XIV

𝕿𝖍𝖔𝖚𝖘𝖆𝖓𝖉𝖘 𝖔𝖋 𝖋𝖊𝖊𝖙 𝖒𝖆𝖗𝖈𝖍 𝖙𝖔 𝖙𝖍𝖊 𝖇𝖊𝖆𝖙 𝕴𝖙'𝖘 𝖆𝖓 𝖆𝖗𝖒𝖞 𝖎𝖓 𝖉𝖊𝖘𝖕𝖆𝖎𝖗 𝕶𝖓𝖊𝖊-𝖉𝖊𝖊𝖕 𝖎𝖓 𝖒𝖚𝖉 𝕾𝖙𝖚𝖈𝖐 𝖎𝖓 𝖙𝖍𝖊 𝖙𝖗𝖊𝖓𝖈𝖍 𝖜𝖎𝖙𝖍 𝖓𝖔 𝖜𝖆𝖞 𝖔𝖚𝖙 © Sabaton — The Price of a Mile

      Когда-то центральный мир представлял собой цветущий остров посреди системы. Теперь же сквозь иллюминаторы командного зала виднелось пятнистое небесное тело, покрытое серыми участками опустошённых территорий, на которых Седьмой Легион вёл боевые действия. Кампания в скоплении уже шла какое-то время — возможно, слишком долгое для командования. Ближайший Четырнадцатый же завершал своё последнее задание, и полномочия первого капитана более чем позволяли оставить его руководить последними этапами зачистки семи планет, пока ударная группировка вмешается в другую войну. К моменту прибытия Гвардии Имперским Кулакам удалось закрепить тотальное превосходство в ближнем космосе — входившие в систему корабли встретили лишь обломки прежних защитных станций. Полупрозрачная проекция перенесла на борт «Стойкости» седьмого примарха вместе с полной картой планеты. Судя по изображению гололита, Дорн был ещё ниже, чем Сангвиний, но мог похвастаться внушительной широтой плеч. Рогал коротко поприветствовал брата и сразу перешёл к сложившейся на фронтах ситуации. Имперские Кулаки методично покоряли планету, возводя новые и новые крепости. Тактика планомерного подавления противника весьма изобретательно строилась от обороны. Мортарион продолжал слушать, но его внимание привлёк один бастион на передовой, самый близкий к врагу из всех. Небрежные наброски обнесли светящиеся полупрозрачные стены полевыми укреплениями. Быстрые и простые чертежи изображали оборонительные конструкции, окопы и огневые точки. — Эта крепость. Насколько хорошо она защищена? — Достаточно, но не выдержит атаку целой армии, — вопрос оказался для предводителя Имперских Кулаков несколько неожиданным. — Поэтому мы заставим целую армию штурмовать её. — Зигзаги окопов протянулись линиями вдоль подступов и замкнулись между собой — ровно тогда, когда толпы атакующих добрались до стен. — Оставь сведения о том, откуда будем командовать, там, где их найдёт вражеская разведка. — Понял тебя. — Дорн усмехнулся — будто одним бетонным блоком провели по другому. — В чём ловушка? — Они возьмут врата, но в этом не будет никакого смысла. Мортарион прочертил тяжёлые стены, не уступавшие основным, поперёк ближайших помещений. Внутренние комнаты и просторные коридоры оставались — чтобы быть изолированным от остального бастиона лабиринтом. Следом за углами возникли наброски распылительных устройств, надёжно утопленных в бетон. Гарнизон застроит себя изнутри, но при таких условиях противник потеряет все силы, пока будет биться о глухие стены. Ни подвезти технику, ни запросить артобстрел. Когда штурмовые отряды поймут, что придётся отступать, станет уже слишком поздно. — Сделаем вдоль всех наружных стен быстро, и с теми ресурсами, что уже есть в крепости. С вас — установки и время. — Рогал на мгновение поднял взгляд от карты в сторону кого-то на своём корабле: — Да, подготовьте бумаги о последнем Экстерминатусе. Мортарион хмыкнул. — Всё будет. Пришлю тебе своего магистра осад и часть подразделений, которым лучше остаться с вами.       Над грядой холмов ощерилась артиллерией и зенитными установками громада из феррокрита и металла, больше похожая на небольшую искусственную гору. Бесконечное нагромождение этажей, бесчисленные, зачастую намеренно оставленные пустовать комнаты и полутёмные переходы. Строительство крепости внутри крепости завершено. По ярусам у самой поверхности рассредоточены отряды космодесантников. Здесь нет плацов и парадных залов, только низкие коридоры и бункеры. Они — последняя линия обороны, если что-то отклонится от плана. Те, кому предстояло держать внутренние стены любой ценой. Отлитый из бетона пол нового этажа гасил тяжёлые шаги первого капитана. Строгий и непроницаемый взгляд Сигизмунда прошёлся по ровному строю офицеров, среди привычных лиц попадались черты совсем чужие. Специалисты Гвардии Смерти в его подчинении. Отравители, гренадёры, апотекарии. Наследники Жнеца отличались высоким ростом и худобой, это оставалось заметным даже в броне, на фоне коренастых Имперских Кулаков тем более. Во время подготовки они позволяли себе разговоры на отвлечённые темы, как бойцы менее дисциплинированных Легионов, но теперь безукоризненно собраны. Впрочем, с их вооружением иного ждать и не стоило. Вынужденные передачи руководства достаточно часто провоцировали недопонимание вплоть до открытых конфликтов, но командовать отделениями Четырнадцатого оказалось так же легко, как соединениями своих боевых братьев. Это позволило напрямую распределить прибывших Гвардейцев по уже существующим подразделениям, отправить офицерам нужных специалистов. За стенами слышны первые далёкие выстрелы, здесь же — лишь оповещения наблюдательных систем. У них нет возможности отступить.       Сотней этажей выше работа так же идёт полным ходом. Сравнительно небольшая комната заполнена ауспексами, мониторами, когитаторами. Мощность и взаимосвязь вычислительных машин примарха между собой столь велики, что ассистентам из числа космодесантников оставалось только курировать отдельные участки, следуя его указаниям. Грядущая битва спланирована от и до, все варианты учтены и оговорены. Через занятых последними приготовлениями к осаде офицеров Седьмого пробивается один боец в сером. Ничем не отличавшийся от остальных, координировавших своих поодаль, кроме опознавательного знака на наплечнике с простым литым сигилом — двумя скрещенными косами. Раск, магистр осад. — Милорд, позвольте предложить новый нервно-паралитический газ. Бесцветен и действует не сразу, чем спровоцирует панику. — Гвардеец Смерти поклонился своему временному руководителю ещё раз и открыл на планшете ближайшие к вратам помещения. — И разрешите разобрать стены здесь, здесь и здесь — тогда мы сможем разместить огнемётчиков на верхних этажах. Невыразительное, и без того строгое лицо Дорна посуровело. Противник успел изучить их, но не прибывшие подкрепления. Никто не ждёт массового использования химического оружия. Никто не будет готов ему противостоять. — Изобретательно. Действуйте. Если бы они со Жнецом изначально проектировали стены вместе, то оборона стала бы эффективнее. Но даже так, с кипевшим в тайне