я, можᴇт, и чʏдовиպᴇ но искᴘᴇннᴇ стᴀᴘᴀюсь ҕыть χоᴘоωим и вᴇᴘю, знᴀю, что всᴇ потянʏ я понял соль зᴇмли и пᴘинимᴀю в сᴇҕᴇ тьмʏ и пᴘᴇломляю свᴇт ᴘᴀз зᴀ ᴘᴀзом и ᴇсли мнᴇ пᴘикᴀзывᴀют звᴇзды я откᴀзывᴀю © pyrokinesis — отказываю небу
Девятый времени зря не терял. После самостоятельной кампании разведка занялась дальнейшими территориями, где нашлись два крупных человеческих государства — скопление звёзд и туманность из нескольких близко расположенных систем. Первое оказалось благополучным и феодальным, приведение к Согласию там вполне могло пройти дипломатическим путём. Второе же было более воинственным, и с первого контакта начало готовиться к обороне. Ангелы вышли победителями из всех столкновений флотов, но варианты дальнейших тактик для однозначной и быстрой победы оставались открытыми. В любом случае предстояло осадить систему-столицу. Стратегия защиты, пути снабжения и моральный дух держались всего на паре планет, расположенных вокруг нестабильной пульсирующей звезды, излучение которой за долгие тысячелетия истончило их атмосферы и выжгло поверхность. Предложение разделиться по специальности Сангвиний решительно отверг, со смехом ответив, что не может позволить себе пропустить операцию в радиоактивной пустыне. При ближайшем рассмотрении всё оказалось не так однозначно. Центром цивилизации был один мир, а второй, скрытый от него пылающим светилом, служил колонией для сбора ресурсов. В том числе самого важного — воды. Планеты-близнецы давно утратили естественные источники. И, тем не менее, альтернатива нашлась, несмотря на ограниченность технологий. Выживание потерянной части человечества держалось на шаманах техноварварского племени. Путём примитивных ритуалов здешние психически одарённые люди смогли научиться влиять на погоду силами варпа. Сотни селективно выведенных рабов всю свою жизнь занимались только одним — вызывали дожди над специальными резервуарами. Способ был рискованным, требовал огромных человеческих ресурсов и нёс постоянный риск. Разрушительные смерчи, неуправляемые сухие грозы и неподчиняющиеся законам материального мира молнии выкашивали целые поселения. Но для владык с планеты по ту сторону звезды сопутствующие расходы значения не имели. Появление Четырнадцатого несло этим несчастным людям освобождение. Как от тирании, так и от необходимости прибегать к колдовству. Едва услышав о том, как и чем живёт мир, Мортарион немедленно потребовал провести полномасштабную разведку имевшихся на поверхности скудных ресурсов и настоял на том, чтобы приведение к Согласию началось именно там. Прибывшие союзники поддержали уже шедшее продвижение по окраинным системам, а ударный костяк обоих Легионов приготовился к высадке. Если падёт одна планета, то вторая будет вынуждена быстро сдаться. Вслед за их покорением же благополучно завершились бы кампании во всём скоплении. Противник, пусть и был отвлечён на оборону других миров, хорошо знал свои уязвимые места. Подступы укрепляли не одно столетие — окружавшая систему сфера из мелких астероидов была полна беспилотников и стационарных установок, оставшихся от лучших времён. Здешняя армия не владела технологиями варп-перемещений, но внутри своих территорий оставалась достаточно серьёзной угрозой.×───·Ξ(☠)Ξ·───×
Тускло мерцавшая и укрывавшая границы группы светил туманность осталась далеко позади. Рапорты беспрерывно приходили в командный зал флагмана со всех окраин сопротивлявшегося государства. Наступление двух Легионов неумолимо, Гвардия Смерти несла его вперёд. Единственный сокрушительный удар мог закончить войну за считанные дни. Крупные обитаемые планеты-близнецы плавно плыли на одной орбите, невидимые друг для друга за беспокойным сиянием звезды. Дальний из миров по мере приближения оставался тёмным. Не столько застроенный городами и крепостями, сколько укрытый роем спутников и станций. Объединённый флот вторгся в систему, «Стойкость» — впереди. Остальные корабли Гвардии держались за чудовищным линкором, крупным и массивным даже для своего класса. Меньшие небесные тела врезались в пустотные щиты, сгорали и рассыпались пылью. Вместе с устаревшими не одно столетие назад торпедами. За негромкой суетой смертного экипажа выстроен отлаженный порядок. Космодесантников не так много — Легион рассредоточен по системам, в этой операции участвовали лучшие из лучших. Приказы отдавал капитан, но каждый на мостике понимал, кому на самом деле корабль принадлежит до последнего винта. Присутствие опережало отзвуки гулких шагов, помехой ему не были ни перекрытия, ни монолитные стены. Не аура и не психическое подавление, что-то такое же естественное, как тяжесть родных отравленно-оранжевых небес. Даже если трон пустовал, Жнец всегда оставался где-то рядом. За командной консолью — непоколебимый офицер с Барбаруса, а вот его новый помощник-терранец заметно нервничал. Пройдёт время, и тот станет здесь своим. Боевая баржа, возглавлявшая группировку Кровавых Ангелов, шла следом. Отклонилась в сторону, расколола застроенный турелями астероид быстрым залпом. Осколки разлетелись в стороны, подбили ещё несколько стационарных станций. Звезда снова вспыхнула, солнечный ветер пронёсся полупрозрачным потоком заряженных частиц. Вихри и освободившиеся протуберанцы сияли, распадались полосами призрачного излучения. Ореол света очертил довольно крупный планетоид, полностью покрытый самонаводящимися батареями. Подобное встречалось встречалось прежде в других операциях внутри скопления, но здесь, около бывшего оплота цивилизации, мелкая стрельба по летящим мимо кораблям стала ощутимой. Из-за количества однотипных построек. «Стойкость» замедлилась, остановилась в качестве приоритетной цели. Древние технологии реагировали на