нᴇ вᴇᴘю я, нᴇт, нᴇ вᴇᴘю я в то, что пᴀлᴀ моя импᴇᴘия! в то, что плᴀмя ҕоᴘьҕы зᴀтоптᴀли вᴘᴀrи ᴀ нᴀ тᴘонᴇ сидят чʏжᴀки! © АрктидА — Моя империя
Свет далёкой звезды, затемнённый обзорным иллюминатором «Мстительного Духа», расчертил неровными полосами стоявший в центре зала собраний стол. Мимо проплыл и отбросил тень довольно крупный астероид, за обломками некогда надёжных оборонительных линий уже виднелись планеты системы. Меньшие потерянные небесные тела, замерзавшие на своих отдалённых орбитах, газовый гигант, несколько миров-ульев, носивших названия, отличавшиеся лишь порядковым номером. Истваан. Они прибыли. — Сигнус? — Задумчивый фиолетовый взгляд поверх края кубка пригвоздил Хоруса к месту. — И Мортарион отпустил своё золотце так далеко в одиночестве? — У него не было выбора. — Ответ сдержан, ни больше, ни меньше. Он ждал осложнений на каждом этапе плана, и союзникам таких прозаичных деталей знать незачем. — Только отправиться на край другого сегментума. А вино горчит. Последний урожай Кемоса. — Тогда это безупречный гамбит, брат, — Фулгрим отсалютовал ему. — Но Сангвиний не отделается там слезами и ощипанными перьями. Берегись. — Этого идиота? — Хорус позволил себе усмешку. — Как раз того факта, что он — идиот. Ему не придёт в голову отступить. — Слова истаяли в воздухе коротко и совсем безразлично. Вниманием Фулгрима снова завладела гроздь винограда среди груш на блюде в центре стола. — Самоубийственные атаки и неумелые заговоры будут преследовать тебя до края галактической пустоты, пока ты жив. Или пока жив он. Хорус отставил свой кубок. — Пертурабо избавится от него, когда здесь будет сделано то, что должно. — Несомненно, Повелитель Железа нуждается в возможности отомстить за оскорбление. — В улыбке кроется неподчинение. Ему не чудится, это — упрёк. Змея, перебирающая свои кольца. Все они. Таковы его самые преданные союзники. Даже теперь, сражаясь ради свободы и собственного выживания против лживой мечты Императора, в которой для них не оказалось места, генетические братья пытались урвать себе побольше привилегий. Совсем скоро, когда Легионы официально покинут структуры Империума, это станет возможно. Нужно быть готовым. — Я отдал бы это право тебе, но не могу рисковать вами. — Тон теплее, комплиментов больше. Пришло время для лукавства и управления честолюбивым Третьим. — Твой Легион понесёт потери сильнее остальных в процентном соотношении… — Потери? — Среди тщательно отмеренного негодования прозвучали капризные полутона. — Эти ничтожества ослабляют его! Избавившись от них, я направлю достойных на путь подлинного величия. Они станут только сильнее. Никто не услышит усталый вздох Воителя. — Я не так выразился. — Именно, брат мой. Внутренние системы связи в броне зарегистрировали сообщение от охраны. За дверями раздались торопливые шаги, послышался непродолжительный размен реплик на повышенных тонах. Удар створок, новёхонькие терминаторские доспехи, растрёпанный алый гребень. Резкие слова на весь зал вместо рапорта и официального приветствия: — Отец, у меня плохие новости! — Что ещё? — Хорус даже не взглянул на своего первого капитана. В причинах внезапного визита не было вины Эзекиля. Он уже догадывался, где и что пошло не так. — Гвардия Смерти не явилась к Звёздам Гало. Прежде чем Воитель успел ответить — плеск новой порции вина в кубке, тихий смешок Фулгрима. — Это будет занятно.×───·Ξ(☠)Ξ·───×
Малкадор вздохнул и тяжело воззрился из-под капюшона на торопливо докладывавшего лорда-милитанта. Ещё один из подоспевшей новой аристократии, те сменяли друг друга, как назойливые мухи. Вот и теперь его наглейшим образом поймали во дворцовой галерее со срочным донесением. Хотя на этот раз повод прерывать государственные дела регента Терры оказался действительно серьёзным. — Что значит «мы потеряли Гвардию Смерти»? — Малкадор продолжал шагать по коридору, опираясь на посох. — Это в ваших должностных обязанностях. Значит, потеряли её тоже вы, не я. От саркастичного тона едва поспевавший за ним мужчина в орденах побледнел ещё больше. Несильные удары древка по отполированным плитам уносились прочь в такт бегущим мыслям. Факты оставались фактами. В районе Звёзд Гало участились нашествия орков. Легион, направленный для защиты, не появился в установленный приказом период. Будто растворился в космической пустоте вместе со своим предводителем. Малкадор хорошо помнил знакомство с Четырнадцатым. Официальный визит во дворец, не принёсший удовольствия, ни ему, ни гостю, ни бесценному ковру из Тёмной Эры Технологий, по которому безо всяких церемоний протоптались солдатскими сапогами, требуя визита к генетическому отцу. И теперь — получите, оставьте руну-печать. Враждебность к другим братьям Мортарион проявлял уже давно, вероятно, необходимость выполнять прямые приказы Луперкаля стала последней каплей. Но пойти из-за этого на предательство? Бедняга Хорус. Примархи — не те, кого обычно можно пожалеть, но вместе с должностью на Шестнадцатого легло слишком многое. Вряд ли агенты Воителя успели доложить о произошедшей подставе, устроенной подчинённым. Ещё и бунт некогда благополучных миров далеко на севере… Невовремя сложились все эти новости. Он уладит проблему, прежде чем та успеет стать помехой для и так заметно усложнившегося кропотливого труда Божественного. Лорд-милитант как-его-там тоже желал выслужиться: — Мы можем отправить на поиски лорда Расса, как только вопрос с Просперо будет решён… — Чтобы потерять ещё и Шестой? — прервал безнадёжную инициативу Малкадор. Смертный командир вовремя умолк. Если Четырнадцатый действительно обратился против Империума, придётся прибегнуть к другому оружию. Тому, которое предназначалось для гораздо более худших времён. Регент тронного мира откашлялся, активировал вокс-бусину и зачитал сообщение для личного астропатического хора: — Именем Терры, я приказываю Льву Эль’Джонсону после завершения текущих кампаний собрать свой Легион и доставить Мортариона ко двору Императора. Вместе с его армией, в здравии и ясном уме. Пусть второе, учитывая весомую вероятность того, что он начал мятеж, уже весьма сомнительно. Пообщаться со Жнецом придётся в любом случае — хотелось верить, что проблема возникла из собственных изъянов того и не поразит других братьев. А ведь всё было понятно ещё так давно. Даже если не всё, то многое. Но отошедшим от плана частям великого замысла Божественный тоже нашёл применение. Четырнадцатый принёс достаточно пользы. — Кстати, где Первый? — уточнил между делом. Приказ уже отдан, а значит, будет исполнен быстро и точно. — Последнее сообщение приходило из окрестностей Щитовых миров на восточных окраинах Галактики, милорд. — Так далеко? — Малкадор хмыкнул. — Наверное, у Хоруса были причины отправить его туда.×───·Ξ(☠)Ξ·───×
Сигнус не был ни логовом притаившихся противников, ни угрозой для остального сектора. Он был склепом. Окружённая завихрениями варп-шторма, система оставалась недоступной для астропатических сообщений. Вероятно, у навигаторов внутри так же возникли проблемы — вплоть до невозможности вывести свои суда. Ушедший в её внутреннее космическое пространство Девятый хранил молчание. Аномалии (или же колдовству) хватило мощи, чтобы удерживать внутри флот целого Легиона. Будто созданная зловредной волей, неосязаемая сфера вокруг звезды и уцелевших небесных тел казалась непроницаемой — но не для кораблей извне. Целенаправленно прорвавшихся единым построением в некогда густонаселённые человеческие владения. По всем судам Гвардии объявлена повышенная готовность. Четырнадцатый шёл прямо в безмолвную преисподнюю сквозь покинутые планеты, вероятно, уже побывавшие полями сражений. Совсем скоро они встретят своих братьев, увязших на центральной. Плутая от мира к миру в тщетных надеждах найти хоть кого-то из прежде процветавшего народа, Ангелы лишь двигались навстречу коварному и смертоносному врагу. Окутанные дурными знамениями, настороженные после молниеносных скрытных атак, смертные и космодесантники готовились к войне на истощение. И не зря. Воинство из бездны