Трикстер

      Ногицунэ не сумел долго обходить волнующую его тему стороной. Он был духом хаоса, поклонником раздора, диким лисом и тёмным кицунэ — всё его существо олицетворяло собой анархию, смуту и неповиновение. Ему нравилось ощущать себя свободным, быть тем, кем хотелось быть. Нравилось устраивать неурядицы, хохотать над очередной своей проказой, говорить и делать то, чего от него никогда не ожидают. Нравилось нашёптывать людям планы мести, которые неизменно влекут за собой кровь и боль; нравилось притворяться добропорядочным смертным, от которого никто не ожидает последующей жестокости и борьбы. Ногицунэ знал тысячи и десятки тысяч способов посеять хаос в сердцах людей. Он умел извращать невинных, стыдить бессердечных, рушить несокрушимое.       Пустота — то, что всегда есть в этом мире. Она остаётся после падения грандиозного, она звенит с затиханием младенческого крика. Его второе имя, его суть, его сила — пустота. Ногицунэ всегда гордился и горячо любил свои способности, свою жизнь, свои стремления. Но сейчас… Он думал о том, как хрупок и смертен Стайлз, и у него сжималось горло. Год, десять, сотня — и его не станет, если Инари, презираемая им и возведённая на пьедестал другими, не одарит его частицей самой себя, как когда-то одарила и самого Ногицунэ. Если не сделает бессмертным.       Ногицунэ мало думал об этом поначалу. Но дни шли, превращались в месяцы, а Стайлз никак не показывал своего желания обрести долголетие и остаться с Ногицунэ навсегда, как этого жаждал сам лис. Смертные могли жить около столетия, у них ещё есть время, уверял себя Ногицунэ, но все его старания испарялись, как только он смотрел на Стайлза. Его пробивала дрожь, а в голове звенело осознание: он может умереть в любой момент. Как кицунэ он стал сильнее, быстрее, крепче здоровьем и телом, но это не умаляло опасности смертного мира. Один хорошо поставленный удар, неудачное падение, ужасное стечение обстоятельств — и Стайлза больше нет. Он уйдёт, навсегда покинет этот мир, оставит лиса одного, чего Ногицунэ не мог допустить. Не сейчас, когда он успел по-настоящему привязаться к своему молодому ученику.       — Когда мы с тобой состаримся и станем дряхлыми и морщинистыми, я посмотрю, кто будет проводить с тобой больше времени, Скотти, — беззаботно болтал Стайлз по телефону, не замечая напряжения Ногицунэ, который устроился под окном и точил свою катану. — Уверен, что в этом я обойду твою ненаглядную Киру.       Стайлз засмеялся на то, что Скотт ему ответил, и завершил звонок уже через несколько минут, удручённо причитая о том, что его лучший друг совсем забросил старину Стайлза. У оборотня был веский аргумент — он помогал Кире и Ношико искать Ногицунэ. Не забавно ли.       — Ты должен помолиться, — неожиданно для себя прохрипел Ногицунэ, не отрывая глаз от поблёскивающего в искусственном свете лампы металла своего клинка. — Чтобы Инари тебя увидела. Если повезёт, она сразу же тебя благословит.       Стайлз бросил телефон на тумбочку у кровати и посмотрел на Ногицунэ, не поднимая головы. Его подбородок утопал в подушке, а из-за мешающейся спинки кровати лис видел только вихрастую макушку и чистый лоб, да мельком появляющиеся глаза.       — Нам давно надо поговорить об этом, — вздохнул Стайлз. — Я не хочу долгой жизни. Это звучит, как пытка.       — Это благословение, — сердито взвился Ногицунэ. — Это сделало бы тебя сильнее. Ты стал бы… Мы вместе могли бы…       — В том ведь и дело, — перебил его Стайлз. — Ты хочешь меня для себя. Но ты никогда не думал о том, чего хочется мне? Почему я отказываюсь от этого?       Ногицунэ оскалился, зло сжимая кулаки и подаваясь вперёд, но всё ещё не поднимаясь. Он не хотел нависать над Стайлзом и выглядеть для него угрозой.       — Я понимаю! — прорычал лис горько. — Я понимаю. Ты не хочешь бессмертия, потому что слишком слаб для того, чтобы жить без своих друзей. Каждый из них умрёт, а ты будешь вынужден наблюдать. Ты боишься.       — Это обоснованный страх. Я не стыжусь того, что не хочу жить без тех, кого люблю. — Стайлз поднялся, чтобы смотреть на лиса более прямо. Разъярённое выражение его лица задело что-то в груди подростка, и он прикусил губу от избытка чувств. — Я не знаю, зачем я тебе нужен, но надобность во мне скоро отпадёт, вот увидишь.       Ногицунэ стиснул зубы и почувствовал жжение в глазах, но не придал этому странному чувству значения. В носу у него защипало, но он и это проигнорировал.       — Ты так думаешь обо мне? Считаешь, я тебя использую? — Ногицунэ встал, отложив катану в сторону. — Зачем, по-твоему, ты мне тогда нужен?       Стайлз упрямо отвернулся, удивлённый тем, что увидел на лице Ногицунэ неподдельную боль.       — Я не знаю. Ты… Не вини меня в том, что я предполагаю нечто подобное! Я же не идиот. Ты — древний дух раздора и боли. Ты обманщик по своей сути. Что могло привести тебя ко мне? Что заставило вылечить? Почему ты волнуешься, когда видишь мои раны? Почему обучаешь, хотя пользы для тебя от этого никакой? Почему ты здесь? — Стайлз сделал глубокий вздох и сжал кулаки. Он стоял прямо напротив лиса, но не мог вспомнить, когда встал с кровати и подошёл ближе. — Почему ты так жаждешь связать себя с обычным смертным? У меня есть сотни догадок, но я никогда не узнаю твоего настоящего мотива. Тебя забавляет так играть со мной? Тебе нужен ученик, чтобы доказать Инари, что ты не безнадёжно одинок? Хочешь отомстить Ношико особо жестоким образом, используя меня? Я не знаю. И я…       — Достаточно, — холодно бросил Ногицунэ, и Стайлз действительно замолк, автоматически прикрывая рот рукой и глядя на него испуганно. Он не собирался говорить так много. — Всё это время ты просто притворялся, будто доверяешь мне, не так ли?       Стайлз сник под его пустым взглядом, чувствуя вину и усталость. Как он мог ответить на этот вопрос, не соврав?       — Ты делал меня счастливее и спокойнее, пока был рядом. Ты часто лжёшь и даже не замечаешь этого. Ты помог мне со столькими вещами, что я и упомнить все не могу. Ты манипулируешь мной и окружающими, чтобы получить то, чего хочешь. Иногда я думаю, что ты — словно противоречие всему, что я о тебе слышал. А иногда мне кажется, что ты как раз тот кровожадный безумец, про которого однажды рассказывала Ношико. — Стайлз медленно положил дрожащую ладонь на предплечье лиса. Ногицунэ даже не шелохнулся, но Стайлз был рад, что его прикосновений не избегают. — Я… хочу тебе доверять. Но я знаю, что это было бы глупо. Ты… Просто… Для тебя некоторые вещи в порядке вещей. Ты лжёшь, юлишь, обманываешь и не считаешь это зазорным. И это нормально. Но доверие строится на честности. А я так и не узнал, зачем я тебе.       Ногицунэ долго молчал, смотря на Стайлза непроницаемым взглядом. Стайлз заметил, что глаза лиса покраснели и увлажнились, и испугался, что он сейчас заплачет, но страх оказался напрасным. В самом деле, с чего бы тёмному духу плакать? Стайлз даже не был уверен, что лис способен проливать слёзы.       — Я не знаю, — хриплым, едва слышным голосом прервал затянувшееся молчание Ногицунэ. Его руки неожиданно обхватили Стайлза за талию и притянули ближе, знатно его напугав, но лис и не подумал отпускать, равнодушно слушая его возмущённые вздохи. В конце концов, Стайлз смягчился и ответил на удивительно уютные и тёплые объятия. Для него теперь всё казалось излишне тёплым или горячим из-за сменившейся температуры тела, но касаться Ногицунэ было приятно. — Ты просто такой… необыкновенный. Я хочу, чтобы ты был рядом. Сначала я искал тело, чтобы отомстить. Но теперь… Я не знаю.       Стайлз крепче сжал лиса в объятиях, чувствуя, как в груди словно раздувается воздушный шар. Голова у него немного закружилась, и он уткнулся носом в шею Ногицунэ, удобно положив голову ему на плечо.       — Не важно, — прошептал он, думая, что надо бы извиниться за те резкие слова, что он выдал из-за внезапной вспышки гнева. — Я понял.       Стайлз просто пробрался ему под кожу, как он делал это со всеми, кем дорожил. Осталось узнать, когда он стал дорожить духом разрушений и боли.