строительством, непримечательная крепость грозила превратиться в надежнейший на планете бастион. Такая победа окончательно сломит сопротивление и поставит точку в войне. Дорн бросил короткий взгляд сквозь узкое окно — за полосой бронестекла темнели опустошённые поля, теперь изрытые окопами. Четырнадцатый измотает врага ещё до первого прорыва. Серая броня Гвардейцев Смерти в сумерках сливалась с феррокритом и бетоном. Определить даже примерное число солдат среди запутанных траншей и бункеров могли лишь продвинутые системы слежения, в которых противник был ограничен. «Ремесленники войны». Сангвиний всегда точно находил слова. В окружении терминаторов одна фигура заметно выше остальных — прямо у главных ворот. Из всех возможных вариантов, где только могло потребоваться руководство второго примарха, Мортарион сходу выбрал самый опасный. Ему же предстояло управлять огневой мощью крепости. Ни один снаряд не упадёт на головы союзников. Никаких инцидентов и отступлений от их общей стратегии. Огнемётные дредноуты заняли верхние этажи. Хурон-Фал, возглавлявший объединённые отделения Седьмой и Второй рот, — безоговорочный авторитет для тех и других. Стены только издалека казались единым монолитом — вблизи же щерились множеством бойниц для артиллерии и стрелков, зенитных орудий. Установок, накрывавших дальние дистанции, у Имперских Кулаков было в достатке. И появившихся глухих бетонных карманов.       Небо над обрывками облаков окрасилось алым, и в полутьме пустошей началось движение. Первые группы атакующих продвигались вместе с техникой, не зажигая огней. Седьмая рота организует стремительные танковые налёты. Стремительные — в понимании Гвардии Смерти. Под прямым командованием боевого капитана. Мортарион доверил ему вести за собой терранскую часть Легиона, сохранил, несмотря на все серьёзные изменения командной структуры, почётное звание, дарованное когда-то Императором. Натаниэль с честью выполнял свой долг. Гарро распахнул верхний люк командного танка и выглянул навстречу врагу. Свет уходящего дня заливал степь от края до края, экран визора немедленно покрылся рапортами по всем ключевым координатам. Расположение сил противника претерпело незначительные изменения, но прежние тактические решения не нуждались в переменах. Ему дан приказ — рассеять передовые танковые соединения. Тем, кто каким-то чудом сможет добраться до укреплений, командор окажет тёплый приём. Жнец остался с ними в поле, у самых стен. На наиболее тяжёлом участке, как и всегда. Тяжелобронированные клинья Седьмой роты устремляются в атаку с холмов, взметая клубы пыли. Технику смертных обгонят за считанные минуты, первый залп — их. Вражеские мельта-пушки слабы, но стреляют практически отовсюду. Шипение перегретого вещества, рябь в воздухе. Едущий навстречу танк подбит, горит зелёным пламенем. Продукты распада фосфексной кислоты примешаны к взрывчатке внутри снаряда, немедленно реагируют друг с другом при повышении температуры. Раскалённая вязкая жидкость проплавляет стыки броневых пластин, от неё поднимаются ядовитые испарения. Угольно-чёрные клубы дыма стелются по земле, накрывают соседнюю машину. Танк не глохнет, поворачивает криво и в сторону, вынуждает других сменить курс. Заваливается в овраг, мотор продолжает впустую гнать лязгающие гусеницы — экипаж мёртв. Гарро дернул один из рычагов на низком потолке, сформировавшийся в душном воздухе голографический экран отобразил ситуацию на остальном фронте. Вражеской технике не подобраться на нужную дистанцию, стрельба по стенам крайне ограничена и немедленно координируется для прорыва. Бросок наперерез вынудит отступить, искать другие позиции. Его офицеры продолжают следовать прежним распоряжениям. Бодрый голос боевого капитана уносится сотней вокс-передатчиков: — Седьмая колонна, на северо-запад! Они едут навстречу врагу. Раль, Войен — все его подчинённые действуют, как единое целое. Как и всегда. Огнемётные танки, шедшие в тени нового громоздкого «Поборника», ускоряются, уходят на поворот, навстречу прикрывавшей противника пехоте. Холодное белое пламя не оставляет шансов. Реагенты в горючем стремительно обращаются отравленной пеленой. Негаснущий огонь не потушить и не сбить, одинокие костры остаются догорать на безжизненной земле. Атакующие теряют координацию, на считанные мгновения открыты для выстрелов — энергетические вспышки поражают наиболее крупный из танков. Лазерная пушка на их башне поворачивается медленно, но хватает одного попадания, чтобы расплавить металл. Клин массивных машин Гвардии рассекает собранное для атаки построение. Тяжёлые моторы взревели, когда гусеницы «Поборника» наехали на просевшую боковую пластину меньшего танка. Обшивка мнётся, оглушительно лязгает, рвётся с ворохом искр — но шасси уже находятся под углом в воздухе. Бесполезная броня отрывается, и машина противника примята к земле. Командный танк переваливается через неё, неуклонно проезжает дальше, прямо на следующего противника. Ночь светлее дня — работают артиллерийские батареи обеих сторон. Зажигательные снаряды Гвардии горят в атмосфере, оставляют за собой резкие полосы дыма. Нападающим нет числа — продолжают наступать, теряя сотню солдат на каждой сотне метров. Под обстрелом просела часть северной стены, между скруглёнными опорами теперь зиял провал. Достаточно для начала штурма — идеально для того, чтобы занять себе плацдарм внутри. Весьма заметная уязвимость обороны. Облегчённые фосфексные снаряды безостановочно летят сверху на толпы пехотинцев. На ближней дистанции — смертоносное пламя реагентов. Остаётся бежать только вперёд, даже временное отступление обернётся поражением. За кольцом наружных стен, впервые на этом участке, провал. Отряд штурмовиков врассыпную устремляется туда — позади дредноуты, вышедшие со своих огневых точек, разламывают их бронетранспортёры силовыми кулаками. Сверху ревёт неестественный зелёный огонь, проливается что похуже. Поворот, глухой бетон, ещё один — стены расходятся в стороны. Боевая группа консолидируется, солдаты настороженно осматривают первый занятый участок внутри крепости. Если прорвутся дальше, за ними последуют ближайшие части — они выиграют гонку со временем для остальной армии. У провала завязался бой, издалека слышатся крики и равнодушный гул огнемётов. Подкрепление спешит к ним. Тупик. Вниз со стен льётся