-
Во время завтрака, пока Грейнджер еще не успела уйти к своим книгам, но уже жадно смотрела в сторону стола, на котором они стопками возвышались, Персиваль решительно пресек ее намерения. — Сегодня мы будем тренироваться, — сказал он. Та от неожиданности кивнула. Они вышли на улицу, оставаясь в пределах лагеря. — Но палочка ведь только у меня, — неуверенно протянула Гермиона, да которой, кажется, только сейчас дошло, на что она согласилась. Персиваль пожал плечами. — Представим, что у тебя ее тоже нет, — задумчиво произнес он, осматриваясь. Он и не планировал тренировать ее в магии. Ему было необходимо устать самому. — Как насчет рукопашного боя с беспалочковой магией? Ее глаза заинтересованно блеснули. Она взмахнула палочкой, трансфигурировала футболку в плотный, как у Персиваля, свитер, и оставила древко у палатки. После первого поражения Грейнджер — он просто скрутил ее, воспользовавшись превосходством в физической силе, — Грейвс с пренебрежением подумал о том, что, скорее всего, затея бесперспективна, и так он не устанет — утренние пробежки отнимали больше сил, чем это. Но спустя еще пять побед смекнул, что Гермиона не так проста, как кажется. Она не поддавалась, тратила энергию и силы неразумно, на взгляд Грейвса, но она училась. Отмечала его слабые места, искала подход. С каждым разом их сражения становились длиннее, разнообразнее и качественнее. — Женщины быстрее и точнее, — проговорил Персиваль, протягивая Гермионе ладонь, когда та в очередной раз оказалась на земле. — Ты должна пользоваться этим, а не стараться превзойти меня в силе. А еще она была моложе, но об этом он предпочел не напоминать. Оказавшись на ногах, Гермиона сосредоточенно принялась обходить его по кругу. Приблизилась внезапно, словно змея. Попыталась ударить в живот, но Грейвс заблокировал удар. Сделал рывок, чтобы схватить ее, но Грейнджер отпрыгнула, поднимая облачко пыли с земли. Взмахнув рукой, направила его в глаза Грейвсу. Он поднял ладонь, меняя направление частиц в обратную сторону. Гермиона отклонилась. Нога скользнула по траве, и она, охнув и мгновенно сгруппировавшись, перекатилась влево. Воспользовавшись ее неосторожностью, Грейвс сделал еще один рывок — попытался добраться до Грейнджер. Та вновь быстро оказалась на ногах и попыталась ударить в горло. Он отклонился, хватая Гермиону за руку. И быстро понял свою ошибку, когда вместо того, чтобы вырываться, она, напротив, резко толкнула его плечом в район солнечного сплетения. Грейвс упал на спину. Но Грейнджер, по-прежнему удерживаемая им, упала вместе с ним, воскликнув от неожиданности. Он перекатился, подминая ее под себя и фиксируя руки над головой. — Уже лучше, — сказал он, нависая над ней. — Но недостаточно. Грейнджер, надо отдать ей должное, предприняла еще одну попытку вырваться. Чем, сама того не осознавая, напомнила Грейвсу еще об одном преимуществе женщин. Ощущение ее гибкого молодого тела под своим сделало свое дело. Он стремительно поднялся и подал ладонь ей. — На сегодня достаточно, — объявил он. Грейджер облегченно выдохнула.-
Время от времени они перемещали лагерь, так что глаз даже не успевал привыкнуть к местному пейзажу. Это шло на пользу тренировкам — добавило разнообразия и учило использовать местность в качестве препятствий или укрытий. Пребывание здесь перестало быть невыносимым. К тому же, компания Грейнджер оказалась достаточно интересной. В моменты, свободные от тренировок и исследований Грейнджер, они стали разговаривать. Сначала о тестах невыразмцев, конечно: Грейнджер, пока не расспросила въедливо о каждой мелочи, не оставила его в покое. А потом о прошлом, Гриндевальде, Волдеморте, магах и не-магах. На заявление Персиваля о том, что рожденные не-магами крадут магию у чистокровных, Грейнджер лишь презрительно фыркнула. Но потом все же осторожно уточнила, верит ли в это сам Персиваль. И, когда он признался, что не верит, показалось, что она была удовлетворена ответом.-