самую крупную машину, пока меньшие без помех их уничтожали. Оставляли безопасный путь подлёта для будущих кораблей Империума, которым эти системы могли нанести куда больше ущерба. Эсминец Ангелов передал тревожный сигнал — приближалась вражеская эскадра. Крейсеры сопровождения немедленно перегруппировались подле бронированных бортов. Первые манёвренные корветы встретили свирепое сопротивление, уничтожены ещё на подлёте. Атакующие вынуждены менять курс в обход взорванных кораблей. Один более крупный подбит, но продолжает движение. Наискось и на остаточной энергии двигателей, другому приходится резко уйти от него в сторону. Прямо под огонь ало-золотых батарей. Девятый перехватывает инициативу, но всё ещё держится в тени. Потому что основная цель уже определена и сама стремится к столкновению. Неповоротливые осадные линкоры противника — реликт прежних эпох, предположительно переделаны из орбитальных станций. Лёгким кораблям Ангелов никто не чинит препятствий. Мелькают лазерные лучи, теряются в тёмной пустоте оторванные куски брони и обшивки. Молниеносная перестрелка и абордаж, крайние парящие крепости противников объяты пламенем изнутри. Каждый, кто откололся от построения, теперь под ударом очистительной ярости. Главная угроза — флагман Гвардии. Один залп бортовых батарей чреват для врагов Империума бесславной гибелью всего собравшегося флота. «Стойкость» не меняет курса, идёт под обстрел, собирая на себя все атаки. Бьют по носовой броне, бьют, куда позволяет дистанция, озаряя громоздкое солнце Барбаруса ореолом лазерного огня. Несколько барж пытались выпустить торпеды по двигателям, но прикрытие из кораблей сопровождения сработало прежде, чем те успели нанести сколько-нибудь тяжёлые повреждения. Прямолинейность вторжения не оставляет врагам выбора. Лавировать в стороны, уходить из радиуса поражения, налетая на атаки меньших кораблей. Теперь флот разделен, а значит, ослаблен. Единая линия обороны расколота, каждый пробел в построении рвут дальше стремительными налётами. Пока огонь был сосредоточен на непробиваемом линкоре, быстрые крейсеры и баржи совместно нанесли сокрушительный урон. Основная защита размещалась в космосе, теперь же — сметена и рассеяна. На помощь добиваемым в систему придут другие, но уже слишком поздно. Флагман и боевые баржи приблизились к верхним слоям тонкой атмосферы, остановились на геостационарных орбитах для высадки. На поверхности им уже не окажут серьёзного сопротивления. Пустынная, покинутая и лишь немного отстроенная поверх былых достижений, эта сторона планеты медленно поворачивалась навстречу лучам своего мелкого и обжигающе яркого солнца.×───·Ξ(☠)Ξ·───×
По краю пустыни стелился зелёный рассвет. Прибывшие части развернули посадочную площадку и первые укрепления. Горы промышленного мусора, из которых по большей части состоял местный ландшафт, образовывали здесь естественное укрытие. Война шла в космической пустоте, на дюжине пограничных миров, и, наконец, разгорелась в центральной системе, чтобы решить судьбу всего государства. Ставка командования установлена в центре аванпоста без лишнего церемониала. Штурмовой контингент Легионов организованно группировался и готовился выступать. Девятый брал на себя провокацию в окружающих пустошах, Четырнадцатый сходу маршировал на осады крупнейших городов-ульев. Космодесантники выгружали технику и оружие, офицеры и капитаны рассылали указания. Личный шаттл Ангела Мортарион приметил ещё в атмосфере. Не в сравнении с флагманом, но общие черты прослеживались вполне однозначно. Те же высокая скорость, манёвренность. Изящество внешнего оформления. Ненужное, но никак не вредившее ключевым параметрам. Им повезло выбрать из распорядка несколько минут, чтобы обменяться новым снаряжением. Тот сам нашёл его, закончив раздавать распоряжения. — Сначала ты, — Сангвиний забрал у сервитора скромно украшенный ларь, — с тобой проще. Мортарион покрутил рукоятку, бегло прицелился. Почерк автора читался в каждой плавной линии и сочетании скорости с точностью. Оба параметра даже навскидку превосходили прежние. Убойная сила на уровне, ничего лишнего. На корпусе установлено только солнце Барбаруса из тусклой латуни. Пистолет похож на старый внешне, но несравненно легче и эффективнее. Не помпезное нечто для парадов и смотров — надёжное оружие солдата. На ровной бронзовой поверхности пока что ни одного скола, плазма сияла необстрелянной зеленью. Батареи — самые новые, и близко не чета барабанному механизму Лантерна. — Благодарю. Сангвиний кивнул и откинул крышку предназначавшегося ему неприметного контейнера. Электрический свет выхватил из тёмного нутра сложенные полосы гнутого металла. Невесомые цепочки латных сочленений были предельно облегчены, в надёжности сплава сомневаться не приходилось. Простые и оригинальные детали складывались в безупречно выверенной геометрии. Ни окантовки, ни орнамента. Украшено только неброской позолотой — из миллионов существующих оттенков невзначай выбран именно тот, которым отливала его броня. Лаконичная красота скрывала настоящее произведение инженерного искусства. — Система аварийного охлаждения связывается с блоком в доспехе. Есть своя батарея, на затраты энергии практически не повлияют. — Мортарион инструктировал, параллельно разбираясь с проводкой и подвижными креплениями: — В коробке пара запасных звеньев и карта памяти для сервиторов со всем, что нужно для ремонта. Сангвиний с нескрываемым интересом следил, как мог, за каждым действием. Все механизмы надёжно скрыты под позолотой, безупречно подогнаны к его броне. Настолько аккуратно, будто создавались вместе с ней. Внешне и по весу — дополнительный ряд крупных перьев или хитиновые пластины радиоактивных