-
Они покинули здание вокзала Литл-Шелфорда только после того, как Персиваль убедился, что слежки, как и волшебников поблизости, нет. Основное скопление домов виднелось вдалеке, чуть в стороне от вокзала. И так как осмотр Грейвса затянулся, на ближайший рейсовый автобус они опоздали. Гермиона настояла, что ждать следующего целый час просто нецелесообразно. С этим Персиваль не был согласен. Но все же был вынужден принять предложение Гермионы пойти пешком, потому что банально стоять на месте им не стоило. Чем ближе они подходили к деревне, тем сильнее Грейвс убеждался в склонности мозга преуменьшать. Вблизи деревня оказалась такой большой, что вряд ли можно было обойти ее за день. Может, даже за два не получилось бы. От города это селение отличало только отсутствие дорог — кроме основных трасс, прочие ответвления в лучшем случае были присыпаны гравием. Гермиона достала клочок бумаги с именами и адресами. — Нужно кого-то найти, чтобы узнать, где находится эта улица, — пробормотала она, не отрывая взгляда от вырываемого ветром листа. Они направились вглубь поселка, стараясь выбирать маршрут так, чтобы идти по гравию, а не утопать в грязи. Не-магов навстречу не попадалось, что не было удивительным. Время неуверенно приближалось к одиннадцати утра — работающие были на работе. А все неработающие вряд ли сунулись бы в такую погоду на улицу: несмотря на отсутствие дождя, воздух был плотным и сырым, а резкий порывистый ветер делал его еще и промозглым. Настолько, что даже согревающие чары практически не спасали. Низкие серые налитые свинцом тучи несло в сторону Лондона, но на горизонте никаких просветлений не маячило. Напротив, казалось, что за горизонтом скрывается огромная катушка с лентой тяжелых облаков, которая разматывается, разматывается, разматывается… — Значит, обычное влечение, — проговорила Гермиона — ее голос практически утонул в порыве ветра. — И все это, — она сделала жест рукой между их телами, — из-за вынужденного соседства. — Где-то на сорок процентов, — подтвердил Персиваль. — Ведь если были все сто — я мог бы предпочесть и Поттера. Она искоса взглянула на него, будто пытаясь понять, шутит он или нет. — Ладно, будем считать, что теперь я знаю, что ты чувствовал, когда услышал то, что я вчера сказала Гарри. — Обидеть тебя не было целью, — возразил Грейвс. — А тебя, значит, мои слова обидели? Грейвс вздохнул. С таким умением переворачивать слова она явно могла с успехом проводить допросы. Будто у нее в голове была катушка логических цепочек, и она их разматывала, разматывала, разматывала… — Скажем так, — произнес Персиваль, — то, что ты сказала этим утром, — намного приятнее. Он обнял ее за плечи и поцеловал в висок, надеясь, что это поможет закрыть неудобную тему. Одновременно с этим они, наконец, спустя череду бесконечных однотипных кирпичных домов и гравийных дорожек вышли на площадь. То, что это место является центром поселка, стало понятно с первого взгляда — здесь было средоточие всех досуговых заведений: несколько аптек, продуктовых магазинов, кафе и ресторан, большая парковка справа с парой машин и раскинувшийся слева выцветший парк. Гермиона уверенно зашагала в продуктовый магазин — самый маленький и неприметный, спрятавшийся аккурат между кафе и рестораном с неразобранными летними площадками. Магазинчик сложно было приметить, так как часть дорожки к нему была уставлена — а, точнее, уложена ветром — стульями. Если бы не ядовито-зеленая вывеска с надписью «круглосуточно», это узкое здание вполне можно было бы пропустить. Они вошли, и Гермиона сразу же принялась расспрашивать женщину-продавца. Персиваль же с интересом разглядывал полки, прислушиваясь к разговору краем уха. — Виноградная — это вам на север, почти на самом краю, у шоссе, — добродушно подсказала она. — Спасибо, — искренне поблагодарила Грейнджер, убирая список