-
Гермиона использовала Конфундус, чтобы пройти мимо охраны и библиотекаря, а после просто направилась в архив. Она проделала все настолько уверенно и четко, что Персиваль заподозрил, что ей не в первый раз приходится совершать подобные манипуляции. Подозревать и догадываться — вот и все, что ему оставалось делать в остальное время. Пока Грейнджер, деловито закатав рукава, продвигалась вдоль стеллажей и пыталась призвать нужную книгу, Грейвс осматривался на предмет подозрительных лиц. Справедливости ради стоило заметить, что единственными подозрительными лицами здесь были только они. Спустя почти час, Гермиона закончила бесконечные перелистывания и затихла. Это так заинтриговало Персиваля, что он заглянул ей через плечо. В статье, на которую наткнулась Гермиона, рассказывалось о расформированном в послевоенные годы приюте Вула и о том, что, как и в случае с другими подобными учреждениями, все документы о воспитанниках и прочем были переданы в национальный архив. А еще было сказано, что здание приюта снесли, а на его месте построили новый детский сад. — Не уверена, что есть смысл идти в детский сад, — разочарованно пробормотала Гермиона, поворачиваясь к Персивалю. Они снова оказались слишком близко, и он резко выпрямился. — Значит, воспользуемся тем вариантом, в котором просто ничего не говорим Поттеру о провальной попытке? — наивно предположил Грейвс. Гермиона красноречиво закатила глаза. — Нет, отправимся в национальный архив. Персиваль вздохнул. — И какой в этом смысл? — поинтересовался он. — Было бы неплохо найти кого-нибудь, кто был знаком с маленьким Риддлом. Кого-то, например, кто рос в том же приюте. — Думаешь, крестраж может быть у кого-нибудь из них, как напоминание о счастливом детстве? Гермиона раздраженно фыркнула. — Знаешь, — она вновь перешла на «ты», — я задумываюсь о том, что мне было бы куда лучше без твоей иронии. Но вообще-то я хочу расспросить их. Детство Риддла пришлось на военные годы — приют могли переправлять на время бомбежек в безопасное место. А так как Риддл больше всего боялся смерти, то место могло стать для него чем-то важным… — А ты неплохо его изучила, — присвистнул Грейвс. — Кроме того, — продолжила она, проигнорировав комментарий, — твой вариант тоже имеет место быть. Может, у него была привязанность к кому-то из приюта. Или, ну, не знаю, ненависть настолько сильная, чтобы он этому человеку оставил крестраж — они очень влияют на сознание, ты знал? — спросила она, так же деловито собирая книги. И вновь, не дожидаясь ответа, продолжила: — Я, правда, склоняюсь к второму варианту. Мне кажется, Темный Лорд не способен привязаться к кому бы то ни было. А вот ненависть… ненависть ему подходит, — шумно выдохнув, завершила Гермиона. Персиваль слушал ее и наблюдал, как она расставляет книги и подшивки газет. Могла бы просто оставить их на столе, недовольно подумал он. Только после того, как все оказалось на своих местах, они покинули библиотеку. Так как у национального архива Гермиона никогда не была и, соответственно, не могла туда трансгрессировать, было принято решение отправиться на транспорте не-магов. Это радовало, потому что кроме того, что, путешествуя таким способом, они экономили силы для трансгрессий, так еще и сам способ был безопаснее. У Грейвса было время, чтобы внимательно осмотреться. Персивалю еще не приходилось когда-либо пользоваться транспортом не-магов, так что он был достаточно впечатлен даже автобусом — Гермиона беспрерывно просила его не удивляться так явно. Параллельно она рассказывала о городе — Лондон она очень любила, это было видно с первого взгляда. В какой-то момент Персиваль задумался, а не любит ли она город больше, чем природу. И насколько ей, в случае положительного ответа, трудно постоянно находиться в тишине и спокойствии свежего воздуха, а не среди архитектуры