скорпионов. Повёл крылом, на котором новая деталь уже была закреплена. Звенья мягко звякнули друг по другу. Ни одного смещения или отступа от расчётов в пару микронов. От чертежа до финальной сборки мастер не отвлекался ни на мгновение. — Спасибо, брат. Изумительная работа, — и он не преувеличивал. Мортарион убрал под полосу искусственных мышц оголённые провода, закрутил соединение из закалённого металла. Уже тише добавил: — Главное, чтобы со своими задачами справлялась. Из вокс-модуля послышался рапорт капитана — Ангелы готовы лететь. Сангвиний шагнул навстречу первым косым лучам нестабильной звезды, расправил крылья. В то же мгновение оторвался от земли. Моторизированные роты Девятого следуют за своим примархом. Лёгкие двухколёсные машины с рокотом рассекают песок, отставляя за собой лишь облака пыли. Тяжёлой техники у противника практически не было, но вся остальная отличалась быстротой и манёвренностью, неплохо сохранившись после тёмных столетий. Стремительные атаки, ярость цепных мечей для всех, кто не успел благоразумно сдаться — охота началась. Пока отравляющая хватка Четырнадцатого смыкается вокруг городов-ульев. Здешние поселения оказались заметно меньше средних по Галактике. Там, где Имперская Армия провела бы годы, они справятся за недели. Местные техноварвары организованы и сплочены. Разномастные боевые машины собраны из военной и мирной техники, укреплены и оснащены скудными остатками былых технологий, но всё ещё представляют угрозу. Едут врассыпную вокруг самой крупной, командирской. Земля дрожит от грохота моторов и рёва мотоциклетных колонн. Безостановочная стрельба подавляет прикрытие противника. Ветер крепчает — вихри песка грозят перерасти в шторм. Их провокация удалась. Основные силы техники отвлечены на верную смерть, решив истребить беззащитную лёгкую пехоту. Переделанные танки и бронемашины быстры, но они ещё быстрее. Отряды разделились на меньшие подвижные группы, ускорились для окружения. Крылатой тени в песчаном тумане больше не видно, но присутствие Ангела сияет ярче лучей исчезнувшего солнца. Старомодный гражданский грузовик, обшитый металлом и заново собранный в нечто, способное перевозить и укрывать отряд стрелков. Летел наперерез группе космодесантников, которые атаковали поставленную на колёса боевую баржу. Сангвиний спикировал и одним ударом прорубил бронированную крышу. Тень от белоснежных крыльев накрывает саваном перепуганных врагов. По защитным пластинам щёлкнул осколок, на единственном в своём роде сплаве не осталось даже царапины. Пехотинцы в примитивных техноварварских доспехах перерублены на куски его мечом. Вместо яростного света наступающего дня — темнота космоса. Подбитый корабль приближается к верхним слоям атмосферы. Где-то в реальности кричат, на доли мгновения он снова в пустыне — резкий выпад, копьё достигло новой цели. В сознании звучит чужой диалог, полный отчаяния и ужаса. Прервавшийся далёким выстрелом. Но приказы отданы, и весь доступный ядерный арсенал обрушится на город-улей решением одного из высших командующих. Похоронив врагов в пламени ценой жизни оставшихся защитников и мирных жителей. Сангвиний воспарил с опустевшей машины, включил вокс-передатчик. На земле двое его сыновей пытаются уйти от преследования обратно к своим. Боевой брат ведёт мотоцикл одной рукой, другой придерживая раненого, который продолжает стрелять. Увешанный ржавыми шипами бронетранспортёр с громоздким отвалом разогнан до немыслимых скоростей, из выхлопных труб вырывается огонь. Прямой рывок с высоты, копьё пробивает двигатель, моментально превращается в рычаг. Уродливая колесница перевёрнута силой удара, вражеские солдаты встречают смерть на окровавленном песке. Одна из групп Ангелов рвётся вперёд. Стремительно окружает, перемалывая потерявших транспорт под колёсами мотоциклов, приближается к главной цели. Капитан впереди, всё его внимание обращено на очертания монструозной машины в самом центре битвы. Алый доспех залит кровью так, что опознавательные знаки пятой роты с ним полностью слились. Монотонно отстукивает каждый выстрел древний лазерный пулемёт. Удар цепным мечом на лету — разогретое чёрное топливо хлынуло прочь из ушедшего в занос грузовика. С другой стороны налетели рядовые, таранят и рубят. Кто-то из братьев сбит, исчез в песчаном тумане. Пустой мотоцикл завертелся и влетел под бронированные колёса. Вражескую машину тяжело встряхнуло, повело в сторону, накренило. Капитан ускорился и вылетел прямо к кабине. Оторвал слетевшую с петель дверь и схватил командующего с пассажирского кресла. Протащил за собой по песку до тех пор, пока бионически усиленная нога того не вылетела из сустава с фонтаном крови. Не оставив и шанса выжить под мотоциклами остальных боевых братьев. Налётчики не сбавляют ярости — гонятся за отступающими. До полного уничтожения. До тех пор, пока смена курса не превратится в хаотическое спасение бегством. Остальные Ангелы окружают и теснят, берут скоростные платформы штурмом. Неустойчивое соединение грузовика и поезда пытается уйти от преследования, но колёса подрезаны. Кто-то разогнался, стартовал по груде камней и влетел, не прекращая стрельбы, прямо в бронированный кузов. Набитый вражескими пехотинцами. Разрушительный вихрь ревёт сквозь вагон под аккомпанемент глухих криков, вспышки лазганов отчётливо заметны в заколоченных листами жести окнах. Когда рядовой Ангел пробил одно из последних и вырулил обратно на землю, от противника осталась лишь кровь на цепном мече и алом корпусе мотоцикла. Группа апотекариев везёт раненых под шквальным огнём. Резко сворачивают прочь — прямо на замедлившегося механического кадавра. Прибавляют скорости, уводя преследователей в тупик сквозь песчаные