в карман. — Может быть, вам знаком мистер Стаббс? — Билли? — уточнила женщина и, получив кивок в ответ, продолжила: — Конечно. Только он умер в прошлом году — хороший был человек. А вы, наверное, родственники, — Персиваль увидел, как Гермиона собирается возразить — она уже открыла рот, но тут же закрыла его, — того милого длиннобородого мужчины, который навещал Билли. Лет пять назад это было, кажется. — Д-да, — неуверенно кивнула Гермиона — актриса из нее была отвратительная. — Ох, вы так на него похожи! Особенно волосы! У меня прекрасная память на лица. А такого колоритного мужчину попробуй не запомнить, — защебетала собеседница. — У нас-то незнакомцы редко бывают… Ее речь резко прервалась. Взгляд сначала потускнел, как небо за окном, а потом стал пронзительно хрустальным. — Идем, — бросила Грейвсу Гермиона. Отложив на полку шелестящую пачку мармелада, он последовал за ней. — Обливиейт — это жестоко, — сказал Грейвс. — Зато действенно, — ответила Гермиона. — Дамблдору тоже следовало это сделать. Похожи, — она хмыкнула, — ну надо же. Она обновила согревающие чары и зашагала на север. — Куда мы… — Пройдемся к дому Стаббса. Если у него остались дети — они могут что-нибудь подсказать.-
До Виноградной улицы они добирались не меньше часа — Персиваль не помнил, когда в последний раз столько ходил. В отличие от бодрой Гермионы, он ощущал себя уставшим. Мракоборцы тренировали выносливость, конечно, но это не было связано с ходьбой или бегом — зачем, если есть трансгрессия? Тем не менее, он старался не показывать усталости. Виноградная и впрямь располагалась у самого шоссе — улицу от дороги отделял лишь сомнительного вида низкий железный отбойник. Здесь, на самом краю деревни, ветер не резался домами и практически сносил. И без того непослушные волосы Гермионы, которые она предусмотрительно собирала в пучок, превратились в огромную гриву, обрамляющую голову как темный ореол. Вздохнув, она взмахнула палочкой, и волосы окутало золотистое сияние. Сначала они распушились и еще сильнее увеличились в объеме, буквально поражавшем воображение, но потом стянулись в тугой хвост и будто съежились от холода, оформившись в тугой пучок. Только после этого Грейнджер подошла к первому дому на улице и постучала. Спустя пять минут стало понятно, что дома никого нет. Они направились к следующему дому. И к следующему. Из очередного выглянула девушка в переднике, как из американских фильмов про двадцатые годы, и, окинув их внимательным взглядом, подсказала, где находится дом Стаббса. Он ничем не отличался от остальных — все такая же кладка из бежевого кирпича, такой же аккуратный белый забор, окантовывающий газон. На подъездной дорожке стоял автомобиль, что порадовало Гермиону. Перед тем, как постучать, она повернулась к Грейвсу: — Мы — журналисты. Пишем статью о жизни в приютах в военный период. Я знаю, эта тема сейчас актуальна. Так что… просто сделай более заинтересованное лицо, ладно? — Нет темы интереснее, чем приют в военные годы, — съязвил Грейвс. Гермиона закатила глаза и постучала.-
Через час выяснилось, что, заинтересованное или нет, лицо Грейвса хозяйку дома не волнует. Пока его оккупировали ее дети — мальчик и девочка лет трех-пяти, — она, попивая чай, самозабвенно вещала о дедушке Билли. А Гермиона, кажется, даже не притворялась — она и впрямь увлеклась и ловила каждое слово собеседницы, делая записи. Откровенно говоря, Персиваль не мог припомнить, когда вообще в последний раз имел дело с детьми. Он вдруг осознал, что, наверное, никогда не проводил с ними столько времени — бесконечно долгого времени. Слава Мерлину, эти конкретные дети хотя бы не вызывали отвращения — вели себя воспитанно, не кричали, не плакали. Щебетали на своем, изредка обращаясь к Персивалю, и показывали ему свои игрушки. Он, конечно, никогда бы не продал свои принципы за игрушки. Даже