𝖂𝖍𝖊𝖓 𝖙𝖍𝖊𝖗𝖊'𝖘 𝖓𝖔𝖙𝖍𝖎𝖓𝖌 𝖑𝖊𝖋𝖙 𝖎𝖓𝖘𝖎𝖉𝖊, 𝕿𝖍𝖊𝖗𝖊'𝖘 𝖘𝖙𝖎𝖑𝖑 𝖆 𝖗𝖊𝖆𝖘𝖔𝖓 𝖙𝖔 𝖋𝖎𝖌𝖍𝖙 𝕴'𝖑𝖑 𝖇𝖊 𝖞𝖔𝖚𝖗 𝖗𝖊𝖆𝖘𝖔𝖓 𝖙𝖔 𝖋𝖎𝖌𝖍𝖙 𝕲𝖎𝖛𝖊 𝖞𝖔𝖚 𝖆 𝖗𝖊𝖆𝖘𝖔𝖓 𝖙𝖔 𝖋𝖎𝖌𝖍𝖙 © Disturbed — A Reason to Fight
Друн. Одно упоминание этого топонима заставляло имперских чиновников поскорее припомнить свои былые заслуги и сменить тему разговора. Мир подле отдалённой звезды ещё несколько десятилетий назад признали слишком опасным для смертных армий. Но для Легионов, раз за разом прибывавших в соседние регионы, всё время находились более приоритетные цели и срочные задания. Фронты сменяли друг друга, цвета Империума реяли уже практически над всем галактическим севером, а проклятый позабытый Друн так и оставался неразведанным анклавом. Впрочем, никак не взаимодействовавшим с другими системами. В отчётах экспедиционного флота, открывшего эту планету и её безжизненных близнецов, сохранилась информация о нескольких пустотных битвах. Тяжелобронированные космические корабли местных обитателей не стали лёгкими противниками для Имперской Армии, хоть и не обладали достаточной мощностью, чтобы отправиться далеко в межзвёздное пространство. Серия столкновений завершилась победой объединённого Человечества — многие командующие отметили вражеские проблемы с импровизацией даже в самых несложных манёврах, требовавших инициативы от руководителей на местах. Что и позволило довольно быстро взять верх над не утратившим высокие технологии флотом. Последняя разведка принесла не лучшие новости — влияние Имматериума на обитаемой планете заметно усилилось. Проблема была решена радикально — ударным контингентом от трёх Легионов космодесанта. Одного, прежде воевавшего в ближайших окрестностях, и двух других, прибывших с юга. Лунные Волки Хоруса долгое время сражались плечом к плечу как с самим Императором, так и с другими братскими Легионами. А для объединённых сил Кровавых Ангелов и Гвардии Смерти в местах их прежней дислокации просто-напросто не осталось врагов. По просторным коридорам «Стойкости» слухи разлетались быстро. Тем более, когда касались будущих операций. Разговоры — не громче колебаний воздуха, тихий рокот машин — пульс огромного корабля. Смертный экипаж выполняет свою часть работы и не путается под ногами. Все ждали итогов закрытых переговоров между примархами. Сражаться предстояло космодесантникам, задача флота — обеспечить тех необходимым. В узких иллюминаторах столовой уже виднелась цель вторжения — вторая планета от тусклого угасающего солнца. Серую атмосферу расцвечивали сияющие потоки неизученной энергии, окутывали высокие горы голубоватой нематериальной паутиной. Среди высшего командования ещё оставались люди, заставшие прежние порядки. Изменения прокрадывались в привычный уклад медленно, настолько, что теперь сложно было даже перечислить конкретные меры. Всё шло своим чередом, так, как должно. Стала другой даже форма флотских частей. Туманная родина Жнеца полностью обеспечивала как свои полки, так и постепенно редевшие пополнения терранцев. Одна из множества мелочей, отразивших новый рассвет планеты после тысячелетий кошмара. Ещё при первом контакте локуторы Империума отметили быструю обучаемость местных жителей. Стоило исчезнуть гнёту бывших поработителей, как наука встретила своё второе рождение. На развитие искусства и культуры средств по-прежнему было в обрез, но исторические изыскания Мортарион всячески приветствовал. Суровый климат планеты пощадил немногое. Обломки скульптур, затонувшие в болотах, самые примитивные носители информации, считать которые стало отдельной задачей. Когда-то до Долгой Ночи Барбарус был перспективным аванпостом на дальних рубежах человеческих владений. Решительные поселенцы обошли проблему нехватки ресурсов, развивая паровые машины и дирижабли. Заражение же порчей некролордов и последовавшее за ней отравление атмосферы практически свело на нет существовавший прогресс. С того момента, как система осталась без связи с другими человеческими колониями, почти ничего сохранилось. Но часть униформы прежних сил планетарной обороны удалось восстановить ещё до полного освобождения. По меркам Империума — практически стиль феодальных миров. Старомодный крой отлично показал себя среди непролазных топей, пусть и восходил к тем временам, когда в армии ещё была кавалерия. Теперь же снова занял своё законное место в обиходе всех военных и полицейских формирований возрождённого государства. Этот мундир принадлежал народу Барбаруса. Не важно, были его представители простыми смертными, или же вознесёнными генетическими технологиями космодесантниками. Серый, зелёный, в случае высоких званий — скромное серебристое шитьё, объединялись в цельную гамму, стоило силам флота собраться вместе. Старые общеимперские порядки отживали своё, ещё приносили пользу — но уступали место более совершенным. Двое молодых терранцев сидели у края длинного металлического стола. Дневной распорядок только начинался, и народу собралось совсем немного. Один из юношей рассеянно обернулся, смахнул с простого погона неприметную пылинку. Среди курсантов поговаривали, что флоты некоторых Легионов весьма специфичны. Получить направление в Четырнадцатый было не так уж плохо, пусть пополнение с Терры там принимали всё реже и реже. Повезло сойтись с земляком — тот помог не потеряться первое время. Хотя к нравам выходцев с далёкого галактического юго-запада ещё предстояло привыкнуть. Как и к зауженному мундиру. За бронированным иллюминатором проплыл остов