Сокрушая барьеры. История первая. Единственный последователь

«Если кто заметит, что я сюда залезла, мне хана», — Инзу удивило равнодушие, сопровождавшее эту мысль. Последние несколько часов она провела в попытках добавить генотип Питера, который они с Полуликим вычленили из его крови, в поисковую базу Оморона. Генотип не добавлялся. Черт его знает, то ли она делала что-то не так, то ли у Питера дурацкая кровь, не такая, как у всех оморонцев... последнее сомнительно, ведь он без проблем ел пищевые капсулы и настройщик на нем отлично сработал. Глотая тоники один за другим, Инза пыталась и так и этак, холодея при мысли о том, что ее застукают в системе, куда студенты имели право заходить только под контролем преподавателя. Одним исключением из университета можно и не отделаться... Но она слышала мерные шаги Полуликого, как он молча ходит по залу от стены к стене — час за часом, не останавливаясь ни на секунду. И тоже не могла остановиться, не могла повернуться к нему и сказать, знаешь, мол, все бесполезно, да и времени почти не осталось... Внезапно эр-лан приблизился и присел на корточки рядом с Инзой. Она даже вздрогнула, до того это не вязалось с прежним образом Полуликого. Синие с белыми прожилками глаза, казалось, заглянули прямо в душу и увидели царящее там смятение. — Не выходит, — жалобно произнесла она и резким движением руки вышла из интерфейса, — не понимаю, в чем дело. Код верный... система вроде пропускает. А сам генотип не виден в ней. Чертовщина какая-то. Полуликий молча накрыл ее ладонь своей и крепко сжал. Этот жест, беспомощный и искренний, тронул Инзу до глубины души. — Прости. Я подвела тебя. Полуликий покачал головой и выпрямился. — Нет, это я всех подвел. Тебя... и Питера тоже. Какое-то время они молча смотрели на мирный лес, проплывающий на главных экранах. Инза, дитя города, относилась к живой природе довольно равнодушно. Да и времени не находилось любоваться ею. А сейчас она впервые заметила, как красивы скалы, покрытые густой порослью сосен, как волнуются кроны деревьев под порывами ветра. Впервые ей захотелось уйти от суеты Оморона, от непрекращающейся гонки — вперед, не останавливаться, получи образование, сделай карьеру, купи жилье пороскошней — быстрее, еще быстрее, отстающие выбывают! И хотя она не мыслила другой жизни, и любила ее, все же на миг позавидовала Питеру и людям за Барьером, с их бесхитростными, неторопливыми судьбами. Полуликий обернулся, и у Инзы защемило сердце от его красоты — красоты, которую он не сможет обрести в полной мере, жизни, которая проходит впустую, пока он болтается между сегами и эр-ланами, без всякой точки опоры. Он самый близкий ей человек, друг и почти что брат — но и ему она не смогла помочь, хоть и старалась. — Надо его найти. Голос Полуликого гулко прозвучал в тишине зала. Инза взъерошила волосы. — Но до Дебатов всего три часа... — Да черт с ними, с Дебатами! — с неожиданной злостью произнес Полуликий и потер щеку с такой силой, словно пытался убрать родимое пятно с кожи. — С ним ведь могло случиться все, что угодно! Если кто-то поймет, что его нет в системе, и захочет поживиться... — Тогда мы и капельки крови его больше не увидим, — мрачно закончила Инза, откидываясь в кресле. Спина и шея ныли от многочасового напряжения, но все же она вновь выпрямилась, когда увидела, что Полуликий замер на месте. — Что? Придумал что-то? — Кровь... — эр-лан медленно повернулся к ней. Несмотря на бледность и худобу он неожиданно показался Инзе совсем юным. — Кровь, кровь! — Что «кровь»?! Говори толком! Полуликий бросился к ней и схватил за плечи. — Заходи в систему! — Опять? Но генотип Питера никак не добавить! — Не Питера. Ищи мой генотип. — Э-э-э... — руки Инзы машинально открывали нужный интерфейс и вбивали пароль доступа, — а чего его искать? Ты же здесь! Но Полуликий уже диктовал код, и она послушно его ввела, раздумывая о том, могут ли эр-ланы сойти с ума и если да, как быть в таком случае. Ведь ни один сегийский настройщик не них не действует... Но когда карта Оморона распахнулась перед ними — Инза тут же перебросила ее на главные экраны — в первый миг ей показалось, что настройщик нужен ей самой, исправить зрение. Потому что на расчерченной синими и зелеными полосами карте мерцал не один желтый огонек, а два. — Это... это... — Инза сама не знала, кой черт ее потянул за язык, наверное, сказалось напряжение последних часов. Она посмотрела на Полуликого и приподняла брови, — о, ваши с Питером отношения зашли уже так далеко? Иначе как твой генотип мог оказаться... Лицо Полуликого вспыхнуло, даже белки глаз покраснели, и он мгновенно развернулся к Инзе спиной. Как он, наверное, ненавидел эту особенность своего организма — краснеть, словно юная девушка, застуканная за передачей