***
Пять лет спустя после переезда Лань Чжаня на Луаньцзан. Та часть пещеры, где спал Старейшина, была скрыта от посторонних глаз украшенной изящной каллиграфией ширмой, которую в прошлом году смастерил и расписал для своего наставника сам Лань Ванцзи. Юный дракон из вежливости постучал костяшками пальцев по её деревянному каркасу, чтобы сообщить о своём присутствии, хотя и прекрасно осознавал, что столь тихого звука будет недостаточно, чтобы разбудить хозяина «дворца», ведь этот «жуткий демон» прошлым вечером упорно усмирял себя вином Четвёртого дядюшки, с энтузиазмом отмечая праздник драконьих лодок. Ожидаемо не дождавшись никакой реакции на стук, Ванцзи, получивший от Вэнь Цин разрешение беспокоить Старейшину в любое время дня и ночи ещё в первый год своего проживания здесь, с чистой совестью обошёл ширму и опустился перед стоявшей за ней кроватью на колени. Старое одеяло было смято и отброшено, а потому не скрывало стройное, вспотевшее из-за жары тело. Одна нога с задравшейся почти до самого бедра штаниной свисала с кровати, а другая коленом упиралась в каменную стену. Нижняя рубашка задралась, обнажая бледный впалый живот с тонкой дорожкой коротких черных волос в нижней его части. Пользуясь тем, что мужчина перед ним крепко спит, Ванцзи протянул руку к его лицу, осторожно убрал прядь волос, пересекавшую мокрый лоб, и опустил на него ладонь. Кожа под пальцами, к счастью, оказалась холодной. Старейшина Илин хоть и был одним из самых могущественных людей в мире заклинателей, ухитрялся часто и тяжело заболевать, и при этом каждый раз тщательно это скрывал к крайнему неудовольствию Вэнь Цин. Сегодня Старейшина, судя по всему, был здоров, а потому Лань Ванцзи без малейшего угрызения совести его разбудил, легонько встряхнув за плечо и тихо позвав: «Гэгэ, пора вставать». Всё равно наставник спросонья не разберёт слов, а потому не поймёт, как именно его назвали. С губ Старейшины сорвался протестующий стон, от которого у Ванцзи моментально заалелили уши, а по спине пробежали щекотные мурашки. Сонный мужчина попытался спрятаться от жестокого, будящего людей в несусветную рань, ученика, укрывшись одеялом, но вслепую не смог его нащупать, а потому глаза ему всё же пришлось открыть. — Я принес завтрак, — попытался задобрить хмурого Старейшину Лань Ванцзи, — и наполнил бочку тёплой водой, так что вы можете умыться. Старейшина не задобрился и, продолжая сердито смотреть на сидевшего перед ним с идеально ровной спиной и невозмутимым выражением лица Ванцзи, задумчиво проворчал: — Никак не могу для себя решить: ты моё личное маленькое чудовище или же ниспосланное небесами чудо. Кто же ты, Лань Чжань? Учителя, старейшины и три тысячи правил Гусу чётко учили Лань Ванцзи делить мир на чёрное и белое. Восхитительный же человек перед ним день за днём убедительно доказывал, что всё устроено далеко не так просто. — Думаю, что истина, как это часто бывает, где-то посередине, — ответил Лань Ванцзи. — Но в те моменты, когда я чудовище, попрошу не называть меня маленьким. Это уже неуместно. Хотя бы используйте слово «средний», пожалуйста. Старейшина несколько раз удивлённо моргнул, а затем так заливисто рассмеялся, что скатился с кровати и едва не оказался на коленях у ошарашенного столь эмоциональной реакцией Лань Ванцзи. — Ах, милый мой Лань Чжань, — приобняв за узкие плечи смущённого подростка, весело зашептал ему на ухо Старейшина, — даже если ты однажды станешь ростом с гору Тайшань, в глазах своего гэгэ ты всё равно будешь той очаровательной крохой, которая когда-то не могла спокойно уснуть без его колыбельной. Совершенно недовольный таким раскладом Лань Ванцзи вырвался из объятий и поднялся с колен, чтобы получить редкую возможность строго посмотреть на своего наставника сверху вниз. — Сегодня день ритуала. И вы сами говорили, что лучше всего нам его завершить до обеда. Поэтому вам стоит поторопиться с умыванием и завтраком. — Ах, да. Ритуал. Вот почему ты сегодня нагрянул ко мне в такую рань. Такой нетерпеливый, — сквозь зевок пожурил его Старейшина. — Что ж, Лань Чжань, не буду тебя задерживать. Дай мне немного времени и я буду готов. Удовлетворённый таким ответом, Лань Ванцзи вышел из пещеры.***
