XIV

в пᴘовинųиᴀльном rоᴘодкᴇ ҕыл пᴘᴀздник,                         мʏзыкᴀ звʏчᴀлᴀ… © Король и Шут — Камнем по голове

      Среди громоздкой спирали Галактики, рассеявшейся мягким сиянием по командному залу, тянулись направления перелётов целых экспедиций, перекрывая все пиктограммы, руны, сотни астрографических названий. Восемнадцать Легионов, как на ладони — каждый со своими текущими заданиями. Оком Терры отмечена одна из сегодняшних кампаний, и синий контур очертил облако астероидов, оставшихся от древней войны, сотни обитаемых и безжизненных планет. Вторым слоем данных парил приближенный участок субсектора. И самая яркая пульсирующая звезда в короне из цветущих садов, среди которых особенно выделялся престол местных правителей с крупным планетоидом-спутником. Точность отображения, недоступная ни одному из существующих гололитов. Хорус положил ладонь на древнюю панель управления, перевёл карту в режим приближения из обзорного. — Правда, красивая? Заворожённый Сангвиний кивнул. Поднял родной Баал на ладони, и тут же увидел зарегистрированные около него силы Кровавых Ангелов — те, на которые сам подал брату рапорт. Весь Легион, пусть и разделившийся, можно было легко найти. Пока сведения не устарели — творение людей времён Тёмной Эпохи Технологий не умело само собирать данные о численности и вооружении плывших сквозь крохотных флотов. — Непостижимый уровень. Жаль, в единственном экземпляре. — Отец пока не рассказал мне про некоторые функции, — посетовал Воитель, — но эта штука удобнее всего, через что я рассылал приказы прежде. На самом деле он вовсе не был обязан показывать брату текущее состояние Великого Крестового Похода. Но решил поделиться занятным подарком — пусть порадуется. Ангел, как и всегда, добр и очарователен, сияет после успешной кампании. На позолоченном горжете крохотная царапина, незаметная даже для пытливых взглядов космодесантников, но не для них. Не хотелось думать о дурном влиянии. Хорус сделал шаг навстречу, отмахнулся от медленно кружившегося вокруг самого себя Мальстрима. — Что произошло между Фулгримом и Мортарионом? — Удивлённо вскинул тёмные брови, будто только узнал о давнем конфликте. — Все эти жуткие слухи, которые в последнее время окружили Гвардию Смерти… Сангвиний промолчал, смешался. — Прости, брат, я не могу рассказать. Это его личное. Обезоруживающе виноватый взгляд голубых глаз. Заставлять выбирать между двумя лучшими друзьями — низко. Хорус отвернулся, сделал вид, будто в вокс пришло что-то срочное. Придётся надавить на Ангела, придётся использовать доброту брата. Больше узнать не от кого, а ему нужно собрать всё возможное влияние. Прежде чем отдать столь важный приказ Жнецу, варп того побери. Даже если потом он будет противен самому себе. — И всё же. На мне большая ответственность, я хотел бы наладить отношения с ним. — Если только в общих чертах… — Пошёл на попятную. Он слишком хорошо его знал. Хорус аккуратно перебил, закрепил свою победу: — Чтобы Мортарион не думал так плохо обо мне. — Тогда произошла трагическая случайность. Ни у кого не было злых намерений. — Сангвиний неуверенно ответил, почесал затылок под золотыми косами. — Вот и всё. Что ж, его ухищрения результатов не стоили. Но лучше узнать это, чем совсем ничего. Взгляд вернулся к ценному региону. Как невовремя он встрял на нескольких масштабных фронтах. Каждая грядущая победа обещала принести ещё больше славы, чем предыдущие, но требовала месяцев кропотливого руководства. Пылающая войной Галактика ускользала из его рук. Как отец только справлялся со всем этим? Непостижимо. Он не поддался жадности. Он действовал в интересах своего Легиона. Хорус планировал включить недавно обнаруженное Царственное скопление Ангосутры в сферу влияния Хтонии. Многочисленные промышленные миры слаженно работали под весьма эффективным управлением райских планет, а космические доки могли принять на ремонт корабли вплоть до меньших линкоров. Внутренние проблемы и религиозный культ правителей «Триумвирата» — будущая забота гражданских служб. Его Легион нуждался в надёжном перевалочном пункте и ещё большем количестве поставщиков оружия. Самонадеянная условно-смертная троица сразу поняла, откуда дует ветер. На помпезном дипломатическом контакте ему почти никто не противодействовал. Договор оказался выгодным для обеих сторон, Империум обязался истребить угрозу регулярно атаковавших скопление гигантских и крайне живучих насекомых, а Ангосутра — войти в его состав без боя. Нужно сделать всё быстро, иначе желанный протекторат утонет в терранской бюрократии. Хорус подписал направление для Четырнадцатого, скрепя сердца. Вариант послать незанятого Ангрона отмёл сразу же. Неподалёку сражался ещё Хан, который бы с радостью принял приглашение поохотиться. Белые Шрамы выполнят его приказ, пусть здешний флот не мог похвастаться многочисленностью. Но, если борьба с жуками в межзвёздной бездне затянется или пойдёт не по плану, он потеряет репутацию. С другой стороны, Гвардия Смерти зарекомендовала себя в истреблении наиболее ужасных видов. На самый край возьмут количеством — и благополучно отбудут на Никею вместе с остальными, не помешав ему оформить вассалитет. Воитель имел право задержаться. Облажаться невозможно, даже Мортариону.

