Трикстер

      Стайлз отшатнулся от выглядящей чертовски острой катаны, которая была в руках Они, стоящего за окном, и посмотрел на Скотта крайне недоверчиво.       — Ты предлагаешь нам просто сдаться им? — он едва сдержал нотки истерики и спрятался за спинами Итана и Эйдана, ничуть не смущаясь их недовольных взглядов.       — Они просто проверят нас. Не навредят, — уверенности Скотта поубавилось, когда Стайлз посмотрел на него, как на нашкодившего щенка (Стайлз всегда так смотрел, когда считал, что Скотт говорит что-то идиотское). — Ну что?       — Я почти уверен, что Они управляет мама Киры. — Стайлз ухмыльнулся на скептические взгляды. — Стала бы она проверять собственную дочь, если бы не была уверена, что она опасна? Типа, мой папа бы со мной просто поговорил, если бы подозревал в чём-то. А если бы он точно знал, что я что-то натворил, приковал бы меня наручниками к стулу или запер в камере на ночь. — Стайлз развёл руками, игнорируя ворчание Ногицунэ рядом с ухом. — Как видите, она решила не поговорить, а приступить к более решительным действиям.       — Кира не опасна!       — Это не моя мама!       Стайлз поднял руки в защитном жесте, когда Скотт и Кира заговорили в один голос, недовольные его предположением.       — Спокойно, дамы. Я понимаю, что среди вас я — холодный разум, логика и расчёт, но просто подумайте. — Стайлз дождался, пока они успокоятся, и продолжил, как бы неохотно. — Способности кицунэ передаются по наследству, умники, и обычно лисицами бывают женщины. Так что твоя мать, Кира, кицунэ с вероятностью высокой и неопровержимой.       — Но это не значит, что она управляет Они, — неуверенно попыталась вступиться за мать Кира, но Стайлз только скептично изогнул брови, эффективно разрушая всю её хлипкую линию защиты.       — Вряд ли в Бейкон Хиллс появилось несколько кицунэ в одно и то же время. Это твоя мать, я уверен. И она почему-то решила проверить тебя с помощью Они, рискуя твоей жизнью, вместо того, чтобы поговорить. — Стайлз подошёл ближе и действительно попытался её приободрить, видя её испуганное выражение лица. — Даже если в тебя вселился этот дух злобы или как его там, ты в этом не виновата. Мы защитим тебя. Но нам не следует рисковать, позволяя им проверить Киру. Это может закончиться плохо. — Последние два предложения были адресованы всем в комнате, и Скотт неохотно кивнул.       — Ты прав. Нужно придумать что-нибудь другое.       — И побыстрее, МакКолл, — мрачно сказал Эйдан, нервно косясь на периодически трясущиеся окно и двери. — Рябина не удержит их надолго.       — Клянусь, как только всё это закончится, вы все будете делать ремонт в этом доме. — Мелисса устало прикрыла глаза. — Кира может позвонить матери и попытаться поговорить? Это кажется разумным вариантом.       — Разумным и единственным, — кивнул Скотт и ободряюще улыбнулся Кире. — Ты можешь попробовать?       Стайлз вздохнул, слушая недовольства Ногицунэ, его яростные крики и угрозы в сторону Ношико. И не то чтобы они были незаслуженными, но… Стайлза воротило от одних только мыслей о том, что Ногицунэ хотел с ней сделать. Все эти кровь, кишки, сломанные хвосты… Месть могла бы свершиться и куда более изящно.       — Что ты хочешь этим сказать, искорка? — Ногицунэ понизил градус своей ярости, и Стайлз вдруг понял, что лис никогда и не поддавался слепому гневу — он просто играл, докучая ему нелицеприятными картинками вывернутой наизнанку Ношико. Как ребёнок, специально доводящий родителя до нервного тика.       — Ты придурок, — проворчал он, и попытался перейти на «мысленный» разговор, который всё ещё не всегда у него получался. — Я тут спасаю твою шкуру, мог бы поблагодарить меня.       — Ты спасаешь меня, только чтобы я помог тебе закончить бестиарий.       Стайлз не стал этого отрицать, только хмыкнул, в глубине души зная, что это далеко не так.       — Итак, что мы будем делать? Сейчас Кира позвонит матери, разгадает наш блеф, и Они захотят проверить нас. Мне что-то не хочется быть насаженной на катану бабочкой.       — Мы сможем разобраться с демонами. Но если ты не хочешь показывать меня своим друзьям, придётся уйти в уединённое место. — Голос Ногицунэ звучал нетерпеливо, и Стайлз знал, что сейчас лис задаст мучающий его вопрос. — Что ты имел в виду, думая о более изящной мести?       — Да что угодно будет изящнее оторванной головы, — повёл плечами Стайлз, сбрасывая мурашки отвращения. — Она же древняя кицунэ. Для неё смерть — не самое страшное.       — Предлагаешь убить её дочурку?       — Полегче, Потрошитель, — усмехнулся Стайлз. — Я имел в виду… Существуют способы лишить её сил и бессмертия? Стать слабой и смертной после веков жизни, как могущественной лисицы, кажется не очень забавным. Для неё. На самом деле это похоже на депрессию, слёзы и боль, которую можно съесть. И это будет длиться ещё лет пятьдесят, если она столько протянет. Смерть же наступает быстро и частенько разочаровывает.       Ногицунэ молчал бесконечно долгую минуту, и Стайлз успел занервничать, опасаясь, что переступил какую-то грань. Но когда лис заговорил, голос его был полон восхищения и пробирающей до дрожи жадности, от чего Стайлз невольно покраснел.       — Я знал, что ты привлёк меня не просто так, Стайлз. Ты восхитительно жестокий и умный мальчик. Я собираюсь наслаждаться каждой минутой, проведённой рядом с тобой.       — Ты не можешь говорить такие вещи! — Стайлз постарался сделать лицо невозмутимым, когда Скотт недоумённо посмотрел на него, учуяв его смущение и удовлетворение своим чутким вервольфским носом.       — Почему нет? — насмешливо растянул слова Ногицунэ, ощущая его эмоции, как свои собственные, и наслаждаясь ими.       Стайлз не успел ответить, прерванный поражённым голосом Киры.       — Мама, — она говорила по телефону, и Стайлз не мог услышать ответ Ношико, в отличие от оборотней, которые заполонили собой весь этот чёртов дом. — Так это правда? Ты послала… Они врываются в дом Скотта! Они могут нам навредить. — Кира до побеления сжала губы, когда слушала ответ. — Нет. Отзови их. Давай поговорим. Мама? Мама!       Стайлз невпечатлённо наблюдал за этой драмой, с печалью осознавая, что демонов Ношико не отозвала, так как те продолжали попытки прорваться через окна и двери.       — Я так понимаю, ничего не вышло?       — Нет, но она сказала, что Они навредят только Ногицунэ. Она сказала, что в меня он вселиться не мог. — Кира выглядела немного успокоенной, но всё равно нервничала.       Стайлз помрачнел, когда пересёкся взглядом со Скоттом.       — Но мог в любого из нас, не так ли? — тихо спросил Стайлз, стараясь выглядеть испуганным. — Чёрт.       — Они уже проверили Эйдана и Итана. И им вряд ли нужны люди, так что не переживай, Стайлз. Пока они были нацелены только на сверхъестественных существ.       Скотт подобрался, когда послышался особо сильный треск и напряжённо посмотрел на окна, угрожающие распахнуться с минуты на минуту.       — Не глупи, Скотти. Я переживаю за тебя. — Он проигнорировал обиженный взгляд Киры, потому что какого чёрта? Он её не знал и не обязан был печься о её здоровье, только потому что она нравилась Скотту.       — Идите на кухню или в мою комнату. Лучше вам быть дальше, когда Они ворвутся.       Стайлз, не веря своему счастью, тут же согласился, удивив этим Скотта и Мелиссу, которые ожидали от него привычных споров и сопротивления.       — Не умирайте, иначе Мелисса заставит нас стирать кровь с пола и чистить ковры. — Стайлз отсалютовал закатившему глаза, но улыбнувшемуся Скотту и неуверенно кивнувшей Кире. Близнецы не смотрели на него, занятые наблюдением за окнами. — Пошли? — он посмотрел на Мелиссу, которая смотрела на него внимательным и подозрительным взглядом. — Что?       — Ничего. Просто… С тобой всё в порядке, Стайлз? — Мелисса пошла на кухню, старательно не думая о том, что оставляет своего сына сражаться с японскими демонами, которые имели при себе катаны.       — О, вы про «тьму вокруг сердца» и всё такое? Я в порядке.       У него действительно всё шло хорошо. Кошмары, что мучали его первое время исчезли с приходом Ногицунэ. Стайлз всё ещё ощущал что-то иное в себе, что-то, чего раньше не было или что было зарыто глубоко внутри, но всегда списывал подобное на таскающегося за ним духа. Это не было плохим чувством, но настораживающим и подозрительным. Потому что «тьма вокруг сердца» звучит не очень обнадеживающе, ладно?       — Я надеюсь, — кивнула Мелисса, усаживаясь за стол и положив на него локти. Она замолчала, прислушиваясь к тому, что происходило в гостиной.       