по ту сторону реальности приняло бой на поверхности Сигнуса Прайм. Сангвиний не хотел верить, что это происходит на самом деле. Что миллиарды невинных смертных были убиты здесь одним колоссальным жертвоприношением. Та горстка выживших, которых нашли на останках аграрного мира, — оставлены палачами намеренно, чтобы вселить в сомнения в сердца опоздавших защитников. Но он должен быть здесь, со всеми своими страдающими сыновьями. Кто бы ни извратил здешние планеты до прибытия Легиона, их приведут к ответу. Хорус не бросил его, просто не знал о происходящем. Иначе обязательно предупредил бы. Эти пустоши, этот проклятый восьмигранный собор — то, чего не должно быть среди человеческих миров. Они сражаются без отдыха так долго в остановившемся времени, что сверхчеловеческая физиология начинает подводить. Без малейшей поддержки и возможности перегруппироваться, их аванпост на разбитой «Красной Слезе» едва держится, занесённый иссушающим ветром. Не способным принести ничего, кроме колючего песка и липкой серной вони, пропитавшей уже, казалось, всё на поверхности планеты. Солнце зависло в зените. Как вчера, позавчера и годы назад. Этот свет не даёт ободрения перед лицом кошмаров, только делит равнину резкими фрагментами неподвижных теней. Кровь течёт по его рукам не переставая, капает вниз, на скрывшуюся под слоями мёртвых тел землю. Держать меч и копьё. Вести Легион вперёд. Они даже не могли забрать павших. С одного из рядовых сорвало шлем, и теперь он, погребённый в горе из демонических останков, молча взирал на своего генетического отца. Немой укор, который ни один из них не стал бы произносить вслух. Бой продолжается. Песчаная отмель исчезнувшего моря превращается в кровавое болото. Мёртвые тела медленно тонут, исчезают в пепле. Будто сама планета переваривает их. Здесь уже обнаруживали живые миры. Телесто опередило заржавленный медный меч, рогатый алый демон пронзён и брошен умирать среди опалённых камней. Этого он повергал раньше. Вчера, позавчера, завтра — в жгучих лучах одного и того же зачарованного полудня. Изнеможение придёт. Ещё не скоро, но неизбежно. Война продолжается, война не меняется. Капитаны догадываются, как давит на него монотонное постоянство вражеских стратегий. Они перепробовали все основные манёвры противодействия и пошли на второй круг. Положение вновь и вновь возвращалось к тому раскладу, который был на момент прибытия Девятого, сводя их усилия к нулю. Сангвиний поднял копьё и сбил другого демона, с выпада начинается полёт. Под забралом по его лицу катятся капли крови. Когда от Ралдорона пришло вокс-сообщение наивысшей важности, он чуть было не подумал, что это мираж. Ещё одно из видений проклятой пустыни. — Во внешней сфере системы обнаружены корабли. Идут к Сигнусу Прайм на максимальной скорости! Слишком ослаблены, чтобы противостоять угрозе ещё и там — но это не нужно. Решительный серый на безжизненном чёрном полотне космоса, зелёные маркировочные огни. Громадный бронированный линкор Сангвиний узнает даже на орбите. Где тот и остановился, лихо зайдя на разворот для высадки. — Это Гвардия Смерти! «Это Гвардия Смерти», — призыв эхом повторяется в потоке рапортов. Пусть узнают все, до последнего бойца. Больше не одни, больше не брошены умирать. Закрученные облака рассеяны тысячами дропподов и транспортных шаттлов. Здесь весь Четырнадцатый, все семь великих рот начинают высадку. Их много, и они очень злы от того, что братский Легион попал в беду. Одна из «Грозовых Птиц» идёт ниже прочих, разворачивается и зависает в прогорклом воздухе на пару мгновений — чтобы открыть посадочный люк и направиться обратно, прикрывать развертывающиеся подразделения. Мортарион на лету выпрыгнул из шаттла, неловко перекатился по растрескавшейся земле. Позади вразброс материализуются терминаторы, собираются строем для поддержки. Четырнадцатый не имел никакого права находиться здесь, им была назначена совсем другая кампания. Бросив меч в размах за спину, Сангвиний резко обернулся и рассёк очередное подобравшееся чудовище. — Что же ты натворил… Его услышат сквозь грохот битвы, услышат на другом краю Галактики. — Плевать на приказы Хоруса! — Мортарион уже прорубал себе дорогу сквозь нестройные ряды демонов. — Я нужен тебе, и я буду рядом! Рядом. Истерзанные натиском нематериальных кошмаров Ангелы отступают за свежие подкрепления. Батальоны, собранные из нескольких меньших звеньев, отделения, в которых остались едва ли горстки космодесантников. Теперь превосходство в силе на их стороне. Апотекарии и щитовые заберут всех и каждого, окажут помощь раненым братьям. Телепортариумы работают с перебоями, и Гвардейцы развёртывают тяжёлые подразделения небыстро, но неотвратимо. Первая рота вновь в центре смыкающихся клешней. Тифон лично повёл в бой отделения терминаторов, взяв на себя остриё атаки. Могильные Стражи рассредоточились, передавали приказы неизменного командующего. Женоподобное, но всё равно имевшее несуразно нарушенные для своего пола пропорции существо перед ним должно было быть мертво ещё три удара назад по законам логики. Замахи боевой косы же раз за разом впустую рассекали воздух. Хилая девка до сих пор выживала только благодаря могуществу варпа. Тому, что могло сделать их сильнее. Что генетический отец запретил использовать именно своему Легиону. — Не обольщайся. — С шипением усмехнулась чужому ходу мыслей демонетка. — Ты ведь не хочешь идти по его пути. Тифон проигнорировал разговорчивое создание и занёс наручный огнемёт. Короткое движение руки — химическое пламя окутало колдунью, которая не успела увернуться на этот раз. Они оказались здесь из-за очередной прихоти Мортариона, но ситуацию можно было использовать с пользой. Отточить мастерство. Наблюдать и изучать — на планете нашлось достаточно наглядных примеров. Где-то по стороне низких холмов Грульгор громогласно объясняет, что думает о слугах варпа и куда конкретно тем идти. Припомнил даже красоту своей сто лет как почившей жены — «которой нет и не было равных в Галактике». Они с Амитом два сабатона пара. Пятая рота Ангелов недалеко — командование их Второй десантировалось прямо на помощь. Нет воды, только кровь. Ни единой молекулы на плавящемся от жара песке. В глубине под ним что-то пульсировало, огромное разъярённое сердце. Нассир врезал мечом снова, заставив умирающее демоническое отродье исторгнуть очередной багровый фонтан. В этом ударе не было нужды, и всё же… Где он опять потерял шлем? Зато вкус крови этого «кровопускателя» (вот ведь повезло встретиться!) запомнил очень хорошо. Нельзя. Только не расстроить генетического отца снова. Удары чужого пульса бьют в голове. Он слышал их во сне, пока корабли приближались к планете, он почувствовал их вибрации, когда впервые выбрался из дроппода на равнины Сигнуса Прайм. Цепное лезвие надрывно пророкотало под хитином и заглохло. Капитан выругался и бросил бесполезное теперь оружие. Дальше он будет рвать демонов голыми руками, если понадобится. Он будет рвать их и купаться в их крови. Клешни мелькнули в лучах навеки застывшего солнца. Чудовище верхом на чудовище — искатель, слишком близко, чтобы защититься хоть чем-то, кроме скрещенных наручей. Нельзя было поддаваться ярости. — Он должен мне поединок! Проревел цепной клинок, остановил удар. Разбитая за тысячи сражений латунная гарда отразила багровый свет. Грульгор с одного вертикального замаха отрубил руку наезднику и обезглавил его скакуна. Немедля зарядил из болтера — три выстрела в упор уничтожили лёгкий кованый доспех и взорвали изнутри грудную клетку. Рядом сражалась потерянная группа Космических Волков, присланная шпионить за ними. Но и от тех есть польза — двое в серо-голубом сбили спешившего на помощь рогатого танцора с парными клинками. Хелик Красный Нож впереди, соответствует своему прозвищу. Только это не краска, а кровь… Амит обернулся неестественно резко даже для своих свирепых рефлексов. Бледное вытянувшееся лицо исказила гримаса ярости, с увеличенных клыков сорвалась вниз и испарилась на раскалённом грунте одинокая алая