Связи

Солнце едва взошло над горизонтом, но для двух воинов Лин Куэй это не было помехой. Привычка вставать рано и уходить на тренировочное поле выработалась ещё давно. Так должны были делать все ученики, но в данный момент здесь были только двое. Чтобы отточить свои навыки, нужно было стараться чуть ли не круглые сутки, делая перерывы только на еду и, если повезёт, сон. После завтрака необходимо заняться дыхательными практиками, чтобы в дальнейшем не было проблем в боевых искусствах. Однако братья решили начать сразу с них. Би-Хан бил жёстко и точно, не делая поблажек на разницу в физической силе. Куай отшатнулся от очередного удара, который не удалось заблокировать. Он отвёл одну ногу назад и перенёс весь вес на неё, чтобы парировать, а после — контратаковать, но соперник легко прочитал его намерения и сделал подножку. Из-за этого Куай упал плашмя на лопатки. Нужно было быстро сориентироваться, чтобы не проиграть, поэтому он приподнял таз и выкинул ногу вперёд, оттолкнув Би-Хана в грудь. Это дало ему время сделать кувырок назад и встать. Руки сами сжались в кулаки, приготовившись атаковать. Пусть стойка была неправильной, но сейчас это было не столь важно. Нужно быть готовым к атаке, но Куай даже не успел ничего понять, а Би-Хан уже был около него. Одним резким движением его ладонь ударила по рёбрам, вышибая весь дух. Он сделал несколько шагов назад, но в последний момент сумел удержаться. В руках образовалась пара ледяных кинжалов. С этим оружием можно было получить преимущество. Однако ход боя пошёл совсем в другое русло. Почти сразу же Би-Хан перехватил кинжал, зажав лёд между ладоней, и переломил его пополам. После он отступил на шаг и нанёс несколько ударов Куаю по лицу. Из второй руки ледяное лезвие выскользнуло само по себе. Равновесие было утеряно, и тело рухнуло на одно колено. Завершающий удар ногой должен был прийтись Куаю по голове, но он скрестил руки и заблокировал его. Резко откинул её в сторону, а затем рывком встал, схватив Би-Хана за жилетку, и ударил лбом ему по голове. Оба отшатнулись от боли. И если соперник оправится быстрее него, то Куай непременно окажется в невыигрышной позиции. Вопреки опасениям, удара не случилось. Вместо этого брат расправил плечи и коротко поклонился. Он быстро сориентировался и приставил одну ногу к другой. Поклонился ниже и, задыхаясь, произнёс: — Xièxiè dàgē dǎoshī。 Би-Хан хмыкнул, но ничего не сказал. Только кивнул и скрестил руки на груди. Видимо, наступило время завтрака, и он решил отпустить его, а самому отправиться к наставнику Лею. Не удивительно, что у него были свои дела с ним. Ведь за три года он сильно вырос в плане боевой подготовки и практике скрытности, поэтому теперь считался наиболее способным воином. Если будет сложная миссия, то Би-Хан на неё — первый кандидат. Для него самого это великая честь, но жалеть себя он так и не научился. Не нужно было проводить с ним много времени, чтобы понять очевидное. Видеться они стали гораздо реже, возможно, поэтому Куаю казалось, что их отношения стали лучше. По сравнению с тем, что было три года назад, ситуация и правда стала менее напряжённой. Возможно, потому, что старшему было некогда его ругать или младший стал работать усерднее. Однако их обоих, похоже, всё устраивало. А может, Куай просто повзрослел и перестал слепо искать любовь в каждом. Даже спал он теперь в общей комнате, потому что в их прежней ему казалось, будто сами стены на него давят. С Томашем и остальными было гораздо лучше. Они теперь не были только вдвоём. Вскоре он увидится со всеми на завтраке, а после снова расстанется на целый день. Обед его заставляли проводить рядом с братом, поэтому увидется можно было только на ужине. Иногда кто-то договаривался о ночных вылазках на то же самое место, где Куай упал с крыши, но чаще всего все просто ложились спать, потому что сил хватало только для того, чтобы дойти до постели. Тренировка с мастерами проходила в другой части Лин Куэй, поэтому Би-Хану нужно было поторопиться, ибо никто не потерпит опозданий. В том числе и он сам. Однако идти быстро, когда твои ноги не чувствуют земли под собой от усталости, оказалось очень тяжело. В итоге прибыть на место удалось только тогда, когда солнце держалось уже высоко. Мастер Вэй нетерпеливо постукивал веером по ладони, изредка поглядывая на своего брата по оружию. Иногда он раздражал его: манерный, вычурный, одетый не пойми во что, но уважать и почитать наставника было необходимо. К тому же ему не было равных в своём стиле боя. Би-Хан подошёл к ним и низко поклонился каждому. — Учитель Лей, учитель Вэй. — Ах, это ты, — презрительно отозвался первый из мастеров, — явился всё-таки, бездарь. Когда-нибудь я вырву твой поганый язык, ты не достоин зваться моим учеником. — Простите, мастер, — он снова самоуничижительно поклонился. Гнев вспыхнул в его душе коротким пламенем, но быстро угас под влиянием самодисциплины. Такого не должно быть, чтобы его достоинство вот так ломалось только из-за того, что мастеру взбрело что-то в голову. — Достаточно, — мастер Вэй поднял веер, а затем махнул им в сторону небольшой площадки, посередине которой стоял деревянный столб с вмятинами от ударов. — Приступай. Его ученик кивнул и подошел к сооружению. Сжал в кулак негнущиеся пальцы и вдохнул, а затем на выдохе резко ударил, превозмогая появившуюся боль. Руки ныли от того, что он проделывал подобное каждый день, рассекая костяшки в кровь. Вдобавок к этому, при неправильном выполнении мастер хлестал ему по пальцам тонким ивовым прутом. Хотя с этим ещё можно справиться. А вот с тем, что уже в который раз до его ушей доносится весьма раздражающий стук веера о ладонь, уже сложнее. Снова это повторяется из раза в раз, дни сливаются в одну серую массу, и из новых ощущений только боль. Все движения повторялись на автомате, но мастеру всё равно не нравилось что-то. Би-Хан уже перестал анализировать, что именно не так в его технике, поэтому просто повиновался. Остаётся просто приходить сюда и бить это бревно каждый день, есть ту же еду и, в конце концов, умереть на одной из миссий. Эти мысли отвлекали, поэтому лучше выкинуть их из головы, чтобы не терять концентрацию. Хотя не было особой разницы, сосредоточен он или нет, — в любом случае ему дадут по рукам. Это и произошло через несколько мгновений. Мастер Лей подошёл и ударил его по плечу, оставляя красный рубец. — Выше подними. Би-Хан повиновался, но в следующий же миг ногу пронзила такая же боль. — Шире. В позе, в которую его поставил мастер, он и продолжил тренировку. Руки уже не чувствовали под собой деревянной поверхности. Плечо и шея затекали. Однако взгляд был направлен только на середину бревна, на которую приходились основные удары. В какой-то момент счет времени окончательно потерялся, и пришёл в себя он только тогда, когда на предплечье аккуратно лёг