горящая кислота. Они обречены. Сконцентрированный огонь пробивает новую брешь. Часть артиллерии, бронебойные снаряды проехавшей вперёд техники, ближайшие мельта-пушки — на заданные координаты переключается всё, что только есть. Обороняющиеся почти не препятствуют, предпочтя сосредоточиться на истреблении тех, кто остался на равнине. Штурмовые соединения бросаются внутрь, под бетонные клетки однотипных этажей. Космодесантников нет, и ядовитое пламя снаружи мотивирует воспользоваться выпавшим шансом. Им не удалось нанести серьёзные повреждения внешним стенам, но даже такой прорыв может стать для бастиона началом конца. Видимо, здешние помещения когда-то были складами, теперь же почти пусты. Найти путь в остальную крепость и ликвидировать командование — главная задача, и надежда на успех слабеет с каждым часом. В душных коридорах ощущается давление плохо скрываемой паники. Некоторые стены отстроены совсем недавно, превращают цепочки соединённых помещений в нескончаемый лабиринт. Группы штурмующих разделяются, сканируют переходы, ищут путь для развития атаки. Подкрепление идёт за ними по пятам. Рядовые солдаты начинают отставать, остановиться в темноте для оказания помощи — обречь всё подразделение. Не задыхаются — падают в судорогах очередным слоем мёртвых тел. Смерть невидима, таится за каждым поворотом. Отступать некуда — позади бойня. Гвардия отрезала штурмовые части от резервов. Полоса выжженной земли усеяна трупами и обломками техники. Густые облака химических испарений, негаснущий зелёный огонь — после того, как первая волна атакующих увязла среди валов и окопов, понеся страшные потери, командованию пришлось пересмотреть прежнюю тактику. Но прибывших для осады сил всё ещё достаточно — если хоть кто-то сможет пробиться внутрь крепости и повести за собой других. Добравшихся до верхних этажей, встретили лишь глухие плиты из феррокрита. Чтобы попасть во внутренний круг, нужна техника. Яд достигает наивысшей концентрации. Надежда умирает вместе с последним связным.       Смерти тысяч штурмовиков от отравляющего газа — лишь светящиеся цифры на экране. Дорн бегло просмотрел сокрушительные результаты действия проклятого химического оружия в своей цитадели. Только одной группе удалось выжить, Сигизмунд предупреждён и перераспределяет силы. Их крепость теперь буквально стоит на костях. Оба магистра осад молчаливы и исполнительны — нет разницы, кому именно отдавать приказ. Барбарусит почти не уступает его генетическому сыну, пусть и малость нервозен. Контролируется залп каждой батареи, полёт каждого снаряда, потоки кислот со стен. Хриплый голос дошёл по воксу с такими помехами, что автоматические системы коррекции едва собрали слова среди шумов битвы. — Обстрел удушающими по моему квадрату. Рогал немедленно переключил изображение на тускло сиявшем монохромном мониторе. Жнец во главе объединённых терминаторских отделений прорубался вглубь окружённых вражеских сил. Крайне многочисленных и вознамерившихся стоять до конца. Артиллерия могла нанести сокрушительный урон согнанной в одно место пехоте, но тогда Гвардейцам Смерти придётся идти в атаку под собственные снаряды. — Вы слишком близко к ним… — лишь из соображений тактики и безопасности союзников. У них оставалось время найти менее рискованное решение. Мортарион не дал договорить: — Огонь на меня, я сказал!       Неровный край горизонта понемногу начинает светлеть. Теряется в болезнетворной дымке, отдаёт нездоровой зеленью. Армия разбита, остатков техники не хватает даже для самого слабого прикрытия. По всему фронту одинаковые серые фигуры в доспехах, замаранных окопной грязью и продуктами распада химикатов, идут на окружение. Они маршируют почти беззвучно — кроме лязга старых бронзовых деталей и тихого рокота цепных лезвий. Дальше к холмам их поддерживает техника, но основная сила — наступление бесчисленной пехоты. После всех изнурительных часов, после всех потерь, количество обороняющихся едва ли уменьшилось. Один страшнее остальных вместе взятых, несёт не косу — кошмарное оружие с лезвием в человеческий рост. Горстка солдат в доспехах пытается уйти от ближнего боя, но мерный диагональный размах настигает их. Кто-то из отряда ещё стрелял, беспорядочно, отчаянно. Кто-то пытался сбежать, уползти по протравленной земле. Последний, прижимавший к лицу противогаз, отбросил мельта-винтовку и поднял руку. Цепная кромка тяжело просвистела мимо, унесла инерцию в сторону. Мрачный жнец просто перешагнул через него. Единственный способ спасти свою жизнь — прекратить всякое сопротивление. Благоразумия хватает не всем. Звено пехотинцев в броне предпринимает самоубийственную атаку, и наручные огнемёты терминаторов сжигают их за несколько жалких мгновений. Круг замыкается, начинается обстрел. Снаряды взметают камни и грязь, раскрываются, высвобождая удушающие химикаты. Гвардейцы идут вперёд, удары падающих боеприпасов — эхо их глухих шагов.       Если в полях ситуация уже была переломлена в пользу войск Империума, то в крепости ещё оставался очаг сопротивления. План двух примархов сработал без отступлений. Лишь в одном из бесчисленных коридоров противнику удалось добраться до внутренних помещений — статистическая погрешность. Сигизмунд скомандовал построение, вышел вперёд. За осыпавшейся стеной действовало проклятое оружие, в этой битве показавшее себя как нельзя лучше. Новый взрыв, и феррокрит трескается. Глухие удары, враг закладывает следующий заряд прямо в поддавшийся блок. Тот детонирует сравнительно быстро, с характерным воющим резонансом тяжёлых энергетических боеприпасов. Широкий коридор завален останками штурмовавших и феррокритовыми осколками. Прорваться пытаются пехотинцы в бронекостюмах — тяжёлые огнемётчики Гвардии рассредоточены и стреляют ровно по команде. Пламя реагентов охватывает смертных солдат, испепеляет, оставляет на уцелевших блоках огромные подпалины. Залп, шаг, повторить — объединённые отряды Седьмого и Четырнадцатого идут в контрнаступление. Щиты и огнемёты, облегчённые дымовые гранаты — пятна удушающей завесы неспособны нанести урон космодесантникам. Тех, кто не успел перегруппироваться для обороны, настигнут цепные мечи и силовые молоты. За обломком просевшего потолка Гвардеец прикрывает раненого Кулака, выстрелы мельта-винтовок мелькают в коридоре настолько плотно, что помощь не оказать. Тяжелобронированный боец в жёлтом вскинул абордажный щит, активировал поле — апотекарий кивнул и занялся травмами своего пациента. На этом участке они могут продвигаться вперёд — противникам больше нигде не удалось вторгнуться за внутреннюю стену. Бегущие прочь вызывают помощь, но откликнуться некому. Деморализация стала очевидной, когда сражавшиеся вне крепости начали приказывать отступление своим штурмовым подразделениям. Пока Седьмой держал оборону, Четырнадцатый истреблял резервы.       