капля. Керамитовый кулак с разворота впечатался в окровавленный подбородок. Капитан пятой роты пошатнулся, безразлично окинул взглядом своего вынужденного обидчика и рухнул в песок. — Зачем ты ударил его?! — крикнул опешивший рядовой Ангел. Попытался было встать в боевую стойку, но Гвардеец больше не проявлял агрессии. — Очухается, спасибо скажет. — Огрызнулся в ответ Игнатий, волоча бессознательного приятеля к временным укреплениям. Какое бы ведовство ни помутнило стойкость доблестного капитана, свои смогут ему помочь. Неведомый враг реагирует на перевес сил, и вал демонов прибывает. Сбиваются в стаи, стекаются туда, где сражаются примархи. Размах Безмолвия изгнал троих кровожадных тварей. Ещё четверых — ранил, расшвырял в стороны. Белоснежные крылья мелькнули в стороне, у пологого оврага. Их снова разделили. Обагрённый ихором песок накрыла огромная тень. Яркое светило скрылось за чёрной, кровоточащей луной. Но оба спутника Сигнуса Прайм уничтожены, это не небесное тело. И не затмение — посреди истерзанного полудня пульсируют сферические врата преисподней. Поток чистой космической тьмы обрушился вниз. Крики завывающих созданий, прорвавшихся в реальность только для того, чтобы погибнуть и вернуться в варп. Пронзительно звучащие инструменты, в равной степени служившие как для музицирования, так и для боя. Изуверская пародия на оркестр для всякого существа, наделённого слухом и малейшим чувством прекрасного. Низвергнутое воинство разбегалось, освобождая дорогу. Вопли ужаса, стенания боли, и флейты, макабрические флейты, от звучания которых нигде не укрыться. Им не должно быть места в материальной Галактике. В тот момент, когда сфера из не-реальности начала сжиматься, и, казалось, вот-вот вернётся туда, откуда появилась, над полем битвы возникло ещё одно видение. Парившее в воздухе, не касавшееся мелькавших рук и лап, клешней и мечей. Слишком тонкое и изящное, чтобы быть чем-то кроме морока, но вопреки физическим законам стремительно воплощающееся в неестественную осязаемую форму. Плавно опустившуюся на грязную пустошь. Полупрозрачные газовые одежды, звон браслетов и невесомых цепей, обвивавших неправильные пропорции покрытого узорами стройного тела, с виду лишённого каких-либо определённых половых признаков. Рога, четыре руки, украшенные кольцами пучки гибких щупалец. Отвратительное отражение притягательности. — Почему ты не предупредил, что позвал и своего брата тоже, Ангел? Мы прекрасно проведём время втроём! Сангвиний крепче сжал рукоять меча, услышав знакомый певучий голос. Оно обращалось к нему ещё на корабле, призывало спуститься в бывшую столицу системы. Размашистый актёрский жест — существо даже не обернулось, скривив нездорового цвета губы. Искажённый игривой болью возглас, брошенный одному единственному слушателю: — Когда придёт время выбирать между любовью и милосердием, ты проклянешь этот день! Мортарион шагнул вперёд. Отродье намеревалось встать между ним и Ангелом, демонстративно прохаживаясь вокруг да около. Под кровавым светом затмения демон насмешливо поклонился, отведя левые руки в летящих шалях. Из открытого Имматериума продолжало прибывать иссякающим потоком тёмное воинство, визжащие болезненно-грациозные существа разбивались о скалы и своих собратьев, раня и уничтожая. — На вашем низменном наречии я — Кирисс, Хранитель Секретов. Возлюбленный сын-дочь Повелителя Удовольствий, и эти планеты подчиняются мне. Их окружают, но не ради того, чтобы вмешаться. Поединок принадлежит гордому и испорченному созданию. Остальные заняты битвой, не подпускают ни союзников, ни врагов. В хор их завываний и боевого музицирования закралась издевательская гармония. Слишком непостоянная, чтобы определить логику зависимости, но определённо существующая. Единая во множестве обрывков. — Так вот каков ты. — Тихий шёпот сквозь когтистые пальцы одной из рук, насмешливо личный. Другие гладят драгоценное навершие причудливого древкового оружия. Лезвие разветвляется, подобно щупальцам и языкам пламени. Таким удобно ловить чужой клинок. Мортариону не нравились никакие проявления варпа. Интересующиеся им в том числе. — Я выбрал-выбрала глефу для нашего первого знакомства, одержимая душа. Дай мне достойный бой и докажи, что не зря привлёк взгляд Развратника! Отвечать он не собирался. Для этого существа сражение — танец и игра. Что и станет прямой дорогой к гибели. Выверенные за десятки лет битв наклонные размахи, восходящие и нисходящие удары, сполна передававшие тяжесть его руки. Подойти слишком близко — сразу проиграть. Безмолвие разгоняется, весит столько, сколько он пожелает. Система подачи ядов работает исправно, едкие кислоты разрушат оболочку обитателя варпа так же, как и любое живое существо. — Превосходно. — Резонанс от столкновения заставил занятую пару конечностей подёрнуться мелкой дрожью. — Сколько десятилетий оттачивал этот удар до такой геометрически правильной траектории? — Достаточно. Ветер рвёт плащ, звенит гранатами-курильницами среди цепей, заставляет присоединиться к играющему для них оркестру. Кирисс воздело руки, приняло удар на металлизированное древко. Позволило цепным зубцам пройтись по украшенному наплечнику, едва ли царапнуть предплечье ниже. Яд в пурпурной крови, диссоциирует среди красных и белых телец (или их замены) за семь десятых секунды, и подведённые сурьмой глаза блаженно закатываются. Не та реакция, которой Мортарион ожидал от своего противника. Пропитанное варпом создание явно наслаждалось тем, как временный организм перебарывает отраву. — Врёшь. — Звероподобная морда ухмыльнулась из-под скрещенных оружий. — Тебе никогда не бывает достаточно. В твоих исчислениях всегда остаются допущения, округления, остатки, нарушающие даже идеальное равенство! Безмолвие со скрежетом сорвалось из ловушки. Негармоничный, ритмически лишний звук среди надрывных струн. Прерывистый гул духовых сочетался лучше. Совпадал по частоте тактов и монотонный, звучавший с точностью заведённого механизма треугольник. — Это раздражает, верно? — Кирисс сбивает его косые удары, раскачивается из стороны в сторону, уходя от основной тяжести. Под нестройный бой барабанов они вновь сошлись. Слишком близко для дистанций обоих оружий, в самый раз, чтобы взглянуть в глаза друг другу. Мортарион прокрутил косу, оттолкнул Хранителя Секретов краем древка. Варп — лишь отражение реальности, кривое и неправильное. Что ему до песнопений демонов? Изгонит всех и каждого, и эти дисгармонии перестанут докучать. — Нет. Мне всё равно. — Тогда бы ты со мной не спорил. Больше токсинов. Компонентов смеси хватит, чтобы отравить даже космодесантника. Точнее концентрации. Среди вихря пожинающих замахов проявляется угрожающая последовательность. Результативные синусоиды без малейших отступлений сохраняют импульс и инерцию для безразличных жестоких ударов. — Ты так яростно отрицаешь эту часть себя, хотя она лежит на самой поверхности. И всегда там была. — Кирисс улыбнулось ему почти с нежностью, как делающему первые шаги ребёнку. Соскользнуло с острия очередной атаки, отведя быстрый таран обухом. — Твои цифры. Каждый новый расчёт ровнее и точнее старого. Твои яды. Каждый следующий отвар смертоноснее предыдущего. Твой неутомимый и изнурительный путь к совершенству, шаг за шагом. По нему идёт Гвардия Смерти. Выпад за выпадом, удар за ударом. Гнутое лезвие на лету сносит ловкий укол грубой силой, ирреальный металл звенит и резонирует. В варпе нет истины. Никогда не было. Недооценил. Сложная форма глефы блокирует лезвие, дальше косу не протащить, не перевести в другую плоскость. Хранитель Секретов опасно близко, заворожённо рассматривает капли химикатов на кромке Безмолвия, нависшего над его-её лицом. — Выбрать любое испытание, лишь бы посуровее, и превзойти себя. Снова, снова и снова. Что приносит вам всем большее удовлетворение? Что вообще способно утолить ваши желания, кроме этого? Гибкий язык скользит по лезвию, стирая яд и оставляя кровь. Буйный пурпур взамен тусклого зелёного. Приближается к рокочущей цепной части, и мономолекулярная