ОМЕГАВЕРС

Я не знаю, что на меня нашло. Как юрист Дио прошел через целый ряд уголовных процессов в качестве участника или стороннего наблюдателя, и к упомянутой фразе прибегал едва ли не каждый третий обвиняемый в самых ужасных вещах. Дио всегда находил эти слова пустыми, ни на секунду не веря, что совершить расчетливое убийство или тщательно спланированное покушение на жизнь можно в состоянии аффекта. Бесполезная отговорка. Я не знаю, что на меня нашло - единственное, чем он сам мог бы объяснить произошедшее. Дио буквально пришел в себя и обнаружил, что сжимает зубы на шее почти бесчувственного омеги. Еще никогда ему так сильно не хотелось поверить в одержимость сверхъестественными силами. Еще никогда ему так сильно не хотелось повернуть время вспять или вообще к чертям остановить. Связываться с омегами он зарекся уже давно - сразу после своей первой, с которой он из-за несдержанности и неопытности быстро выяснил, как легко можно потерять самообладание. Его консервативный отец - высокородный альфа с древними альфачьими корнями - настаивал на продолжении рода в традиционном ключе: непременно жена-омега, непременно размножение вплоть до появления наследника-альфы, чтобы весь этот бессмысленный цикл повторился в будущем. Такая участь была уготована его брату - и он с ней великолепно справился. То же самое планировалось и для самого Дио - пусть приемного сына, но тоже альфы с ярко выраженными признаками доминантности. Дио такого блистательного успеха не повторил. Воспитанный в несколько пуританских условиях упадочной аристократии, Дио с детства имел представления об омегах как о кротких трепетных созданиях, чья роль - исключительно продолжение рода и поддержание уюта и баланса в жизни своих альф - и это еще не считая сказочных бредней про всякие истинные пары. Именно такой была жена его брата Эрина - с неожиданно твердым характером, но в остальном просто ожившая иллюстрация к понятию “омега” - миловидная, преданная и беспрекословная. Эрина буквально сразу после свадьбы родила сына-альфу и сэкономила всем кучу времени и усилий. Тем сильнее был первичный шок у Дио, когда, насмотревшись на эту омерзительную гендерную идиллию, он столкнулся с реальным миром во всем его многообразии. Дио был совсем молод и еще мыслил шаблонами, навязанными благородным воспитанием. Шиобана была вызывающе красива, непостоянна, груба, истерична - совершенно не похожа на все то, что Дио представлял себе до этого в качестве омеги. В первую же проведенную вместе течку Шиобана забеременела - и Дио навсегда уяснил, какое пагубное влияние это состояние может оказать на альфу. Сказки об омегах - невинных и прекрасных созданиях - остались в прошлом. Взамен Дио получил знание о том, что омеги - недалекие развратные манипуляторы, и от них следует держаться подальше. Шиобана родила от него сына, и даже до тестов было очевидно, что это маленький альфа. Никакой особой гордости по этому поводу Дио не испытывал. Впоследствии у него были другие женщины - сплошные беты. Некоторые тоже родили детей, и дети по всем признакам, как и полагается, тоже оказались бетами. Поначалу это даже внушало некоторое спокойствие - хотя Дио быстро перестал об этом думать и просто воспринимал их как должное. Избегать омег в отношениях было его личным взвешенным выбором. Кому-то нравилось ебать покорных безотказных шлюх, которые чуть ли не умоляют о крепком члене. Большинству альф нравилось. Дио не стал бы отрицать, в этом действительно что-то было - но этим чем-то следовало пожертвовать для того, чтобы сохранять здравый рассудок и хладнокровие. Избегать же омег в деловой сфере было общепринятым базовым решением практически в любом бизнесе. Разумеется, о трудоустроенных омегах из каждой щели трещали наперебой активисты, и Дио знал, что существуют даже курсы персональных ассистентов и секретарей, где омег обучают в перерывах между отсасыванием руководству вести календарь и отвечать на звонки, но общей картины, несмотря на видимость активной работы в уравнивании в правах, это не меняло. Мало кто стал бы спорить с тем, что дырке, которая ежемесячно начинает неконтролируемо бросаться на члены, место в спальне, а не в офисе. Современная повестка никогда не шла наперерез работе Дио, вся эта кутерьма с борьбой за равноправие омег его совершенно не трогала, пока его не поставил перед острым фактом пиарщик Теренс - время изменилось, и для того, чтобы не оказаться на обочине, нужно под него подстраиваться. Нынешнее общество ставит в приоритет комфорт, безопасность и равенство. Разнообразие