вихри. Искрящиеся плазменные вспышки рвут истерзанную поверхность пустошей, прожигают и оплавляют керамит. Но ауспексы реагируют на остановившийся бронированный вагон гораздо быстрее. Мотоциклы разлетаются в разные стороны в последний момент. Ржавому танку, обвешенному всеми работавшими изобретениями прошлого, за сверхчеловеческими рефлексами было не угнаться. Взрыв вышел такой силы, что части обеих громоздких машин расшвыряло по полю боя. Горящие обломки падали сквозь начинавшийся шторм, становились причиной новых аварий. Резкие порывы ветра гнали горы песка под колёсами сражавшихся, медленно меняли неустойчивый рельеф. Поредевшие отделения техники больше не пытались наступать — только из последних сил удержать достигнутое. Видимость снизилась, стрельба обеих сторон велась при помощи систем наведения, на чём окончательно закрепилось превосходство космодесантников. Пустыня усеяна изрубленными телами. Кровь красила выжженный песок в свирепый красный. У горы перевёрнутых догорающих машин её набралось небольшое озеро. Сокрушённая армия постепенно отступала к дальнему поселению. Двигаться к центральному тем смысла не было — осада Гвардии Смерти в самом разгаре. Облегчённые боеприпасы пригодились и здесь. Подступы невысокого города-улья затоплены отравляющим туманом из удушающих летучих веществ. Успех первого обстрела поддержан и развит отрядами огнемётчиков. На выжженной бесплодной пустоши горели лужи горючего и остатки лёгкой пехоты противника. Со стен стреляли по своим и чужим. Предупредительная бомбардировка прошлась по основным наблюдательным пунктам токсичной волной, штурм только дошёл до самих укреплений. Танковые колонны помогли в начале марша, но пехотные части быстро завязли в ближнем бою. У древних ворот из феррокрита кипела битва. Единственное, что могло хоть сколько-нибудь задержать поступь Четырнадцатого — бронетехника, но её при малейшем появлении уничтожала их собственная. Всё равно большая часть погибала в пустыне под налётами Девятого. Машины войны не были основным ресурсом в стратегиях местного командования. В поддержку армии гнали толпы наспех вооружённых рабов. Мортарион размахнулся и выбросил косу вперёд одной рукой. От бежавших в лобовую атаку осталась только развалившаяся по грязной земле груда мяса вперемешку с обломками брони. Смерть наступила слишком быстро, чтобы те смогли почувствовать боль, отчаяние или вообще хоть что-то. Таких размашистых ударов за последние часы набралось несколько тысяч. Горы трупов постепенно росли, образовывали новые укрытия и ровняли старые. Этот мир подчинится, сколько бы ещё им не пришлось заносить клинки. Шаг за шагом, Четырнадцатый наступает. Над полем боя воет новый артиллерийский залп. Снаряды слишком легки, чтобы представлять угрозу для керамитовых доспехов, стремительно распыляющийся газ слишком слаб, чтобы Гвардейцы обратили на него внимание. Состав специализированный, для противодействия большому количеству живой силы. Полностью останавливавший нервную систему незащищённого человека и большинства видов ксеносов соответствующих размеров за семьдесят секунд. Бесцветные пары без ауспексов определялись только по колебанию воздуха и издевательски далёкому от этих пустошей запаху скошенного сена, принесённому по чистой случайности одним из эфиров. Но даже с таким прикрытием враг сопротивлялся достаточно долго. Комбинацию веществ следовало доработать. Новая волна движется от укреплений под тяжёлую стрельбу дредноутов. Безрезультатно. Не успеют добраться и до ближнего боя, прозрачное марево разогретого воздуха — непреодолимое препятствие. С первого же вдоха, с ничтожно малого контакта мелкой взвеси и незащищённой кожи начинается отравление. Разветвлённым соединениям хватит семи раз по десять секунд, клетки крови поглощают и послушно разносят их, как естественную часть обмена веществ. По ухудшению симптомов можно замерять стандартную минуту. Вооружённые чем попало пехотинцы спотыкаются, теряются в пространстве, валятся друг на друга. Те, кого снабдили хотя бы противогазами, проживут немного больше. Но ни полноценным противником, ни сколько-нибудь заметным препятствием уже не станут. Под телами павших больше не видно земли, ещё живые сражаются, увязая и спотыкаясь. Падая новым слоем лишь для того, чтобы их попирали следующие. Жизнь очередного раба, дёргавшегося в конвульсиях без защитного костюма, оборвалась о лезвие Безмолвия. У этих людей не было даже выбора сдаться Гвардии. Каждому вживлён ошейник, каждый умрёт на месте за неподчинение. Система централизованная, завязана на защищённых командных узлах внутри города. Работает безукоризненно для всех тех, кому от рождения носить подобное не полагалось. Рядом чернел остов сгоревшего танка, заваленного поверх мёртвыми и умирающими. Брошенного совсем близко к пробитой стене. В полутьме небольшого провала — служебные помещения и покинутое нутро крепости. Идеальное место для удара. Мортарион взбежал по горе трупов, прыгнул и подтянулся. Задымлённый коридор тесноват даже для простого космодесантника. Коса примагничена за спиной, единственное доступное оружие — новый пистолет. Шум битвы звучит глухо, торопливые шаги патрульных впереди куда заметнее. Обернулись на скрежет, слишком поздно, испепелены плазменной вспышкой. Панические распоряжения, попытки выстроить оборону внутри обороны. Огнемётчики перегородили коридор, попытались сжечь нового врага. Мортарион быстро прицелился в самую яркую точку пламени и выстрелил. Солдата прожгло насквозь, топливный бак взорвался, обрушив часть потолка и похоронив подоспевшее подкрепление. Бронированная боковая дверь вылетела во внутренний двор с одного удара. Небольшая площадь опустела, все защитники торопливо