Над опустошённой равниной сгущались низкие тучи, начинался токсичный дождь. Пусть на знамёнах появились выцветшие пятна, сегодняшняя победа — пример воинского искусства для обоих Легионов. Короткие колонны военнопленных ждали своей очереди, чтобы отправиться вглубь принадлежавших Империуму территорий. Элита армии, отправленная на амбициозную операцию, которая могла переломить ход войны, оказалась полностью уничтожена. К полудню положение противника уже можно было охарактеризовать как катастрофическое. Другие части фронта ещё сражались, но, после вмешательства Гвардии, далеко не так рьяно. Грядущее неотвратимое наступление Имперских Кулаков обещало поставить точку и без посторонней помощи. Четырнадцатому предстояло вернуться к своим остальным кампаниям. Первый капитан вместе с подчинённым контингентом Третьей и Пятой рот завершил войну и принял капитуляцию правительства парных систем, после чего продолжил двигаться вперёд. Ещё одна планета техноварваров сдалась быстро, но для дальнейших завоеваний Тифону не доставало ни резервов, ни полномочий. Учитывая же ситуацию на фронтах ближайших Легионов, новая совместная миссия не заставит себя ждать. Мортарион воспользовался случаем — данные о расположении экспедиционных флотов у Седьмого были заметно новее их собственных. Совсем недалеко на пути армий объединённого Человечества встал мир, для быстрого покорения которого подойдут доктрины Гвардии. Оставалось лишь уточнить, кто из генетических братьев уже решил туда направиться. Имперские Кулаки, несмотря на куда лучшую репутацию, оказались надёжными союзниками, а сам Дорн — не только достойным стратегом, но и приятным собеседником. Весьма немногословным. Последнее сообщение пришло уже на борт «Грозовой Птицы». Повелитель Седьмого пользовался стационарным гололитом, несомненно, из очередной новой крепости на передовой, которой предстояло стать молчаливым ультиматумом для сломленного врага. — Я не успел сказать этого, пока вы были на планете, но стоило бы. Сангвиний высоко ценит твою Гвардию. Теперь и сам понимаю, почему. Вряд ли подрагивавший монохромный свет смог захватить то, как на мгновение расширились янтарные глаза. Имя брата прозвучало между делом, чем-то самим собой разумеющимся. — Может, ещё встретимся, — негромко ответил Мортарион. Рогал кивнул.

×───·Ξ(☠)Ξ·───×

      Планета, занесённая в имперскую астрографию под временным производным от местного наречия как Тербс-918, была негостеприимным местом ещё задолго до прибытия первых армий. Центр обороны системы, основа вооружённых сил и промышленности. Заключить мир с этим государством означало пополнить индустриальные мощности покорённого региона оружием и обученными солдатами. Что оставалось важным наравне с установлением надёжного порядка среди мятежной части Человечества. И, если пограничные вассалы были готовы прийти к Согласию, то здешнее правительство выбрало отстаивать свою независимость до конца. Блёклый серый шар окутан нездоровой дымкой в тонкий слой, заменявший облака. Биосфера планеты сведена к самому минимуму в пользу нужд обороны. Бастионы, укрепления, надёжное прикрытие авиации. Кампания за этот мир превратилась бы для Имперской Армии в позиционный кошмар на много десятилетий. Потому Фулгрим и вызвался взять его силами своего Легиона, чтобы в очередной раз продемонстрировать подлинное искусство войны. Технологический уровень и организованность армии полностью военизированной планеты всё ещё могли составить конкуренцию космодесантникам. А несчётные толпы солдат, скрывавшихся на её изрытой бесконечными траншеями поверхности, вынудили принять вражеские условия конфликта. Миссия затягивалась — не свыше установленных сроков, но непозволительно долго для высоких стандартов Третьего. Скрепя сердца, Фениксиец принял помощь от одного из братьев — многочисленность Гвардии Смерти позволяла тем продолжать свои кампании единым фронтом и отправлять весьма значительные силы на помощь ближайшим Легионам. Не слишком часто — из-за специфичной репутации. Наследники Жнеца слыли профессионалами химической войны и тактик массированного пехотного наступления, равнодушными ко всему остальному. Иные мнения можно было услышать в Девятом, но Легион Сангвиния и сам отличался некоторой двойственностью. Условия начатой кампании остались прежними: космодесантники продолжат наступление на поверхности планеты, продемонстрировав смертным этого мира и ближайших других искусство войны Императора. В понимании Третьего и Четырнадцатого.       Траншеи выкопаны, полоса ничейной земли скрыта в предрассветной дымке и тишине. Дверь феррокритового блиндажа открыта, поскрипывает на металлических петлях. Основная тяжесть наступления легла на Гвардию — окружить и взять в клещи противника, растянувшего фронт на сотни километров. Они продвигались постепенно, перемалывая силы врага и возводя всё новые и новые линии обороны. Не быстрее, чем обычно на оружейных мирах, но всё ещё бодрее, чем прославленные Дети Императора. — Третий всё-таки отказался от укреплений? — из полумрака подземелья поднялся Кхорак. Среди его отряда ветеранов, расположившихся вдоль бетонной стены окопа, кто-то нашёл время хрустеть галетами. Что было довольно неожиданно — в совместных операциях Гвардейцы часто возводили фортификации для себя и союзников, или, как минимум, достраивали под свои нужды уже существующие. Те же Кровавые Ангелы охотно уступали им эту часть подготовки к сражениям. Имперские Кулаки, с которыми они не так давно навели знакомство на поле боя, специализировались на валах и крепостях — что полевые укрепления Гвардии вполне неплохо дополнили. — Ага. Тамошний лорд-командор посчитал, что им нужно оставить себе пространство для манёвра. — Ворчливый тон Грульгора красноречиво говорил за него. — Думай, что хочешь, но от этих ряженых будут