Связи

Куай Лиэнг очнулся поздно вечером от периодического стука молотка обо что-то жёсткое. Он не помнил, как оказался здесь и что это за место, но одно было ясно — его услужливо разместили на кровати. В памяти начали быстро вспыхивать отдельные моменты из последних событий, вызывая лёгкую головную боль. Кроника, временные линии, огненные сады Ширай Рю, фабрика киборгов Лин Куэй — всё это мелькало в сознании Куая быстро сменяющимися картинками, пока, наконец, его не осенило. Мастер Хасаши мёртв. Эта мысль перебила все остальные, хоть её едва можно было различить среди всего вороха. Его боевой товарищ пал жертвой неизвестно кого: то ли Ди’Воры, то ли Скорпиона из прошлого. Осознание того, что он до сих пор не знает виновника, душило, а скорбь разливалась в груди тупой болью. Куай ни в коем случае не должен был оставлять его там одного, обязательно надо было за ним вернуться раньше. Теперь вина пожирала душу, оставляя там дыру. Он так долго шёл к тому, чтобы их кланы наконец перестали враждовать и заключили мир, а добившись успеха, радости его и облегчению в нём не было предела. Однако вся радость испарилась в тот момент, когда Куай в ужасе выбежал из храма Лин Куэй, видя скверну Шиннока, которая поражала землю. Это значило только одно — Куан Чи сумел воплотить в жизнь свой план, и только потом ему рассказали о причастности грандмастера Хасаши. Многие винили его новообретённого союзника в том, что месть застлала ему глаза, но сам Куай отлично понимал Ханзо. Ведь после смерти Би-Хана он тоже будто обезумел. Не слушая никаких уговоров подождать хотя бы неделю и уже потом мстить за брата, он отправился в путь той же ночью вместе со Смоуком. Его верный друг не стал задавать лишних вопросов, видя состояние Куая, который с момента получения известия не съел ни кусочка и не сдвинулся ни на миллиметр со своей кровати, очнувшись только к середине ночи. Разгневанный и опьянённый болью потери, он в спешке надел броню, представляя, как размозжит лицо этому уроду, заставляя до самого последнего вздоха смотреть себе в глаза. А после того, как покончит с ним, вырежет его семью и всех детей до второго колена. Смоук ничего не говорил добрую половину дороги, однако потом Куай не выдержал и заговорил первым, но только для того, чтобы обсудить план мести. В тот момент, когда на мастера Хасаши обозлился весь мир, он хотел поддержать его, но не решился написать и короткого письма, думая, что оно попросту будет порвано на части. Нужно было дать душевным потрясениям Ханзо улечься и уже после оказывать какую-то поддержку. Поначалу Куай не представлял, как с ним разговаривать и о чём, но после того, как у них появились совместные миссии, отношения стали налаживаться. Общее дело сблизило их и сделало товарищами, по крайней мере, в глазах Ханзо. Давние враги примирились, став друг другу единственной возможной в те времена опорой. Куай не раз допускал мысль о том, как странно сложилась его судьба: родной брат стал чужим и отказался от любых отношений, а тот, кому он сам хотел смерти больше всего, оказался вовсе не плохим человеком, а впоследствии единственным, кто помогал спасти Лин Куэй от кибернетизации. Погрузившись в тяжёлые для него воспоминания, грандмастер не заметил, как стихли звуки снаружи. Лучше и безопаснее было проверить, что это было. Он осторожно привстал, чувствуя, как болит всё тело, осмотрелся и сел, опустив ноги на пол. Непонятная дрожь пробежала по позвоночнику, а затем желудок начало выкручивать в рвотном позыве. Куай глубоко вдохнул, не позволяя дурноте овладеть собой, и встал, направился из комнаты в коридор, а вскоре вышел на улицу. В темноте не было особо видно окружающую местность, но грандмастер разглядел яркие оранжевые верхушки деревьев. Это значило, что он находился в огненных садах Ширай Рю — нынешней резиденции грандмастера Хасаши и последнем безопасном месте, куда Рейден привёл их. Именно на этом месте он узнал от Скорпиона, что Ханзо мёртв, а после объявились Фуджин и Шан Цунг, говоря, что пришли из будущего со срочными вестями для бога грома. Если память ему не изменяет, то после он сразился с ними на пару со Скорпионом из прошлого, который неожиданно согласился помочь, однако дальнейшие события будто стёрли из памяти. Что же это могло означать? Для Куая этот поступок, к сожалению так и остался загадкой, но последнее, что он помнил, как призрак примкнул к защитникам Земли, говоря, что теперь ищет искупления. Правда это или нет, до сих пор сомнительно, но раз теперь нет ни Куан Чи, ни Шиннока, значит, никто им управлять не