уничтоженного вражеского корабля — кусок неподвижной черноты среди звёзд. Строй судов Гвардии, шедших впереди, практически не встретил сопротивления. Прежние защитные системы когда-то были достойной линией обороны, но теперь представляли собой лишь опустевший панцирь прежде могучей человеческой цивилизации. Поучаствовать в короткой перестрелке довелось лишь нескольким кораблям сопровождения. Как мелькнуло в беседе проходивших мимо офицеров, флагман по меркам здешних флотов был слишком огромным и бронированным, чтобы к нему даже приблизились. Говорили, что это пришло от армии Жнеца — в Гвардии Смерти избегали лишних трат, и упрощение процедур приёма пищи в специально отведённых помещениях до общей столовой с лаконичным расписанием выглядело как несложное и эффективное решение. Разумеется, застать за соседним столом членов высшего командования нечего было и мечтать, но младшие офицеры почти всегда обедали вместе с ними. — Рядовой Крассиус! — Сидевший напротив сержант окликнул так строго, как мог, и совершенно не официально махнул ладонью у того перед лицом. — Разве вам кто-то давал приказ вести наблюдение за союзными подразделениями? Означенный рядовой лишь вздохнул. Приятеля повысили первым, но на их дружбу это не повлияло. Заставить себя обращаться «сержант Арано» к сердечному человеку и почти ровеснику, который не раз выручал его, во внеслужебное время в упор не получалось. Свойство всего Четырнадцатого — вертикаль власти одновременно и полностью формальна, и нет. Вопросов, кто чьи распоряжения должен выполнять, как таковых не возникает, но дистанция между обладателями разных чинов кажется намного меньше. Если он ещё раз посмотрит в сторону лейтенантов-барбаруситов, стоявших в очереди, это станет слишком заметным. Но она не могла там не быть. Крассиус не знал её имени, только номер части и привычку всегда приходить вовремя. Как и теперь. Блеск начищенных латунных пряжек на тяжёлых ботфортах. Короткий мундир с фалдами, расшитый ровными рядами серебристых шнуров, застёгнут наглухо, узкие и высоко посаженные брюки скроены без швов из какой-то химически устойчивой синтетики. Вряд ли в Имперской Армии нашёлся комплект формы, который подошёл бы её астеничному телосложению лучше. На то, чтобы донести до рта следующую ложку сегодняшнего супа из грокса, Крассиусу потребовалось дополнительное усилие. Смешок приятеля благополучно проигнорирован. Офицер обернулась, с улыбкой бросила несколько слов беспечно подставившемуся воздыхателю, прежде чем уйти. Совсем чужих, скрежещущих и резких, но одновременно будто бы знакомых. — Что?.. — только и смог он обескураженно проговорить. — Это — наречие Барбаруса. Начинай учить, иначе не видать тебе в нашем флоте неформальных отношений. — Ты же сам с Терры! — Таковы порядки. — Арано лишь пожал плечами. — Сам вроде освоил, а всё равно кажется, что они говорят на готике, но где-то вдалеке и невнятно. До сих пор не понимаю, почему так часто меняются окончания слов. — Я бы лучше спросил, куда им столько прошедших времён. — Другой наблюдавший сцену рядовой усмехнулся из-за соседнего стола: — Вот тебе и тема для первого разговора с девушкой! Крассиус обернулся, чтобы поворчать в ответ, но передумал и осторожно потянул своего непосредственного командира за рукав. — Что она всё-таки сказала про меня? Ответ заставил его просиять: — Ты — летний терранский ребёнок, но у неё нет предрассудков.×───·Ξ(☠)Ξ·───×
На тусклой чёрной поверхности командного стола зажглись мелкие пиктограммы. Вычислительные системы завершили обработку трёхмерной карты планеты и воспроизвели её с безупречной точностью. Зал собраний, обычно самый шумный из всех, сегодня до звенящей тишины пуст. Просьба Сангвиния исполнена. Пусть и удалось перекинуться парой слов по прибытию в систему, но они с Хорусом давно не виделись. И даже теперь совместная кампания не обещала быть долгой — за время перелёта фронт продвинулся вперёд, после взятия Друна Легионам предстояло разделиться. На этих переговорах нужно обсудить многое, в том числе то, что не совсем относилось к их главным задачам. — Оригинально, — Хорус с интересом оглядел изменения в арсенале брата, — ты решил усовершенствовать свой доспех? — Нет, это подарок, — Сангвиний слегка повёл крылом, позволив тёплому электрическому свету блеснуть на аккуратных гранях невесомых пластин. В одноцветной проекции выглядело не так красиво, но всё же. — Кто у нас такой одарённый бронник? — тот не скрывал восхищения. Возможно, присматривался к перспективам использовать талант и себе на пользу. — Мортарион. Лучезарная улыбка Луперкаля немного увяла. Не то имя ожидал услышать. — Я рад, что ваши Легионы хорошо работают вместе. Сангвиний помедлил, заглянул ему в глаза. Пришла пора помирить братьев, отвернувшихся друг от друга из-за трагического недоразумения. Начинать в любом случае стоило с Хоруса — немного подтолкнуть. Дальше они справятся вместе. — Он не держит на тебя зла. Просто… Относится с осторожностью. — Мы подвели их. Не могу винить его за это, — Хорус честно остановил разговор. Досадная случайность. Мимолётная ошибка, которой можно было бы избежать — но уже слишком поздно, и все вызовы брошены. В конце концов, важен лишь Великий Крестовый Поход. И если одна выгодная стратегия оказалась нереализуемой, найдутся тысячи других. Пертурабо показал себя весьма неплохо, стоило аккуратно намекнуть на незначительно превосходство Седьмого над Четвёртым