Стайлз воспользовался этим шансом и, пробормотав что-то про ванную, быстро поднялся наверх, зная, что Они прорвутся всего через несколько мгновений. Он чувствовал, как истончается сила рябины, что их сдерживала.       Он исчез из поля зрения Мелиссы как раз вовремя. Двое Они появились посреди коридора, не вытаскивая катаны, но угрожающе нависая над ним. Стайлз облизнул губы, отступая на шаг и подталкивая Ногицунэ к действию, нервно косясь на металлические, оскаленные зубы, искусно вырезанные на устрашающей маске. Лис молчал. Стайлз посмотрел в горящие, жёлтые глаза демона и не смог больше отвести от этого зрелища взгляд. Он не заметил, как Они начал тянуть к нему руку, но очнулся от наваждения, когда его собственная ладонь, не подчиняясь ему самому, перехватила запястье демона.       — Упс, — сконфуженно посмотрел на руку Они Стайлз и улыбнулся, почувствовав спокойствие от того факта, что Ногицунэ его не бросил и действительно собирался помочь. — Кажется, мы собираемся сразиться, Шреддер.       Когда вторая рука пробила грудную клетку Они, Стайлз почувствовал только лёгкую прохладу и щекочущее чувство в ладони. Словно он опустил конечность в воду, оказавшую небольшое, незначительное сопротивление. С поражённым вздохом Стайлз выдернул руку из тела демона, чувствуя себя так, словно ходит во сне. Он одновременно и ощущал и не ощущал своё тело, управлял им, но в то же время знал, что находится под чьим-то контролем. Стайлз раскрыл сжатый кулак и с трепетом увидел убитого светлячка с переломанными крыльями и искорёженным тельцем.       Когда Они рассеялся в облаке чёрного дыма, Стайлз сглотнул, не зная, что он чувствует: страх или сладкое волнение. Ему не пришлось долго об этом думать, потому что второй Они переместился ему за спину и схватил его за голову. Стайлз не стал медлить и рывком подался вперёд и вниз, освобождаясь из крепкого захвата, после чего тут же сделал пошатнувшемуся демону подсечку. Тот упал с громким стуком и звоном металлических частей его одежды, от чего Стайлз сквозь зубы проворчал несколько проклятий. Оборотни могли это услышать и понять, что здесь что-то творится.       — Я ожидал, что у вас будут демонические красные лица, понимаешь? — шёпотом поделился Стайлз, когда его рука пробила грудную клетку Они. Он наклонился ближе, рассматривая неподвижную металлическую маску, единственным признаком жизни которой были глаза, медленно угасающие и холодные. — Вроде как ад, хвосты и рога. Но вы оказались куда симпатичнее.       Стайлз выдернул руку, сжимая в кулаке светлячка и с замиранием сердца наблюдая за тем, как Они — неубиваемый, сильный демон — рассыпается, словно неустойчивая груда песка. Ему нравилось ощущение силы в своих руках. Нравилось чувствовать не беспомощность и страх, а уверенность и тепло магии, разливающейся по венам. Ему нравилось быть сильным, способным на нечто большее… Это была власть, бремя которой легко могло его развратить. Стайлзу не следовало поддаваться этому так просто и так быстро. Он только показал свою слабость, искушённость и беспомощность.       Ногицунэ был чем-то особенным, Стайлз чувствовал это нутром, но не собирался поддаваться лису. Он помнил, как твёрдо решил, что ни в коем случае не отдаст Ногицунэ своё тело, что бы ни случилось, но сейчас его решимость пошатнулась.       Стайлз не рассказал о Ногицунэ друзьям и не попытался от него избавиться только из чистого любопытства и удовольствия, которое доставляли ему их разговоры. С Ногицунэ Стайлз больше не ощущал одиночества, они могли говорить о чём угодно, и лис никогда его не осуждал. Он был чем-то особенным, и Стайлз боялся, что может проиграть в этом противостоянии. Ему уже сложно было представить жизнь без постоянного присутствия лиса, его шёпота и мимолётных прикосновений.       — Идём к Мелиссе, Стайлз, она может что-то заподозрить — вывел его из задумчивости Ногицунэ, и Стайлз кивнул самому себе, решив придерживаться своей обычной тактики и игнорировать проблему, пока она не разрешится сама собой.       Его кулак разжался и мёртвый светлячок упал на деревянный пол, сломанные крылья колыхал сквозняк из разбитых окон. Девятихвостая тень следовала за ним по пятам.