×───·Ξ(☠)Ξ·───×

      Воитель передал вместе с официальным приказом целый пакет отсканированных документов. Компромисс достигнут, от Гвардии Смерти требовалось лишь прибыть на окраины обнаруженного государства и разобраться с угрозой ксеносов до отправления на объявленный Императором Совет. Ничего больше, посещение обитаемых миров и переговоры с правительством в задачи не входит. Даже образцы геномов обнаруженных видов для них уже собрали. Местная потерянная ветвь Человечества была весьма развитой. Пусть здесь не знали варп-двигателя, но корабли на продвинутых солнечных парусах достаточно быстро перемещались от светила к светилу, используя их гравитацию и тепло. Поэтому никак не могли доставить многочисленных солдат на планеты-кладки своих давних врагов для решения проблемы. Империуму были известны близлежащие одиночные системы, прежде считавшиеся необитаемыми. Мортарион вгляделся в укрытое облаками газов сияющее скопление. Множество планет, ещё больше орбитальных станций-пирамид, с незапамятных времён охранявших это государство. Но не от главной угрозы. Кампания с их арсеналом будет быстрой и несложной. Истребить биологический вид, предположительно, обитавший где-то в незаселённой приграничной зоне. Обычная работа для Гвардии Смерти. Только Легион связан по рукам и ногам документами. Будто Луперкаль отвёл ему роль в далеко идущем плане и позаботился о том, чтобы она была правильно исполнена. Шпионские игры — занятие для неудавшихся полководцев вроде Кёрза. Но на этот раз нет другого варианта получить недостающую информацию. Либо же скрытую намеренно. «Миа Дона Мори», двигавшаяся после выхода из варпа в отдалении от основного флота, замедлилась и пошла на сближение. Разумеется, передовые корабли Империума никак не могли пересечь пустоту до пограничных укреплений быстрее семи стандартных суток, а вовсе не потому, что Мортарион выжидал перед официальной встречей с местным правительством. Лишь чтобы узнать, кого Четырнадцатому предстоит защищать и чьи интересы отстаивать. Над гололитической панелью возникло прерывистое изображение рослой женщины, впрочем, не потерявшей от этого привлекательности. — Пришли данные от разведки, милорд. Вам это не понравится. — Рассказывай, Драгана. Капитан выдохнула, прежде чем продолжить. — Общество Ангосутры разделено на касты так давно, что это считается естественным порядком вещей. «Рабочие» и «земледельцы» — имущество высших слоёв. Охрана и воспроизводство археотеха лежит на немногочисленных «мудрецах», каждый шаг которых строжайше контролируется. Картина начала складываться. Теперь ясно, почему Луперкаль пытался оградить их от общения с правительством. Самого его в нынешнем положении дел, видимо, всё устраивало. — Триумвират? Разведчики добыли информацию и об этом. Прежде наведённые бывшими Лунными Волками контакты на луне-городе исследователей избавили следующую экспедицию от необходимости заново искать переводчиков с устаревших диалектов готика. Все они слышали распоряжения сверху. Гвардии Смерти поручено истребить ксеносов, а не вмешиваться во внутреннюю политику новых имперских владений. Драгана заговорила снова, с явной горечью. — У них целый цикл легенд имени себя. Что перевели для нас — в незапамятные времена они создали сторожевые пирамиды, ставшие ультимативным оружием, и покорили остальные мелкие государства, объединив народ против угрозы насекомых. Затем обучили всех жить по правилам своей родной планеты. Читай — нашли древние технологии вовремя. Местные орбитальные платформы отличались от имперских только формой. Светлый взгляд Мортариона остался непроницаемым. — Спасибо за доклад. Посмотрю, что с этим непотребством можно сделать. Капитан воспряла духом от его слов. Коренная барбаруситка, из тех, над кем взошло солнце. Жизнь в страхе перед тиранией для них непонятна, недопустима. — Буду ждать дальнейших приказов. — Драгана склонила голову, прямо взглянула в ответ. — «Миа Дона Мори» — ваш корабль, а не Воителя. Существующие договорённости позволяли Легиону беспрепятственно пройти сквозь оборонительные сферы. Если прикрыться тактической необходимостью, получится провести половину. Отказ и прямой штурм извне вёл к войне на десятилетия, слишком удобны противнику его астрогеографические условия. Ангосутрианцы обжили и всячески использовали своё выгодное положение в облаке разогретых газов и астероидных поясов. И всё это, не говоря о том, что Гвардейцы Смерти не шепчутся по углам, строя заговоры. Они сражаются лицом к лицу. Было ли правильным развернуться и атаковать пригласивших их тиранов? К докладу прилагались фактические доказательства. Нищие клетки промышленных миров, одурманенные единственной легендой о переводе на аграрные за верную службу, до которого доживал едва ли один из семи тысяч. Бессмысленное прозябание тёмных и суеверных смертных, которые способны на большее — барбаруситы преодолели гораздо худшие беды, у этих нет причин не преуспеть. Роскошь и упадок объявивших себя богами. Правильно — обратить оружие против несправедливости. Воителю всё равно, и после номинального Согласия целое скопление уплывёт в карманную империю хозяина Хтонии. Вряд ли здесь что-то изменится, пока миллиарды живущих хуже гроксов рабов будут поставлять Сынам Хоруса шёлк для плащей и золото для доспехов. Гвардейцы Смерти встречали такие миры сотни тысяч раз прежде. И каждый заканчивался одинаково. Лживый сговор Воителя не станет причиной повернуть назад. В конце концов из