может. Получается, всё, что Скорпион делал, было по его воле, однако в этом ещё предстоит убедиться. Куай прошёл дальше и увидел в темноте жёлтый силуэт, который сидел на коленях спиной к нему. Его плечи поднялись, а затем удалось разглядеть слабый серебряный отблеск лунного света на оружии. Вакидзаси — короткий японский меч, обычно используемый в дополнение к катане, был устремлён вниз, кажется, уходя к животу Скорпиона. Куай Лиэнг сразу догадался, что происходит, но решил не вмешиваться напрямую, а лишь окликнуть его. — Что здесь происходит? Призрак вздрогнул и повернулся по направлению к прибывшему. Его белые глаза осмотрели тёмную фигуру, а после сквозь маску послышался тихий голос. — Вижу, ты очнулся. — Скорпион отвернулся и положил вакидзаси на землю. — Лю Кан перенёс нас сюда. — Лю Кан? Зачем? Куай был озадачен, как обычному воину Шаолиня под силу такое провернуть? Он явно что-то упускал. В ответ на вопрос Скорпион лишь покачал головой. — Этого я не знаю, возможно, это единственное место, которое сейчас существует. — А где остальные? — более требовательно спросил Куай. Он не понимал что происходит, а в груди у него зарождалось дурное предчувствие. — Они без сознания, но не ранены. — Где Рейден? Фуджин? — Рейден передал свою силу Лю Кану, чтобы победить Кронику. — Откуда ты знаешь? — Ты не помнишь? Это рассказал нам второй бог, когда я пришёл сообщить о смерти мастера Хасаши. — Мы сразились с ним, а дальше… — Куай на мгновение замер, пытаясь вспомнить дальнейшие события, но их будто не существовало вовсе, поэтому он так и оставил фразу висеть в воздухе. — Дальше мы поспешили в крепость Кроники на корабле Харона, — закончил за него Скорпион. Это всё не укладывалось в голове. Как такое могло быть возможно? И почему он ничего не помнит? Такое просто так не забыть. Вопросов было очень много, но ответов на них никто давать не собирался, по крайней мере, Куай не хотел просить Скорпиона. Правды от него можно не ждать, поэтому единственным верным решением сейчас будет пойти и проверить остальных союзников, а после отправиться обратно в постель. Он коротко кивнул и развернулся, не желая дальше продолжать разговор, но не успел сделать и шага, как его окликнули. — Стой. Грандмастер слегка повернул голову и взглянул на говорившего через плечо. — Мастер Хасаши сказал, что в смерти моей семьи виноваты Кроника и Шиннок, — он замолчал, то ли борясь с гневом, то ли выбирая, что сказать дальше, но в итоге вымолвил. — Это правда? Или очередной обман? — Ни то, ни другое. — Куай Лиэнг развернулся. — Куан Чи лично вырезал весь Ширай Рю, заключив сделку с Сектором, а после заставил тебя поверить, что это сделал Би-Хан, чтобы поработить и твою душу, и его. Кулаки призрака сжались в бессильной ярости, и на мгновение грандмастер пожалел, что сказал это, ведь в любой момент он может наброситься на него и убить на месте. Однако спустя пару секунд на смену страху пришло сочувствие, ведь этот Ханзо ещё не поборол своих демонов, а только понял, что им манипулируют с их помощью. Он был растерян и подавлен, совсем как Куай когда-то. Находясь в смешанных чувствах, грандмастер вздохнул, но не успел что-то сказать, потому что земля под ногами резко затряслась, а в глазах потемнело. Первой мыслью было, что его опять настигает обморок, но отчётливый звук сыпавшегося песка привёл в чувство. Он огляделся и обнаружил перед собой подобие вихря, который так же быстро исчез, являя после себя силуэт человека в серых доспехах. Была ли это уловка Кроники или же всё взаправду, Куай не знал, но факт оставался фактом — перед ним стоял Смоук. Давний друг, который сгинул уже давно и по сей день находится в плену Преисподней, сейчас был здесь рядом, но, судя по всему, находился в плохом состоянии. Он и сам не мог двинуться от шока, но в чувство его привели громкие крики юноши. Куай обернулся и увидел Такеду, поддерживающего своего отца под руку, а так же Скорпиона, пытавшегося то ли подойти с другой стороны, желая помочь Кенши, то ли подойти к ним двоим и поинтересоваться, что происходит. Ничего из этого так и не успело произойти, потому что внезапно оживший друг упал прямо на него. Резко придя в себя, он придержал его за локти, попутно рассматривая. Был ли это вообще Смоук? Или всё-таки Куай упал в обморок и сейчас это ему чудится? Не понимая совершенно ничего, он пробормотал: — Томаш? Услышав свое имя, воин из Лин Куэй резко оттолкнул его, несмотря на слабость, и встал в боевую стойку. Видимо, он не узнавал того, кто перед ним стоит. — Кто такой Томаш и почему ты зовёшь меня его