***

      — Это смешно. Перестань вести себя так нелепо. — Ногицунэ почти рычал от негодования, скользя по теням, что окружали Стайлза и стараясь касаться его так часто, как только позволял его минимальный уровень сил. — Стайлз!       Стайлз не ответил, упрямо смотря в экран ноутбука и пытаясь делать домашнее задание. Сердце его заполошно билось, пальцы нервно постукивали по корпусу устройства, а глаза бегали по одной и той же строчке раз за разом.       — Если ты мне не ответишь, я вытащу бекон, который ты спрятал от отца, на самое видное место!       Стайлз, не удержавшись, фыркнул на эту нелепую угрозу, но мысленно похвалил лиса за старания. Хотя для тысячелетнего злобного духа, которым частенько овладевала жажда мести, его угрозы были неубедительными. Стайлзу было невдомёк, что обычно Ногицунэ расправлялся с раздражающими его людьми крайне жестоко и зачастую кроваво, чего позволить себе сейчас ни в коем случае не мог.       Ногицунэ недовольно нахмурился, когда понял, что его слова не возымели нужного ему эффекта. Что ж, он мог действовать и на износ.       — Я хочу знать, почему ты игнорируешь меня, искорка. Если не хочешь провести следующие несколько часов, слушая только мой голос, лучше сдаться прямо сейчас. — Ногицунэ замолк, отчаянно надеясь услышать ответ, но его не последовало. Его уязвляло и обижало молчание Стайлза, но он отказывался смотреть на это подобным образом. Ногицунэ решил, что ему скучно, а Стайлз — единственный, кто его на данный момент слышит. — Ты сам навлёк это на себя, дорогуша. Слушай. Это интересное произведение, я люблю читать его вслух по памяти, когда мне скучно. Будучи под Неметоном я даже досочинил утерянные места. Кхм-кхм. — Ногицунэ сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, прикрыв глаза и сосредоточившись. Выдержав небольшую паузу и зная, что Стайлзу интересно, несмотря на показное игнорирование, он начал неторопливо зачитывать знакомые строки, которые успел возненавидеть, раз за разом повторяя их в годы заточения. — «Пришла пора, чтоб истинный мудрец // О разуме поведал наконец. // Яви нам слово, восхваляя разум, // И поучай людей своим рассказом…»       Ногицунэ читал долго и с выражением, старательно делая ударения в нужных местах, меняя интонацию, понижая голос и даже специально хрипя. Сначала Стайлз поймал себя на том, что с удовольствием слушает уже привычный и почти родной голос. Потом восхитился знаниями Ногицунэ, затем начал ёрзать, желая то прокомментировать что-то, то засмеяться от особо смешной интонации, которые лис подделывал великолепно. Спустя, казалось, вечность, он уже начал вибрировать от возбуждения. Ему не удалось продержаться и нескольких часов.       — Всеобщей злобой души развратятся, // И, как гранит, сердца ожесточатся. // Замыслит злое сын отцу, а тот // Сам против сына козни возведет. // Владыкой станет раб, и к…       — Поверить не могу, что ты знаешь эту штуку наизусть! Там же девять томов или что-то вроде того, — Стайлз скорчил недовольную гримасу, когда услышал довольный смешок со стороны гущи теней в углу. Пришлось признать самому себе, что тактика игнорирования Ногицунэ была не самой трезвой. — Зачем ты вообще выучил его, чувак? Это круто, конечно, но очень бесполезно.       — Я ценитель искусства, лисёнок. И у меня фотографическая память. Мне нужно лишь раз прочесть что-то, чтобы запомнить навсегда. — Ногицунэ помолчал немного, а потом отстранённо добавил. — Значит, теперь ты со мной разговариваешь.       — Прости, ладно? Мне нужно было подумать, — Стайлз уткнулся взглядом в стол, чувствуя необъяснимую вину. — Я уже вру из-за тебя друзьям и папе, хотя даже не собираюсь и правда отдавать тебе своё тело. Это ненормально, что я покрываю тебя и наслаждаюсь твоим обществом.       Стайлз неловко поёрзал, когда понял, как откровенно и легко он выложил лису свои мысли. Пропало бы всё пропадом.       — Не притворяйся идиотом, Стайлз, тебе это не идёт. — Лис переместился ближе к Стайлзу, в тень, отбрасываемую письменным столом. — Ты часто думаешь о том, чтобы впустить меня. И ты хочешь это сделать. Но окончательное решение тебе мешает принять твои осторожность и подозрительность. Я уважаю это.       — Почему бы тебе не найти кого-нибудь другого?       — Ты мне нравишься. Я хочу тебя, — просто ответил лис. — И почему бы не решить всё здесь и сейчас?       — Я собираюсь поужинать с отцом, — тут же выпалил Стайлз, отпихнув домашнее задание и вскочив со стула. Он всегда реагировал подобным образом, когда Ногицунэ напрямую говорил о своих желаниях. — Я съем немного ягод, если ты обещаешь не мешать мне спать сегодня.       Ногицунэ улыбнулся, и улыбку можно было бы назвать нежной или мягкой, если бы такие слова были бы применимы к дикому лису. Стайлз не первый раз избегал этого разговора.       — Больше черники, искорка. И тогда я подумаю над этим. — Он позволил ему уйти, не давя необходимостью неизбежного спора или, если повезёт, договора.       Стайлз фыркнул и скрылся за дверью, предварительно выключив свет и задёрнув занавески на окне, чтобы лису было комфортнее. Ногицунэ устроился поудобнее на занимаемый ранее Стайлзом стуле и принялся менять местами пасту в ручках. Так, чтобы в жёлтой оказалась синяя, в зелёной — красная и наоборот. Это требовало много времени и концентрации, потому что его материальность была в лучшем случае временной и пропадала в самые неподходящие моменты. Он был слаб, и способен лишь на мелкие пакости, которые стали частью рутины Стайлза и всех его окружающих, но они всё равно доставляли ему удовольствие. Ногицунэ был шутником, озорником по натуре, любил беспорядок и хаос. Даже столь малое помогало ему чувствовать себя лучше.       Он слышал приглушённые голоса снизу, но не спускался на первый этаж, не желая быть нежеланным, невидимым гостем на семейном ужине отца и сына. Ногицунэ чувствовал необъяснимую печаль и тоску, но игнорировал эти чувства, стараясь убедить себя, что применять силу не придётся, что лисёнок согласится рано или поздно. Ему хотелось в это верить.       Однако просто веры было уже недостаточно. Ногицунэ нуждался в мести Ношико, но осуществить её мог только с настоящим телом. Возможно, Стайлза придётся подтолкнуть.