проблемы. — Почему? На участке у Гарро всё спокойно, — из-за широкой спины предводителя Второй роты послышался ровный голос. Морарг прислонился к укреплённой стене и перекидывал широкий нож из тусклой стали. Когда-то это был простой штык, теперь скрывшийся под следами многочисленных перековок и замен материалов — неизменно только солнце Барбаруса на рукояти. — Ну, разумеется, у кого же ещё. Такой, как он, точно найдёт с ними общий язык. А я для Детей Императора рожей не вышел. Отчасти это было правдой — сидевшему рядом молодому офицеру Грульгор годился в отцы. Протёр ладонью заднюю поверхность ауспекса, посмотрелся в мутную латунную поверхность и остался доволен: — С тех пор, как прошёл процедуры, не постарел ни на день. — Возвышение в зрелом возрасте крайне опасно… — тот неловко вступил в разговор. Пользуясь случаем, пока у начальства было настроение побеседовать. — Тогда это не обсуждалось. — Игнатий кивнул в сторону западной части фронта, где сейчас сражался Жнец. — Не могли же мы его с чужой армией оставить! Оранжево-рыжий взгляд командора пристально пробежался по лицу офицера, всё ещё слегка тронутом загаром после предыдущего тропического мира. Несмотря на боевой опыт, Гвардейца определённо обошла стороной мертвенная тусклость, которой навсегда оставались отмечены выходцы с Барбаруса. — Не знаю, как у вас на Терре принято, но у нас многие уходили от семей. Я жену и семерых детей оставил, хорошо, хоть старшим уже пора было о службе думать. Грульгор криво улыбнулся, заметив всеобщее одобрение, прошёлся по лихой юности остальных сослуживцев: — Каифа, если захочет, сам похвастается. Он ещё до генетики всякой на Жнеца был похож всем, кроме роста. — Воспоминания из смертной жизни во многом померкли, и Игнатий задумчиво поскрёб бритый затылок. — А Калас так и не женился, не знаю, почему. — Что, вот прямо всем? — Кхорак поддел его локтем. Морарг ловко поймал нож за остриё и рассмеялся: — Ну, почти.       Тем временем обсуждаемая Седьмая рота тоже готовилась к атаке. Дети Императора стремились в ближний бой, чтобы продемонстрировать своё мастерство — но подходящий момент для этого ещё не пришёл. Возглавлявший союзников капитан показал себя обходительным в общении и талантливым в тактике. Безукоризненная выправка, почтительность — в нём угадывался офицер старой школы. Либо же воинские традиции Кемоса были неотличимы от терранских. Иногда Тарвиц даже перегибал, но Натаниэль не сомневался — так получалось лишь потому, что они пока не познакомились ближе. — Я непозволительно мало знаю о позиционной войне. — Командующий Детей Императора вежлив и безупречен. На расшитой кромке белоснежного плаща пятна — им обоим пришлось побегать по траншеям перед грядущей битвой. — Позволь обменяться опытом и уступить тебе старшинство на нашем участке. — Как считаешь нужным. — Гарро охотно принял рукопожатие, добавил: — Ты не обязан обращаться так официально, Саул. Тот усмехнулся. Обернулся к сопровождавшему его дредноуту, уже не так формально: — Пойдём, Риланор, — Тарвиц похлопал почтенного сослуживца по механическому локтю, — там кое-кто отвергает мудрость Императора. Натаниэль задумчиво проводил взглядом этих двоих — договориться получилось быстро и легко. Хотелось бы надеяться, что и у Второй роты с коммуникацией порядок. Надеяться, но не обманывать себя. Им следует быть готовыми поддержать своих боевых братьев хотя бы огнём.       На встроенных хронометрах брони пробило назначенное время, и наступление началось. Фронт разделён на три направления, задача Второй роты — держать позиции, после успешного налёта союзников из Третьего прорываться во вражеский тыл. Гравициклы и манёвренные лендспидеры унеслись вперёд для неожиданной атаки. Но от ударной группы Детей Императора нет вестей, на их части укреплений какие-то подвижки. В воздухе Гвардию прикрывает один жалкий эскадрон «Грозовых Птиц». Позиции накрывает массированный обстрел. Авиация, артиллерия, мобильные ракетные установки. Атакуют с востока, укрепления Третьего уже сметены первым залпом — враг здесь. Где его не должно было быть. Дети Императора успешно атаковали по оговорённым координатам, после чего с разрешения вышестоящего командования попытались ликвидировать вражеского генерала — и блестяще с этим справились. Но контратака не заставила себя ждать, налётчики понесли потери и отступили, подчиняясь распоряжениям лорда-командора. Который и вызвал себе подкрепления, чем оставил злополучный фланг уязвимым. Выяснить больше ничего не удалось — ограничившись кратким сообщением, Эйдолон сосредоточился на спасении своих пострадавших подразделений. Огонь настолько плотный, что не поднять головы — но ауспексы регистрируют стремительно приближающуюся армию. Часть их укреплений уже перемалывают техникой. Смертные расстреливают космодесант издалека, прежде чем задавить числом. Основная тактика здешнего государства, но от того не менее эффективная. Под гусеницами массивных бронетранспортёров рвутся мины, но темп наступления это едва ли может замедлить. Новое командование использует шанс переломить исход битвы решительно и безжалостно. Короткие вспышки белого пламени подбивают технику, перекидываются на прикрывающую её пехоту. Гулкие выстрелы тяжёлых плазменных пушек, монотонный грохот тяжёлых пулемётов. Атакующих слишком много. Это — не успешное локальное наступление. Это — полноценный прорыв фронта. Передовые подразделения Гвардии держатся с тем, что есть. В воздухе «Грозовые Птицы» охотятся на вражеские бомбардировщики — но с ними тысячи манёвренных истребителей. Морарг скомандовал своим отрядам залечь, приготовиться к бою после авиаудара. Попытался связаться со штабом, но командор нужен всем и сразу. Есть лишь приказ Жнеца. Первые линии потеряны. Перегруппировывающиеся соединения несут уцелевшие боеприпасы. Последний, тяжеловооружённый тиран кузницы, ранен в ногу и потому отстаёт. Боевые братья пытаются спасти его, но нет даже лишней секунды. Каифа подтянулся, перелез через заграждения и проволоку, побежал навстречу — пострадавший космодесантник схватился за протянутую руку и неловко перевалился в окоп. Их апотекариям хватает забот, но никто не останется без помощи. Морарг обернулся в сторону приближавшегося врага, и взрыв впечатал его в стену бронетранспортёра, прямо под крупнокалиберный боковой пулемёт. Очередь с рокотом прошлась по нагруднику, разломила треснувший керамит. Яростную вспышку боли едва глушат медикаменты, но он удержался на ногах и разрядил оставшуюся обойму в сторону широкого дула. Часть выстрелов достигла цели — пробита внутренняя обшивка, и следом за ней глухо сдетонировал не то снаряд в заряжающем механизме, не то топливная батарея. Пламенная вспышка отшвырнула его в грязь, обратно к укреплениям. Каифа поднял болтер и попытался прицелиться вновь, хоть в какого-нибудь врага, строка предупреждающих рун на визоре скользнула мимо сознания. Под развороченным нагрудником отчаянно билось одно лишь запасное сердце. Вязкий дым стелется по земле, шатающиеся силуэты вдалеке — снова некролорды? Нет, невозможно.       