именем? — едва фокусируя взгляд на его фигуре, грозно спросил он. Куай слабо улыбнулся. В клане их всегда учили скрывать своё настоящее имя и даже между собой заставляли называть друг друга по выдуманному позывному. За столько лет жизни там это правило не могло не ужиться в их головах, поэтому давние друзья именно так общались и между собой. Разумеется, они знали настоящие имена и держали их в уме, но вслух безопаснее говорить кодовое, так как никто не мог знать, когда и где их ожидает засада или шпион. Видимо, Томаш отлично запомнил это правило, и в стрессовой ситуации именно оно пришло ему в голову. — Я Тундра, ты помнишь меня? — мягко спросил Куай, приложив одну руку к груди, а другую протянув ему. Сердце бешено колотилось о рёбра от переполнявшей его радости. Неужели это взаправду? — Лжец! Тундра, он!.. Он… — он так и не договорил, видимо силясь вспомнить его образ и что вообще стало с этим человеком, которого память почему-то не воспроизводила. — Двадцать лет уже прошло. — Что?.. — переспросил Томаш. — Я всё объясню. — Как я могу тебе верить? Ты кто такой? Я хорошо помню Тундру, и он… — Не такой старый? — перебил его Куай Лиэнг, а затем достал из-за пазухи окровавленный значок Лин Куэй, который они с Ханзо нашли на фабрике киборгов, после протянув его старому другу. Он осторожно провёл по нему пальцами, стирая красные густые капли, и впервые взглянул на Куая без опасения. Губы его беззвучно прошептали: — Не может быть… — Это долгая история, — сокрушаясь, сказал грандмастер, ощущая, как давние воспоминания начинают наваливаться на него. Томаш ничего не ответил, а только вновь опустил глаза на кровавый значок, сжал его в руке. Ему понадобится время, чтобы понять, что к чему. Куай хотел подойти к нему и положить руку на плечо, попутно обещая всё объяснить, но вспомнил, что они всё-таки здесь не одни. — Подожди здесь, хорошо? — Саб-Зиро… я… — запинаясь, начал Томаш. Он мотнул головой, отгоняя боль, но она никак не уходила. Воспоминания навалились на него сплошной волной. К сожалению, Куай не знал, из какого именно момента его вернули, поэтому ничего не оставалось, кроме как оставить его на минуту одного и проверить, как там Кенши и Такеда. Слепой мечник сидел на ступенях, которые вели в общий коридор, соединяющий комнаты между собой. Неуклюже уронив голову на руки, он, казалось, не понимал, что происходит и где он находится. Ведь невидящему физически требуется гораздо больше времени, чтобы сориентироваться на новой местности. Пусть Кенши и обладал неким подобием зрения, но Куай никогда не интересовался у него, как это происходит, потому что считал такие вопросы слишком личными. Сейчас лучше не трогать его самого и оценить обстановку своими глазами. Осмотрев фигуру мечника, грандмастер пришёл к выводу, что это всего лишь лёгкое недомогание и к утру он будет в порядке, но всё-таки решил перестраховаться и спросить Такеду, который как-никак понимал отца лучше. — Что с ним? — Он в порядке, — ответил чуджин, вкладывая в руку Кенши меч. — Сэнто поможет ему восстановиться. — Хорошо. — Он повернулся к Скорпиону и спросил. — Где им переночевать? — Я отведу вас. — Не утруждай себя, — презрительно бросил Такеда, — уж я знаю Огненные сады получше. — Сынок, — прохрипел Кенши и протянул руку, желая коснуться его плеча и успокоить, — пусть это и не Ханзо, но он не хочет нам зла. — И что теперь? Раз так, может, пустить его на базу спецназа и выдать все тайны? Я не верю этому самозванцу! Наверняка смерть мастера Хасаши на его совести! — он злобно нахмурился и бесцеремонно указал пальцем на Скорпиона. Тот в свою очередь тяжело выдохнул, сдерживая гневный порыв, и заставил себя поклониться, чтобы потом униженно уйти. Видимо, ему уже надоело доказывать каждому, кого он встретит, что он не виноват и имеет добрые намерения. Его беспокоили лишь посмертные слова будущего «я». Можно ли было им верить? У мёртвого этого уже не спросишь, а живые даже видеть его не хотят. Тем более, что происходит явно что-то непонятное, и в такой ситуации никому нет дела до мечущегося в сомнениях Скорпиона, поэтому лучшим решением остаётся просто уйти в тень и не мешать. Саб-Зиро наблюдал, как его фигура исчезает среди деревьев. Он тяжело выдохнул, а после почувствовал, как плеча касается чья-то ладонь. Смоук держался за его плечо, попутно вглядываясь во тьму. — Это воин из Ширай Рю?.. — спросил он с искренним любопытством, не вырожаюшим на первый взгляд ничего враждебного. Стало ясно, что старый друг вспомнил часть произошедшего с ним, а следовательно знает, что все Ширай Рю мертвы, а