в некоторых аспектах. Правда, насколько доносили Хорусу, в случае внештатных ситуаций тот в первую очередь возлагал вину на своих солдат, не вынося сор из Легиона. Но Лунным Волкам большего и не требовалось. Мортарион подключился к переговорам вовремя, но генетические братья уже пообщались без него. Перешучивались, обменивались последними новостями. Наверняка, инициатива Хоруса — тот не утрудил своих астропатов приказом повторить официальное обращение на «Стойкость», когда запрашивал Легионы. Не то чтобы это хоть сколько-нибудь важно, лишь ещё одно пренебрежение инструкциями. Невозможно было не заметить, как быстро, несмотря ни на что, гаснет улыбка Ангела. Планета заражена варпом, мощь потусторонних сил неизвестна. Из них троих он с самого начала оказался поставлен в самые сложные условия. Хорус взял слово и принялся объяснять свою стратегию. Как и на множестве других миров — марш по поверхности планеты должен завершиться взятием центрального города-улья. Высадка же напрямую осложнялась его способом постройки. Данные корабельных сканеров показали весьма технологичную конструкцию, которая держалась в воздухе на тысячах опор и занимала целую горную долину. Первоначальное разделение Легионов и их специалистов по разным направлениям атаки позволяло быстро установить контроль над подступами в холмах и перейти к штурму. Мортарион внимательно слушал обстоятельные указания, рассматривая трёхмерную карту с мельтешащим множеством фигур и пиктограмм, воплощавших планы на весьма специфической местности. Стратегия обещала им стремительную победу при всех рисках отдельных этапов. Луперкаль обладал редкой способностью направлять союзные Легионы на наиболее подходившие им задачи ради общей цели.И использовать для нужд своего собственного. — Тем временем мы с Сангвинием… «Мы с Сангвинием». Едва заметный отравляющий укол, ненавязчивое напоминание о том, что они были знакомы ещё тогда, когда он даже не знал о своём происхождении. Яд бежит по венам, разогревает кровь. Происхождение неизвестно, принцип действия очевиден. — Быстрое продвижение — это, конечно, хорошо. Но что насчёт флангов? Голос Мортариона звучал совершенно ровно и, как Сангвиний успел прочесть по интонациям, — полнился всем занудством, на которое тот только был способен. Длинные бледные пальцы скользнули по светящейся поверхности планеты, чтобы выхватить и приблизить один-единственный участок. — Здесь — уязвимая высота. С неё легко атаковать передовые соединения Девятого. Крохотные фигурки, обозначавшие целые подразделения, продолжали свой штурм укреплений в предгорьях. Строгое и благородное лицо Луперкаля помрачнело. — Противнику неоткуда там взяться… — А откуда такая уверенность? Хорус держался. Старался из искренних побуждений, но вызывающая манера перебивать выполняла свою задачу, как и в прошлый раз. Подталкивала раз и до конца операции поставить брата на место, проявить резкость. Он прекрасно понимал, чем было это замечание на самом деле — демонстративным и банальным неуважением его авторитета. — От того факта, что Сангвиний — отличный военачальник… — Хочешь подвергнуть его дополнительной опасности и проверить это? Снова. Шестнадцатый не без оснований гордился своей способностью адаптироваться к любому противнику. — Я не собираюсь возводить глухую оборону вокруг мобильного Легиона, — с нажимом бросил Хорус. Он не начал терять терпение, но настойчивые попытки оспорить его неформальное старшинство необходимо было пресечь. Мортарион же только этого и ждал: — То, с чем не справляются Лунные Волки, без проблем выполнит Гвардия Смерти. Взгляд Сангвиния заметался между ними. Слова отточены хуже кинжалов, каждая формулировка поставлена так, что гордость Хоруса не даст тому и шанса увести разговор в сторону. Будто упрямства Мортариона недостаточно. — Я всегда использую сильные стороны союзников и не подставляю слабые. Не отправлю Ангела в затяжную войну на истребление без крайней необходимости так же, как никогда не поставлю тебя переговорщиком. Жнец пропустил открытый упрёк. — Позиции, где ты собираешься его бросить, уязвимы. Или использовать брата в качестве живого щита — это твой прославленный стратегический гений, который я не способен оценить? Тон по-прежнему ровный и почти скучающий. От своего мнения не отступится ни на шаг. Очень зря — Луперкаль поставил точку: — Может, предоставим Сангвинию решать, нуждается он в твоей опеке или нет? Хорус намеренно не стал отводить взгляд, прекрасно понимая, каких сил Мортариону стоило скрыть смятение. Одной фразы хватило, чтобы прекратить пререкания. Он искренне не хотел этого говорить. Не так, не сейчас, не при Ангеле. Но, раз других вариантов не осталось… Ударному контингенту его Легиона нужно поскорее разобраться с этой планетой и вернуться к более масштабным задачам, достойным их. И чтобы безо всяких импровизаций от Четырнадцатого до конца операции. Если судить по поникшим крыльям и сдержанному выражению лица, брат успел расстроиться. Скорее всего, займёт его сторону в конфликте. Почему с ними не мог отправиться Вулкан? Восемнадцатый — тот же неторопливый Легион, выполнявший роль щита и огневой поддержки. Даже специалисты по оружию массового поражения имелись. Всё начиналось с Сангвиния и возвращалось к нему же. Добродушный великан с Ноктюрна для того был раскрытой книгой. То ли дело замкнутый и молчаливый Повелитель Смерти, представлявший из себя сплошное испытание