В очередной вечер Поттер вернулся с патруля, когда солнце уже почти село — желтые листья выкрасились в красный, словно кто-то неосторожно разлил краску, а видневшиеся за густыми кронами клочки неба стали фиолетовыми. С первого взгляда на него было ясно, что он чем-то крайне недоволен. Увидев его, Грейнджер ойкнула и, подскочив из-за стола, начала готовить ужин. Грейвса удивило, что она не стала, как любая другая нормальная женщина, сразу же его расспрашивать — в семьях его друзей так было принято. Впрочем, за пару недель жизни с этими двумя Персиваль убедился, что Гермиона очень хорошо знала Поттера и его привычки. Тот вышел из ванной спустя полчаса, за которые ни Персиваль, ни Гермиона не проронили ни слова. Во время ужина тоже не разговаривали. Догадываясь, что дело может быть в его присутствии, Грейвс собирался уйти, но Поттер, догадавшись о таком намерении, попросил его остаться. — Ничего сверхсекретного мы обсуждать не будем, — хмуро проговорил он. Посмотрел на Грейнджер, заламывающую руки. — Невилл доложил, что Джинни схватили. И никто понятия не имеет, где она. — Ох, — вздохнула Гермиона. — Как же… Эта Джинни, очевидно, была близка им обоим, сделал вывод Грейвс. — Я ведь… не понимаю. — Поттер спрятал лицо в ладонях. — Я думал, что перевод в польскую команду «Гарпий» будет… ну, не знаю, гарантом безопасности. — А Рон, он… Поттер отнял ладони. — Нет, он в тот вечер был не один. Грейнджер поджала губы. Персиваль переводил взгляд от одного к другой, не понимая, о ком идет речь, и его это раздражало. — Как он мог бросить Джинни? — пробормотала Гермиона. — Так же, как и… — резко начал Поттер, но умолк, взглянув в сторону Грейвса. Продолжил менее эмоционально: — Не это сейчас важно. А то, что мы не можем так просто взять и войти в Аврорат, даже если они не перенастроили охранные чары. Мы даже проверку не пройдем. — Она ведь может быть и у Малфоя. Или в Азкабане. Где угодно. — О ком вы говорите? — вопросительно протянул Грейвс. — Джинни Уизли — моя невеста, — ответил Поттер. Услышав это, Персиваль испытал что-то вроде облегчения — такое легкое, как дуновение ветра по утрам, и имеющее такой же ободряющий эффект. — Оказалось, ее похитили около месяца назад, но у нас не было возможности пересечься с Невиллом — за ним тоже следят. Когда была очередь Гермионы патрулировать Косую аллею, он… — Столкнулся с лавочником, — добавила Гермиона. — Невилл всегда был немного… неуклюжим. — Хотя не думаю, что, сообщи он мне даже месяц назад, я хоть что-нибудь мог бы сделать с этим, — продолжил Поттер. Грейвс нахмурился. — Как она выглядит? — Высокая, рыжая, очень красивая, — с печальной улыбкой проговорил Гарри. Грейвс закатил глаза на последний комментарий. — Ее не было в камерах в министерстве, — сказал он. — И ее имени я ни в одном списке заключенных не видел. Поттер и Грейнджер переглянулись. — Вы так хорошо помните лица, которые видели несколько недель назад? — скептично поинтересовался Поттер. — Точно помню, что не видел там рыжих, — твердо ответил Грейвс. — Это… очень полезная информация, спасибо, — пробормотала Грейнджер и перевела взгляд на Поттера. — Тогда с большой долей вероятности она у