за такие эффектные: у не-магов, как оказалось, книги тоже умеют петь и демонстрировать сказки, куклы — разговаривать, а машинки — ездить. И все это без волшебства! И их было так много, словно пол усыпали разноцветным конфетти. Уже к вечеру, распрощавшись с хозяйкой дома, они вышли к шоссе и трансгрессировали в палатку. Грейвс тяжело вздохнул. После теплого и светлого дома из кирпича и черепицы находиться в брезентовой холодной палатке не хотелось. Правда, пока он переводил дух, сидя на диване и читая записи Грейнджер, та стремительно преображала холодную атмосферу — согрела воздух, зажгла свои волшебные огни и принялась готовить ужин, отчего со стороны «кухни» поплыл приятный аромат. Отложив блокнот, Грейвс помассировал переносицу и перебрался за стол. — Для чего тебе было слушать ее, если ничего полезного не узнала? — поинтересовался он, наблюдая за Гермионой, суетящейся у кухонных шкафчиков. — Ну, во-первых, я действительно отправлю эту историю в какое-нибудь издательство, — пробормотала Грейнджер. Персиваль удивленно приподнял брови. — Некрасиво было бы с моей стороны просто избавиться от всего, что она мне рассказала. А во-вторых, теперь у нас имеется четкая цель на завтра — мы отправимся в Девон. Карла упомянула, что дедушка часто рассказывал о ферме в Девоне. Но в Девоне много ферм, мы не сможем проверить их все. А еще в этом графстве живет Эми Бенсон. Если нам удастся поговорить с ней, то трансгрессировать далеко не придется. — Она оторвала взгляд от сковороды с овощами. — Я чувствую, что мы на верном пути, — с энтузиазмом проговорила Гермиона. Некоторое время прошло в молчании. Тишину нарушали только резкие порывы ветра, хруст сухих веток деревьев вдалеке и скворчащие звуки со сковороды. Грейнджер, полная нерастраченного воодушевления, скользила по кухне, параллельно набрасывая список покупок. Атмосфера была настолько привычной, что казалась домашней. — Послушай, — внезапно произнес Персиваль, и Гермиона моргнула, — допустим, мы найдем крестраж. А как вы собираетесь его уничтожить? Она зависла, сжав в руках полотенце. Перевела взгляд на овощи, помешала их. — Ну, — пробормотала она. — Ни клыка василиска, ни меча Гриффиндора у нас нет. Так что не остается ничего, кроме Адского пламени. Брови Грейвса взлетели. — Ты умеешь его вызывать? Не то чтобы он сомневался — все же Обливиейт тоже было сложным заклинанием. Как и заклинание Патронуса. — Нет, — ответила Грейнджер. — И Гарри тоже — ненавидит темные искусства. А ты? Грейвс кивнул. Что ж, задавая свой вопрос, он уже мысленно был настроен на то, что ситуация развернется подобным образом. К тому же, если уж в его возвращении действительно виновата Бузинная палочка, а она сейчас в руках у Волдеморта, то, наверное, примерно таким и задумывалось предназначение Грейвса.-
Поттер вернулся раньше, чем обычно. Персиваль не был уверен, но ему показалось, что хлопок трансгрессии был особенно громким и одновременно деликатным — как покашливание, чтобы обозначить свое присутствие. Пока Гермиона кормила Поттера и делилась событиями и открытиями, Грейвс вышел прогуляться. Отойдя на достаточно далекое расстояние, он прикрыл веки и, настроившись, трансгрессировал. От обилия одинаковых домов, обитых белыми панелями, зарябило. Стряхнув наваждение, Персиваль воровато огляделся и спешно направился к тому месту, где находился нужный ему дом. Спустя примерно пять минут он понял, что найти его не может. Прошелся назад к точке трансгрессии, и снова в нужную сторону. Лишь на третий раз он вспомнил, что Гермиона целенаправленно высматривала сокола на почтовом ящике. Дом, наконец, был найден. Сказать, что Дадли удивился, увидев его, — не сказать ничего. Появление незваного гостя без компании Грейнджер явно взволновало парня. Но он пытался сохранить лицо и достоинство, так же, как и вчера, вежливо пригласив