Старейшина уже не раз позволял Лань Ванцзи принимать участие в ритуале, призванном очистить для их поселения новые клочки столь необходимой земли. Раньше тёмный заклинатель занимался этим скорее из научного интереса и сострадания к несчастным душам, ставшим заложниками древнего кладбища, чем из-за суровой необходимости. Но сейчас всё изменилось и один он уже не справлялся. Вэнь Яо, который был лишь немногим старше Вэнь Нина, пользуясь тем, что из-за слабого здоровья, которое сейчас было гораздо крепче благодаря заботе Вэнь Цин, почти ни с кем не контактировал до побега с земель клана Вэнь, а значит никем не мог быть узнан, порой отваживался спускаться в Илин на заработки, и там ухитрился найти себе невесту: красавицу-сироту, которая согласилась после свадьбы переехать на Луаньцзан вместе с малолетней сестрой. А недавно овдовевшая Вэнь Синь вот-вот родит ребёнка. Близкая подруга Вэнь Цин, проживающая в Безночном городе и годами снабжающая её информацией о действиях и планах Вэнь Жоханя, недавно написала ей письмо, где умоляла позволить ей и её семье найти приют на Луаньцзан, так как жизнь подле тирана и деспота с каждым днём становилась всё опасней и невыносимей. Им нужны были новые земли для домов, школы и огородов. За те пять лет, что Лань Ванцзи прожил на Луаньцзан, их поселение сильно изменилось. Нет, они не стали резко процветать и купаться в роскоши, но теперь их жизнь почти не отличалась от жизни людей любой другой небольшой деревни. Что удивительно, ведь Старейшина и Вэни, отрезанные от остального мира, построили свои дома и выращивали еду буквально на голых костях и прахе. И при этом они почти не испытывали нехватки в пище, одежде и необходимых предметах обихода. Но это пока. С приходом новых людей всё изменится и к этому нужно подготовиться. Раньше Старейшина, сначала в одиночку, а затем вместе с Ванцзи, избавлялся от тёмной энергии традиционными способами: играл «Очищение» и использовал талисманы. И на таких огромных участках, и при такой жуткой концентрации обиды и зла вокруг это было малоэффективно. А потому гениальный заклинатель разработал новый и, как и почти любое не прошедшее множество испытаний изобретение, крайне рискованный для себя способ борьбы с тёмной энергией. (Конечно, Старейшина уверял, что ритуал абсолютно безопасен, но никто ему не верил). И Ванцзи являлся важной его составляющей. Старейшина буквально доверял ему свою жизнь и осознание этого было одновременно и дико пугающим, и невероятно сладким. Лань Ванцзи нежно провёл кончиками пальцев по отзывчивым струнам своего гуциня. Они оба готовы, и они оба ни за что не подведут своего гэгэ. К нему подошла напряжённая Вэнь Цин, чьи изящные брови были нахмурены сильнее обычного. — Как он? — спросила она. — Здоров, — ответил Лань Ванцзи, — и готов к ритуалу. Меня лишь смущает, что он вчера много пил. — Увы, алкоголь лучше любых из моих трав помогает ему крепко спать, — раздражённо признала Вэнь Цин. — А с учётом того, что тёмная энергия наиболее безопасна именно в первый час после рассвета, хороший сон ему был необходим. Не волнуйся, похмельем он никогда не страдает и после завтрака будет в полном порядке. Главное, чтобы и к обеду он оставался в таком же состоянии. Лань Ванцзи, я, конечно, подготовила все необходимые инструменты и отвары на случай, если его нужно будет возвращать с того света, но, пожалуйста, сделай