любовной записки. — Прости. Ну прости, — поспешно произнесла Инза. Встала, но не посмела коснуться плеча Полуликого, только развела руками, — мерзкая шутка и я тоже мерзкая. Я устала. Ты простишь меня? — Это кровь, — глухо произнес эр-лан, не оборачиваясь, — видимо, он забрал с собой ткань... с помощью которой открыл замок. — Сколько же там было крови?! — ужаснулась Инза. — Раз система ее уловила... — Много. Полуликий поежился и наконец повернулся к Инзе лицом, но в глаза все же не смотрел, а поспешно перевел взгляд на карту. Протянул к ней руки, развел их в стороны — изображение укрупнилось. — Знаешь это место? — Где-то рядом с Дворцом Дебатов. Но это башня, как его там найти? Система даже этаж не показывает... — Вопрос в другом, — Полуликий пропустил между пальцами золотую прядь, в задумчивости обвил ею запястье, потом отпустил, — как он оказался так далеко от Лотоса? Флаер ему не призвать, а пешком пришлось бы идти несколько дней. Значит... кто-то его схватил. И отвез туда. — Погоди-ка... Дворец Дебатов! — Инза внимательнее взглянула на карту и со всей силы хлопнула себя по бедрам. — Б..ть, Тайрон! Полуликий неодобрительно посмотрел на нее, но ничего не сказал. — Вот же падла! — Инзу охватила ярость, подогретая немалым количеством сожранных тоников. — Так и знала, что он что-нибудь выдумает, говорила же, а ты... но как он его нашел, а? Ну и хитрожопый гад! — Неважно. Вводи его имя — сигнал человека система покажет точнее. Если это и правда он — и если он действительно хочет привести Питера на Дебаты — должен быть сейчас там. Осталась всего пара часов. Прохладный воздух резко свистел, резал кожу, как нож. Какова максимальная скорость полета? Полуликий не помнил, ставил ли вообще какое-то ограничение. Проблема в другом — чем быстрее летишь, тем скорее закончится заряд пояса. И хотя день ясный и солнце в зените, энергия расходовалась быстрее, чем шла подзарядка. Ничего, надо долететь лишь до сегийских кварталов, дальше на флаере. Он успеет. Обязан успеть. Полуликий старался занять ум техническими подробностями, но гнев прорывался сквозь них, как огонь сквозь кучу хвороста. Он понятия не имел, что способен на такую ярость, он был готов убить Тайрона за то, что тот сделал. В детстве или юности, если кто-то обижал Полуликого, отнимал или портил принадлежавшие ему вещи, он никогда не злился. Относился к этому, как к капризу природы — внезапному дождю или сильному ветру. Что эр-лану выходки каких-то сегов! Но теперь он вдруг отчетливо понял, что у него просто никогда не было ничего, чем бы он по-настоящему дорожил. Больше всего на свете хотелось вернуться в свой клан, все остальное казалось несущественным. Какая разница, где жить, какими вещами пользоваться? Его жизнь была одним непрекращающимся ничто, даже детство он провел, еле плетясь, чувствуя себя как будто посредником, словно его подлинное «я» где-то далеко, ждет соединения с пустым, ненастоящим «я». И объединение возможно только если он станет членом клана Лэ. Но теперь это желание, такое давнее, что оно уже стало фоном существования, внезапно ослабло и почти исчезло под напором более сильного чувства. Никто не смеет вставать между Полуликим и его Даром Небес, особенно какой-то паршивый сег, без пяти минут шваль! Он найдет их и заберет Питера, а Тайрон сильно пожалеет о том, что мысль о похищении пришла ему в голову! Но была одна крупная проблема. Тайрон внушал Полуликому страх — на каком-то глубинном, подсознательном уровне, как ребенок боится чудовища, прячущегося под кроватью. Он не давал сегу отпор еще и поэтому, а не только ради сохранения лица. Тайрон излучал эманацию смерти и убийства, Полуликий знал, что он убил всего один раз и то по неосторожности, но это ничего не меняло. И он понятия не имел, каким образом заставит Тайрона пожалеть о содеянном. Есть, впрочем, одна идея, которая почти наверняка сработает — только бы не струсить, дойти до конца, и он верил, что все получится. Ради Питера он бы и не на такое отважился. Трущобы и приграничная полоса промчались под Полуликим, слившись в серо-зеленые размытые полосы, и вот уже впереди флаерная площадка. В нарушение всех правил Полуликий приземлился прямо на нее, не обращая внимания на изумленные взгляды окружающих. Бешеный полет затруднял дыхание, и он послал мыслеобраз флаерам, все еще хватая ртом воздух. Прошла минута, потом другая. Третья. Флаера не было. Рядом с Полуликим они опускались один за другим, место, особенно сейчас, в полдень, было оживленное — центральная площадь целого квартала. Как поразила Питера такая обыденная вещь, как летающие дома! С каким жадным интересом он вглядывался в панораму Оморона, как восхищался раскраской флаеров. Он еще почти ребенок, и если только Тайрон причинил ему вред... Полуликий с