Трикстер

      Ногицунэ чувствовал себя так, словно снова был в ловушке под Неметоном. Стайлз сидел в специальной комнате в больничной рубашке до колен, готовый к МРТ. Скотт стоял рядом и обнимал его, пытаясь поддержать, и лис впервые был благодарен за то, что у Стайлза есть люди, которым он небезразличен, хотя он и ненавидел их всей душой. Потому что сам он сейчас поддержать его не мог: в комнате, где у Стайлза должно было пройти обследование, не было достаточно затемнённых мест.       Ногицунэ понимал, что ведёт себя глупо, стоя в углу, недалеко от Ноа Стилински, и переживая, как грёбаный смертный ребёнок. Лис знал, что в случае, если Стайлз умрёт, если всё сложится наихудшим образом, он переживёт это и, возможно, даже забудет о когда-то существовавшем Стайлзе Стилински. Это было проклятием бессмертия: он шёл вперёд, не меняясь, но декорации и актёры вокруг сменяли друг друга бесконечной чередой. Иногда это происходило так незаметно, что лис мог позволить себе притворяться, что он такой же, как люди вокруг. Смертный, беззаботный и боящийся смерти. Поэтому он мог пережить смерть Стайлза, но всё же отчаянно этого не хотел.       Стайлз, даже не стараясь, разбудил в нём чувства, о которых Ногицунэ никогда не подозревал. Он был необыкновенным, интересным и тем, с кем Ногицунэ хотел провести много времени. Возможно, даже всю вечность. Неужели все эти небылицы про родственных душ, которыми кицунэ балуют своих детей, могли быть правдой? Если бы это было так, Ногицунэ уверен, что уже нашёл свою. И он не хотел его терять. Не тогда, когда только сумел обрести.       — Возможно, будет немного громко, Стайлз. Ты уверен, что не хочешь взять беруши? — доктор дождался ответа Стайлза, который был отрицательным, и кивнул. — Хорошо. Тогда начинаем. Главное — не волнуйся.       Ногицунэ окаменел, когда процедура началась, боясь вздохнуть и впиваясь когтями в собственные предплечья. Краем глаза он видел волнение на лице шерифа, напряжение Скотта и безэмоциональное лицо врача, но в основном всё его внимание было приковано к стеклу, которое показывало им, что происходит в комнате, в которой сейчас был Стайлз.       Казалось, это длилось вечность и в то же время — одно мгновение. Когда всё закончилось, Ногицунэ нетерпеливо переместился ближе к двери, из которой должен был выйти Стайлз. Он появился через минуту в сопровождении медсестры, выглядя устало и почти смиренно.       — Всё в порядке, лисёнок. — Ногицунэ погладил его по щеке, с удовольствием замечая, как приободрило Стайлза это короткое физическое взаимодействие. — Я смогу вылечить тебя, если потребуется. Не волнуйся.       Лис говорил это, но сам не верил в свои слова. Ногицунэ мог бы вылечить Стайлза только в том случае, если он согласится впустить его, отдать своё тело. Стайлз мог быть упрямым, он мог отказаться, опасаясь обмана, и Ногицунэ не смог бы его винить. Если бы Стайлз нравился ему меньше, лис вполне мог бы придумать нечто подобное, чтобы получить его тело, чтобы пробраться в соблазнительный разум Стайлза. Он мог бы, Стайлз это знал и не доверял ему в достаточной для такого широкого жеста мере.       События закружились бешеной чередой. Обеспокоенный Скотт, предлагающий укус, убитый горем шериф, всеми силами старающийся приободрить своего сына, хмурый доктор с мягким, сочувствующим взглядом и снимком мозга Стайлза в руке, на котором было видно зарождающуюся деменцию. В этот момент Ногицунэ ненавидел людей и их склонность к смерти больше, чем когда-либо.       Стайлз отказался от укуса. Он также не принял предложение Ногицунэ.       — Пока я могу здраво мыслить, мне нужно разработать план, — спокойно объяснил он, когда они с отцом приехали домой и Ноа скрылся у себя в комнате, позволив себе день слабости и скорби наедине с бутылкой и фотографией жены. — Я тебя совсем не знаю. Ты мог бы просто обмануть меня, чтобы получить тело добровольно. Ношико сказала, что в таком случае ты будешь сильнее. Поэтому мне нужны гарантии.       — Справедливо, — лис сделал свой голос небрежным и насмешливым, стараясь скрыть смятение и гордость, что переполняла его грудную клетку. Доверчивость никогда ни к чему хорошему не приводила, и Ногицунэ нравилось, что Стайлз это понимал. — И какие гарантии ты хочешь получить? Я не могу поклясться — для этого нам нужен свидетель и взор Инари, который могут вызвать только светлые кицунэ. Я не собираюсь связываться с Ношико для этого. Она обманщица и клятвопреступница.       — Я понимаю. — Стайлз сидел в компьютерном кресле, неподвижно и напряжённо. Ногицунэ не нравилась эта его поза. Она была ему совсем не свойственна и показывала, насколько испуган и разбит сейчас Стайлз, несмотря на все его попытки это скрыть. — Я придумаю что-нибудь ещё.       — Я уже говорил, что ты мне нравишься, Стайлз. Я никогда не пробовал получить доступ к твоему телу насильно, я спас тебя от Они. — Ногицунэ оказался рядом и положил руку ему на бедро на секунду, прежде чем его прикосновение, как и многие другие до этого, исчезло. — Неужели этого недостаточно?       — Но ты также наслал на меня кошмары, а ещё являешься хитрецом по своей природе. Тебе нравится дурачить людей. Почему бы и меня не одурачить, заставив поверить в то, чего нет? — Ногицунэ выдохнул сквозь зубы, понимая обоснованность подозрений, но всё ещё обижаясь на столь открытое недоверие. Кажется, Стайлз понял, что немного погорячился. Он опустил голову и провёл рукой по волосам. — Прости. Со всеми этими снами я уже схожу с ума.       — Если ты впустишь меня, я избавлю тебя от кошмаров, — небрежно бросил лис, зная, что это не сработает, но не в силах сдержаться от небольшого соблазнения. Стайлз, как и ожидалось, только фыркнул, после чего взял в руки блокнот и карандаш. — Что ты собираешься делать?       — Варианты, Ник. Я буду сооружать себе безопасную подушку, анализировать пути отхода и разрабатывать планы, — то есть делать то, что у Стайлза получалось лучше всего, — думать.       — Я могу… Я могу сделать тебя своим учеником, — выдохнул Ногицунэ почти облегчённо, не зная, почему не додумался до этого раньше. — Я возьму тебя под своё крыло, мы дадим друг другу клятвы, которые дают наставник и ученик, и тогда ты сможешь мне верить. Потому что в одной из клятв есть пункт о непричинении друг другу смертельного или постоянного вреда.       — Это звучит слишком хорошо. В чём подвох? — Стайлз оторвался от блокнота и выжидающе посмотрел в темноту, откуда доносился голос, зная, что в этом есть какое-то «но».       — Нам всё ещё нужен свидетель, — выдохнул Ногицунэ, старательно царапая стену. Маленькие защитные руны, нарисованные на стенах комнаты Стайлза, определённо не были бы лишними. — Кому ты готов рассказать, Стайлз?       — Никому, — устало вздохнул Стайлз. — Но разве у меня есть выбор?       Лис не ответил, только хмыкнул, стараясь сдержать своё слишком уж неуместное и странное возбуждение и подъём сил, которые появились от мысли, что совсем скоро Стайлз впустит его. Потому что идея ему явно понравилась.       — Итак, это будет Хейл? — спросил Ногицунэ, когда закончил с рунами и заглянул в записи Стайлза. Стайлз смотрел в блокнот, задумчиво сведя брови к переносице.       — Очевидно, — согласился Стайлз, после чего оглядел комнату, что делал каждый раз, когда хотел найти глазами Ногицунэ, даже заранее зная всю бессмысленность этой затеи. — Но который из двоих был бы лучшим выбором?       — Питера можно подкупить, но он изворотлив и хитёр. Запросто может обмануть и повернуть это знание в свою пользу, — тут же попытался очернить одного из кандидатов лис. Питер ему не нравился, потому что этот оборотень едва не превратил Стайлза в волка. В таком случае Ногицунэ никогда бы его не выбрал и не узнал, какой он замечательный, потому что терпеть не мог оборотней. Простая закономерность.       — А Дерек может отказаться из-за своей паранойи и вдобавок рассказать Скотту, — не согласился Стайлз. Он явно больше склонялся к Питеру. — Может, попросить Дитона?       — Он друид. Как и его сестра. Они ответственны за поддержание стабильности. Я — предвестник хаоса. Они избавятся от меня при первой же возможности.       — Тогда остаётся Мелисса. Она точно никому не скажет, если я попрошу, — неуверенно сказал Стайлз, но в ту же секунду покачал головой, отказываясь от своей идеи. — Нет. Не хочу ставить её в такое положение. Ей придётся врать Скотту.       — Любому выбранному тобой человеку придётся кому-то врать, если ты попросишь их об этой услуге.       — В таком случае — Питер. Ему всем лгать доставляет удовольствие.       — Не Питер, — не выдержав, зарычал Ногицунэ, усиленно думая о возникшей проблеме, стараясь придумать альтернативы. — Крис не подойдёт, потому что охотник и слишком ответственен, когда речь заходит о защите гражданских. Эллисон… Нет.       — Возможно, Лидия?       — Определённо нет, — отрезал лис, чувствуя как ревниво сжалось у него что-то, что должно было быть сердцем.       — Ты отбрасываешь самые логичные и удобные варианты, ничего не объясняя, — фыркнул Стайлз, после чего взял в руки телефон, явно намереваясь кому-то позвонить. — Это должно быть моим решением. Я сам выберу, кому рассказать.       — Стайлз…       — Да ладно тебе. Что может сделать Питер? Заключим с ним взаимовыгодную сделку, если откажет — заставим молчать. Всё будет в порядке.       — Это ты так думаешь, — проворчал Ногицунэ, но больше спорить не стал. Если подумать, Питер был не самым ужасным выбором.       Никто из них даже не подумал, что Скотт — неплохой, по сути, вариант.

***

      — Разумные пределы, Питер. Альфа-искра не вписывается в это понятие.       — Ты просишь меня стать участником ритуала, связанного с Ногицунэ, который известен своей безжалостностью и силой, никому при этом не сказав ни слова. — Питер ухмылялся так, словно выиграл парочку миллионов в лотерее. — После того, как мы проведём ритуал, у тебя появится больше возможностей. Ты, конечно, с помощью своего нового друга сможешь выследить Девкалиона или другого Альфу и привести его ко мне.       — Я же говорил тебе, лисёнок, что Питер — ужасный выбор, — хихикнул Ногицунэ, довольный негодованием, что клокотало в груди Стайлза.       Стайлз бросил в сторону, откуда слышался голос, свирепый взгляд.       — Заткнись, — сказал он лису, и Питер посмотрел на это заинтересованно, но не стал задавать лишних вопросов. — Выбери что-нибудь другое. Наверняка есть что-то, чего ты хочешь, помимо силы Альфы.       — Меня бесконечно забавляет, что ты из всех людей просишь об этом меня. — Питер устало вздохнул. — Иди к Скотту и объясни ему ситуацию. Он будет счастлив вылечить тебя от деменции.       — Мы не хотим, чтобы он знал, — нахмурился Стайлз, понимая, что кому-кому, а Скотту не понравится такой поворот событий. — Так ты сделаешь это или нет?       — Только в обмен на силу Альфы.       — Питер.       — Хорошо, не надо так злиться, дорогуша, — улыбнулся оборотень, ухмыляясь и показывая слишком большое количество зубов. — Ты должен будешь мне одну услугу, которую я смогу спросить с тебя позже.       — Нет, — зарычал Ногицунэ, но Стайлз слишком устал от спора, чтобы продолжать.       — Только если это не будет связано с причинением вреда стае или прямым убийством от моей руки.       — Я и не собирался просить тебя о чём-то подобном, — невинно улыбнулся Питер и протянул рук. — По рукам?       — Да, кончено, — Стайлз пожал ему руку, рассеянно отмечая, как осторожно Питер сжал его конечность, словно боясь навредить. — Мы сделаем это сейчас. Мне не нравится мысль, что мой мозг разрушается.       — Если у тебя есть всё, что нужно для этого ритуала, то пожалуйста, — не стал спорить Питер.       Стайлз не стал тянуть. Он нагло прошёл вглубь квартиры Питера, нашёл комнату, где не было ковра, и очистил небольшой участок, где свободно могли поместиться три человека, от мебели. Игнорируя возмущённое ворчание Питера, он начал приготовления под чётким руководством Ногицунэ.       