руин старого неизбежно вырастет новое. Мортарион неохотно вернулся к корабельному вокс-передатчику, выбрал на прозрачном экране закрытый капитанский канал. Пока что никому нельзя сказать ничего лишнего. Сыновья поймут его. Всегда понимали. Первая рота отделилась, плавно переложила курс вслед за «Терминус Эст» — Калас разберётся с ксеносами, подкрепления из Третьей и Четвёртой поддержат в случае непредвиденных обстоятельств. Остальные корабли перегруппировались для обороны в пустотном бою. «Стойкость» впереди, чтобы отвлечь на себя внимание и первые залпы контратаки. Внешние оборонительные рубежи пройдены. Сквозь эфир полетели сигналы подтверждения, насквозь лживые цифры личного состава и огневой мощи. В том числе запрос на переговоры с правительством по местному аналогу пикт-связи лично от примарха. Триумвират ответил незамедлительно из своих резиденций. Двое мужчин и женщина, вернее, некогда бывшие ими киборги, прошедшие столько замен тел, что теперь те превратились в искусные металлические оболочки. Один невысоко парил на собственных антигравитационных двигателях, сложив шесть блестящих от драгоценных камней рук в традиционном приветствии, другой очень отдалённо напоминал древнего техножреца и держался в тени коллег. Открытое платье их спутницы — нефункциональная кольчуга из чистого золота, а вместо волос — тонкие звенья огранённых оранжевых кристаллов. Стоимости любого из этих излишеств хватило бы, чтобы накормить прозябавший прямо по курсу промышленный мир. Даже не говоря о покупке инструментов и обучении рабочих. Но таков был порядок Ангосутры, подчинённой столетия назад мелким и воинственным государством рабовладельцев при помощи уловок и обмана. Ни дня больше. Шестирукий взял слово: — Можем ли мы… — В новом порядке нет места рабству. Вы можете умереть вместе со своим старым. Слова Мортариона отозвались грохотом первого залпа ракет. Спесь — плохая защита. Неразрывно связанные с лживой властью пирамиды служили административными и религиозными центрами. А также прекрасными целями из ближнего космоса. Пусть многие снаряды сбиты парящими на стационарных орбитах треугольными станциями, остальные достигают целей. Алтари и балконы для показательных казней, глыбы инкрустированной облицовки и золотые фигуры на вершинах — всё рушится. Хоронит властителей и жрецов под тяжестью их же жадности. Вслед за центральной осыпаются меньшие, поднимая облака песка. Ясное небо расчерчивают дымные полосы от летящих дропподов. Рассредоточиться в смятении битвы, найти и уничтожить уцелевших рабовладельцев, закрепиться на ещё одной планете. По всем частотам внутренней связи скопления повторяется призыв сдаться. Их контратакуют, но оборонительные схемы уже смяты прошедшим массированным ударом. Второстепенные платформы, номинально защищавшие внутреннее межзвёздное пространство, обстреливают корабли Легиона. На их стороне численный перевес, только время для сопротивления безнадёжно упущено — ликвидация правящего двора произойдёт с минуты на минуту. «Стойкость» тяжело поворачивается, закрывая собой остальные корабли. Выстрелы медлительных вражеских лэнс-батарей рассекают темноту оранжевым и синим, оставляют на бортовой броне размашистые подпалины. Они пока не в окружении, яростная перестрелка с флагманом — отвлекающий манёвр, чтобы десантные баржи прорвались к ключевым мирам. Разворот завершается вовремя — клин внутренних войск летит наперерез. Лёгкие веретенообразные крейсеры на разлапистых солнечных парусах, несчётные патрульные шаттлы едва ли для сотни человек экипажа. В центре — не то крепость, не то колокол, поднятый в космос. Опоясана лазерными пушками, грузно движется вперёд. С другой стороны во главе спешного построения идёт линкор. Боевые группы целятся рассеять их двумя одновременными контратаками, чтобы затем измотать — но флот Легиона подготовился. Первыми запущены модифицированные боеприпасы. Ракеты-носители врезаются в корпус, бурят слои керамической облицовки и металла, чтобы донести свой смертоносный груз, не вызвав разгерметизации палуб линкора. Семь секунд. Фосфексные пары уже внутри. Насыщенный газ стелется по переборкам, сам собой притягивается к теплу живых существ и разогретых машинных залов. Равно эффективен в уничтожении того и другого. Хитрый механизм заставляет золотую носовую фигуру двигаться — шестирукий из Триумвирата танцует в круге пламени, пока палуба взрывается и осыпается в искусственном притяжении. Прямым попаданием торпеды сбит капитанский мостик, зелёное пламя мгновенно отгорает в вакууме. Разгерметизация командных отсеков. Корабль теряет управление, дрейфует в гущу сражения, отброшенный контрольным залпом. Остальные уходят прочь, пытаются укрепить позиции ещё державшихся группировок, но расстановка Гвардии не позволяет им собраться. Зажатая между двух крейсеров «Миа Дона Мори» резко клюнула носом и пошла вниз. Недолго разбитому кораблю пришлось быть скитальцем — врезался в левый, протащил вперёд до резонанса пустотных щитов с союзником. Силовые поля перегреваются, бьют в стороны искры и молнии. Быстро не разойтись, и оба становятся хорошей мишенью. Серо-зелёный линкор благополучно ушёл от столкновения, выпустил пару торпед на прощание. «Эйзенштейн» подбирается вместе с судами Пятой роты к космической крепости-колоколу. Без преувеличений значительное достижение местного кораблестроение — которое следовало сохранить для будущей реорганизации флота. Колоссальная машина хороша в стрельбе издалека, но