Для него, вчерашнего ополченца, нашлось только оружие и каска не по размеру. Была середина долгой осени — и неизменные кислотные дожди Барбаруса превратились в настоящий кошмар. Ледяные струи сливались в непроглядный ядовитый поток, топили низины в душном тумане. Он — всего лишь ещё один юнец с винтовкой, безликий призрак среди траншей. Гвардия не может отступить. Дальше по склону таилась пещера, где началось строительство их будущего. Под каменными сводами укрылись выжившие из нескольких разорённых деревень. Те, кто не мог сражаться, пришли, чтобы работать. Жнец придумал, как использовать пар от горячих источников в глубине — теперь у кузнецов будут машины, собирающие пулемёты и автоматы. Они не могут его подвести. Выстрелить, присесть за отгоревший остов непонятно чего, перезарядить — винтовку снова заклинило от сырости. В ушах противный звон, потом резкая тишина — вокруг комья земли, грязь, пороховой дым. Морарг пошатнулся, нырнул в воронку, не разбирая дороги, подальше от следующего взрыва. Чтобы проехаться вниз по склону в мутную кислоту. Справа на боку, по разорванной серо-зелёной куртке расползается кровавое пятно. Рассекло осколком, видимо, от болевого шока он этого не заметил. Пулемётчик замер, привалившись к утопшему в слякоти оружию. Ему уже не помочь. Каифа оттолкнул погибшего, схватился за обжигающе ледяные рукоятки. Мертвецы шагают в тумане, их много, но некролорды не позаботились о броне. Монотонный звон отлетающих гильз слышен где-то далеко. Рокочущая очередь положила троих чудовищ, ускорившихся при виде их укреплений. Другие бросили рвать на куски павшего, заковыляли к нему, прямо на огонь. Сколько своих сегодня не вернётся с опустошённых полей? Об этом нельзя было думать. Тянущая боль заставила отвести взгляд — кровотечение усилилось. Замёрзшие пальцы не слушаются, чужой рукав из грубой шерсти прыгает и рвётся на лезвии штыка. Комок ткани кое-как заткнул рану, придавлен ремнём. Отрывистые команды, взрывы, крики — сквозь стену дождя ничего не разобрать. Их отряд позади и в стороне, как раз за его воронкой. Он будет отстреливаться до последнего, прикрывать своих, даже если придётся истечь кровью следом за предыдущим стрелком. Нестройные атакующие редели в болезненной зеленоватой дымке. Продолжали брести на них без цели и смысла — эти уже сражались хуже. Простая одежда знакома издалека — убитые некролордами жители из соседней деревни. Судьба, которая рано или поздно ждала каждого барбарусита. Так бы оно и оставалось, если бы у них не было Жнеца. Патроны заканчивались, и от перегретого дула поднимался пар. Каифа больше не чувствовал ни боли, ни холода — только усталость. Целиться в туман становилось всё труднее, но и искать там почти некого. Мертвецы не пройдут. Его отряд смог отступить к укреплениям, атака вечного врага на сегодня отбита. Он справился, и теперь мог немного поспать. Совсем немного — пока капает дождь. Грубый окрик, следом за которым в его дрожащих руках, покрасневших от пронизывающего холода и химикатов, оказалась командирская шинель. Тяжёлая и неожиданно тёплая, прибившаяся к воротнику горькая вонь папирос как будто из другого мира. — Не сметь портить мне статистику! — лейтенант Грульгор в своём репертуаре. Его куда-то волокут — зовут медика — и дождь стучит по каске. Стучат по разбитой бетонной плите крепления шлема, который сорвали с его головы. Снова знакомый хриплый голос, оглушающие удары по щекам наотмашь: — Каифа, вставай! За несколько бесконечно медленных секунд Морарг узнал своего неизменного начальника. Он не мог даже пошевелиться, все резервы усовершенствованного организма брошены на то, чтобы выжить любой ценой. Похолодевшие пальцы цеплялись за болтер с опустевшим магазином, не в силах разжаться. Совсем рядом рванула связка фосфексных гранат, равнодушный белый свет очертил повреждённый танковый корпус. Грульгор тащит его за остатки горжета под шквальным огнём. Раздаёт команды по всей линии обороны. Каждый камень и кочка отзываются тупой болью сквозь повреждённый доспех. Вторая рота продолжает отстреливаться. Они не сдадут и метра занятой территории. Первые ряды окопов уничтожены, но Гвардейцы лишь скоординировались — пусть союзники изменили тактику, приказ Жнеца остаётся прежним. Сливаясь с грязью в воронках, лёжа за остатками укреплений под упреждающим плазменным обстрелом — лишь в ожидании приближающегося врага. Четырнадцатый не отступает. Командор остановился, перебросил его через бетонный порог блиндажа, по ступеням вниз и в руки апотекариев, к остальным раненым. Всё ещё жив. Смог кое-как сдавленно прохрипеть: — Спасибо… Игнатий надиктовал в вокс новый приказ, обернулся в узком проёме, освещённом только прямоугольником пасмурного серого неба: — Даже такому одарённому командующему, как я, нужно мнение со стороны. Поэтому я запрещаю тебе умирать сегодня! Ответом был сиплый смешок из простреленных лёгких. Дети Императора снова выходят на связь. Между грохотом взрывов и резонансом перегретой плазмы Морарг слышал забористую ругань Грульгора в общий офицерский канал — на Эйдолона и всю его генетическую линию, докуда позволяла иерархия параллельных структур. Лекарства делают своё дело, и резкие черты лица апотекария наконец перестали двоиться. Боевые группы Третьего последовали дальше за налётчиками с определённой целью. Они прорвались вперёд и ликвидировали одного из вражеских командующих, покрыв себя славой. Только тот, прежде чем вызвать огонь на себя, довольно быстро сложил два и два — раз вблизи их частей космодесантников прибыло, то за полосой ничьей земли убыло. Чем и