Малфоев. — Это имеет смысл, — покивал Поттер. — Вряд ли они могли выдвинуть ей официальные обвинения, — выплюнул он. — Мне нужно… я пойду прогуляюсь. Не дожидаясь ответа, он выбрался из-за стола и вышел из палатки, оставляя Гермиону и Персиваля наедине. — А Рон — это? — поинтересовался Грейвс, возвращая взгляд к глазам Грейнджер. — Я уже несколько раз слышал это имя… — Рон — брат Джинни, — отрезала Гермиона. Персиваль приподнял брови, удивившись резкому тону. — Мы с ним… мы дружили втроем — Гарри, я и Рон. И мы с ним… — Она встала, отлевитировала посуду в раковину и повернулась спиной, пряча взгляд. — Мы с ним были вместе. Но потом… — Она резко повернулась. — Ох, п-потом Рон просто оставил меня, то есть нас — сказал, что мы напоминаем ему о войне. Прошел отбор в польских «Гарпий». Ну и… и все. Она снова отвернулась. Пораженный такой неловкой и экспрессивной речью, Персиваль не нашел, что сказать — просто сидел и наблюдал за тем, как она моет посуду, как обычный человек, не владеющий магией. И с каждой минутой напряженные мышцы спины расслаблялись, пока плечи не опустились совсем. Неловкую ситуацию спас Поттер, вернувшийся в палатку. — Гермиона сказала, что вы знаете, что такое крестражи, — произнес он. — Есть какие-нибудь способы их найти?-
— Нет таких способов, — уверенно сказал Грейвс. — Иначе никто не решился бы их создавать. Разочарование на лице Поттера было достаточно красноречивым. — Гермиона? — обратился он к ней. — Как продвигаются твои исследования? Та покачала головой. — Никак. Если бы мы могли поговорить с Дамблдором… — Ты же знаешь, что его портрет так и не ожил, — раздраженно бросил Поттер. — Дамблдор? — зацепился за новое имя Грейвс. — Тот, кто победил Гриндевальда? Зачем он вам? — Дамблдор был директором Хогвартса, — с готовностью пояснила Гермиона, вытирая руки. — Он первым догадался о крестражах и начал поиски. И продолжал их до самой смерти… Обычно после смерти директора его портрет появляется в кабинете — так работает магия Хогвартса. Появился и этот, но этот так и не ожил. Скорее всего, из-за проклятия. — Проклятия? — Да, — кивнула Гермиона. — Проклятие было на одном из крестражей. — И сколько их было? — поинтересовался Персиваль. — Шесть. Их было шесть — и еще одна часть в В-Вол… в том-кого-нельзя-называть. — Шесть, — эхом повторил Персиваль, не в силах поверить в то, что услышал. — Как вам удалось их все отыскать? — Всю основную работу проделал директор, — осторожно начала Грейнджер, поглядывая в сторону Поттера. Не встретив возражений, она продолжила: — Поэтому я и хотела бы с ним поговорить. Узнать, как ему удалось отыскать их. Может быть, он все же знал какое-то заклинание. — Нет таких заклинаний, — повторил Персиваль раздраженно. — Вам известно, с чего он начал поиски? Как догадался о существовании… — Первый крестраж — дневник, — перебила Гермиона. — Его уничтожил Гарри на втором курсе… — На втором курсе? — изумленно переспросил Грейвс. — Да, клыком василиска, — подтвердил Поттер, и Грейвс еле удержался, чтобы не спросить, где они умудрились отыскать василиска на втором курсе и вырвать его клык. — И директор догадался, что это был… необычный дневник. И после этого он начал искать. Еще было кольцо… — Проклятое кольцо, которое и убило Дамблдора, — добавил Поттер. — Да, — кивнула Гермиона. Она смотрела в сторону, ни на чем не фокусируя взгляд — Персиваль знал: так смотрят в прошлое. — Остальные отыскали мы, благодаря его подсказкам. Чашу Хаффлпафф, диадему Когтевран, а еще была змея, и… — она покосилась на Гарри. — И я, — закончил