уязвима для абордажа, потому окружена облаком мелких эсминцев и челноков. Гвардия Смерти атакует слаженно с нескольких направлений, разгоняет защитников таранными ударами. Стреляют по лёгким и уязвимым сопровождающим химическими боеприпасами, к которым те непозволительно слабо подготовлены. Корабли космодесанта подходят на самую близкую дистанцию, где опаснейшим из вооружения батареям уже не прицелиться по ним. До тех пор, пока подвижная станция не останется в окружении — и в заложниках. Но судьба Ангосутры решается не в битве на небесах. Наземное вторжение только начинается — на пепелищах храмов разгораются стихийные восстания. Неуправляемая толпа ждала только шанса, чтобы расквитаться с бывшими тиранами. Больше нечему удерживать их в покорности — нашёлся враг пострашнее. Трансчеловеческий ужас стал хорошим подспорьем, смертные хотя бы не мешались и по большей части не попадали в радиус поражения химических боеприпасов. Как передают с поверхности — бывшим рабам дважды класть камни в руки не пришлось. Слишком многие боятся, но отчаявшихся провокаторов достаточно. Луна учёных сама вышла на связь ещё до обстрела. Диктатура, построенная на страхе перед технологическим превосходством, подошла к концу.       Тем временем «Терминус Эст» вместе с кораблями сопровождения вышел из варпа у ближайшей звезды за пределами скопления. Отброшенная гравитацией система болталась во мраке на дальних границах нейтрального пространства около Ангосутры, недостижимая для транспорта на световой скорости. Одно тусклое светило удерживало около себя пару планет — остальные давно обратились в нестабильные пояса астероидов. Это место уже было известно — здесь находилась единичная варп-аномалия, зарегистрированная имперскими астрографами ещё несколько лет назад. Никак не проявлявшаяся и слишком далёкая ото всех прежде покорённых владений, а потому предоставленная сама себе. Отснятая бортовыми приборами поверхность единственной обитаемой планеты выглядела ужасно. Полуразумные насекомые размером с человеческие дома ползали по разрушенным катаклизмами равнинам, то и дело вспыхивая синеватой энергией, чтобы появиться в нескольких метрах неподалёку, исчезнуть или же превратиться в выжженный хитин. Потусторонняя сила собиралась непредсказуемо, сочилась в атмосферу из расщелин и бывших океанических глубин. Вероятно, при должном везении природный телепортариум забрасывал хищников в необжитые части многочисленных ангосутрианских миров, где те благополучно размножались, превращаясь в настоящее бедствие. Либо, что происходило намного чаще и в конечном счёте породило такой заметный уклон во внешнюю оборону, — на случайные пролетавшие мимо астероиды, на которых ксеносы окукливались до столкновения с подходящей планетой. Неудивительно, что развитая в остальном цивилизация никак не могла найти источник проблемы. Имматериум как явление был им незнаком, потому и прилетавшие из ниоткуда гигантские насекомые безнаказанно нападали на скопление целыми столетиями. Ответ Жнеца пришёл коротким и лаконичным: «Уничтожить всё». Давно Тифон не отдавал приказ использовать циклонные торпеды так быстро. Узнал своего старого друга — со всем, что проклято варпом, разговор короткий. Рокот неподъёмных заряжающих механизмов, вой бортовых сирен, гнавших экипаж подальше от оружия последнего шанса. Семь цилиндров уносятся прочь из-под пластин носовой брони. За работающими двигателями не остаётся хвостов дыма и гари, всё исчезает в космической темноте. Такова воля Жнеца. Пусть они иногда не сходились во мнениях, пусть Ангел заполучил над ним неслыханное влияние. Даже Эреб восхищённо отмечал, насколько Мортарион верен своему слову. Тем более по такому серьёзному вопросу, как использование колдовских сил. Калас в одиночестве остановился у центрального иллюминатора капитанского мостика. Вдоль края латунной рамы тянется немного незаметной смертным коррозии. Ничего, чему требовался бы ремонт. Торпеды достигли поверхности заражённой планеты. Готовность — семь секунд. Кора раскалывается изнутри, взрывается пламенными трещинами, из которых бьют фонтаны магмы, поднимаясь до нижних слоёв атмосферы. Горы проваливаются, мнут равнины и границы континентов. Живых представителей хищного вида там уже не осталось. Материков больше нет, только искорёженные тектонические плиты. Ядро коллапсирует, смесь расплавленного камня и металла разлетается в ледяной пустоте. Чтобы застыть обломками космического мусора и унестись прочь в долгих поисках устойчивой орбиты. Будто мира и не было. На соседние небесные тела обрушивается вирусный обстрел. Специально выведенный Жнецом патоген для этого вида — созданный пожрать всех представителей и умереть за семь лет. Вряд ли среди крупных застывших астероидов и на поверхности едва укрытой атмосферой ближайшей каменной планеты кто-то из насекомых смог выжить. Но таков был приказ. Опустевшая система останется закрытой от гражданских. Все аномалии изнанки реальности сгинули в очистительном огне. Где им и надлежало быть.       