Персиваля войти. Правда, ни в гостиную, ни в кухню не приглашал. Они остановились буквально в шаге от входной двери. — Чем могу быть полезен? — осведомился Дадли. — Гермионе нужно найти еще какие-то адреса или… Персиваль поднял ладонь вверх, останавливая поток речи. — Что произошло вчера? — без привычных английской манере долгих блужданий вокруг да около спросил он. Дадли выпрямился и скрестил руки на груди. — Разве что-то произошло? Персиваль прищурился. — Полагаю, если девушка выбегает из дома с таким потрясенным лицом, это можно счесть за происшествие, — холодно проговорил он. Как бы невзначай достал палочку. — Мистер Дурсль, так что же случилось? Дадли перевел опасливый взгляд на палочку и нахмурился. — Повторюсь — ничего, о чем необходимо было бы знать просто помощнику. — Допустим, этот этап мы уже прошли, — процедил Грейвс. Сохранять спокойствие становилось все труднее и труднее. Ему не хотелось переходить к откровенным угрозам — все-таки угрожать не-магу палочкой было низко и недостойно. Услышав последнюю реплику, Дадли заметно побледнел. — Вы и, — он сглотнул и запустил пальцы в волосы, — Гермиона? Грейвс нахмурился. Неприятная догадка посетила его мысли. — Да, — просто ответил он. Лицо Дадли исказилось от боли. И Персиваль уже не был уверен, что хочет знать ответ на свой вопрос, потому что догадывался о том, что прозвучит… — Мы расстались около полугода назад, — старательно сдерживая эмоции, проговорил Дадли. — Но я… После того, как все началось, я уговаривал ее уехать, но она не могла бросить Поттера. Но я надеялся… Он не договорил, отмахнувшись. Смотреть на это было решительно неприятно. Говорить было нечего. Грейвс лишь похлопал Дадли по плечу и осторожно выскользнул на улицу. Ему было не по себе от того, что он вывалил все это на Дадли, но виноватым себя не чувствовал. Ничто не мешало Гермионе рассказать обо всем и не доводить до такой ситуации. А вот ему стоило подумать, почему Грейнджер захотела скрыть такой факт из своей биографии, как отношения с не-магом. Когда он вернулся, Поттер и Гермиона все еще что-то обсуждали. Коротко пожелав доброй ночи, Персиваль отправился спать.-
На следующий день, как и планировали, они отправились в Девон. Сначала все шло вполне неплохо: Гермиона трансгрессировала их в знакомое место — Эксетер — столицу графства. Именно в Эксетере когда-то выделили муниципальное жилье для Эми Бенсон — но с тех пор, как была внесена запись о ее месте жительства, Эми ни разу не совершала никаких действий с банковским счетом. В Эксетере быстро выяснилось, что ни муниципального жилья для детей из приюта, ни самой Эми Бенсон давно не существует. — Вот поэтому я не хотела искать женщин, — проворчала Гермиона. — Пока мы узнаем ее новую фамилию — состаримся. Они, конечно, не состарились даже немного больше сверх положенного часа — именно такое количество времени потребовалось, чтобы добраться до регистрационного офиса, объяснить работнику, какая информация им нужна, заколдовать его, дождаться, пока он найдет нужные данные в компьютере, — Персиваль невольно восхитился, насколько удобнее эта машина, чем бесконечные архивы министерств, — а потом стереть служащему память и убраться оттуда. Персиваль не мог не отметить, с каким невозмутимым лицом Грейнджер использовала Обливиейт — будто каждый день проделывала подобное. Это немного восхищало, хотя больше пугало. Даже его, мракоборца со стажем. — Плимут — самый большой город в графстве, — простонала Гермиона, перебирая между пальцами стикер с новым адресом Эми Бенсон. — И совсем не факт, что Бенсон не вышла замуж и не сменила фамилию там. — Ну, мы же уже знаем, что с этим делать, — заметил Грейвс. Он дал Гермионе время выпустить пар и посокрушаться об отсутствии единой системы регистрации. А еще о том, что пренебрегала возможностью путешествовать с родителями, пока была маленькой.-