***

      Стайлз с криком подскочил в кровати, задушено хватая воздух и путаясь в простынях. Кожа блестела от пота, а дикие глаза были полны страха, бегая по комнате, но ничего не видя. Сердце загнанно колотилось, когда Стайлз пришёл в себя достаточно для того, чтобы поднести трясущиеся руки к лицу и начать пересчитывать пальцы.       — Один, два, три, четыре, пять, — Стайлз услышал скрип двери и неудержимо затрясся, сбившись со счёта и тут же начиная снова. — Один, два, три, четыре…       Кровать просела под чужим весом, и Стайлз отполз в угол, продолжая цепляться взглядом исключительно за свои руки.       — Искорка.       Голос был таким знакомым и безопасным, что Стайлз невольно немного расслабился, выдавив слабую улыбку.       — Это по-настоящему? — тихо прошептал он и, досчитав, наконец, пальцы на одной руке, перешёл к следующей. — Шесть, семь, восемь, — холодная рука легла ему на щёку, но Стайлз не прекратил считать, кусая губы и опасаясь худшего, несмотря на вспыхнувшую в груди надежду. — Девять, десять… Одиннадцать, — на последнем слове голос Стайлза дрогнул, и он сжался в комок, закрывая голову руками и сбрасывая ладонь Ногицунэ с щеки. — Уходи, уходи. Не надо, пожалуйста.       — Это всё сон, искорка, ничего не может случиться, — Стайлз испуганно замер, почувствовав, как тяжёлое тело придавливает его к кровати, а чужие руки обхватывают его лицо, заставляя поднять голову. Он упрямо держал глаза закрытыми. — Чего ты боишься, Стайлз?       — Ничего, ничего. Просто уйди, — он зажмурился, стараясь представить, что руки, что держали его невероятно крепко, исчезают, а знакомый голос, который стал ассоциироваться исключительно с чем-то хорошим, светлым и родным, перестаёт быть таким насмешливым и холодным.       — Посмотри на меня, Стайлз. — Стайлз вздрогнул, когда в голосе Ногицунэ появились рычащие, злые нотки. — Посмотри, что ты делаешь со мной, раз за разом отказывая, отодвигая мои потребности и желания на задний план. Игнорируя меня. Посмотри!       Стайлз не выдержал и открыл глаза, опасаясь худшего, но увидел перед собой лишь своё отражение, выглядящее искажённо и неестественно. Во рту у него пересохло, он провёл по зубам тяжёлым, похожим на наждачку, языком, и попытался отодвинуться, отчего-то пугаясь даже больше прежнего.       — Почему…       — Я — это ты, Стайлз. Ты придумал меня, потому что сходишь с ума. На самом деле меня нет и никогда не было.       — Ты лжёшь! — Стайлз почти задохнулся от такой перспективы, его охватил ужас. — Это неправда.       — Тебе хочется верить, что в этом мире есть человек, который понимает. Ты хочешь думать, что ты нужен кому-то настолько сильно, что он готов терпеливо ждать. Стайлз, ты правда верил в то, что Ногицунэ выбрал бы тебя? Пожалуйста, ты же ничто! Ты всё выдумал и живёшь в сказке! — злая ухмылка на лице его отражения смотрелась гротескно и по-настоящему жутко, страшно. Стайлзу казалось, что он видит в тенях, что были словно частью его отражения, блеск металлических зубов. — Почему Скотт и Эллисон ощущают последствия ритуала, а ты нет? Потому что ты убедил себя, что всё по-настоящему. Потому что ты веришь, что ты не сошёл с ума, ха!       — Нет, нет… — Стайлз опустил голову и схватился за волосы, отчаянно не желая верить в то, что звучало как правда. Он не хотел…       — Не переживай так, искорка, — рука отражения провела по его волосам таким знакомым и уже привычным жестом, что у Стайлза вырвался всхлип. — Иногда быть безумным не так уж и плохо, правда?       Стайлз не ответил. На секунду перед глазами всё потемнело, а уже в следующую от кричал, путаясь в простынях и плача. Слёзы чертили дорожки на щеках, капали на одеяло, не останавливаясь. Дверь в его комнату резко распахнулась и в его комнате оказался отец. Стайлз нервно, почти истерично засмеялся и, с трудом освободив руки из тканевого плена, начал считать пальцы.       — Всё в порядке, сынок, — шериф сел рядом с сыном, помог ему пересчитать пальцы и обнял, когда Стайлз убедился в реальности происходящего. Это происходило не первый раз за неделю, и Ноа всерьёз начал беспокоиться. Эти кошмары, больше похожие на припадки, очень напоминали Ноа его жену, когда у неё начали проявляться первые признаки слабоумия. — Тише, ты в безопасности.       — Я схожу с ума, папа… Я придумал… Его нет. — Стайлз всхлипнул и крепче сжал ночную рубашку Ноа, отчаянно желая, чтобы сон был ложью.       Этого не могло быть. Стайлз не мог придумать убитых Они, японские песенки, которые Ногицунэ мурлыкал себе под нос. Не мог придумать «Шахнаме», их бесконечную игру в города, издёвки и не прекращающиеся споры обо всём на свете. Он не мог.       — Я с тобой, сынок. Я всегда буду с тобой, — эти слова немного успокоили Стайлза. Он разжал мёртвую хватку, которой вцепился в отца, и осторожно лёг на влажные от пота простынь и подушку. — Всё в порядке.       Шериф посидел с ним ещё несколько минут и, убедившись, что Стайлз пришёл в себя, погладил его по голове, приглаживая влажные волосы, и ушёл, напоследок оставив дверь приоткрытой.       Стайлз ещё долго лежал, вглядываясь в темноту и до дрожи желая услышать знакомый голос.       Стайлз не позвал его, слишком боясь не услышать ответ. Ногицунэ никак не дал о себе знать.