способностей понимать людей. Не отказывать же Ангелу в такой пустяковой прихоти. Жаль, больше никто не находил в общении с его карманной головоломкой ничего приятного. Хорус не собирался тратить своё время и силы на то, чтобы отнестись к чувствам генетического брата с особым вниманием. Раз тот показал себя настолько заносчивым и злопамятным. Набиваться Сангвинию в друзья после пары кампаний, притом очень настырно и в ущерб окружающим — примеров такой наглости надо было ещё поискать. Что ж, раз Мортарион решил даже из сущих пустяков сделать себе обиду, пусть так и будет. Последняя заклёпка на крышку саркофага их едва начавшейся дружбы. Оставалось только пожелать Ангелу терпения — вряд ли тот будет рад оказаться причиной соперничества. Когда всё поймёт. С другой стороны, если отбросить раздражение, в его руках оказался надёжный и действенный инструмент управления Четырнадцатым Легионом. Равнодушный зелёный свет гололита не мог передать всех эмоций. Не позволял в полной мере выразиться. Сангвиний вновь пожалел о том, что они переговаривались так, а не встретились лично, даже если бы пришлось потратить больше времени. Он хотел помирить своих братьев, и не справился. Слова Хоруса прозвучали откровенно грубо. Пусть желчно и совсем не тактично, но Мортарион руководствовался лучшими намерениями. Отвергнуть проявление чувств? Не теперь, не после того, как Хорус открыто упрекнул его в этом. Недовольные друг другом братья в своём раздражении выглядели так похоже. Если бы он только мог взять их за руки, напомнить о том, кто они — и как незначительны все причины для ссор. Луперкаль, его зеркальное отражение. И Мортарион, не одинаковый с ним ни в чём, но такой нужный. Сангвиний тихо вздохнул и произнёс то, что должен был: — Хорус предложил хороший план. Такая стратегия позволит нам быстро выйти к центральной аркологии. Будем её придерживаться. Незамедлительно перевёл взгляд на старшего брата, уверенного в том, что конфликт исчерпан: — Но Мортарион прав. Мы не знаем, насколько велико использование варпа этими ксеносами. Нельзя оставлять выгодную высоту, куда враг может телепортировать или призвать свои силы. — И добавил, не с целью задеть, лишь указать на недопустимость таких формулировок: — Я нуждаюсь в подкреплении. — Ты получишь моих лучших солдат. — Жнец отозвался, стоило ему договорить. Всё ещё даже не повысив голоса. На этом переговоры можно было считать законченными.×───·Ξ(☠)Ξ·───×
Вполне обычную высадку по ключевым местам планеты осложняла неизвестность вражеских возможностей. От космодесантников требовалось полностью обезопасить мир перед прибытием смертных армий Империума. Удалось избежать затяжной зачистки, которая неизбежно ждала любые атакующие силы, и не в последнюю очередь благодаря умелому распределению полномочий. Хорус взял лучшее от каждого Легиона и направил на те задачи, которые им подходили. По большей части предоставив генетическим братьям делать привычную работу самостоятельно. За годы консервации прорыв Имматериума здесь превратился в настоящую аномалию. Капитаны всех Легионов уже успели доложить об ухудшении самочувствия космодесантников, обладавших психическим потенциалом. Не настолько, чтобы рапорты стали существенной проблемой, но привычные действия требовали куда большей концентрации, нежели в любых других, менее специфичных условиях. Организованный марш через холмы и предгорья разгромил главные линии обороны по основным направлениям. Рельеф планеты предопределил разделение Легионов — столь огромные армии не смогли бы добраться до центрального бастиона по одному пути. Меньшие города-ульи пали друг за другом. В рядовых стычках не возникало сложностей, кроме необходимости быстро истреблять многочисленную вражескую пехоту. Куда более целеустремлённую, нежели население многих других порабощённых миров. В каждом поселении находились свидетельства утерянного технического прогресса. Изящные постройки заметно тронуты запустением, всё, что не связано с войной в самом прямом понимании, давно не использовалось. Здесь не было ни вспомогательных служб, ни гражданских. Неуклонно шедшие на смерть неорганизованные толпы состояли из абсолютно всех жителей планеты, которые подверглись массовому контролю разума. Мортарион и его солдаты делали то, на что годились лучше всего — терпели основной урон и шаг за шагом подавляли врага, пока Лунные Волки и Кровавые Ангелы подбивали внешне надёжную оборону точечными ударами. Побоища в цепи ущелий утоплены зелёным туманом. Блестящая расстановка сил вынудила противника атаковать Гвардию Смерти на их условиях — и потерять за считанные часы десятки тысяч солдат. Основной штурмовой контингент Девятого во главе с Сангвинием десантировался немного поодаль — чтобы уничтожить укрепления на северных просторах. Под его командование перешли Первая и Седьмая великие роты полным составом. Слова с делом в Четырнадцатом никогда не расходились. Взять себе такие серьёзные силы было немного неловко, но на меньшее Жнец не согласился. Для тяжёлых танков Гвардии нашлось место в авангарде, а терминаторы и специалисты значительно усилили фланги. С таким подкреплением Девятый прошёл по равнинным поселениям и бастионам огненным мечом, подавив всякое сопротивление. А ту самую злосчастную высоту занял значительный контингент Ангелов, стремительно поднявшихся вперёд всех остальных на прыжковых ранцах — благо численность позволила выделить для этой цели несколько