тот. — Ты? — теперь Персивалю казалось, что его разыгрывают. Сначала шесть крестражей, потом василиск, потом крестраж в мальчишке. Он не был уверен, что готов услышать больше подробностей. — Да. — Как ты выжил? — скептично поинтересовался Грейвс. — Это… в общем, Он послал в меня Аваду, но в итоге убил лишь часть своей души. Поттер неуверенно покосился на Грейнджер. — Если честно, мы сами не до конца понимаем, как у Гарри получилось выжить. Некоторые всерьез думают, что Авада его не берет. — Но проверять мы не решились, — добавил Поттер. Грейнджер покивала. А потом вдруг воскликнула от изумления. — Ох! Вы ведь… вы ведь оба пережили Аваду! Да еще и выпущенную из одной и той же палочки! — Не разделяю твоего энтузиазма, Гермиона, — пробормотал Поттер. — К тому же, в детстве он пытался убить меня своей палочкой. Он сказал это так спокойно, что Персиваль уверился — две Авады не прошли для мозгов Поттера бесследно. Не может человек так безэмоционально об этом рассуждать. — Но это точно нужно изучить… — Как только все это закончится — я весь твой, — коротко бросил Гарри. Энтузиазм Гермионы поостыл. — Ладно. Да. Извини, — она посмотрела на Грейвса. — Дневник, кольцо, чаша, диадема, змея и Гарри — шесть частей. И седьмая — сам Он. — Ты делаешь акцент на числах потому, что?.. — Ох, да, выяснилось, что их должно быть семь. — Семь крестражей? — окончательно запутавшись, уточнил Грейвс. — Нет, семь частей, — исправила Гермиона. Она собиралась еще что-то добавить, но вдруг закрыла рот. Поттер, пожав плечами, опустился на свой стул. — Так что мы понятия не имеем, как он вернулся. Как только мы уничтожили все крестражи и его, он должен был, ну… умереть окончательно. Персиваль покивал, но его мысли тоже были где-то далеко. Покоя не давал портрет, который не ожил. Такая магия, как в Хогвартсе или Ильверморни, не давала сбоев, а раз в Хогвартсе всегда появлялись волшебные портреты бывших директоров, то и этот должен был ожить. Конечно, все могло случиться в первый раз, но что-то подсказывало Грейвсу, что это — не тот случай. — При каких обстоятельствах, говоришь, умер Дамблдор? — Это случилось практически на моих глазах, — печально проговорил Поттер и отвел взгляд — как и Гермиона несколькими минутами ранее, смотрел в прошлое. — Он вызвал меня к себе… но когда я пришел, он был уже мертв… Сначала я решил, что это дело рук младшего Малфоя или Снейпа. Но уже во время битвы я узнал, что это не так. И человек, которого я винил долгое время, наоборот, пытался Дамблдора спасти. А я так и не узнал, зачем директор вызывал меня, — добавил он. — Может быть, если бы я пришел раньше, то… — Не вини себя, Гарри, — отрезала Грейнджер и выбралась из-за стола, оставляя Персиваля и Поттера. Мрачный вид последнего ощутимо давил на Грейвса тяжелой аурой. Прогулка, может, и пошла ему на пользу, но точно не исправила положение. И без легилименции было ясно, что Поттер думает, как спасти свою невесту, вместо того, чтобы искать способы избавить Англию от гнета Волдеморта. Именно по этой причине Грейвс всегда избегал сердечных привязанностей — был наслышан, что зачастую они становятся на первое место, противореча логике. И все же он не мог не успокоить Поттера. — Уверен, твоя невеста жива, — сказал он. — Не вижу ни единой причины, чтобы избавляться от такого средства шантажа. Поначалу озарившееся лицо Гарри постепенно помрачнело. — Утешать — явно не ваше, — пробормотал он. Мысленно Грейвс с ним согласился. — И все же ты не оставишь это просто так и попытаешься ее спасти? — Да, — кивнул Поттер. Тяжело вздохнув, Грейвс