единственный оставшийся находится в преисподней, поэтому сейчас Смоук просто спрашивал, чтобы понять хоть что-то. — Это Скорпион. — Тот самый, который убил твоего брата?! — он тут же отстранился и взглянул ему в лицо. — Ты хочешь сказать, что прямо сейчас просто так отпустил его? Ты с ума сошёл?! — Пожалуйста, не кричите, — подал голос Кенши, пытаясь подняться с помощью Такеды. — Я всё объясню, — Саб-Зиро примирительно поднял ладони. Обстановка становилась достаточно напряжённой, и общаться формально уже неуместно. — Тебе определённо стоит, потому что пока я не понимаю совершенно ничего. — Смоук нахмурился и скрестил руки на груди, а потом повернулся к слепому мечнику. — А ты кто такой? — Это Кенши… он друг. Такеда недоверчиво оглядел ниндзя в сером и брезгливо сказал: — А ты кто? Откуда мне знать, что ты не враг? — Он на нашей стороне, не переживай, юный чуджин. — Чуджин? — удивлённо спросил Смоук и повернулся к нему. — Он тоже из Ширай Рю? — Да, но об этом позже. — Саб-Зиро посмотрел на телепатов. — Вы сумеете дойти сами? — Да, спасибо, не беспокойтесь, грандмастер. — Хорошо, — кивнул он и развернулся к ниндзя в сером, — идём, мне нужно многое тебе рассказать. Они направились в комнату, где ранее очнулся сам грандмастер, а Такеда, перехватив отца за пояс, закинул одну его руку себе на плечо и повёл в сторону своей комнаты. Так они и распрощались, разойдясь каждый по своим комнатам, где им предстоит многое между собой прояснить. Куай захлопнул ширму из рисовой бумаги и повернулся к Томашу. — Садись, рассказ будет долгим, но если ты чувствуешь себя плохо, то сперва отдохни. — Я не усну, пока не узнаю ответы, — он сел и положил ногу на ногу, скрестив руки на груди. — Хорошо, — вскоре и грандмастер опустился рядом, — пожалуй, ты можешь снять маску, здесь нам никто не угрожает, — это было сказано им лишь для того, чтобы успокоить старого друга, который в данный момент не верил даже ему. — Куай, я… сейчас я даже себе не верю. Как так вышло, что я ничего не помню? Что со мной сделали? — взгляд его был устремлен в пол, а брови сведены к переносице. — Расскажи мне, что ты помнишь? — Как мы сбежали из Лин Куэй, а потом направились на поиски твоего брата и… разделились. Ты принял его титул, чтобы почтить память, но, вероятно, это было плохой идеей, а после, — он вздохнул и напряг память, — после я встретил Шан Цунга и Кано. — Куай вскинул брови: об этом ему было неизвестно, а Томаш тем временем продолжил. — Мы сразились и потом пришли киборги, чтобы меня обратить, но я был спасён богом грома. Он предложил присоединиться к нему, а потом… потом я… — Томаш сжал виски и зажмурился, покачал головой, — я не помню. Руки его сами собой потянулись к креплениям на маске, чтобы отстегнуть их. От резкого приступа головной боли воздуха стало не хватать, поэтому пришлось снять то, что закрывало дыхательные пути, чтобы обеспечить прилив кислорода. Наконец, спустя столько лет Куай увидел его лицо вновь. Эти чувства даже нельзя было назвать радостью, скорее, они больше походили на нездоровую эйфорию, но выдержка и спокойный от природы характер позволили ему удержаться от того, чтобы буквально не наброситься на Томаша с объятиями там, на улице. Он знал, что его чувства безответны, но был так рад от осознания того, что друг ему всё ещё дорог. Ведь за такое количество одиноких дней невольно учишься растворять в памяти образы, связывающие с прошлым, чтобы не сойти с ума от тоски. В первые дни хотелось лечь на снег и умереть, но после пришлось снова стать сильным и взять себя в руки. Начать поднимать клан с нуля, создавать всё заново одному. Порой ему так хотелось, чтобы кто-то был рядом, но он был один, и никто иной не мог разделить с ним эту ношу, которая была всё больше, пока не стала совсем невыносимой. Но в какой-то момент Куай просто научился с этим жить, и тогда стало намного легче, однако сейчас такое большое напоминание из прошлого, как Томаш, только лишь заставляло старую рану раскрыться. Не то чтобы он делал хуже, напротив — легче, но всё стало слишком сложно, чтобы судить. — Ничего, — сказал грандмастер и хотел положить руку ему на плечо, но почему-то вновь осёкся. Это будет неправильно — вести себя так, будто не прошло двадцати лет и виделись они только вчера. Нужно держать хоть какую-то дистанцию и уважать чувства друга, который в данный момент находился в смятении. Куай вдохнул и начал осторожно рассказывать: — После этого я повстречался со Скорпионом и победил его, но киборги из Лин Куэй забрали меня и обратили. — Что? Нет, не может этого быть, но