и благ цивилизации. Он наслаждался незапланированной экскурсией, пока не осознал, что пауза Гермионы затянулась. Оторвав взгляд от тонущей в деревьях церквушки, он посмотрел на Грейнджер. Та, немного насупившись, старательно отводила взгляд от двух молодых парней, приветливо ей улыбающихся. Именно они стали виновниками прерванного рассказа о Лондоне. Грейвсу они сразу же не понравились. Он прикинул возможность того, что эти двое — Пожиратели Смерти. Но быстро отверг мысль — парни явно были обыкновенными не-магами, которым просто понравилась девушка. А то, что их не смутило, что она не одна, а в компании мужчины… Что ж, это был камень в огород Персиваля. Если не задумываться, — а он сомневался, что эти двое умели думать, — то его и Гермиону можно было принять за отца и дочь. Ну, или дядю с племянницей. Он не знал точно, сколько ей лет, но по оговоркам понял, что около двадцати. Конечно, разница в шестнадцать лет была приличной. Но не критичной. Не для Грейвса, упустившего восемьдесят лет, — ему вполне могло быть сейчас и сто двадцать. Так что, можно сказать, тридцать шесть было вполне себе приемлемым числом. — Осталась всего пара остановок, — тихо проговорила Гермиона. — Может, прогуляемся? — С удовольствием, — быстро отреагировал Персиваль. Они вышли, провожаемые взглядами парней-не-магов. Грейвс на автомате подал руку Гермионе, когда вышел из транспорта — так было принято поступать, согласно этикету волшебников, после путешествий порталами. И задержал ее ладонь в своей, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, когда почувствовал, как внутри все зазвенело от простого прикосновения. Утром она рыдала на его плече, но он не ощутил и толику того, что сейчас. Тряхнул головой, отгоняя странные эмоции в сторону. Они зашагали в сторону огромного здания, видневшегося через квартал. Вообще Лондон казался Персивалю достаточно низким городом после Нью-Йорка, но в этом имелось свое очарование. Здесь было гораздо меньше рекламы, скрывающей архитектуру, и больше зелени. Город не был похож на Нью-Йорк начала двадцатого века, но находиться здесь было… как вернуться домой. Примерно к такому ритму, какой царил здесь, Персиваль и привык. А местная архитектура радовала глаз. Грейвс никогда не был ценителем, но все же не мог перестать восхищаться старинной лепниной, тротуарами, вымощенными плиткой, — Гермиона шагала, стараясь не наступать на стыки, — и большим количеством газонов. Даже то, что трава уже была скорее коричневой, чем зеленой, не портило впечатление. В отличие от понурой и сосредоточенной Гермионы. Ее сосредоточенность вряд ли относилась к тому, что она упорно избегала стыков плитки. — Что-то случилось? — осторожно поинтересовался Грейвс. Он увидел, что она собралась мотнуть головой, но по какой-то причине передумала. — Я… просто один человек в автобусе напомнил мне Рона, — сказала она. Персиваль поднял в удивлении брови — расстроиться из-за того, что какой-то парень напомнил ей бывшего, даже для Гермионы было странным. — И я подумала, что на твоем месте вполне мог быть он, если бы не… если бы он не уехал. Но, — она посмотрела на Грейвса, — это почему-то меня не расстроило. Наоборот, я представила — вот будь он рядом, как бы он себя вел? И поняла, что, наверное, не хотела бы, чтобы он был на твоем месте. И это… это меня расстроило. Наверное… наверное, Гарри чувствует то же самое из-за того, что я его не послушала и вернулась в Лондон. Такая тщательно проработанная логическая цепочка заставила Грейвса на несколько секунд зависнуть. Похоже, утренний конфликт повлиял на Грейнджер сильнее, чем та показывала. Персиваль плохо представлял, что способно утешить Гермиону, да и не был силен в человеческих чувствах. Однако сейчас не было времени на очередные неумелые попытки поддержать ее. Поэтому он сказал ей то, что сказал бы любому напарнику: — Возьми себя в руки и сделай все, чтобы доказать Поттеру, что он не прав.-