***

      — Я полагаю, вы вернулись, чтобы вернуть мне причитающееся. — Питер выглядел так, словно его совсем не волновало присутствие двух Стайлзов у него на пороге. Улыбка у него была дьявольская. — Я уже не надеялся.       — Мог бы сам прийти, — буркнул Стайлз, ведомый раздражением. — Тебе же нужна эта услуга.       Мысли о том, что он должен Питеру из всех людей, не отпускали его, и он решил покончить с этим. Ногицунэ шёл прямо за ним. С того памятного разговора он стал держаться как можно ближе, не залезая при этом к Стайлзу в голову. Это одновременно и нервировало и успокаивало. Он опасался, что лис решит бросить его после сказанных слов, но Ногицунэ в очередной раз проявил свою необыкновенную верность. Только чем Стайлз её заслужил?       — Ах, я надеялся увидеть инициативу. Да и мне не к спеху. — Питер отошёл в сторону, шире открывая дверь, и приветственно улыбнулся. — Рад видеть тебя здоровым, Стайлз. И вас…       Ногицунэ глянул на него исподлобья и отвернулся, не удостаивая ответом. Стайлз закатил глаза на такое ребячество. Он запретил убивать Питера, и лис до сих пор дулся на это.       — Я не рад здесь быть и хотел бы тебя вообще больше не видеть, — бодро отбарабанил Стайлз. Он остановился в том месте, где они с Ногицунэ совершали ритуал, и ухмыльнулся. Казалось, это было в прошлой жизни. — А теперь говори, чего хочешь.       Питер не торопился, оглядывая их с Ногицунэ любопытным взглядом. В нём была заметна осторожность и опаска, и Стайлз невольно согласился уважать в оборотне то, что он благоразумен и, несмотря на непомерное эго, умеет здраво оценить ситуацию.       — Помогите мне расправиться с Кейт, — неожиданно выдал Питер, и Стайлз неверяще посмотрел на него.       Он молча постоял несколько долгих секунд, после чего изумлённо приподнял брови, убедившись, что не ослышался.       — Я думал, Кейт Арджент мертва? Или мы говорим о совершенно другой Кейт?       Ногицунэ подошёл ближе, внимательно их слушая. Его явно заинтересовал этот разговор.       — В прошлый раз ваш визит немного встревожил меня, надо признать. — Питер явно предпочёл бы проглотить язык, прежде чем сказать нечто подобное, но он всё же сумел пересилить себя. — Я мало знаю о Ногицунэ, а материалов о вас ещё меньше. Я разузнал кое-что у Дитона, спросил о вас Лидию и даже эту недавно появившуюся кицунэ, Ношико, но нужной мне информации так и не нашёл. И тогда я обратился к знакомому из Мексики.       — Очень занимательно, но при чём здесь Кейт? — поторопил его Стайлз, не зная, что конкретно чувствует от мысли о том, что Кейт жива. Раздражение, определённо. Может, немного гнева, страха и любопытства.       — Он вертится в довольно… специфичных кругах и поведал мне кое-что интересное. Кейт забрали Калаверас после того, как она умерла. Она сбежала от них. — На непонимающий взгляд он нарочито тяжело вздохнул. — Иногда случается так, что обратиться можно даже от царапины, нанесённой когтем Альфы. Я разорвал ей горло, а она вместо того, чтобы умереть, превратилась в… кого-то.       — В кого-то? То есть не обычный оборотень? — деловито уточнил Ногицунэ.       Стайлз чувствовал, что лис доволен таким поворотом событий. Питер мог бы потребовать и что-нибудь похуже, а простое убийство той, кто это к тому же заслужил, не вызывал трудностей ни у Стайлза, ни у Ногицунэ.       