веер. — Знай меру. Би-Хан почтительно поклонился и отошёл от столба. Тем временем мастер Лей описал полукруг ногой и развернул корпус, поворачиваясь левым плечом. Он выдохнул, отводя руку от груди, и раскрыл ладонь. Это означало, что пришло время второй половины тренировки. Оба встали в боевую стойку, готовые атаковать по приказу. — Начинайте. Мастер Вэй отошёл от них. Учитель и ученик сошлись в схватке, где победитель был только один, и это явно не Би-Хан. Не сегодня и не завтра. Боевые навыки наставников ему никогда не превзойти. Он хотел быть похожим хотя бы на одного из них, пусть не характером, но мастерством. Мастер Лей тренировал его с детства, поэтому более грубый стиль был для него ближе, чем изящный, но не менее смертоносный стиль мастера Вэя. Этот человек, несомненно, мог убить врага обычной заколкой, которую вплетал в волосы. Однако до сих пор не ясно, как это уживалось с жалостью, которую он проявлял к ученикам. В отличие от мастера Лея, который был строгим, как и должно воину Лин Куэй. Руки его были будто выкованы из железа, а тело, казалось, совсем не чувствовало боли. Именно поэтому Би-Хан тренировался именно по его наставлениям. Мастер Вэй только наблюдал. Наставник отступил назад и начал ходить вокруг него. Он явно ждал удобного момента для нападения. И когда такой подвернулся, то незамедлительно им воспользовался. Его кулак больно прошёлся по лицу Би-Хана, заставляя потерять равновесие всего на мгновение, но этого хватило, чтобы мастер Лей сориентировался и нанёс серию ударов по корпусу. Он оттолкнулся от земли и одним точным движением ударил его ногой с разворота, сбив с ног. Би-Хан почувствовал привкус крови во рту. Быстро сплюнул её, а после опёрся на руки и сделал подножку. Это помогло ему встать. Руки тряслись от перенапряжения, но остановиться сейчас никак было нельзя. Он выдохнул и поднырнул под выброшенную вперёд руку мастера, схватил её и заломил за спину, а потом толкнул в спину, пытаясь сбить с ног. Но это, похоже, не сработало, потому что наставник быстро развернулся и ударил ладонью ему в грудь. Было больно, но это отличный шанс парировать удар. Би-Хан схватил его запястье и скрутил, а другой рукой дал по лицу. Мастер отшатнулся, что позволило использовать ледяной подкат и пустить в глаза сноп ледяной пыли. Он перевернулся вокруг своей оси, в процессе создавая ледяное лезвие, но когда остановился, то никого перед ним уже не было, а потом затылок пронзила глухая боль. Ледяной меч тут же упёрся в бедро оппонента, угрожая вонзится в плоть, но вопреки всему над головой послышался издевательский смешок. Одним точным ударом наставник разбил оружие на куски, а самого Би-Хана пнул под колени, одновременно схватив за обе руки. Его тело гулко ударилось о землю, а на спину наступил тяжёлый сапог. Кости затрещали, и показалось, что в груди что-то переломилось. — Сопляк, — задыхаясь, презрительно сказал мастер Лей и надавил сильнее, — да как ты смеешь? Он бы даже вскрикнул, если бы было хоть немного больно, но такие ощущения ему уже не в новинку. — Поди прочь. Наставник убрал ногу и отошёл, отряхивая руки, будто коснулся чего-то грязного. Выпрямился, и разминая запястье, прошипел: — Ты стал небрежен, я тобой недоволен. Стараться нужно лучше. Он отошёл к мастеру Вэю и повернулся к нему спиной. Би-Хану едва удалось подняться на ноги, но в конце занятия нужно обязательно поклониться наставникам. Пришлось буквально переламывать себя, чтобы снова унизительно согнуться ниже обычного, признавая, что сегодняшнее занятие было для него позором. Он ушёл, не оборачиваясь. Грудь болела, словно и правда сломалась пара-другая рёбер, но на самом деле ничего не было. Это всего лишь боль от удара, всё будет нормально. Когда Би-Хан отошёл на достаточное от них расстояние, мастер Вэй недовольно раскрыл веер и посмотрел на мастера Лея. — Ты когда-нибудь его убьёшь, животное. Он обернулся и, глядя своему ученику вслед, спокойно ответил: — Не злись. Справится, — после наставник снова повернулся к нему. — Ты ведь сам говорил, что чувствуешь в нём дурное семя. Вэй несколько раз взмахнул веером, а после с силой захлопнул его и отвернулся. Лей торжествующе ухмыльнулся, наблюдая, как он уходит вслед за Би-Ханом. Тот был уже далеко от тренировочного поля, когда вдруг позади послышались шаги. Мастер Вэй обошёл его и остановился напротив. Достал из рукава бинт, а после молча протянул ему. Би-Хан удивлённо окинул фигуру наставника взглядом, но взял свёрток ткани. Видимо, это значит, что ему стоит прийти в себя как можно скорее. Но неужели он считает его настолько беспомощным? У него ведь не настолько слабый организм, чтобы для такой мелочи потребовалась дополнительная помощь. Мастер Вэй как-то странно посмотрел на него и после стукнул веером по лбу. Несильно, для порядка, но этот жест озадачил ещё больше. Сегодняшняя тренировка настолько плохая, что даже ему он не угодил? Но ответа так и не поступило, потому что наставник развернулся и молча пошел обратно, спрятав руки в рукава. Би-Хан же остался растерянно стоять со свёртком ткани в руках посреди дороги. Разумеется, мастер стукнул его не просто так. Его ученик, хоть и был ненамного младше него самого, но вёл себя как глупое дитя. Морил себя голодом, намеренно не обращал внимания на травмы и продолжал мучить свой организм бессмысленными упражнениями. Когда-нибудь это обязательно сыграет с ним злую шутку и погубит. Без сомнений, Би-Хан — их лучший ученик, однако он ещё многого не понимает. Ведь если так относится к себе, то долго явно не прожить. Это было настоящее саморазрушение. Единственная вещь, которая могла вывести мастера Вэя из себя. Опоздать на завтрак было нельзя даже с учётом того, что проводил он его в одиночестве в своей комнате. Это более чем устраивало. Не нужно будет видеть других учеников помладше, наблюдая, как затравленно они смотрят на него. Такая обстановка весьма раздражала. Би-Хан зашёл сперва на кухню, а потом к себе. Положив бинт на тумбочку, сел на кровать и взял палочки. Начал есть. После приёма пищи нужно снова пойти к мастерам и до обеда прозаниматься тем, что сегодня не особо вышло. Из головы всё никак не выходил вопрос: «Чего же мне всё-таки не хватает?». Зоркий глаз мастера, разумеется, уловит малейшую ошибку, но исправить её он обязан сам. Однако как исправлять, если непонятно, что исправлять? Очевидно, это были его личные проблемы. Достаточно забивать себе голову подобной чушью, пора отправляться на тренировочную площадку. В этот раз нужно не мешкать. На обеде братьям удалось встретиться. После того, как они поедят, им нужно пойти и отработать некоторые движения. Без сомнений, Куай достиг успехов в боевом мастерстве, но в криомантии пока полный ноль. А пока ему нужно подумать, какие движения с ним повторить, чтобы был хоть какой-то результат. Но им не хватит времени, даже