всё, чтобы мне не пришлось этого делать. В глубине души мы все любим этого безумца. Ещё совсем недавно Лань Ванцзи бы спросил, почему же Вэнь Цин позволяет Старейшине творить все эти опасные вещи, если она так сильно беспокоится о нём. Сейчас же юный дракон достаточно повзрослел, чтобы понимать: несмотря на неоспоримый авторитет Вэнь Цин, Старейшиной Илин всё же является именно наставник. Вэнь Цин могла советовать, могла не соглашаться и предлагать другие варианты, но не могла запрещать ему что-либо делать. Точнее могла, и порой Старейшина, высоко ценивший её, даже слушался, но в тех случаях, когда он считал это необходимым, он творил то что хотел, несмотря на все риски для себя. И делал это тайком, не желая никого лишний раз беспокоить. А потому Вэнь Цин, будучи весьма умной женщиной, в тех случаях, когда понимала, что Старейшину ей не переубедить, вместо того чтобы настаивать на своём, соглашалась с ним. Это позволяло ей быть в курсе большинства замыслов Старейшины и иметь возможность подготовиться к любым их последствиям, что бы в случае неудачи минимизировать полученный его телом вред. — Лань Чжань, я готов! — сообщил им бодрый голос о приближении Старейшины. — Привет, Вэнь Цин, пришла пожелать нам удачи? — Пришла предупредить тебя, что если ты посмеешь сегодня умереть, то из-под земли я тебя может и не достану, увы, на это способен только ты сам, но вот твой дух покой точно не обретёт, — зловеще заявила Вэнь Цин. — О, я ему столько всего выскажу, что даже призрачные уши слушать устанут, ведь за годы общения с тобой у меня очень много претензий накопилось, как и седых волос. И тебе придётся, наконец, меня выслушать, так как чудесного и крайне одарённого в общении с мёртвыми через гуцинь адепта из клана Лань ты сам к нам привёл и сам обучил. Помни, в очередной раз рискуя своей головой, что по тихому сбежать от нас в загробный мир больше у тебя возможности нет! — Айя! Твои волосы совершенны! Черны словно перья юных откормленных воронов, парящих над Луаньцзан! — попытался задобрить её изысканным комплиментом Старейшина. Вэнь Цин раздраженно фыркнула и, совершенно не впечатлённая, направилась в лечебницу, чтобы в очередной раз убедиться, что всё необходимое на месте и Старейшина, как бы ни прошёл ритуал, обязательно переживёт сегодняшний день. — Волнуется, — удивлённо усмехнувшись с нежностью отметил Старейшина, а затем, повернувшись к Лань Ванцзи уже непривычно серьёзным голосом сказал: — пошли, Лань Чжань. Чем скорее начнём, тем меньше ей и остальным нашим Вэням придётся за нас переживать.***
Перед тем как сделать шаг в центр начерченного прямо на земле магического поля, Старейшина скинул с плеч чёрное верхнее одеяние, которое изначально даже не было подпоясано, а затем стянул с себя кроваво-красную нижнюю рубаху, оставшись по пояс обнаженным. Лицо Лань Ванцзи оставалось бесстрастным, но вот ровное до этого момента дыхание сбилось, а хвост едва заметно предательски дёрнулся. Молодой дракон до боли впился аккуратно подстриженными короткими ногтями в ладонь, в попытке очистить разум и вернуть контроль над собственным телом. — Следи внимательно за мной, Лань Чжань, если ты позволишь тёмной энергии добраться до моего сердца, то я, скорее всего, умру, — напомнил ему Старейшина чересчур легкомысленным для таких жутких слов тоном. — Я не позволю этому случиться, — решительно заявил Лань Ванцзи. Его юное лицо всё ещё было слишком нежным для мужчины, но голос уже постепенно обретал глубину и уверенность взрослого человека, придавая дополнительную силу этим словам. — Спасибо, Лань Чжань, — ярко улыбнувшись поблагодарил Старейшина, — я рад, что моё сердце в столь надёжных руках. Теперь мне гораздо спокойней. Лань Ванцзи вдруг почувствовал, как его ногти, всё ещё впивающиеся в