***

      — Сколько часов ты спал? — Мелисса заботливо усадила его на больничную кровать, записывая каждое его слово.       Ногицунэ стоял где-то поблизости, но был необычайно молчалив и подавлен, и Стайлз не знал, в чём дело. Голова у него кружилась от недостатка сна и непрекращающихся параноидальных мыслей.       — Восемь.       — За ночь? — она уже знала ответ, обеспокоенно смотря на его тёмные круги под глазами и измождённый вид.       — За последние три дня.       Мелисса нахмурилась и отложила блокнот в сторону. Между бровей у неё образовалась морщинка, и Стайлз виновато опустил взгляд, жалея, что побеспокоил её своими проблемами.       — Я дам тебе снотворного и ты хорошенько поспишь, Стайлз. Под моим присмотром.       — Но кошмары…       — Я буду рядом и разбужу тебя, если в этом будет необходимость. — Мелисса дала Стайлзу нужную таблетку, помогла её выпить и лечь поудобнее и накрыла его одеялом. — Отдыхай, Стайлз. Это именно то, что тебе нужно. — Она задёрнула занавески и приглушила свет. — Я постоянно буду рядом, хорошо? Тебе не следует беспокоиться.       — Я… Спасибо. — Стайлз прикрыл глаза, а когда открыл в следующий раз, Мелисса уже ушла. В палате было темно, но свет из коридора делал её всё ещё видимой. Снотворное начинало действовать, перед глазами плыло, но Стайлз всё же сумел сосредоточиться на том, что беспокоило его даже больше, чем кошмары. — Ногицунэ?       — Я здесь, искорка, — тут же отозвался лис, но в его голосе было что-то, что настораживало Стайлза уже давно. Он словно избегал чего-то, не хотел говорить. А ещё в интонациях чувствовалась вина.       — Что происходит? Ты что-то знаешь… Что случилось? — сон нещадно забирал его в свои объятия, но Стайлз хотел получить ответы, потому боролся с сонливостью как мог. — Ногицунэ…       — Это я, — выпалил лис после нерешительной паузы. — Это я наслал на тебя кошмары, хотел подтолкнуть… Но они вышли из-под контроля. Они не должны быть такими реалистичными и сильными. Они должны были прекратиться почти сразу, но остались и сводят тебя с ума. Это я виноват, это…       Стайлз вяло улыбнулся тому, как отчаянно лис хочет, чтобы он поверил. Ногицунэ звучал так виновато, так разбито и беспомощно, что злиться на него просто не получалось. Держать глаза открытыми было всё труднее, и Стайлз сдался, опуская тяжёлые веки.       — Всё в порядке.       Ногицунэ не сдержал самоуничижительного смешка, с нежностью наблюдая, как Стайлз засыпает. Вина грызла его внутренности, но страшнее вины был страх.       Ногицунэ, Ноа и Мелисса опасались одного и того же в этот момент. Они с ужасом понимали, что болезнь матери могла догнать и Стайлза. И ни один из них не хотел видеть, как угасает дорогой им человек.       Ногицунэ был полон решимости спасти Стайлза. Того, кого знал всего месяц. Если бы Инари видела его сейчас, умерла бы от приступа неудержимого хохота, но Ногицунэ было плевать. Ему казалось, что он, наконец, нашёл своё место. И ему не хотелось так быстро его терять.