отрядов. Затерявшаяся среди скал дорога к центральной городской конструкции была открыта им и приблизившимся со своего направления Лунным Волкам. Опустевшие холмы вели к смыкающимся горным цепям. Здесь соединились крупнейшие хребты планеты, и огромная долина у их подножья стала основой для главного поселения, простиравшегося от одного склона до другого на бесчисленных мостах и арках. Башни, площади и жилые конгломераты держались на искусных опорах, поднимали за собой вверх меньшие постройки. Этот огромный город будто парил в воздухе, в противовес обычным ульям. План Луперкаля был, без преуменьшений, очень эффективным. Ему удалось привести все три Легиона к самым верхним ярусам и избежать изнурительных городских боёв, которые неизбежно ждали бы их при подъёме с более близких к поверхности путей. В то же время техника заняла наиболее выгодные позиции — чтобы прикрыть грядущий пехотный штурм и не создавать угрозу обрушения в весьма поверхностно изученном архитектурном шедевре. Вместе с обычными задачами штурма на повестке дня стоял и вопрос более серьёзный — добраться до точки наибольшей активности варпа и обезвредить всё, что бы там не находилось. Сангвиний предчувствовал на той пустой площади серьёзную угрозу. Достаточную, чтобы Хорус перенёс туда место встречи трёх Легионов взамен ключевых укреплений. Где-то закрытые переходы разрушены временем, где-то — сегодняшним вторжением. Бои гремели на узких лестницах и открытых всем ветрам террасах. Гвардия Смерти впереди, при поддержке тяжёлых отделений Лунных Волков. Мертвецы, свои и чужие, падали мимо бесконечных ветвистых этажей. Подъём на тысячи ступеней и покатых проспектов, отлитых из какого-то материала, подобного светлой застывшей лаве. Людей наверху практически нет, но стоило первым отделениям космодесанта проникнуть на эти этажи, как вражеская тактика сменилась по всему парящему улью — теперь толпы солдат стремились пробиться наверх, даже ценой сдачи более важных позиций. Последний ярус представлял собой заброшенный храмовый комплекс. Когда-то здесь был разбит цветущий сад. Но высокий стеклянный купол давно обрушен и среди искривлённых стволов сухих деревьев носился ветер пустошей. По серой, лишённой травы земле и растрескавшимся парковым плитам змеились массивные корни, неожиданно крепкие для таких чахлых растений. Выкорчевать их едва ли возможно — последнее, что осталось от прежнего буйства жизни. — Необычно. Здесь я вижу будущее гораздо чётче, — Сангвиний постарался улыбнуться, но взгляд его блуждал где-то далеко, — возможно, получится предупреждать вас об опасных атаках. Это место было непривычно мирным для эпицентра влияния Имматериума. Где-то вдалеке монотонно рокотал бой, но в разрушенной сфере из мрамора и стекла время будто остановилось. Ангел прошёл вперёд по главной аллее, готовый немедленно воспарить и атаковать любую угрозу. Сверхчеловеческий слух уловил звук в дальней части сада раньше авточувств открытого шлема. Звук, которого здесь не должно было быть. Шорох комьев земли от шевельнувшегося обрубленного пня. Это не холм, покрытый сетью древесных корней — проросшее в почву не живое и не мёртвое чудовище. Узловатые толстые ветви пришли в движение. Рябь в задымлённом воздухе сформировала несколько бесцветных вспышек среди прежде неподвижных конечностей, которые тут же направили их во врагов. Не взрыв и не прямой урон — не успевший увернуться терминатор Савана застыл керамитовым изваянием. Закрыт от удара чудовища собратьями и парой юстаэринцев — временный паралич не помешал ему использовать нейроинтерфейс систем связи. Хорус контролировал фланги — ползущие на помощь своему разуму прислужники методично уничтожались точечным огнём. Для противника больше не важны ни тактика, ни здравый смысл — лишь защита поработителя. Колдовство позволило тому существу остановить элитного терминатора Гвардии Смерти так же легко, как смертного солдата. В победе не было сомнений, но им следовало устранить эту угрозу как можно скорее. А конкретно ему — скоординировать рассеянные силы своего Легиона и не подставить чужие. Мортарион не глядя скосил группу деревьев. Ещё один крупный манипулятор рванул вверх из-под земли — разрублен пополам, меньший рядом — добит ударами терминаторов. Омерзительное ведовство смогло лишь на время замедлить воина Савана. Побелевшее лицо Ангела скрылось за золотой маской шлема. Активность варпа в этом мире усиливала любой психический дар, он прямо сказал об этом. Не нужно было даже спрашивать, чтобы понять, что ещё, помимо тактически важной информации, его брат прямо сейчас вынужден предвидеть. Той же природы проклятие, как и дремавшее в нём самом, только в разы хуже. Сангвиний стоически нёс это, не показывая слабости. Хорусу не пришлось даже отдавать генетическим братьям приказы. Работает их самая простая и действенная стратегия. То, для чего они были созданы. Сангвиний отрывисто шлёт координаты — за доли секунд до того, как чудовище обратит на них своё внимание и сотворит очередное парализующее колдовство. На сером лезвии Безмолвия зеленеет новая смесь ядов. Рубить без устали, не позволять переключить внимание на пикирующего Ангела. Шаг за шагом теснить и изматывать. Хорус манёвреннее — направляет их действия. Чем быстрее они избавятся от этого порождения варпа, тем лучше. Какой бы массивной и на вид устойчивой ни была центральная башня, пробудившееся для битвы создание могло ненароком вывести