ладонь, кажется, заострились и стали длиннее. Странно. Такого раньше никогда не случалось. Старейшина аккуратно, чтобы не задеть магические символы, опустился на землю, положил возле своей правой руки Чэньцин, которой, если всё пройдёт как задумано, ему сегодня не придётся воспользоваться, закрыл глаза и принял позу для медитации. Развешанные на серых сухих ветках деревьев, столь отличных от своих живых сородичей, растущих на жилой части Луаньцзан, многочисленные талисманы задрожали, хотя вокруг, как обычно, не было и намёка на ветер. Старейшина тихо засвистел и они, послушные воле своего создателя, мгновенно вспыхнули и осыпались пеплом. Ставшие вновь голыми ветви почернели, но не загорелись — в планы гениального тёмного заклинателя пожар не входил. Лань Ванцзи почувствовал, как тут же резко похолодел воздух, когда их главная защита от тёмной энергии развеялась, и та жадно потекла к стройному молодому мужчине неподвижно сидящему в центре притягивающего её магического поля. Энергии на самом деле было не так уж и много: заклинатели позаботились об этом. Несколькими днями ранее они окружили их поселение дополнительными талисманами, не позволявшими чёрным туманным щупальцам проникнуть на уже очищенную территорию, а затем создали и вторую линию защиты, радиусом чуть побольше первой. И вот именно от заключенной между этими двумя рядами талисманов тёмной энергии им и предстояло избавиться, выиграв тем самым у этих мертвых земель себе ещё немного территории для жизни. Лань Ванцзи подозревал, что даже эти ничтожные (в сравнении со всем её объемом на Луаньцзан) крохи тёмной энергии сильнейшие заклинатели его родного клана очищали бы по меньшей мере неделю. Им же со Старейшиной предстояло справиться с этой задачей только вдвоём и крайне желательно было успеть до обеда. Туманные щупальца тёмной энергии, минуя нервно сжимающего гуцинь Лань Ванцзи, впервые за много лет надевшего белые, покрытые защитными знаками одежды, приблизились к другой, обманчиво беззащитной жертве. Они обвили шею Старейшины, его руки и живот и крепко сжали, пытаясь проникнуть под мертвенно бледную кожу и захватить неподвижно терпящее попытки вторжения тело. От этого зрелища Лань Ванцзи затошнило, но пока он ничего сделать не мог, чтобы прекратить всё это. Слишком рано, ведь тёмная энергия всё продолжала стекаться к магическому полю. Нужно было дождаться, когда она вся окажется там. Это было невыносимо! А вот Старейшина сидел спокойно. Лицо его было непривычно умиротворённым, поза расслабленной. Он словно бы уснул. Лишь капельки выступившего на лбу пота и резко вздымающаяся из-за тяжёлого дыхания грудь выдавали, что ему это мнимое спокойствие давалось отнюдь не легко. Пальцы Лань Ванцзи слегка подрагивали от нестерпимого желания прикоснуться к струнам гуциня и сыграть «Песнь очищения». Но пока нельзя. Рано. Рано. И он вынужден был продолжать ждать нужного момента. Спустя какое-то время на белой коже появились чёрные следы. Они начинались внизу живота, там, где у обычного заклинателя внутри было бы средоточие его силы — золотое ядро, а у Старейшины тонкий, едва заметный шрам, и ядовитыми змейками продвигались выше. К сердцу. «Если ты позволишь тёмной энергии добраться до моего сердца, то я, скорее всего, умру…» Тёмная энергия ещё не вся была поймана в ловушку, а той, что уже проникла в тело Старейшины, ещё предстоял довольно длительный путь — «змейки» не торопились и пожирали свою жертву медленно, словно смакуя каждый кусочек отравленной ими кожи. «У нас ещё есть время. Нужно лишь потерпеть. Терпеть! Ещё совсем немного и всё будет кончено. Но…» Сквозь закрытые веки Старейшины пробился демонический алый свет, а с губ сорвался тихий болезненный стон. С отчаянной мыслью «Хватит!» Лань Ванцзи заиграл. Сначала короткую резкую мелодию, заставившую