По словам Гермионы, планы Поттера не срабатывали никогда. Ее собственный же оказался вполне успешным — они без особых препятствий прошли в здание национального архива. Однако, буквально оказавшись в увеличенной копии архива библиотечного, растерялись. Стеллажей было бесчисленное множество. Казалось, англичане надеялись законсервировать в этом месте всю историю со времен основателей. И слава Мерлину за магию, иначе в этом месте можно было бы похоронить жизнь. Добравшись до нужных стеллажей, Грейнджер неосторожно призвала подшивки по приюту Вула. И действительно чуть не стала похоронена под ворохом бумаг — Персиваль вовремя отменил заклинание, и все подшивки с глухим стуком, эхом разнесшимся до сводчатого потолка, упали на пол. — Что ж, — пробормотала Гермиона, окидывая взглядом фронт работ, — думаю, мы здесь задержимся. И эти слова оказались пророческими. Выходили из здания они уже когда солнце скрылось за горизонтом. И без того прохладный воздух стал еще и влажным, забирающимся под кожу и пробирающим до самых костей. Низкие тучи плотно затянули небо, цепляя острые шпили зданий, отчего казалось, что и без того невысокий город стал еще меньше, словно пространство съежилось от холода. Невыносимо хотелось есть и спать. Разочарование от бесполезно проведенного дня захлестывало Персиваля. Но, кажется, только его. Гермиона расстроенной не выглядела, словно найденные имена могли хоть как-то помочь. — Чтобы найти всех этих людей, потребуется не один год, — проговорил Грейвс. Грейнджер просматривала список, набросив на лист водоотталкивающие чары, совершенно забыв о том, что ей они тоже нужны. Персиваль направил на нее палочку и пробормотал заклинание. Поразмыслив, добавил еще и согревающее. Лондон, словно почувствовав душевное расположение Персиваля днем, вечером решил отвернуть от себя, продемонстрировав самый мерзкий из всех возможных вариантов погоды. — Нам не потребуется год, — пробормотала Грейнджер после длинной паузы — очень вовремя, потому что Персиваль решил, что она его не слышала. — У меня есть знакомый, который нам поможет. Но сначала предлагаю поужинать. Персиваль согласился. С невесть откуда взявшимся энтузиазмом Грейнджер потянула его за собой — взяла его за руку и потянула. Возможно, сама этого не заметила. Когда они подходили к кафе, просто выпустила руку, позволила Грейвсу открыть дверь и вошла вслед за ним. Персиваль выбрал столик в глубине заведения так, чтобы все остальные посетители оставались на виду. Свет в помещении уже был приглушен, так что место выгодно скрывалось тенями. Но атмосферу нельзя было назвать мрачной, скорее, ей подходили определения интимной или романтичной. В ресторане, словно в доказательство последнего, были только парочки. От этого факта было немного не по себе — слишком уж все происходящее напоминало свидание. Грейвс, конечно, ничего против свиданий не имел, но хотелось бы знать наверняка, как это называется. Заблуждаться на этот счет не хотелось. — Поттер не будет волноваться? — спросил он, когда Гермиона сделала заказ, и официантка удалилась. Она покачала головой. — Он сегодня не придет. Я знаю Гарри, ему нужно… это пережить. К тому же, он не умеет извиняться. — Ты хорошо его знаешь. — Лучше, чем себя, — признала она с печальной улыбкой. — Если бы не было тебя, то он, разумеется, вернулся бы вечером. И мы просидели бы в неловком молчании, пытаясь делать вид, что все нормально. Вообще-то, есть вероятность, что мы встретим его у того человека, к которому отправимся после… Персиваль опустил руку поверх ее ладони и мягко сжал, выказывая молчаливую поддержку — уже не напарнику, а девушке, которая ему нравится. Гермиона вымученно улыбнулась. — Итак, — начал Персиваль, желая разрядить