её из равновесия. Рывок в сторону, прочь от появившегося в визоре маркера. Мортарион бросил косу из-за плеча, перерубив щупальце, с шагом вперёд отбил хлёсткий удар другого древком. Только чтобы перевести инерцию в ответный одной рукой. Горизонтальный размах начисто снёс гибкие конечности, которые отродье варпа не успело убрать. Брони недостаточно даже при всей силе. Те обрушились по расколотым плитам, вздыбив бетон и мелкую пыль — уворот, три моментальных выстрела. Зелёные вспышки плазмы унеслись вперёд с резонирующим звоном, прожгли основание группы уродливых плетей. Заставили чудовище прижать к себе раненые части тела, уступить ещё несколько метров. Снова бросить заклинание — но координаты уже известны, и полупрозрачный энергетический шар распался на пустом месте. Сангвиний бесстрашно нырнул сквозь поредевшие щупальца. Братья держат на себе всю тяжесть атак, чтобы он смог поразить уязвимое туловище с воздуха. Пока основные манипуляторы чудовища заняты, тому за ним не угнаться. Стремительный бросок оставил глубокую колотую рану, копьё превратилось в рычаг, и он тут же снова поднялся ввысь. В долях секунды от того, чтобы оказаться схваченным. Будущее для него безмолвно, никаких предзнаменований, ни хороших, ни дурных. Каждый разящий удар — возмездие за обречённый мир. Внизу блеснул из-под капюшона равнодушный оскал латунного шлема-черепа, в стороне и дальше — массивная фигура в терминаторской броне редкой крепости и красоты машет булавой. У него не могло быть прикрытия надёжнее. Рёв сотни непохожих голосов, от которого содрогнулась земля — повреждения материального воплощения стали для сущности критическими. От колоссального туловища поднялся неестественный шквал, отбросивший прочь космодесантников-телохранителей. Хорус вскинул латную перчатку, отбил чей-то отлетевший наплечник. Дело было не только в ветре. Незримая волна прошлась до глубины арочных конструкций под ними, пошатнулись даже его преданные юстаэринцы. Удар булавы размозжил о землю неповоротливое щупальце. Тварь ослабила натиск на него только потому, что ухватила более приоритетную цель. Он почти минуту не слышал Сангвиния в воксе. Громоздкое чудовище проваливалось в своё измерение по частям через несколько нестабильных порталов. Резкий взмах белого крыла среди извивающихся тёмных конечностей мелькнул и тут же оборвался. Сангвинарии самоотверженно сражались у края — один рывком разорван пополам, другие повергнуты обрушившимися сверху манипуляторами. Мгновение потрачено на то, чтобы составить тактику спасения — Мортарион уже пронёсся мимо него навстречу открытому варпу. Вязкая хватка щупалец не даёт взлететь. Границы реальности и Имматериума искажаются, смешиваются. Порождение чужого мира умирало, из последних сил пыталось забрать с собой кого-нибудь. Колющие броски Телесто молниеносно сверкают, рассекают чешую, но для полноценного выпада не хватает ни места, ни разгона. Непостижимая тварь ухитрилась оплести его ноги самыми крупными отростками, держала, несмотря на глубокие раны. Сдавленное шипение химических ожогов, ворох щупалец скошен одним рубящим разворотом грозного лезвия, остальные подсечены, неспособны удерживать так же крепко, как прежде. Тяжёлый восходящий удар обуха врезался в бок, отозвался тупой болью даже через броню, отбросил в сторону. Но импульс рассчитан, и теперь ему достаточно взмаха крыльев, чтобы освободиться. Сангвиний стремительно набрал высоту, ушёл на безопасное расстояние. Оглушительный взрыв обернулся порывом эфемерного ветра, разогнал низкие облака. От места скопления потусторонних энергий осталась уродливая воронка. Ненужное больше забрало поднято, очистившийся от эманаций воздух полон гари и пепла. Обломки просевших зданий и вывернутые из земли тлеющие стволы, рассыпавшийся теперь холм. Его раненых сыновей уже окружили апотекарии. Все они были готовы пожертвовать собой, чтобы только попытаться помочь. Среди фигур на опустевшей площади только одна осталась на самом краю погасшего разлома. У вбитой в камнебетонную плиту косы, остановившей падение в варп. Треснувший шлем с оборванными шлангами дыхательной системы сброшен за ненадобностью, покатился прочь по земле. Внутренние датчики успели в последний момент ещё раз предупредить о количестве полученных повреждений. Бессмысленно — потому что проще пересчитать то, что у него не сломано и не отбито. Но это неважно. Шелест перьев громче рёва летящих вдалеке ракет. Ангел плавно спланировал вниз в тусклых лучах света и крупицах пепла, остановился совсем рядом. Почти что-то мифологическое. Главное, цел и невредим. Рассеянно переложил копьё из одной руки в другую — кажется, отчего-то встревожен. Массивная серо-костяная броня измята, как бумага, с покорёженных обломков безостановочно падают тяжёлые капли крови. Угасающий бой ещё продолжается, но во всём окружающем шуме Сангвиний слышит только их монотонный стук. А на нём самом ни царапины, если так сравнивать. Мортарион усмехнулся сквозь зубы, от чего на впалой щеке снова открылась рваная ссадина. — Лучше я, чем ты. На древке Безмолвия прибавилось зазубрин, сложную систему подачи ядов придётся собирать заново. Варп задел связку гранат-курильниц, следы химикатов отчётливо темнеют на нагруднике вперемешку с безжалостным алым. Но владельцу всё равно, что доспех почти уничтожен, безразлично, как много пролито крови. Эти страшные раны значат для него так мало. Если бы только он смог