поднимались отсюда на укрепления. Примарх огляделся, отправил координаты. Воздух загудел от работы телепортационных площадок на далёкой орбите. Отряд терминаторов материализовался из пустоты, усиленные серые доспехи возникали один за другим. Чтобы немедленно присоединиться к атаке — с резким резонансом древних лазганов их начала обстреливать часть вражеского резерва. Тяжеловооружённые бойцы выжигали противников пламенем кислотных огнемётов, подавляли огнём комби-болтеров. Саван Смерти маршировал подле своего примарха. Ровные взмахи кос — эхо и продолжение разрушительной жатвы Безмолвия. Средний рост солдата здесь едва сравним с пролётом его лезвия. Пасмурно-серая сталь крошила пластины брони так же легко, как плоть. Защитников теперь вырезали с двух сторон. Решающий перевес закреплён новым обстрелом. Воющие снаряды обрушились на улицы, раскрывались, высвобождая свой незаметный и смертоносный груз. Мортарион скосил очередную группу не успевших разбежаться пехотинцев, отвлёкся на вокс. Срочный сигнал шёл с поверхности планеты напрямую, минуя все командные каналы. — Уходите из города, по нему готовятся нанести ядерный удар! — даже сквозь искажения и грохот боя голос Сангвиния звучал обеспокоенно. Донесения с орбиты ничего не предвещали, флот противника был успешно разбит, рассеян и брошен под совместный абордаж. Если только кто-то один не решил предпринять самоубийственную атаку. Повезло перехватить приказ? Но о таких решениях не переговариваются. — Информация от разведки? — уточнил не из-за сомнений, только из любопытства. Тот немного помолчал. На фоне пророкотал взрыв. — Мортарион, ты мне доверяешь? — Но потом всё объяснишь. Приказ неожидан, но никем не ставится под сомнение. Четырнадцатый отступает так же, как пришёл — один за другим, все вместе, единой безликой толпой. По занятым кварталам, на любой подвернувшейся по пути технике. Армия противника слишком ослаблена, чтобы предпринять контрнаступление — лишь огрызается вслед стрельбой со стен. Меньше, чем за стандартный час в городе-улье не осталось ни одного Гвардейца Смерти. Легион быстро маршировал прочь, через пустыню и к занятым позициям. Пока на планете не зажглось второе солнце. Там, где совсем недавно возвышался густонаселённый город, медленно разрастался колоссальный ядерный гриб. Сияние всепожирающего пламени плавило внутренние конструкции, улей проваливался под своим весом. Ярус за ярусом, сектор за сектором, хороня всех, кто ещё умудрился как-то выжить. Куски огромных обитаемых конгломератов рассыпались и исчезали в огне. Пустоши содрогнулись, когда обрушился центральный остов. Последними треснули и повалились неприступные стены. На взрыв такой силы ушёл целый арсенал. Четырнадцатый успел отойти достаточно далеко, чтобы практически не понести потерь. Местная армия же вместе с гражданскими сгорели заживо за считанные секунды. Мортарион проводил взглядом в точности исполнившееся предупреждение сквозь затемнённые линзы шлема. Теперь завоевать планету стало проще. Отчаянный приказ, обернувшийся бессмысленным массовым убийством, окончательно подорвёт моральный дух противника. Успешно изменившийся тактический расклад омрачал только один вопрос. Спасённый ударный контингент направился к другим частям Гвардии Смерти, продолжавшим наступление на соседние поселения. Абсолютно пустые руины чернели позади молчаливым напоминанием о том, что сопротивление бесполезно. Перехватывать переговоры получалось чаще — устроивший ядерную бомбардировку генерал покончил с собой, остальные вместе с главнокомандующим пребывали в весьма затруднительном положении. Ведь центр местной цивилизации сравняли с землёй. Пока один Легион разворачивал изматывающие осады, другой выслеживал наземные части и блокировал любые попытки приблизиться к планете. И неизвестно, что страшнее — быть растерзанными в праведной ярости или отравленными всеми ядами обитаемого космоса. Не говоря о том, что один из укреплённых подземных узлов контроля получил сокрушительный урон. Слишком мало для начала восстания рабов, но вполне достаточно для волнений. Продолжить попытки сопротивления означало потерять всё то немногое, что ещё держало их государственность на плаву. Достаточно одного приказа — и миры будут очищены от противников Империума, теперь в этом не осталось сомнений. С тяжёлым сердцем высший военный совет запросил переговоры. Приказ Четырнадцатому отдан совершенно обыденный: после завершения боевых действий ни один гражданский не должен пострадать от рук космодесантников. Но указаний остановить резню бывших повелителей планеты не было. Как и защищать археотех, обеспечивавший работу прежнего общественного устройства. Улицы, не успевшие очиститься от облаков ядовитого тумана, обагрились кровью ещё раз. Из закрытых комплексов вырвались толпы заморённых уродцев. Представлявшие собой исключительно омерзительную и жалкую породу псайкеров, выведенных при помощи примитивной селекции и многовекового кровосмешения. Единственным оружием этих страдальцев была ненависть, горячо поддержанная простыми людьми. Когда одна из групп рабовладельцев попыталась попросить убежища у Гвардии Смерти, то встретила решительный отказ. Мортарион рассудил, что правителям стоит побыть вместе со своим народом до официального присоединения к Империуму. Тучного и власть более не имущего вешали на покосившемся фонарном столбе. Стая бывших шаманов, едва похожих не то что на людей, даже на человекообразных приматов, успешно разносила впервые увиденный магазин. Чьё-то тело лежало в канаве, дорогие одежды были залиты кровью. В переулке за шатким забором дети освобождённых рабов играли с пустым корпусом от снаряда. Торжество анархии. Двое космодесантников направлялись