заточка рассекает подвижную плоть надвое. Демон запрокидывает голову, смеётся над замешкавшимся противником. Мортарион выдернул косу вверх и раскрутил. Мгновения дороги — получил колющий под край нагрудника. Защита сметена сокрушительным наклонным ударом, враг спешит убрать руки, но невовремя подставленная кисть отлетает прочь. Завершая колдовство. Ихор окропляет зажжённое плетение сложных татуировок-рун, сгорает, рассыпается завихрением пепла. Мир вокруг них переворачивается. Тяжесть гравитации — пустой космос, оторвать подошвы от земли — раствориться среди мерцающих алым и багрово-фиолетовым звёзд. Инерция косы ускользает, ложится на удары неправильно. Привычный нисходящий полёт Безмолвия тяжёл, как никогда, замахи вверх грозят увести древко из рук. Хранитель Секретов этого и добивался — нового ощущения. Шаг за шагом, только вперёд. Увернуться, отступить — демону будто бы больше ничего не остаётся. Пыталось обойти его, но дистанция оружия слишком велика, чтобы подобраться и контратаковать. Расставило копыта в выпад, выбросив свою глефу вертикально под серп Безмолвия. Рычаг поставлен правильно, только силы для прямого столкновения уже недостаёт. Медленно, рывками, под рычание заточенных цепных звеньев, высекавших искры из вражеской стали, Мортарион проломил блок. Кирисс уклонилось, прогнувшись назад, и одним броском оказалось совсем близко, оттолкнувшись парой боковых конечностей от врезавшейся в землю косы. — Даже среди примитивных материй смертных ты находил себе вызовы и отвечал на них. Так, что об этом слагали легенды! Свирепый удар древком — вместо слов. Издёвка не задела его. Назвавшееся Хранителем Секретов отшатнулось, обвело пальцами свободной руки налившуюся на пурпурной груди тёмную гематому. Обманчивая беспечность — тут же перехватило глефу другой и контратаковало. Оставило на наплечнике новую трещину — не больше. Не зря он совершенствовал свою броню весь Великий Крестовый Поход. — Стоит кому-нибудь напомнить о существовании Феникса, и твоё восхитительно мужественное лицо кривится. Потому что мы оба знаем, что вы с Ангелом доставили бы Тёмному Князю куда более изысканное удовольствие. Две грани его сути, разделённые рукой Анафемы — какая неповторимая ирония! Он не упал в бездну космоса, оттолкнувшись от опалённой скалы для вертикального замаха. Хранитель Секретов мог обмануть его чувства, но не повлиять на реальность. Мог перетасовать разрозненные факты, выдав за желаемое, но от того в них не прибавлялось правды. Или всё же?.. Промахнулся. Чудовищный удар, казнивший бы демона на месте, раздробил землю и камни, оставил на рассечённых краях оплавленные следы. Кирисс утекло в сторону за доли секунды до встречи с отравляющей сталью. Развернуло глефу вперёд, кольнуло под нагрудник — теперь успешно. Мортарион парировал следующий стремительный бросок, врезал в ответ обухом. Они сражаются посреди заменивших друг друга неба и земли. Никому вокруг нет дела до того, что незыблемые основы потеряли своё законное положение. С каждым новым рассечением и пропущенным ударом отродье замедляется. Настигшая слабость или очередная иллюзия? — Но, если Чумной Отец готов согласиться на меньшее, мой повелитель — нет. Либо двое сразу, либо никого из вас сейчас. Место пустовать не будет. Демон пригнулся от кругового разворота Безмолвия, попытался достать Мортариона, отшагнув назад, — тот отбил обухом, с силой дёрнул косу в обратную сторону, зацепив чужое оружие. Глефа летит прочь, вверх, и тут же меняет траекторию. Морок развеялся, небо уходит из-под ног. Звёзды тонут в крови, чёрный круг затмения снова поднимается ввысь. — Весь вопрос только в том, воспользуешься ли шансом. Мортарион воспользовался. Топорно сделал вид, что отступает, шагнул назад, опустив косу. Кирисс перетекло навстречу в облаке фиолетового дыма, преследуя новые ощущения, занесло глефу. Получило лишь короткий восходящий удар под открытый половинчатый нагрудник. Хрустнули витые рёбра, окровавленный цепной край показался из мускулистой спины. Даже собственная смерть — лишь часть представления. Существо со стоном подалось навстречу по лезвию, покаянно взмахнуло нижними руками: — Прошу простить мою неловкость, я забыл-забыла ещё кое-что. — Болезненные хрипы сорвались в ласковые уговоры. — Твоя одержимость. Та, что горит сейчас, и та, которой только суждено воссиять. Деликатес, знаешь ли. — Тебя это не касается! — прорычал Мортарион, рванул древко вверх и поднял насаженного противника над землёй. Кирисс просело под своим весом, съехало до окованного обуха, ломая кости и роняя внутренности. Одно из лицевых щупалец твари обвило его респиратор. С неожиданной для такой тонкой конечности силой развернуло к сражавшемуся Сангвинию. Битва замедлилась и сияющие клинки медленно плыли в воздухе. Так ловок, несмотря на тяжесть ранений, так отчаянно решителен перед испытанием, равных которому они не знали прежде, — тот продолжал бороться. Кровь, кровь повсюду. Капает с доспехов и оружия, утекает сквозь песок уродливыми чёрными пятнами. Ещё немного, и начнёт литься прямо с пустого неба. Без иссушающего присутствия варпа давно бы сражались в кровавом болоте. Если бы он только мог забрать себе его раны, согласился бы без колебаний. Силы многословного Хранителя Секретов иссякали, и всё же оно не могло отказаться от театральности. — В варпе нет времени. Нет смерти. — Мелодичный голос превратился в сбивчивый горячечный шёпот умирающего. — Твой милый Ангел будет исцелён благодатью Тёмного Князя, а ты всю вечность и даже дольше проведёшь вместе с ним. Подумай об этом. Мортарион прищурился и одним резким движением провернул косу, разорвав высшего демона надвое. Мутировавший торс грузно повалился вниз, копыта удержались стоймя какие-то мгновения, прежде чем согнуться и осесть. По искажённому лику пробежалась рябь рассеивающегося колдовства, но на залитых кровью фиолетовых губах ясно читалось последнее предостережение, отзвучавшее скорее в его разуме, чем в реальном мире: — Ты можешь убежать от судьбы, но не от себя самого. Застывшие тени пришли в движение. Прерывистые, скользящие, как слабые лучи света в толще глубинных вод. Волнующееся сияние солнца пробивалось из-за неустойчивой сферы. Коллапсировал разрыв реальности. С грохотом, от которого сотряслись монолитные блоки осквернённого храма, врата варпа закрылись, исторгнув витки сияющей несуществующими цветами энергии и горящие фрагменты. Исчезли и останки демона-предводителя. Лишь озерца жидкой серы и каких-то испарений блестели на месте некогда опасного противника. Имматериум никогда не пустовал. В том, что у тамошних кровожадных обитателей нашлись свои предводители, не было ничего удивительного. И, раз эти твари вознамерились подчинить его, он будет им противостоять. Бороться, даже если придётся заглянуть вглубь себя и найти там опору для врага. В варпе нет истины. Древко Безмолвия тяжело врезалось в иссушённую почву. Пусть попробуют — опыт имеется. Пляска демонов вокруг их поединка прервалась, рассыпавшийся подвижный строй превратился в отдельные группы. Мортарион не глядя швырнул пару гранат — химическое пламя унесло крупное ездовое чудовище и мелкую свиту. Луперкаль начал войну, заигравшись с силами, которые ему неподвластны. Придётся искать новые боеприпасы, тактики, и побыстрее. Усовершенствовать то, что есть. Быть готовыми, когда грянет буря. Сигнус — первый пожар среди грядущих катаклизмов. Но эта война ничем не отличается от любой другой. Ничего, что он и Гвардия не смогли бы вынести. — Отличный бой, брат. Откуда здесь только взялись все эти чудовища? — Сангвиний окликнул его, вытащив меч из-под защитных костяных пластин поверженного великана-барабанщика. Окровавленный золотой доспех сквозь дымное марево отливал медью. В ободрённо встрепенувшихся крыльях недоставало маховых перьев. — Они ждали вас. Были готовы. — Голос не дрогнул. Лучше он сделает это сам. Скажет Ангелу в лицо, что любимый брат решил лишить его жизни. — Потому что здесь планировалась не операция, а покушение. Хорус пытался убить