кадров - это всегда неоспоримый плюс. Теренс умел заворачивать неприятные сообщения в общие обтекаемые фразы, которые почти не нервировали. Дио понял, в чем суть - клиентами его компании были высокопоставленные руководители, крупные бизнесмены, известные политические деятели - сплошные доминантные альфачи. Пусть от их разборок с партнерами он старался держаться на расстоянии - все равно редкий альфа оставался в этом плане чист. Общественные настроения периодически радикализировались, кто-то становился жертвой культуры отмены, на кого-то спускали всех псов осуждения и порицания, чтобы прикрыться живым щитом от настоящих проблем. К этой мысли и подталкивал его Теренс - репутационные потери могут быть гораздо серьезнее небольших издержек, связанных с трудоустройством омег. Об этом нужно думать скорее как об имиджевом проекте, создании актуального положительного инфоповода, представить “Брандо и партнеров” не как сборище меркантильных альф, покрывающих мерзкие выходки других альф за деньги, а как благородную коллегию борцов за справедливость. Даже ради такого кейса рисковать Дио не хотел, и его помощник Айс отобрал для него нескольких омег из возможных кандидатов. Дио не слишком в это углублялся и доверил ему самому сузить круг поисков до трех. Сначала частью команды стали две омеги, вполне приемлемые по меркам работодателя - обе с семьями, неплохим рабочим опытом в сфере финансов и едва ли все еще фертильные, - они заняли скромные места в бухгалтерии и отделе доходов. С такими проблем возникнуть было не должно, но для звучного общественного высказывания этого было мало. Нужен был кто-то еще - кто-то немного менее альфа-конформный. Омег в целом было немного относительно других гендеров, а омеги-парни вообще считались редкостью. Такой тип относили скорее к ошибкам природы, генетическим сбоям - была какая-то извращенная ирония в том, чтобы родиться тем, чье предназначение - вынашивать потомство, но при этом не иметь естественного средства его родить. Чаще всего омеги мужского пола были гормонально-неполноценными и нуждались в терапии - в основном, чтобы поддерживать жизнь, как у беты, без всевозможных сложностей, связанных с репродукцией. Согласно тому, что накопал Айс, Нориаки Какеин был именно таким: поздно выявленный вторичный пол, никаких феромонов - после первого собеседования Айс сообщил, что не почувствовал совершенно ничего, словно перед ним было нервное и немного самонадеянное пустое место. Такой вариант им подходил. *** Мир знал немало катастроф, произошедших по вине рокового стечения обстоятельств. Ряд нарушений в строительстве, противопожарной безопасности, промасленная ветошь в неположенных местах, маленькая свечка - Лондонский пожар. Погодные условия, крен из-за груза, спонтанная техническая неисправность - крушение парома “Эстония”. Так и здесь - в отличие от абсолютного большинства альф Дио плевал на стереотип о том, что медикаменты, блокирующие феромоны и восприятие к ним - это какая-то глупость для омег, до которой не должен опускаться настоящий альфач. Дио считал подобные насмешки ничтожной платой за сохранение чистоты рассудка и к омегам был равнодушен - но именно в этот день он решил, что для встречи с серьезными альфами ему не помешает сохранить ничем не притупленную ауру власти. Именно в этот день он решил взбодриться посреди скучного совещания и отлучился в уборную, чтобы вдохнуть немного волшебного порошка. Именно в этот день у тупого чертового Нориаки Какеина началась течка. Поиметь парня-омегу Дио никогда всерьез даже не приходило в голову и фетиша на похотливых инфантильных мальчиков с жадными дырочками он не понимал - если уж трахаться с мужиком, то и выбирать стоило кого-то себе под стать: крупнее, сильнее, мужественнее - иначе терялся весь смысл. Маленькое закрытое помещение наполнилось омежьим запахом за считанные секунды - либо Дио отшибло память после случившегося, либо он действительно не смог определить в этом густом тяжелом аромате отдельные ноты, которые можно было соотнести с чем-то понятным и знакомым, - но буквально чувствовал, как запах проникает в легкие, обволакивает сознание, отравляет кровь неудержимой потребностью действия. Кажется, какое-то время он пытался сопротивляться, но, стоило оказаться с омегой лицом к лицу, сопротивление перестало быть возможным вариантом. “Не знаю, что на меня нашло” - другого оправдания просто не было. Дио первым готов был признать, что совершил в жизни немало ошибок, и считал это естественным путем становления личности - но была отдельная категория