вниз по улице, приглядывая за боевыми братьями обоих Легионов. — Приказ Жнеца ясен и в контролируемом вами городе-улье обжалованию не подлежит. — Первый капитан Ангелов задумчиво осмотрел занятый ими когда-то центральный проспект: — Но как наводить порядок после столь резкой смены власти, пока Имперской Администрации нет даже в самом скоплении? — Наш Легион выполнил свои задачи, — просто ответил Натаниэль, — и проведёт здесь, пополняя припасы, достаточно времени для её прибытия. Мои боевые братья патрулируют занятые территории и не допустят волнений, будь уверен. Ралдорон вежливо улыбнулся. — Думаю, мы сможем с этим помочь. После прошедшей кампании оставались проблемы более первостепенные. Никто из псайкеров-рабов не хотел возвращаться на прежнюю каторгу, а других источников воды не было. Мортарион, прежде организовавший разведку оставшихся ресурсов, теперь получил исчерпывающую информацию о состоянии местной промышленности. После чего скрылся на целые сутки в мастерской на борту флагмана, коротко и крайне нелестно выразив своё мнение о шаманстве, заряженной варпом метеорологии и любом другом колдовстве. Сангвиний лично посетил скромное вручение чертежей, несмотря на то, что руководил созданием основ будущей государственности. Использование психических сил вызывало у брата едва ли не ещё большее раздражение, чем тирания, и альтернатива обещала быть интересной. За основу оказался взят единственный ресурс, который практически полностью покрывал поверхность планеты — мусор. Громоздкий реактор разлагал любую синтетику до угольного огарка и пара, который вместе с тем очищался под воздействием плазмы. Аппарат оставался нетребовательным и эффективно распылял на простые соединения любые другие отходы, а через простую систему холодильников конденсировалась лишь вода. Проект был детальным и основательным, включал в себя все сопутствующие конструкции — вплоть до помещений цеха и меньших вспомогательных устройств. Но одна брошенная фраза, не имевшая прямого отношения к обсуждениям строительства и инженерии, запомнилась Сангвинию резче всего прочего: — Плазменный реактор — это не сложно, — сдержанное недовольство в голосе Мортариона тогда стало настолько отчётливо заметным, что от него, казалось, наэлектризовался воздух. — И построить такой намного лучше, чем мараться порчей колдовства. Он хотел сказать правду, но времени уже не оставалось. Пока Четырнадцатый восстанавливался от потерь, Девятый строил в одичавшей пустыне основы единого человеческого будущего, каждый из них нужен был всем и везде. Такие вещи не доверить ни воксу, ни гололиту — придётся ждать следующей возможности поговорить лично. Его дети, наладившие контакты с соседней группой систем, радовали донесениями. Двум Легионам то государство покорится быстро и охотно. Здесь же получилось воззвать к старым полузабытым традициям — собранный совет племён с благодарностью принял всю помощь. Семь одинаковых предприятий производили достаточно воды, чтобы обеспечивать всех нуждавшихся до тех пор, пока прибывающая армия чиновников Империума не наладит логистику. К тому быстро наступившему дню, когда Легионы направились в следующее скопление, Кровавые Ангелы оставили людям, столетиями не знавшим ничего, кроме рабовладельческого строя, неплохую временную администрацию. О локальных войнах, эпидемиях и голоде можно было не беспокоиться — до полномасштабного присоединения новый имперский мир доживёт спокойно. Переустройство остальных подчинённых систем уже входило в обязанности просветителей и стражей порядка.×───·Ξ(☠)Ξ·───×
В другом потерянном государстве не было нужды сразу браться за оружие. Имелись все шансы, что варп-перелёт до вновь обретённой части Человечества займёт больше времени, чем сама операция. Самоназвание местных и кодовый шифр для астрографов уже появились на карте разведанного космоса. Насколько такое понятие вообще применимо к величайшей войне в Галактике — это была рутина Великого Крестового Похода. Дипломатично наведённые справки подтвердили первоначальную информацию — миры действительно были религиозными, притом местный культ напрямую повторял легенды древней Терры. Кровавые Ангелы, остававшиеся наблюдать и готовить почву для переговоров, приняли решение дождаться генетического отца. Появления Сангвиния должно было хватить для мирного воссоединения — потому что в массовом сознании крепко укоренились образы крылатых созданий, спускавшихся со звёзд, чтобы помочь благородным и утешить страждущих. Присутствие второго Легиона (в особенности такого подкованного в вопросах мирного урегулирования конфликтов, как Четырнадцатый) казалось излишним. Если бы в мифологии местных людей не сохранился также образ мрачного жнеца. В наиболее простом и каноничном понимании. Не угроза, и ни в коем случае не дипломатическое давление. Череп, скелет, коса — всего лишь смерть пришла на их миры. Совместное появление двух примархов в эфире произвело фурор. После прежнего продолжительного общения с парламентами приграничных систем наконец прозвучало приглашение посетить планету правительства. Спешно опутанную новыми маршрутами для толп паломников. Царственный мир неплохо сохранился. Несмотря на частичную индустриализацию, его главным назначением было управление остальными и проведение церемоний, а потому на поверхности нашлись океаны и нетронутые леса. Процветало сельское хозяйство — из-за повышенной концентрации кислорода в атмосфере любые культуры вырастали более крупными. Существовала у этого и обратная сторона — насекомые достигали размеров мелких животных иных планет, и на борьбу с ними у местных жителей уходило много времени и ресурсов. Технологии Империума обещали скорое решение таких