Прямо по курсу «Стойкости» — горящий правительственный мир в центральной системе, название которого и стало общим для скопления. Его спутник, укрытая искусственной атмосферой луна, размеры которой наводили на мысль о парных планетах, застыл на стационарной орбите. Вероятно, когда-то искусный расчёт предотвратил их столкновение, и с тех пор небесные тела двигались вокруг своей звезды вместе. По всей поверхности ветвятся многоэтажные проспекты, возвышаются тонкие башни и белые купола. Один большой город механизмов и автоматов, возведённый из летящего следом планетоида. По-прежнему грубые расчёты смертных, полные допущений и округлений, но настолько, насколько они могли приблизиться к математическому и геометрическому совершенству, — они приблизились. Экономия, эффективность, автоматизация всего, что только могло отвлечь от главных задач. Ни бедняков, ни богачей — здесь жили учёные и техники, равные в своём подчинении тирании. Но теперь на улицах танки и шагоходы. Столкновения между жителями куда лучше организованы, мелькает разнообразное местное оружие. Спешно собранная (или в тайне пережившая все прихоти Триумвирата) фракция учёных пытается штурмовать роскошное жилище бывшего божества знания. Они и выходили на контакт с захваченных связных вышек — чтобы согласовать бомбардировку и указать пришельцам с небес наиболее населённые шестигранные кварталы, которым следовало таковой избежать. Если бы уничтожить возвышавшийся на экваторе престол было возможно, не нарушая окружающей гармонии углов и диагоналей, Мортарион сделал бы всё для этого. Лишь отдал приказ о точечных ударах по пирамидам правительства. Им очень повезло, что властители решили сделать себя основой религиозного культа, а, следовательно, заметными и уязвимыми. Три крейсера из кораблей сопровождения отдаляются, готовят орбитальные ракеты. В последние десятилетия он стал сентиментальным. Вычурная пирамида, увитая изящными механизмами и несчётными передатчиками, разбита в прах одним попаданием. Ударная волна катится прочь, ломает и портит безукоризненные многогранники кварталов. Восставшие заранее отвели свои силы, пустые здания оседают ненужными погрешностями среди восхитительного равенства пейзажа. Это — последний павший рубеж. На центральной планете их уже ждут.       За иллюминатором «Грозовой Птицы» тысячи переживших стремительный и кровавый штурм мирных жителей стекались к центральной храмовой площади. Туда, где в тени разбитых десантными капсулами пирамид судили бывших правителей. Неприкосновенные наследники Триумвирата, толпа растерявших весь лоск и уверенность чиновников. С ними не было самих некогда называвших себя богами — двое погибли под орбитальными атаками по своим крепостям-храмам, последнего уже на поверхности поймал командор и отдал его же подданным. Пугливые улыбки сквозь всепоглощающий трансчеловеческий ужас перед оцеплением, особенно доставалось Савану Смерти. Кто посмелее — кланялись, пытались поделиться своими нехитрыми пожитками с неестественно высокими воинами. Те называли своего лидера отцом. Не властителем, не хозяином. У них не было разделения. Мортарион поправил одно из креплений плаща к наплечнику, приготовился к речи. Эти жалкие смертные видели в его Легионе спасение. Отвратное раболепие — конечно же, они послушаются — станет первым этапом на пути к освобождению, а потом будет забыто, как дурной сон. Не было вины рабочих и фермеров в том, что их лишили просвещения. Шаг вперёд из-под низкого потолка командного шаттла — робкие шёпоты замолкают. Тысячи смуглых лиц всех возрастов оборачиваются к нему, отчаявшиеся и воодушевлённые, настороженные и покорные, дезориентированные. Они получили выбор и не знали, что дальше с этим делать. — Триумвират лгал вам. — Просто сказал Мортарион, оперевшись на косу. — Рабовладельцы украли силу и выдали её за свою, принудив вас подчиняться. Теперь вы свободны. Оборванные, измученные хозяевами, голодные и через одного больные. Может, в унаследованном ими мелодичном языке из древности Терры даже не было слова «надежда». Где-то в глубине пёстрой от грязи толпы раздался голос. Поначалу слабый, едва слышный на таком расстоянии, но быстро подхваченный другими. — Бледный Отец! Бледный Отец! Вслед за раскатистым приливом нестройного хора площадь пришла в движение. Несколько мгновений — и Мортарион остался единственным, кто не стоял на коленях. На пепелище некогда царственного мира его народ сделал свой выбор. Пусть так. Значит, скоро сюда прибудут управляющие с Барбаруса, и работа их пойдёт проще и быстрее, если население настроено на перемены. Ангосутрианцы получат нормальную планированную экономику со всеобщей медициной и начальным образованием. Для набора рекрутов здешние чистые миры не подойдут, но защищать скопление им предстоит самим. Развитие взамен на десятину и поставки припасов — обмен справедлив. За несколько лет планеты восстановят и превзойдут прежние производственные мощности. При должном уровне просвещения и распространении технических наук за пределы крохотной касты почитание освободителей не перейдёт в форму… религии. Временная администрация из числа бывших «мудрецов» позаботится об этом. Пусть он начал кампанию сомнительными методами, но её итоги принесли миллиардам смертных лучшую жизнь вместо тирании. Хотел бы заречься вновь — но с Луперкалем во главе Похода придётся прибегать и не к такому. От штатных летописцев «Стойкости» и ближайших кораблей уже поступил запрос на посещение планет и переговоры с местными жителями. Вокс-передатчик брони регистрировал новые сообщения едва ли не каждую секунду — на этот раз обеспокоенный старший офицер связи с флагмана. — Милорд, что сообщить вашему брату? Договор с Воителем денонсирован ввиду фактической смерти подписавшего его правительства, и нам поступил запрос… Мортарион объяснил действия своего Легиона кратко: — Именно. Передай ему, что я сделал то, что должен был.