грустную атмосферу, — к кому мы отправимся? Ему можно доверять? И без того вымученная улыбка превратилась в оскал. — Можно, — ответила Грейнджер, практически не разжимая зубы. — Этот парень — магл — проходит стажировку в Национальном банке. Так что у него есть доступ к базам данных. Если у кого-либо открыт счет в любом из банков Великобритании, он легко сможет отыскать его данные. Грейвс нахмурился. — Парень — не-маг? — уточнил он, и Грейнджер кивнула. Несмотря на то, что закон Раппапорт был отменен, как оказалось, аж в 1965 году, его сознание не успело перестроиться так скоро. В 1926 общение с не-магами было запрещено, а уличенных жестоко наказывали. И, видит Мерлин, Персиваль считал, что разговаривать с не-магом стоит только в самом крайнем случае. — Ты уверена, что другого варианта нет? — уточнил он. Гермиона кивнула. В отличие от Гермионы, которая ставила под сомнение все его слова, Персиваль просто молча принял ее довод. Если они хотели поскорее разобраться с этим делом, то им нужно было доверять друг другу.-
По телу разливалась уже приятная усталость. Вино, поданное на аперитив, разгоняло кровь. Его рука по-прежнему грела холодную ладошку Грейнджер. Те самые эмоции, которые он ощутил днем, коснувшись ее, вновь уютно затлели где-то в груди. — Это место знакомо тебе? — лениво поинтересовался Персиваль, рассматривая ресторан. Ему импонировал английский стиль заведения. Все здесь очень отдаленно напоминало ему отделку собственного поместья — такая же массивная мебель, деревянные панели на стенах; и цвета — коричневый, бордовый и золото. — Да. Этот ресторан похож на гостиную Гриффиндора, — улыбнувшись, призналась Гермиона. Она с ностальгией во взгляде осмотрелась. — Напоминает одновременно о школе и родителях. С ними я часто приходила сюда. А Грейвс внезапно задумался о том, что у обычных людей в возрасте Гермионы есть родители. — Они живут в Лондоне? Улыбка на ее лице снова стала напряженной. — Нет, они… они умерли два года назад, — произнесла она. — Прости. — Ничего, — быстро сказала Гермиона. — Не говори об этом Гарри, он не знает. А если узнает, то будет винить себя. — А он виноват… — Нет, — отрезала Гермиона. — Нет, никто ни в чем не виноват. Извини, закроем эту тему, хорошо? Персиваль поднял ладони в капитулирующем жесте. Он отпил вина. Гермиона тоже сделала глоток. Решив, что количество болезненных тем на вечер уже перевалило за «достаточно», Персиваль заговорил о том, что у Гермионы всегда вызывало восторг — об Ильверморни. Как-то давно, заметив, как ее взгляд становится восторженно-заинтересованным, стоит ему заговорить о школе, Грейвс решил, что непременно покажет ее Гермионе. Его рассказ прервала официантка, принесшая заказ: ему — бифштекс, а Гермионе — рыбу в сливочном соусе. Еда пахла так умопомрачительно прекрасно, что Персиваль засомневался, что обошлось без магии. На вкус мясо оказалось еще лучше. А тепло, разлившееся в груди, было чудесной приправой. И вряд ли дело было только в выпитом вине. — Так не хочется, чтобы это заканчивалось, — призналась Гермиона. — Я о сегодняшнем вечере, — добавила она, встретив непонимающий взгляд. — Здесь так спокойно, а там — война. Не верится, что все это так рядом… так тесно. Уже второй раз за сегодняшний день она так открыто говорила о своих чувствах, просто делилась мыслями. Ее трудно было назвать откровенной и открытой, пусть даже эмоции Гермионы легко читались, о своих чувствах она говорила редко. Возможно, ей не следовало пить вино на голодный желудок. И все же, решил Персиваль, отдавать ей было легче, чем принимать. Куда проще Гермионе было раскрыться и поделиться своими мыслями, чем принять чужие.-