как тогда ты стал человеком? — Это дело рук Куан Чи. После обращения я напал на какого-то человека, который перепрограммировал меня, и когда я пришёл в себя, то решил встать на сторону защитников Земли. — А где был я, когда тебя обратили? — Рейден не дал тебе подойти, он боялся, что и ты попадёшь под руку. — Как же так… — сокрушаясь, сказал Томаш. Как всегда, он думал больше о других, чем о себе. — В этом нет твоей вины и вины Рейдена тоже, но я и в таком виде мог быть полезен, поэтому решил внедриться к Сектору и остальным под видом своего. Он быстро раскрыл обман, но я вышел победителем и узнал ценную информацию. Вооружившись этими знаниями, я направился к месту действия, где встретил Би… — Куай вздохнул и поджал губы, не в силах продолжать. Он дошёл до самой неприятной части своего рассказа, воспоминания о которой по сей день рвут ему душу. Даже самые стойкие порой ломаются. — Би-Хана? Ты нашёл его? — Это был уже не Би-Хан… Куан Чи извратил его душу. Не оставил ничего от прежней жизни и сделал рабом, — кулаки его сами собой сжались, а в груди поднялась такая ярость, которой он уже давно не испытывал. Как раз в этот самый момент Томаш несмело положил руку ему на плечо. — Куай, — мягко сказал он, — если тебе тяжело, не нужно ничего рассказывать сейчас. Поведаешь мне всё, когда будешь готов. К тому же… мы вдвоём порядком устали, верно? — Нет, всё нормально. Я в порядке. Как бы хотелось закончить этот мучительный рассказ, но придётся продолжить, чтобы обрисовать ему всю картину. Хотя с другой стороны, зачем это нужно? В какой-то момент Куаю стало казаться, что он всё это рассказывает ради привлечения внимания и жалости со стороны старого друга. Нет, этого никак нельзя допустить, поэтому нужно постараться придать голосу поменьше эмоций. — Би-хан сразился со мной, но я вышел победителем, а после к нам пришли киборги из Лин Куэй и попытались убить. У них этого не вышло, но у Синдел — да. Она убила и тебя. Встретились мы только в преисподней, когда оба были в подчинении у Куан Чи. Меня, Ханзо и Джакса освободил Рейден. — Кто такой Ханзо? — Это Скорпион, но всё не так просто, как ты думаешь. — А что я должен думать, Куай? Ты простил ему убийство родного брата? — Нет у меня брата, — ледяным голосом сказал он, — мы лишь разделяем кровь. Во всём этом виноват Куан Чи, именно он вырезал весь Ширай Рю, приняв облик Би-Хана, заставил Ханзо мстить не тому, а когда его план воплотился в жизнь, то он забрал и его душу. Именно Куан Чи запятнал честь Лин Куэй и именно из-за него я провёл годы, пытаясь построить всё с нуля голыми руками! У меня не было никого, кроме себя самого, я простил бы что угодно, даже это, только бы не было больше этой бессмысленной вражды между нашими кланами, и я не ошибся, Томаш! Ханзо стал тем, кто в трудный момент был готов подставить плечо, а родной брат сказал мне, что я недостоин титула Саб-Зиро! Так как ты думаешь, о чьей смерти я сожалею больше? — Куай тяжело выдохнул и замолчал, закрыл лицо руками и пробормотал. — Прости меня… я не должен был этого говорить. — Не знал, что всё так обернулось, — он покачал головой и взглянул на него, — не знал, что тебе было так тяжело. — Мне… мне и правда был нужен кто-то рядом. После всего, что произошло, я потерял смысл жизни и не знал, что мне делать, но на помощь вовремя пришёл Рейден. Я знаю, что он хотел помочь, но что бог может понять в человеческих переживаниях? Да, он указал мне путь и подарил шанс на искупление, но никто не подумал о том, как тяжело будет идти дальше с этой ношей, — тихо сказал он. — Но ты справился, Куай, ты всё преодолел, я уверен, отец или брат гордились бы тобой. Поверь, я видел, как он смотрел на то, как ты тренируешься, Би-Хан был так горд тобой и больше никого не видел в роли Саб-Зиро. Ты более чем достоин его имени, а те слова наверняка были сказаны под влиянием магии Куан Чи, они ничего не значат. — Томаш приобнял его за плечи и слегка встряхнул. — Пойми же, если у вас были сложные отношения, то не обязательно он тебя ненавидел. Я знаю, ты тоскуешь по нему, но никогда не признаешься, ибо будет ещё больнее. Выбрать ненависть, к сожалению, всегда проще, чем прощение. Куай слабо улыбнулся. Друг слишком хорошо его знает, даже спустя столько лет разлуки в нём видно того юношу, который смотрел на вещи с оптимизмом и всегда мог повернуть ситуацию так, чтобы её исход был благоприятен для обеих сторон. Он не терпел ссор между братьями и в целом был мягким человеком, но только с теми, с кем это было нужно. Другие же видели в нём могучего воина, способного