Питер смотрел на него долгую секунду, потом перевёл взгляд на Стайлза, вопросительно приподняв бровь, и Стайлз кивнул в ответ, хотя понятия не имел, чего Питер хотел добиться этим многозначительным взглядом. Оборотень ещё несколько секунд выглядел так, словно хочет сказать что-то или даже возразить, но это выражение быстро исчезло с его лица, и он приступил к делу.       — Кейт превратилась в какого-то особого оборотня. Медведь, койот, леопард, ягуар — Калаверас знают точно, скорее всего. — Питер замолк на секунду, что-то обдумывая. — Учитывая её нынешнее местоположение — храм в Мексике, — я бы поставил на ягуара. Я изучал их культуру и местные мифы. Берсерки попадаются в сказаниях чаще ягуаров, но берсерки создаются не укусом Альфа-оборотня.       Питер замолк, видимо, исчерпав всё, что знал. Или он просто решил сказать как можно меньше, чтобы усложнить задачу своим вынужденным союзникам. Стайлз потыкал Ногицунэ в плечо, пока тот не обратил на него внимание, снисходительно улыбаясь (он всегда так делал, когда Стайлз предпочитал обратиться к нему, чтобы что-то узнать, а не к интернету или любым другим источникам), и скорчил ему недовольную рожицу.       — Калаверас — семья охотников? Которые с черепами? — припомнил он, всё же решив уточнить.       Ногицунэ кивнул.       — Я не знаком с нынешней главой семьи, но у меня с ними всегда были довольно напряжённые отношения. Хотя их клан не так уж и стар. С десятка два поколений, если не меньше. — Ногицунэ зашипел, когда Стайлз попытался «залезть ему в голову», чтобы «прочитать мысли». Он был слишком необучен и не расположен к магии подобного рода, но раздражение из-за того, что Ногицунэ, в отличии от самого Стайлза, легко мог проникнуть в его разум и узнать каждую мысль, постоянно мотивировали его пытаться. — Ещё раз попробуешь пробраться в меня, и я заберу у тебя катану.       Стайлз возмущённо напыжился.       — Ты сам сказал, что каждый кицунэ должен иметь собственную. Она моя. Ты не имеешь права её забирать.       Они переглянулись, и Стайлз отвёл взгляд, понимая, что его аргумент был довольно глуп.       — Может, повторишь? — подначил его Ногицунэ, и Стайлз понял, что его ждёт очередная проверка способностей.       На этот раз способность ко лжи и увёрткам. Никто из них не любил проигрывать даже в такой малости, как спор, а Ногицунэ любил вести с ним долгие, иногда лишённые любого смысла дискуссии. Как-то раз Стайлз предложил ему сыграть партию шахмат, но Ногицунэ так извратил правила, подстраивая их под себя, что это больше походило на помесь кайвассы и дзёсэки. Признаться, в тот раз Стайлз даже и не понял, кто выиграл, но дал себе слово, что они как-нибудь это повторят. Игра с собственными правилами базировалась на стратегии, фантазии и хитрости. Не такая скучная, как шахматы, она понравилась Стайлзу, а Ногицунэ и рад был услужить в такой малости. Лису нравился энтузиазм Стайлза.       — Тренировка пройдёт вяло без катаны у меня в руках.       — Она пройдёт в том же темпе, — уверил его лис. — Тебе просто придётся импровизировать, чтобы не отстать.       — Я могу получить серьёзное ранение, — попробовал Стайлз, помня, как недоволен и даже встревожен лис каждый раз, как он случайно вредит себе или пропускает удары на тренировках.       — И я получу новую порцию боли, — пожал плечами Ногицунэ.       Стайлз закатил глаза, зная, что лис так не поступит. Они уже это проходили.       — Это немного походит на самоканнибализм, — припомнил Стайлз один их разговор. Тогда Ногицунэ сказал, что хочет более насыщенную боль, которую можно найти только от свежих и более серьёзных, чем порезанный бумагой палец, ран, и Стайлз, не думая даже, взял канцелярский нож и хотел порезать бедро или запястье, но лис его остановил. Он отверг все уверения в том, что Стайлз не прочь потерпеть несколько минут, прежде его раны затянутся, и в конце концов заявил, что не собирается есть боль того, в чьём теле обитает. И назвал это самоканнибализмом. Стайлз был не против напомнить ему об этом. — Ты не будешь есть мою боль, ты сам так говорил.       Ногицунэ несколько долгих секунд выглядел противоречиво, словно решая, что на это ответить. Стайлз сделал несколько шагов ближе, заметив его нерешительность.       — Я солгал, — в конце концов вздохнул лис. Он вспомнил, как пообещал самому себе быть более честным со Стайлзом, и проклял то, что, как правило, неукоснительно выполнял все свои клятвы и обещания. — Я ведь наслаждаюсь твоими эмоциями, когда ты смотришь эти глупые фильмы. Боль была бы ещё слаще, но я не хочу пристраститься. Ты слишком важен для того, чтобы использовать тебя ради утоления голода.       Стайлз даже приоткрыл рот от удивления. Ногицунэ поправлял широкий пояс, обтягивающий всю его талию поверх белой рубашки и камисимо, и делал вид, будто не сказал ничего особенного, но на самом деле его слова были настолько важны, что Стайлз даже потерял дар речи. Ногицунэ признался в том, что лгал, рассказал ему истинное положение вещей и попутно назвал важным. То, что его боль назвали сладкой, можно счесть комплиментом?       — Ну… значит, забрать катану было бы не самым лучшим решением, — осторожно сказал Стайлз, когда пришёл в себя в достаточной для адекватного разговора мере. — Но ты всё равно это сделаешь, потому что не разбрасываешься угрозами понапрасну. Я постараюсь больше не читать твои мысли. — Стайлз уступил намеренно, дав понять, что осознаёт, какой большой шаг сделал Ногицунэ, сказав ему правду.       Лис плутовски ухмыльнулся и сверкнул серыми, бездонными, как казалось, глазами. Цвет быстро вернулся к карему, но Стайлз всё не мог отвести от тёмных радужек взгляда, очарованный их красотой, которую никогда раньше не замечал.       — Я научу тебя делать это, искорка. Но на это требуются годы. Разум — сложная и хрупкая вещь. Особенно человеческий. Если хочешь читать мысли, наберись терпения.       Стайлз не упустил из виду то, что Ногицунэ даже не скрывал своей уверенности в том, что он будет рядом со Стайлзом ещё годы. В любом случае он больше не ощущал того отторжения и гнева, что всегда поднимались в нём, когда он думал о подобной перспективе.       — Отлично. — Стайлз бросил на Ногицунэ странный, непроницаемый взгляд, и повернулся к Питеру, который с любопытством наблюдал за их взаимодействием и, кажется, и не думал их прерывать. — Значит, мы убиваем Кейт и всё?       — Я говорил… — Питер осёкся и посмотрел на Стайлза проницательным, испытующим взглядом. Стайлз старался сделать лицо непроницаемым и не выдать то, насколько его нервирует оборотень. — Да. Убьёте её и мы в расчёте.       — Тебе известно что-то ещё? То, что мы должны знать? — лениво спросил Ногицунэ, прислонившись к стене. — В какой части страны она находится? Будут ли Калаверас проблемой? Связывалась ли она со своей семьёй? У неё есть союзники?       Питер тонко улыбнулся, смотря на Ногицунэ таким же взглядом, каким смотрел на Стайлза. В нём было столько же опаски, интереса, насмешки. Ни одно выражение не сменилось на его лице, когда он перевёл взгляд с одного своего гостя на другого, и это наполнило грудь Стайлза волнением. Неужели он выглядит также внушительно, как Ногицунэ? Питер вёл себя так, будто они были одинаково опасны.       — Я не знаю точное местоположение этого храма, но отмечу на карте приблизительный участок. Вмешательство Калаверас возможно, но если вы всё сделаете аккуратно, думаю, никто не станет лезть в ваши дела. — Питер подумал несколько секунд. Он был напряжён, хотя и пытался сделать расслабленный вид, и Стайлз удивился, как не заметил этого раньше. — Я не уверен, хватило ли ей ума не заявлять о себе Арджентам… Сдаётся мне, если она что-то сказала Крису, об этом тут же узнала бы Эллисон, а от неё уже и малыш Скотт. Вряд ли он смог бы скрывать от вас такой секрет.       — Ты ничего не сказал о союзниках.       — Потому что я ничего об этом не знаю, — огрызнулся Питер на замечание Стайлза. — Поэтому я и спрашиваю с вас должок. Я бы не справился с этим один.       Ногицунэ и Стайлз переглядывались несколько секунд, после чего лис со вздохом испарился, чтобы в следующую секунду его голос раздался прямо в голове Стайлза. Питер с кислым выражением лица смотрел на то место, где мгновение назад был лис, но ничего не говорил, пока подросток мысленно переговаривался с Ногицунэ.       — Выезжаем в пятницу. Надеемся, вернёмся до воскресенья. У нас намечены кое-какие планы на будущую неделю. — озвучил их решение вслух Стайлз и хлопнул Питера по плечу, когда проходил мимо, заработав этим недовольный взгляд и чуть оскаленные зубы. — Возьмём твою машину, зомби-волк. Она же у тебя есть? Моя детка, даже если сумеет пережить такую поездку, слишком ценна, чтобы так ею рисковать.       Питер посмотрел на него так, словно не прочь был бы съесть его печень.       — Я поеду с вами, — со вздохом понял он, и Стайлз задумался, когда это оборотень подумал, что они полезут в это сами, без его бесценной компании. Всё сказанное Питером могло быть ловушкой, и если их подозрения подтвердятся…       — Если что-то пойдёт не так, будет лучше, чтобы ты был рядом, — невинно улыбнулся Стайлз.       Питер усмехнулся, уловив угрозу.       — Признаться, мне приятнее смотреть на бледного, тощего злого Стайлза, — уже когда они были на выходе бросил Питер, — чем на бледного, тощего настоящего Стайлза, который убегает от того, кто он есть.       Стайлз обернулся, чувствуя желчь, подступающую к горлу. Он был настоящим. Превращение в кицунэ ничего не изменило, а слова Питера иметь только одну цель — задеть. В этом была его суть. Он любил причинять окружающим боль и вводить в заблуждение.       Они ничего не ответили и осторожно прикрыли дверь, уже думая о том, что сказать отцу. Им предстояли интересные выходные.