Стайлз перепроверил ритуал, который лис ему предоставил, потревожив Дитона и несколько сомнительных источников, и уверился в его правдивости. Сейчас же он рисовал руны из смеси соли, порошка руты и пепла яблоневого дерева. Получалось кривовато, но читабельно, а самое главное — правильно.       Закончив с рунами, Стайлз, глубоко вздохнув, сделал порез на большом пальце и капнул выступившую кровь в небольшой стакан, одолженный на кухне Питера. Туда же отправились прядь волос и шалфей.       — Хорошо, как мне это сделать? — Стайлз огляделся, но по-прежнему не увидел никого, кроме скептически наблюдающего за ним Питера.       Следующим этапом было сделать Ногицунэ материальным на несколько минут, чтобы он тоже смог добавить некоторые компоненты в ритуал. Лис подошёл ближе к Стайлзу и привычно провёл рукой по его волосам.       — Просто позволь мне прикоснуться к твоей душе.       — Звучит как что-то, чего лучше не делать. — Стайлз провёл трясущейся рукой по лицу, пачкаясь кровью, и неохотно кивнул. — Валяй.       — Никакой лжи, лисёнок, — попытался успокоить его Ногицунэ, уже впитывая энергию и постепенно обретая желанную материальность. — Разве не здорово видеть меня, а? — плутовски усмехнулся лис, когда Стайлз во все глаза на него уставился.       Он выглядел, как двойник Стайлза, вплоть до одежды и каждой родинки на лице. Стайлз смотрел на него, приоткрыв рот от удивления.       — Почему ты выглядишь, как я? — спросил Стайлз, наконец, когда Ногицунэ забрал у него небольшой нож, чтобы тоже порезать палец и добавить всё в тот же стакан свою кровь.       — Потому что мне нравится твоё тело, — легко пожал плечами лис, срезая с головы небольшую прядь волос и кидая её в стакан. По лицу Стайлза разлилась краска. — А теперь дай мне свою руку, за-кабу.       Стайлз настороженно замер, вдруг начав сомневаться в своём решении.       — Знаешь… Ты никогда не говорил мне, в чём суть этого ученичества. Чему ты будешь меня учить?       Ногицунэ замер, опустив руку и напряжённо выпрямившись. Лицо его ничего не выражало, он внимательно наблюдал за Стайлзом и полностью игнорировал Питера.       — Ты читал об этом, Стайлз. Ты должен знать.       — Информация везде разнится, — возразил Стайлз, обхватывая себя за плечи и чувствуя невероятную слабость и потерянность.       — Ты станешь кицунэ — ты это знаешь, — глаза лиса потемнели. — Каков будет твой вид зависит только от тебя. Я научу тебя раскрывать свои силы самым удивительным образом. Сложно найти учителя лучше меня.       — Ты, конечно, скромен.       Стайлз долго смотрел на него, ища что-то в его лице, выражении глаз. Ему казалось, что он ощущает, как его мозг разрушается клетка за клеткой, хотя знал, что это невозможно, и это подстрекало его скорее принять решение и провести уже ритуал. Он не хотел умирать, не хотел забывать тех, кого любил, не хотел становиться таким же безумным и разбитым, как его мама. Он не хотел становиться пустой оболочкой самого себя. И лучшим вариантом, чтобы избежать этого, был ритуал, который сделает его кицунэ. Может, следовало всё же принять укус Скотта? А сработает ли? У Стайлза было стойкое чувство, что укус его убьёт, потому что он был очень везучим — его жизнь в подтверждение.       Стайлз прикрыл глаза, глубоко вздохнул и сосредоточился на самом важном сейчас: на Ногицунэ, который всё ещё был связан с ним, которого он мог ощущать в своей голове. Который желал ему только выздоровления и был немного нездорово им одержим. Когда он поднял веки, его решение было твёрдым и окончательным.       — Давай, — он протянул руку, — делай, что нужно. Будем надеяться, что я не ошибся.       — Я веками буду доказывать тебе, что это не так, — обаятельно улыбнулся Ногицунэ, осторожно беря его ладонь в свою. — Приготовься, Стайлз. Это будет больно.