проблем. Мортарион пытался уйти от участия в официальной встрече, сославшись на то, что вся его возможная работа в этом скоплении уже была завершена. Но подписание Согласия прошло бы быстрее и охотнее, если параллельно с представлением пользы объединения намекнуть, чем чреват отказ. Это же соответствовало интересам Легионов — не задерживаться и отправиться к следующей кампании. Более подходящей их специализации. Четырнадцатый вынесет всё. Раз того требовала необходимость. Одного не отнять — с Сангвинием подобные мероприятия были немного менее отвратительны, чем без него. Держа на себе всё внимание, тот каким-то непостижимым образом успевал приглядывать и спасать брата от особо говорливых духовников, справившихся с первоначальным ужасом. Впрочем, когда ещё тем выпал бы такой шанс? Раз прилетевший из галактической пустоты ангел дружелюбен и открыт, то со смертью тоже можно побеседовать. Можно, но не нужно, потому что Сангвиний мягко ответит на любые вопросы. За что Мортарион был ему безмолвно благодарен. Уже приближался экспедиционный флот, локуторы Империума были заранее проинструктированы, какие именно миры им предстояло приводить к истинному мировоззрению. Основы заложил сам Девятый — ангел, объясняющий необходимость секулярной картины мира, звучал бы для здешних людей как фантасмагория, но в умении находить подход к кому угодно тому не было равных. Бережная подстановка слов, вежливая эмпатия и доказательства от противного, ни один участник разговора не забыт и с уважением выслушан. Не то чтобы Мортарион вникал в начавшееся просвещение планеты. От него требовалось лишь мрачно молчать и быть ненавязчивым напоминанием о военной мощи объединённого Человечества. Но совместные усилия увенчались успехом. К концу вечера первые лица государства были подготовлены к будущим небольшими реформам. А сам он к тому часу замечал лишь, как отвратительно пестрит лепниной и всяческими ненужными украшениями потолок. В особенности тяжёлая люстра. То и другое проектировалось отнюдь не для его роста. Ангел же по-настоящему блистал. Смог сходу найти общий язык даже со смертными из совершенно далёкого мира. От Сангвиния не укрылось, с каким старательно скрытым облегчением Мортарион сухо отвечал на последние витиеватые и почтительные прощания. Не потому что тяжело — потому что ненужно. Прошло довольно много времени после завершения официальной части, прежде чем дружелюбные местные всё-таки откланялись и оставили невиданных сверхчеловеческих существ с подписанным Согласием. На поле битвы его брат чувствовал себя гораздо свободнее, чем на светском рауте. Когда тот предложил пройтись «куда-нибудь подальше», Сангвиний охотно согласился. Принимавший мероприятие особняк находился в пригороде, дальше по параллельным улицам дома лишь мельчали. Роскошные жилища правителей постепенно уступали место простым, перед тем как совсем исчезнуть. Охрана держалась неподалёку, но уединения наметившегося частного разговора не нарушала. Мортарион шёл вровень, предоставив брату выбирать направление. На географию нового имперского мира тот обратил куда больше внимания, чем он. Потеряться из виду восторженных смертных получилось довольно просто — район и так не был густонаселённым, а нынешний вечер обещал начало многодневных празднеств по случаю воссоединения с единым Человечеством. Они быстро добрались до вечно шумевшего выездного шоссе, скрывавшегося в полях. Ещё не убранных, разбитых по естественному рельефу планеты, а не искусственно выверенным линиям. Чужое солнце в это время года только клонилось к закату. Подсвечивало крупные колосья, волновавшиеся под порывами ветра. Далеко не Барбарус, но хоть что-то. Нет тяжести клубящихся ядовитых облаков, над болотами не высятся виадуки железных дорог его собственной конструкции, только пшеница всё та же, даже на другом конце Галактики. И простор почти можно сравнить. Сангвиний свернул на просёлочный поворот, предназначавшийся для уборочной техники. Для них тот был лишь тропой. Тянувшейся наискось через золотистое море, очерченное далёкими лесополосами. — Я сначала думал попросить тебя прийти без респиратора и с косой, для полноты образа. Но получилось даже лучше. — Снова заговорил первым, рассеянно коснулся высоких колосьев, позволил сухим листьям скользнуть сквозь пальцы. — Разреши полюбопытствовать, зачем он тебе? Несколько слишком долгих секунд на подбор подходящих слов. Вопрос неожиданный, задан впервые за много десятилетий. Гвардейцы знали ответ сами, а больше интересоваться было некому. — Атмосфера Барбаруса токсична, и если я привыкну к простому воздуху, то стану менее приспособленным и уязвимым… Тихий смешок. — Тебе что-то кажется смешным? — разочарованно проворчал Мортарион. — Напротив. Я думаю, что это очень трогательно. Буквально кусочек родного мира, который всегда с тобой. Разговор затих сам собой, пусть и на хорошей ноте. Им всё ещё оставалось, что обсудить. К сожалению и к подозрениям, которые можно было только развеять. Вряд ли Ангел решил посвятить остаток своего свободного времени пустой болтовне. — Ты сказал, что объяснишь, откуда узнал про бомбардировку. Сангвиний спас цвет Четырнадцатого Легиона и его самого. Вопрос оставался только в том, каким образом. Не разведка и не перехват — но информацию о спонтанной отчаянной атаке они получили в последний момент. Практически пророчество. Тот шёл следом, правильное лицо в тёплом угасающем свете здешней звезды замерло и окрасилось бледностью. Не мог быть запятнан варпом. Только не Ангел. Так хотелось продолжить отрицать очевидные догадки. Сангвиний опустил взгляд, будто среди колосьев пшеницы нашлось что-то не менее важное или интересное. Возможно, только зарождавшиеся узы братства