если начать сейчас. Придётся чем-то пожертвовать: либо обедом, либо ужином. Так как еда уже была наложена, возвращать её обратно было бы неприлично. Не прийти на ужин — одно, а отказаться от обеда — совсем другое. В таком случае тоже полагалось наказание. За бамбуковую палку никто браться не будет, но ученик должен был простоять два часа на коленях на твёрдом каменном полу. Он думал об этом, пока ел, а Куай сидел напротив, но Би-Хан не обращал на него внимания, утонув в раздумьях. Поэтому его голос прозвучал очень резко среди воцарившейся тишины. — Куай. — М? — поднял голову тот. — Сегодня ты остаёшься без ужина. — Почему? — на его лице отразилось непонимание, которое почему-то привело Би-Хана в бешенство. — Тебе нужно больше тренироваться, — отчеканил он, а тем временем в его голосе начали появляться ледяные нотки. — Хорошо, я понял. — Ты всегда всё понимаешь, почему тогда не стараешься? — Я делаю всё, что могу, — попытался защититься Куай, но это разозлило ещё больше. — Этого недостаточно. — В этот раз я выложусь на полную, обещаю. — Хотелось бы в это верить, — он недовольно ткнул палочками в его сторону, — ты так и топчешься на одном месте. Дальше намерен так же жить? Куай вздохнул и коротко поклонился ему, сидя за столом. — Прости, видимо, мне и правда не достаёт мастерства. — Не только мастерства. Ты не сумел за три года овладеть полностью ни одним из приёмов, ты вообще хочешь достичь хоть чего-то? Что в четырнадцать, что в семнадцать — витаешь в облаках. Он замолчал, потому что говорить что-то бесполезно, да и ответить ему было нечего. Брат не так часто ругался, но последний год даже слишком. Его будто подменили. Поэтому оставалось только покорно склонить голову и опустить глаза, чтобы остудить пыл. Утром же всё было неплохо. — Разумеется, — промямлил Куай, но быстро спохватился, — я сделаю всё, что ты скажешь. Би-Хан скривил губы. — Не надо меня копировать, голова тебе для чего дана? Думай хоть иногда. — Обязательно, старш… — договорить он не успел. — Да прекрати ты меня так звать! Это окончательно сбило с толку. Он же сам попросил его об этом пару месяцев назад, а теперь что? Просит этого не делать, вот уж потеха. Невольно можно было подумать, что брат от перегрузки слетел с катушек. Оно и не удивительно. Едва Куай зашёл в комнату и сел за стол, первое, что он увидел, было то, как трясутся палочки в руках Би-Хана. Его пальцы не гнулись, поэтому они еле-еле держались, а он, казалось, вовсе не чувствовал ничего. Во время приёма пищи из груди то и дело вырывались короткие и тихие хрипы. Он знал, что ему больно, но ничего сказать не решался, поэтому, как полоумный, таращился на сбитые костяшки пальцев. В этой ситуации можно было только посочувствовать, но никак не помогать, иначе взбесится. Для него подобные травмы — обычное дело. Кажется, если сейчас вогнать ему кинжал в плечо, этот человек всё равно ничего не ощутит, только пронзит его ледяным взглядом, каким смотрел и сейчас. — Хорошо, не буду. Би-Хан вздохнул. — Поди с глаз долой. Куай мгновенно встал и поклонился, а после спешно покинул комнату. И что на него нашло? Это, кажется, так и останется загадкой. Потому что спрашивать об этом не было ни малейшего желания, пытаться завести разговор — тоже. Единственное, что сейчас он мог сделать, это пойти на тренировочное поле и ждать, пока брат успокоится и придёт сам. Когда до места тренировок было рукой подать, до слуха донеслись шорохи. Кажется, там кто-то уже занимался. Интересно узнать, кого же из учеников Би-Хан будет прогонять на этот раз? Войдя, он увидел толпу учеников, которая увлеченно на что-то смотрела. Куай протиснулся дальше, расталкивая ребят помладше, и оказался в первом ряду. Прямо перед его глазами дрались мастер Вэй и мастер Лей. Они редко устраивали показательные бои, но на это всегда было интересно посмотреть. Наставник Лей сделал выпад, выбросив кулак вперёд, но Вэй отклонился в сторону, приседая на одну ногу, а вторую изящно отставил влево. Рукав его ханьфу взметнулся вверх, когда он двумя пальцами поймал оппонента за запястье. Каждое его движение напоминало танец, убийственный и смертоносный. Следующим движением мастер перенёс вес на другую ногу и развернул ладонь, откидывая запястье Лея. Он играл с ним. А это неимоверно раздражало. Тот нахмурился и попытался ударить ногой с разворота, но эта атака, мощная на первый взгляд, была заблокирована лёгким мановением руки. Он почти ласково обхватил его лодыжку, сияя победной улыбкой, а потом резко ударил ладонью ему в грудь с нижней позиции. Мастер Лей отшатнулся и кашлянул. Глаза налились кровью, а после резким рывком он настиг Вэя, занося руку в районе его шеи, но, как и в прошлый раз, атака была изящно парирована. После оба мастера закружились, будто в танце, но ведущим там был, определённо, не наставник Лей. В мгновение ока он вынул из волос заколку и приставил её к шее противника. Одно лишнее движение, и она окажется у него в горле, по меньшей мере, наполовину. — Проиграл, — тихо сказал наставник и отпустил его. Лей тяжело дышал, обводя взглядом учеников, а потом крикнул: — Чего столпились?! Пошли вон отсюда, глаза вытаращили! Не на что тут смотреть. Человек позади него раскрыл веер, прикрыв улыбку. По глазам было видно, что он насмехается над подобным поведением. Однако ученики всё-таки послушались его и почти все ушли. Кроме Куая, который объяснил им, почему должен ждать тут. Вскоре послышались тихие шаги. Человек будто шёл по облакам. Это точно был не брат. И тут в подтверждение его мыслей из-за кустов показался Томаш, едва завидев друга, улыбнулся. Куай не мог не ответить на улыбку, но всё-таки ему нельзя тут быть. Скоро придёт Би-Хан, и если увидит их вместе, явно будет недоволен. Он подошел к нему и, указывая большим пальцем назад через плечо, спросил: — Ну как тебе? — Мастер Вэй не теряет сноровки, — усмехнулся Куай. — Это было больше похоже на показательное избиение. Томаш широко улыбнулся. — Да, ты прав, но у них это часто. — Как и у нас на тренировках. — С Би-Ханом? — С тобой, — он ткнул его в плечо, а потом неожиданно спросил. — Как шрамы? До сих пор не прошли? — Да нет, это теперь навсегда, — махнул рукой Томаш. — Ну, я слышал, шрамы украшают мужчину, — пожал плечами Куай и слегка улыбнулся. — Не такого, как я, уж поверь. Скрестив руки на груди, он насмешливо качнул головой, а потом сказал: — Сегодня собираемся, придёшь? — Да, если смогу. — Хорошо, до встречи, буду ждать. — И я, но сейчас тебе следует уйти, а то у меня тренировка с братом. — Знаю, он терпеть меня не может, — недовольно промолвил Томаш и махнул рукой. Куай улыбнулся и положил руку ему на плечо. — Меня тоже. Они оба коротко посмеялись над этим и распрощались. Это была небольшая передышка перед утомительным испытанием. Би-Хан и Куай тренировались дотемна, пока на улице не начало