магическое поле засветиться — ловушка для тёмной энергии захлопнулась. А затем полились нежные звуки «Очищения». Как только чёрные следы на коже Старейшины исчезли, а поле погасло, Лань Ванцзи поспешно убрал со своих колен гуцинь, и на подрагивающих от волнения ногах бросился ко всё ещё неподвижному наставнику. Стоило ему дотронуться до обнаженной кожи плеча, как в голове у Лань Ванцзи разом заголосили сотни обиженных голосов: «Я не хочу умирать, не хочу умирать, не хочу… не хочу… умирать… не хочу…» «Страшно… страшно… страшно… страшно… страшно… страшно… страшно…» «Я один, совсем один… Где моя семья? Сынок, иди ко мне, иди к папе… ко мне… одиноко… так одиноко… заберу тебя с собой…» «Ненавижу! Убью! Ненавижу! Убью! Ненавижу! Убью! Ненавижу! Убью! Ненавижу! Убью!» Голоса кричали о ненависти, о боли, о жажде и голоде, но чаще всего об одиночестве и тоске. А хуже всего было то, что в Лань Ванцзи проникли не только чужие мысли, но и чувства. Желудок сводило так, что хотелось вонзиться зубами в собственную руку, чтобы заполнить его мясом и кровью. Ноги не чувствовались, словно кто-то чудовищный их отгрыз, из-за чего Лань Ванцзи упал задыхаясь от боли и ощущения, что невидимые руки сжимают его шею. — Лань Чжань! — испуганно вскрикнул очнувшийся Старейшина. — Мы же договаривались, глупый ребёнок, что ты вмешаешься только когда вся тёмная энергия будет поглощена! Тёмный заклинатель аккуратно положил голову Лань Ванцзи себе на колени, а затем поднял лежащую рядом Чэньцин и заиграл «Покой». Последнее, что успел увидеть Лань Ванцзи, прежде чем потерять сознание — это клонящееся к закату солнце над головой учителя. «Значит, гэгэ выслушивал эти крики и терпел эту невыносимую боль на протяжении нескольких часов», — с ужасом подумал юноша, за мгновение до того, как погрузиться в блаженное беспамятство.***
Следующий день начался с ссоры. — Ты самый большой идиот, которого мне доводилось встречать! — гневно выкрикнула Вэнь Цин. — Не оскорбляй меня! Ты встречала Вэнь Чао! — возмущённо ответил Старейшина. — У него хотя бы был развит инстинкт самосохранения! — Если бы это было так, он бы не полез к моей семье! Тихо стоявший в стороне от спорщиков Лань Ванцзи поежился. Если сын Вэнь Жоханя полез к семье гэгэ, то вряд ли для неё это хорошо закончилось. Возможно именно поэтому на Луаньцзан не живет никто из его родных. И косвенным подтверждением того, что эта внезапно всплывшая тема была болезненной, служило то, что Вэнь Цин, даже будучи крайне разгневанной, не стала её развивать. — Ладно, — сделав глубокий усталый вздох, уже спокойней произнесла она, — о том, как сильно ты преуменьшаешь опасность своих экспериментов, мы поговорим позже. В очередной раз. А сегодня ты весь день лежишь в постели и восстанавливаешь силы. — Эй, это Лань Чжань был тем, кто потерял сознание и кого пришлось нести к тебе в лечебницу! Почему постельный режим прописан мне, а не ему? — обиженно заныл Старейшина. От мысли, что гэгэ пришлось нести его на руках, словно хрупкую, лишившуюся сознания девицу, Лань Ванцзи чрезвычайно смутился. Уши его, предусмотрительно скрытые волосами, обдало жаром, а хвост взволнованно дёрнулся. — Потому что на него тёмная энергия воздействовала гораздо меньше времени, чем на тебя. К тому же у него есть сильное драконье золотое ядро, а у тебя оно… — Вэнь Цин кинула короткий взволнованный взгляд в сторону Лань Ванцзи, — человеческое. Нет ничего удивительного в том, что твой ученик оправился за одну ночь, а ты нет. То, что Старейшина не пытался встать с постели и пил, хоть и демонстративно морщась, горький настой, сваренный Вэнь Цин, означало, что он в целом с ней согласен. Но это не отменяло его желания покапризничать. — Это не честно! У меня на сегодня запланировано много важных дел! Мне некогда