Сокрушая барьеры. История первая. Единственный последователь

Они добрались лишь до окраины Трущоб, когда заряд пояса иссяк. Полуликому пришлось опуститься на землю среди молчаливых, темных домов. Питер поспешно спрыгнул с его спины — именно туда после короткого препирательства ему пришлось забраться. Закончилось оно, когда Полуликий пригрозил нести Питера на руках — тот мигом замолчал и полез ему на спину. В окнах высоченных домов не мелькало ни одного огонька. Откуда-то издалека доносилась веселая музыка непривычного тембра — единственные звуки, нарушающие предрассветную тишину. — Придется пройти пешком до сегийских кварталов, — вполголоса произнес Полуликий, — как только солнце встанет, пояс наберет заряд. — Но разве в трущобах не опасно? — прошептал Питер и услышал в ответ короткий смешок. — Опасно. Как и везде. И Питер впервые подумал, что мир за Барьером, пожалуй, не такой уж привлекательный, как ему показалось в начале. Они проскользнули в ближайший просвет между домами — они высились вокруг, точно скалы, мертвыми громадами. Кое-где равномерно вспыхивали багрово-красные и лиловые отсветы, небо над Омороном слегка мерцало и выглядело удивительно светлым, хотя еще не рассвело. В полумраке все казалось непонятным и потому угрожающим. У стен домов громоздились какие-то сараи, Питер то хлюпал по грязи, то лез на вонючие кучи мусора. Один раз сбоку промелькнуло что-то вроде детских качелей, нарушавших тишину резким поскрипыванием, и он содрогнулся при мысли о том, что здесь могут быть дети. Полуликий шел быстро, особо не таясь, Питер старался от него не отставать и благоразумно держал при себе многочисленные вопросы. Ему казалось, что эхо их шагов грохотом отскакивает от стен и вот-вот перебудит всех обитателей трущоб. Дважды впереди слышались голоса, один раз — крики, ругательства и шум драки. Полуликий ловко сворачивал в какой-нибудь переулок, где они с Питером прижимались спинами к грубо-шершавой, холодной стене и выжидали. Потом продолжали идти в направлении, которое, по-видимому, Полуликому было хорошо известно. Питер уже начал робко надеяться, что все обойдется и они проскочат без неприятностей. Рассвет медленно очерчивал контуры домов — то, что во тьме казалось скалами, превратилось в огромные серые коробки с бесчисленным множеством окон, в верхних рядах которых плавали оранжевые блики восходящего солнца. Вокруг по-прежнему ни души, казалось, удача на их стороне... Они появились беззвучно и как будто из ниоткуда — словно материализовались из душного воздуха, пропитанного сладковатым запахом гнили и людской скученности. Четыре фигуры в одинаковых потрепанных комбинезонах зеленовато-бурого цвета, не поймешь, мужчины или женщины. Лица спокойные, даже отстраненные, на лбу у каждого — татуировка в виде узкого ромба, состоящего из множества клеточек. Полуликий тут же отступил и, обхватив Питера за талию, провел ладонью над поясом. Тот мелко завибрировал... и ничего не случилось. Пояс немного подзарядился, но на двоих мощности еще не хватало. Фигуры надвигались, медленно, молча и неотвратимо. У Питера мурашки побежали по спине. Угрожай им нападавшие ножами или палками, это не выглядело бы так жутко — прозрачно-белый предрассветный туман, серые здания и люди со слепыми, равнодушными лицами, сжимающие вокруг них кольцо. Полуликий крепче прижал Питера к себе — глаза эр-лана сверкали, кожа туго натянулась на скулах. Было видно, как на горле под светлой кожей бешено пульсирует вена. Внезапно Питер вывернулся из его объятий и прыгнул вперед, прямо на нападающих. Широко раскинув в стороны руки, он присел в нелепой позе и вдруг заголосил: Ай-яй-яй-яй, Целая лужа слёз! Ай-яй-яй-яй, Ну-ка утри свой нос! Ай-яй-яй-яй, К свадьбе всё заживёт! Ай-яй-яй-яй, Знай, плаксам не везёт! Полуликий явно не верил своим глазам. Люди в комбинезонах, видимо, тоже, потому что замедлили шаг, а затем и вовсе остановились. Питер выпрямился и принялся бегать вокруг Полуликого, размахивая руками и раз за разом выкрикивая нелепые слова. Он все расширял и расширял круги, а окружившие их швали невольно отступали назад. На их лицах впервые проступило что-то человеческое — вполне уместное выражение полного замешательства. Питер уже охрип, когда