воспользовался другой генерал, оперативно получивший полномочия. Вторжение закончилось ничем, нападавшие оказались вынуждены немедленно возвращаться обратно, чтобы не оказаться под артиллерийским обстрелом. Вторая рота не может отступить здесь. Дальше — центральный участок, под прямым командованием Жнеца постепенно продвигавшийся вперёд. Им дан приказ, иначе враг получит подкрепление в другом тяжёлом бою. Они не могут подвести своих братьев. У облажавшихся союзников потери, те пытаются прорваться обратно и вывезти раненых, в обход меньшей из битв. Игнатий сказал, как есть — что их ждёт по дороге к укреплениям Гвардии. Единственный приказ, который он мог отдать, чтобы сохранить позиции. Речь не шла о развитии успехов — только об удержании. Навстречу атакующим стелются зелёные облака. В клубах ядовитого дыма, в липких испарениях взвесей — только вперёд. Строй поднялся из окопов единым приливом. На каждого космодесантника приходится не один десяток смертных врагов. Дредноуты стреляют на упреждение с огневых точек, поддерживают. Оснащённые для ближнего боя — на марше вперёд. Все силы, прежде прикрывавшие другие части фронта Второй роты, перенаправлены сюда. Первая линия укреплений почти разрушена, но среди руин укрылись пережившие обстрел космодесантники. Апотекарии идут в первых рядах контратаки, латают раненых прямо под огнём. Скрываются из видимости под вязким туманом — сыновья Жнеца выживут несмотря ни на что. Кому повезло легко отделаться, теперь занимают места в строю, чтобы продолжить бой. Впереди с воем падают снаряды. Артиллеристы не рассчитывали, что придётся обстреливать этот участок, и после запроса удар приходит с минутным опозданием. Шеренги сокращают короткую дистанцию сокрушительно быстро. Однотипные островерхие шлема с безразличными жёлтыми линзами сливаются в бесконечный строй, отличается только один. Подбит метким выстрелом теперь уже павшего в ближнем бою. Грульгор отстегнул ненужный больше предмет доспеха, позволил себе затянуться протравленной дымкой. Набор боеприпасов вполне обычный, разве что у самой земли растекается далёкий запах прелого сена. Почти как дома. Эта война ничем не отличается от любой другой. Здесь нет ничего, что Гвардейцы Смерти не смогли бы вынести. Обожжённый плазмой командорский шлем падает в грязь, к перерубленному на две половины телу смертного солдата. — Клянусь чёрными песками Барбаруса, они пожалеют, что не сдались сразу! Вскинутый вверх цепной меч, следом за ним косы и облитые ядами ножи — бежать некуда. Позади армии атакующих не прекращается союзный обстрел. Полки Гвардии маршируют на верную смерть, намереваясь унести врага с собой. Первый ряд пехотинцев дрогнул, сбился. Будто их броня из пластали может служить хоть какой-то защитой в навязанном на чужих условиях ближнем бою. Командор на острие атаки, ведёт клин из тяжёлых пехотинцев сквозь окутывающий удушающий туман. Параллельный земле разворот беспощадно рубит троих щитовых, лазерная вспышка оставляет подпалину на латной перчатке, новый удар из-за головы — стрелок повергнут. Цепное лезвие врезается в металл, рассыпая в воздухе искры и крупную стружку. Другой выстрел отпечатывается на непокрашенной гарде почерневшим пятном. Удар керамитового кулака окончательно проламывает нагрудник последнего солдата. Другие пятятся, пытаются выиграть себе расстояние и обстрелять. Вид у Грульгора устрашающий — лицо перекошено от ярости, из носа и рта медленно течёт тёмная кровь. Отступать перед Четырнадцатым означает усилить его натиск. Пока поколениями прививавшаяся дисциплина не сменится ужасом перед живым оружием Империума. Слишком быстрое наступление оказалось приговором. Вслед за отравляющими газами расползается отчаяние. Собранная воедино вертикаль власти от жестокости сопротивления дала трещину. Гвардейцы под своим обстрелом всё больше и больше развивают успех. То, что убивает простых солдат, делает бойцов Четырнадцатого только сильнее. Превосходящие силы атакующих смяты, нестройные группы пытаются организовать из бегства отступление, но вся равнина позади них утоплена в отравляющем дыму. Белый, зелёный, в оврагах клубится оранжевый. Пехотинцы пытаются защититься противогазами и масками — бесполезно. Концентрация в воздухе такая, что материалы рядовых фильтров окисляются и обугливаются. Падает быстро, как и поднимается — ветер разносит ядовитые облака прочь. Держится только из-за количества прилетающих боеголовок. Но против смертной армии этого достаточно. Взрываются новые и новые снаряды. Квадраты фронта разровнены в выжженную пустошь. Раск перестарался с приказом «всё, что есть». Безжизненная пустошь усеяна трупами. Передовые отряды не успели даже попытаться найти укрытие — остались среди колючей проволоки и заржавленных металлических заграждений. Другие безжалостно истреблены бойцами ближнего боя. Те, кому посчастливилось пережить первую волну контратаки, попытались пересечь равнину обратно — задохнулись в газовых облаках. Грульгор вёл Вторую роту вглубь ничейной земли до те пор, пока количество сбежавших вражеских солдат не стало критическим. Ответный марш-бросок Гвардии Смерти замедлился, а многократно превосходившая их в численности армия обратилась вспять. За каждого убитого противник заплатил сотней своих, но среди изрытых пустошей лежит слишком много грязных серых доспехов. Они выстояли. Приказ Жнеца выполнен. Даже больше — провал наступления на фланге и отчаянная контратака заставили противника срочно перебрасывать силы с центра, уступить инициативу. Чем и воспользовался Мортарион со своими подразделениями. Гвардия Смерти перемолола всякое сопротивление, вышла к новым рубежам. Братья из других рот уже окапывались далеко во вражеском тылу, разделив противостоявшие им резервы. Сражений масштабнее этого на поверхности планеты больше не будет, и победа в нём сполна оплачена холодной кровью Четырнадцатого. Имена павших вернутся на их далёкую родину, всех до единого. Многочисленных раненых перевозили с поверхности планеты — разгромленный противник пока что не предпринимал попыток помешать. Подмогу прислали все десантировавшиеся подразделения Гвардии, транспорт подъехал, кажется, с участка Седьмой роты. Предводителя Второй в траншеях, вопреки обыкновению, не видно и не слышно. Рассылает указания только по воксу. Легкораненые помогают с новыми укреплениями, Морарг в наскоро перекованном доспехе отвечает всем командующим среднего звена. Новые бронепластины сверкают чистым серым керамитом поверх старых. Несмотря на свои травмы, отказался покидать передовую. Нагнал остановившийся у бывшего центрального бункера командирский лендрейдер. — Мы же справились, командор! — В голосе офицера слышалась одышка после перенесённых ран. — Жнец скоро пришлёт новые распоряжения, зачем уезжать? Грульгор покачал головой — своих покидал не за этим. Поднял серьёзный взгляд, прежде чем захлопнуть массивную дверь с черепом и солнцем: — Я буду отвечать за то, что приказал вам.       