холодать. Спустя несколько часов им всё-таки удалось сдвинуться с мёртвой точки. Однако тело уже отказывалось подчиняться и создавать всё тот же ледяной кинжал уже сотый, а может, и двухсотый раз. В конце концов Куай просто сел на бетон, а затем и лёг прямо на него же, положив руку на лицо. Мышцы болели, а щёки горели. Всё тело было покрыто испариной, но ночной холод исправлял положение. Куай усмехнулся, задыхаясь, и сказал, едва шевеля губами от усталости: — Это было лучше, чем в предыдущие двести тридцать восемь раз, да, Би-Хан? В ответ ему прозвучала лишь тишина, ни усмешки, ни недовольного фырканья. Он даже подумал, что брат ушёл, но нет. Тот стоял над ним, будто надзиратель, и разминал запястье. Ему вдруг захотелось упомянуть о том случае за обедом, но удалось вовремя удержать язык за зубами. Куай чувствовал себя необыкновенно смелым и как будто даже пьяным. Наверное, причина была в сильной усталости. Всё-таки безразличие превысило дисциплину, и он промямлил: — Что, руки болят? Ты даже палочки не мог нормально держать. Скажи, зачем так рисоваться перед мастерами? Это не сделает тебе чести. Поначалу ему в ответ долго молчали, но когда всё-таки ответили, он вздрогнул. — Сомневаешься во мне? — Нет, я знаю тебя. Ты чопорный, холодный, а ещё, — Куай сделал паузу, а после проговорил, растягивая слова, — совершенно точная копия отца. После этих слов он ожидал удара сапогом под дых, но ничего не случилось. Усталость прошла почти мгновенно, когда пришло осознание того, что Би-Хан ушёл. Как так вышло, что не было слышно даже шагов? Впрочем, сейчас ему до этого нет дела. Ушёл и ушёл, счастливой дороги. Единственным желанием было прийти на место встречи и посидеть в кругу приятелей. Друг у него был только один — Томаш. Едва переставляя ноги, он всё-таки дошёл до места встречи. Остальные уже успели разложить доску для игры в го, и, по-видимому, играли не первую партию. Именно он поднялся со своего места, завидев Куая. Серая форма ярко выделялась в темноте, а пепельные волосы только добавляли ему шарма. Серые глаза по-прежнему смотрели с теплотой и некоторым беспокойством. Холодные руки Томаша коснулись его плеч. Куаю хотелось взять их в свои ладони и отогреть, а потом устало упереться лбом ему в грудь. Однако такое поведение было недопустимо. Поэтому максимум, что он мог себе позволить, это сухо кивнуть и сесть рядом с ним. — У-ух, выглядишь дерьмово, кто ж тебя так, а? — усмехнулся Бай, попивая самодельное вино из глиняной бутылки. — Известно кто… дай отпить. — Куай, ты уверен? — Один глоток ничего не сделает. — Кто-то пустился во все тяжкие, да? — приятель протянул ему сосуд, предварительно протерев рукавом горлышко. Он сделал большой глоток, а после машинально протянул ёмкость сидевшему рядом. Томаш принял из его рук глиняную бутылку и сразу же коснулся губами горлышка. После его рука опустилась вниз и толкнула фишку на доске. — А всё-таки, между вами опять кошка пробежала? — спросил Бай. Было ясно, что у него нет дурных намерений, но Куая это почему-то взбесило. — Забудь, это пустое. — Ну, как хочешь. Он поджал губы, видимо, пристыженный неловкостью ситуации. — Ходи, — наконец подал голос Сию. Бай подвинул свою фишку и откинулся назад, опираясь на руки. — Ну ладно, оставим семейные разборки. Вы слышали же о Ширай Рю? — Разумеется, кто же об этих псах не слыхал? — раздражённо спросил Куай. Упоминание вражеского клана всегда поднимало в нём гнев, а сейчас тем более. — Слух прошёл, что они готовят на нас нападение. А главный у них воин, которого зовут Скорпионом. — Ты что такое несёшь? Спьяну разум помутился? — спохватился Сию. — Да ты послушай, нам раньше чуть ли не каждый день мозги промывали, а сейчас что? Молчат, говорю тебе, они точно испугались. — Лин Куэй не боятся псов из Ширай Рю! — Наставники явно хотят что-то скрыть от нас. Мы же просто расходный материал, нас первыми на смерть отправят. — А ты что, это от грандмастера услышал? — Куай начинал думать, что Сию прав и Бай говорит всё это только потому, что вино в голову ударило. — Нет, но это же очевидно. — Перестань, ничего не будет, вероятнее всего, мы истребим их первыми. У нас намного больше воинов, да и к тому же боевой стиль намного совершеннее, — успокоил его Томаш. — Это верно, — задумался юноша и передвинул фишку на клетку вперёд. — Сейчас главное, чтобы никто не узнал о том, что мы здесь. Иначе всем достанется по полной, — сказал Сию и потянулся за глиняным сосудом. — Уже знают, — раздался издали строгий и холодный голос. В проходе стоял Би-Хан, скрестив руки на груди. Все четверо мгновенно поднялись и низко поклонились. С гордо поднятой головой он прошёл дальше и остановился, глядя почему-то только на Куая. От такого взгляда у него кровь похолодела. Вероятно, брат решил за ним проследить после того, как, казалось бы, ушёл. Теперь по его вине всех четверых накажут. Этого нельзя допустить, пусть даже придётся принять наказание за четверых. Но ведь и Би-Хану достанется тоже. Прямо как в тот раз. Внутри всё неприятно обожгло воспоминаниями. Сердце сжали крепкие тиски, желая раздавить и сломать его. — Занимаетесь невесть чем, — медленно проговорил брат, прерывая губительный поток мыслей, — пьёте невесть что. Он нарочито легонько пнул глиняный сосуд, чтобы тот повалился на бок и разлился. От его былой усталости не осталось и следа. Было только спокойствие и властность, даже руки, разбитые в кровь, находились сейчас за спиной. Этим Би-Хан словно демонстрировал свое превосходство над ними. — Мастер Лей будет очень заинтересован, — недобрая ухмылка появилась на лице. Он развернулся и, расправив плечи, направился к выходу. Куай пару секунд смотрел ему вслед, пока сердце гулко билось в груди. Нужно было решиться на что-то. С его губ сорвался судорожный выдох, а потом ноги сами понесли вслед за братом. — Би-Хан, постой! — крикнул он и в мгновение ока оказался перед ним, схватив за плечо. Почти сразу же ему дали понять, что плодотворного разговора не выйдет, грубо стряхнув руку с плеча. Почему-то теперь не казалось таким страшным то, что он получит пару тройку ударов бамбуковой палкой. — Прошу, давай решим всё между собой, не нужно рассказывать никому ничего, — Куай примирительно выставил руки перед собой. Губы Би-Хана скривились от злобы, а затем он схватил его за одежду и тряхнул. — А ну не смей их выгораживать! Вылизываешь им задницы, а они тебе на шею садятся, никчёмные идиоты! Его рука взметнулась вверх и откинула вцепившееся в одежду пальцы. Лицо Би-Хана на мгновение исказила гримаса боли, но Куай даже не заметил этого за поднявшимся гневом. — Не говори так, будто ты сам чего-то стоишь, мать вообще тебя никогда не любила, а отец ни во что ни ставил, именно поэтому ты сейчас и лезешь из кожи вон, пытаясь кому-то что-то доказать! Он застыл на мгновение, будто вместо оскорбления ему воткнули