаешь, а ты так мило смущаешься, Дос-кун~– Игриво и как бы издевательски протянул Гоголь, вновь ластясь к брюнету. –Заткись, дурак! Дурак, дурак, дурак!– Шипел Федя, все больше покрываясь румянцем. Гоголь прав. Он и в правду чертовски мило злится и стесняется, хоть и отрицает это.

***