лежать! — И что же это за дела, позволь узнать? — с подозрением в голосе спросила Вэнь Цин. — Сходить в Илин на рынок. Там сегодня должна торговать Шаньшань. Благодаря моему красивому лицу и безупречным манерам, я всегда получаю у неё скидку и самые свежие продукты, — гордо ответил Старейшина. Лань Ванцзи вспомнил милую весёлую девушку за прилавком с фруктами, которая всегда встречала их со Старейшиной ослепительной улыбкой и свежими сплетнями. Вспомнил комплименты, которыми не скупясь одаривал торговку его красноречивый гэгэ и нежный румянец, каждый раз окрашивавший её круглые девичьи щеки в ответ на эти льстивые слова. Вспомнил довольное выражение лица Старейшины, когда он с аппетитом ел подаренные локвы. Сердце Лань Ванцзи болезненно заныло, и он расстроенно воскликнул, едва ли не впервые в жизни так повысив голос: — Если у вас нет определённых намерений, то не соблазняйте других! Вы лишь потакаете своим желаниям, а они потом маются в замешательстве! Старейшина, который казалось успел забыть, что Вэнь Цин не одна пришла его навестить, растерянно обернулся в его сторону и осторожно, словно считая, что рассерженный Лань Ванцзи — плод его все ещё не пришедшего в себя после ритуала разума, спросил: — Почему ты так разозлился, Лань Чжань? Я же не тебя соблазняю, — Лань Ванцзи с болью заметил, как Старейшина слегка поёжился от своих слов, словно сама мысль о том, чтобы соблазнять Лань Ванцзи, была ему крайне неприятна, — а потому и не тебе маяться в замешательстве. Разве только… — Разве только что? — резким тоном спросил Лань Ванцзи. — Разве только тебе самому, Лань Чжань, не нравится Шаньшань! Довольный разгадкой странного поведения своего подопечного, Старейшина не заметил, как на лицах обоих его собеседников на мгновение промелькнуло почти одинаковое страдальческое выражение. Лань Ванцзи почувствовал резкую необходимость сбежать. — У нас действительно заканчиваются продукты. Я сам схожу на рынок, — игнорируя Старейшину, обратился он к Вэнь Цин, — Молодая госпожа Вэнь, подготовьте мне, пожалуйста, список необходимого. — А у тебя достаточно духовной энергии, чтобы поддерживать человеческий облик? Если верить древним легендам, у драконов имеются три формы: человеческая, звериная и гибридная — истинная, а потому не требующая от дракона никаких духовных затрат для её поддержания. Лань Ванцзи освоил перевоплощение в человеческую форму чуть больше года назад и с тех пор мог сопровождать Старейшину в его походах на рынок. Звериная пока ему ещё не давалась, но… Лань Ванцзи вспомнил о шрамах на ладони от внезапно увеличившихся и заострившихся ногтей. Кажется, осталось недолго до того момента, когда он сможет превращаться в огромного летающего мифического зверя. Вместо ответа Лань Ванцзи позволил духовной энергии окутать своё тело и скрыть его уже весьма солидные рога и торчащий из-под полы ханьфу массивный чешуйчатый хвост. Теперь от обычного человека его отличали лишь необыкновенно светлые глаза. Оценив его новый вид придирчивым взглядом, Вэнь Цин осталась довольна. — Хорошо. Я напишу тебе список и выдам денег. — Когда придешь на рынок, не смотри так сурово на Шаньшань, — раздражённый тем, что его игнорируют, встрял Старейшина. — Улыбнись ей и скажи пару ласковых слов! Лань Ванцзи резко развернулся и отправился в сторону выхода из пещеры с максимальной скоростью, при которой ходьба ещё не считалась бегом. — Бедный мальчик, — провожая его искренним сочувствующим взглядом, прошептала себе под нос Вэнь Цин.***