уложить на лопатки даже более опытного бойца. Скорее всего, и сейчас слова эти были искренними не полностью и служили только для того, чтобы Куай не скатывался в бездну отчаяния окончательно. Вопреки всему здравому смыслу от них стало так тепло на душе. Ему нечего было сказать в ответ, ибо благодарить слишком банально, поэтому он молча накрыл ладонью его руку, лежавшую на плече, и кивнул. Нужно было перестать жалеть себя и собраться. Он вздохнул и выпрямился. — Давай отдохнём. Никто не знает, что ждёт нас завтра. — Это напоминает мне о ночных дозорах в Лин Куэй. — Томаш усмехнулся. — Я всегда спал, а ты заменял меня, помнишь? — Однажды нас на этом поймали… — И потом притащили за шиворот к грандмастеру, — дополнил он за него с широкой улыбкой, — а тот нас так отхлестал бамбуковой палкой, что ещё неделю спины было не разогнуть. Куай усмехнулся и посмотрел на него. — Верно, такое не забыть. Эти воспоминания были отнюдь не радостными, но почему-то вызывали улыбку. Так всегда бывало, когда в памяти всплывали тяжёлые моменты, особенно из детства. Возможно, так было потому, что это было единственное время, когда они ещё не думали об испытаниях, которые ждут впереди и просто наслаждались редкими мгновениями свободы, сбегая с занятий по истории клана. А возможно, всё плохое просто стёрлось из памяти со временем. Оба вспомнили, как порой мечтали, что будут великими воинами, слава о которых будет жить и после их смерти, а порой о том, что было бы, если бы отец никогда не забрал братьев в Лин Куэй. Томаш, к примеру, был из тех, кто хотел спокойной жизни, но судьба завела его на эту дорожку, не спрашивая. Сожалел он об этом или нет, Куай не знал, потому что такие вопросы были слишком личными, а для воинов клана привязаться к кому-то означало быструю погибель. — Ложись тут, а я поищу себе другую комнату. Это решение казалось ему совершенно неправильным, ведь после всего, о чём они тут говорили, оставить его одного в чужом клане было совершенно невежливо, но и спать с ним в одной комнате не позволяла совесть. Кровать ведь была односпальной. — Уверен? Хотя с другой стороны в этом не было ничего постыдного, в конце концов, не будут же они спать в одной постели, а даже если и так, то кто об этом узнает? — Пожалуй, ты прав. Не стоит сейчас разделяться. Тем более, что я сегодня вряд ли усну. — Мне бы уснуть после всего, что ты рассказал. — Это лишь малая часть, вот вернёмся в Лин Куэй, и там я поведаю тебе больше. — Теперь ведь им управляешь ты, верно? — Да, но об этом поговорим завтра, когда хоть что-то станет ясно. — Доброй ночи, Куай. — Взаимно, — коротко ответил он, уже чувствуя, что может буквально свалиться с ног. Томаш лёг и сложил руки на животе, глядя в потолок. Прошло некоторое время, прежде чем послышалось его ровное дыхание, говорящее о глубоком сне. Однако сам Куай, несмотря на усталость, не мог сомкнуть глаз. Он сидел около стены, облокотившись на неё спиной. Было понятно, что ему придётся спать в таком положении, но как бы он ни старался, уснуть не получалось. В памяти поочерёдно всплывали давние события ещё со времён жизни в старом клане. Неужели он и правда видел меньше, чем его друг? Возможно ли, что собственные обиды застлали ему глаза и не позволили разглядеть истинную картину? Единственные воспоминания, связанные с братом, так или иначе были связаны с насилием с его стороны. Би-Хан мог с лёгкостью победить его на тренировке, используя лишь половину силы, но на нём всегда предпочитал использовать более сложные приёмы. Нередко последствиями становились серьёзные травмы. Иногда они могли подраться и просто так, из-за того, что Куай отказывался следовать его указаниям. Подобные случаи окончательно убивали в нём веру в то, что Би-Хан просто хочет для него блага и как может показывает это, но спустя время всё возвращалось на круги своя. Они снова тренировались, затем ссорились и, в конце концов, опять находили общий язык. Так было и в день его смерти. Насколько же сильно Куан Чи мог искромсать его душу, что Би-Хан сумел отказаться от любых уз, их связывающих? Лучше об этом не думать и постараться уснуть, иначе снова будет больно. Куай закрыл глаза и глубоко вдохнул, стараясь очистить разум. Лучше сосредоточиться на хорошем. Например, на том, что старый друг снова с ним, а он сам жив и снова будет возглавлять Лин Куэй.