Покончив с ужином, они рассчитались. Выйдя на улицу, Грейвс осознал, что меньше всего на свете сейчас хочет трансгрессировать к не-магу, но сопротивляться Гермионе не мог. Та, несмотря на усталый вид, все равно пылала энтузиазмом. Она нетерпеливо схватила ладонь Персиваля, стоило им зайти в неприметный переулок, и трансгрессировала. Усталость сказывалась — приземлившись, Гермиона опасно покачнулась, и Персивалю пришлось ловить девчонку, чтобы та не упала. Одновременно с этим он осмотрелся. Сначала ему показалось, что усталость сказывается и на нем, и в глазах рябит. Однако быстро сообразил, что дома вокруг в самом деле одинаковые. Если ненадолго задержать внимание, то все же можно было заметить отличия — в подъездной дорожке, заборчике иного цвета, почтовых ящиках. Грейнджер дернула его за рукав. — Идем, — она потянула его за собой. Персиваль же, напротив, остановился как вкопанный. Нахмурился и повел плечами, не обращая внимания на потуги Гермионы сдвинуть его с места. — Здесь магия, — сказал он. — Много защитной магии. И я… У него не находилось слов, чтобы описать ощущения. Он никогда не страдал от недостатка красноречия, но сейчас не мог подобрать подходящие описания. Это место было пропитано магией. Но такой странной… интуитивно казалось, что он бы не нашел это место, если бы не Гермиона. — Да, так и есть, — быстро ответила она. — Идем же, ну, — вновь потянула его за собой. — Этот квартал достаточно безопасный, но стоять на месте все же не стоит. Персиваль наконец сдвинулся, в надежде, что Гермиона все же снизойдет до объяснений. И та не подвела: — Когда-то давно в этом районе жил Гарри, — проговорила она, внимательно вглядываясь в каждый участок, словно не до конца уверенная, какой из всех домов-близнецов им подходит. — У своих тети и дяди. Их дом не могли найти Пожиратели, пока на нем была кровная защита. Но она спа́ла, когда он стал совершеннолетним. Поэтому после войны Гарри решил максимально обезопасить это место. Он опасался, что сбежавшие Пожиратели попробуют добраться до родственников. Но сейчас здесь живет только Дадли, — пробормотала Гермиона, потерев глаза. — Ты же тоже видишь на почтовом ящике сокола? Персиваль присмотрела к рисунку. — Да, — ответил он. — Мы пришли, — выдохнув, сказала Гермиона. — Здесь очень мощные рассеивающие внимание чары. Если не знать, что искать, найти этот дом невозможно. По ее довольному выражению лица, Грейвс понял, что такие чары — ее идея. Однако довольство быстро смылось, уступая место привычной собранности и немного — усталости. Гермиона несколько раз глубоко вдохнула, а потом уверенно ступила на дорожку, вымощенную плиткой. Намоченная плитка практически сливалась по цвету с землей по обе стороны дорожки. Подойдя к двери, Гермиона вздохнула еще раз, а потом постучала. Спустя всего мгновение, послышались шаги. Дверь открыл высокий широкоплечий парень со светлыми волосами. Из одежды на нем были лишь легкие домашние брюки. — Гермиона? — удивленно спросил он. А потом перевел взгляд на Грейвса. — Поттер? Персиваль моргнул. — Привет, Дадли, — преувеличенно бодро поздоровалась Грейнджер. — Нет, это не Гарри. Знакомьтесь. Персиваль — Дадли Дурсль, Дадли — Персиваль Грейвс, — она сделала жест ладонью в воздухе между их телами. Мужчины приветственно кивнули друг другу. — Дадли, мне нужна помощь, — заявила Гермиона, бесцеремонно протискиваясь мимо него внутрь дома. От Грейвса не укрылось, каким взглядом Дадли проводил ее, и это заставило его крепче сжать челюсти. — Прошу, мистер Грейвс, — пригласил тот, отходя в сторону и пропуская Персиваля внутрь. Гермиона уже ждала их в гостиной. Было очевидно, что ей не в первый раз приходится находиться в этом месте. Чувствовала она себя вполне уверенно и расслабленно. Она достала список из кармана пальто и протянула его Дадли еще до того, как тот успел что-либо спросить. — Ты можешь помочь найти актуальные адреса этих людей? Дадли до боли привычным жестом запустил пятерню в волосы — точно так же делал