они словно бы приняли какое-то решение и начали отступать все быстрее, пока не исчезли, словно растворившись в серых стенах домов. В тот же миг луч солнца вспыхнул на металлических пластинах пояса. Тот издал тихий, мелодичный звук. Солнечный луч выхватил стройную фигуру Полуликого из тумана, золотые волосы засияли, как огонь, и Питер невольно остановился, слова замерли у него на губах. На миг он забыл об опасности, обо всем на свете. Лицо Полуликого вдруг исказилось. — Берегись! Кто-то толкнул Питера в спину с такой силой, что он полетел вперед и чуть не вмазался лицом в шершавое покрытие мостовой. Несколько рук вцепились в его локти и лодыжки и шустро куда-то потащили. Тут же раздался свист рассекаемого воздуха и истошный, пронзительный визг. Кто-то больно задел Питера ногой по ребрам, кто-то наступил на спину — к счастью, не всем весом. Сильные руки подхватили его под мышки, сплелись в замок на груди. И тут же ноги его оторвались от земли. Ветер свистнул в ушах, замелькали, слившись в единую полосу, окна бесконечного здания. Крики остались далеко внизу и наконец совсем стихли. Полуликий вихрем промчался над десятком таких же серых зданий-коробок — они стояли так плотно, что, казалось, люди могут свободно переходить из одного в другое прямо через окна. А впереди раскинулось огромное свободное пространство, полное зелени и света, словно трущобы резко обрывались, переходя в лес. — Держись! — крикнул Полуликий. Хотя держаться-то, по сути, приходилось ему самому — руки, сомкнутые на груди Питера, дрожали от напряжения. Питер невольно поджал ноги, пытаясь стать хоть чуточку легче, хотя это было, конечно, смешно. Внизу промелькнуло большое голубовато-зеленое здание — оно стояло прямо на границе зеленого пространства, словно форпост. Полуликий пролетел еще чуть дальше и снизился между деревьями. Он расцепил руки, когда до земли еще оставалось сантиметров двадцать, Питер не удержался на ногах и покатился кубарем. — Прости... — прохрипел Полуликий. Он стоял на одном колене и держался правой рукой за левое предплечье. Черный рукав был распорот, и на стебли травы крупными каплями падала кровь, ярко-алая, пугающая. Точно такая же, как и у всех людей. Солнце поднималось все выше, но кроны могучих деревьев давали приятную прохладу. Место казалось тихим и совершенно безмятежным, но Питер уже не доверял ничему в Омороне и предложил идти дальше сразу же, как перетянул оторванным от рубашки рукавом рану Полуликого. Тот сидел на траве, откинувшись спиной на ствол дерева. Спокойное лицо слегка побледнело, но синие глаза смотрели мягко, чуть щурясь от падающих сквозь листву полос света. — Здесь мы в безопасности, — успокоил эр-лан Питера, — это приграничная зона, она отделяет сегийские кварталы от трущоб. Но сеги никогда не подходят так близко к границе. Никто нас здесь не потревожит. Присядь. Питер все еще с подозрением озирался по сторонам. Но Полуликий смотрел на него прямо, не отворачиваясь, и даже слегка улыбнулся, похлопав ладонью по траве возле себя. Совсем как в Башне, когда они болтали с утра до вечера и копались в хитрых приборах, созданных неудержимой фантазией и мастерством эр-лана. Тогда Питер только начал сходить с ума по Фэлри и еще мог запросто сидеть рядом с ним, не опасаясь, что сердце вот-вот выскочит из груди. Впрочем, сейчас, после суток без сна, ему тоже было не до романтических переживаний. Он плюхнулся рядом с Полуликим и с наслаждением вытянул усталые ноги. Страшно хотелось пить и есть, но надо отдохнуть хотя бы немного, чтобы дойти до пищи и воды. — Сильно болит? — сочувственно спросил он, кивнув на руку Полуликого. — Нет. Мы способны блокировать боль. — А-а-а. «Интересно, а любовь вы тоже умеете... блокировать?» — неожиданно подумал Питер и слегка усмехнулся. Но под пристальным синим взглядом тут же стер улыбку с лица. — Что? — Это я тебя хотел спросить. Что это было? — и Полуликий слегка помахал здоровой рукой, очевидно, намекая на представление, устроенное Питером перед швалями. Тот неловко рассмеялся. — Просто эти люди... они напоминали животных. А животные обычно пугаются, если их жертва начинает вести себя необычно. Как будто... сбиваются с программы, что ли. Полуликий развернулся всем