×───·Ξ(☠)Ξ·───×

      Робаут сошёл с аппарели личного челнока на высеченную в горном склоне посадочную полосу. Ветер трепал плащи и плюмажи встречавшего его почётного караула, поднимал тяжёлые от шитья торжественные флаги восемнадцати Легионов. Братья только собирались, и он даже не опоздал, пусть не слишком-то желал быть здесь. Новый церемониальный комплекс — архитектурный шедевр. Бурлящая тектоническими процессами Никея здесь преобразилась, сияла невиданным прежде величием. Строительством снова руководил неприметный протеже Хоруса — Пертурабо. Но его интересовала другая личность, не менее скрытная и молчаливая. К сожалению, конфликты между Легионами после ухода Императора с должности главнокомандующего обострялись быстрее ожиданий и прогнозов. Ультрамар будет готов ко всему. Он лишь выполняет свой долг примарха и правителя. Обличительная короткая речь с Улланорского триумфа хорошо врезалась в память. Мортарион был неправ только в том, что выступил слишком рано и слишком резко. Многие согласились бы с ним. Многие задумались бы — если преподнести то же самое в иной, мягкой форме. За Сангвинием пойдут. Чистота намерений Ангела не вызывала ни малейших сомнений. Пусть иногда тот и нуждался в тактических советах, это сполна окупалось расположением братьев, при умелом руководстве грозившем перерасти в неподдельную преданность. Кое-кто уже был верен ему больше, чем даже самому Императору. Как бы вызывающе это ни звучало. Раз им довелось оказаться на одной стороне, он попытается сделать шаг навстречу Жнецу. Те суслики не стоили обиды. Зал ожидания далеко не так помпезен, как анфилада примыкающих друг к другу праздничных комнат на Улланоре. Облицован полированной вулканической породой, разделённой на отдельные крупные панели литыми прожилками из чистого золота. Потолок теряется в дымке — усилиями техножрецов и инженеров Железных Воинов внутри крупнейшего из вулканов Никеи создали искусственную погоду. Видимо, чтобы отбить у чёрного подземного помещения лишнюю мрачность. Побыть со всеми приветливым и открытым, параллельно найти в толпе долговязую фигуру Жнеца в фирменном старомодном мундире. Неподалёку в таком же держится первый капитан Гвардии Смерти — что за недоразумение. Склонный к полноте и кривоногий, его недостатки остались с ним даже после возвышения. Робаута опередили — Ангел оставил попытки заплести зачарованные волосы Магнуса и повис на шее у новоприбывшего брата. Если бы только Алый Король воспользовался возможностью устраниться из разговора… Но не стоит нагнетать обстановку. Крылья Сангвиния радостно встрепенулись, и с левого слетела прочь крохотная искра. Фрагмент тонкой золотой цепочки оторвался от крепления, рассыпался по плитке с неслышным звоном. Тифон искоса наблюдал за ушедшим переговорить с братьями генетическим отцом, старательно делая вид, что нисколько не заинтересован. Тот поднял с пола упавшую безделицу — будто у Ангела их мало. Дело слуги, а не примарха. Это что, нежность? — Я могу починить твоё украшение прямо сейчас, — между большим и указательным пальцами Магнуса бегали укрощённые молнии. Жара достаточно, чтобы заново сплавить металл. Но всё ещё холоднее, чем ярость в прищуре Мортариона. — Спасибо за участие, дорогой брат, но в этом нет нужды. — Сангвиний похлопал его по предплечью, докуда дотягивался. — Отправлю ювелирам, когда Собор закончится. Ангел отвлёкся, чтобы попросить слугу унести повреждённую цепочку. Отступил от них достаточно, чтобы не вмешаться в спор и оказался пойман для передачи несомненно важной информации околачивавшимся неподалёку Жиллиманом. — Он много говорил о тебе. — Магнус проводил того взглядом. — Но я вижу, как кипит твоё отвращение к эзотерическим наукам. Скажи мне, разве может называющий себя учёным отвергать часть реальности, открытой для познания? — Есть вещи, которые в познании не нуждаются, — парировал без особых надежд на то, что покровитель колдунов перестанет упрямо гнуть своё. — Суждения ограниченного разума, — в тихом вздохе Магнуса навязчиво сквозило снисхождение. Мортарион фыркнул: — По крайней мере, я не стыжусь своей внешности настолько, чтобы каждый день наводить на себя морок. — Тебе стоило бы. — Тот бросил это со смесью прежнего высокомерия и какой-то жалости, не позволил собеседнику возразить. — Но ввергнутые в варварство пустоши, что оставляет за собой твой Легион — куда больший позор. Собор будет долгим. Очень. Прозвонил из глубины подземелий гулкий колокол, и приглашённые потянулись в главный зал. На трибунах гильзе негде упасть, собралась вся верхушка смертного управления Империума, не меньше. Для космодесантников и их примархов выделены ложи в первом ряду — сложные маскировочные плащи по желанию скрывали почётных гостей, стоило только подняться туда. Нет бы как-то структурировать докладчиков хотя бы по выбранной позиции, защитники и противники выступали друг за другом безо всякой последовательности. Всё то, что по кругу повторяли ратовавшие за запрет колдовства, коротко и чётко озвучил Дорн в самом начале — Мортарион согласился с ним почти по всем пунктам. Но Расс был хотя бы забавным. В отличие от большинства представителей второй стороны. Намёк Фулгрима на «Легионы, омрачающие Великий Крестовый Поход своим варварством» предельно понятен. Придёт время, и они сочтутся. Если только Воитель не развалит этот самый Поход быстрее. Показался даже предводитель Несущих Слово. Одной лишь Первой роте из всей Гвардии доводилось сражаться бок о бок с теми. Лоргар, вопреки названию Легиона, проговорил совсем недолго. Какую-то подобострастную эмоциональную чушь о том, что вверяет свою судьбу отцу, и любой сегодняшний выбор приведёт к светлому будущему, которое уже неизбежно. Вниманием Мортариона быстро завладели симметричные, но не самые оптимальные с инженерной точки зрения рёбра жёсткости купола над