поднялся из-за стола и вышел из палатки. Было очевидно, что Поттер бросит все силы на спасение девушки — все всегда так поступали. Наверняка, он еще и винил себя в ее похищении. И чувство вины являлось самым опасным в такой ситуации — оно заставляло действовать безрассудно. Впрочем, Грейнджер, когда спасала его самого, тоже действовала крайне безрассудно, даже без любви. Вполне могло статься так, что эти ребята просто были безрассудными. Может быть, именно это их и объединяло. И в какой-то степени Персиваль понимал Рона, который сбежал — наверняка ему было непросто рядом с такими бесшабашными людьми. Погруженный в свои мысли, Грейвс вышел за пределы защитного барьера и сел на поваленное бревно. Без силуэта палатки, наколдованных огней, Гермионы и палочки казалось, что он остался один на один с плотным густым лесом. Всю неделю до этого шли дожди, и воздух вокруг был сырой и плотный. Но такой свежий, что сжимались легкие, а по телу бегали мурашки. Для человека, выросшего в городе, он испытывал слишком теплые чувства к природе. Он никогда не сомневался в своей привязанности к зданиям, дорогам и благам цивилизации, но наслаждение, испытываемое им от ощущения шершавой коры под кончиками пальцев или от сочного аромата травы, не было поддельным. Еще поражало количество звезд — даже на тех маленьких клочках неба их было бесконечное множество, которое тонуло в свете луны. Внезапная мысль прострелила его сознание одновременно с тем, как где-то вдалеке раздался треск веток — впоследствии Персиваль не смог бы ответить, что произошло первым. Подскочив, он опрометью метнулся к палатке. — Гермиона, — обратился он напряженным голосом. — Я знаю, что мы путешествовали в основном по немагическим лесам. Но, кажется, я пару дней назад видел болтрушаек. — Эм, ну… вы… очень наблюдательны? — неуверенным тоном — то ли похвальным, то ли изумленным, — сказала она, приподняв бровь. — Сегодня полнолуние. Ее брови с треском сдвинулись к переносице — а, может, треск раздался со стороны леса. Даже с расстояния десяти футов Персиваль видел, как взгляд Грейнджер проясняется от понимания. — О мой бог, — прошептала она, но этот звук в тишине казался оглушительным. Поттер вышел из своей комнаты на звуки голосов, но не успел он открыть рта, как треск, слышавшийся ранее издалека, раздался уже достаточно близко. — Пожиратели? — вымолвил Поттер. — Луна. Оборотни, — напряженно бросила Грейнджер. Ловким движением Поттер призвал из своей комнаты чужую палочку, а в следующую секунду она уже была в ладони Грейвса — ощущение тепла прошило и размылось в теле. — Уходим? — уточнил Персиваль. — А как же палатка? — возмутилась Грейнджер. — Нет, нет, мы… Что бы она ни собиралась сказать, было поздно — рядом раздался волчий вой, от которого по коже побежали холодные мурашки, совсем не такие, как от прохладного воздуха, а те, которые появляются от ужаса. А потом первому оборотню ответили. И еще. И еще. Персиваль почувствовал, как кровь прилила к конечностям — его тело было готово бежать. Но он не мог… Не мог оставить Грейнджер одну — или с Поттером. А она явно не собиралась уходить без своей треклятой палатки. — Поттер, за мной, — командным тоном приказал Грейвс. — Собирай палатку, Грейнджер, — бросил он напоследок. К чести девчонки — она беспрекословно подчинилась. — Что мы… — Оборотней не берут обычные заклинания. Отгоняем Бомбардой и Дуро, — приказал Грейвс. Они рассредоточились настолько, насколько это было возможно. Учуяв их, первая тварь выскочила из леса. И несмотря на то, что они готовились к встрече, это