в сердце острый нож. В следующую минуту его рука сжалась в кулак и влетела Куаю в лицо. Из носа тут же потекла струйка крови. Вопреки всему в груди зародился смех, вырываясь наружу нервным хохотом. — Всё-таки я наступил тебе на больную мозоль, да? Наконец-то это произошло, я сделал тебе больно, а не ты мне. Он изо всех сил старался остановить кровь, параллельно истерически смеясь. Между лопаток внезапно легла рука. — Простите его, старший наставник, — произнёс мягкий голос за его спиной. — Прошу, простите его, старший наставник. — Да, мы умоляем вас, старший наставник. Сию и Бай стали по бокам от Куая. Би-Хан, казалось, был вовсе не в этом мире. Рука до сих пор была сжата в кулак, а взгляд затуманен. Он только пусто кивнул и ушёл, почему-то осунувшись. Только после этого боль начала растекаться по лицу, а тело будто налилось свинцом. Еще долго его взгляд был направлен туда, куда ушла фигура брата. Он быстро утёр кровь тыльной стороной ладони и повернулся к остальным. — Пойдём, надо приложить лёд, — прозвучало над самым ухом. — А? Томаш взял его под руку и повёл в больничное крыло. Остальные двое убрали все свои следы пребывания здесь, а потом пообещали разойтись по комнатам. Только после этого они расстались. Би-Хан пришёл в комнату и сел на кровать, глядя в одну точку. Он сцепил руки в замок, чувствуя, как они болят сильнее. Завтра ему будет необходимо уйти на важную миссию, поэтому нужно лечь спать. Но память этому упорно мешала. Сегодня уже по меньшей мере второй раз воспоминания брали верх над разумом. В голове всплыли события трёхлетней давности, когда он принял наказание за Куая. Он хорошо помнил ту боль, с которой бамбуковая палка опускалась на спину, хорошо помнил, как после этого наставник Лей наказал его лично, избив ивовым прутом лодыжки. Стерпеть это было сложно, но на фоне той боли, которую причиняла ему до сих пор кровоточащая спина, почему-то удары тонким прутом не чувствовались. После этого мастер заставил его принять боевую стойку и сразиться в поединке. Разумеется, результатом был проигрыш. Никакого другого исхода и быть не могло. А когда он вернулся обратно в комнату, на спине уже была корка запёкшейся крови, которую пришлось оторвать, снимая жилетку. После этого Би-Хан попросту отключился. Упал лицом на кровать и ничего больше не мог воспринимать. Однако сквозь морок он почувствовал, как кто-то гладит его по голове. Всё сразу стало ясно, когда едва сфокусировавшийся взор увидел Куая, полусидя спавшего на краю кровати. Единственное, что сейчас было разумно сделать, это убрать руку из волос и встать. Лучше вообще забыть об этом. Это было… странно. Хотелось выкинуть этот случай из головы вовсе, но сегодня он весьма болезненно напомнил о себе. К чёрту всё это. Би-Хан встал и растёр лицо руками, а потом мотнул головой, отгоняя ненужные мысли. Нужно ложиться. Это всё какой-то глупый бред. Никто и никогда не будет для него опорой. Только он сам есть у себя, и нечего из-за этого так убиваться. В последнее время с ним явно происходило что-то неладное. Внезапные вспышки гнева случались намного чаще. Возможно, дело в том, что Би-Хан не так часто практиковал медитацию, поэтому его дух мог надломиться. Однако даже мастера не находили ответа или же просто умалчивали о природе этого состояния. Томаш аккуратно приложил кусок льда, завёрнутый в тряпку, к переносице Куая. Тот скривил губы и немного повернул голову, избегая смотреть ему в глаза. — Завтра будут синяки. Это насмешило его. — Ну и пусть, хоть полюбуется на свою работу. Уверен, он будет доволен. — Ну прекрати. — Да, я знаю, что сам нарвался, — махнул рукой Куай. — Это не повод оставлять твоё лицо в таком виде. Томаш сказал это настолько мягким тоном, что в груди всё запекло. Он облизнул губы и сглотнул вдруг появившуюся сухость в горле, нервно проговорил: — Иногда, мне кажется, что ты заботишься обо мне лучше, чем я сам о себе. — На это есть причины. На его лице мелькнула нежная улыбка, пусть в темноте её не было особо видно, но даже намёка на неё было достаточно, чтобы понять, что Томаш имеет в виду. Он опустил голову и кивнул несколько раз. Даже дураку было бы ясно, что это за причины. Это нужно было обсудить сейчас и не откладывать на потом, ведь у них может больше и не быть шанса, но Томаш решил сменить тему. — Думаешь, он расскажет мастеру? — Пускай рассказывает, уверен, ему очень хочется снова получить двадцать ударов палкой. Вопреки насмешливому тону в груди разлилась волна удушливой боли. Для Би-Хана это будет раз плюнуть, но почему он вообще переживает на этот счет? — Как и в тот раз, — вздохнул Томаш, убирая кусочек льда с его переносицы. — Всё, хватит, не говори о нём. — Куай, я уверен, он… — Прекрати вмешиваться в наши отношения, — его голос прозвучал неожиданно строго, — мы сами разберёмся. Это мой брат, и я решаю, как к нему относиться. Захочу — разорву отношения, а захочу — попытаюсь наладить. Он на мгновение замер, сиротливо сжимая кусок ткани, а потом со вздохом притянул Куая к себе. Одну ладонь положил ему на затылок, а другую на плечо. Погладил по волосам. В этот момент пояс обвила сильная пара рук. Снизу послышался усталый вздох. — Прости, но это и правда не твоя забота. Не хочу вешать это бремя на того, кто мне дорог. Жизнь и без того не сахар. — Это верно… — он поднял его лицо, заставляя посмотреть себе в глаза. — Особенно твоя. — Давай не будем, — Куай убрал ладони с лица и отвернулся. Томаш присел на одно колено, чтобы быть на уровне с ним. — Конечно, но знай, — он сделал паузу и положил руку ему на бедро, — я хочу быть рядом. Эти слова разожгли внутри уже давно тлеющий огонь. Тело стало ватным, а разум затуманенным. Возможно, это из-за глотка вина, а возможно — из-за усталости, которая сейчас окутала его целиком. Было ясно, что вместе они никогда быть не смогут, поэтому оставалось только тихо любить друг друга в глубине души. Сейчас же обоим было плевать на это: пусть так, но этот момент всегда можно было забыть. То, что случится ночью в этих стенах, навеки останется здесь. Куай протянул руку, огладил лицо Томаша двумя пальцами, а после приблизился и накрыл его губы своими. Он даже не стеснялся отвечать на порыв, потому что сам давно этого хотел. Не сказать, что каждая подобная мысль заканчивалась прилично, но держать себя в руках было нетрудно. До этого момента. В этом поцелуе, казалось, смешалась боль и сожаление обоих. Боль от того, что судьба поступает с каждым по-своему жестоко, от того, что правила клана, да и мира в целом не позволяют быть вместе. Сожаление о том, что они не признались друг другу раньше. Хотя всё было понятно и без слов: по ласковому взгляду или прикосновению, но без точного подтверждения никто не осмеливался делать первый шаг. Сегодня им, наконец, выпала возможность стать ближе. Поцелуй длился уже неприлично долго, прерываясь