трудом удержался от очередного падения в эмоциональную яму и поспешно взял себя в руки. Флаер, нужен флаер. Почему его все еще нет? Обычно они откликаются почти мгновенно... Полуликий не умел определять время, как настоящие эр-ланы — с точностью до минуты — но и так понимал, что стоит на площади уже довольно долго. Внезапно он сообразил, в чем дело — и похолодел. Сбой системы. Инза искала его генотип и нашла два сигнала, теперь система думает, что он в двух местах одновременно и заблокировала генотип, пока не распознает ошибку. Он не сможет вызвать флаер, и сколько времени пройдет до снятия блокировки — неизвестно. Осознав это, он впервые в жизни испытал нечто близкое к панике. Город, привычный и знакомый с детства, внезапно разверзся, как пропасть, и отделил его от Питера непреодолимой преградой. Полуликий чуть не потерял голову и даже слегка заметался, но тут же понял, насколько глупо себя ведет. У него же есть пояс! Да, над Омороном летать запрещено, но можно подняться выше транспортной сети — ничего страшного не случится, ну померзнет немножко. Не умрет, он же эр-лан. Снизится над площадью у Дворца Дебатов, а там до нужной башни рукой подать. Не давая себе времени передумать, Полуликий оттолкнулся от земли и вертикально взмыл в небо. Набрал высоту, оставив внизу бесчисленные мушки-флаеры, — отсюда Оморон казался блестящим покрывалом, брошенным на зелень полей и лесов, — и подал команду на максимальную скорость. И тут же чуть не столкнулся с огромным серебристо-белым флаером, появившемся словно из ниоткуда. Только молниеносная реакция спасла эр-лана от неминуемой смерти — флаер и не подумал сменить курс и со свистом пронесся мимо. Полуликий неподвижно завис в воздухе, схватившись за грудь, сердце пульсировало в горле. Он просчитался. Над пассажирской транспортной сетью пролегала грузовая, почти невидимая с земли из-за мельтешения флаеров. Лететь здесь нельзя, подниматься выше — опасно. Он может... Полуликий стиснул зубы и рванулся вверх. Его охватил режущий холод. Сияющее лазурью небо слегка потемнело. Он еще никогда не поднимался так высоко — казалось, отсюда виден весь Оморон до самого края. Башни напоминали циклопические колонны из темного стекла — их вершины маячили там, где синева неба загустевала настолько, что почти переходила в черноту. Полуликий бросил тело вперед, и вскрикнул, когда ветер обжигающей плетью полоснул по лицу. Гигантский небесный свод был словно бы целиком вырублен из голубого льда. Ничего, осталось немного, уговаривал он себя, одну за другой огибая исполинские башни. Где-то здесь и башня клана Лэ, похожая на гигантский ледяной сталагмит — место, где он родился. Но сейчас нельзя думать об этом. Думать надо только о своем теле, воющем от боли, надо уговорить его не сдаваться, не опускаться ниже, потерпеть еще полминуточки... Воздух здесь был какой-то странный. Полуликий жадно хватал его ртом — словно вдыхал ледяную воду — но все равно чувствовал удушье. Руки невольно тянулись к горлу, царапали грудь. Воздуха, воздуха! Внезапно сознание помутилось настолько, что Полуликий потерял контроль над поясом. Голова бессильно опустилась, он чувствовал, что падает, все ниже и ниже, ветер злобно свистел в ушах, он ничего не мог поделать, тело не подчинялось, стало чужим, незнакомым. Да и знал ли он его хоть когда-то по-настоящему? Перед внутренним взором всплыло лицо Питера, его взгляд, восхищенный и нежный, белые пряди волос надо лбом, легкое прикосновение во мраке. Но и эти воспоминания быстро меркли, погружаясь в темноту. «Нет! Я должен ему помочь!» — Вверх... — прохрипел Полуликий за миг до того, как сознание оставило его. Силовое поле активировалось, он описал глубокую дугу, разминулся с одним грузовым флаером, вторым, третьим... отчаянно пытался набрать высоту, но, видимо, заряд пояса иссякал, и он на полной скорости врезался в гущу пассажирской сети. Что-то свистнуло возле уха, перед глазами мелькали разноцветные сполохи, что-то огромное задело его совсем чуть-чуть, но тело тут же закрутило волчком; он падал все ниже и ниже, хотя, казалось бы, уже некуда падать. Но здесь хотя бы можно было дышать, перед глазами прояснилось. Полуликий метался из стороны в сторону, точно рыба, преследуемая более крупной хищницей. Мелькнули очертания знакомого бело-зеленого здания — Дворец Дебатов, он даже успел порадоваться, что, находясь буквально при последнем издыхании, все-таки долетел, куда нужно... И тут — резкий удар, хруст ломающихся ребер, уже близкая земля и полное флаеров небо поменялись местами, раз, другой и третий. Сияние «крыльев» погасло, Полуликий раскинул руки, отчаянно пытаясь остановить кувыркание, но страха не было. Лишь одна мысль владела им — Питер где-то рядом, а он не смог добраться до него. Не смог спасти.