***

      — Открывай глаза, лисёнок, — опалило ушную раковину Стайлза чужое дыхание.       Он заскулил, не желая просыпаться и уткнулся в подушку, стараясь избежать света.       — Не называй меня так. — Стайлз всё же открыл глаза и посмотрел на лиса. Что-то было иначе, но он не мог понять, что именно.       Ногицунэ хищно улыбнулся, склонившись над ним, и медленно провел указательным пальцем по чужому запястью. Он чувствовал такие удовлетворение и счастье, каких не испытывал никогда, и ему нравились эти чувства.       — Тогда что ты предпочитаешь? Детка? Солнышко? — он наклонился ближе, заключая Стайлза в клетку своих рук. — Может, икигаи? Милый? Что тебе нравится больше, лисёнок?       — Я был бы доволен Стайлзом, — буркнул Стайлз.       Он нещадно покраснел, но не отводил взгляда, принимая всё, что давал ему Ногицунэ с широко раскрытыми глазами и полной уверенностью в своих силах. Лис зарычал от внезапного прилива тепла и любви к существу перед ним. Стайлз был совершенством.       — Я могу звать тебя Мечиславом. Тебе бы это понравилось? — Ногицунэ переместил руки на талию Стайлза и замер, ожидая ответа. Это имя было чем-то неприкосновенным для Стайлза. Напоминанием о матери и неопределенности, которая была его частью половину детства. Ногицунэ вполне мог зайти на запрещённую территорию.       Стайлз не стал его мучать и ответил быстро, даже поспешно.       — Нет. Не потому что я не доверяю тебе или что-то в этом роде, — поспешно добавил он, вцепившись в плечи лиса мёртвой хваткой, когда Ногицунэ попытался отстраниться. Хотя в действительности Стайлз не мог уверенно утверждать, что и правда полностью доверяет лису. — Просто это имя давно перестало быть для меня действительно моим именем, понимаешь? Теперь это Стайлз.       — Если ты так говоришь, — улыбнулся Ногицунэ, нежно обхватывая ладонями чужое лицо и не веря, что Стайлз согласился. И что они это сделали.       — Так значит, получилось? — спросил Стайлз, после долгого и молчаливого сеанса объятий. Он не ощущал, что изменился, но материальный Ногицунэ рядом и его слишком довольное настроение могли означать только одно.       — Ещё бы, — лис осторожно высвободился из ленивых утренних объятий, в которые его заключил Стайлз, и мягко улыбнулся. — Я принёс тебя домой вчера, после ритуала. Не хотелось бы оставаться рядом с Питером.       — Это точно, — фыркнул Стайлз и вспомнил, как в глазах у него потемнело, после того как Питер сказал слова подтверждения, слова свидетеля, надиктованные ему Ногицунэ. — И… какой я?       — Я ещё не знаю, — небрежно бросил Ногицунэ, водя пальцем по его лицу и выглядя при этом так удовлетворённо и блаженно, что Стайлз не нашёл в себе сил его оттолкнуть. — Но мне комфортно рядом с тобой. Значит, не слишком светлый.       — Не знаю, какой вариант был бы лучше всего, — задумчиво поделился Стайлз, пытаясь воскресить в голове все знания о видах кицунэ. — А мой пол никак на это не повлияет? Я читал, что кицунэ в основном женщины.       — Это может оказать некоторое влияние, — кивнул лис. — Увеличивает твои шансы стать Ногицунэ.       — Я не хочу быть Ногицунэ, — сказал Стайлз, а потом осторожно покосился на лиса. — Без обид. Это было бы очень сложно.       — Ногицунэ — это больше проклятие, чем дар. Я понимаю твои опасения, — дух уткнулся ему в шею и глубоко вздохнул. — Кицунэ — головная боль для всех вокруг в любом случае. Не важно, какого вида ты окажешься.       — Мне нравится громовой. Или огненный. Или воздушный. — Стайлз тихо засмеялся. — Всё это звучит довольно эффектно.       — Ты назвал самых распространённых, — фыркнул Ногицунэ, осторожно пробираясь рукой под рубашку Стайлза. Он положил ладонь на голый живот, не встретив сопротивления, и заурчал от удовольствия. — Но они не самые сильные. Всё зависит от учителя и от потенциала. Не важен вид. Хотя если бы ты был бьякко или диким лисом, как я, всё было бы проще.       — Проще?       — Такие кицунэ предрасположены к силе, как бы глупо это не звучало. Ты стал бы опасным противником в мгновение ока. — Ногицунэ не стал говорить, что надеется на один конкретный вид кицунэ, который стал бы для самого лиса огромным подарком. — В любом случае, утолим наше любопытство в течении суток.       — Мне холодно, — проворчал Стайлз, прижимаясь ближе к Ногицунэ и не видя, как засветились у того глаза от удовольствия и восторга. — Так и должно быть?       — Я никогда не брал учеников, искорка, — в нетерпении облизнул губы Ногицунэ, — я не знаю.

***

      Ногицунэ обнимал заснувшего Стайлза, у которого с каждым часом кожа холодела всё больше, и ликовал. Перед глазами мелькали соблазнительные картинки будущего, лис рычал от удовольствия, но всё же старался не сильно показывать свои эмоции Стайлзу. Умный мальчик мог заподозрить что-то неладное.       Стайлз мёрз и дрожал, показывая, к какому виду кицунэ теперь принадлежал. Ловкие, хитрые и гордые — как и все лисы — эти кицунэ отличались особой преданностью и способностями к защите. Умеющие черпать энергию буквально из чего угодно, привязанные к своему магу (которым собирался стать Ногицунэ, связав их ещё одними узами, куда более крепкими, чем все предыдущие) до самой смерти, не меньше — они были редки и особенны. Стайлз был необыкновенным, глупо было думать, что он превратится во что-то меньшее, чем бьякко, тёмный или ледяной кицунэ.       Лис тайно надеялся на ледяную природу новой сущности своего избранника, но и подумать не мог, что ему так повезёт. Если удастся разыграть всё правильно, Стайлз согласится сделать его своим магом, привяжется к нему безвозвратно и станет преданным ему и только ему. Он никогда больше его не покинет, не без разрешения Ногицунэ. Они станут неразлучны.       Ногицунэ не стал сдерживать хищную, широкую улыбку, растянувшую его губы. Если бы Стайлз увидел его сейчас, тут же пересмотрел бы все свои решения и задался вопросом, не ошибся ли в своём выборе. Но он спал, сладко спал, рядом с Ногицунэ, доверяя ему свою жизнь. Лис благоговейно провёл пальцем по мягкой щеке своего человека, соединяя родинки в замысловатый узор, ощущая пониженную температуру кожи и любуясь каждым дюймом лица. Стайлз бледнел и дышал всё медленнее, не знай Ногицунэ, что происходит, подумал бы, что Стайлз умирает. Но он лишь становился кицунэ, особенным и редким видом. Его тело принимало изменения, исцеляло болезни, разглаживало старые шрамы, готовилось к долгой, очень долгой жизни.       Ногицунэ лёг поудобнее, устроив голову на мягкой подушке, и притянул Стайлза ещё ближе, практически затаскивая его на своё тело, прижимая к себе крепко и сильно. Стайлз спал, Ногицунэ же думал о грядущем. О будущем, которое они могли провести вместе, больше не одинокие и не брошенные. Будущее, которое теперь не казалось бесконечным кошмаром.       Лис закрыл глаза, мысленно вознося Инари проклятия и торжествующие восклицания. Он нашёл своего человека, несмотря на её попытки этому противостоять, и теперь мог насладиться тем, чего никогда раньше не имел, — пониманием, дружбой, возможно, даже любовью. Улыбка растеклась по его лицу, мягкая и настоящая. Стайлз был его.       Что это, если не победа?