все равно случилось неожиданно. Не успев насладиться теплом, разливающимся по телу от циркуляции магии, Грейвс послал первую Бомбарду под лапы оборотню. Треск вокруг уже не раздавался очагами, он сгущался, как пламя, окружая лагерь. Становился таким же плотным и густым, как лес, и сливался с ним. Из палатки доносилось дребезжание, звон и стук — Грейнджер в спешке собирала посуду и мебель. Поттер вскрикнул, когда тварь выскочила прямо на него. Отвлекшись на мгновение, Персиваль чуть не упустил момент, когда оборотень, которого он отбросил заклинанием ранее, снова попытался напасть. Уклонившись, он послал еще одну Бомбарду. И сразу наколдовал Дуро, заметив отделившуюся от деревьев тень, которая направилась к другому краю палатки. Их было много — очень много. Тени отделялись и пытались приблизиться. Грейвс пожалел, что у него нет второй палочки — колдовать с двух рук было бы удобнее. Разноцветные вспышки освещали их стоянку. Всполохов стало так много, что было достаточно светло, чтобы испугаться — блеск глаз оборотней мелькал еще чаще, чем заклинания. Наконец, палатка начала уменьшаться в размерах и сжиматься, и из нее выскочила всклокоченная Грейнджер. Поттер и Грейвс одновременно начали отступать назад, приближаясь к ней. Внезапно все вокруг стихло. — Быстро, — скомандовал Грейвс. Твари затаились, готовясь напасть разом. Как в плохом сне, когда при беге ноги отказываются подчиняться и переступают крайне медленно, словно в вязком желе, он развернулся и рывком бросился к Грейнджер. С другой стороны его действия повторил Поттер. И, словно подчиняясь той же мысленной команде, разом кинулись оборотни. А потом тело подхватил невидимый крюк, пространство сжалось. Колени ударились о землю, сверху навалилось чье-то тело. Они покатились вниз с обрыва одной общей кучей, в которой можно было расслышать стоны и, кажется, хруст костей. Грейвс невольно пытался зацепиться за выступающие корни деревьев и корни травы, но руки соскальзывали. И когда почти получилось, пальцы ударил чей-то тяжелый ботинок. Он покатился дальше. Снова услышал характерный хруст ломающихся костей — кажется, не его. С глухим стуком приземлился на что-то мягкое и тут же попытался отстраниться, но кто-то упал на него. Спустя долгие минуты человеческий клубок удалось распутать. Подсветив Люмосом, Грейвс с досадой выругался — то, на что он приземлился, оказалось Гермионой. Поттер тут же бросился к ней. Проверил пульс. — Жива, — облегченно выдохнул он. — Но без сознания. — Трансгрессировать нельзя. Придется остановиться тут, — констатировал Грейвс. Пока Поттер с какой-то мрачной молчаливой растерянностью вился вокруг Гермионы, Грейвс с холодной решимостью призвал ее сумочку, достал оттуда палатку и несколько зелий. Вложив флаконы в ладонь Гарри, Персиваль молча взялся за установку жилища. Выходило не очень — большое количество деревьев у подножия обрыва, с которого они и свалились, мешало отыскать свободное пространство, достаточное для палатки. Да и растекающаяся по всему телу боль мешала ясно мыслить. В конце концов, разозлившись, Грейвс разнес несколько деревьев Бомбардой в щепки — можно было отыскать решение поизящнее, но он подумал, что любое заклинание, выпущенное сейчас, будет иметь такой же эффект. Не то чтобы злость была привычным чувством, напротив, чаще всего он был холодным и рассудительным — за это его и уважали. Но сейчас… сейчас он имел полное право злиться на себя, более того, у него было время, чтобы насладиться этим чувством сполна. И он выплескивал эмоции на ни в чем не повинные