Выйдя из личного командного транспорта, Фулгрим брезгливо осмотрел генетического брата. В особенности массивное лезвие боевой косы, на которую тот опирался. Слишком грубое и слишком простое, заточенное для действия и результата — в этом оружии не было ни азарта, ни намерения совершенствовать техники. Ни единой творческой искры. Зато оставались несколько неубранных пятен ржавчины у рукояти. По колено в засохшей грязи, Мортарион даже не потрудился очистить доспехи, выбравшись из окопов. Четырнадцатому Легиону было не по средствам организовать себе лишнюю ставку командования, и он все бои провёл на передовой, упёртый и зацикленный на бессмысленном оттачивании своей единственной тактики. Фулгрим совладал с эмоциями, понимая, с кем ему предстоит общаться. Сама ситуация, вынудившая покинуть крепость-штаб и нанести личный визит, не произошла бы в совместной операции ни с одним другим Легионом. Даже регулярно засекречиваемые в официальных хрониках Империума Пожиратели Миров не позволили бы себе подобного. Он был пострадавшей стороной, он и начал разговор: — Мои солдаты погибли из-за ваших действий. Вместо извинений Мортарион начал ворчать: — Как и мои — из-за ваших. Вы не выполнили свою часть задач, в результате чего наш фланг понёс потери… Светлые брови Фениксийца поползли вверх. Чего он ожидал? Что не отличавшийся гибкостью стратегий Жнец не поддержит бездарность своих же легионеров? — Как смеешь ты сравнивать? Мы носим знак отличия самого Императора! Каждая наша кампания — образец для других Легионов. Разве Четырнадцатый когда-либо отмечали подобным образом? На объективную реальность его примарху ответить было нечего. Продолжил молча сверлить равнодушным взглядом, лишь на мгновение отвлёкся — посмотрел куда-то под ноги, немного позади них. Даже Ночной Призрак был приятнее в общении. Обличительная тирада продолжилась, голос упал до змеиного шипения: — Потому что твои методы — варварство. Ты не знаешь ничего, кроме войны в самом примитивном понимании, и не стремишься узнать. Мортарион проигнорировал прямое оскорбление. Фулгрим не собирался отступать, приблизился уже на расстояние вытянутой руки. Не своей. — Посмотри на них. Ни один из твоих сыновей не способен создать ничего прекрасного. — Молчание оппонента так подстёгивало. Фениксиец бросил яростный взгляд в сторону, ткнул пальцем в первого попавшегося Гвардейца. — Где вы и где будущее Человечества? Прямой удар в челюсть. Тяжёлый кулак в серой керамитовой перчатке рассёк воздух быстрее, чем кто бы то ни было успел среагировать. Приём, достойный скаута с агромира. Но Фулгрим пошатнулся, споткнулся о камень и рухнул спиной в пыль. Стража Феникса поспешила на помощь. Глефы опущены, никто из терминаторов не решился обратить оружие против другого примарха. Воины Савана Смерти же приготовились к бою. Ни тем, ни другим не пришлось действовать. Мортарион не завязал драку, не стал продолжать. Не удостоил обескураженного генетического брата ответом, и это молчание отдавало такой неприкрытой издёвкой, что ей можно было бы отравиться. Лишь развернулся и зашагал серой тенью обратно к своим траншеям, где ждали его солдаты. Один только скрип окислившихся после боя латунных деталей доспеха нарушал тишину. Удар по безупречному лику образцового сына Императора ему точно припомнят — но так хотя бы оставались шансы замять ситуацию. Так же, как закончились ничем разбирательства с арсеналом Гвардии. Жаловаться начальству Фулгрим не пойдёт, не те условия. Проиграй он кому-нибудь другому, потеря репутации была бы не столь сильной. Не вопиюще недопустимой для олицетворения Империума. Война продолжается, и эта планета присоединится к объединённому Человечеству, так или иначе. Натаниэль растерялся, когда предводитель Третьего указал на него. Не доводилось прежде бывать при подобных столкновениях интересов. Разговор примархов уже перешёл на повышенные тона, и боевой капитан не стал беспокоить своего повелителя. Который, не раздумывая, нарушил все мыслимые протоколы полевых совещаний, чтобы защитить его честь. Было бы высокомерием думать, что Жнец сделал это ради него одного. Мортарион отстоял их всех, равнодушный к тому, против кого для этого придётся пойти. Решать кулаками конфликты высшего командования непозволительно, но оскорблять Гвардейцев Смерти непозволительно втройне. Никому и никогда. Преданность Легиону стояла для генетического отца превыше всего. Закрытые офицерские каналы гудят одобрением, но смысл отдельных реплик проходит мимо. Особенно старается Вторая рота — с кем и произошло недопонимание у неудачливых союзников. Без совершенно некорректных комментариев Грульгора не обошлось, и, кажется, его Натаниэль слышал безо всякого вокса. Почтительно шагнул в сторону, уступив дорогу. Он едва доставал до латунной окантовки искусно укреплённого нагрудника. Замер на месте, на несколько секунд оказавшись под внимательным взглядом янтарных глаз. Слова бы повторили то, что обоим и так понятно. Над ним возвышался скромный полубог, который, возможно, не очень-то и хотел таковым быть. Первый пехотинец Гвардии. Власть Жнеца абсолютна, окутывает саваном, не нуждается во внешних символах. Между терранцами и барбаруситами навсегда останется пропасть, пусть даже если её можно пересечь за один шаг. Они не сражались вместе с генетическим отцом в войне на его родной планете, но за все другие кампании их связь с ним стала такой же крепкой. Быть может, эмоции отразились на благородном лице боевого капитана слишком заметно. — Зато я с ним в баню ходил, а ты — нет, — фыркнул Грульгор. — Окажись ты на моём месте, он поступил бы точно так же, — Натаниэль был слишком счастлив, чтобы пререкаться со своим лучшим врагом.