ошибок, от совершения которых ему очень хотелось бы уберечься - то, что нельзя исправить. Даже возвращаться мыслями в этот момент было ужасно некомфортно. До этого дня он не встречался с Нориаки Какеином лично и догадался о его персоне лишь потому, что больше мальчишек с этим оружием массового поражения альф между булок у них в компании не было. Почему-то единственное, что Дио мог вспомнить о внешности Нориаки Какеина, это его рыжие волосы. Теперь даже мысли об этом сотруднике вызывали давящее чувство внутри - клубок из раздражения, ярости и немного обиды. Это было несправедливо - то, что такая вещь случилась именно с ним. Он был уверен, что это действительно просто случайность, что эта глупая шлюха не ставила целью испортить Дио жизнь - но облегчения эта уверенность не приносила. Хотелось схватить Нориаки Какеина за рыжие волосы и сунуть его голову в тот сортир, на котором он дрожал, истекал смазкой, и подставлял задницу. Хотелось, чтобы он понял, какую глупость совершил, вообще родившись на свет. Как бы то ни было, стоило подумать о случившемся холодной головой - сделанного не исправишь, Дио поставил Какеину метку. Даже само это понятие, которое он раньше считал безобидной блажью озабоченных романтиков, теперь казалось ему мерзким. Раньше Дио никого не метил, с Шиобаной как-то держал себя в руках - должно быть, даже в бессознательном состоянии не собирался связывать всю свою жизнь с этой скандальной истеричкой. Об институции меток он знал не так уж много - только то, что после укуса в эту их потаскушью железу омеги как-то менялись для большего соответствия с укусившим альфой - запах становился таким, чтобы партнер был к нему более восприимчив, а сама омега, кажется, была обречена испытывать сложности с половыми контактами со всеми, кроме своего альфы, на физическом уровне - своеобразный естественный пояс верности, только с кучей неприятной физиологии. Иными словами, пометить омегу - значит попросту навсегда сделать ее своей персональной сучкой. На самого альфу метки не оказывали никакого влияния, сколько бы шлюх он ни покусал. Поэтому о сути меток Дио раньше не задумывался - не было никакого повода. Теперь следовало все-таки собраться с мыслями и последовательно рассчитать риски: больше всего Дио беспокоила именно метка. По поводу изнасилования можно было не переживать - не обязательно даже быть юристом, чтобы знать: ни один суд не обвинит серьезного уважаемого альфу в изнасиловании омеги в состоянии течки. “Течный омега дырке не хозяин” - сказал бы кто-то из присяжных под одобрительные смешки из зала, а судье осталось бы сделать остряку замечание и облечь эту неоспоримую истину в подходящую формулировку из свода законов. Но несогласованная метка - это уже не настолько безобидная шалость. В первую очередь Дио хотел понять, что ему за это грозит. Наихудший вариант. Самый оптимальный вариант. От чего может зависеть решение. Как все к этому решению подвести. Если разложить задачу на этапы - сразу кажется, не такая уж и сложная наука. Проблема заключалась в том, что гендерными законами Дио никогда плотно не занимался - почти сразу, оказавшись в профессии, он понял, где будет проще всего огрузиться деньгами, и пошел по пути корпоративных споров и консультаций, параллельно разными способами нагребая себе кучу совершенно унылых и бесперспективных, но заведомо выигрышных кейсов, чтобы нарисовалась красивая статистика. Теперь, с толпой юрисконсультов в подчинении, в любой неясной ситуации Дио стоило всего лишь спустить задачу кому-то, кто повозится над ней в рамках своих рабочих обязанностей, и принесет ему готовое решение, - но сейчас дело обстояло иначе. О происшествии наверняка догадался Айс, которого Дио отправил вызвать полуобморочному омеге такси до дома, - на молчание Айса он мог рассчитывать, но лучше бы больше никому не употреблять его имя со словом “омега” в одном предложении. Даже оставлять цифровой след таким компрометирующим поисковым запросом Дио опасался. Иного выхода, кроме как по старинке искать информацию в справочниках и учебниках, он не видел. Первое, что Дио узнал, занимаясь этим вопросом - что почти вся юридическая информация в этом поле устаревшая, замшелая и воспринимать ее даже сложнее, чем прочее законотворчество. В ряде случаев вместо привычных статей, пунктов и подпунктов, тексты ссылались на чертовы старые обычаи и религиозные ритуалы - какие-то трехдневные доборы и поверки насухую, значениями которых Дио раньше не пришло бы в голову интересоваться. Выяснилось, что регламент оставления