тебя. — Невозможно. Замер, не подняв меча. Забрало-маска с потемневшим орнаментом, на котором оставил свою кровь командующий демонов, обращено к нему в немом вопросе. Никаким скорбям этой Галактики не исказить позолоченных черт. Ангел стоял среди скал один, раненный, но непобеждённый. Этого не услышал никто среди Легиона, не унёс из-под шлема ни один вокс-передатчик. Сангвиний всхлипнул. Мортарион протянул руку и пошатнулся. Искорёженная равнина раскололась между ними. Там, где были низины, поднялись кривые отроги почерневших утёсов, а прежние возвышенности осыпались пылью и пеплом. О катаклизме сообщили и другие подразделения, развернувшиеся по ту сторону собора. Восемь извилистых огненных полос ползли прочь от масштабной постройки, этого уродливого шрама посреди опустошённой планеты. Из-под толщи металла и камня прогремел голос, провожая закрывшиеся врата в небе: — Бесполезный слащавый идиот! Снова всё делать самому! Чернёные стены бастиона содрогнулись. Музыка одних демонов смолкла, другие же разразились боевыми криками. Ка‘Бандха, тот-кто-жаждет-крови. Снова и снова, восемь раз подряд в издевательской пародии на молитву. Что-то пробуждалось, пульсировало под землёй, вихрь чистой энергии, застывшей за мгновения до взрыва. Удержанный самонадеянными чернокнижниками слишком долго. Храмовая кладка просела и начала осыпаться. Шаг — растрескалась земля, увлекая этажи и перекрытия исчезнуть в облаке пыли. Взмах когтистой руки — разлетелись в стороны базальтовые блоки. Оставляя за собой чадящее пламя и брызги раскалённой лавы, из подземелий с грохотом выбрался на свободу Жаждущий Крови. Тень багровых крыльев накрыла развалины, простёрлась над сражавшимися материальным и нематериальным воинствами. Ожившее разрушение. Из десятков тысяч солдат и сотен тысяч тварей-союзников его интересовал лишь один боец. — С дороги, он только мой! Разогнавшийся серый лендрейдер, который вёз подразделение на помощь, перевернут щелчком горящего кнута по гусенице. Летевших Сангвинарных Гвардейцев расшвыряло прочь отмашкой крыла. Стрельба издалека — мелкие раны и новый источник кровопролития. От удара топором плашмя Мортариона отбросило в разверзшееся ущелье. Врезавшись спиной в противоположный край, он с трудом затормозил падение косой среди оплавленных камней и хлопьев сыпучего пепла. Внизу — тонкая полоса лавы. Злоба предводителя демонов меняла сам заражённый варпом мир. — Тебе не место в моём поединке, червь! Ни ему, ни кому бы то ни было ещё. Оно пришло за Ангелом. Когда тот уязвим, растерян, а стойкий дух подточен предательством. Всё по идеальному плану идеального сына Императора. Сангвиний в бессильной ярости срубил голову крупного чудовища, рассёк мечом щупальца следующего. Обернулся и невольно предстал перед главным противником. Копьём отщёлкнул от себя гибкий хлыст, от топора поспешил увернуться. Улететь подальше от и без того измотанных сыновей, которых демон перебьёт, не задумываясь, чтобы добраться до него. Отвлечь, пока они с братом не придумают, как это изгнать. Мортарион продолжал карабкаться на опустошённую равнину. По праху и сухой грязи, останкам смертных и исчадий. Настырный, непреклонный. Ка’Бандха не посчитал его достойным внимания соперником. Фыркнул, оттолкнувшись от земли руками и ногами, чтобы взлететь. В воздухе бьются на равных. Блок мечом — рассекающий замах порождения варпа сведён в сторону снопом золотистых искр. Следующий парирован за мгновение до того, как оружие наберёт сокрушительную силу. Поразить сочленения красных крыльев, хотя бы одного. Размен атаками — мясорубка в удушающей ревущей тьме, они несутся сквозь облака обратно к чёрным скалам. На земле численное преимущество. Приближаясь, чтобы спровоцировать броситься за собой, ускользая от обоюдоострого топора и летящего хлыста, Сангвиний заманивал демона всё ближе к поверхности. Туда, где тот не удержит баланс в потоках пустынного воздуха и рухнет. Манёвр почти удался, но неповоротливое чудовище в последний момент решило изменить свою траекторию. Перехватив топор в обе руки и с разворота замахнувшись. Сангвиний принял атаку на скрещенные меч и копьё. Чужая свирепая сила оттолкнула его, заставила ударить крыльями против ветра, перевернуться. Израненная земля над головой. Сердцебиение каждого солдата. Ток ихора внутри каждого исторгнутого в реальность обитателя варпа. Он слышит пульсации их вен сквозь километры, чувствует жизненную силу. Ощущает в разогретом воздухе запах пролитой крови. Её становится всё больше. Будто ощутив эмоции, догадавшись о направлении мыслей — демон усмехнулся: — Кто из нас на самом деле жаждет крови? Пара сердец стучит совсем близко, отчаянно. Зелёная плазменная вспышка рассекла кожистое крыло Ка’Бандхи, оставив тёмную подпалину. Слишком мало, чтобы стать помехой полёту, но достаточно, чтобы снова бросить вызов. Самый преданный. Взгляд демона метнулся вниз — мгновение — пропущенный укол под крупный сустав. Крыло дёрнулось, болезненно сжалось, вынудив его обладателя неловко спланировать вниз. Ка’Бандха грузно приземлился, придавив нескольких космодесантников. Сангвиний бросился следом, собрал всю силу и скорость в бросок копья. Расколол медный ошейник-горжет, но тяжёлый металл отвёл атаку, и сияющее лезвие лишь прорезало грудные мышцы вместо того, чтобы поразить шею. Навстречу свистит хлыст — сложил крылья, перекувырнулся в воздухе, ушёл от горящего каната. На земле брат не терял времени зря — размахнулся по сухожилиям, рассекая материализованную плоть и студенистый ихор. Ка’Бандха дёрнул копытом, обернулся в сторону нового противника. Потеряв из внимания сражавшихся Ангелов и Гвардейцев, к которым ранее прицеливался, — отверг это направление атаки. Удар хлыста дугой обрушился на истерзанную пустошь. Там, где проклятый артефакт касался земли, плавился песок и крошились камни, из-под сваленных обломков храмовой кладки и гор пепла вздымались фонтаны лавы. Передовые отряды космодесантников едва успели отступить — вокруг сражавшихся примархов и демона разверзлась лавовая расселина. Генерал инфернального воинства остановился, принюхался к открытым ранам. Где прошлось Безмолвие — уже обугливались рваные края, а кровь сворачивалась и чернела. Состав вряд ли приблизит изгнание, но хотя бы замедлит движения мускулов. — Яд? Против меня?! — Громогласный рык сорвал с Мортариона капюшон. — Ты оскорбляешь Кровавого Бога этим подобием оружия! Сокрушительный бросок медного топора, выкованного в глубинах ада, за которым осыпалось новое ущелье. С заточенных граней срываются языки пламени, чистая ярость разливается в воздухе. Ка’Бандха идёт напролом, подставляясь под раны и порезы, — ничто не важно, пока льётся кровь. Удар за ударом, уничтожающий всё и вся восьмой расколол серый наплечник надвое. Уцелевшее латунное солнце сверкнуло на прощание и беззвучно свалилось в пепел. Ошибка — в ярости битвы Жаждущий Крови протянул когтистую лапу с оружием слишком далеко вперёд. Блеск золотой брони в ворохе перьев, меньше мгновения, только чтобы подсечь связки. Демон завыл, перехватил древко ближе к середине, запоздало отмахнулся, попытавшись достать обидчика. Раненная рука слушалась намного хуже. Сангвиний уже взмыл вверх. — Стоять! — взревел Ка’Бандха и раскрутил хлыст. Ангел забил крыльями, свернул в сторону — но было слишком поздно. Раскалённый шнур обвил его левую ногу, осыпав доспех искрами. Секунду Сангвиний ещё трепыхался в воздухе, прежде чем рухнуть вниз. Навстречу изрытой обесцвеченной земле. Звон стали, оглушительный рокот, треск собственных костей под разбитыми бронепластинами. Тленный привкус пепла, в который он упал, и который медленно покрывает его, осыпаясь с облаков серыми хлопьями. Засыпается в повреждённые доспехи, оседает на штандартах, глушит цвета Легионов, истребляет любую яркость. Медицинские системы не справляются. Ничего, кроме вяжущей боли и звенящей пустоты. Окрик, новый удар хлыста грубо перевернул его, взметнув песок. — Смотри, как я разделаюсь с твоим братом! Сангвиний попытался встать, превозмогая спазмы в изуродованной