деревья, пока не почувствовал прикосновение к плечу. — Я думаю, достаточно места, — осторожно сказал Поттер, отклоняясь от линии «огня», когда Персиваль резко развернулся в его сторону. Взглянув на плоды своих трудов трезвым взглядом, Грейвс кивнул. — Полагаю, что так, — пробормотал он. Установил взмахом палочки палатку, вернулся к Грейнджер и внес ее на руках внутрь. Поттер юркнул следом. Персиваль положил Гермиону на диван и коршуном завис над ней, пытаясь сообразить, что делать дальше. — Вы знаете какие-нибудь диагностические заклинания? — осторожно спросил Гарри. Грейвс поднял глаза. А потом опустил неуверенный взгляд на свою палочку. Он знал диагностические заклинания — по долгу службы это было необходимо. Но рука тряслась, как после тяжелого сражения, а в голове было пусто, будто все мысли оттуда вынесли Бомбардой. Не услышав ответа, Поттер осторожно обошел его и взмахнул палочкой. Вокруг Гермионы замерцало не меньше десятка разноцветных диаграмм и нитей — они оплели ее тело, как путы, и неяркий огонек вспыхнул над ее сердцем, пульсируя в ритме ее дыхания. — Откуда… — начал Персиваль, но голос подвел его. Поттер, однако, сообразил, о чем его хотели спросить. — Была необходимость выучить, — невесело хмыкнул он, вращая диаграммы и внимательно присматриваясь. — Пригодилось при поступлении в Аврорат, — добавил он. — Ясно. — С ней все в порядке, — облегченно выдохнул Гарри, опуская палочку. — Сейчас я ей дам костерост — пусть она его и ненавидит, но утром будет как новенькая. С этими словами он достал из руки Грейвса биссерную сумочку, призвал нужное зелье и влил его Гермионе в рот. Отстранившись, он выжидающе посмотрел на Персиваля. Тот уставился в ответ. — Вы присмотрите за ней? Грейвс, все еще заторможенный, кивнул.-
Уже позже, когда Поттер ушел устанавливать защитные заклинания, Персиваль осознал, что просьба присмотреть за Гермионой была скорее… уступкой. Потому что на момент вопроса у Грейвса и мысли не возникало, чтобы оставить ее. И логично, что у Поттера их не возникало тоже — в конце концов, она его подруга, а не Персиваля. Вообще-то, еще с месяц назад, когда она в похожем состоянии была в его доме, Грейвс и не думал о том, чтобы остаться рядом с ней. Сейчас об этом думать не хотелось тоже. Как и о своем решении позволить Грейнджер собрать ее чертову палатку. Будь у него всего минута… всего несколько лишних мгновений, он взял бы обоих за шиворот и просто трансгрессировал, наплевав на палатку и все, что останется внутри. Но умоляющий взгляд Грейнджер сбил его настрой. И он кинулся в пекло сражения с оборотнями, хотя и знал, что это провальная затея. Повел себя не лучше Поттера, готового кинуться в логово врага, чтобы спасти свою невесту… Эта мысль так резко прошибла сознание, что Грейвс дернулся, а на висках выступил пот. Нет. Не мог же он… Он посмотрел на Грейнджер и на пульсирующий огонек над ее сердцем. Грейвс скривился. Ладно, он просто оказался в безвыходной ситуации, застряв тут с ними. Не мог вернуться в Америку, не мог оставаться один в чужой стране. Наверное, все дело было именно в этом. Грейнджер фактически была его единственной компанией, да к тому же заботилась о нем — готовила еду, занималась стиркой и уборкой. Так что Грейвс просто привязался к ней. Не сильнее, чем Поттер. И все же, когда она зашевелилась, Персиваль испытал еще одно новое для него чувство — неловкость. Поэтому он позвал Поттера, а сам поспешил убраться в свою комнату. Долго лежал, прислушиваясь к ворчанию Гермионы, пока не провалился в беспокойный сон, забыв принять зелья.