меток появился относительно недавно - в большинстве стран, претендующих на звание цивилизованных, до самого двадцатого века альфы имели полное право метить всех омег, которые попадаются на пути, даже несмотря на то, что брачные союзы были уже давно определены как исключительно моногамные. При этом, насколько Дио знал, омег не так часто метили - в этом и заключались, по мнению прогрессивных элит, цивилизованность и гуманизм: пары создаются и распадаются, чтобы сформировать новые союзы, нет никакого смысла обрекать кого-то на вечную привязанность и лишать возможности исполнить свое изначальное предназначение. У Дио даже мелькнуло предположение, что многие альфы просто боялись такой ответственности. Фактически, одному альфе ограничили количество присвоенных омег до пяти - за исключением ряда поправок и оговорок, умело жонглируя которыми можно было избегать наказания вплоть до достижения двенадцати доказанных оставленных меток - все ввиду того, что из-за альф, которые беспрепятственно метили случайных партнеров, омеги испытывали трудности с последующим коитусом с другими, и это начинало угрожать демографической ситуации. Естественно - никакому уважающему себя альфе не нужен порченный товар. Никакой альфа не пожелает услышать отказ. Наказания же за метки были преимущественно административные, причем благоприобретателями почти никогда не становились сами пострадавшие. Несдержанный альфа выплачивал штраф законному супругу жертвы, иногда постоянному партнеру, в отдельных случаях родителю или опекуну. Он зачитался старым кейсом, где штраф, который насильник одной благородной омеги должен был выплатить ее отцу, высчитывали с учетом дохода и имущества альфы, за которую жертву предполагалось выдать замуж, а также упущенной выгоды из-за невозможности объединить их предприятия. Не уточнялось, где обвиняемый взял такую внушительную сумму и выплатил ли ее до конца, но описание кейса заканчивалось на том, что компенсация вполне устроила отца омеги и позволила легко перенести известие о ее самоубийстве в день шестнадцатилетия, а предприятия в итоге все равно объединили. Обычно никаких подробностей о судьбах пострадавших в таких очерках не писали - но автору этого явно хотелось завершить все счастливым финалом. Дио как будто прочитал художественный роман. Немного иначе дела обстояли в религиозных государствах - и к наказаниям там подходили более креативно. Отношение к институции брака там было другое, разводы не разрешались - потому и метки на омегах часто являлись строго обязательными. Дио начитался целой кучи околоэзотерических трактатов о ритуалах оставления меток на омегах - иногда просто странных и болезненных, иногда откровенно унижающих человеческое достоинство, - но при заключении брака омегу непременно клеймили меткой, лишая права когда-либо выйти из этого союза. Для удобства альфы в таких культурах обычно допускалось многоженство. В отличие от экономически развитых стран, рождаемость в нестабильных и бедных государствах держалась на порядок выше и, насколько Дио мог судить, жизнь омеги ценилась, наоборот, не в пример дешево. Изнасилования и незаконное размечивание омег были не так уж редки - и омеги наказывались за это практически наравне со своими обидчиками. Их могли казнить - публично или отдать на расправу обманутому альфе или опозоренной семье. Могли просто изувечить - отрезать нос, лишить конечности - что-то, что не помешает впредь использовать омегу по прямому назначению. Так вышло, что для продолжения рода альф омеги были необходимой составляющей, так что в семьях с небольшим количеством омег даже в случае осквернения или попыток побега их щадили. Беглых омег при поимке могли, например, просто ослепить, чтобы впредь побег был невозможен. Такая кара подавалась как пример милосердного отношения. Было немного удивительно, что при такой суровой системе наказаний изнасилования и проставление меток незамужним омегам все равно случались - особенно, учитывая, что их обычно отдавали альфам уже в возрасте тринадцати - пятнадцати лет. То есть, даже в обществах, насквозь пропитанных богобоязнью, все равно находились толпы желающих насиловать детей. Это вызывало у Дио недоумение. Но почти все, что Дио изучил по этому вопросу, в итоге не имело для него никакого значения - во всех без исключения государствах с мощной опорой на религию однополые связи категорически возбранялись, а мужчинам-омегам удавалось жить в покое поодиночке или в браке с женщинами только если они хорошо скрывали свою суть. Почти в любой такой культуре омега