ноге, но завалился набок. Кое-как поднялся на колено, снова не удержался ровно. Сердца обожгла горечь — он теперь даже не подмога. Демон лишён возможности взлететь, неповоротлив — Мортарион в выигрыше. Продолжает медленно наступать, игнорируя раны, не даёт отойти от края насыпи. Начал бросать гранаты — белые вспышки фосфекса жгут исчадье варпа так же эффективно, как и любую другую угрозу. Стоит насмерть под градом размашистых ударов. Ранцевый генератор давно повреждён, и из погнутых труб валит тёмный дым. Серый доспех держит рассекающие атаки, но каждая следующая всё ближе подбирается к цели. Там, где после предыдущего боя остались трещины и сколы, теперь пробоины. И кровь. Брат отдаёт её безропотно, чтобы купить ему лишнее мгновение. Отвести рок. Гвардия Смерти этим существам безынтересна. Не нужен и примарх — досадная серьёзная помеха. Они пришли за ним. Коса парирует нисходящий удар, но то — лишь отвлечение. Провокация выставить привычную и ранее использованную защиту одной рукой. Демон проваливается в выпад вслед за своим топором, раскручивает хлыст за спиной. Подсечка. Сил недостаточно, чтобы сбить с ног, только обезоружить. Мортарион борется, рвёт связанными руками разогретые канаты, сковавшие его, но тщетно. Ка’Бандха тянет к себе, заносит топор по размашистой дуге. Этот удар должен стать последним. Сангвиний приподнялся на локте, схватил откатившееся за чёрные камни Телесто. Один точный бросок. Сокрушительная атака прервана. Ка’Бандха сипло рыкнул, дёрнулся в сторону. Отвлёкся, чтобы вытянуть копьё из-под рёбер. Мортарион освободился, успел подобрать косу. Загнутое лезвие со свистом преодолело блок — топор скользнул по древку, разбил нагрудник, но цепные звенья Безмолвия уже глубоко впились в ничем не защищённую шею демона. Брызнула кровь, почти настоящая, почти что принадлежавшая живому существу. Ка’Бандха грузно осел на одно колено, вонзив топор в землю. Лежащая на плече рогатая голова ухмыльнулась Сангвинию, пока жизненные силы покидали временное воплощение через открывшиеся артерии. — Твои сыновья прокляты, и ты это знаешь. Сегодняшняя бесплодная победа не значит ничего. — Израненный, он сам уходил из реальности. — Но ты проливал кровь, как достойный слуга Повелителя Битв. Мы ещё встретимся. Полупоклон, его насмешливый последний салют отозвался незримым варп-вихрем, сорвавшимся с поверхности планеты в открытый космос. С тошнотворным хлопком, эхо которого разогнало дым над полем боя, Ка’Бандха развоплотился во взрыве из кипящей крови. Алый дождь едва успевал достичь земли, капли испарялись, оставляли повсюду свернувшийся грязный осадок и удушающий запах железа. Мортарион тяжело облокотился на косу. По правому боку, где топор настиг его, отсутствовал кусок плоти. Могло быть хуже. Системы визора прилежно подсветили Ангела среди камней, тот с трудом поднимался. Чуть не сполз обратно, прижал перчатку к забралу: — У тебя… — Рёбра и печень на месте, как видишь. Планета вокруг них медленно разваливалась на части. — До транспортника дойти сможешь? Сангвиний собрал оставшиеся силы и кивнул. Брат поднял его, взвалил к себе на плечи. Вокруг них осыпались расколотые пустоши, рушился мир. Рушилось будущее Империума, мечты их отца о едином Человечестве. Только воющий ветер гнал в никуда облака пепла и обрывки знамён. Мортарион что-то говорил о буксировке, о том, как тираны кузниц Четырнадцатого поднимут «Красную Слезу», чтобы отвезти пострадавший линкор до ближайших ремонтных доков. Ровный хриплый голос — будто они только что завершили очередную кампанию, и их не ждала впереди война, которой не должно было быть. Предан, но не одинок. Не подлежавшие ремонту разбитые боевые машины, погибший флагман, всё это не имело значения. Они выжили. И, благодаря братьям, избежали участи хуже, чем смерть. Раненых несли к «Грозовым Птицам» без разбора, где чей Легион. В лазаретах «Стойкости» место найдётся для всех. Эвакуация с планеты шла полным ходом. Два крупных линкора — «Миа Дона Мори» и «Терминус Эст» — опустились на низкую орбиту, с гулким рокотом вошли в средние слои атмосферы. Рискованный манёвр, но на другие варианты не осталось времени. С запасными деталями от флагмана Гвардии и прибывшими помощниками гарнизону Кровавых Ангелов удалось заставить плазменные двигатели «Красной Слезы» работать, пусть для полноценного использования потерпевший крушение корабль был уже не пригоден. Массивные буксировочные конструкции наросли на прежнем изящном корпусе грубым заживляющим коконом. Синхронный рывок обоих кораблей, тяжёлый старт — теряя разгерметизированные отсеки и фрагменты брони линкор типа «Глориана» поднялся из своей занесённой песком могилы. Опустевший и тёмный, кроме уцелевших сигнальных огней. Жизнь на борту практически остановилась — весь экипаж собрался на капитанском мостике и контролировал нестабильный полёт.×───·Ξ(☠)Ξ·───×
Немногим позже всё было кончено. Проклятая пустошь, некогда бывшая центральным миром системы, треснула по экватору и развалилась на крупные астероиды после удара единственной циклонной торпеды, которая прервала многодневную агонию планеты. Сигнус был бессрочно объявлен запретой территорией. В больничном отсеке нет иллюминаторов. Надёжно запрятанный в глубине стального сердца «Стойкости», тот связывался с посадочными палубами прямыми техническими переходами, обычно скрытыми от посетителей не из Легиона. Сангвиний кое-как раздал общие приказы, попросил Азкаэллона и Ралдорона разместить всех на союзных кораблях, не стесняя владельцев. Сейчас для него — только покой и лучшая медицина Галактики. Мортарион продезинфицировал доспех в камере и приступил к процедурам. Несмотря на протесты, пренебрёг своими травмами — позволил апотекарию оказывать первую помощь, пока вёл операцию, но не более. Тихий, серая тень — тот остановил кровотечение, наложил сложную заживляющую перевязку и поспешил откланяться. — Благодарю за работу, Крозий. Оставь нас. Брат лечил раны быстро и осторожно. Там, где наслаивались друг на друга множественные переломы, не осталось даже отёка. Мортарион точно восстанавливал треснувшие кости, заменял обгоревшие связки полимерами, которым предстояло по мере его собственной регенерации распасться на укрепляющие вещества. Наблюдение за такой тонкой работой успокаивало. Полностью уничтоженный коленный сустав воссоздан заново, ещё лучше, чем прежде. «Сначала легкораненые». Спорить бесполезно. Он не подпустил к нему никого, чтобы начать лечение. Не из подозрений, нет. Настолько сосредоточенно погрузился в работу, что иногда не сразу отзывался. Сколько уже раз послал сервиторов за медикаментами из личной лаборатории — Сангвиний считал и сбивался. Всё одновременно проще и сложнее, ведь оба не умеют бояться. У Мортариона на открытой половине лица написано, что он проживает его боль, как свою. Не хочет оказаться бессильным, отрицает. Невозможность избавиться от могущественной угрозы точит медленнодействующим ядом. Сангвиний откинулся на блёклую зелёную кушетку и снова вернулся к разглядыванию потолка. Хорус предал его и пытался убить. Это слышалось в шорохе больничного сквозняка по стерильным плитам, об этом стучали крохотные капли крови, падавшие с инструментов. Капли вместо рек. Кошмары Сигнуса остались позади. Мысли текли непривычно неторопливо из-за препаратов. Да, опустошение сюда хорошо подходило. Но что теперь, жаловаться на разбитые сердца? Брат поставил под удар свой Легион и свой народ. Самое дорогое, что у него вообще есть. Ослушался приказа отца, навлёк на себя гнев Терры. И всё это ради того, чтобы спасти их. Перевязки из биополимеров, удерживавших под собой регенерирующую среду, грубые швы, где применить такой способ лечения ещё было возможно, отдельные заживляющие капсулы между разъехавшимися в стороны пластинами доспехов — большую часть уже спилили оружейные сервиторы. Семь сотен мелких травм. На Мортарионе живого места не было. И всё, что он сделал — мрачно пошутил об этом. — Если бы не ты, наш Легион бы погиб. Но многие не поймут, почему ты так поступил. — Тихо заговорил