Спустя долгих два часа они оказались в Плимуте. Персиваль, кажется, испробовал уже все способы путешествия — на этот раз они добирались автостопом. И он смело мог сказать, что передвижение на автомобиле оказалось самым приятным. Он успевал и рассматривать виды, и контролировать обстановку, пока Гермиона вела вежливую беседу с молодой парой, которая согласилась их подвезти. Плимут с первой секунды пребывания в нем дал понять, что ничего хорошего ждать не стоит. В лицо бил соленый холодный ветер, путался в одежде и волосах, а низкие крупные тучи, казалось, можно потрогать рукой. Да и сам город приветливым не был, даже после мрачного Литл-Шелфорда, он выигрывал в соревновании на звание самого серого и унылого. Ни одного яркого пятна, лишь сплошные однотипные дома, которые отличались лишь высотой над уровнем моря. — Ладно, — решительно сказала Гермиона, окинув тяжелым взглядом пространство под ногами — они стояли на возвышенности, с которой открывался вид на весь город, — идем, я вижу магазин. Как ей удалось в этой монохромной застройке углядеть неприметную с большого расстояния вывеску, было загадкой. Но, несомненно, радовало, что не нужно добираться до центра города, чтобы отыскать хоть кого-нибудь, с кем можно поговорить. На этот раз Персиваль в магазин за Гермионой не последовал — наблюдать за тем, как она стирает память не-магам, было немного неприятно. Персиваля нельзя было назвать хоть сколько-нибудь чувствительным, но то, с каким хладнокровием она это проделывала, напрягало.-
И так они провели весь день, пытаясь отыскать Эми Бенсон. Успехом их поиски не увенчались. Когда по очередному проверенному адресу выяснилось, что Бенсон вышла замуж и перебралась вслед за мужем в Торки, было слишком поздно, чтобы отправляться туда. — Предлагаю поужинать где-нибудь здесь, — предложил Персиваль, понимая, что Гермиона устала не меньше его, да к тому же с утра чувствовала себя не очень — все-таки прогулки под промозглым ветром не способствовали улучшению здоровья. Они добрались до главной площади и испытали одинаковое разочарование — заведения уже были закрыты. Тратить силы на трансгрессию в Лондон было глупо. Так что Грейвсу пришла в голову не менее интересная идея: — Идем в магазин. Гермиона еще вчера составила список покупок, так что, пока она следовала ему, Грейвс брал все, что казалось заслуживающим внимание. Вообще-то, внимая заслуживало многое — изобретательность маглов поражала, даже еду они делали привлекательной и интересной.-
Насильно напоить Грейнджер бодроперцовым удалось лишь после того, как к уговорам присоединился Поттер. — Если не примешь зелье, завтра вообще никуда не сможешь пойти, — сказал он. — Сама знаешь, как это у тебя бывает. Сначала тебе кажется, что становится лучше, а к утру не можешь встать с кровати. И призвал ее сумочку. Вздохнув, Грейнджер приняла флакончик с зельем и выпила содержимое, поморщившись. Пока она расхаживала по палатке, веселя Поттера паром из ушей, Грейвс задумался, нормально ли это, что тот знает даже, как протекают ее болезни. Не то чтобы Персиваль ревновал — это чувство было ему не свойственно. Просто было в этом что-то раздражающее. Но по крайней мере у Гермионы был такой человек, который знает, что у нее нет аллергии на зелье и какой она любит чай. У Грейвса таких людей не было. Как бы ему хотелось думать, что их просто не осталось, но ведь их и не было никогда. Даже родные мать и отец вряд ли знали о том, что он любит, а что — нет. Не обращая внимания на его меланхоличное настроение, Гермиона швырнула в Поттера подушкой. Та ловко влетела в один из кухонных шкафчиков, и, судя по звуку, все содержимое вывалилось бы наружу, если бы Поттер вовремя не закрыл его магией. — Да, — протянул он, — с такой силой удара тебе в квиддиче не место. — А еще из-за боязни высоты, — прокомментировала