ними. Впрочем, следующий оратор заслуживал только и исключительно чутких слушателей. Сангвиний скромно поднялся на помост, поклонился Императору. Объявил о своей готовности распустить библиариев и призвал братьев быть мягче друг к другу. «Мы здесь для того, чтобы найти истину». Слова настоящего лидера. Но очередь говорить перешла к едва успевшему прилететь вовремя Хану с его штормовыми провидцами, и ничего интересного там не было. Впрочем, Хорус смог найти повод задать пару нарочито заинтересованных вопросов о воинских искусствах Чогориса. Наконец, пространная речь ещё одного из защитников варпа завершилась. Мортарион рассеянно потёр правую ладонь сквозь белую перчатку. Высказались все, кто того хотел, многие остались под маскировочными плащами, отдав голоса «за» или «против». Напыщенный колдун Магнус может сколько угодно переливать из пустого в порожнее — позади всех красивых слов останется неприглядная правда. Тяжёлые шаги последнего из выступающих потонули в шуме негромко переговаривавшихся имперских аристократов, несчётных чиновников, капитанов и старших офицеров космодесанта. Мортарион один в центре арены. С трибун смотрят искоса, с недоверием, плохо замаскированным страхом. Четырнадцатый либо боятся, либо презирают — в зависимости от соотношения храбрости к безрассудству того, кто говорит. И местонахождения ближайших легионеров в островерхих шлемах. Отверженный, он не мог рассчитывать на широкую поддержку. Но всё же выждал до самого конца выступлений. Генетический брат бы и на собственную казнь пришёл, так же ухмыляясь. Робаут невольно содрогнулся от мысли, куда могла привести самодостаточность Гвардии Смерти, если бы в чёрной душе её отца не нашлось места для Сангвиния. Быть может, тот не так плох, как говорил Феррус. Бесстрастное бледное лицо, застёгнут на все пуговицы даже в жерле потухшего вулкана. Он шёл вперёд один, давно привыкший не рассчитывать ни на кого, кроме себя. Многие придерживались того же мнения об использовании варпа, другие пользовались шансом осудить Магнуса и Тысячу Сынов. Жнец поднимался на помост не за этим, иначе уже давно бы высказался. Склонил голову перед Императором — самое меньшее из всего, что подразумевал этикет. — Сегодня мы услышали достаточно оправданий. Буду краток. А также ядовит и саркастичен. — Вы презираете меня, но мои сыновья нужны Человечеству. С некоторыми врагами невозможно вести переговоры. И, как бы вам ни хотелось покорять Галактику дипломатией и просвещением, вы нуждаетесь в тех, кто выполнит грязную работу. Подошвы ботфорт отбивают от ониксово-чёрных плит искры, шаги эхом разносятся в окружающей тишине. Он говорит это, обращаясь мимо всех прихлебателей прямо к сиятельному лику Императора. Свет тысячелетней мудрости, несравненной колдовской силы, мощь древнего разума, самой природой предназначенного для правления, — и так далее. Золотой фасад величия не тронет того, кто видел суть. — В том числе, используя оружие, которое в иных обстоятельствах считается слишком разрушительным. Недопустимым. Направление понятно, сделал ещё семь шагов по широкой дуге. Созданное мастерами-механикум светило приблизилось к зениту, и тень Жнеца превратилась в слабо заметное пятно темноты под его ногами. Негромкий хриплый голос набирает силу, гремит на весь зал собраний погребальным колоколом: — Я выступаю за запрет колдовства. С условием: оставить право прибегать к использованию варпа в качестве крайних мер при исключительных обстоятельствах за одним Легионом. Каждая формулировка взвешена, как дозировка токсина. Разносятся по единому организму замершего, обратившегося в слух стадиона. То, что сегодня произнесено здесь, завтра узнает весь Империум. Обличительный свет синтетического полудня рассыпается по изумрудно-серебряным эполетам яркими бликами, отражается от простого шитья плаща, изображающего солнце Барбаруса. Абсолютная уверенность. — Доказавшим свою дисциплину. Достойным того, чтобы доверить подобное оружие. Воитель встретил его взгляд, не моргнув. Сдержанный интерес хищника перед броском. Всего лишь ещё один акт неповиновения. С тем же успехом он мог бы уронить в вулканический песок арены между ними связку фосфексных гранат. Слова разрывают тишину, чтобы обернуться ещё более беспросветным молчанием: — За Девятым. Облицовка перил из тонко отделанного местного камня подёрнулась паутиной трещин под сжавшимся кулаком Робаута. Лихорадочные мысли, обрывочно бегущие друг за другом — если позволено одному, в будущем возможны послабления и для остальных. Тем более, что Сангвиний заслуживал привилегий наравне с Хорусом. Достойный противовес собирающейся в руках Воителя и его приближённых власти. Сейчас или больше никогда. Удар сердец перед тем, как встать во весь рост. — Я поддерживаю! Мортарион удивлён нежданной помощи, но не подал вида. С его скупой мимикой это несложно. Держит на себе всё внимание — от открытой ненависти до любопытства и редкой благосклонности. Насколько же они на самом деле расколоты. По трибунам над ареной колышется ропот тысяч голосов, но стоит ему обернуться, как смертные теряют свои возражения. Ангел — отсюда видно, насколько смущён, — не против, укрылся крыльями. Сигиллит поднялся с места и нашёптывает Императору. Луперкаль делает вид, что у него всё под контролем. Магнус в ярости. Мортарион широко улыбнулся и помахал ему рукой. Ворочаются жернова старых счетов, пробуждаются позабытые поводы для неприязни. Или же симпатии. Жнец не мог знать, сколько всего приведёт в движение, недальновидно разжигая свой конфликт. Не важно, настроены братья против Воителя или против друг друга. Под испытующим взглядом отца Хорус надел самую вежливую улыбку. Ситуация осложнялась. Оставлять Четырнадцатого одного никак нельзя — он едва вышел из положения на Ангосутре, подыграв, что изначально планировал там радикальные перемены