***

Такеда подошел к отцу и подал ему флягу с водой. Пусть там оставалось совсем немного, но Кенши было жизненно необходимо сделать хотя бы один глоток. Голова кружилась и гудела от звучащих там голосов, а тело не хотело слушаться из-за слабости. Он слегка поднял руку, но она лишь скользнула по железной поверхности, а фляга так и осталась в руке у сына. Мечник вздохнул, недовольный своей слабостью, а тем временем Такеда не стал медлить и просто вложил её ему в ладонь и сел рядом. Было ясно, что ради него Кенши старается держаться и не показывает, насколько ему плохо на самом деле, что не могло не вызывать беспокойства. Неспроста ведь он чуть не потерял сознание там на улице. Возможно, опасения Такеды оправдаются, а возможно, всё не так плохо, но сейчас лучше не гадать, а спросить напрямую. — Тебе лучше? — Да, спасибо, — ответил мечник и вздохнул. Свежий воздух наполнил лёгкие и заставил дурноту немного отступить. Сквозь открытое окно были слышны только стрекотания насекомых и шелест листьев. Кенши изо всех сил старался сосредоточиться на этом, только чтобы не слышать неразборчивого гомона, среди которого звучали и гневные обвинения, и обеспокоенные вопросы. Души его предков были сбиты с толку и в большинстве своём напуганы, но некоторые предпочли переложить всю ответственность на него. Он не винил их, ведь понимал, что это может быть защитной реакцией на стрессовые события. Единственное, что сейчас можно им пообещать — это то, что ему удастся всё выяснить. Однако в данный момент не было понятно абсолютно ничего. Кроме чужих голосов, голова раскалывалась ещё и от роя собственных мыслей. Как только он оказался здесь, то первым делом его оглушили голоса предков, а затем и окружающих людей. Кенши до сих пор не мог поверить, что Ханзо погиб, а его место занял двойник из прошлого. Но не только ему одному этот факт причинял боль. Для Такеды его мастер был самым дорогим человеком, возможно даже дороже, чем родной отец, но на это нет смысла обижаться, ведь мечник сам виноват в таком исходе. Он набрал в грудь побольше воздуха и спросил: — А ты как? Но сын ничего не ответил, а только неопределённо махнул рукой и раздражённо щёлкнул языком, показывая, что лучше об этом не спрашивать, ведь точного ответа он и сам не знает. — Я понимаю. — Нет, пап, ты… — Такеда вздохнул и поджал губы, чтобы не сказать ничего лишнего в порыве эмоций, но Кенши не собирался оставлять это всё просто так. — Мне тоже больно, но моя печаль не сравнится с твоей, ведь Ханзо вырастил тебя, как родного сына, — он протянул к нему руку, чтобы коснуться плеча и поддержать, но Такеда опередил его. — Ты потерял друга, которому отдал всё, а взамен получил лишь предательство, — последовала долгая пауза, а после его голос исказился под влиянием эмоций. — Но как бы сильно я его ни винил, не могу ненавидеть, понимаешь? И в то же время, несмотря на привязанность, я понимаю, что он совершил ужасную ошибку, а теперь не можем даже объясниться с ним. Он причинил тебе огромную боль, он должен был ответить за убийство Куан Чи, он ответственен за освобождение Шиннока, но кого теперь это волнует? Он мёртв, мёртв! — Такеда сжал волосы руками и нервно подскочил. — Ну вот как он мог так глупо подставиться? Это же был человек с исключительными боевыми навыками, а оказался убит так просто. И меня злит, что я до сих пор не знаю кем. Мечник спокойно слушал его, не перебивая, давая боли выйти наружу. Даже если бы он начал сейчас плакать, то это было бы неудивительно, ведь скорбь может принимать разные обличия. Его сердце разрывала на части почти ощутимая физическая боль. Он вдруг в одночасье стал тем самым пятнадцатилетним мальчиком, который молил мастера Хасаши вернуться, когда тот умирал у него на руках от разрыва внутренних органов. Это было ужасное чувство, и Такеда больше никогда бы не хотел его испытать, но Судьба сыграла с ним злую шутку. На душе висел тяжёлый груз вины: за то, что он не писал грандмастеру два года, за то, что не нашёл в себе силы поговорить с ним и извиниться. Ведь после его предательства Такеда больше не мог смотреть ему в глаза и решил покинуть клан, посвятив себя служению спецназу. Он предпочёл бы разделить боль с отцом, чем быть рядом с тем, кто стал её причиной. В одночасье всё перевернулось с ног на голову. Ему будто дали пощёчину такой силы, что небо и земля поменялись местами. Самый родной стал чужим, а тот, кто долгое время им был, вдруг стал единственной опорой. Разумеется, Такеда не стал отталкивать Кенши в такой тяжёлый для них обоих момент и позволил приблизиться к себе ещё немного. В нём теплилась надежда на то, что они, наконец, станут семьёй, потому что до этого ему казалось, что действия отца носили лишь формальный характер. Видно было, что он старался наладить с ним отношения, но