Сангвиний. — Я буду свидетельствовать в вашу защиту! Ангел снова не находит себе места. Схватил его за запястье: — Если придётся, я уйду в изгнание вместе с тобой! Вопреки всему, даже собственному смятению — для него он спокоен, как и всегда сдержан. Мир-бастион, ощерившийся химическими боеприпасами среди шторма галактической гражданской войны. — Не нужно. Оставь смертным хотя бы одного нормального правителя. — Ты слишком хорошо меня знаешь. — Ангел покачал головой и насупился. — Но… — Никаких «но», — Мортарион был непреклонен. — Разбираться с Террой я буду после того, как защищу тебя от Луперкаля. Раз это покушение, — на мгновение остановился. Им обоим тяжело признавать то, что произошло, — не удалось, за ним последуют другие. Рассеянно потёр правую ладонь сквозь синтетическую перчатку, прицениваясь к разложенным инструментам: — Думаю, теперь появились ещё проблемы. Без единого упрёка. — Он узнал о нашем изъяне, — признался Сангвиний, — от меня. Исцеление и было предлогом для этой кампании. Говорил, что нашёл его здесь. — Конечно, это ведь в Шестнадцатом у нас всегда занимались биологией и медициной. Тот виновато опустил крылья: — Прости. Я не знал, как рассказать. Не хотел быть отвергнутым. Ясное по смыслу продолжение фразы не нарушило тишины. — Прямо, — проворчал Мортарион. — Я не говорил даже нашему отцу… — Думаешь, не знает? — Холод его слов обжигал. Равнодушная констатация фактов, точная, как движения скальпеля. — Императору безразличны ваши страдания. Он мог бы исцелить твой Легион за один день, просто не посчитал нужным. Яркие синие глаза в приглушённом свете больничного отсека казались совсем тёмными. Ангел ранен не топором и не хлыстом. Морально раздавлен. Перед сыновьями держался безукоризненно стойко, ни намёка на временную уязвимость. Сангвиний верил, что в Галактике есть что-то незыблемое — их дружба с Хорусом — но теперь это сломано. Он нужен ему, и он будет рядом. Смотрит за работой искоса, не хочет мешать. Бледен и обескровлен, зябко подобрал крылья в обречённых попытках согреться. Слишком много для одного дня. Предстояло исправить то, что не стал исправлять величайший генетик Галактики. Прекрасно понимая, насколько задача сложна. Невыполнима. Собственный голос, привычно приглушённый респиратором, отражается от низкого свода. Путь, с которого он уже не свернёт. — Я не могу пообещать тебе этого, но сделаю всё, чтобы найти для вас лекарство. Сангвиний смотрит на него в упор. Произносит что-то, умолкает, начинает говорить снова: — Никаких слов не хватит, чтобы выразить, насколько я благодарен тебе за помощь. Прежде прямые титановые щипцы в его руке согнуты под сорок два градуса. По крайней мере, Ангел немного воспрял духом. Опустил взгляд, принялся изучать опутавшие искусственную коленку швы. Не ему одному важно не показывать себя ослабленным. — Подвижность ещё не восстановилась. Можешь идти, только… Не успел договорить — Сангвиний плавно поднялся, попытался первым же шагом перенести вес с пострадавшей ноги — и потерял равновесие. Прохладный серый керамит наруча, ледяная ладонь. Брат даже не шелохнулся, удержав его от падения одной рукой. Вздохнул, от чего с повреждённых решёток респиратора сорвались прозрачные завихрения газообразных токсинов. — Без резких движений. Единственный, на кого он всегда мог опереться. Тот, кто остановит на краю пропасти. — Давай провожу тебя в твои комнаты. Потом раздашь дальнейшие приказы Легиону. Поручение для рядового прислужника, если не сервитора, но брат не хочет оставлять его одного даже здесь. Не после того, что произошло и могло произойти. Сангвиний улыбнулся. Сегодня в столовой космодесантников многолюдно и как никогда тихо. Через просторные, теперь открытые служебные помещения прокрались даже дредноуты, Скорвалл и Хурон-Фал устроились на полу в углу. Пусть тем и незачем было приходить сюда — давно не было общих сборов. Ещё бы повод не такой скорбный. За столы садились безо всякого порядка — Ангелы разной степени потрёпанности, Гарро со своим апотекарием, даже первый капитан. Присутствует только потому, что его отсутствие вызовет нежелательные вопросы. Кто-то отпустил шутку, но короткие смешки исчезают быстрее, чем простая еда с тарелок. Здоровенный синяк на челюсти Нассира только начал отливать желтизной. Действительно сказал спасибо — когда пришёл в себя во всех смыслах. Но рука у Игнатия уж больно тяжёлая. Тот тоже занят, следит, чтобы всем налили. Кому-то, в том числе и ему, — дважды. Груз речи взял на себя: — Я не знаю, что ждёт нас дальше. Сначала была грызня между Легионами, теперь — гражданская война. Но все мы есть друг у друга, и это главное. Общая кровь пролита — слова клятв тут не нужны. Пустоши Сигнуса им свидетели, Девятый и Четырнадцатый пройдут грядущие испытания вместе. — За Жнеца и Ангела! Поднялись все, кроме магистра осад, который просто немного склонился вперёд. С Раском чокались не по кружке, а по звенящей металлической пластине в затылке. Звучат новые тосты, обещания вместе отомстить Сынам Хоруса за предательство клинками и фосфексом. Со стороны Ангелов — выступить в защиту превысивших полномочия братьев, уже давно переставших быть просто генетическими кузенами. Готовность к погружению в варп объявлена, это их последние часы здесь. Оба примарха поднялись на капитанский мостик, чтобы проследить за отчаливанием. Смертная команда уже приняла все меры предосторожности — волнения в Имматериуме усилились ещё больше за время высадки. Сменивший отданную технодесантникам броню на скромную тогу Сангвиний совсем не по протоколу (но по-прежнему царственно) забрался с ногами на место для почётного гостя, укрылся крыльями. Мортарион взял с подноса сервитора гранёный стакан с мутной суспензией, ускоряющей регенерацию, и молча поставил на подлокотник. Транспортный корабль Космических Волков не занял места в общем построении, остался парить немногим выше первой палубы «Стойкости», крохотный и потерянный на фоне пустынного космоса. Тан Красный Нож без лишних церемоний запросил соединение по бортовому гололиту: — Что вы будете делать теперь, милорды? Космический Волк обратился к ним двоим. Крылья собраны за спиной, руки скрещены на груди — гололитическая проекция Сангвиния, должно быть, полна решимости. — Мы отправимся на Терру. — Тогда, думаю, наш приказ тоже можно считать выполненным, — мрачно подвёл итоги Хелик. — Беги, маленький волк. — Сангвиний смягчился. — Найди своего отца. Он и остальные должны подготовиться к атакам Хоруса. — Сохраняйте бдительность. — Холодно добавил Мортарион. — Неизвестно, кому сейчас можно верить. Красный Нож задумчиво перевёл взгляд в его сторону. — Вы правы, милорд.×───·Ξ(☠)Ξ·───×
Ни единого отступления. Допуски безупречно точны, семикратно закалённые в химических составах детали подходят друг другу лучше некуда. Зря это чудовище пыталось его высмеивать — при следующей встрече доспех не пробьётся так легко даже колдовским оружием. Установленный на подставке респиратор обзавёлся дополнительными защитными пластинами. Мортарион отложил инструменты, закатал повыше некстати сползший рукав блёкло-зелёного халата. Чертежи, срочные разработки последних дней приклеены вторым слоем. Эскиз наручного огнемёта в трёх видах съехал почти на самый стол, отбросил тень на небольшой вокс-передатчик. Не надо было приклеивать его сюда. Лист оторвался легко, с едва слышным шелестом лёг в стопку для самых важных. На открывшейся серой стене — старый пикт с Улланора. Они дурачатся, широкая улыбка Ангела светится ярче всего золотого барахла вокруг. Будто из другой Галактики и жизни на семь порядков проще. Тихо прозвучал тональный код от дежуривших снаружи терминаторов Савана. «Сангвиния пропускать в любое время и в любом виде», — выполнено. Даже в установленной легионным стандартом бордовой пижаме и растрёпанных чувствах. Мортарион поднялся и молча остановился в дверях. Тёплый свет настольного люмена лёг полосой между ними. Сейчас он не был блистательным полководцем и единоличным правителем целой россыпи систем, Великим Ангелом. Он