Когда Лань Ванцзи покинул пещеру, Вэнь Цин вновь обернулась к Вэй Усяню и, пытаясь за строгостью в голосе скрыть охватившее её волнение, спросила: — Теперь, когда мы одни, объясни, что ты затеял. Даже ты не настолько безумен, чтобы ради куска мёртвой земли позволить озлобленным духам часами терзать себя. Вэй Усянь досадливо поморщился. Порой он отчаянно хотел, чтобы его подруга была менее проницательной. — Те письма, которые ты получаешь из Цишаня, — осторожно начал объяснять он, — с каждым разом их тон становится всё мрачнее и мрачнее. Напрямую в них об этом не говорится, но ты ведь тоже понимаешь, что Вэнь Жохань… — … готовится начать войну, — Вэнь Цин тоже смогла уловить это сокрытое между строк тревожное послание. — И что? Мы оба знали, что это лишь вопрос времени. И мы к этому давно подготовились. — Недостаточно! — нервно возразил Вэй Усянь. Увы, Вэнь Цин хорошо были известны корни этой паранойи: на Пристани Лотоса тоже ждали нападения. Но это знание не спасло родной дом Вэй Усяня. — Что ты придумал? — Я придумал создать оружие. Для этого мне было необходимо не просто очистить заточённые здесь несчастные души от удерживающей их на земле тёмной энергии. Я решил попытаться разделить их: души отправить на перерождение, оставшуюся энергию собрать внутри себя, а затем перенаправить в специально созданный артефакт. Это звучало жутко. Неправильно. Сложно. Гениально. — И? У тебя получилось? Вэй Усянь кивнул в сторону своего рабочего стола, где стояла покрытая многочисленными символами, образующими защитные заклинания, шкатулка. Именно в неё он положил разделенного на две половинки железного тигра, которого до этого, в тайне от Лань Ванцзи, закопал в том месте, которое чуть позже стало центром магического поля для их ритуала. Вэнь Цин аккуратно взяла шкатулку в руки и с опаской заглянула внутрь. С мрачной торжественностью Вэй Усянь представил своё изобретение резко побледневшей женщине: — Знакомься, Вэнь Цин, перед тобой Стигийская Тигриная Печать.***
Он честно пытался быть с Шаньшань любезным. В конце концов, она действительно хорошая девушка и не виновата, что из-за неё его сердце болит. Но вышло у Лань Ванцзи, судя по кислому выражению лица Шаньшань, не очень. В следующий свой визит, когда ему станет легче, он попытается скрывать своё истинное к ней отношение получше. Возвращаясь домой, Лань Ванцзи не мог не думать о слишком понимающем взгляде Вэнь Цин, который она бросила на него этим утром в пещере. Конечно же ей уже было известно, что Шаньшань, как и любая другая девушка, его не интересует. Несколько месяцев назад Вэнь Цин, на правах врача, пригласила Лань Ванцзи к себе в лечебницу, чтобы узнать: известно ли ему откуда берутся дети, и как вообще строятся близкие отношения между мужчиной и женщиной. Вэнь Цин даже предложила ему стопку книг на случай, если прочитать их Лань Ванцзи будет менее неловко, чем обсуждать такие темы с ней. Он хоть уже и знал от более старшего, а потому уже прошедшего через это Вэнь Нина, что подобный разговор однажды случится, всё равно ужасно смутился, и из-за этого случайно честно признался, что девушками и близкими с ними отношениями он не интересуется. Вэнь Цин тогда, к огромному его облегчению, ни о чём дальше расспрашивать не стала, а лишь молча убрала предложенные книги. Лань Ванцзи было наивно решил, что на этом всё и закончилось, но неделю спустя его снова пригласили в лечебницу, где вручили уже другие, более соответствующие его вкусу книги. В тот день впервые в жизни у него от смущения вспыхнули не только уши, но и всё лицо, и даже шея. Тогда Лань Ванцзи оставалось лишь отчаянно надеяться, что Вэнь Цин, даже зная, что он, по всей видимости, обрезанный рукав, не догадывается, на кого именно направлены его чувства. Что ж, теперь очевидно, что это не так. Поглощенный этими мрачными мыслями, юный дракон был непривычно рассеян, а потому не заметил идущего за ним высокого мужчину в скрывающей лицо шляпе, и не среагировал вовремя, когда тот, выйдя с ним на безлюдную улицу, резко приблизился и, зажав ему рот, толкнул в ближайшую подворотню.