слишком много времени было упущено, чтобы наверстать его за пять коротких лет. И вот опять судьба заставляет его подставить под удар другую щёку. Такеде ничего не оставалось, кроме как сесть обратно и тяжело выдохнуть. Силы покинули тело. Что с того, что он сейчас кричит? Кому предназначена эта ругань? Его уже нет в живых и нужно с этим смириться. — Я столько не успел ему сказать… — вдруг тихо прозвучал его голос в темноте. — Я тоже. Во мне была надежда на то, что спустя время все обиды улягутся, и мы сумеем снова найти общий язык, но вот оно как вышло, — сокрушаясь, сказал Кенши. Ханзо и правда был ему дорог, но у дружбы тоже есть пределы. Вот он и пересёк границу дозволенного, когда поставил его на колени и унизил. Однако сейчас было даже стыдно за обвинения и злость в его сторону, хоть это и было правильно. — Нет ничего хуже недосказанности. Она съедает разум и сжигает душу в огне. Такеда горько усмехнулся. — Совсем как у мастера Хасаши. — Это была одна из причин его страданий. У него было столько всего, чего он не сумел сказать дорогим людям при жизни, но их нельзя было вернуть, и ему оставалось только молча жалеть об этом. Даже когда он высказал всё это мне, легче не стало. Это была не просто травма, его сломали. Когда я думал, что ему становится лучше, всё вдруг в одночасье откатывалось назад. Я не понимал, что делаю не так, но потом выяснилось, что моей вины тут и не было. Ханзо сам накручивал себя и изводил пагубными мыслями: о том, что всё это неправильно, о том, что помощь ему не нужна и что он забудет, зачем тут, если его внутренний огонь перестанет гореть. Это стало последней каплей. Было ясно, что такое не излечить простыми разговорами и тут надо глубоко уйти в психотерапии. Но, к сожалению, нужными навыками я не обладал, поэтому мы просто подрались. Такеда слегка улыбнулся и посмотрел на отца. — Это ваше любимое занятие, как я погляжу. — Не то чтобы, но факт остаётся фактом, — Кенши вздохнул, — и вот теперь всё снова вернулось назад. Я не могу это так оставить. — Что? — Я должен помочь ему. — Нет! Ты с ума сошёл? — Ты даже не представляешь, каково это, мне жутко от одного воспоминания, о том, через что пришлось пройти Ханзо, я не допущу, чтобы это повторилось. — Это не твоя забота, пусть справляется со своими демонами сам. — Если бы я думал также двадцать лет назад, Ханзо, которого мы знали, просто бы не существовало, — строго сказал Кенши, чтобы пресечь дальнейшие споры, и, казалось, что это сработало, ибо Такеда надолго замолчал. — Он подавлен и преисполнен сомнениями, давай поможем ему хотя бы для того, чтобы Ширай Рю не потерял грандмастера. Ему сейчас некому довериться, ведь и сам он не пользуется доверием. Ханзо приложил столько усилий, чтобы восстановить клан, а если бразды правления возьмёт Скорпион, то всё просто рухнет, словно карточный домик. — Нет, — решительно сказал Такеда, — ты не будешь один, я помогу. Пусть я пока ему и не верю, но предпочёл бы держать врага ближе. Так мы будем знать, что он замышляет. — Уверен, ничего плохого. Скорпион не стал бы вредить клану, за который готов был пойти в полымя и который так хотел вернуть. — Думаю, ты прав, но… это будет непросто. — Ты ведь не будешь один, — повторил Кенши его слова и ободряюще улыбнулся. Такеда положил руку ему на плечо и несколько раз легонько кивнул. — Ладно, нам нужно отдохнуть, ложись, я пойду проверю остальных. Джеки тоже здесь. — Она в порядке? — Ей ничего не угрожает, но стоит посмотреть. Разумеется мечник понимал, что он просто желает увидеть её, поэтому отпустил сына, лишь наказав быть осторожным. А сам предпочёл успокоить Сэнто, чтобы души в клинке не тревожили его сон. Конечно, лучше было не спать в такой напряжённой обстановке, но усталость брала своё и заставляла проваливаться в дрёму против воли. Лучшим решением было позволить себе отдохнуть хотя бы немного, ведь если завтра предстоит сражаться, то они должны быть готовы. Когда Такеда вернулся, Кенши уже спал, сидя на кровати и прислонившись спиной к стене. Катана в его руке перестала светиться, но он всё равно держал её ближе, чтобы в случае чего сразу схватиться за неё. Голова его безвольно свисала вниз, но сам вид говорил о готовности в любой момент вскочить с постели и защищаться в случае нападения. Сев рядом с отцом, Такеда прислонился к нему плечом и закрыл глаза. Стоило постараться не думать о тревогах и уснуть. Сделать это было сложно, ведь в голову то и дело лезли самые разные невесёлые мысли. В итоге удалось задремать только ближе к утру, когда на горизонте уже забрезжил рассвет.