Поттер. Пробежался взглядом по списку. — Я точно не смогу отыскать Смитта и Джонса — не помогут даже даты рождения. Слишком популярные фамилии, — пробормотал он, и Грейнджер кивнула. — Стаббса, Бенсона, Уолли и Бишопа, думаю, найти не составит труда. Грейнджер облегченно выдохнула и широко улыбнулась. — Прекрасно! Сколько времени это займет? Дадли снова почесал затылок, подняв глаза к потолку. — Пару-тройку часов, не меньше. — Хорошо, — улыбнувшись, сказала Гермиона и вышла из комнаты. Дадли, усмехнувшись, повернулся к слегка растерянному Персивалю. — Располагайтесь, мистер Грейвс. Полагаю, Гермиона сейчас принесет чай. Кивнув, Грейвс снял пальто, пристроив его на вешалке в коридоре, а потом прошел в гостиную. Дадли здесь уже не было. Как и Гермионы. Она пришла спустя пять минут, поставила на столик перед ним чашку чая, а потом вышла из комнаты, предупредив, что будет с Дадли. Персивалю такое положение вещей не то чтобы нравилось. Но не то чтобы его кто-то спрашивал. Он, конечно, мог заявить, что не хочет разделяться даже внутри защищенного дома, но не хотел быть похожим на законченного параноика. И не хотелось бы выставлять себя некомпетентным — защита на доме и районе и впрямь была, что надо. Они бы наверняка почувствовали, попробуй сюда вломиться другой маг. И все-таки ему решительно не нравилось, что Грейнджер ушла к этому Дадли. Стараясь отвлечься, он внимательно осмотрел комнату, в которой его оставили. Куча техники не-магов вызывала интерес. Названия кое-каких предметов, вроде телевизора и телефона, он знал. Некоторые вещи видел впервые. Прикасаться к чему бы то ни было не решился — не хотел ненароком что-нибудь испортить в чужом доме влиянием магии. Он уже допил чай, полистал газеты и журналы, лежащие на столике, просмотрел улицу на предмет слежки, достал из книжного шкафа книгу, которая оказалась каким-то второсортным женским романчиком с эвфемизмами, которые не использовали даже в 1640, а Гермиона и Дадли все еще не возвращались. Тяжело вздохнув, Персиваль решил обойти периметр с улицы, чтобы хоть немного взбодриться — день был тяжелый, и сытный ужин и уютный диван располагали ко сну. Чего Грейвс никак не мог себе позволить. Он несколько раз обошел вокруг участка и уже собирался вернуться в дом, как дверь внезапно распахнулась, являя всклокоченную Гермиону. — Где ты был?! Грейвс опешил. Взгляд его метнулся к неловко застывшему позади девушки Дадли. В приглушенном свете было неясно, но, кажется, его щека алела, словно от удара. — Обходил периметр, — просто ответил Персиваль, на что Гермиона фыркнула. — Что происходит? — Ничего, — буркнула Гермиона с трудом сохраняя лицо. Обернулась к Дадли. — Мы уходим. Спасибо за помощь! Не дожидаясь, пока этикет будет соблюден и мужчины попрощаются, она схватила Грейвса за рукав и потащила за собой. Он в очередной раз задумался, откуда в Гермионе столько силы — случалось, что после тренировок его синяки сходили несколько дней. В Грейнджер так бурлили эмоции, что Персиваль удивился, как это дождь не испаряется от ее кожи. Когда магия антитрансгрессионного барьера схлынула, Гермиона трансгрессировала.-
С трудом устояв на ногах после внезапного перемещения, Персиваль недовольно посмотрел на Гермиону. Недовольство тут же исчезло из его взгляда, стоило ему внимательно рассмотреть ее лицо. Она, конечно, не дала ему много времени, чтобы подумать, но два и два Грейвс сложить мог. Он крепче взялся за палочку. — Этот… Дадли что-то сделал с тобой? — строго спросил он, глядя в ее покрасневшие и припухшие глаза. Грейнджер качнула головой. — Нет! Нет-нет, все в порядке… — Это, — он указал на ее лицо, — не вяжется с определением "в порядке". Он понимал, что поступит, как Поттер, пытаясь ею манипулировать, но игнорировать такое происшествие не собирался. Если этот парень собирался как-то навредить