только на то, чтобы каждый из них мог хоть немного вдохнуть. От этого лицо вспыхнуло удушливой краской, а сердца забились сильнее. Никто не желал первым сдаться и остановить это, потому что оба боялись последствий. Вдруг после этого их отношения разрушатся? Но был и другой исход: связь между ними станет крепче. С робко трепещущей надеждой в сердцах, они отстранились друг от друга. Дыхание смешалось в единый порыв. Ладони Куая мягко прошлись вдоль лица Томаша и остановились на затылке, поглаживая пряди. Он усмехнулся, глядя в пол, а потом поднял глаза на него и прижался лбом. Они поняли друг друга без слов. На этот раз их было не нужно. Следующие три дня все мысли Куая были только об этом моменте. В душе его пели иволги, а в сердце расцветала весна. Однако вместе с тем он не терял концентрации, а даже стал тренироваться усерднее. Тело будто вовсе не уставало, а разум, кажется, очистился от всех плохих мыслей. Даже недавняя ссора с братом не вызывала уже такой боли, что прежде, а напротив, представлялась не такой уж и большой. На неё, как и на многие другие конфликты между ними, можно было махнуть рукой. Пусть под глазами образовались два ярких лиловых синяка, но внешний вид мало что сейчас значил. В Лин Куэй чуть ли не у каждого второго на лице царапины или шрамы. Они быстро заживут, а склоки между братьями улягутся. Время обязательно расставит всё на свои места. Тем более, что гнев у них обоих должен уже поутихнуть, поэтому всё скоро будет, как раньше. Куай твёрдо решил простить Би-Хана и, когда тот вернётся, помириться. Вновь он делал первый шаг навстречу. Но это не было слабостью, напротив — показателем огромной внутренней силы. Года три назад его было бы не заставить признать свою неправоту, но сейчас многое поменялось. Даже если он и был прав, эти слова определённо сделали больно другому. Хотя бы ради этого нужно проглотить свою гордость и извиниться, если будет нужно. Вечером очередного дня Куай закончил тренировки позднее остальных, поэтому пришлось объяснять смотрящим на входе в общую комнату, почему он ходит в одиночку и так поздно. На самом деле спать пока ещё не время. Перед этим надо смыть с себя пот и песок, прилипший к мокрому телу. В купальне было жарко, судя по всему, до него тут кто-то был и омывался. А возможно, и не только омывался. Это можно было понять по нижним одеждам, явно брошенным на деревянный пол в спешке. Они были изрядно вымокшими и скомканными. Наставники точно отругают этого неряху за то, что оставил свою форму нестиранной. По размеру она была похожа на форму самых старших учеников клана, которые могли сравниться в мастерстве только с главными. Куай поднял одежду и повесил её на тонкую ширму из рисовой бумаги, всё-таки она будет мешать. И едва он скинул с себя весь верх, как снаружи послышался шорох. Неужели у кого-то хватило духу подглядывать за ним? Видимо, следовало закрыть окно. Он подошёл к нему и протянул руки, чтобы захлопнуть створки, но вдруг из кустов вынырнула голова с пепельными волосами. Томаш чуть ли не уткнулся носом ему в грудь, но что-то подсказывало, что его это совсем бы не смутило. Куай отпрянул то ли от испуга, то ли от неловкости. — Извини, — сказал он, но во взгляде не было и намёка на сожаление, только игривость. — Что ты здесь делаешь? — вопрос прозвучал неожиданно грубо. — А ты мне не рад? — веселье во взгляде серых глаз испарилось. — Ох, нет-нет, просто боюсь, что тебя поймают. — Да ничего, — Томаш улыбнулся и наклонил голову, явно разглядывая фигуру Куая. — Думаю, это того стоит. Тот почему-то почувствовал себя так, будто стоит полностью обнажённый на глазах у сотни людей. Это нельзя оставлять просто так. Он наклонился и упёрся локтями в подоконник, оказавшись совсем близко к лицу напротив. Щеки обоих тут же залила краска, но было решено продолжать до конца. — Возможно. Но тебе не кажется, что я тоже должен что-то получить? — Не понимаю, о чём ты, — игриво закатил глаза Томаш. Куай поймал его за подбородок и, как и в тот раз, коснулся губ. Он неспешно растягивал этот момент, но всё изменилось тогда, когда на обнажённое плечо легла ладонь. Кровь мгновенно прилила к лицу, а по телу прошла приятная дрожь. Раньше они могли касаться друг друга по большей части только через одежду, но теперь трение кожи о кожу вызвало очень приятные ощущения. От их переизбытка ему пришлось отстраниться и сделать глубокий вдох. Глаза сами собой прикрылись, но взгляд всё равно нашёл его губы, которые сейчас были слегка красными. Томаш провёл рукой по плечу, спускаясь ниже к запястью, и после всей ладонью прижался к его груди. Куай вздрогнул то ли от того, что долго стоял перед раскрытым окном, то ли от нежности прикосновения. Он мягко улыбнулся, чтобы разрядить атмосферу, ставшую чересчур интимной. Почему-то от этого было некомфортно. Казалось, Томаш моментально всё понял, но отстраняться не спешил. Только спустя несколько секунд его рука опустилась, а лицо приняло то же игривое выражение без намёка на неловкость. — Думаю, мне уже пора, ты ведь сюда омыться зашёл, — улыбнулся он. — Да, сегодня была тяжёлая тренировка. — Наставники решили на тебе отыграться? — Не совсем, но с ними у меня получается лучше. — Я рад за тебя, — тепло сказал Томаш и погладил его по плечу, на этот раз дружески, без капли романтики. — Ну ладно, иди спать, а то увидят ещё. — До завтра. — До завтра, Томаш, — Куай смотрел ему вслед и чувствовал, как внутри разливается эйфория. Осознание того, что они увидятся совсем скоро, грело душу. Но всё-таки нужно заняться собой. Он быстро омылся при помощи ковша и отправился в общую комнату. На удивление ни одна мышца в теле не болела. Возможно, потому что оно начало привыкать к нагрузкам. Завтра их будет ещё больше, поэтому лучше отдохнуть. Ведь днём его непременно ждёт ещё одна встреча. По крайней мере, он надеялся на неё. Не мог же Би-Хан выполнять одно задание больше двух суток. Неизвестно, каким оно было и в чём состояла суть, но сидеть без еды и воды столько времени, а потом ещё вернуться обратно тяжело любому. Куай, конечно, не сомневался, что брат находится на пике физических возможностей и это не станет большой проблемой, но вопреки здравому смыслу и аргументам на сердце было немного неспокойно. Умереть на одной из миссий не было такой уж редкостью, многие воины заканчивали именно так. Их тела навечно оставались лежать там, где встретили смерть. Не хотелось, чтобы такая судьба хоть как-то коснулась близких людей. Остаётся только надеяться, что Куай успеет поговорить с Би-Ханом. Он многое обдумал и пришёл к выводу, что был не прав. Не стоило тогда вообще открывать рот. К тому же раз их до сих пор не наказали, значит, тот ночной инцидент остался в тайне. Уже второй раз брат прикрывает его спину. Он поступает с ним несправедливо. На завтраке всё было спокойно. Никто не сказал и слова о