мужского пола считался насмешкой природы, оскорблением, позором, наказанием, которое бог шлет его родителям - сама идея течки у мужчины считалась пороком, грехом и исключительной грязью. Почти любое действие в отношении таких омег каралось исключительно их смертью - их не стоило ни кормить, ни давать им работу, ни оказывать сочувствие - ради их же блага. Мужчину, возлегшего с течным мужчиной, ждала смерть - проблема была лишь в том, что одному из возлегших было несложно скрыть противоестественную связь - а вот другой с высокой вероятностью от нее залетал и готовился принять весь божий и народный гнев на себя. Стоит ли говорить, что медицинские услуги по прерыванию нежелательной беременности и родоразрешению для мужчин там не оказывались как класс. Все это едва ли билось с другой риторикой, которая проскальзывала то и дело между строк: омеги - вместилища похоти и греха, созданные богом для ублажения альф. Нет вины мужчины в том, что он возжелал испить от источника удовольствий. Зато на источниках этих удовольствий вины всегда было хоть отбавляй. Все эти увлекательные истории о справедливо наказанных омегах с выжженными глазами, которые были обречены на механический рабский труд и бесконечные беременности до неизбежной - и довольно скорой - кончины, позволили Дио немного отвлечься от неприятных мыслей, которые преследовали его с того самого происшествия в уборной. Он не понимал, почему изнасилования омег так распространены, когда сам едва придя домой, долго пытался отмыться - даже, когда кожа уже начала гореть, все еще хотелось содрать ее и, может, даже проблеваться, чтобы в теле не осталось ничего, связывающего Дио с моментом худшего проявления себя. До сих пор он чувствовал себя отвратительно - использованным, слабым, обманутым. То, что произошло, было шокирующей несправедливостью. Ублюдочный омега воспользовался его уязвимостью для удовлетворения своей низменной отвратительной потребности, застал врасплох, вынудил поддаться инстинктам, как какое-то животное. Он, Дио, стал средством удовлетворения чужого приступа похоти, стал жертвой какого-то ничтожества, какого-то никчемного мальчишки. Еще никогда он не испытывал такого презрения к омегам. Даже прочитанные описания зверств, творимых с омегами, которые в некоторых странах называли законами, не вызвали у него сочувствия. Из всего прочитанного Дио смог понять, что, если Нориаки Какеин не побежит жаловаться и предавать произошедшее гласности, ему в целом ничего существенного не грозит. Следовательно, как бы ни было велико его желание немедленно избавиться от грязной шлюхи любой ценой - риски перевешивали. Устранить его физически - дорого, но вполне реально, эти дырки умирают выебанными в подворотнях почти каждый день, - однако он сам опрометчиво сделал парня-омегу своим залогом придания компании многообразия, толерантности и космополитического лоска, и любая крупица внимания к этой истории сделала бы мероприятие неоправданно опасным. Уволить его тоже было затруднительно - конечно, Дио мог бы сделать это, когда бы ни пожелал, но не стоило давать Какеину еще один повод себе мстить. Нищий приезжий омега, которому все-таки хватило мозгов получить образование и найти работу - Дио был полностью уверен, что он поступит иначе: постарается извлечь из ситуации выгоду, попробует договориться. Едва ли у него хватит смелости на серьезное вымогательства, но с наивным шантажом Дио мог бы поработать. - Мистер Брандо, встреча с шефом полиции в два часа, - в его кабинет зашел Айс и замер в дверях. Дио попытался вернуться мыслями к реальности, бездумно пялясь в страницу с описанием суда над беременной омегой, которую по закону ждала немедленная смерть, но ее супруг настаивал, чтобы казнь была исполнена лишь после родов. - Спасибо. - Что-нибудь нужно, сэр? - Слышно что-нибудь от Нориаки Какеина? Айс сохранил бесстрастное лицо. Разумеется, он прекрасно понимал суть происходящего, и Дио было даже немного интересно его мнение по этому поводу, но Айс твердо держал его при себе. - Теренс сообщил, что он взял отгул с выплатой по минимальной ставке. Я проверил, он еще ни разу не пользовался ежемесячными отгулами, положенными омегам, его день в этом месяце не использован. Ничего удивительного, отправился зализывать раны. Что не отменяло необходимости быть начеку. - Мне нужна вся информация по Какеину. Помимо уже предоставленной - вся, которую ты сможешь найти. Дио подумал, что вероятно, Айс даже не скрывал своих мыслей о его поступке, а просто ничего на самом деле об этом не думал. - Понял вас, сэр.