предотвратить, уберечь, хотя бы разделить страдания. Предвидел ведь столь многое, но не исход главного сегодняшнего боя. Ответ на едва успевший возникнуть вопрос, почему так произошло, теперь казался совсем простым — всё шло, как должно. Ему не угрожала смертельная опасность, потому что с самого начала операции Мортарион находился рядом. И был готов вынести любую боль, чтобы защитить его. Сангвиний сделал последний шаг навстречу и обнял брата до скрежета брони. Этого он точно не ожидал. Мортарион не растерялся, неловко ответил, кое-как сомкнул окровавленные руки под белоснежными крыльями. Раны медленно затягивались, но для того, чтобы стоять на ногах, приходилось прилагать усилия. Возможность хоть немного перенести свою тяжесть на кого-то другого пришлась очень кстати. Когда-то давно таким грешил Хорус. Но объятия Ангела — не дежурный жест, лишь способ правильно выразить то, для чего не нужны слова. Показать свою искренность, а не расположить к себе. Луперкаль так старательно хотел казаться тем, чем Сангвиний просто был. Благодарность, сопереживание, остальные светлые чувства разделить трудно, да и незачем — греет всё и сразу. Синие глаза сияют ярче энергетических линий, крылья на его плечах — самое надёжное укрытие. Спрятать эмоции Мортарион попытался больше по привычке. Он был не просто полезным. Он был нужным. Сангвиний отстранился самую малость, предложил вполне серьёзно: — Я никому не расскажу, что ты умеешь улыбаться. Так искренне, как никто другой. Без привычного угрюмого выражения суровое лицо смягчилось лишь немного. Осталось всё ещё закрытым, хранившим тени невзгод и долгой борьбы. Прежде он замечал что-то очень отдалённо похожее только за своими самыми опытными воинами — теми, кто прошёл горнило сражений прежнего Девятого. Но, какие бы испытания не доставались его брату, тот непоколебимо преодолевал их. Без единого слова и жалобы, вопреки и назло всему. Рубины на золотом доспехе — Терра и Баал с двумя лунами — алеют в настоящей крови. Чужой крови, пролитой за него. Нет стен, которые они не смогли бы сокрушить. Нет врагов, способных противостоять им, когда они сражаются, как две грани одного лезвия. Нет ничего, что нельзя было бы перебороть вместе. Потому что ничто не предрешено, и Сангвиний это знает. Мимолётное тепло сменил холод открытого космоса. Мортарион нехотя поднял взгляд в сторону подошедшего генетического брата поверх золотого наплечника. Кто ещё мог испортить момент? Он же сделал всё, что было в его силах. Предоставил Луперкалю второй шанс, который тот благополучно проигнорировал в своём высокомерии. Удивляться нечему — любого из остальных примархов Хорус мог бы назвать приятелем, и любой из них счёл бы за честь поддержать Шестнадцатый в бою. У него самого же был только Ангел. Справедливости в этом не было. В подчёркнутом безразличии ясно читался негласный вызов. Столь предсказуемый и очевидный, стоило только приблизиться. Хорус проигнорировал повод продолжить конфликт. Каким бы нудным и порой невыносимым ни был Мортарион, сегодня он спас его любимого брата. Как раз благодаря прямолинейности. Не хотелось думать о том, насколько сильно мог пострадать Сангвиний, если бы обстоятельства сложились иначе. — Отдай своего героя апотекариям, — улыбнулся Луперкаль, хлопнув расчувствовавшегося Ангела по бронированному основанию крыла. — Мне нормально, — ворчливо отозвался Мортарион. Не было смысла ждать от того чего-то иного. С изгнанием чудовища развеялись и проклятые чары. Бои в городе затихли очень быстро — потерявшие контролировавший их разум солдаты падали замертво, а те, кто ещё мог какое-то время сражаться, беспорядочно стреляли друг в друга. Космодесантникам не составило труда разгромить рассеявшиеся смертные армии. Единственное, что омрачило новую славную победу — гибель оставшихся на поверхности людей. Кошмар закончился, забрал с собой всех, кого осквернил. Сангвиний бросил последний взгляд вниз, на опустевший город, безжизненный и белеющий в лучах полуденного солнца. Лживое облегчение — им не пришлось истреблять тех, кому уже нельзя помочь. На планете не осталось никого, и когда-нибудь она встретит новый рассвет. Под другим названием, с иными жителями и начатой с чистого листа историей. Это и было тем, ради чего они сражались. Чтобы все ужасы космоса были изгнаны и позабыты раз и навсегда, а Человечество процветало, никого не страшась. Здесь, под чужими звёздами, пришла пора прощаться. Битв впереди — больше, чем крохотных сияющих точек на наэлектризованном небе. Северо-восток Галактики располосовали три главных направления, на каждом из которых требовалось присутствие хотя бы одного Легиона. Шестнадцатого, Девятого или Четырнадцатого. Запёкшейся крови на костяных доспехах больше нет, привычная ржавчина на месте. Часть дополнительных внешних пластин пришлось убрать, и самобытная броня кажется непривычно уязвимой. Сангвиний не сомневался — брат соберёт её заново и сделает только надёжнее. Всегда лучше сражаться вместе, чем поодиночке. Может, кто-то другой получит тяжёлую пехоту и огневую поддержку с ядовитым арсеналом на любой случай жизни. Ему этого точно будет не хватать. Как и их лидера. — Наши пути расходятся, — Хорус заговорил первым. Всё, что нужно было, чтобы сделать выводы, уже сказано. — Я надеюсь, когда мы встретимся в следующий раз, то найдём меньше причин для споров. — Пусть тон Сангвиния и звучал довольно бодро, но отказов он категорически не принимал. — Потому что вы оба важны для меня. Если Мортарион и хотел что-то возразить, то не стал.×───·Ξ(☠)Ξ·───×