вечерней вылазке Томаша к купальням, значит, никто не видел его. Это не могло не успокаивать, потому что все четверо и без того находились в напряжении из-за недавнего. А если бы раскрылось и то, что между двумя юношами в их компании есть отношения, то обоих бы выгнали с позором. Хотя это был бы даже неплохой исход. Но если быть осторожными, то никто не должен узнать. Нужно всего лишь делать вид, что их связывают исключительно клановые отношения. Не садиться слишком близко, лишний раз не разговаривать, не касаться друг друга. Как и сейчас. Со стороны бы никто и не подумал, что двоих человек, попросту сидящих рядом, связывают романтические отношения. Они оба спокойно ели, даже не переглядываясь друг с другом, но внутри тянулись, как могли. Куай поднял глаза, чтобы окинуть взглядом столовую, и вдруг сердце его пропустило удар. Вдалеке показался Би-Хан. Он было дёрнулся, чтобы встать из-за стола и нагнать брата, но вовремя был остановлен рукой, едва стукнувшей по колену. Тело будто прострелила молния, и пришло осознание того, что сделай бы Куай то, что хотел, непременно навлёк бы беду. Скосив глаза на Томаша, ему стало ясно, что тот увидел причину перемены его настроения и поспешил остановить. Разговор можно отложить на более подходящее время. Завтрак заканчивался только тогда, когда доедят мастера. Раньше них вставать было нельзя. Они должны объявить о начале тренировок, и после ученики могут идти заниматься. Но Куай направился в другую сторону. Би-Хан был уже около своей комнаты, когда он догнал его. Он замялся на мгновение, чтобы выбрать обращение, ведь ему запретили использовать прошлое. — Би-Хан! Брат остановился, но оборачиваться не стал. Тогда Куай подошёл и осторожно дотронулся до плеча. — Погоди, — на выдохе произнёс он. Ему на мгновение показалось, что от прикосновения тело Би-Хана будто расслабилось и потеряло все силы. Понятно, что сейчас не лучший момент для разговора, но высказаться надо сейчас, чтобы у него было время подумать о сказанном. Он обернулся к нему: на щеке виднелся заметный след от пощечины. Лучше не поднимать эту тему сейчас. И без того предстоит достаточно тяжёлый разговор. — Я многое обдумал в твоё отсутствие, — Куай выдохнул, собираясь с силами, — и это всё неправильно. Мы братья и не должны враждовать, а должны быть союзниками. В Лин Куэй кровные узы превыше всего, но даже если бы это было не так, я всё равно не оставил бы тебя. Клянусь, моя верность к тебе не пошатнётся, даже если я буду при смерти. Поверь мне. Би-Хан долго стоял и смотрел прямо в упор на него, а потом сухо кивнул и спросил: — У тебя всё? — Да. — Хорошо. Он развернулся и зашёл в комнату, хлопнув ширмой из рисовой бумаги. Такая реакция была вполне очевидна, но теперь у него есть время всё это пропустить сквозь себя. Этого более чем достаточно. Куай чувствовал умиротворение, будто бы долгая буря в его душе разом утихла, а на её место пришёл штиль. Неважно теперь, какой будет реакция Би-Хана, они сумеют найти общий язык. Он прошёл в комнату и рухнул на кровать, однако сон сейчас не был в приоритете. Пусть глаза закрывались, но разум упорно боролся со слабостью, подбрасывая обрывки недавнего разговора снова и снова. Грандмастер был недоволен. Впервые смотрел на него снисходительно, почти с презрением, а после просто махнул рукой и приказал уйти. Наставник Лей был в ярости. От него ему и досталась пощёчина. Он еле сдержался, чтобы не ударить в ответ, но не понимал, чем это может быть вызвано. Это ведь его вина, миссия чуть не провалилась из-за небольшой оплошности. В Лин Куэй никому не прощают ошибок. Даже такому хорошему воину, как он. Видимо, той подготовки, которую дал ему мастер Лей, недостаточно. Он уже устал винить себя во всём. На плечах и без того лежал тяжкий груз, а вкупе с тяжёлыми мыслями это было ещё хуже. Хоть раз нужно облегчить душу и скинуть вину на другого. Червь сомнения засел в нём слишком глубоко. Именно он был причиной вспышек гнева, неясного раздражения порой вовсе не вовремя. Ему нужно бороться с этим, но сил больше не осталось. Никаких. Би-Хан достиг своего предела и дальше не мог продвинуться. Почему-то захотелось вновь ощутить, как его треплют по голове. Это так глупо, но сейчас мысли путаются похуже нитей человеческих судеб. Медитация могла бы всё исправить, но не сегодня и не в данный момент. Нужно попробовать уснуть. Иначе это может кончиться чем-то похуже. Он окончательно провалится в бездну жалости к себе, нельзя допускать такого. Стоило как можно скорее впасть в беспамятство. Сон прервался стуком в дверь. Би-Хан открыл глаза и приподнял голову. Она была тяжёлой, сделанной будто из свинца. Кто там опять посреди ночи посмел тревожить его? Он кое-как встал. Подошёл к выходу и отодвинул ширму. На пороге стоял Куай. Видимых повреждений не было, зачем тогда пришёл? — Можно я войду? В общей комнате невозможно спать. Би-Хан ничего не сказал. Только отошел, освобождая проход. Сейчас Куай вёл себя максимально странно. И что такого ему помешало в общей комнате? Но коль уж хочет, пусть спит здесь, ему всё равно — лишь бы не мешал. Он лёг обратно и отвернулся от него. — Би-Хан. — Что? — недовольно отозвался старший брат. — Я заслужил тот удар. Прости меня, я был не прав. Если бы слова могли быть острыми кинжалами, то сейчас сотня таких пронзила бы его сердце с громким хрустом разрывающейся плоти. Ему вдруг стало невыносимо больно. Никто ещё не мог вот так откровенно сказать, что ошибался, да ещё и извиниться, хотя по сути, вины Куая не было ни на толику. Всё это происходило только в голове Би-Хана. В конце концов, младший брат не виноват, что отец невзлюбил его. — Забудь, — буркнул он. Но Куаю этого, кажется, было мало. Из груди вырвался тяжёлый вздох, а потом кровать скрипнула под его весом. Видимо, сегодня нормально выспаться не получится, да и не хотелось уже. Би-Хан недовольно посмотрел на него через плечо и в конце концов тоже сел, согнувшись от усталости. — Я просто хочу быть для тебя кем-то. Не просто недорослем, которого надо научить уму-разуму, а равным тебе. Би-Хан усмехнулся. — Равным? Знаешь, Куай, — он замолчал, будто ему тяжело говорить, а потом резко выдохнул, — я никогда не понимал тебя и не хочу понимать. Пусть мы и братья, но различий между нами гораздо больше. Кровные узы для меня — не пустой звук, но всю жизнь я не смогу с тобой возиться. Мой путь лежит намного дальше, — Би-Хан взглянул ему в лицо, а потом отвёл взгляд в сторону. — И я хочу, чтобы наши дороги разошлись, желательно как можно скорее. Куай смотрел на него, не отрываясь, а внутри его душа буквально разрывалась на куски. Нельзя было сказать, что это признание было неожиданным, однако глубоко внутри он всё же надеялся, что не прав. Ведь выводы о другом делать можно только из того, что им дали увидеть, а как на самом деле, никто не знает. Вот и сейчас