Гермиона, довольная, что тема сменилась. Она повернулась к Персивалю. — Ненавижу квиддич. — Даже на трибунах читала книги, — беззлобно подтвердил Поттер. — Когда не поджигала мантии преподавателей. Гермиона закатила глаза. — Мне было двенадцать, и я переживала за твою жизнь, Гарри. — Хорошее было время, — с ностальгией в голосе протянул он. — Из памяти стираются плохие моменты, — улыбнувшись, сказала Гермиона. — Например, тот-кого-нельзя-называть в затылке Квиррелла. Поттер помрачнел. — Надеюсь, на этот раз мы сможем избавиться от него раз и навсегда. Улыбка стерлась с лица Гермионы. Она опустилась за стол. Каким-то невольным движением нащупала руку Персиваля под столом и переплела их пальцы. Тот не возражал — лишь странное ощущение в животе напомнило о необходимости прочесть книгу, которую он взял у Гермионы еще вчера. — Гарри, если мы успеем выяснить что-то о крестраже… или, может быть, уничтожить его… — неуверенно начала она. — Просто скажи мне, когда вы планируете… — Через четыре дня, — ответил Поттер на невысказанный вопрос. Гермиона еще раз вздохнула, собираясь с мыслями. — Я знаю, что ты сделаешь по-своему, но прошу тебя подумать над этим снова. Нам нужны люди. Своим небольшим Сопротивлением мы не сможем добраться до… него. Давай займемся сначала Азкабаном. А когда они рассредоточат силы, мы сразу же нападем на мэнор. Подумай об этом. И, не дожидаясь его ответа, разжала пальцы и скрылась в комнате Грейвса. Поттер скривился. И неясно, от чего больше — от ее просьбы или от комнаты, которую она предпочла на сегодняшнюю ночь. — Она права, Поттер, — сказал Грейвс. — Полагаю, люди после тюрьмы будут ослаблены. Но не все. Кому-то может помочь бодрящее зелье. А те, кому не поможет, — послужат отвлекающим фактором. Поттер посмотрел на него возмущенно. — Предлагаете отправлять их на смерть? — Только тех, кто захочет пойти добровольно. Сколько человек в вашем Сопротивлении? — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Я видел отряды авроров. Насчитал не меньше сотни человек. Тех, кто каждый день колдует и тренируется. — Мы тоже тренируемся, — заявил Гарри. Персиваль пожал плечами. — Но все они — авроры, а вы — сборная солянка. Судя по вам с Гермионой — вчерашние школьники… — Я и Гермиона — авроры. Мы уже закончили академию по ускоренному курсу, — ошарашил его Поттер. — После того, как Рон принял решение… уехать, Гермиона вместо работы в отделе магических популяций решила пойти со мной в Аврорат. В этом году, практически перед падением министерства, мы официально заступили на службу. — Это не отменяет того, — отстраненно протянул Грейвс, все еще впечатленный услышанным, — что вы — вчерашние школьники. Хотя и кое-что объясняет, — чуть тише добавил он, вспоминая и анализируя навыки Гермионы. Поттер некоторое время молчал, барабаня пальцами по столу, а потом вдруг взмахнул палочкой, устанавливая заглушающее заклинание. — Наше Сопротивление, как вы метко выразились, — сборная солянка. Но все они неплохо поднатаскались. А в Аврорате сейчас полно бывших егерей, которые только числятся в штате да отираются в министерстве. Дай бог, чтобы они знали, с какой стороны нужно держать палочку. Но… не могу не признать, что вы с Гермионой правы, — сквозь зубы нехотя сказал он. — Но я не могу просить людей, которых только освободили из Азкабана, сразу же сражаться. Они ведь умрут ради меня… — Поттер, — перебил Грейвс. — То, что вы не поняли, что этот этап давно пройден, — ваша большая проблема. Избранный умер там, в девяносто восьмом. Теперь все те люди, о которых вы так печетесь, умирают не ради вас, а ради страны, в которой живут. Они не меньше вас заинтересованы в том, чтобы все это закончилось. Если бы я смерть каждого человека принимал на свой счет, давно сошел бы с ума. И оставил Поттера в состоянии крайней задумчивости, уйдя в свою комнату.