перевесят. Возможно, он сейчас сам проведёт между ними черту, которую Мортарион уже никогда не позволит ему перейти. Слова падают друг за другом и уносятся прочь с порывом ветра: — Я — псайкер. Вижу будущее. Тот немного помолчал. Так закипает концентрированная фосфексная кислота. Медленно, забирая себе всё окружающее тепло, обрастая коркой льда. Продолжил, цедя по одному слову: — Тогда ты не колдун, а провидец. Как… способности астропатов и навигаторов, но связано со временем вместо пространства. — Пытаешься убедить меня или себя? Первый смертный человек, которого он встретил. Первый брат, который встретил его искренне, как своего. Приёмный отец. Это походило на затянувшуюся неудачную шутку, полную горькой иронии. Ничего, кроме тихого взгляда. В выражении — застывшая усталость, и причины её понять несложно. Знать наперёд всё, что только произойдёт, видеть несчётные и несбыточные варианты среди ещё большего количества потусторонней лжи… Весёлых пророков не бывает. Сангвиний так же не был рад связи с варпом, как и он сам. Только тому пришлось ещё хуже. У него оставался выбор — отрицать, бороться, отказаться от колдовства. Ангел же был обречён получать видения. Брат, равный. Не пойти на ещё одно исключение — лишиться надежды обрести взаимопонимание. Самому отказаться от выпавшего шанса найти в далёком чужом Империуме для себя что-то большее, чем место инструмента безразличного генетического отца. Сангвиний выдержал безмолвный взгляд. Мортарион мог вспылить. Проявить к нему хоть какие-то эмоции, пусть даже ими станет одна только ядовитая злость. Отвернуться и уйти, ничего не объясняя. Начать пресекать любые дальнейшие попытки узнать друг друга. Но вместо всего этого тот решил негромко и устало, скрипнув зубами: — Я не хочу тебя ненавидеть. Два отрицания. С едва слышным гармоничным перезвоном новых бронепластин за спиной Ангела раскрылись крылья. Шли дальше по дороге через поле, и тишина больше не тяготила. Оставался шелест ветра в светлых колосьях, негромкий монотонный гул города, оставшегося за лесом. Раз тема уже поднялась в разговоре, он не видел смысла делать из своих психических способностей какой-то тайны, тем более от брата. Не ради жалобы — ради взаимопонимания. — Поверь, без этого дара я был бы гораздо счастливее, — поделился Сангвиний, — уже не раз видел, что погибну в бою. Больше ничего конкретного. Мортарион резко обернулся: — Ты ведь понимаешь, что ничто не предрешено? — Варианты остаются, но всё же предсказания сбываются, — ответил честно, как бы ни хотелось согласиться. Позволил увести разговор подальше от неприятного факта, который тому пришлось принять. И оспорить другой, теперь не менее неприятный. Возразить неизмеримому, упаковать необъятное в математическую модель. Подсчитать возможности, переложить неустойчивую грядущую реальность в равнодушные цифры. Тут Мортариону точно было, что сказать. И доказать. — Чем ближе к твоим… предчувствиям какое-то событие, тем выше вероятность, что оно сбудется. Соответственно, работает и обратное. Сангвиний слушал заинтересованно и внимательно. Понял, куда тот клонит, что собрался обосновать. И докажет ведь. — Ты находишь одну конкретную цепь событий. Но уже в следующую секунду в Галактике происходит бесконечное множество других, оказывающих на неё влияние. Какова вероятность, что каждое из них реализуется именно тем образом, который требовался для первого результата? — Она не очень высокая? — метнул ответный взгляд, хотя смотреть приходилось немного вверх. С такого угла противопоставлять действительно было нечего. — Она стремится к нулю с каждым новым событием. По-хорошему, у вариантов отдалённого будущего настолько малый шанс сбыться, что ими можно пренебречь. Слова летели друг за другом. Не попытка утешить, лишь констатация фактов. Сухая и реалистичная — именно поэтому действовала лучше любого сочувствия. Будущее переменчиво, вопрос только в процентном соотношении выпавших шансов. Примерно так он и прежде отгонял навязчивые видения, не позволяя себе меланхолии. Но если подходить к вопросу настолько прямо, доказать их истинность не получалось. — Возвращаясь к твоей гибели. Точное исполнение маловероятно. — Ровный и беззлобный тон не предусматривал никаких опровержений. — Может, в бою ты будешь ранен, или тебе будет угрожать опасность. Тогда это уже, считай, что сбылось, учитывая наш род занятий. Здешнее солнце догорало на краю горизонта, красило насыщенную синеву неба мягким алым. Ангел улыбнулся искренне и тепло, на его щеках плясали отсветы от позолоченного доспеха. Тоже отметил очевидное. Честно, безо всякого умысла: — Ты такой зануда. — А ты чувствуешь, что будет именно так, или можешь объективно обосновать это? Сангвиний мог поклясться только, что тот усмехнулся, прежде чем снова возразить. Мортарион всё объяснял и объяснял. Спокойный голос, безукоризненная комбинация аргументов, к которой даже не подступиться. В самой постановке их разговора было что-то незыблемое и такое земное, надёжное, как строй Гвардии. В разы более реальное, чем все расплывчатые ужасы Имматериума. Сангвиний почувствовал, всего лишь на мгновение, подлинную уверенность в том, что его судьба не так уж и неотвратима — раз невозможно доказать обратное. Просто потому что спорить с братом было такой же перспективной затеей, как противостоять фундаментальным математическим законам. Заметил в тяжёлых складках светло-серого плаща какое-то движение. Довольно крупный мотылёк, вылетевший раньше прочих. Сангвиний снял перчатку и осторожно поймал насекомое, не коснувшись хрупких крыльев. Блёклый и совсем невзрачный, покрытый белым пухом. Сидел на раскрытой ладони, как крохотное сброшенное перо. Улетать от него он не собирался.