он будто бродил в темноте, не зная, от чего отталкиваться. Всё ведь было нормально, с чего бы Би-Хану обозлиться? Может, сказалась усталость, и не всё сказанное им — правда, а может, брат уже давно для себя всё решил. В любом случае разбираться с этим придётся Куаю. Вопрос только в том, как развить эту тему так, чтобы не заслужить ещё один удар. Он набрал в грудь побольше воздуха и горько усмехнулся, так и не придумав, с чего начать. — Разумеется, — наконец вырвалось у него, — я и не думал, что так будет до конца моих дней. Нам пришлось повзрослеть ещё тогда, когда отец принёс нас в клан. С того момента мне стоило понять, где я и как себя вести, но я всё грезил о том, что жить здесь будет не так плохо. Это была моя самая большая ошибка, Лин Куэй — это не весь остальной мир, где многое может сойти с рук. Здесь всё строго карается, а человеческая жизнь не имеет значения. Но я, — он замолчал, понимая, что дальнейшие слова придётся из себя выдавливать, — не могу. — Чего не можешь? — вдруг выпалил он. — Но я не ты, и не могу добровольно отречься ото всех, о ком переживаю, в том числе и от тебя. — Значит, ты слаб, — процедил сквозь зубы Би-Хан и резко встал, сжав кулаки. Нужно уйти сейчас, чтобы не рвать себе душу, потому что если он останется, то Куай непременно заставит старые раны снова кровоточить. Опасно доверять такому человеку свою жизнь, естественно, было понятно, что младший брат без сомнений отдаст её в бою. Но вот сможет ли старший жить дальше, зная, что вина за его смерть на нём? Лучше сразу умереть там же. Би-Хан был привязан к нему, но это разъедало изнутри. Как бы он ни пытался, оборвать эту связь у него не выходило. Хотя очень хотелось. Он развернулся, чтобы уйти, но почувствовал, как его удерживают за плечо. — Погоди. Тело будто застыло. Хватило бы мгновения, чтобы шагнуть за дверь комнаты и закончить всё это. Однако секунды шли, а Би-Хан не двигался. Куай потянулся к нему в отчаянной попытке достучаться, как и всегда делал. На этот раз у него получилось. Желание уйти было обусловлено только лишь страхом перед тем, что кто-то увидит то, чего не стоит. Он всегда учил его, что нельзя ни к кому привязываться, но в итоге сам совершил эту ошибку. Внутри тянуло жуткой тупой болью. Было бесполезно теперь бить его или кричать, чтобы брат стал испытывать неприязнь и в конце концов стал ненавидеть. Он всё равно будет искать способы, как с ним поладить, пусть и ценой этого будет его собственная боль. — Прошу, подумай над моими словами. Би-Хан, разумеется, не мог ничего обещать, поэтому просто кивнул и поднял руку, чтобы убрать ладонь брата с плеча. Ему и вправду нужно сегодня о многом подумать и решить для себя несколько важных вопросов. Но если сейчас он уйдёт, что это будет значить? Или лучше остаться и всё-таки попытаться проглотить свою гордость? Но что это изменит? Куай — всего лишь подросток, который думает, что понял жизнь, и ничего хорошего от него можно не ждать. Он вздохнул и, не поворачивая головы, похлопал его по плечу, а потом подошёл к корыту с водой и умылся. Это немного привело его в чувство. Однако Би-Хан всё-таки твёрдо был намерен покинуть комнату. И не стал с этим медлить, оставляя Куая одного. Сразу же после выхода на улицу, он вдохнул полной грудью, пытаясь избавиться от давящего ощущения внутри. Нужно было быть осторожным, чтобы его не увидели ночью. Это было ему под силу, да и давало возможность ходить по округе незамеченным, но сейчас у него была конкретная цель. Идти туда не хотелось вовсе, но почему-то казалось, что это поможет избавиться от того, что тянуло вниз все эти годы. Би-Хан прошёл вдоль тренировочной площадки, а после завернул и направился вглубь лесной чащи. Там, среди деревьев, находилось кладбище, где лежали почётные воины клана. Около небрежно обставленных могил находилось святилище. Там ничего не было, ни одной палочки благовония. Видимо, сюда давно никто не приходил. Если бы он знал, что здесь всё так плохо, то взял бы пару палочек. В темноте почти ничего не было видно, но взор различил среди табличек с именами воткнутый в землю меч. На рукояти была повязана синяя ткань с эмблемой Лин Куэй. Плечи Би-Хана медленно поднялись, а затем тяжело опустились. Он прикрыл глаза, чувствуя, как сердце сжимается, а потом опустился на одно колено. Трясущимися руками медленно обвил рукоять меча и прижался к ней лбом. Губы словно сами прошептали: — Отец. Именно этот человек нашёл здесь вечный покой. Его смертельно ранили на одной из миссий, но из последних сил он добрался до клана, сообщив о выполнении задания. После прямо там же, в главном зале, отец испустил дух на руках у мастера Вэя. Наставник рассказал ему об этом только сегодня. Привёл сюда втайне от мастера Лея, а потом ушёл. Би-Хан покинул это место почти сразу же. Он не собирался задерживаться тут ни на секунду, а уж тем более почитать память того, кто обрёк его на такую жизнь. В нём будто снова закипела та самая ярость, которая вспыхивала иногда. Делала его жестоким без причины. Но сейчас он здесь, спокойно и смиренно склонил голову над могилой отца. Би-Хан просидел там недолго, замерев в одной позе, и казалось, даже не дышал. Но уже пора возвращаться, не хочется оставаться в этом гнетущем месте. Он поднял голову и отпустил меч. Встал с колен, а после бросил последний взгляд на это место и, развернувшись, ушёл. Хотелось прийти обратно в комнату и лечь в постель. Куай наверняка уже спит, поэтому не будет никаких разговоров. Хотя ему и очень этого хотелось. Он бы ответил согласием, определённо ему нужны союзники. Учитывая, что столько лет Би-Хан не подпускал его к себе, сработаться сейчас будет сложно. Но нужно хотя бы попытаться, иначе ему не вылезти из плена, где он последние три года находился. Прогресса не было ни в физическом плане, ни в личностном, нужен был сильный толчок к переменам. И к счастью для него, это случилось. Пусть болезненно и неприятно, но с ним иначе и не бывает. Би-Хан вернулся к себе и обнаружил, что Куай лежит на кровати и смотрит в потолок. Услышав, что кто-то пришёл, он быстро сел и после оглядел его с ног до головы. — Где ты был? — Мне нужно, — ему явно будет тяжело сказать об этом, — нужно было многое обдумать. Нужно собраться с силами — в конце концов, это было несложно. — Ты прав, брат, а теперь ложись. Едва он выдавил из себя эти слова, лицо Куая озарила лёгкая улыбка. Сдержанная, но искренняя, что даже не вызвало отвращения. Ему и самому захотелось улыбнуться, однако сил уже не оставалось. Не хотелось дальше развивать разговор, тем более, что обоим вставать через несколько часов. К счастью, младший это понял и тоже лёг на кровать. Впервые в жизни Би-Хан не чувствовал злости или распирающей его боли противоречий. На душе было спокойно. Яд, наполнявший сердце, будто исчез, не оставив и следа. С этого дня многое будет иначе.