***

      — Я очень хочу эту книгу, пап. Заодно отдохну пару дней. Последние месяцы были такими напряжёнными, — вздохнул Стайлз, попутно забирая прямо из-под носа шерифа сочный, жирный бургер. Его место занял салат с рукколой и домашняя овощная лазанья.       Ноа не стал заводить очередной спор, который всегда оканчивался его поражением, и принялся за еду, признав лазанью вполне сносной. В кабинете шерифа было тихо, слышался только тихий гул разговоров других полицейских за дверью.       — Ещё раз, зачем тебе эта книга? — спросил шериф, внимательно наблюдая за Стайлзом.       После того, как ему неверно диагностировали лобно-височную деменцию, Ноа долго не мог оправиться и старался держать Стайлза в поле своего зрения, слишком обеспокоенный его состоянием. Он понимал, что его сын на самом деле не болен, но не мог избавиться от чувства неправильности. Он сам видел снимок, сделанный на МРТ, и мог поклясться, что мозг Стайлза был не в порядке. Но во второй раз, как и в третий и в четвёртый, всё оказалось чисто. Врачи ошиблись, аппарат вышел из строя — никто не мог сказать наверняка, а шериф был слишком счастлив, чтобы настаивать на полноценном расследовании.       Его сын что-то скрывал, Ноа это знал. Он наивно полагал, что их отношения достаточно доверительные для того, чтобы Стайлз делился с ним всем, но его надежды не оправдались. Стайлз хранил множество секретов, и только то, что он выглядит куда лучше и счастливее в последнее время, останавливало Ноа от решительных мер.       — Я составляю бестиарий, папа. Книга о сверхъестественных существах. Это часть моего учебного проекта, — пояснил он, увидев непонимание. — Мне показалось, что эта книга написана тем, кто действительно знал, о чём пишет. На сайте не было подробностей, но моё шестое чувство велит мне проверить.       — Почему бы тебе не взять с собой Скотта? — опустил тему Ноа, хотя и не до конца поверил в оправдания Стайлза. — Мне не нравится мысль, что ты будешь там один.       Я буду в компании духа хаоса и мудака-убийцы, мысленно утешил отца Стайлз.       — Кажется, он занят чем-то с мамой Киры на выходных. — Стайлз оглядел кабинет, привычно подмечая все изменения, и удивлённо приподнял брови, увидев коробку с грудой папок. — Что это? Старые нераскрытые дела?       Шериф отложил вилку, которой ковырялся в салате, так и не попробовав ни кусочка, и задвинул коробку под стол.       — Просто пересматриваю. Может быть, смогу раскрыть некоторые из них, пока ФБР заправляет тут всем без моего разрешения.       Стайлз понимающе на него посмотрел, ненавидя этот грёбаный город за то, что он взваливает такую тяжесть на плечи его отца. Он видел вину в глазах отца, но не знал, как его утешить. Шериф успокоится, когда сделает что-то полезное, поможет кому-то в силу своих возможностей. Наверное, единственное, что ему оставалось, — поддержка.       — Ну, у тебя получится сделать это. Ты — лучший детектив, которого я знаю. — Стайлз очаровательно улыбнулся, словив на себе тёплый взгляд отца с пляшущей в глубине насмешкой.       — Не думай, что я не вижу, как ты пытаешься мне льстить, чтобы я отпустил тебя.       Стайлз улыбнулся.       — Это работает?       Ноа вздохнул, возвращаясь к салату. На его лице появилось противоречивое выражение.       — Возьми с собой кого-нибудь. Я не хочу, чтобы ты ехал так далеко один.       — Сакраменто не так уж и далеко, пап, — попытался успокоить шерифа Стайлз. — Я просто схожу в книжный, немного отдохну, переночую в каком-нибудь хостеле и вернусь обратно. Проведу отличные выходные.       Стайлз ненавидел лгать отцу, но если бы он сказал, что собирается в Мексику, его бы точно не пустили.       — Либо едешь с кем-нибудь, либо вообще не едешь, — поставил точку шериф, и Стайлз недовольно вздохнул.       — Я могу взять с собой кого угодно? — уточнил Стайлз, когда в его безумную голову закралась ещё более безумная мысль. — Типа, любой знакомый, который в теории мог бы защитить меня в случае чего?       Шериф посмотрел на него подозрительно, но кивнул. Стайлз подтолкнул салат ближе к отцу и невинно улыбнулся.       — Тогда я найду кого-нибудь подходящего и позже дам тебе знать. — Он сглотнул, чувствуя во рту кислый привкус собственной лжи. — Тебе не стоит волноваться.