общественного строя. Приказы от него Мортарион переврёт и выполнит так, что лучше их даже не отдавать. Но Сангвиний — другое дело. Любимому брату тот не способен отказать. Как сейчас выяснилось. И порозовевший Ангел, спрятавший лицо в ладонях, не пойдёт против него, пользуясь положением. Так один выстрел поразит две цели — Жнец окажется изолирован от остальных и не сможет перечить при всём неуёмном желании. Постоянное присутствие Гвардии Смерти около Кровавых Ангелов уменьшит необходимость взаимодействия тех с другими Легионами, а равно сведёт на нет заговоры, целившие поставить Сангвиния на его место. С дорогим Робаутом, решившим, будто Воитель нуждается в альтернативном мнении, придётся пообщаться отдельно. При всём этом крылатый брат останется доволен. Значит, незачем казниться, что он оставит того в неведении. Мортариону не по силам возглавить восстание. Вопрос с Гвардией Смерти будет закрыт раз и навсегда. Основание переданного ему трона трескается. Остальные переглядываются, не рискуют пока обменяться словами в открытую. Жиллиман куда вероятнее сможет склонить прежде колебавшихся на свою сторону. Золотой венок Воителя сдавливает голову, как орудие пыток. Один неверный шаг, и он пошатнётся, полетит в бездну. Подобный грому голос, раздавшийся с тронного постамента позади Хоруса, заставил утихнуть даже мысли. — Довольно. Император медленно поднял руку с вычурным скипетром, на котором все они клялись быть правдивыми и принять любое решение Собора. Волна психического влияния прокатилась по трибунам, коснулась отполированных стен и замерла. Иллюзорная благожелательность, напускное расположение — вмешательство в мышление других. Желание склонить на свою сторону. На острой скуле Мортариона дёрнулся желвак. — Я собрал вас ради объединения, а не новых раздоров. Будто от его превосходящего всё и вся разума могло укрыться происходящее. Конкуренция, борьба за так неосмотрительно отданную власть. Вот с чем Луперкаль действительно справлялся, так с тем, чтобы заметать проблемы под дорогущие ковры. — Я позволил вам слишком многое в изучении варпа. Отныне и впредь тайные искусства запрещаются среди Астартес. Все обученные воины должны вернуться к своим прежним должностям и никогда более не прибегать к психическим силам. Приказ озвучен прямо во время использования одной из таких. Мортарион вздохнул бы, если бы не колоссальное давление, на борьбу с которым уходила вся концентрация. — Тот же, кто посмеет искать обходные пути или иным образом воспротивится моему сегодняшнему решению, вместе со всеми своими последователями будет навеки отлучён от моего света. Такова была воля Повелителя Человечества. Суровый приговор Тысяче Сынов и остальным, шедшим по их кривой дороге. Перед тем, как скрыться за занавесом, Император бросил пару слов притихшему Воителю. Не трудно догадаться — о том, что Хорус не справляется со своими обязанностями. Теперь это стало очевидным для всех. Шестнадцатый может сколько угодно преуспевать в разделении боевых задач между другими Легионами, но самодельный престол Луперкаля слишком шаток. По-прежнему остававшийся в одиночестве на арене Мортарион более не был никому интересен. Императорский двор гудел от неслыханной новости — самым исключительным и достойным Легионом оказались названы не Сыны Хоруса. Для некоторых из братьев-примархов, но показателен сам факт. Власть Воителя совсем не так незыблема, как авторитет Императора. Сангвиний поспешил к нему, перепархивая через ступени на лестнице, взволнован и обеспокоен. Бесконечно благодарен за оказанное доверие. Всё-таки печалился о своём Легионе — но они уже отказывались от новых знаний прежде, пусть и на время. Мортарион ответил на торопливые объятия, поднял взгляд к пустеющим трибунам. Избежать отцовского гнева повезло только потому, что с ним тот должен был обрушиться и на одного из любимых сыновей. Остановившегося у перил арены, чтобы посмотреть вниз, прежде чем уйти. Владыка Ультрамара рисковал репутацией и высоким положением, но высказался в пользу Ангела. Раз уж теперь они сидели в одном шаттле, и Жиллиман так же поддерживает возвышение Сангвиния, он попробует дать ему шанс.       Стоявший в тени предназначавшейся Четырнадцатому ложи Калас ждал от выступления генетического отца чего угодно, но только не этого. Сколько бы ни было сказано — всё без толку. Оправдания колдовства останутся таковыми, как ни подавай. Сколько у Ангела над ним на самом деле власти? Теперь уже поздно рассуждать и искать собственные ошибки. Император скрылся за алым занавесом под крыльями геральдического орла, примархи и космодесантники тоже не задерживались. Он поплёлся в стороне от немногих остальных, кому было позволено присутствовать при позоре их отца. Хотя Гвардейцы так не считали — адъютант Морарг восторгается отвагой и прямолинейностью Жнеца громче остальных. Уже обещает в обход имперской цензуры красочную запись для пропустивших Совет братьев. Будто то, что Мортарион в одиночестве возразил Воителю и Императору, имело какое-то значение. Никто не замечал корень проблемы. Снова. — Калас, подожди! Тифон обернулся на зов, приметил в открытом переходе рослую фигуру, торопившуюся навстречу. Несущий Слово догнал его, подхватив расписное колхидское одеяние, чтобы ненароком не споткнуться. — Друг мой, не могу не выразить восхищение — ваш Жнец затмил всех противников Эмпирей на этом скучнейшем сборище! Хотя я ожидал услышать наиболее ревностного из них. — Эреб немного изменился в лице и ободряюще хлопнул его по плечу. — Но даже у великих есть свои слабости. Именно так. Не компромиссы, не допущения. Предательство того, чем он и многие другие, одарённые психически, пожертвовали. Предательство всего, чему Мортарион сам же учил их, в угоду сладким речам Ангела. Сначала Сангвиний сделал того покорным, затем слабым. Калас услышал достаточно.