был его младшим братом, которому привиделся дурной сон. И оставалось только гадать, насколько тот отчаянно безнадёжен. Сангвиний даже принёс свою подушку. — Объясни ещё раз, почему мои видения нет смысла рассматривать однозначно. Пожалуйста. Мортарион молча посторонился. С тех пор, как он последний раз был здесь, многое изменилось — постепенно и неуловимо. Брат разобрал большую часть стен, превратив комнаты в одну сплошную мастерскую. Менее оборудованную, чем предназначенное для работы помещение, но всё ещё представлявшую собой важную часть оснащения Легиона новыми разработками. По нынешним смятённым временам — самое безопасное место в Галактике после Императорского Дворца. В шкафу под завалом подшитых руководств к оборудованию и корпусов от снарядов есть всё, что нужно. Мортарион подключил к когитатору шнур, бросил на пол передатчик сигнала — в воздухе сформировалась из жёсткого голографического света вполне обычная зеленоватая доска. Ангел уже плюхнулся на его кровать. Так же аскетична, как и весь остальной интерьер, но ещё и очень удобна. Не заправлена — будто владелец только поднялся сам, но, зная того, место отдыха служило в лучшем случае ещё одним складом неиспользуемых деталей. — У тебя уютно. — Вся обстановка, какая есть — копии того, что осталось дома, на Барбарусе. Сказал это просто, как что-то не особо значимое, отвернулся. Настойка почти завершена, под пальцами мелькают светящиеся пиктограммы параметров. Раз создан живым оружием, то зачем способность привязываться? Задать подобные экзистенциальные вопросы можно разве что Императору — а потому бессмысленно. Тоской по своей планете не маялись даже космодесантники. Они обязательно вернутся туда позже, под любым предлогом. Только бы не встретить в родных небесах имперскую армаду, пришедшую за нерадивым правителем. — На столе был термос, возьми. — Мортарион сам сменил тему разговора. Сангвиний уже приметил тот среди рулонов чертежей и каких-то совсем экзотичных химических приборов, большая часть которых, вероятно, оказалась здесь ради ремонта или улучшения. Разномастные колбы, из которых не получилось бы выбрать и пары одинаковых, были закреплены в специальных держателях и соединены витыми холодильниками, иной раз в самые неожиданные комбинации. Не лучшее место для ужинов. — Сервитора шлёт старший апотекарий, чтобы я не забывал питаться. — Вздохнул Мортарион в ответ на вопросительный взгляд. — Там с запасом, так что ешь, сколько хочешь. Сангвиний открутил крышку и заглянул внутрь металлического контейнера, где обнаружился наваристый и довольно жирный суп с длинными салатовыми макаронами. — Они бывают такими очаровательными, когда заботятся о нас. — Согласен. На левом краю полупрозрачного поля загорелись заготовки формул и геометрических объектов. Мортарион начертил пальцем ровную горизонтальную линию, отступил в сторону. — Давай с начала. Мы находимся в конкретной точке на отрезке времени… Он уже рассказывал ему это, пусть и не настолько подробно. Семь жизней назад, посреди пшеничного поля на давно позабытом аграрном мире. Повторит ещё, если понадобится. Ангелу не так важна сухая математика — понимал всё сам, задолго до их первого разговора. Суть в том, чтобы не оставаться одному со своими видениями. В голографической подсветке шрам на правой ладони не ускользнул от внимательного синего взгляда — тонкая, едва заметная нить безупречного надреза. Там, куда легла грань Телесто. Невесть от чего вспомнилось старое баальское суеверие солончаковых племён — будто по изогнутой линии вокруг большого пальца можно предугадать судьбу. Теперь она перечёркнута. — То есть, мы с тобой снова приходим к нерушимости связи причины и следствия. Говоря о заданном следствии при неизвестных причинах… Сангвиний слушал и почти не отвлекался. Рассеянно приметил тихий скрежет — в объёмистом термосе почти ничего не осталось, и он скрёб ложкой по пустому дну. Математические выражения усложнялись, переплетались, заменялись одно другим. На доске почерк брата стало проще прочесть, но размашистые строки формул неуклонно сливались в один громоздкий массив. Жизнь, переложенная в цифры. Если бы те и правда могли всё объяснить. Пусть за наружными щитами, скрывшими иллюминаторы, бушует варп, — здесь у них тепло и покой. И суп. Правда, он уже закончился. Система с семью неизвестными завершена, соединена в одно краткое равенство. Покорная линия графика изгибается, неуклонно приближается к оси координат. — Поэтому вероятность стремится к нулю. — Мортарион подвёл итог в тишине. — Пусть никогда не достигнет, для расчётов не имеет значения. Это пренебрежимо мало, ничтожно. Нельзя признать её отсутствие математически, но логически — вполне. Как-то давно ему не задавали вопросов и в целом не отвечали. Сангвиний лежал с закрытыми глазами и по всем внешним признакам крепко спал. Мортарион осторожно убрал ненужную посуду подальше от безмятежного брата. Ангел что-то благодарно пробормотал во сне и зарылся в подушки. Накрыть бы его получше, а то всё скомкал и положил под крылья. После минутной борьбы на неравных условиях тяжёлое стёганое одеяло благополучно отобрано и разложено правильно. Уже собрался уходить, но обернулся и перестелил ещё раз, получше. Достаточно ровно и тепло. Сангвиний — само умиротворение, закутался до самого носа. Он не сможет уберечь его от всего, что грядёт, но продолжит пытаться. Переживёт любые мучения и примет на себя какие угодно проклятия, лишь бы брату не пришлось их испытывать. Мортарион выключил проектор, погасил люмен. В мастерской разобран на запчасти силовой доспех, который нужно сделать надёжнее и крепче — всё равно не собирался спать сегодня. Оружие против враждебных космодесантников у Гвардии есть — пока сойдут составы для наиболее живучих ксеносов. А средство против враждебных примархов же предстояло рассчитать и создать. Они будут готовы.×───·Ξ(☠)Ξ·───×
Маленький транспортный корабль крадучись рассекал нестабильные потоки Имматериума. Немногочисленный экипаж отправлен по каютам, за исключением тех, кто обслуживал двигатели и поддерживал курс. В пустовавшем и затемнённом за ненадобностью зале совещаний шёл напряжённый разговор. Руководитель операции и его заместитель искали общий язык: — Я собираюсь рассказать Великому Волку правду. Неизвестно, как могла закончиться эта кампания без Гвардии Смерти. Почему Жнец оказался там — дело десятое. Спор мог бы продолжиться и дальше, но Красному Ножу пришло сообщение лично от капитана. «Тан, навигатор говорит, в варпе какая-то вспышка неподалёку от нас, запрашивает досрочный выход». — Проклятье, опять эти происки колдунов. — Хелик почти прорычал последнее, перед тем как отдать приказ в общий канал: — Возвращаемся в реальность! Несмотря на волнения последних месяцев, выход из варпа дался потрёпанному судну не сложнее обычного. Медленно поднялись наружные щиты, и за иллюминаторами показался привычный, даже в какой-то степени родной материальный космос. Оставалось только надеяться, что следующий прыжок начнётся так же гладко. На отшибе давно заброшенной, сожжённой войной системы медленно дрейфовал повреждённый корабль. Та часть кормы, где находились служебные отсеки варп-двигателя, полностью отсутствовала. Видимо, именно их взрыв вызвал такое заметное эхо по ту сторону. Находившиеся на борту с равными интервалами посылали слабый сигнал бедствия. Который и был благополучно принят стационарным усилителем. — Говорит тан Хелик Красный Нож из Космических Волков. — Резко представился тот, притянув к себе передатчик. — Кто вы? Назовитесь немедленно! Стрекотание ещё не рассевшихся энергий варпа, остаточные волны от вполне физических и некогда работавших маяков. Наконец среди всех помех раздался голос, эхом отозвавшийся в опустевшем зале. Лишённый всякой жизни. — Кир Вален, командир семьдесят седьмого гранд-батальона Железных Воинов. — Космодесантник на другой стороне вокс-приёмника остановился, прежде чем произнести последнее слово. Одно-единственное, неподъёмной тяжестью упавшее в потрескивавшую тишину передачи: — Бывший.