Гермионе или приставал к ней — Грейвс хотел об этом знать. — Если ты не хочешь отвечать, я вернусь и задам вопрос ему лично. В подтверждение слов он сделал замах, собираясь трансгрессировать, но Грейнджер в последний момент схватила его за руку, останавливая. Схвати она его секундой позже — и их бы расщепило так, что никакой бадьян бы не спас. Персиваль ошарашенно уставился на повисшую на его руке девушку. — И-извини, — протянула она, нервно сглотнув. Опасность произошедшего постепенно пробирала и ее. Но это была бы не Грейнджер, если бы она признала свою ошибку. — П-просто это тебя не касается. Грейвс сцепил зубы и посмотрел на Гермиону потемневшим взглядом. Раздражение от того, что она не доверяет ни ему, ни его знаниям, накопленная за день усталость и неопределенность с чувствами — все это искало выхода. Грубо стряхнув ее руку с плеча, все еще пораженный ее глупостью, он развернулся и направился к выходу из палатки. — Персиваль, — тоном, словно осторожное прикосновение к плечу, позвала она. Его имя, произнесенное ею, заставило Грейвса застыть. Он медленно обернулся. Грейнджер стояла, обхватив плечи руками. — Не оставляй меня, — попросила она. — Мне нужно побыть одному. Выпустить пар. Из палочки, зажатой в кулаке, словно в подтверждение его слов, вылетело несколько ярко-красных искр. Грейнджер сократила расстояние между ними. — Мне тоже, — выдохнула она ему в губы, а после — поцеловала. Третий раз за последний час она сумела выбить воздух из его легких. Справедливости ради стоит отметить, что последний способ пришелся ему по душе. Он забыл, что в двадцать первом веке к близости относятся иначе. Тем не менее, не мог позволить Гермионе завладеть инициативой. Все еще раздраженный и злой на Грейнджер, он яростно поцеловал ту в ответ. Скинул пальто и, взяв ее под бедра и заставив обнять ногами талию, зашагал в сторону своей комнаты. Остальное ему запомнилось раскатами грома, шумом дождя и стонами Грейнджер. Шершавой тканью, мягкой кожей. Ароматом мускуса, озона и секса.-
А утром его разбудило нервное «Гермиона», раздавшееся сначала вдалеке, а потом уверенно приближающееся к комнате. Грейвс успел только набросить на них сбившееся за ночь одеяло, когда брезент резко отодвинулся, являя силуэт Поттера. — Ох, слава Мерлину, ты здесь! — Гарри! — Поттер, — рыкнул Грейвс. Брезент закрылся, скрывая силуэт Поттера, но не его голос. — Стоило оставить вас двоих на ночь, и что я вижу! — возмущенно проговорил он. — Тебе не пришлось бы видеть, если бы ты дождался, пока Гермиона оденется и будет готова выйти, — недовольно обронил Грейвс сонным голосом. Гермиона шикнула на него. Она поднялась с узкой кровати, потянулась, стащила одеяло и закуталась в него. Кожа сразу же покрылась мурашками от холода. — Ты не моя мама, Гарри, — сказала она, собирая вещи. — А я — не маленькая. Так что убавь возмущение в голосе… Брезент резко отодвинулся. — Да ты же вчера говорила, что лучше сдашься Темному Лорду, чем согласишься, чтобы он, — Поттер невежливо показал пальцем на Грейвса, — просто сопровождал тебя! — Спасибо, Гарри, я помню, — проворчала Гермиона, выпрямляясь. — А еще я говорила, что он лучший мракоборец своего времени! Поттер фыркнул. — Он же старый! — Вообще-то я тоже здесь, — напомнил Грейвс. — Не старый, а опытный, — заступилась Гермиона. — Ох, избавь меня от подробностей, — закатив глаза, простонал Поттер. Он снова закрыл брезент. Откинув одеяло обратно на Грейвса, Грейнджер торопливо оделась. Она сделала шаг к выходу, потом резко повернулась к Персивалю, чмокнула его в губы, а потом все же выскользнула за «дверь». И, судя по всему, они все-таки вспомнили о заглушающем заклинании, потому что с той стороны воцарилась неестественная тишина. Особенно для этой парочки. Мысленно выругавшись, Персиваль устало вздохнул и откинулся на подушку.