телом и уставился на Питера так, словно впервые видел. В кронах деревьев шумел ветер, и золотистые пятна света пробегали по его лицу. — И ты вот так, за пару секунд понял, что это на них подействует? — Да я просто рискнул, — признался Питер, — мама как-то рассказывала, что наткнулась в лесу на медведя и напугала его похожим образом. Правда у нее были ведра. Брови Полуликого сошлись на переносице. — Что было? — Э-э-э, да не бери в голову, — поспешно произнес Питер, — скажи, а что там, в трущобах... они все такие? Как же они живут? Полуликий со вздохом прислонился виском к дереву, и растрепанная прядь заструилась по грубой коре, как золотой ручей. — Не все, но многие. Они туманят разум наркотиками... пока окончательно его не уничтожат. Теория насчет животных в чем-то верна. Ты спас нас. Питер вдруг почувствовал, что ему трудно дышать и поспешно отвел взгляд. — Ну, ты же вытащил меня из Башни Тайрона. Так что мы квиты. — Кви... что? — Ты спас меня, а я спас тебя, — терпеливо пояснил Питер, — мы в расчете. По глазам Полуликого было видно, что он далек от понимания, но тема его весьма заинтересовала. Вот только Питер не мог продолжать объяснения. Он чувствовал, что если посидит еще немного, то уже не встанет. — Куда теперь? — спросил он, когда они привели одежду в относительный порядок. Полуликий махнул здоровой рукой. — Дойдем до жилых кварталов, позовем флаер. Есть одно место, я останавливаюсь там, когда бываю в Омороне. Очень... тихое. — Отлично. Тишина сейчас не помешала бы. Сил почти не осталось, но, к счастью, идти было легко. Такого леса Питер еще не видел — он словно вышел из детских сказок. Огромные деревья с раскидистыми кронами, с изумрудной, золотистой или белоснежной листвой росли на ровном ковре короткой травки, мягкой и нежной, напоминающей мох. Никаких кустов, оврагов, бурелома или зарослей, все выглядело таким чистым и ухоженным, словно каждое дерево ежедневно мыли с мылом. В ветвях пели птицы и, казалось, вот-вот из-за очередного могучего ствола появится прелестный олень с большими, влажными глазами или, чего доброго, единорог. Питер фыркнул, и Полуликий удивленно на него покосился. Даже таким, бледным, растрепанным, с окровавленной повязкой на руке, эр-лан все равно напоминал какое-то дивное мифическое существо, пред которым хочется преклонить колени в благоговении. — А... а скажи, меня не сцапают там, в Омороне? — поспешно спросил Питер, отгоняя предательские мысли. — Все-таки я чужак. Полуликий покачал головой. — Там повсюду приборы, считывающие генотип, но твоего в базе нет, поэтому на тебя просто не обратят внимания. — Эм... ну хорошо. Питер поковылял дальше, стараясь не отставать. Через несколько минут деревья расступились, и на огромном открытом пространстве возник ряд разноцветных домиков, утопавших в зелени. Вот только домики не стояли на земле, а висели в воздухе, низко, почти вплотную к траве — а за ними парил еще ряд домиков, за ним еще и еще один. «Летающие» домики вместе с садами стояли каждый на отдельной прямоугольной платформе и слегка покачивались, точно подвешенные на невидимых нитях. — Как это сделано? — прошептал Питер, не в силах оторвать взгляд от поразительного зрелища. И услышал рядом уже знакомый смешок, сейчас глуховатый от усталости. — Потом расскажу. Идем, надо позвать флаер. Полуликий мягко повел рукой, и домики слегка расступились, так что образовался небольшой проход. — Избушка, избушка, повернись к лесу задом... — пробормотал Питер, проскальзывая в него. — Что ты сказал? — Ничего-ничего! Слушай, а те, кто живет в этих домах, их как, не укачивает? Полуликий усмехнулся. — Не думаю. Иначе бы они не жили здесь. Но вообще ты прав — это самый не престижный район. Слишком близко к трущобам. Питер с горечью подумал, что бы сказал Полуликий о его родной деревне — и тут они вышли на небольшую круглую площадь, вымощенную лазурными и алыми плитками. Она тоже парила в воздухе, отдельно от домов, но в то же время в невидимой связке с ними. Посередине струился небольшой фонтан с разноцветной подсветкой, вокруг него сидели и стояли с десяток человек. На Полуликого и Питера никто не обратил внимания — все почему-то смотрели вверх. Питер тоже глянул вверх и невольно охнул.