Сборы флота Гвардии Смерти не заняли много времени. Флагман — командный центр Легиона и его бронированное металлическое сердце. Каждая новая кампания — повод совершенствоваться. Боеприпасы становятся разрушительнее, яды смертоноснее, броня крепче. Ходили слухи, что Жнец готовит масштабное пополнение арсенала имперскими образцами вооружения для противодействия варпу. Внутренний ангар «Стойкости» занят десятками грузовых челноков, в прохладном воздухе слышались редкие команды и непрекращающийся тихий гул машин. Один шаттл комплектовался в стороне, по личному распоряжению примарха. Сервиторы-грузчики перетаскивали однотипные герметичные ящики — новые, ещё более смертоносные боевые смеси взамен потраченных. И полагавшуюся Первой роте специальную поставку терминаторских доспехов, переделанных и усовершенствованных тиранами кузниц специально для нужд Легиона. Её капитан готовился к отбытию. Могильная Стража отослана прочь, на решётчатом подвесном мосту кроме его громоздкого силуэта никого нет. Последнее время флагман казался каким-то совсем чужим. Что ни поездка, то внештатные ситуации. Хотелось поскорее вернуться на родной «Терминус Эст», тем более, после подобной операции, которую никак не получалось выкинуть из головы. Великий Ангел оказался весьма предусмотрительным командующим. «Я не стану рисковать жизнями лучших солдат моего брата понапрасну», — произнёс сразу же после приветствий. Так подчёркнуто идеален. Сказать что-то плохое о предводителе Девятого вообще было сложно. Это делало всё только хуже. Тифон бросил взгляд в сторону приближавшихся тяжёлых шагов, погасил планшет. Принесла нелёгкая. На огромном кипящем жизнью корабле не нашлось никого для простого разговора, но встретить из всех старожилов именно его, иначе, чем насмешкой судьбы, и не назвать. Простой, как гусеница от лендрейдера, сообразительный настолько же. По крайней мере, на Грульгора всегда можно было положиться. По соседней лестнице прошмыгнули в боковой коридор двое младших чинов из смертного флота. Судя по румяным лицам — выходцы с Терры, своих земляков Игнатий легко отличал даже после возвышения. Тот, что постарше, объяснял второму основы грамматики барбарусского наречия. Правильное начинание. Чего нельзя было сказать о вновь погрузившемся в свои мысли первом капитане. Он не сразу смог вспомнить, когда последний раз видел приятеля в настолько мрачном расположении духа. После затяжной операции на мире-крепости, где тот получил под своё командование приличный союзный контингент, разве что. Тифон, как и прежде, не горел энтузиазмом в отношении совместных кампаний при всей их очевидной выгоде. Со времён освобождения Барбаруса тот был вторым человеком в армии и по праву пользовался главным преимуществом перед остальными, позволившим подняться так высоко. Калас привёл Мортариона к людям, его авторитет неоспорим, кроме самых редких случаев. Игнатий давно отбросил бесцельные рассуждения о том, что было бы, попади он в Гвардию Смерти чуть раньше — мог ведь тоже оказаться со Жнецом на короткой ноге. И карьера шла бы ещё быстрее. Завернув по делам перевооружения своей роты на борт «Стойкости», получилось лишь мельком застать памятный визит Сангвиния. И сопровождавшего его первого капитана, который отчего-то совсем не пользовался сложившейся ситуацией. Игнатий даже не мечтал о такой чести — помочь генетическому брату Мортариона сориентироваться на их корабле. Будь он на месте Тифона, то показал бы себя самым подготовленным и общительным провожатым. Великий Ангел довольно разговорчив, глядишь, и замолвил бы за него слово. А там и похвала, и новые скрещенные косы… — Почему ты всю операцию ходишь такой недовольный? — Прямо спросил Грульгор, облокотившись на металлический поручень. — Жнец выбрал лучших, гордился бы, что вас. — Чтобы стоять почётным караулом вокруг Девятого. Вот это прозвучало намного интереснее. Уклончиво и вскользь, но сомнения? И в чём, в тактике родного примарха? Полноценное заявление немыслимо даже для первого капитана и лучшего друга. Впрочем, тот неспроста занимал свою должность. — Не скажи. Может, вас не атаковали только из-за численного перевеса, — Грульгор постарался изобразить понимание. Разговор вильнул в сторону, что было только к лучшему. — Возможно, — неохотно признал Тифон, — но, в итоге, на моей части фронта мы могли бы справиться и без союзников. Причина недовольства стала понемногу проясняться. Командор рассеянно посмотрел на своих подчинённых, загружавших транспортный челнок внизу, бросил совсем простодушно: — Тебе не нравятся Ангелы? — Мне не нравится влияние чужого Легиона. Но теперь всё это уже позади. Игнатий вовремя прикусил язык. Пусть Калас и был самым талантливым капитаном из них всех, ему не стоило смотреть на остальных свысока. Даже пока что пользуясь исключительным расположением генетического отца. Задавить вполне обоснованно задетое чувство собственного достоинства — это далось очень нелегко. С другой стороны, позволив воспринимать себя как исполнительного остолопа, можно было услышать многое, не привлекая внимания. В сегодняшних словах не нашлось ничего откровенно крамольного. Но, возможно, когда-нибудь прозвучит что-то большее (или в большем количестве). И первым званием после самого Жнеца в Гвардии станет «командор». Он никуда не торопился.